Текст книги "Под Варды синими сводами (СИ)"

Автор книги: Calime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)

В числе тех, кого унес холод, оказалась и супруга Лорда синдар. Леди Нифрелас действительно была хрупким лесным цветком. Ее окоченевшее тело нашли утром под покрывалом в ее паланкине. Авангард синдар как раз вступил тогда в оставленный наугрим, после разгрома его армии, Ногрод. Можно было укрываться от пронизывающего ледяного ветра и снега в его пещерах и переходах. Тело супруги Орофера было решено с почестями захоронить в одной из пещер, служившей усыпальницей правившим там когда-то владыкам.

Сотрясаясь от рыданий, принц Тэран-Дуиль обнимал труп матери во время церемонии прощания. Лорд Орофер казался непроницаем, подобно украшавшим вход в усыпальницу гномов каменным статуям. Он раздавал указания относительно размещения на стоянку, осведомлялся у Саэлона о нуждающихся, просил его распорядиться теплыми вещами, бывшими при супруге, раздав их тем, кому они могли понадобиться. Лишь по окончании похорон его леди, взглянув на шатавшегося от горя и слабости сына, утиравшего слезы, Орофер тихо сказал стоявшему рядом оруженосцу:

– Ко мне его, в ту пещеру, – он указал на один из черневших в нескольких десятках шагов входов в сделавшиеся временным прибежищем его народа пещеры и быстро удалился восвояси.

Как только Тэран-Дуиль в сопровождении Саэлона вступил в пещеру, где его ожидал отец, Орофер жестом приказал оруженосцу прикрыть вход в нее куском ценного шелкового покрывала и следить за огнем в костре, горевшем в глубине импровизированных покоев Владыки.

Быстро подойдя к сыну, новый Владыка синдар со всего размаху ударил его по лицу так, что Лис отлетел, стукнувшись затылком о неровную стену пещеры, и едва не лишился чувств. Тонкие струйки крови вытекали из ноздрей и уголка рта принца. Он смотрел в искаженное холодной злобой лицо отца. У Орофера на лице часто можно было видеть выражение надменности, гордости, превосходства, но не жестокости, не такой животной злобы…

– Сегодня ты вел себя непростительно! – закричал Орофер, подскочив к сыну и хватая его за петли камзола на груди.

Саэлон, увидев это, безотчетно рванулся вперед, но Владыка, повернувшись в его сторону, проревел:

– Стой, где стоишь, и не смей смотреть сюда! А ты, – он обратился к едва живому Лису, – слушай внимательно! Твоя мать вырастила из тебя безответственного, легкомысленного неженку, думающего только о себе и своих переживаниях и привыкшего рассчитывать во всем на родителей и прислугу! Что ты станешь делать, если завтра я замерзну насмерть здесь?! Ты – будущий аран народа эльдар! Это значит, что никто из твоих подданных не должен видеть твоей слабости! Никто! Запомни – что бы ни случилось, даже если ты будешь стоять посреди усеянного трупами поля сражения, даже если мир будет рушиться вокруг тебя и гореть синим пламенем, ты должен сохранять достоинство, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения в твоей силе, решимости и способности найти выход из любой беды, потому что ты – их Владыка, Моргот тебя дери!!! Ты думаешь, у меня не разрывается все внутри от горя и мне не хочется сейчас лечь в могилу из камня и льда рядом с твоей матерью?! – он отпустил разорванный камзол Лиса и отошел на несколько шагов. Тэран-Дуиль опустился на пол пещеры.

– Здесь тысячи эльдар, которые пошли за мной, за своим Владыкой, доверившись мне, – снова заговорил Орофер, уже спокойнее, – Я обещал им, что мы найдем за Синими Горами нетронутые зеленые леса, край, где нет Врага, где нет войны, я увел их с их родины и сделаю все, чтобы исполнить данное обещание. Я рассчитываю на твою помощь, Тэран-Дуиль, – он подошел к полулежавшему на полу пещеры сыну и протянул ему руку.

– Ты – чудовище, – прохрипел едва слышно Лис и отвернул лицо.

