Текст книги "Под Варды синими сводами (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)
– Хорошо, я сама буду распоряжаться приготовлениями к отъезду, – ответила я.
Мне не хотелось расспрашивать ее о Владыке Ост-ин-Эдиль – твердыни Эрегиона. То, что я слышала о нем, мало меня интересовало. Его описывали как мрачного одиночку, проводящего целые дни в затворничестве за работой. Говорили еще – он делает украшения, равных которым по красоте и изысканности нет даже среди произведений лучших ювелиров из наукар. К украшениям я была равнодушна, сохранив как память лишь украшения, принадлежавшие отцу, и те безделицы, сделанные руками мастеров Ногрода, что он дарил мне.
Через несколько дней, когда все приготовления к долгому путешествию были завершены, мы втроем, с небольшим отрядом стражи Лорда Келеборна, отправились в сторону Мглистых Гор. Сам Серебряный Лорд остался для решения неотложных дел в Лориэне. Отправляясь в путь, я терялась в догадках, о каком своем родиче говорила моя госпожа, когда сказала, что хочет привести ему редкую драгоценность? И о какой такой диковинной ценности вела она речь?
– Друг мой! – Амрот с улыбкой и двумя бутылками вина застыл на пороге, – Смотри, что я тебе принес! – потрясая бутылками перед лицом Трандуила, смеялся принц Лориэна.
– Эх, ты, пьяница! – его наставник и приятель, усмехаясь, со всего размаху хлопнул Амрота ладонью по спине, так что тот чуть не упал, – Где ты его раздобыл?
– Это, меллоннин, вино из запасов самого Лорда Имладриса! – воскликнул Амрот, – Лорд Элронд понимает толк в сортах винограда! За Мглистыми Горами, ты знаешь, и климат совсем другой, и солнца больше, и вино слаще, – заулыбался Амрот.
– Так это что, – удивился Трандуил, – вино новобрачных? Кто-то женится?
– Нууу, – протянул Амрот, – ты знаешь, отец говорит, что мне вообще-то пора бы, но сейчас речь не обо мне, – он лукаво улыбнулся, в кошачьих желто-карих глазах заиграли озорные искорки.
Трандуил вопросительно посмотрел на него, состроив одну из гримас притворной невинности, которая смешила его подопечного до колик в животе. Но сейчас Амрот усилием воли заставил себя говорить серьезно.
– Владыка Орофер хочет, чтобы мы с посольством поехали к дочери его кузины Эарвен, на юго-восток, в удел Лорда Келеборна. И знаешь, зачем ему это нужно? – Амрот продолжал улыбаться.
– Не знаю и знать не хочу, – нахмурил черные брови Трандуил, сжав в струну красивые губы.
– Послушай, – Амрот подошел ближе и тронул его за плечо, – послушай меня, твой отец прав, мелдир, тебе нужно обзавестись семьей, – Трандуил попытался отвернуться, но Амрот развернул его к себе, удерживая за плечо, – Ну что ты сразу хмуришься? Что я такого сказал? Ведь тебе прекрасно известно, что у Лорда Келеборна есть дочь. Те, кто ее видел, говорят о ней как об одной из самых прекрасных эллет во всей Эа. Мне было бы крайне любопытно взглянуть на нее хоть одним глазком! – он подмигнул Трандуилу.
– Вот и женись на ней, – сердито процедил его наставник.
Тут на пороге появился Саэлон.
– Браннон, – он обращался к Трандуилу, – вас зовет к себе Владыка, – оруженосец смотрел с сочувственной улыбкой на выпестованного им сына Орофера чуть прищуренными ярко-зелеными глазами.
– Сайло, – Амрот подбежал к слуге и принялся трясти его за плечо, – я не удержался и сказал ему – мы едем свататься к прекрасной Келебриан! Ты же составишь нам компанию? – он потряс бутылкой с вином перед носом оруженосца.
Саэлон сдержанно наклонил голову, соглашаясь, и улыбнулся уголками губ.
