Текст книги "Под Варды синими сводами (СИ)"

Автор книги: Calime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

Выслушав рассказ Саэлона, Орофер со страхом подумал, что самое мучительное было еще впереди. Он с остатками отряда возвращался в Нан-Эльмот, в свой замок, и ему предстояло известить о своем возвращении жену. В каких словах он будет рассказывать ей о том, что произошло с ее Цветушей Весной, он не знал.

Мирионэль сидела рядом с телом отца в маленькой палатке. Со дня битвы прошла уже неделя. Они спешно отступали к Амон-Эреб под командованием Маглора и близнецов, к вечеру валившихся с ног от усталости.

На долю Кано выпали самые тяжелые обязанности – он распоряжался приемом раненых, устройством обслуги и относительно боеспособных воинов из атани и остатков армии Нолдарана вместе с собственными на стоянки, сборами всех желающих, включая беженцев из Химринга – женщин и детей, для отправки в Лестанорэ*, церемониальным чествованием павшего в схватке с драконом короля наукалиэ и переговорами с лаиквенди и синдар относительно обустройства на их землях беженцев из нолдор. При этом у него хватало сил приходить к ней время от времени, приносить бульона и лепешек, прося поспать, пока у отца побудет кто-нибудь из его стражи.

Курво постепенно шел на поправку. Надменный и капризный Келегорм, не позволявший никому кроме Куруфина приближаться к себе, теперь сам не отходил от младшего брата, суетился вокруг него, стараясь окружить того всеми возможными в походных условиях удобствами и выполняя роль его сиделки. Было странно наблюдать, как этот избалованный вниманием и праздной жизнью признанный красавец, пестует сурового Курво, бегает к целителям за бальзамом, сам втирает его в обработанные и очищенные им же раны, как поит брата теплым перепелиным бульоном, мелко кроша в него куски лепешки, как расчесывает темные спутавшиеся волосы Атаринкэ, молча принимающего все ухаживания.

Близнецы уже через пару дней с помощью целителей оправились от полученных ими легких ран. Только очень уставали за день, помогая Кано. Вечерами во время стоянок они ходили за ним хвостом, тот жалел их, просил ложиться пораньше. Они спали обнявшись, мыли и причесывали один другого и стали неразлучней, чем прежде. Приходя проведать Морьо, Амбаруссар приносили Мирионэль свежезаваренный отвар из трав, чтобы придать ей сил, и сушеных фруктов – их любимого лакомства, и просили ее отдохнуть, готовые заменить ее.

Маэдрос был хуже раненого. Лежал пластом, закрыв глаза, отказывался есть, отворачиваясь, если с ним пытались заговаривать. Маглор пришел к нему в палатку, принеся с собой влажное полотенце и чашу с бульоном.

– Нельо, – тихо позвал он, тронув старшего за плечо, – торонья…

Ответом ему было молчание.

Маглор тихо вздохнул, но терпеливо, отставив в сторону чашу, протянул руки и повернул к себе лицо старшего. Тот сильно ослаб за эти дни почти без пищи и не мог оказать брату сколько-нибудь существенного сопротивления.

– Я сейчас промою рану, хорошо? – он осторожно разматывал бинт повязки на голове Маэдроса, – А потом ты выпьешь это, – продолжил Кано, кивая на чашу с дымящимся бульоном, – Мирионэль хотела зайти к тебе, проведать, но я сказал, что завтра ты сам к ней придешь. Морьо тяжело ранен, без сознания все эти дни, и бедняжка вся извелась, день и ночь проводит подле него, – он помолчал, – Ты знал, что у нее был нареченный, сын какого-то лорда из синдар? Нам сказали – он пал в сражении…

Вдруг старший брат поймал запястье руки Маглора, протиравшей мокрым полотенцем его висок.

Нельо заглянул ему в глаза, его взгляд был осмысленным и полным горечи:

– Прости, Кано, я вел себя как… – он зажмурился, сжимая его руку, и еще раз прошептал, – Простите меня… – и уже громче, отчетливее, – Завтра я сам займусь всем. Такое больше не повторится, обещаю.