– Саэлон! – позвал Орофер, – Уведи его с глаз моих, обработай раны и перевяжи, – он снова повернулся к силившемуся подняться на ноги Лису, – Ты еще будешь благодарить меня за этот урок, а теперь вон отсюда! – и он распахнул завесь на входе.

Шли годы. Мирионэль осталась с дядями и их маленькими воспитанниками в Амон-Эреб. Война Гнева застала их в крепости. У них был совсем небольшой отряд воинов и Маэдрос рассудил, что будет лучше, если они не примут участия в разворачивавшихся на севере Белерианда боевых действиях. Вокруг крепостного укрепления расселились атани, считавшие себя подданными Лордов Маэдроса и Маглора и госпожи Мирионэль. Эти люди нуждались в их защите.

Эллерондэ* и Эллероссэ* росли примерно в два раза медленней, чем их ровесники из атани, но лишь физически, что касалось знаний и учености они намного превосходили всех прочих детей. При этом внешне они были практически неразличимы, если бы не характеры мальчиков. Элрос рос бойким, задиристым, любил быть в центре внимания названной сестры и опекунов, Элронд был замкнутым, спокойным, рассудительным, избегал шума и любил узнавать что-то новое, будь то новая глава из хроник истории нолдор или новый прием обращения с сабельными мечами.

Маглор больше всех возился с близнецами, проводя с ними почти все свое время, заботясь о них как о собственных детях. Он находил в них утешение после гибели Тельо и Питьо, а они отвечали ему сыновней любовью. Нельо был для них «Лордом Маэдросом», его уважали и побаивались, Мирионэль близнецы считали старшей сестрой и любили печальную ласковую госпожу, что не мешало им сбегать от нее при удобном случае и бедокурить за ее спиной. Особенно в этом деле преуспевал Элрос.

Когда близнецы начали вступать в переходный возраст, их ровесники уже давно успели обзавестись детьми. Для близнецов же период первых влюбленностей и разочарований только начинался...

Одним утром Элрос ворвался в комнаты Маглора, весело смеясь и подпрыгивая как напружиненный. За ним едва поспевал его брат.

– Атар, – укоризненно заговорил Элрос, остановившись перед креслом, в котором сидел его воспитатель, – опять сидишь здесь с книгой, а на Севере, между прочим, война! Хотел бы я присоединиться к войнам из-за моря – сражаться с нечистью… Я бы стал одним из лучших, и ты смог бы гордиться мной! – он широко улыбнулся Маглору, стараясь поймать его взгляд.

– Не все так просто, Эрьо, – заговорил его опекун, подняв глаза от чтения, – мы здесь защищаем наших эдайн, я же много раз говорил тебе. К тому же, я не уверен, что ты достаточно хорошо подготовлен, – Маглор чуть улыбнулся и прищурился. Это был особый хитрый маневр, чтобы отвлечь приемного сына от мыслей о походе на Ангбанд, – Может, выйдем во двор и проверим твои навыки владения мечами?

Но на сей раз обычно беспроигрышный трюк дал неожиданный результат.

– Зато я уж точно сильнее его! – Эрьо легонько толкнул стоявшего рядом брата локтем в грудь, – Даже Лорд Маэдрос мне это подтвердил, – с гордостью продолжал свое выступление Элрос, – Отлично, что ты вспомнил об эдайн, отец, мы пришли, чтобы сказать тебе, что завтра ты будешь участвовать в состязании певцов! Здорово я придумал, правда же?! – он подпрыгивал на месте, всем видом показывая, как ему нравится эта затея.

– Что? Эрьо, что это за выдумки? – Маглор, отложив книгу, поднялся с кресла и нахмурился.

– Завтра в селении проводится состязание менестрелей, и я за тебя поручился, сказав старосте, что ты примешь участие, – как ни в чем не бывало, ответствовал Элрос.

– Прости, отец, это я виноват, – подал голос Элронд, – Как-то я гулял поздним вечером в окрестных полях, смотрел на звездный свод, и случайно услышал, как ты поешь, аккомпанируя себе на лютне… и сделал глупость, рассказав ему, – он покосился на брата.

– Что ты, Эльо, не говори так, – Маглор по-отцовски любил обоих близнецов, но к Элронду питал особую привязанность, – а ты Эрьо не должен был обещать им, что я буду там петь, – он покачал головой, глядя на Элроса.