– Вот так, значит! – разводя руки в стороны, заговорил Трандуил, – Вы все за меня решили? Я не собираюсь…
– Скажи мне, Сайло, – перебил его Амрот, – может быть, ты знаешь, почему он такой умный во всем, за исключением женщин? Когда дело доходит до дев, меллоннин, – обратился он к Трандуилу, – ты ведешь себя как совершенный глупец! Нет, хуже – как ледяная статуя из тех, что вырезают к празднику середины зимы! – потешался над своим учителем Амрот.
Трандуил развернулся и выбежал из дома. В единый миг он преодолел все импровизированные ступени на своем дереве, слетев вниз, словно вихрь, и побежал в направлении отчего замка, посчитав, что лучше вынесет очередное наставление отца, нежели насмешки собственных ученика и слуги.
Орофер сказал ему ровно тоже, что и Амрот. У Серебряного Лорда есть дочь, которая вот-вот перейдет порог зрелого возраста, когда эльдар разрешено начать искать себе пару. Леди Келебриан – дочь его дальнего родственника по матери, Келеборна, и двоюродной племянницы Орофера – Леди Галадриэли, а также одна из самых знатных благородных особ во всем Средиземье и, кроме того, одна из самых прекрасных собою. За руку несравненной эллет вскоре могла развернуться нешуточная борьба – на нее могли бы претендовать как Нолдаран Эрейнион, так и Владыка Эрегиона – Лорд Келебримбор, и это не считая выкормыша князей голодрим – Пэрэделя, что прячется в скрытой между скал лощине к западу от Врат Мории.
К счастью, Орофер уже обо всем договорился с Келеборном – юной Келебриан предстоит стать женой его единственного сына, принца Эрин-Ласгален, Тэран-Дуиля.
– Не нужно благодарить меня, йоннин, – вещал Орофер, – Поезжайте с Амротом и Саэлоном к Лорду Келеборну. Передай Леди Галадриэли мои заверения в глубочайшем почтении и счастье скрепить еще теснее узы нашего родства.
– Отец, я не могу… – опустив ресницы, сказал Трандуил.
– Ты поедешь туда и сам это знаешь! Нет ни одной причины, почему ты должен отказываться от такой великолепной партии, как дочь Келеборна. Что же до чувств, то, надеюсь, ты помнишь, как это делается? Ты всегда можешь помочь Леди Келебриан, если случится так, что твой внешний облик не внушит ей страсти, – Орофер насмешливо улыбался, показывая ровные белые зубы.
Чары любовного влечения. Да, Трандуил – так его имя звучало теперь на лесном наречии их народа, помнил, как их вызывать и использовать.
Прошло уже много веков, как они осели здесь, и он за все это время почти не видел женщин, кроме служанок в замке отца. Он не нуждался в женском обществе, пообещав себе, что навсегда останется один после того, как до самозабвения любимая Мирионэль отвергла его любовь и руку.
Часто она снилась ему. Его сны были яркими и волнующими, в них Мирионэль представала перед ним такой, как в ту ночь, когда он прибыл в крепость князей феанарионов после долгой разлуки. Ему нестерпимо хотелось, чтобы она была рядом с ним, в его постели. Трандуил казнил себя за это желание, которое не проходило, что бы он ни делал. Наоборот, это обжигающее все его существо желание становилось все более навязчивым, а сны о возлюбленной все более яркими и отчетливыми. Как может быть, чтобы по прошествии такого длительного времени он все еще был предан ей всей душой и желал ее телом? Он не мог себе ответить.
Отправляясь в Лориэн, словно на собственные похороны, он был задумчивее и мрачнее обычного. Амрот, успевший за прошедшие с их встречи годы заслужить его доверие и искреннюю дружбу, подбадривал его как мог.
– Выше голову, мелдир! – говорил он, – Мы едем на помолвку, а не на церемонию торжественного прощания! Я завидую тебе, – он мечтательно улыбался, – Как это, должно быть, прекрасно – обрести избранницу, с которой разделить Вечность!..
====== Мой названный брат ======
Комментарий к Мой названный брат Эта часть публиковалась отдельным фиком, но здесь она приведена со значительными дополнениями и некоторыми важными изменениями.