– Брат, тебе не за что просить прощенья, – молвил Кано, опуская голову, голос его дрогнул. Выпустив запястье Маглора, старший феаноринг притянул его к себе и крепко обнял.

Карантир Темный лежал неподвижно на своем ложе из свернутых покрывал, укрытый одеялом из шкуры медведя. Кожа его приобрела голубовато-синий оттенок. На лбу то и дело выступал мутный пот, губы почернели. Мирионэль меняла повязки на самых глубоких ранах – порезах на боках и на бедре – там, куда вошла отравленная стрела. Остальные царапины она протирала влажным полотенцем вместе со всем телом, которое, казалось, таяло на глазах.

Она почти не спала, лишь изредка позволяя дремоте одолевать себя, когда замечала, что отец дышит ровнее. Карантир так и не приходил в сознание со дня битвы. Не было заметно никакого движения зрачков или пальцев. Держа его за руку, вглядываясь в ставшие фиолетовыми веки отца, Мирионэль впервые пожалела о том, что она – дочь смертной. У нее не было дара врачевания, как у многих из квенди и она не могла мысленно дотянуться до сознания отца в осанве – ей не хватало сил, слишком глубоко он погрузился в сумрачные слои. Сидя перед неподвижным телом Карантира, она разрыдалась от страха и отчаяния, овладевших ее душей.

Нет! Она не сдастся так легко, не позволит смерти забрать у нее и отца, как она унесла мать и Лиса, такого прекрасного, полного жизни, страсти и отваги! Сейчас ей просто нельзя думать о себе и своих страданиях. Она обязана спасти отца! Она найдет способ, средство… должно быть средство!

Позвав стражу ненадолго остаться подле Карантира, Мирионэль кинулась разыскивать главного целителя. Найдя его на другом конце их стоянки, она застала его обрабатывающим рану голени одного из воинов.

– Почти закончили, – говорил Менелион, обращаясь к ассистирующему ему помощнику и самому раненому, – но еще пару дней нужно полежать. И обязательно бальзам, понятно? – тут краем глаза он заметил ожидавшую у входа в шатер запыхавшуюся Мирионель.

Отпустив раненого, которому его слуги, поддерживая за плечи, помогли покинуть шатер, Менелион жестом пригласил Мирионэль войти и поклонился.

– Госпожа Мирионэль, – он нахмурился, – Ему хуже?

– Менелион, – она заговорила, сдерживая рыдания, – он не приходит в себя, очень слаб. Я подумала, что должно быть средство… Ты можешь научить меня…

– О чем вы? – он хмурился, потирая лоб тонкими длинными пальцами.

– Ему нужна жизненная сила… Я могла бы дать ему свою, но не знаю как… Научи меня!..

Они с Нельо и близнецами стояли, склонившись над картой Северного Оссирианда, по выжженной орками земле которого сейчас отступали к их последнему оставшемуся форпосту на Одиноком Холме, когда в шатер просунулась голова личного помощника главного целителя. Он нашел взглядом Маглора и кивнул ему, тихо сказав по осанве, что Менелион просит его зайти к Лорду Морифинвэ. С заходящимся от волнения сердцем, хмурясь от напряжения, Маглор, оставив братьев, проследовал за слугой.

Войдя в шатер, он увидел Мирионэль, лежащую на боку рядом с Морьо, одной рукой она обнимала его. Над ними стоял Менелион.

– Что здесь случилось? – спросил целителя встревоженный Маглор.

– Она проспит пару дней. Сейчас обоим нужен покой, – тихо отозвался тот, – А вас я прошу обеспечить его.

– Ты позволил ей отдать свою силу? – глаза Маглора гневно сверкнули.

– Она настаивала, я не мог отказать в ее просьбе. Пусть кто-нибудь побудет с ними. Я возвращаюсь к себе, – и коротко поклонившись, он покинул шатер.

Маглор, поджав губы, медленно опустился на низкий походный табурет.

Тэран-Дуиль открыл глаза. Точнее, получилось открыть только правый глаз – на левом была повязка. Вокруг была темнота, над ним колыхалась ткань крытой повозки или палатки. Судя по дергающим и раскачивающим движениям его ложа, он лежал в повозке, находящейся в движении. Попробовав двинуться, он вдруг понял, что его руки привязаны вдоль тела какими-то путами. Очень хотелось пить.