– Ну вот, как всегда, – обиженно проговорил тот, – Я хотел тебе же сделать приятное. Ты ведь самый сильный и поешь во стократ лучше всех – я уверен. Все девы из селения сохнут по тебе, разве не знаешь? Даже самая красивая – дочь старосты, по тебе убивается, – он насупился, – Я сам хотел взять ее, но решил оставить тебе. А ты сидишь тут как старик целыми днями взаперти и скучаешь.

Яркая краска начала заливать обычно бледное лицо Макалаурэ.

– Эрьо, в каких словах ты говоришь о деве?! – возмущенно спросил он.

– А что такого?! Она тебя хочет! – хмурясь и ни мало не смущаясь, молвил его воспитанник, – Они же просто крестьяне и твои подданные… А Олуэн мне говорила, что ты – самый красивый муж из всех, кого она видела…

– Эрьо, я рассержусь, если ты не замолчишь! – феаноринг смешался, и это чувство неловкости вызывало у него раздражение.

– Да мне уже тридцать лет, отец, не разговаривай со мной как с маленьким! И прекрати разговаривать с нами на этом ужасном языке синдар! – кричал Элрос, перейдя на квенья, и топая ногами – Ты бы еще на языке атани с нами беседовал! – он фыркнул и уже хотел выбежать из комнаты, когда Элронд схватил его за руку и настойчиво удержал рядом с собой.

– Отец, – спокойно заговорил Элронд, – может быть, все-таки споешь завтра на состязании? Уверен, ты сможешь победить. Мы гордимся тобой и хотим, чтобы ты позволил себе хоть один день веселья. Там будут с упоением слушать баллады о Валимаре, которые слышал я.

Маглор опустил глаза. Несколько лет назад он почувствовал, что снова может петь, но не при слушателях, а для себя. Иногда по ночам он выходил, беря с собой лютню, далеко в степь, садился на одиноко стоящий посреди открытого дикого поля валун и пел. Когда он пел, вместе с песней через горло будто выходила та скверна, которая веками отравляла каждый день его существования. Он забывался, погружаясь в воспоминания об Амане. Слезы сами собой текли по юношеским щекам, а Макалаурэ, не замечая их, продолжал свою песнь, и на сердце становилось легче. Слишком долго он копил в себе боль, загоняя ее в самые дальние уголки души, не позволяя ей выйти наружу потому, что были у него обязанности, заботы, ответственность перед всеми и каждым. Ведь Кано – вождь, вожак, командир, он не может позволить себе проявить слабость, он должен вести за собой, быть впереди остальных, брать на себя ответственность.

На следующий день на состязании менестрелей Макалаурэ пел, играя на своей лютне, перед жителями селения. По мере того, как лился волшебный, завораживающий голос, на центральную площадь собрались все жители от мала до велика. Все они, забыв о других участниках, слушали баллады Маглора Певца. Вышла из стен крепости и Мирионэль в сопровождении своего дяди Нельо. Близнецы стояли позади сидевшего в центре площади Кано и гордо улыбались.

Второй сын Феанора пел, прикрыв глаза, и ему представилось, что он на одном из музыкальных вечеров в Валмаре, и местные девы в блистающих нарядах, с золотыми волосами, убранными в сложно заплетенные косы, собрались вокруг и дарят его своими улыбками. Как он любил эти вечера, с каким нетерпением ждал их! Он спешил, торопя братьев, когда, в час сумерек Тельпериона, принцев-феанорингов приглашал к себе Ингвэ, чтобы потом смущаться и краснеть под взглядами прекрасных дев. А если какая-нибудь ваниэ просила его сочинить для нее песнь, смущению Макалаурэ не было предела, он счастливо улыбался, кивал головой, отводил взор… и сбегал, боясь не их, а себя, того огня, чуждого его спокойной натуре, что пробуждался в нем при мысли о девах, и который он сам находил неприличным и запретным.