Ered Litui (синд.) – Изгарные Горы
Efhel Duath (синд.) – Горы Тени
otorno (кв.) – названный брат. Otornonya (кв.) – мой названный брат (досл. названный брат мой).
mistarille (кв.) – мифрил
casar (кв.) – гномы
…Он мог украдкой явиться в разум открытый и ни о чем не подозревающий, надеясь разузнать часть его мыслей, прежде чем тот закроется, и более того – внедрить в этот разум свои собственные мысли, обмануть его и приобрести его дружбу. Мысль его всегда оставалась одной и той же, хотя она и менялась, чтобы лучше подходить к данному случаю (насколько он понимал): он желает одного только блага; он богат и может даровать своим друзьям все, что они пожелают; он особенно любит того, к кому обращается; но ему необходимо верить.
Дж.Р.Р. Толкин
Увидев его деловито осматривающим скальную породу рядом с пещерой, в которой он жил, Артано не поверил глазам – перед ним был его обожаемый Феанаро! Со знанием дела нолдо рассматривал выступы и впадины в скале в поисках медной жилы или какого-нибудь редкого камня. Сам Артано уже все успел разведать в окрестностях за то время, что провел здесь в полном одиночестве. Первым его побуждением было – бежать к нему, прикоснуться, заговорить, но он сдержал этот безрассудный порыв и сделался невидимым, перекинувшись в небольшую летучую мышь, чтобы сопровождать любимого, пока тот углубляется в недра обжитой Артано пещеры.
Присмотревшись внимательней к незнакомцу, Артано убедился, что это был не Феанор, а лишь очень похожий на него внешностью и манерой двигаться эльф. Родственник? Один из его многочисленных сыновей, задержавшийся на этом свете? Он не хотел гадать, а решил, что выяснит это наверняка.
Оставаясь незримым, Артано проследил за прекрасным эльфом до самого его жилища. Вскоре нолдо возвратился к пещере не находившего себе места от запылавшей в нем страсти Артано, в компании гномов и своих сородичей. Закипела работа по сооружению шахты, в которой они собирались добывать найденный эльфом в прошлый свой визит драгоценный металл.
Артано ни сколько не рассердился на предмет своей страсти за то, что тот потревожил его покой, наоборот – он был счастлив, сама судьба привела этого эльфа к нему! Наблюдая за тем, как спорится и кипит работа в руках приведенных его новым любимым эльфов и гномов, Артано и сам, зараженный их примером, возжелал активной деятельности, забыв о недавней глубокой меланхолии, из которой, казалось, нет возможности вынырнуть.
Впереди было море работы! Любовь вновь, как когда-то в Валиноре, когда он работал бок о бок с Феанаро, вдохновляла его, давая неисчерпаемые силы, чтобы действовать во благо всего сущего, которое он любил благодаря вспыхнувшему в нем пылкому чувству к Лорду Эрегиона. Теперь он готов был преобразить всю Арду, всю Вселенную, сделав ее вечно цветущей и звенящей серебряным звоном юности, свежести и чистоты. Он покажет этим гордым глупцам из Валимара, как надо делать, чтобы все без исключения были здоровы, телесно и духовно, и пребывали в блаженстве и счастье. Артано хотел создать рай на земле и рай этот предназначался бы для всех без исключения, а не одних лишь избранных. Каждый имеет право на благополучие и процветание, и он, Артано, – единственный, кто в состоянии помочь всем существам в Арде достичь этих благ. Это была его великая миссия! Его борьба, его работа, его судьба! А прекрасный Владыка Эрегиона, Лорд Келебримбор, разделит с ним триумф, будет пожинать плоды его преобразований. К его ногам Артано бросит сверкающий обновленный, очищенный от болезней и смерти мир. Он предложит ему вместе управлять этим миром, этой процветающей Вселенной. И никакие Валар ему нипочем, пусть сидят себе тихо в своем Валимаре, пока он занимается творчеством и созиданием в этих землях.
