Текст книги "Под Варды синими сводами (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)
Дворец Владыки Дориата был огромен и представлял из себя лабиринт, вытесанный в скале трудолюбивыми казар. Если не знать расположения комнат и залов, или не иметь при себе плана внутреннего устройства дворца, то блуждать по его бесчисленным покоям и переходам можно было бесконечно. Поистине это был дворец с тысячей пещер.
Оказавшись в небольшой, тускло освещенной единственной настенной лампой комнате, судя по всему, служившей чем-то вроде караульной для стражей, что несли службу здесь, на этом рубеже обороны, Карантир огляделся и острым зрением различил в темном углу несколько бутылей с вином. На грубо обработанной каменной столешнице широкого стола стояло несколько стаканов, в которых виднелась недопитая стражами Дориата, казавшаяся при этом освещении черно-бурой, жидкость.
Карантира не удивляло то, что они встретили так мало воинов противника, ворвавшись во внутренние переходы дворца. С каменными массивными внешними воротами, охраняемыми жалким отрядом синдар, пришлось повозиться, но и они поддались, когда был применен таран со стальными дробилами – изобретение Курво.
Он отчетливо слышал звуки громкой музыки и топот танцующих – лучшего момента для нападения нельзя было выдумать, почти все обитатели и гости дворца находились, в момент их появления здесь, в главной зале, в самом сердце королевских чертогов. До этой залы им еще предстояло добраться, а пока они занимались тем, что обыскивали покои приближенных Владыки Диора в поисках сильмарила, который мог быть спрятан или же просто лежать в самом неожиданном месте.
Теперь Карантир напряженно вглядывался в стоявшие на полках шлемы, сваленные в углу короткие копья стражей и развешанные по стенам мечи и кинжалы непривычной формы, размышляя, как поступить дальше, чтобы не терять понапрасну время, бегая среди бесконечных коридоров и комнат этого каменного склепа. Самым легким решением представлялось захватить живым какого-нибудь стража и выяснить у него, где Владыка держит свое драгоценное «Наугламир», а заодно уточнить и местонахождение самого Владыки Тысячи Пещер, чтобы засвидетельствовать ему их почтение, хорошенько отблагодарив за теплый прием и оказанное гостеприимство.
Он уже собирался покинуть караульную, но решил налить себе вина и подошел к дальнему затемненному углу, где стояли на сыром полу еще не откупоренные бутылки. Когда Карантир нагнулся за одной из них, дверь на противоположном конце комнаты, которую он в полутьме даже не заметил, резко отворилась и тут же захлопнулась – в караульную вбежал страж синда в легких стальных доспехах и шлеме. По резкости его движений и учащенному дыханию было понятно, что его преследовали. Карантир пантерой прыгнул на него, и, сбив с ног, навалившись, занес над головой серого гвардейца один из своих кинжалов.
Тэран-Дуиль потянул резную ручку ближайшей к нему двери. За дверью оказался почти такой же широкий освещенный коридор. Подумав, что наугрим сотворили в этих пещерах воистину жуткую неразбериху, прорубив все эти коридоры и комнаты, Лис двинулся вдоль нового коридора, как вдруг дверь, находившаяся в глубине его, распахнулась, и ему навстречу выскочили двое. Отвратительные драконьи маски закрывали полностью их лица, а в глазницах угрожающе поблескивали красные огоньки. Доспехи на воинах были одинаковые – поверх черных шерстяных обтягивающих рубашек и таких же черных штанов были надеты легкие длинные кольчуги, на которые ремнями крепились стальные, сверкавшие в свете ламп нагрудники, наплечники с режущими зазубренными краями и наручи с острыми шипами. На широких поясах неизвестных врагов были прицеплены кинжалы и ножны для парных сабельных мечей, которые блестели в их руках. На ногах у них были черные сапоги с коваными носами, а кисти рук закрывали стальные перчатки. Лису бросилось в глаза, что маски и доспехи обоих были забрызганы кровью, это придавало им еще более свирепый и пугающий вид. Мгновение Лис и неожиданно появившиеся на его пути двое неотличимых один от другого воинов, замерев, смотрели друг на друга, как один из них, то ли рыкнул, то ли крикнул что-то неразборчивое и оба как по команде бросились на Лиса.