====== Последний долг ======

Комментарий к Последний долг http://data.whicdn.com/images/20014804/original.jpg автору они кажутся похожими на его мысленные образы Элронда и Элроса

ernil (синд.) – лорд

Hithaeglir (нанд.) – Мглистые (Туманные) Горы

Mellonnin (синд.) – друг мой

Длинная Река – Anduin (синд.) – речь об Андуине Великом.

Erin-Lasgalen (синд.) – Зеленолесье (Ясный бор).

Telperion Ninquelote (кв.) – Белый цветок Тельпериона

Yeldё (кв.) – дочь

Война, длившаяся без малого сорок лет, наконец, подошла к своему завершению. Моргот был повержен и изгнан за пределы Вселенной. Казалось, теперь на многострадальных землях Белерианда навсегда воцарится мир. Сильмарилы лично вынул из железной короны Моргота герольд Короля Арды и хранил их в шкатулке, в своем шатре, собираясь отвезти в Валинор.

По получении этих новостей, в Амон-Эреб было решено, что братья феаноринги отправятся к Эонвэ, в ставку командования объединенных армий майар, нолдор, подчинявшихся Финарфину, и племен эдайн, воевавших на стороне света, чтобы просить отдать сильмарилы. Решил за них обоих Нельо. По праву главы Первого Дома он мог приказать младшему брату и тот обязан был подчиниться. Кано пытался убедить старшего, что теперь, когда отцовы камни попали в руки вестника Валар, когда Моргот побежден и все вскоре встанет на свои места, их треклятая Клятва теряет всякий смысли и нет нужды губить себя из-за нее. Но Маэдрос был непреклонен.

– Клятва есть Клятва! Ты принес ее вместе со всеми и должен исполнить до конца! Прикажи слугам приготовить все в дорогу. Я сам хочу разделаться с этим как можно быстрее! – гневно ответил Руссандол на попытки Канафинвэ привести разумные доводы против очередной вылазки, направленной на то, чтобы овладеть отцовскими сокровищами.

«Не сильмарилы ты хочешь получить как можно быстрее, а отправиться скорее к Намо, брат…» – мрачно подумал Кано. Нельо не хотел или не мог длить дольше свое земное существование. Вот уже почти век, как в залах Властителя Судеб его дожидался возлюбленный кузен Финьо. Маглор это знал. Он знал, как Нельо тоскует без любимого, который единственный мог излечить ту жуткую опухоль на душе старшего, которую посеял Моринготто за те двадцать семь лет, что Нельо был в плену, а Кано пытался править народом нолдор, пожираемый заживо чувством вины перед всеми и вся. Он будто задолжал всем им: Валар, дядям Нолмэ и Арьо и их семьям, своим братьям, отцу, матери, народу, в конце концов. И перед каждым из них у него был долг, который нужно было отдать или исполнить.

Вот и сейчас глава Первого Дома приказывает и он, Канафинвэ Макалаурэ, обязан подчиниться. Ему не были знакомы любовные терзания брата, но он тоже любил. Конечно, Маглор никогда не был ничьим возлюбленным, как не было любимой у него, но он был отцом двух нежно любимых им мальчиков и дядей чудесного небывалого на Арде создания, которое тоже очень любил. Кано не хотел оставлять свою семью – Мирионэль и близнецов эарендилионов.

Расстаться с племянницей ему было суждено не сейчас. Она собралась отправиться за сильмарилами вместе со своими родичами. Как ни пытался Маглор отговорить ее, она стояла на своем.

– От судьбы не скроешься, дядя, – строго сказала она, – я или вернусь с вами и камнями, или разделю любую другую участь, которая вам уготована в книге судеб. Это мой долг перед отцом и перед самой собой.

Больше спорить и переубеждать ее Маглор не хотел. Он понимал ее, знал, от чего она отказалась, чтобы выполнить этот долг перед Морьо. У него тоже был долг перед ним, и Маглор не менее твердо, чем Мирионэль, был намерен этот долг выполнить. А для этого было нужно непременно остаться в живых. По крайней мере, до того, как он не исполнит этот последний долг.