Его любимый – Лорд, правитель Эрегиона, внук Феанаро, повелевающий не только своими эльфами, но и неуступчивыми, себе на уме, гномами, а он, Артано, пока просто беглый майа. Чтобы иметь право встать рядом с ним, Артано должен что-то собой представлять, чем-то владеть, над кем-то владычествовать, чтобы у него было, что предложить любимому существу. А предложить он хотел себя и весь мир в придачу.
Начал Артано с того, что отправился на крайний юго-восток, туда, где обитали племена харадрим, там он сразу же смог выделиться среди них. Привычка врать у него сохранилась еще с далеких времен жизни с Тано, которого он теперь презирал, стремясь одновременно имитировать своего бывшего Учителя. С народом из земель Харада все шло прекрасно – он стал их лидером, основав в предгорьях Эред Литуи небольшую крепость. Он гордился выбором местоположения своего нового государства, из которого предстояло насаждать повсеместно процветание и благоденствие. С трех сторон – северной, западной и южной, долина, где расположилась твердыня Артано, была окружена горными цепями. На севере это были Эред Литуи, а на западе и юге Эфель Дуат.
В одной лиге от его крепости, располагался огромный вулкан, который поначалу даже немного пугал своими размерами и постоянно случавшимися выбросами лавы из своего жерла, деликатного и не привыкшего к такому опасному соседству майа. Вскоре, однако, ему пришла в голову идея – сделать в этой ужасной горе одну из своих экспериментальных лабораторий. Там он будет создавать прекрасные творения. Он ведь тоже кузнец и ювелир, и мог бы многому научить даже такого талантливого и способного эльфа, как его избранник. Внутри вулкана все кипело, и жар был таким, что любой металл плавился как лед на весеннем солнце. Отлично! Это позволит ему создавать вещи, которые можно будет переплавить только при сверхвысоких температурах этой горы. А ведь ему того и нужно, чтобы его произведения не были подвержены влиянию времени или легко уничтожаемы руками эльфов или других народов. Это будут волшебно-прекрасные и поистине вечные произведения искусства. А какие украшения он сделает своими руками для Лорда Келебримбора! Он украсит его, подчеркнув его естественное совершенство, и тоже научит создавать непревзойденные по красоте вещи.
Перепоручив продолжение строительства крепости и укрепления небольшого открытого перешейка на северо-западе, где планировалось выстроить ворота в его царство, своим верным харадрим и созданным им, в подмогу людям, мерзким тварям, Артано отправился один в земли, принадлежавшие эльфам. Он мало кого знал из теперешних правителей, но Лорда Келеборна и его супругу помнил. Ее в особенности, еще по Валимару. Она тогда была похожа на юного мужа и очень нравилась бы Артано, если бы не одно обстоятельство – его обожаемый Феанаро, тогда Артано ясно это почувствовал, потерял из-за нее покой и сон, готовый поклоняться ей как идолу. Конечно, гордость Мастера была такова, что он не мог открыто проявить свою страсть, но несколько раз, когда ему удавалось остаться с племянницей наедине, это происходило. Артано следил за Феанором, а Феанор, в свою очередь, выслеживал ничего не подозревавшую юную Артанис. У Артано тогда чуть сердце не разорвалось в груди, когда он из своего укрытия увидел, как несгибаемый, стальной, могучий и великий Феанаро ползает на коленях перед этой ничтожной девчонкой, умоляя о благосклонности к нему.
Ну что же, теперь она ему не помеха, наоборот – пусть будет его союзницей вместе со своим супругом. Лорда Келеборна, которого он встретил в гаванях Форлонда в Северном Линдоне, Артано очаровал своим стремлением к размеренности и порядку во всем. Он сразу же постарался продемонстрировать свои лучшие качества, а не просто рассказывать о них на словах. Кроме того, чтобы закрепить благоприятное впечатление о себе, он счел нужным представиться как посланный Великими Валар, чтобы помогать оставшимся в Средиземье эльфам, ученик Ауле – Артано Аулендил. Келеборн захотел представить его правителю Линдона со смешным именем Гил-Галад. Тот обошелся с ним холодно и в ответ на предложение Артано своих услуг в деле просвещения его народа и облагораживания облика его земель, ответил, что сам справится с этой задачей, а Валар благодарит, но не примет их помощи. Тогда они отправились в такой желанный для Артано Эрегион, где Келеборн, по просьбе нового приятеля, собирался представить его Владыке Твердыни Эльдар.