– Пить… воды… – хрипло произнес он запекшимися губами. Это были первые слова, произнесенные им с тех пор, как он был доставлен в полевой лазарет нолдор Восточной Армии.

По личному распоряжению главного целителя за ним все это время ухаживал один из прикрепленных к лазарету слуг-помощников. Он омыл его, промыл и обработал раны и ожоги, наложил повязки, крепко привязав руки Тэран-Дуиля вдоль тела, чтобы тот в забытье не прикасался к себе.

К страшной ране на лице юного синда даже сам Менелион не знал поначалу, как подступиться. Предстояла нелегкая операция. Испробовав все известные ему обезболивающие заклинания, целитель решил, что необходимо для начала промыть и дезинфицировать рану. Приказав слугам держать голову несчастного, он срезал опасной бритвой остатки бело-серебристых волос с висков и лба, а потом взялся осторожно промокать обеззараживающим отваром. Глаз парня оказался цел, только потерял способность видеть – зрачок был затянут белой пленкой, оголенные мышцы, сухожилия и часть скуловой кости после обработки Менелион приказал прикрыть легкой повязкой и менять ее не реже одного раза в день. Он надеялся, что с помощью известных ему магических приемов, заклинаний, отваров и мазей ему удастся постепенно полностью вернуть этому синда как зрение, так и утраченный облик. Молодость и выносливость его пациента также являлась одним из союзников в этом замысле.

====== Эльфийские правила ======

Комментарий к Эльфийские правила Примерно так выглядел Лис после Нирнаэт (только уши у него были заостренные): http://38.media.tumblr.com/25ac68e75c9ece1a17dd7861ec421d5b/tumblr_nhdnf159Qs1te9hqno4_500.gif

Yeldё Carnistiro ar Haretha (кв.) – “Дочь Карнистира и Халет”.

Mellonnin (синд.) – друг мой (уваж.)

Ernil (синд.) – князь, лорд.

Lambё (кв.) – язык как система речи.

Nana (синд.) – мама

Проснувшись одна в маленькой палатке, Мирионэль пожалела о том, что рядом с ней не было верной и заботливой Тулинде. Та осталась в крепости с небольшой группой воинов отца. После гибели Тиаро в Браголлах, Тулинде стала тенью самой себя, потеряв всякий интерес к окружающему миру и происходящим в нем событиям. Только оплакав Тиаро и остальных, кто погиб тогда, Мирионэль поняла значение восхищенных взглядов, которыми ее помощница одаривала командира отцовской разведки, когда тот во главе отряда, как всегда серьезный и сосредоточенный, проезжал мимо окон ее покоев, отправляясь на очередную вылазку к границам Таргелиона.

Наскоро одевшись и накинув плащ, Мирионэль выбралась из палатки и, узнав у первого встретившегося на ее пути прислужника, где находились князья, побежала в указанном направлении, к большому шатру. Страх за отца подстегивал ее, гнал вперед. То, что он сделала, отдав Карантиру часть своей жизненной силы, было опасным даже для истинных квенди, а для нее, в ком текла кровь смертных, было опасно вдвойне. Чтобы восстановить силы, ей понадобились двое суток беспробудного сна, но будучи молода и обладая во многом доставшимися от отца и его родителей выносливостью и особой, первородной, огненной жизненной силой, Мирионэль выжила, утратив лишь часть того, что было ее естественной защитой от сил зла.

Подходя к шатру, она отчетливо услышала доносящиеся оттуда ругательства на кхуздул, произносимые знакомым голосом – сердце подскочило в груди. Она ворвалась в шатер, резко отдернув занавесь.

Ее глазам предстало следующее зрелище:

Карантир полулежал на свернутых одеялах, под спину были подложены несколько скрученных в валики покрывал, а один из близнецов пытался накормить его с ложки горячим бульоном, в то время как другой намыливал его длинные волосы. Все трое замерли, повернув к ней головы.