Накануне начала очередного похода за сильмарилами второй сын Феанаро пришел в комнаты дорогих его сердцу близнецов, чтобы напоследок побыть рядом с ними. Ему не хотелось оставлять детей без своей опеки, но они, к счастью, уже почти достигли совершеннолетия и вполне могли позаботиться о себе, научившись у него, Нельо и Мирионэль всему, чтоб было необходимо знать, чтобы жить самостоятельно и управлять ведением хозяйства крепости. Маглор предчувствовал, что вскоре близнецам Элронду и Элросу предстояло сделаться лордами Амон-Эреб.

Он застал юношей, тихо сидящими на своих кроватях при тусклом свете настольного светильника. Было заметно, что они о чем-то шептались перед тем как он зашел, а теперь притихли и выжидающе смотрели на него, стоявшего в дверях.

– Пойдем на башню? – спросил Маглор, – Ночь теплая, но звезды хорошо видно.

В теплую погоду они любили выходить вечерами перед тем, как улечься спать, и взбираться на крышу дозорной башни Амон-Эреб. Оттуда на многие лиги была видна степь, был виден текший на юго-западе Сирион, и можно было разглядеть самые высокие заснеженные пики Эред-Луин на востоке.

Когда они поднялись на крышу высокой башни и обозрели с нее раскинувшуюся на севере степь, чувствуя легкое дуновение теплого ночного ветра, слегка колыхавшего их заплетенные в косы длинные прямые волосы, Эрьо подошел к своему воспитателю и, взглянув в его бледное лицо, спросил ломающимся хрипловатым голосом:

– Ты ведь не уйдешь навсегда, не оставишь нас, как тот? – Элрос посмотрел на небо, нахмурился и низко опустил голову, – Присвоил чужое и мнит себя невесть кем. Это, между прочим, твой сильмарил у него в венце, а без него не видать бы ему благоволения этих божков с запада! Ты – наш настоящий отец! – его голос исказился и дрогнул. Он вдруг зажмурился и бросился на шею Кано, отчаянно шепча, задыхаясь от рыданий:

– Не уходи! Пожалуйста, не бросай нас! Ты нам нужен… очень, отец… поверь…

Маглор крепко стиснул Эллероссэ в объятиях, подумав о том, что в свое время должен был уделять больше внимания манере его речи.

– Эрьо прав, ты – наш отец! – твердым голосом проговорил Элронд, – Тебе незачем ходить туда, прошу тебя, останься с нами, атар, – последние слова он произнес совсем тихо и тоже заплакал, стараясь при этом скрыть слезы от Маглора, обнимавшего его брата.

Кано привлек к себе и второго близнеца, и, обнимая их обоих, растроганно ответил:

– А вы – мои дети, – он стискивал обоих близнецов все крепче, – Самые сильные, самые красивые, самые дорогие… Вы – мое благословение Валар, о большем я не мог бы и мечтать! Эрьо, ты слышишь, – зашептал он в ухо уткнувшегося лицом в его шею Элроса, – Я горжусь тобой, ты – отважный, ловкий, пылкий, настоящий вождь, настоящий герой! А ты, Эльо, – он повернулся к поднявшему на него мокрое от слез лицо Элронду, – Ты рассудителен, осторожен и умен, как истинный правитель. Я горжусь вами обоими и точно знаю – каждый из вас достойно пройдет выбранный путь…

Еще долго они сидели на смотровой площадке дозорной башни втроем, обнявшись. Близнецы притихли, прижавшись к Маглору, и только напряженно дышали. Он гладил их по темноволосым головам, вглядываясь в занимавшуюся тревожным ярко-фиолетовым и алым зарю.

С рассветом они с Нельо и Мирионэль выехали из ворот крепости по направлению к ставке объединенных сил майар и нолдор Валинора.

Они преодолели Эред-Луин, выйдя на равнину. Великий Поход продолжался. Орофер и его эльдар шли и шли по полям и зеленым степям, где росли дикие травы и редкие полевые цветы. Для землепашцев из эдайн эти земли подошли бы как нельзя лучше, но не для них, искавших защиты под сенью так любимых ими деревьев и кустарников.

Караваны Амдира опережали их, будучи первопроходцами этих земель. Амдир же через гонца сообщил им о Мглистых Горах, которые вскоре должны были встать на их пути. В своем послании Лорд нандор и авари сообщал, что Эред-Луин – пологие холмы в сравнении с высотой пиков Хитхаеглир, таких высоких, что всегда скрыты под слоем облаков и тумана.