Тьелпе сражался в Нирнаэт Арноэдиад в рядах армии Фингона, в отряде, посланном Ородретом. Его, сжимавшего в руках раскаленный докрасна меч, вынесли из боя солдаты Тургона, и он был доставлен в Ондолиндэ – живого его бросить на поле брани они не осмелились. В городе Владыки Турукано приходившийся ему родичем Тьелпе держал себя скромно, как простой воин и кузнец из нолдор. Он лишь попросил дать ему какой-нибудь подвал для работы. Тургон внял его просьбе, снабдил всем необходимым, выделил подмастерьев, помог – одним словом. Хоть Тьелпе и редко появлялся во дворце, живя в небольшой комнате при мастерской, он сумел сдружиться с рассудительной и серьезной Итарильдэ и задумчивым молчаливым Ломионом. С последним они на пару работали в кузнице, парень был сведущ и знал многое из того, о чем сам Тьелпе мог только догадываться относительно секретов кузнечного мастерства синдар. Ломион говорил, что его отец был самым талантливым кузнецом эльдар. У Тьелпе на этот счет было свое мнение. Он самого Феанаро хотел превзойти, а уж какого-то Эола и подавно.
Когда Идриль попросила его помочь с проектированием и строительством тайного хода из стен города, он с радостью согласился и увлеченно принялся за нелегкое задание. Муж у сестренки, как он называл Идриль, был тоже что надо, даром что смертный, он всегда умел урезонить его, Тьелпе, когда тот начинал ворчать, или сердиться на кого-то. По этому, спроектированному и построенному Тьелпе, ходу, когда Враг не оставил выбора, они с остатками гондолинцев и ушли в устье Сириона, в поселение беженцев из Фаласа, Дориата и Нарготронда, называвшееся Арверниэн. Там Тьелпе вел спокойную жизнь, не претендуя на владычество ни над кем, ковал оружие, помогал строить корабли, нянчил сестренкиного белокурого мальчишку полуэльфа.
Беженцы из Дориата называли его «Келебримбор» – это было также сложно и длинно выговорить, как и его амилессэ – «Тьелперинквар». Отец же, при всем его таланте и одаренности, не смог быть оригинальным в выборе имени для сына и назвал его своим – «Куруфинвэ», которым сам никогда не пользовался, называя его «Тьелпе».
Вскоре Тьелпе узнал, что на острове Балар, который в ясную погоду был виден с их берега в виде тонкой темной полоски на горизонте, живет под покровительством Кирдана сын Финдекано, Эрейнион. Ему хотелось встретиться с ним, но навязываться в друзья Тьелпе не умел, хоть и немало изменился за то время, что прожил вдали от отца и дядей.
Как гром среди ясного неба прозвучала новость о смерти отца. Постыдной смерти, застигшей его за разорением чужого, за грабежом и насилием над слабыми. Он часто думал о примирении с отцом. Не мог выкорчевать из себя веками сидевшую в нем гордость за принадлежность к отцовскому роду. А теперь было слишком поздно.
Сестренка Идриль с мужем, тем временем, уплыли в неизвестном направлении, пропали. Подросший сын их горевал. Тьелпе утешал его, как мог, горюя вместе с ним. Подоспели беженцы из вторично разоренного Дориата. С ними прибыла в Арверниэн их принцесса, да не одна, а с гномьим ожерельем на шее, а в ожерелье красовался дедов камень – один из трех. Он попросил его посмотреть, не удержался, ведь давно хотел понять, как же дед их сделал. Но принцесса была непреклонна. Сказала твердое нет, и больше Тьелпе не настаивал. Лишения научили его смирению.