– Ой, ты проснулась?! – растерянно начал Питьо, – Я сидел у тебя все это время – ты спала как младенец. Тогда я решил, что сбегаю сюда, проверить, как здесь Тельо, он все это время был тут с ним, – кивая на Карантира, тараторил Питьо, в то время как его близнец качал головой, подтверждая все слова брата.

– Этот несносный ворчун еще вчера пришел в себя, – заговорил Тельо, – и сразу потребовал, чтобы ему принесли вина! А целитель сказал – ему нужно давать перепелиный бульон, заваривать квенилас и пить много воды… вот, я и пытаюсь за ним ухаживать… – смешался Амрос.

– Мы оба пытаемся, – поддержал брата Амрод, запустив намыленные пальцы в волосы Карантира.

Тот не шелохнулся и молча продолжал смотреть на Мирионэль, замершую без движенья на пороге шатра и едва ли слышавшую то, что говорили ей близнецы. Последние, видя, что Мирионэль никак не реагирует на сказанное ими, быстро ретировались восвояси, оставив Карантира наедине с дочерью.

Морьо устало откинул голову на подложенные под нее покрывала, пачкая их мыльной водой, капавшей с волос, и прикрыл глаза. Мирионэль подошла к нему, села туда, где сидел Питьо, и, найдя рядом кувшин с теплой водой, принесенной близнецами, начала втирать мыльный раствор в волосы отца. Она, не говоря ни слова, массировала кожу головы, проводила пальцами по волосам, удаляя с них жир и грязь, а потом, чуть приподняв, поливала запрокинутую голову Карантира водой из кувшина. Отвернувшись на мгновение, чтобы достать полотенце, она почувствовала, как его пальцы крепко схватили ее за руку и тут же горячие губы ожгли кожу тыльной стороны ее плененной ладони.

Медленно взяв полотенце и чувствуя как слезы наполняют глаза, Мирионэль повернулась к Карантиру. Он все еще сжимал ее руку в своих, но уже бережнее, перебирая пальцы, и, опустив глаза, рассматривал край своего покрывала.

– Атаринья, – едва слышно прошептала она, приложив голову к груди феаноринга так, что могла слышать, как там, внутри, гулко и часто стучит сердце.

– Йельдэ Карнистиро ар Харета* – услышала она его шепот, от которого внутри будто зажегся яркий огонек, разгоравшийся все сильнее, с каждым движением его рук, гладивших ее по голове.

Пересекая границы Дориата, Орофер с отрядом остановился на ночлег в знакомом ему укреплении Белега Куталиона. Там же, поблизости от укрепления, встали на ночную стоянку ехавшие с ними обозы с беженцами голодрим и повозки с ранеными.

Поздним вечером к расположившемуся для ночевки отряду присоединилась небольшая группа синдар пограничного гарнизона Белега во главе с ее командиром, возвратившаяся в место своего постоянного расположения.

По-хозяйски, широким уверенным шагом зайдя в столовую, где в одиночестве ужинал Орофер, и оглядывая Лорда с ног до головы, Куталион произнес:

– Звезды сияют в час нашей встречи, меллоннин* – и принялся стягивать на ходу высокие сапоги из мягкой кожи светло-рыжего оттенка, – Чем могу быть полезен и где мой дорогой подопечный и ваш сын?

Орофер встал со стула, чуть склонил голову. Выражение лица его было суровым и усталым.

– Лис не вернулся с поля боя, – сказал он тихо, – А где был ты, его командир, когда Тэран-Дуиль оказался в окружении в последний день сражения?

– Я и мои ребята пришли на выручку пехотинцам из эдайн Бора, – подбоченившись ответил Белег, – Так где же Лис? – спросил он, хмуря чуть раскосые брови.

– Погиб! – почти сорвался на крик Орофер, – И ответственность за его гибель лежит в том числе и на тебе, Куталион, – он выбросил вперед руку, тыча в собеседника указательным пальцем, – если бы ты меньше путался со своими смертными… – он осекся, прикрыв ладонью глаза.