Лорд Амдир и его эльдар не страшились горной преграды, но решили дождаться прихода эльдар, шедших за Орофером, чтобы вместе, сообща, совершить переход через высочайшие горы Эа.

Как и синдар Орофера, нандор и авари Лорда Амдира несли потери в этом походе. Мужчины эльдар были выносливыми, сильными и хорошо противостояли всем лишениям и невзгодам, тогда как их изнеженные женщины, не привыкшие, в отличие от жен из нолдор, к жизни в пути, ношению оружия, охоте и многочисленным тяготам походной жизни, умирали от холода, изнеможения и слабости. Никакая магия не в силах была помочь им.

Когда авангард синдар во главе с Орофером подошел к лагерю Лорда Амдира, тот выбежал им навстречу, чтобы встретить дорогого друга. Рядом с проницательным, умным и всегда умеющим находить правильные решения Орофером, с которым они были дружны, сколько помнили себя, Амдир чувствовал себя увереннее.

– Нужно найти перевал, меллоннин, – сказал Орофер, – А еще лучше, найти того, кто сможет указать нам этот перевал. Мы не знаем этих мест, а горы, что перед нами, устрашают одним своим видом. Я слышал, здесь, под толщей скал, живут наугрим. Мы предложим им вознаграждение и, я уверен, они не откажутся показать нам безопасную дорогу через Хитхаеглир.

Заплатив немалую цену бывшими с ними драгоценными вещами, среди которых был и Аранрут, спасенный Саэлоном из пещер Менегрота, нандор и синдар получили разрешение войти в Западные Врата Мории и пересечь подземные копи наугрим, пройдя, таким образом, под горой и избежав гибели среди горных пиков Мглистых Гор. Они вышли с другой стороны горы, из Восточных Врат королевства гномов, оказавшись в нескольких лигах от огромного густого леса. В этом лесу по праву первого прибывшего осели Амдир и его народ.

Орофер и его синдар пересекли Длинную Реку и обосновались на ее восточном берегу, в простиравшимся на многие лиги к северу лесу, который был даже прекраснее, чем тот, где поселился Амдир. А главное – он был поистине огромен и полон природной силы. Орофер назвал его Эрин-Ласгален. Лес был обитаем. Там жили почти дикие зеленые эльдар – дальние родственники тех, что населяли Южный Оссирианд. Постепенно, с течением лет, пришельцы с запада смешались с местными, которые безоговорочно признавали над собой власть Владыки Орофера.

Дочь кузины Эарвен с Лордом Келеборном присоединились к ним много позже, уже после окончания очередной войны в землях Белерианда. Супруги попросили Амдира предоставить им и их народу небольшие владения в юго-западной части лесного массива, который облюбовали нандор, авари и лаиквенди, шедшие за Лордом. Амдир не отказал им – места в этих новых прекрасных лесах хватало на всех. Так Галадриэль и Келеборн поселились в южной части леса, назвав ее Лориэном. Это название вскоре распространилось на весь лес, дав имя королевству, основанному Лордом Амдиром и его наследником принцем Амротом.

Позже смесь синдар Галадриэли и Келеборна, нандор и авари Амдира, а так же бежавших к ним в Лориэн из уничтоженного Эрегиона потомков нолдор и фалатрим стали обозначать единым именем – галадрим, что значит «лесной народ».

Леди Галадриэль сидела напротив своего супруга за обеденным столом. В их семье после трапезы было принято подавать к столу свежие фрукты. Она сама заботилась о том, чтобы на столе не переводились персики, груши, сливы и виноград. Венценосная Дева привезла с собой из Дориата саженцы, для которых здесь, в Лориэне, была сооружена теплица. Там, в компании немногих дам из ее ближнего окружения, Леди Галадриэль возилась все свободное время со своими деревцами и кустарниками. Вскоре, как она надеялась, можно будет всаживать молодые деревца в открытый грунт – климат в этих новых землях был вполне подходящим для избалованных влажным теплом растений. Им только было необходимо какое-то время, пять или десять лет, чтобы окончательно привыкнуть к местным погодным особенностям.

Сейчас Галадриэль наблюдала за тем, как Лорд Келеборн сосредоточенно разрезал острым ножом на одинаковые ровные дольки спелую грушу. Его движения были точными и выверенными, а взгляд светло-серых блестящих глаз под длинными светлыми ресницами был сконцентрирован на объекте его манипуляций.

Работая в теплице, дочь Финарфина одевалась в простую рабочую одежду из льняной ткани, повязывая на голову платок, под который убирала заплетенные в толстую косу золотые волосы. К обеду она всегда надевала приличествовавшее ее высокому положению многослойное одеяние из легких газовых или атласных тканей нежных оттенков, украшенное прозрачным кружевом.

– Сегодня ты выглядишь как всегда прекрасно, словно майский полдень, Венценосная Дева, – меланхоличным тоном сказал Келеборн, не поднимая на нее глаз, – Но я заметил, что кружево на правом плече чем-то испачкано, – в его спокойном тембре чувствовалась укоризна. На Галадриэль в тот день было светло-бежевое одеяние с отделанными драгоценным белым кружевом широкими рукавами.

Она осмотрела рукав – едва заметная темно-зеленая полоска виднелась чуть ниже плеча. Должно быть, она по неосторожности задела за какой-нибудь высокий куст или ветку дерева, прогуливаясь этим солнечным утром в лесу рядом с их новой резиденцией.

– Благодарю, свет мой, – молвила она с нежной улыбкой, – Я сейчас же пойду, переоденусь, – она плавно поднялась из-за стола, собираясь отправиться к себе в комнаты.

– Моя госпожа, – в обеденную залу вошел прислужник, – вас хочет видеть благородный эрнил, не пожелавший назвать своего имени. Он сказал, что он – ваш родич, и что вы ожидаете его прихода.

Стараясь сохранять внешнее спокойствие, Леди Галадриэль очаровательно улыбнулась мужу, сказав: «Я ненадолго, мой Тельперион Нинквелотэ …» и покинула столовую. Побледневшая и с колотящимся от волнения сердцем, Галадриэль спустилась в нижний этаж и величественно вплыла в приемную мужа, где ее дожидался неизвестный лорд.

Перед ней стоял среднего роста статный муж, закутанный в теплый не по сезону плащ с подкладкой из волчьего меха. Его голову покрывал широкий капюшон, полностью скрывавший его черты.

– Солнце сияет в час нашей встречи, светлая Нэрвен, – чарующим бархатным голосом приветствовал ее незнакомец и слегка наклонил голову, сделав чуть заметное движение всем корпусом.

Это движение невозможно было перепутать ни с каким другим – так кланялись при дворе деда Финвэ. Галадриэль почувствовала, как по телу пробежали мурашки. Тем временем, незнакомец опустил капюшон и, расстегнув золотую застежку-фибулу, позволил тяжелому плащу упасть на согнутую в локте левую руку.

– Кано?!.. – вырвалось у нее. Галадриэль замерла, глядя на гостя широко раскрытыми от удивления и страха глазами, приложив ладонь ко рту, чтобы не закричать.

– Тебя нелегко было найти и еще труднее достичь, – заговорил он, – Но, слава Валар, я здесь перед тобой, – на его осунувшемся усталом лице мелькнула слабая улыбка. – Я привез тебе это, Нэрвен, – и он подал стоявшей перед ним, потрясенной его появлением, кузине пожелтевший от времени, свернутый в небольшой квадратик пергамент.

Галадриэль машинально протянула руку и медленно развернула его, не произнеся ни слова.

Развернув бумагу, она прочла:

«К Артанис, названной сестре и кузине,

Морифинвэ, кузен и названный брат

Тысяча приветов, любезная Нэрвен,

Кано передаст тебе эту бумагу, только если сам я не смогу предстать пред твои колдовские очи и лично просить тебя, не помня прошлых обид и причиненных неприятностей, принять в круг твоих приближенных дев и оградить доброй славой и благодатью твоего имени Мирионэль Халейн, дочь Карнистиро Феанариона и Халет Владычицы халадинов.