Тьелпе хоть и не был знатоком в том, что касалось красоты дев, сразу понял – прекраснее Эльвинг Дориатской еще поискать. Сестренкин парень тоже это понял, сначала робко, а потом все смелее, начал ухаживать за красавицей. Их свадьба была тихой, но все, включая Тьелпе, были счастливы. Несколько лет все шло своим чередом, успели родиться у Эльвинг и сестренкиного полуэльфа пара близнецов. Сын Итарильдэ недолго прожил с ними – не выдержал. Снарядил корабль, да на нем и отправился в открытый океан – разыскивать родителей. Эльвинг осталась с темноволосыми близнецами одна, по мужу убивалась так, что у Тьелпе сердце сжималось от жалости. И тут же оставшиеся в живых дяди вдруг напомнили о себе, прислав посольство. Посланники публично зачитали бумагу от дяди Нельо, в которой он требовал выдать сильмарил. Тогда Тьелпе умолял Эльвинг отдать его послам дяди. Но и на этот раз получил не менее твердое нет, чем в первый. А через несколько дней гавани были атакованы. Тьелпе бежал, сражаться со своими он не стал, не мог. Сел Тьелпе в лодку и, переплыв бухту, оказался на острове Балар. Там, наконец, он смог познакомиться с родичем, о котором был наслышан. Эрейнион называл себя «Гил-Галад» и признавал в Тьелпе, то есть в Келебримборе, равного. Они бок о бок сражались в Войне Гнева вплоть до падения Ангбанда. А потом вместе отказались, когда сам Арафинвэ, возглавлявший войско, прибывшее из Благословенного Края, просил их вернуться в Аман. Тьелпе не знал, почему отказался Гил-Галад, он ведь и не видел никогда Валимара, а он сам посчитал себя недостойным, боялся он возвращения, да и не помнил уже толком Аман. Только материнские ласки нежной Вэнлинде еще помнил отчетливо. А саму землю уже почти забыл. Они с Гил-Галадом собрали остатки тех нолдор, что, освободившись из ангбандских тюрем и уцелев в бесконечных воинах, не захотели отплыть в Валимар, и отправились странствовать. Перешли Эред Луин и оказались в совершенно новой для них земле, о которой прежде столько слышали. Тут подоспела и Артанис со своим мужем из синдар, с которым до этого он не был знаком. Они тоже привели в эти новые земли своих немногочисленных эльдар…
С Артанис в те годы они часто виделись, их сплачивало то, что они оба помнили Исход… Каждый по-своему, конечно. Она рассказывала про Вздыбленные Льды – он про Лосгар, то немногое, что мог вспомнить. Но между ними теперь были годы в Эндорэ, многому научившие каждого. Болтливые синдарские и нолдорские языки начали шепотом передавать сплетни о них. Галадриэль не опровергала, считая себя выше этого, а Тьелпе не опровергал, потому что: во-первых, не обращал никакого внимания на досужие пересуды, а во-вторых, это было лучше, чем если бы они знали правду.
А правда была в том, что Тьелпе был невинен как дитя. Лишь одну деву он вспоминал. Благо, память у эльдар хорошая – те две недели в Таргелионе у дяди Морьо он всю жизнь потом помнил. И записку ее положил вместе с дедовыми конспектами и носил везде. Когда спасаться нужно было, бежать, он первым делом дедовы бумаги хватал и истлевшую записку, а в ней первая строчка «Оторнонья *…» Он ее наизусть помнил, хоть за годы скитаний после Гондолина совсем синдаризировался. Говорил только на синдарине, даже долгое «Келебримбор» начало ему нравится, а на квенья лишь слова той записки, да ее имя шептал. Да и то редко. Зато думал он о ней часто. Где она, его единственная, куда сгинула? В бездну ли упала вместе с огненным Нельо, или с их отцами нашла смерть под пещерными сводами Менегрота? Или, может быть, где-то она есть, ходит где-то по землям Эндорэ, а он и не знает?..