Впервые в жизни сын Орофера ощутил подобный страх от встречи лицом к лицу с жестоким и крайне опасным противником в лице двоих маскированных воинов эльдар. Он резко развернулся и побежал во весь дух по коридору, не разбирая, куда бежит, чувствуя затылком, что они стремительно нагоняют его и вот-вот схватят и разрежут на куски. Они неслись за ним, крича что-то ему вслед, гнали его, словно лесную дичь, свистя рассекавшими воздух мечами. Инстинкт самосохранения и испытываемый первобытный ужас перед драконьими головами заставили его позабыть обо всем на свете, включая навыки прекрасно обученного воина. Лис рывком, не заботясь о производимом им шуме отворил первую, встретившуюся на его пути, дверь, протиснулся в узкий едва освещенный коридор, по необработанным стенам которого тонкими струями текла вода, и, раздирая незащищенные доспехами рукава куртки, устремился вперед, вглубь сужающегося прохода. Наконец, весь исцарапанный и больно ударивший левую коленку, тяжело дышавший от пережитого ужаса и погони, Лис добрался до конца этой узкой пещеры и ввалился в бывшее за ней помещение, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Не успел он понять, где находится, как ощутил себя лежащим на полу. Прямо перед собой он увидел ужасную драконью маску с красными огоньками в глазницах и зажмурился. Кто-то навалился на него, придавливая своим весом, не позволяя двинуться.
– Ты? – услышал Лис над головой хриплый грозный голос, доносившийся из-за маски-шлема и искажаемый им.
– Кто ты? – Лис все еще не смел открыть глаза, ему казалось, что напавшие на них были демонами, наподобие барголов, посланными Морготом, сокрушить и без того ослабленный, обескровленный Дориат. И сейчас он, Тэран-Дуиль, говорил с одним из этих ужасающих своей личиной и жестокостью демонов.
Лис ощутил как его схватили за горло холодной железной рукой и потянули вверх, поставив таким образом на ноги. Он стоял, пошатываясь, пытаясь нащупать рукоять кинжала или одного из мечей-близнецов.
– Даже не думай, – услышал он угрожающе-металлический голос маски над самым ухом. Его противник был чуть выше его ростом и шире в плечах. Теперь Лис уже отчетливо разобрал, что перед ним эльда. Он не мог понять только, почему он медлит с расправой над ним, – Значит, так ты чтишь данные тобой обеты, серый щенок? – спросил его мучитель, сжимая пальцы на его горле.
– Что? – задушенным голосом попытался ответить Лис, – Не понимаю, какие обеты? – Лис схватился руками за стальной наруч на мертвой хваткой державшей его за горло руке, и шипы на нем вонзились ему в ладонь.
– Сейчас поймешь…родич, – прошипел воин, сдирая с себя маску, а затем и шлем.
– Лорд Карантир… – прошептал Лис, мгновенно сообразивший, кто были напавшие на них воины эльдар и зачем они пришли сюда. Одно мгновение он глядел на Лорда голодрим широко раскрытыми прозрачными зеленовато-голубыми глазами. Тот тоже не сводил с него своих холодных, как глубины океана, сине-серых прищуренных глаз.
– У меня к тебе личный счет, сын Орофера, – проговорил голдо, не ослабляя хватки на горле Лиса.
– Мирионэль… что с ней?! – Лиса бросило в жар от, поразившей его как молния, мысли, что дочь князя изгнанников могла погибнуть при Нирнаэт. В это же мгновение Лис ощутил как его волосы схватили сзади и теперь наматывали на руку, вынуждая запрокинуть голову еще сильнее. Он зашипел от боли.
– Не смей произносить ее имени! – рычал Лорд Карантир, – Твой отец сказал нам, что ты был убит, а ты, серый ублюдок, прохлаждаешься здесь, пока она… – он не договорил.
Лис не дал ему этого сделать. Внезапно ощутив невероятный прилив сил от несправедливых слов Лорда, он ударил того с размаху кулаком с лицо, освободился от хватки и отскочил на несколько шагов от противника, прижавшись к стене.
– Я клялся вашей дочери в вечной любви, – заговорил, чувствовавший себя оскорбленным и пылавший праведным гневом, ороферион, – Столько раз я хотел отправиться в Амон-Эреб, в надежде увидеть ее, и каждый раз все вокруг восставало против этого желания! Но я не остановлюсь ни перед чем на пути к ней, – почти кричал он, – клянусь всем сущим! Мирионэль – моя! – выкрикнул он в лицо замершего перед ним князя изгнанников, – И благодаря воле Высших Сил, или вопреки ей, но мы будем вместе… – Тэран-Дуиль бессильно опустился на пол, опираясь спиной о стену. Запал угас также быстро, как и загорелся, и теперь Лис чувствовал упадок сил. Лорд голодрим тоже сел на скамью, тяжело облокотившись о стол.
– Где ожерелье гномов? – спросил он своим грудным голосом, – Камень, что в него вделан, принадлежит нам.
– Уходите отсюда, – негодующе ответил Лис, – Уходите немедленно! Я ничего не знаю о камне, кроме того, что из-за него уже лишились жизни сотни, если не тысячи. И теперь вы пришли сюда, чтобы убивать наших женщин и детей за ваш проклятый камень?
– Мы принесли Клятву, – ответил Карантир тихим мрачным голосом, – Отдай мне камень, или скажи, где я могу найти его?
– Я отведу вас к Владыке, – качая головой, с отчаянием в голосе проговорил Лис. Даже если сейчас он меньше всего представлял, где мог находиться Диор, ему казалось, что он найдет его в королевских покоях, в которых, как он помнил, был потайной выход из дворца, ведущий на поверхность.
Выйдя в коридор, они услышали громкие крики и топот множества ног. Побежав в том направлении, они обнаружили за одной из дверей широкий извилистый коридор, в конце которого, перед наглухо запертыми дверьми в покои Таура, стояли воины-лучники синдар из регулярной армии, неизвестно откуда взявшиеся здесь, в самом сердце дворца.
– Пропустите! Дорогу! – крикнул им Тэран-Дуиль, и они с Карантиром протиснулись к плотно затворенным дверям.
– Они там, эти бестии, – сказал Лису один из воинов, – они убили Таура и многих его приближенных в тронной зале… Туда сейчас лучше не входить, браннон, – не было понятно, о чем именно он говорит – о тронной зале, где был убит Диор, или о двери в его покои, у которой они сейчас столпились.
Услышав слова лучника, Карантир прижался к двери:
– Курво, Турко, это я! – крикнул он сквозь толщу массивных створок, стараясь перекричать толпившихся у входа синдар.
– Кто вас прислал? – пытался выяснить у воинов Тэран-Дуиль. Оказывалось, к ним, не добившись толку на втором рубеже обороны, добрался Ненар, отправленный Саэлоном. Он-то и привел их во дворец Владыки.
Дверь распахнулась и за ней показались покои Владыки Дориата, превратившиеся в кровавый кошмар. Кровью были измараны расписные стены, кровавые разводы были на полу, лужи крови виднелись тут и там, под телами убитых королевских вельмож эдайн, их жен и слуг. Все, кто думал найти надежное убежище в покоях короля жестоко ошибались. Посреди огромной комнаты, топча сапогами дорогой кашемир покрытых багровевшими всюду кровавыми пятнами покрывал, шелк пуховых перин и подушек, вышитых золотом и самоцветами, стояла группа воинов в масках-шлемах в форме драконьих голов, числом около дюжины, во главе которой были двое статных одинаково одетых эльдар, державшихся так, что было понятно – лидеры они.
Лорд Карантир вошел решительным шагом в комнаты Владыки синдар, отдаляясь от Лиса и толпившихся в нерешительности лучников, и стал что-то горячо говорить двум лидерам группы на языке изгнанников, который Лис понимал лишь частично. Они отвечали ему, громко выкрикивая что-то и указывая на лежащие вокруг тела.
Произошедшее затем Тэран-Дуиль всегда помнил смутно, как сквозь сон, настолько нереальным и невозможным, оно ему казалось. Лорд Карантир и его братья, а Лис понял, что это были они, повернулись к нему и уже собирались двинуться навстречу, к выходу из оскверненных покоев Владыки, когда из-за поворота извилистого коридора стремительно вынырнул Саэлон с группой воинов – эльдар и эдайн, в руках которых были широкие синдарские мечи. Сам Саэлон держал в руках принадлежавший Тауру Элу Аранрут – его Лис узнал бы из тысячи других клинков.
Увидев братьев феанорингов, Саэлон крикнул обступившим вход в покои короля лучникам:
– Стреляйте! – они, казалось, лишь ждали команды – град стрел обрушился на Лорда голодрим, его двух братьев и их маленький отряд.
Лис не успел даже вскрикнуть, как воины, прибежавшие с Саэлоном, во главе с оруженосцем Орофера, воспользовавшись замешательством противника, набросились на захватчиков.
– Саэлон, нет! – закричал Лис, рванувшись в гущу сражавшихся.
Он успел заметить, как Лорд Карантир упал навзничь, запрокинув голову, сраженный вонзившимися в его тело многочисленными стрелами, и кто-то из находившихся рядом воинов синдар полоснул кинжалом по его обнажившейся шее, от чего тот дернулся всем телом, как в судороге, разжав пальцы и оскалив белые зубы. От этого зрелища у Лиса потемнело в глазах, он оглядывался вокруг невидящим взором и лишь чудом не попал под удары, которыми обменивались сражавшиеся.
– Скорее, браннон, – Саэлон выдернул его из боя, схватив за руку и потащил к дальнему углу комнаты, – они скоро будут здесь… – с этими словами он повернул один из настенных светильников слева от ложа Владыки, похожего на кучу смятых в беспорядке и затоптанных грязными сапогами покрывал. В стене, с хриплым трением каменных плит одна о другую, открылась небольшая низенькая дверца.
Втолкнув обезумевшего Лиса в открывшийся за дверцей проход, Саэлон подозвал нескольких бывших с ним воинов эльдар и, пропустив их внутрь, схватился за дверцу, закрыв ее за ними изнутри. Лис безвольно шел по низкому и темному проходу, подталкиваемый Саэлоном, то и дело спотыкаясь и не обращая внимания на кровь, сочившуюся из раны над коленкой. Сердце его заходилось от пережитого потрясения, от осознания того, что случилось. Он привел Лорда изгнанников в ловушку, обрек на верную гибель отца его нареченной любимой и такой желанной Мирионэль, тем самым навсегда отняв у них возможность быть вместе. Эта мысль вгоняла его в состояние безвольного безразличия ко всему происходящему вокруг. Он не чувствовал боли от ран и царапин, жажды, холода, а только отчаяние и пустоту. Прошедшая ночь искалечила его дух больше, чем пылающий ад Нирнаэт.
Тэран-Дуиль продолжал идти, согнувшись, по низкому коридору тайного хода, ведущего на поверхность, машинально передвигая ноги. Если бы не поддерживавший его Саэлон, он бы лег прямо на сырой пол, закрыл глаза и лежал бы так, дожидаясь, пока его дух отправится в залы Властителя Судеб.
====== Три сильмарила ======
Комментарий к Три сильмарила Отрывок из этой главы был опубликован отдельным одноименным фиком.
Atto (кв.) – папа
– Кано… – Маэдрос замер, стоя на пороге помещения, которое еще прошлым вечером являлось покоями Владыки Дориата. Сейчас оно было наполнено окровавленными телами, наваленными друг на друга в лужах темно-коричневой, в освещении настенных ламп, крови, – не пускай сюда близнецов, – сказал старший феаноринг стоявшему за его плечом брату. Тот, отодвинув Маэдроса, прошел вперед, неслышно ступая между телами и разглядывая убитых, на бледном осунувшемся лице было сосредоточенное выражение того, кто напряженно ищет что-то и никак не может отыскать.
Сильмарил они так и не нашли. Были обысканы все комнаты и залы, все бесконечные коридоры и переходы, все лестницы и подсобные помещения. Ожерелья с камнем нигде не было. Оно исчезло. Ясно было, что кому-то удалось сбежать, скрыться в суматохе и неразберихе первых часов штурма дворца, и этот кто-то скрылся, унеся с собой так называемое Ожерелье Гномов – Наугламир.
Победа была на их стороне. Большая часть гвардейцев была убита, были убиты все, кто находился во дворце и не смог покинуть его, сбежав по одному из тайных ходов. Повсюду царил запах крови. Маглор отметил про себя, что у атани кровь пахла не так, как у квенди: «Видимо, это из-за различия в нашей природе…» – подумал он.
Макалаурэ нашел то, что искал в превратившихся в курган изрубленных и пронзенных стрелами и копьями тел покоях повелителя Лестанорэ. Братья были здесь. Кано подошел к каждому из них по очереди, освобождая их от наваленных сверху тел воинов синдар, атани и своих поверженных бойцов, он всматривался в лица. Курво он узнал только по черной истрепанной шелковой ленточке, повязанной на плече – лицо брата было залито кровью. Смертельная рана ему была нанесена мечом именно в голову. У Турко, на котором еще была надета драконья маска, выражение лица под ней было серьезным – красивые изогнутые брови сведены к переносице, губы упрямо сжаты. Кожа Тьелкормо еще оставалась бело-розовой и привычный легкий румянец окрашивал щеки, лишь местами уступая характерному трупному светло-серому оттенку. На бледном, как полотно, лице Морьо застыл довольный оскал. Странно было видеть это лицо лишенным его привычных ярких красок – багрянца красивых тонких губ, алого цвета щек. Лишь ровные зубы белели, почти сливаясь с цветом его кожи.
Когда слуги уносили тела братьев, Нельо и его стража пытались искать ожерелье среди трупов и того, что осталось от обстановки комнат Владыки Дориата. Маглор, тем временем, отправился к близнецам. Тельо и Питьо чуть не погибли, пытаясь не допустить прихода подкрепления из-за пределов дворца. Несмотря на то, что основная часть пришедшего на подмогу гвардейцам отряда воинов синдар была уничтожена или разбежалась в панике от их устрашающих масок, небольшой группе все же удалось прорваться внутрь, обойдя стражу Амбаруссар.
При появлении Кано близнецы насторожились, во взглядах обоих заметались искры беспокойства. Он сказал, что камень не нашли и что как только Нельо будет готов, они отправятся все в обратный путь.
– Прикажите всем готовиться в обратную дорогу – здесь мы не останемся, – сказал Маглор. Они устали и едва держались на ногах, но оставаться во дворце Тысячи Пещер для отдыха никто не желал.
Тельо и Питьо затравленно оглядывались, ища глазами остальных братьев, а когда заметили слуг, несших на приспособленных королевских покрывалах тела Курво, Турко и Морьо, подбежали к ним, качая головами. Они хватали окоченевшие руки средних феанорингов, осторожно гладили их по плечам. Питьо протирал мокрым полотенцем лица братьев, гладя их волосы, Тельо – самый младший, родившийся последним, наблюдал за ним, вытянув шею, стремясь всем существом помочь и боясь дотронуться до них – таким невероятным казалось зрелище смерти.
На подъезде к крепости выяснилось, что кто-то видел у стражей Турко двух мальчиков-близнецов. На вопрос об их судьбе стражи Келегорма ответили, что, когда войско пересекало лес, отдалившись на много лиг от Менегрота, связанные веревками мальчики были оставлены там, посреди лесной чащи.
– Орки недобитые! – зарычал на жестокосердных стражей Маэдрос и, обращаясь к Кано, сказал, – Я с этими, – он кивнул на стражей Турко, – сейчас возвращаюсь туда, может быть, удастся найти их. Ты справишься?
– Да, Нельо, – смиренно опустив голову, едва слышно ответил Макалаурэ.
«Отец ушел, а Клятва осталась. И остались сильмарилы, сиять в железной короне Моринготто. Дядя Нолмэ, должно быть, видел их неземное сияние в свои последние минуты.
А отец покинул нас, предоставив нам семерым мучиться в этих землях. В наследство он оставил Клятву, и она – яд для наших мыслей, приговор для наших душ, калечащие жернова бесконечных битв и сражений для наших тел» – так думал Маглор, склоняясь в полутемной крохотной комнатушке над телами братьев, только что привезенными им и близнецами из Дориата сюда, в крепость Амон-Эреб.
«Ах, атаринья, знал ли ты, мог ли представить, на что ты нас обрекаешь, когда призывал дать эту проклятую Клятву? Мог ли ты знать, на что ты обрекаешь народ нолдор, призывая его последовать за тобой в Эндоре? Видишь ли ты нас сейчас, из чертогов Намо? Видишь ли, в кого мы превратились благодаря Клятве, благодаря твоим камням? Разве стоили твои камни того, чтобы губить твой народ, того, чтобы убивать ни в чем не повинных мореходов тэлери в Альквалонде, а того, что вынес Майтимо на Тангородриме? Ужель стоили сильмарилы, до которых мне никогда не было и сейчас нет ни малейшего дела, того предательства, которое ты, атаринья, совершил, сжигая корабли? А разве стоили они жизней всех, кто замерз насмерть в Хелькараксе, а, может быть, эти твои камни стоили жизней наших воинов, наших нисси, наших детей, что нашли здесь свою смерть? Есть ли в тебе мужество посмотреть им в глаза, встретившись с ними в чертогах Мандоса, отец? И сейчас я, Макалауре Канафинвэ, сын Феанаро, спрашиваю тебя, отец мой, стоили эти камни жизней твоих сыновей и моих братьев? Знал ли ты, мог ли представить, что мне придется хоронить их? Атаринья, можешь ли ты представить, каково мне хоронить их?!
Знаешь, у Турко лицо серьезное и даже в смерти красивое, брови нахмурены, губы сжаты, а в боку зияет страшная рана, нанесенная синдарским мечем, и это – не считая всех стрел, что в него попали. У Морьо горло перерезано и тоже стрелы, стрелы повсюду: в груди, в бедрах, в плечах. А у твоего любимца – Курво, голова – одна сплошная рана и правая рука по локоть отрублена.
Мы с Нельо все сделаем, похороним тела здесь, на Амон-Эреб. Нельо держится молодцом. После гибели Финьо он только повода ищет, чтобы к нему отправиться, чтобы тому не долго томиться в ожидании, в чертогах Намо. Он будет искать того, кто ушел с твоим камнем из Дориата и, поверь мне, он найдет…
Близнецы утешают один другого, ты знаешь, они всегда были самыми чувствительными, вот и плачут – горько, безудержно. Счастливцы! Я бы тоже вместе с ними плакать хотел, но нет слез больше. И музыки нет.
Знаешь, почему я все эти годы говорил с тобой, рассказывал, как мы живем, спрашивал совета? Да я только на тебя надеялся всегда, только в тебе видел опору. Даже в безудержном гневе, в гордыне и безумии твоем я видел надежду на то будущее и ту судьбу, о которой ты говорил всем нам. А голос у тебя был замечательный! Мой с тем твоим голосом не сравнить. Ты своей речью любого убедить сумел бы, что тьма есть свет, а безумие есть единственный светоч разума во вселенной.
Ведь мы за тобой пошли, отдавшись твоему безумию и гордыне, потому что любили тебя, верили тебе больше чем себе и почитали тебя не только отцом нашим, но и нашим Владыкой.
Это последний раз, что я с тобой говорю. Нечего мне больше сказать тебе, атто*…» – он без сил опустился на стул перед сдвинутыми дубовыми столами, на которых покоились тела братьев.
Мирионэль неслышно подошла к нему откуда-то из-за его правого плеча – он не заметил, когда она вошла в комнату. Легко коснувшись его, она прошла дальше, подойдя к телу Морьо, погладила его свалявшиеся в колтун некогда прекрасные черные волосы, из груди ее вырвался сдавленный стон.
Маглор поднял на нее глаза – она казалась тенью самой себя: белая, голубоватого оттенка, кожа, через которую просвечивали все жилки, растрепанные волосы, под глазами залегли фиолетовые тени, а сами глаза – потухшие, безумные, злые.
– Мирионэль, зачем ты здесь? Мы с Нельо и слугами все сделаем, иди к себе, дитя, ты не должна этого видеть, – Маглор взглянул еще раз на истерзанные ранами и обезображенные смертью тела братьев.