В надежде на то, что ты пребываешь в процветающей и защищенной от посягательств из вне обители, обращаюсь к тебе, которая поддерживала меня и моих родичей в решимости мстить и бороться за честь народа нолдор, призывая проявить ту же благосклонность, какую ты когда-то так пылко проявила к твоему названному брату, к его йельдэ.

Убежден – ты не откажешь в сей моей просьбе.

За этим позволь пожелать тебе и твоему супругу прожить Вечность в бесконечном счастье и благополучии.

Твой вечный должник, названный брат и кузен

Карнистиро Феанарион»

«Вот же бестия! – подумала, повторно пробегая записку, Нэрвен, прикусив губу, – Единственный раз это случилось. По случаю торжеств была организована охота…» – пронеслось в ее голове.

====== Золотая рыбка ======

Комментарий к Золотая рыбка Нэрвен, Артанис в ранней молодости https://pp.vk.me/c613516/v613516844/e894/hrVaEgU9tAw.jpg

Арьо – Arafinwё (кв) – Арафинвэ, Финарфин.

Lamatyawё (кв.) – чувство языка, которое формируется у эльфа после нескольких лет его использования. Мысль не просто облекается в форму слов, но и одновременно решается вопрос выбора синонимов, анализируются все смыслы, звучание.

Nissi (кв.) – девушки, молодые женщины

Irisse (кв.) – Ириссэ, Арэдель Ар-Фейниэль

Перед тем, как первый раз поцеловать девушку, попробуй сначала наклонить свою голову к ее лицу, только постепенно. В это время ты должен обнять ее. После этого проследи за ее реакцией. Если ты видишь, что она не убирает голову, можешь постепенно начать целовать ее шею, уши, волосы. Дальше нужно наклониться к ее лицу и выдохнуть в ее ушко. От таких действий женщина может сильно возбудиться, поскольку уши и шея являются ее эрогенной зоной.

© Украдено с интернет-сайта «найти-девушку.ру»

Нэрвен была младше всех их. Она родилась много позже сыновей-близнецов Феанора и росла вместе со своими братьями в Альквалонде, во дворце деда Ольвэ. Отец ее, хоть и говорил, что считает себя нолдо, был и характером, и внешностью истинный ваниа. Мать – нежная Эарвен, дочь Ольвэ и племянница Владыки Элу Тингола, среброволосая, статная, была одной из самых прекрасных собой дев тэлери.

Они редко наведывались в Тирион. Чаще всего отец ездил туда один, а возвращался опечаленным бесконечными распрями и напряженностью, царившими при дворе деда Финвэ. Мать всегда умела успокоить его, уговорить, развеселить, отвлечь от печальных дум. Все-таки они всемером – Арафинвэ, Эарвен и пятеро детей, жили далеко от столицы нолдор, и дочь Ольвэ считала, что уж их-то не должны касаться раздоры и склоки из-за трона, который при живом и здравствующем Нолдаране Финвэ почему-то вздумали делить старшие братья ее мужа.

По случаю празднеств, на которых отсутствие младшего сына Финвэ и Индис могло показаться оскорбительным, им все же приходилось снаряжать слуг и отправляться торжественной процессией в сторону Тириона. Для Эарвен эти визиты были тягостны и трудно переносимы, в то время как для ее мальчиков и малышки Нэрвен поездки в Тирион были настоящим захватывающим приключением.

Нолдаран Финвэ и его супруга пестовали всех своих многочисленных внуков, но Финдарато, Артаресто и маленькие Ангарато, Айканаро и Артанис пользовались особым их вниманием в те недели, когда приезжали гостить во дворец Тириона.

Старшие внуки Финвэ, дети Нэрданель: Майтимо, Макалауре и Тьелкормо уже вступили в совершенный возраст, когда Нэрвен впервые приехала в гости в дом дяди Феанаро. Отец привез с собой лишь ее в тот день. Братья и мама остались во дворце Финвэ, а она, привязанная больше к отцу, напросилась с ним. Ей было безразлично, куда сопровождать обожаемого родителя, главное – идти рядом, а еще лучше, чтобы он нес ее на руках, позволяя играть с подвесками и камнями, украшавшими его кафтан, и дергать за золотые пряди, выбившиеся из забранных сзади заколкой длинных волнистых волос.