Дойдя до подножия Туманных Гор, он с верными ему эльдар основал поселение, назвав его Эрегион. Вскоре, исследуя горные пещеры и гроты, пытаясь разобраться в тамошних рудах и металлах, он нашел новый, неизвестный доселе металл. Оказалось, правда, что живущим в тех горах казар этот металл и его удивительные свойства уже давно были известны. Келебримбор назвал его мистарилле – «серебряная сталь». Часто он вспоминал, как Мирионэль приходила к нему в ту промерзшую каморку, что ему выделил под мастерскую дядя Морьо, в жуткий мороз, приносила поднос с едой и свежезаваренным дымящимся квенилас и спрашивала, не нужно ли чего-нибудь – сияющая и мягкая как серебро, но несгибаемая как сталь. Она расспрашивала о его жизни, об отце, сама время от времени говоря о себе. Оба они тогда отметили их внешнее сходство:
– Мы похожи на брата и сестру, – сказала она, улыбаясь, – Будь же моим оторно! – она радостно смеялась, беря его за руку своими тонкими пальчиками. Никто так не говорил с ним ни до, ни после нее.
Он сердился на себя за свою неотесанность и грубость и за то, что тогда не дал ей кольца, а сделал лишь эту глупую никчемную заколку – все, на что оказалось способным его плененное обликом кузины воображение. А ведь она была достойна самых изысканных украшений. С этой мыслью, он, сойдясь с казар Мории, основал Гвайт-и-Мирдайн – Братство Мастеров Ювелиров. Келебримбор умел, как и его дед, выращивать искусственные самоцветы, которые были крупнее и ярче чем те, что когда-то создал Ауле, и был по праву самым искусным ювелиром Эндорэ, изготавливая вещи, взглянув на которые, любая дева готова была на многое, чтобы обладать ими. Другое дело, что сам их создатель был не готов принимать благодарность от дев, если она выражалась в чем-то большем, нежели слова восхищения дивными творениями его гения.
В быту Владыка Эрегиона был скромен и неприхотлив. Вид у него был суровый, серьезный и сосредоточенный на той работе, которой он в тот момент был занят. Долгие часы одиночества, пока он работал в кузнице или своей огромной мастерской, доставляли ему скорее удовольствие – одиночество не тяготило его. Келебримбор был погружен в свой внутренний мир, находя смысл жизни в себе самом и своих мыслях. Сфера его интересов была практически безгранична. Инженерия, кузнечное мастерство, ювелирное дело, химия и магия, строительство и архитектура, военное дело, лингвистика и теория языков – вот далеко не полный перечень того, чем он интересовался.
Артано пришел к нему в сопровождении Келеборна. Серебряный Лорд представил его как прекрасно зарекомендовавшего себя кузнеца, одного из лучших учеников Ауле, талантливого ювелира и знатока металлов.
– Раз уж ты не захотел возвращаться в Аман, – шутливым тоном заговорил Артано, – мой наставник отправил меня к тебе, так что располагай мной по твоему усмотрению, – и он весело подмигнул ему, призывно кивнув красивой головой.
Прежде чем решиться приблизиться, Артано некоторое время изучал его повадки, как будто наблюдал за диковинным животным, которое предстояло укротить. А в укрощении животных Артано не знал себе равных. Ему не просто нравился этот нолдо. Не столько полезные для осуществления его планов качества привлекали майа в мужественном Лорде Эрегиона. Его влекла к Келебримбору его мужская красота, та внутренняя сила, неукротимая жизненная энергия, которую Мастер направлял на создание все новых творений и произведений искусства, точь-в-точь, как когда-то Феанаро. И все-таки, часть этой энергии принц Первого Дома подавлял в себе как мог. Артано чувствовал это. Мужская сила Владыки требовала выхода, и пылавшему страстью майа нестерпимо хотелось попробовать на вкус губы сурового нолдо, ощутить каково это – быть стиснутым в его крепких объятиях, когда он снова и снова овладевал бы его телом, заставляя извиваться, стонать и вскрикивать от переполняющего, разрывающего все внутри, экстаза.
Поначалу, появившись в мастерской Келебримбора вместе с Лордом Келеборном, Артано понадеялся на естественную притягательность своего облика. Ладный, статный, стройный как молодой тополь, с пышными кудрями золотисто-рыжих волос, спускавшихся до середины спины, и выразительными ореховыми глазами в черных длиннющих ресницах, Артано не мог не нравиться. Но Келебримбор смотрел на него с недоверием и любопытством и не более. Даже после того, как они стали регулярно видеться, работая вместе, Мастер обращал на него внимания не больше чем на мебель, стоявшую в его покоях.