Белег опустил голову и произнес, чеканя каждое слово:

– Ни на миг не поверю, что Лис мог погибнуть! – он сел на пол, натягивая сапоги, – Я найду его и привезу в Нан-Эльмот! – он резко поднялся на ноги и схватил со стула брошенную туда дорожную сумку, – Счастливо оставаться, Эрнил* Орофер! – бросил он через плечо и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.

Белег рассудил, что его подопечный, должно быть, был тяжело ранен в страшный заключительный день битвы, и единственным местом, куда он мог попасть, был полевой госпиталь голодрим Воинства Маэдроса. Туда же были доставлены многие из раненых эльдар его отряда и полков Орофера и Амдира, а также эдайн Бора и немногие уцелевшие из эдайн полков дома Беора. Чтобы иметь возможность подтвердить эти догадки, Белег со своим летучим отрядом направился на перехват отступавшим в Южный Оссирианд остаткам войска князей голодрим.

Процессия отступающих к крепости Амон-Эреб нолдор, ведомых братьями феанорингами, находилась в двух днях пути от цели своего долгого и безрадостного путешествия, когда внезапно дозорные заметили приближающийся с запада, со стороны Дориата, небольшой конный отряд. Незамедлительно о приближении неизвестных было доложено лордам Нельо и Кано, возглавлявшим медленно двигавшуюся на юг колонну.

– Это воины из армии синдар, что были с нами на Анфауглит, – всматриваясь в даль из-под руки сообщил брату Маглор.

– Те, что отступили в тыл, едва завидев дракона? – хмыкнул в ответ Маэдрос, – Что ж, посмотрим, какую подлость эти лесные дикари приготовили на этот раз… – он сверкнул в сторону стремительно приближавшихся синдар взором потемневших после битвы глаз и дал знак ехавшим за ними воинам и повозкам остановится. Меж тем, к ним на всем скаку летел, отделившись от своего отряда, среброволосый бравый воин в запыленном камзоле изумрудно-зеленого цвета. На его бледном, как у всех синдар, не знающих света Анора, лице читались тревога и напряжение.

Белег, едва его отряд из двадцати легко вооруженных всадников приблизился к двум ехавшим в авангарде колонны воинам голодрим, в которых он узнал их старших князей, подъехал к ним, склонил голову, приложив руку к груди, и заговорил первым:

– Добрая встреча, Лорд Маэдрос, Лорд Маглор – он кивнул обоим, – мы здесь, чтобы оказать вам и вашим эльдар посильную помощь, помня о соглашении между нашими народами. Мой Владыка, Элу Тингол, в очередной раз проявил благую волю, захотев принять у себя нуждающихся, – начал он торжественным голосом, – Мне и моим бойцам приказано доставить в Дориат всех тяжелораненых воинов, чтобы наши целители, применив свое магическое искусство врачевания, смогли излечить их. По выздоровлении они будут снабжены всем необходимым, чтобы вернуться к местам несения службы, – окончив речь он отвесил низкий поклон слушавшим его сыновьям Феанора.

Переглянувшись, братья кивнули в ответ на приветствие Куталиона. Ему ответил Маэдрос:

– Привет тебе, славный Куталион, – голос у него еще не окреп, выдавая долгое пребывание без пищи, – Благодари от нашего имени своего Владыку! Ты можешь отвезти в Сокрытое Королевство наших воинов, кроме того, с нами здесь воины из атани и есть кое-кто из ваших лаиквенди. Рассчитывай на оруженосцев и прислужников – они будут сопровождать вас.

– Позволь нам немедля приступить к приготовлениям, – ответил, склонив голову, Белег.

– Хорошо, передай – пусть начинают, но перед тем как покинуть нас, я прошу тебя разделить с нами трапезу, – Маэдрос помнил Белега как опытного дипломата и переговорщика, от него в свое время не укрылись его ум, проницательность и воинская удаль. Кроме того, Белег был одним из немногих синдар, кто в совершенстве знал его родной ламбэ*.

Куталион поклонился в знак благодарности и согласия.

Когда личный помощник Менелиона пришел к нему с докладом о том, что всех тяжелораненых в ближайшие время увезут в Лестанорэ приехавшие за ними воины, тот вздохнул с облегчением. Теперь работы станет меньше, а целители синдар, которые славились на всю Эндоре своей магией, смогут позаботиться о его подопечных гораздо лучше, чем он сам, еще и потому, что там, вдали от войны и крепостей, в вечных влажных сумерках Сокрытого Королевства, любые хвори и ранения заживают быстрее – сама природа помогает тамошним квенди, питая их своей энергией, восстанавливая силы и заживляя их раны.

Стараясь не тревожить здоровых бойцов и ехавших в авангарде колонны повозок князей нолдор и их стражу, воины Белега проворно развернули повозки с теми, кого предстояло забрать с собой и, наскоро пообедав в компании двух старших феанорингов, потянулись на запад, к своим границам. С ними ехали прислуга, снаряженная главным целителем войска нолдор, и оруженосцы нескольких благородных воинов эдайн, сопровождавшие своих раненых господ.

Ночь застала их в пути, уже перед самыми границами завесы. Они уже отдалились на достаточное расстояние от колонны следовавших на юг Оссирианда нолдор. Разбив лагерь, воины Белега вместе с прислугой готовили пищу для раненых, а заодно и для себя, ухаживали за лежачими, меняли повязки и кормили тех, кто не был в состоянии есть самостоятельно.

Расставив дозорных вокруг лагеря, Белег с двумя своими эльдар лично отправился осматривать свой передвижной лазарет. Он шел среди многочисленных эдайн, кивая им, подбадривая, говоря, что они едут туда, где о них позаботятся. Раны на телах Пришедших Следом заживали медленнее и часто даже не слишком серьезные ранения без должного ухода могли сделаться для хрупких эдайн смертельными.

Затем шли повозки с воинами нолдор из уничтоженной армии Нолдарана, у этих были самые тяжелые ранения, только магия эльдар Дориата могла помочь. Средства, известные целителям из нолдор, были малоэффективны против таких ожогов и ран.

Далее следовали воины из лаиквенди и нандор Амдира и несколько дюжин эльдар из полка Лорда Орофера. Он знал почти всех их поименно.

– Возвращаемся домой, ребята, – говорил он им, тут же прося прощения, что не смогли забрать их прямо с поля боя – в первую очередь из крепостей князей нолдор были эвакуированы все женщины и дети, рожденные еще до Браголлах, и поэтому войско Орофера смогло забрать только часть своих раненых.

Обойдя всех, Белег в нетерпении подозвал к себе одного из прислужников голодрим, отправленного с ними, чтобы сопровождать нуждавшихся в уходе.

– Покажи мне самых тяжелых, – сказал он ему на квенья. Слуга с готовностью закивал и повел его, держа впереди себя факел, освещавший им путь, среди рядов повозок, на которых по двое и по трое располагались те, кто пострадал в недавней битве более других.

Белег вглядывался в лица – осунувшиеся, изможденные страданием плоти, глаза почти всех были закрыты, они казались мертвыми. Остатки жизни по капле вытекали из их тел, как вода из пустого кувшина. Отчаявшись и мысленно посылая проклятия Морготу и его тварям, Белег вдруг услышал знакомый, хоть и охрипший голос:

– Нана*, больно…жжет…

Белег кинулся в темноту повозки. Его сопровождающий с факелом проследовал за ним. В неверном оранжевом свете Белег увидел своего неузнаваемого подопечного.

Голова была обмотана бинтами и всю левую часть лица закрывала сплошная повязка, от волос – зависти столичных щеголей, не осталось и следа – они были тщательно сбриты. Тело его было похоже на скелет, обтянутый кожей. Все эти дни он питался только даваемыми ему с помощью полой трубки бульоном и отваром из трав. Руки Лиса были вытянуты вдоль туловища и привязаны к телу бинтами.

– Лисенок… – Белег, сжал руку ученика в своих, – я отвезу тебя к ней. Потерпи, малыш…

====== Проклятый камень ======

Комментарий к Проклятый камень Elwё Sindar Collo (кв.) Эльвэ Серый Плащ. Позднее трансформировалось в Elwё Singollo, а в синдарине в Elu Thingol. Я предпочитаю вариант перевода “Эльвэ Сребромант” (серебряная мантия).

Taur Elu (синд.) – Владыка Элу. В языке зеленых эльфов “Таур” – Лес, в значении среда обитания, королевские владения. Таким образом, Tauriel – можно переводить и как “Дочь Лесов”, и как “Дочь Владыки” по аналогу с Aranel – “Дочь Короля”

Caran-Ithilde (синд.) – Красная Луна.

Лорд Орофер http://i99.beon.ru/farm9.staticflickr.com/8430/7574226236_d69b7bb5bd.jpg

Отвезенные Белегом и его эльдар в Дориат благой волей Эльвэ Синголло*, о которой сам Таур Элу даже не догадывался, раненые в битве Нирнаэт Арноэдиад были размещены непосредственно в замке Лорда Орофера, прилегающих к нему постройках и домах прислуги. Для тех, кому не хватило места под крышей, Лорд приказал разбить лагерь на раскинувшейся рядом с замком поляне. Он и его хервесс были рады принять каждого и заботиться обо всех, кто в этом нуждался, когда Белег появился у них на пороге, неся на руках их измученного болью и до крайности истощенного, но живого сына.

Леди Нифрелас не отходила от постели обожаемого ею Лиса, который медленно, но неуклонно поправлялся стараниями Орофера и его супруги. Лорд, постепенно вливая в тело Лиса свою жизненную энергию, в сочетании с энергией окружающего их леса, сделал так, что на белом ладном теле не осталось ни единого шрама, а его супруга своими заклинаниями вернула облику Лиса прежнюю свежесть и притягательность, не сумев, однако, прогнать с его лица выражение серьезности, явившееся последствием длительно переживаемого телесного страдания.

Тэран-Дуиль запомнил тот бой, и огонь, едва не превративший его в обгоревший кусок плоти, и ту адскую боль, которую чувствовал на протяжении многих часов после. Он стал осторожнее, задумчивее, но, в то же время, пройдя через это испытание, сделался сильнее. Его магические способности и чувствительность ко всему, что относилось к лесу, его растениям и одушевленным обитателям, возросли многократно. Лис ощущал свою неразрывную связь с лесом, прислушивался к разговорам животных и птиц, наблюдал за движением раскачиваемых легким теплым ветром веток вековых деревьев и шелестом их широких листьев, закрывавших темно-зеленым куполом небо над его головой. Он черпал свою магическую силу в этих чащах, подпитываясь его энергией, и теперь хотел научиться от отца чародейской науке.

Мать, заметив на его пальце кольцо, спросила его о невесте:

– Твой отец сказал – она из рода князей изгнанников… Где она сейчас, ты знаешь? – он отрицательно покачал головой. Лис ничего не знал о своей Каран-Итильде* с того страшного дня, как вместе с королем наугрим Белегоста, распорол брюхо Глаурунгу. Он был твердо намерен искать ее в крепости голодрим на Одиноком Холме, как только у него будет хватать сил, чтобы держаться на ногах.

Меж тем, Белег, посчитав свою миссию выполненной, отправился в Менегрот. Таур Элу созывал всех приближенных и своих родичей на совет, который, как ожидалось, будет посвящен итогам окончившейся полным разгромом военной кампании князей из-за моря против Моргота. Был призван пожаловать в столицу и Лорд Орофер. От него, как от командующего полком воинов синдар, принимавших участие в битве, Элу Тингол ждал подробного доклада о происходившем на равнине Анфауглит.

Оставив жену, сына и замок на попечение полностью оправившегося от ранений Саэлона, Лорд Орофер направился в Менегрот. Весть о скандале в столице и трагической гибели первого советника Короля – Саэроса застала его на полпути. Сведения были сбивчивыми и неточными.

Поспешив в столицу, Орофер застал в Менегроте обстановку полнейшего хаоса. Беспрепятственно пройдя на территорию королевских чертогов, Орофер решил засвидетельствовать почтение венценосному дяде, но нигде не нашел того. Казавшаяся встревоженной Тар-Мелиан, одним из любимых учеников которой он был в дни своей юности, с усталой улыбкой пригласила его к столу, сказав, что Король уже завтра вечером собирает совет, на котором будет говорить и поведает своим приближенным о многих произошедших здесь за последние годы изменениях.

Предчувствия не часто посещали Орофера, но то, что он ощутил, слушая речи своей давней наставницы, можно было назвать скорее уверенностью в приближении страшных несчастий, нежели их предчувствием. Он отправился в приемную Маблунга, начальника стражи Менегрота и доверенного лица Тари Мелиан, чтобы расспросить его о том, о чем не посмел упомянуть в беседе с Королевой.

Маблунг не был любителем разговоров, но Ороферу удалось узнать, что Саэрос был убит одним из эдайн, живших при дворе. Адан, о котором шла речь, по словам Маблунга, был любимцем Таура Элу и одним из лучших друзей Белега Куталиона. При дворе разгорелся скандал – группа сторонников убиенного Саэроса из советников Короля обвинила юного адана в убийстве, Белег же, наоборот, встал на его защиту, говоря, что несносный нрав и ядовитый язык первого советника свели того в могилу. Тингол склонялся к тому, чтобы принять аргументы Белега, свидетельствовавшие в пользу человека, но тот сбежал, не дождавшись королевского вердикта.

– Теперь Белег отправился его разыскивать, взяв с собой королевский меч, Англахэл! – хмурясь и сверкая глазами говорил Маблунг, – В другое время Таур Элу даже помыслить о таком не мог бы – вверить собственный меч одному из слуг! А теперь ему все нипочем. Ничего не видит, кроме своего проклятого камня! Из-за этого камня несравненная аранель Лютиэн живет сейчас жизнью смертной со своим супругом – аданом из рода Беора, вдали от родных стен. Даэрон покинул Менегрот и неизвестно, где он и вернется ли. Город кишит сбродом всех мастей из смертных, наугрим и голодрим… А Таур Элу смотрит лишь на этот проклятый сильмарил! – Маблунг сжал кулаки, – Даже сияющая красота Тари Мелиан не может отвлечь его от навязчивых мыслей об этой стекляшке… – он опустил голову, заливаясь краской и сообразив, что в запале наговорил лишнего.

– Сильмарил, – хмыкнул в ответ Орофер, скривив губы в презрительной улыбке – он всегда посмеивался над теми, кто не мог, подобно ему, держать все испытываемые чувства под полным контролем холодного и расчетливого разума.

В голове Лорда все сложилось как дважды два – на завтрашнем совете его дядя будет говорить о сильмариле!

Закончив обустройство на новом месте, в крепости Амон-Эреб, Маэдрос принял от Карантира командование ее гарнизоном. Его братья отдыхали в своих покоях, пока он разбирал ворох карт и бумаг на рабочем столе Морьо. Среди них он наткнулся и на старое письмо от кузена Артаресто. Его взгляд зацепился за слово «сильмарил», несколько раз употребленное в длинном тексте письма. Маэдрос погрузился в увлекательное чтение – послание красочно повествовало о гибели Финдарато, ушедшего вместе с атаном из рода Беора и десятью храбрецами в цитадель Врага – добывать сильмарил из его короны. В еще более ярких красках описывались деяния Турко и Курво в Нарготронде в то время, пока не вернулся из Ангамандо атан со своей возлюбленной – прекрасной собой синдарской колдуньей. Упомянутую колдунью несколькими месяцами ранее привез к ним в город и, судя по всему, пытался изнасиловать Турко, при молчаливом бездействии, если не откровенном пособничестве Курво, она, не выдержав, сбежала, отправившись прямиком лапы Врага. Когда атан и колдунья вернулись, поведав обо всем случившемся в плену, сильмарила при них не было, но из сказанного ими было понятно, что им удалось похитить его. Колдунья, как выяснилось, была родной дочерью Владыки Среброманта, и отбыла со своим смертным в Лестаноре. Возвращаясь к Турко и Курво, Артаресто писал, что «только из уважения к Нельо и Кано» не отдал на растерзание толпе горожан этих «бессовестных, подлых изменников и подстрекателей». Вместо этого они были с позором выдворены за пределы города. Тьелпе же, не захотев более иметь с отцом и дядями ничего общего, остался в Нарготронде.