– Вот они, настоящие сокровища Феанаро, – произнесла Мирионэль как в полузабытьи, вперив взор в распростертые перед ними тела троих феанорингов, – вот настоящие Сильмарилы! – она тяжело оперлась рукой о стену.
Кано подошел к ней вовремя, еще миг, и она бы, не удержавшись, рухнула на пол. Он поднял невесомое тело племянницы на руки и понес в ее комнаты.
Поднимаясь по ступеням, ведущим в верхний этаж крепости, Маглор вспомнил об их разговоре с Морьо и письме к Нэрвен, которое тот ему оставил. «Нет, еще не время, – думал Кано, – мы сами позаботимся о ней. Эта девочка нуждается в нас, а мы в ней, сейчас нельзя никуда отпускать ее. Придет время и Нэрвен ее примет, а пока мы будем рядом. Я буду рядом…» – он с первой минуты, как увидел Мирионэль, почувствовал к ней нечто, что испытывал лишь к братьям. Эта привязанность говорила в нем сейчас, не допуская в его сознание даже мысли о том, чтобы расстаться с дочерью Морьо.
Зайдя в ее комнаты, Маглор бережно опустил бесчувственное тело на кровать и, позвав проходившего по коридору слугу, приказал привести Тулинде, чтобы она могла позаботиться о его племяннице, которую он видел еще три дня назад цветущей молодой нисс, и которая теперь была почти неузнаваема. Слишком много горя свалилось на плечи такой хрупкой на вид девушки. Иногда Маглор спрашивал себя, в кого у нее такой спокойный характер, радуясь тому, что он у Мирионэль был именно таким.
====== Надежда ======
Комментарий к Надежда Amdir (нанд.) – Надежда (букв. “взгляд вверх”).
hiril (нанд.) – госпожа, леди
Nelladhel (нанд.) – Звон колокольчиков
Amroth (нанд.) – Верхолаз
Dineth (нанд.) – Невеста
Ernilnin (синд.) – Мой лорд (Милорд)
– Мы живем в ужасное время, – рассуждал Орофер, сидя в своей приемной напротив Лорда Амдира. Саэлон наклонился над ним, подливая крепкого выдержанного вина в его кубок, – Лис совсем пал духом после того, что пришлось вынести во время штурма дворца в Менегроте. Если бы не он, – Орофер кивнул на стоящего позади его кресла оруженосца, – то сейчас бы мой йонн лежал в заброшенных пещерах под кучей трупов.
– Присядь с нами, друг мой, – с улыбкой обратился к Саэлону Амдир*, – твой господин не будет возражать, если ты разделишь с нами эту бутылку, – он потянулся к своей чаше, – он слишком многим обязан тебе. Кроме того, – тут Амдир лукаво улыбнулся, глядя на Орофера, – помимо чудесного спасения твоего сына у нас есть еще один повод выпить.
Тут Владыка нандор и авари сделал театральную паузу блистая своими яркими желто-карими глазами.
– Амдир, друг мой, – расплываясь в улыбке и щурясь, начал Орофер, – что за прекрасную новость ты хочешь сообщить нам? Ужели это то, о чем я догадываюсь, и твоя хириль* родила тебе наследника?
На эти слова друга Амдир счастливо и немного смущенно рассмеялся и, щуря кошачьи глаза, ответил:
– Мальчик, и такой ловкий, быстрый… Нэлладель* назвала его Амрот*, – Амдир улыбался.
– Друг мой! – Орофер вскочил с кресла, расплескивая свое вино, – Когда же ты привезешь его к нам?! Или, может быть, ты хочешь, чтобы мы приехали к тебе в Линдон, чтобы увидеть твоего сына?! – с этими словами Орофер, поставив на стол свою чашу, схватил Амдира за плечи, вынимая друга из удобного кресла.
– Я думаю, мы скоро покинем Линдон, друг мой, – отводя вдруг ставший печальным взор, проговорил Лорд нандор, – теперь, когда родился наследник, я должен думать о том, что достанется ему в наследство. Я просил совета у самых мудрых наших мужей, и они поддержали меня в решении отправиться на восток. Мы перейдем Синие Горы и посмотрим, что там, за ними. От нескольких смертных мы слышали, что тот край вполне пригоден для жизни и заселен дикими племенами второрожденных и наугрим, живущими в горных пещерах.
Орофер потрясенно смотрел на Амдира. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, возразить, но то, с какой обстоятельностью друг рассказывал о своих планах, повергало Лорда синдар в полнейшее недоумение. Уйти на восток, в полную неизвестность, обречь народ на скитания, уподобляясь заморским изгнанникам – все это казалось Ороферу немыслимым.
– Амдир… – только и смог произнести в ответ на слова дорогого друга Орофер, стоящий с разведенными в стороны руками посреди своей приемной. Он широко раскрытыми глазами смотрел на лучшего друга.
– Мне жаль было бы лишиться твоего общества, друг мой, – сказал ему Лорд нандор, – Подумай, может быть, и тебе с твоими эльдар будет лучше уйти с нами? Твой народ разорен набегами наугрим и проклятых изгнанников, Дориат уже не восстановить после того, что учинили там эти преступники. И не забывай, что Враг рыщет тут и там вблизи наших границ, готовя решающий удар. Поговаривают – скоро грянет очередная война с Черным Владыкой. Я был бы несказанно рад, если бы наши народы продолжили свою дружбу в новых землях. Да и твой сын, что чахнет от тоски, сможет там отвлечься от гнетущих мыслей. Где он, кстати?
– Должно быть, у себя… или у своей матери. Ты знаешь – Тэран-Дуиль всегда был больше ее сыном… – пытаясь прикинуть, какие перспективы ждут его и народ синдар за Синими Горами, ответил Орофер.
Теперь, после ужасной гибели Диора и всего Дориата, Лорд Орофер не мог заявить свои права на дядин трон, потому что дядино королевство, как ни трудно было в это поверить, прекратило свое существование. Но будучи единственным законным наследником Таура Элу Тингола и единственным в Дориате, кто сохранил в целости свои владения, Орофер сделался надеждой и опорой тех синдар, кто не захотел уйти в Арверниен, в устье Сириона. Беженцы из разоренной и оскверненной столицы Дориата сотнями приходили и приезжали к нему в Нан-Эльмот, прося приюта и защиты.
Отдать любимый и до каждой былинки знакомый Нан-Эльмот и Линдон Амдира на откуп изгнанникам из-за моря, или, того хуже, морготовым черным тварям, поначалу казалось Лорду синдар неприемлемым. Однако, поразмыслив немного, он подумал, что собрав под свои знамена всех, кто захочет за ним последовать, а именно: синдар Дориата, лесных эльдар Оссирианда и частично голодрим, бежавших из разоренных и покоренных королевств, а так же авари, из тех, что захотят присоединиться, он уведет их в безопасный край, где нет войн, спасая тем самым от порабощения Морготом. Это будет звездный час его как Владыки. Если там, за цепью Синих Гор, все будет таким, как описал ему Амдир, то он сможет основать в одном из тамошних лесов свое государство, сделавшись его единоличным повелителем, а когда придет время, это королевство он передаст Лису и его наследникам.
– Ну же, Саэлон, приведи сюда моего сына! – резко повернулся к своему герольду Орофер, – Мы все вместе обсудим эту идею, мой друг! – обратился он к Амдиру, – Я хочу, чтобы Тэран-Дуиль правил процветающим королевством и вижу будущее там, куда смотрит твой взгляд, – он ободряюще похлопывал друга по плечу. Тот чуть склонил голову, улыбнулся, приложив руку к груди, и хитро прищурился.
– Оставь меня, прошу, – Лис поспешно отошел к небольшому слюдяному окошку, когда мать попыталась обнять его, – я должен остаться один, – он низко опустил голову, вцепляясь пальцами в подоконник и разглядывая мелкие трещинки на его тонкой каменной плите.
– Скажи, что тревожит тебя? – мать говорила тихо, в голосе слышалось беспокойство и сопереживание его горю. Она чувствовала, что чудом спасшийся из каменного мешка Менегрота прекрасный Тэран-Дуиль снедаем какой-то гнетущей тоской. Он избегал всех, сделался молчалив, раны плохо затягивались, несмотря на все ее усилия, и теперь дух его был как никогда слаб. Лис ожесточился, замкнулся в себе, молча переживая какое-то неизвестное ей горе.