– Расскажи мне, как устроен валарин? – обратился к нему как-то Келебримбор, – Я пытался самостоятельно разобраться в его грамматике с помощью кхуздул и сохранившихся у меня от деда работ по валарину, но мне не хватает некоторых деталей…
– У тебя сохранились записи Феанаро? – широко раскрыв глаза, спросил изумленный Артано.
– Да, я сберег кое-что… – уклончиво отвечал Владыка Эрегиона.
– Покажешь мне? Прошу тебя, мне очень любопытно взглянуть на записи Великого Мастера… – с мольбой в голосе проговорил майа.
Келебримбор с кривой усмешкой пошел к потайному ящику, замурованному в стене его мастерской, что-то щелкнуло – ящик открылся и нолдо извлек из стены толстую кипу пергаментов.
– Вот все, что у меня есть от деда, – сказал он, бережно кладя ее на стол. Артано как бы невзначай коснулся ладонью виска Владыки, приблизившись к столу из-за его спины и склоняясь над записями.
Мгновенно прочитав его сознание, Артано чуть не рассмеялся от радости – его ненаглядный Келебримбор был совершенным ребенком. Как же это было прекрасно! Это значило, что соблазнить его, сделать своим, будет гораздо легче. А их физическое соитие будет во много, много раз более страстным и подарит несравненно большее наслаждение, чем будь Келебримбор опытным покорителем сердец. Ведь именно с ним этот мужественный нолдо познает пик удовольствия, именно его имя будет шептать, задыхаясь от восторга. Майа уже готов был отдаться во власть сладостных и возбуждающих мечтаний о том, как ночи напролет они будут любить друг друга, а дни посвятят совместной работе и реорганизации мирового порядка, как неожиданно обнаружил, глубже погрузившись в слои памяти, что не все обстояло так гладко и просто, как показалось в начале. Ему предстал образ молодой женщины, этот образ буквально пропитал все глубокие слои сознания Келебримбора. Высокая и статная, хрупкая на вид, белокожая, с румяными щеками, темно-русые волнистые волосы, сине-серые большие глаза – она была вполне обычной, ничем особенным не выделяющейся нолдиэ. Что он мог найти в ней?! Должно быть, какая-то давно потерянная зазноба, старая любовь. Артано почувствовал жестокий укол ревности.
Закончив изучение феаноровых записей и подробно рассказав о валарине, Артано вдруг выпалил:
– Пойдем сегодня в город, я слышал, там устраивают праздник этим вечером, – он улыбнулся очаровательной улыбкой, – Давно хотел тебя куда-нибудь вытащить, а то сидишь тут вечерами один, да вспоминаешь свою единственную любовь… – он прищурился, взглянув в глаза Келебримбора.
– Что? – тот тоже посмотрел на него в упор, как на умалишенного.
– А что? Разве не у всех есть главная в жизни и единственная настоящая любовь? – спросил его Артано, – Разве не все мы вспоминаем о ней в часы одиночества?
Келебримбор продолжал недоверчиво смотреть на него.
– Почему ты не опровергнешь слухов, которые ходят тут о тебе и Леди Галадриэль? – продолжал майа, – Ведь я знаю – ты любишь другую, а до Галадриэль тебе дела как до этого куска деревяшки, – и он с силой пнул носком сапога, стоявший рядом табурет, который отлетел от его пинка, ударившись о стену.
Келебримбор резко поднялся с места, одним прыжком подскочил к Артано и схватил того за ворот льняной рабочей рубахи, от чего ткань на ней затрещала, а у майа перехватило дыхание.
– Не смей так со мной говорить! – закричал страшным голосом Келебримбор, на его щеках выступил алый румянец.
– Послушай меня, – Артано схватил его за руки, пытаясь отстраниться, – Она жива и скоро придет к тебе, я чувствую, поверь мне, – он посмотрел в сине-серые глаза нолдо. Тот медленно отпустил его ворот, отвернулся, склонив голову, и сдавленным голосом проговорил:
