Текст книги "Под Варды синими сводами (СИ)"

Автор книги: Calime

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

Несмотря на боль, пронзавшую грудь, принц чувствовал себя в силах подняться на ноги, что и сделал, осторожно помогая Мирионэль. Ему все еще не верилось до конца, что она не морок, не игра его фантазии, не призрак. Даже в темноте Трандуил заметил, что губы его любимой пересохли, а лицо было очень бледным.

Недалеко от них, справа, горел костер. Подойдя к нему, они обнаружили Саэлона, спокойно жарившего на огне тушки перепелок. Лошади всех троих, как оказалось, были привязаны неподалеку.

Завидев приближавшегося к его костру Трандуила, который вел за руку темноволосую белокожую эллет, встреченную в лесу, оруженосец посмотрел на них как ни в чем не бывало и пригласил присоединиться к трапезе.

– Я приготовил на троих, – с улыбкой проговорил он, – А вам, бренниль, вина не помешает выпить, – заметил Саэлон, достав из своего мешка небольшую бутыль.

– Так это ты?! – с неповторимой улыбкой – смесью довольства и сарказма, молвила Галадриэль, когда Трандуил предстал перед ней, Келеборном и всем их двором, прося дозволения увезти с собой ее подопечную, дочь Морьо.

– О тебе, значит, она вздыхала все это время? – Леди Галадриэль с притворной укоризной качала головой.

Трандуил стоял перед ней, как истинный эдель Дориата, выпрямившись и гордо вскинув подбородок.

Лорд Келеборн непонимающе глядел то на него, то на супругу, то на Мирионэль, то на собравшихся в зале приближенных.

– Ну что же ты?! – дочь Финарфина продолжала улыбаться, – Идите же, скорее, скорее… Вам приготовят все в дорогу! – и она заразительно и звонко засмеялась.

Они оба поклонились ей, и Мирионэль приблизилась, чтобы проститься с Лордом и Леди Лориэна. Галадриэль обнимала ее, счастливо улыбаясь. Келеборн был сдержанней, но и на его скупом на эмоции лице выражалась радость.

Леди Келебриан, в отличие от отца, искрилась ею. Она была счастлива, что теперь все разрешилось с принцем Эрин-Гален. Ей не придется выходить за него, гватель Мирионэль, оказалось, уже давным-давно была его любимой и невестой, и теперь они будут жить в Эрин-Гален, а она сможет время от времени навещать свою дорогую названную сестру.

– Дорогая сестра, ты не представляешь, как я довольна! – восклицала Келебриан, кружась и подпрыгивая вокруг своей гватель, – Предвижу, что тоже скоро, скоро окажусь, как и ты, в объятиях будущего супруга!

– Я желаю тебе этого от всей души, – отвечала Мирионэль, тихо улыбаясь.

Владыка Эрин-Гален, проснувшись, как обычно, довольно поздно, пожелал выйти на террасу своих покоев, чтобы обозреть великолепие весеннего леса. Этим поздним утром в лесу дышалось особенно хорошо. Воздух был по-особому свежим. Орофер подумал, что это благодаря дувшему с запада, приносимому из-за пиков Мглистых Гор, ветру.

С мыслями о предстоящем ему принятии пищи, Орофер направился в свою приемную, где имел обыкновение завтракать, сидя за рабочим столом.

Слуга, вошедший с подносом, на котором располагался накрытый для него завтрак, подошел к Ороферу и, расставляя перед ним тарелки и миски с кушаньями, сообщил, будто бы, между прочим, что сегодня утром дозорные заметили принца, въезжавшего на территорию Эрин-Гален.

Орофер нахмурился, он не ожидал такого скорого возвращения сына и решил осведомиться у слуги относительно особенно интересовавших его деталей.

– Мой сын был один? Надеюсь, вы все помните мой приказ – не пропускать его через границу, если вздумает вернуться без леди?

– Мне сообщили, – серьезным тоном доложил прислужник, – что принц Тэран-Дуиль был в сопровождении неизвестной леди.

– Правда?! – оживился, словно ребенок, Орофер. – Вот и отлично! Зовите их обоих этим вечером ко мне! Нет, лучше к обеду! Живее! – он подтолкнул слугу в сторону двери.

Размышляя о том, что Леди Келебриан непременно должно понравиться в его замке, Орофер распорядился приготовить к обеду больше обычного и сервировать стол в зале для приемов. Он еще не придумал, как будет заминать этот инцидент с Галадриэль и Келеборном, но считал, что все вполне может разрешиться полюбовно. Прежде всего, Владыке хотелось услышать от сына и Саэлона подробности этой необычной помолвки и взглянуть на сказочно прекрасную жемчужину Лориэна.

Время до обеда тянулось для Владыки Эрин-Гален мучительно медленно. Наконец, его долготерпение было вознаграждено.

Владыка Эрин-Ласгален, Орофер сидел во главе стола в огромной обеденной зале, использовавшейся также в качестве залы для торжественных приемов. Стол ломился от яств. Одних только вин было пять различных сортов. Владыка особенно рассчитывал угодить гостье из Лориэна, дав ей отведать легкого, слегка игристого вина, имевшего прозрачно-розоватый оттенок и сладкий вкус и привозимого к его двору с юго-запада Средиземья.

Заслышав приближающиеся шаги, Орофер приподнялся от напряжения в своем кресле.

Тэран-Дуиль вошел в распахнутые перед ним двери залы, ведя под руку просто, но опрятно одетую деву, которую Орофер в первый миг даже не узнал, уразумев только, что это была не Леди Келебриан. Внимательней вглядевшись, он вспомнил ее. Тем удивительнее Ороферу показалось представшая его глазам картина – его сын и дочь князя изгнанников… Откуда?! Как?! Почему?!

Заготовленные для встречи желанных гостей слова застряли в горле Владыки Зеленолесья. Он почти растерянно глядел на них, стоявших перед накрытым столом, потом, немного придя в себя, все же произнес:

– Прошу, садитесь к столу.

Сказав это, он глубже уселся в свое кресло и принялся сверлить их взором, сжав губы и качая головой.

«Не противься судьбе…» сказала ему давно Галадриэль, когда он приехал к ней просить приискать для сына невесту из ее приближенных десси. Сейчас, глядя на то, как Тэран-Дуиль усаживается рядом с невестой, привезенной из Лориэна, Орофер особенно отчетливо осознал смысл тех слов дочки его кузины.

====== Таинство ======

Комментарий к Таинство Irimo (кв.) – Красивый

Среди ночи он проснулся и крепко прижал ее к себе, словно это была вся его жизнь и ее отнимали у него. Он обнимал ее, чувствуя, что вся жизнь в ней, и это на самом деле было так. Э. Хемингуэй «По ком звонит колокол»

Свадебные обряды были проведены согласно всем правилам и традициям сумеречных эльдар, установленным еще в далекие времена правления Дориатом Элу Тингола. Они состоялись почти сразу после приезда Амдира с Леди Нэлладель и их сыном, которых Орофер счел нужным пригласить в первую очередь.

Для всех желающих в день торжества перед замком Владыки Эрин-Гален был устроен праздник с угощением и прочими атрибутами настоящего веселья – музыкой, вином и танцами.

Жених и невеста, как и должно, были самой красивой парой королевства. Если красу принца Эрин-Гален воспевали даже на окраинах Зеленолесья, то внешность его никому неизвестной в этих краях избранницы, как и следовало ожидать, приковала к себе внимание всех собравшихся на праздник гостей.

Владыка Орофер решил не заострять ничье внимание на происхождении невесты сына, чье имя – Мирионэль, дочь Карнистиро, никто из местных эльдар ранее никогда не слышал.

Сказками про жестоких и кровожадных князей голодрим здесь пугали на ночь детей. Немногие из его приближенных, что, подобно Саэлону, родились в Нан-Эльмоте и, преодолев тяготы Великого Переселения, пришли с ним из-за Синих Гор, помнили князей-изгнанников как безжалостных разорителей и убийц. Принимая во внимание все это, Орофер представил Мирионэль как благородную леди из голодрим, родственницу Леди Галадриэль и Лорда Элронда.

«Конечно, это не Леди Келебриан, но, кто знает, может быть так оно и лучше?» – думал Владыка Зеленолесья.

Ни Орофер, ни когда-то познакомившийся с ней Амдир, ни даже сам Тэран-Дуиль, не ожидали, какое великолепное и поистине прославляющее женственную красоту и прелесть зрелище им предстанет, когда дочь князя голодрим спустилась из отведенных ей комнат в полном торжественном уборе невесты.

Она медленно плыла им навстречу, сияя, ослепляя белизной кожи и атласного наряда, убранного живыми цветами – белыми, светло-оранжевыми и нежно-сиреневыми розами. Те же свежие лепестки роз сияли в ее темно-русых, заплетенных в сложные косы, волосах, как и драгоценные камни диадемы из белого золота.

Мирионэль казалась сама нежным диковинным цветком. Ее глаза: глубокие, сине-серые, под красиво изогнутыми черными бровями, приковывали к себе взгляды собравшихся мужчин своим блеском и выражением загадочной полуулыбки. Алый румянец, покрывавший свежую кожу щек, придавал ее лицу то особенное естественное очарование, которое не часто можно было встретить в деве из местных зеленых эльдар.

С ее появлением окружающий мир, казалось, отодвинулся куда-то на второй план. То, как она двигалась в подчеркивавшем тонкость и линию изгиба талии одеянии с узкими рукавами, переходящими от локтя в широкие кружева и открывавшими взорам изящные, словно из слоновой кости выточенные, запястья и кисти рук с нежными тонкими пальцами, завораживало. Эта дева из голодрим была словно создана для того, чтобы вызывать любовь, повергая в состояние оцепенения и лишая дара речи одной своей полуулыбкой, в которой читались сразу застенчивость и страстная натура.

По традиции, Орофер должен был преподнести невесте самоцвет на цепочке или в ожерелье, что он и сделал, водрузив на шею невестки драгоценнейшее ожерелье из сияющих белых самоцветов и жемчужин, непревзойденной работы наугрим. Чтобы не расчувствоваться при мысли о том, что когда-то эта драгоценность – свадебный дар дяди Элу и Торил Мелиан, украшала изящную шею леди Нифрелас, сын Эльмо предпочел отвести взор, стараясь не глядеть на то, как служанки помогают его невестке надеть ценный подарок.

Обмен кольцами состоялся на поляне, среди белых шатров, украшенных цветочными гирляндами, к которым, с приходом сумерек, присоединились самодельные оранжевые фонарики круглой формы.

Трандуил надел на указательный палец правой руки возлюбленной золотое кольцо, сняв подаренное когда-то серебряное, с уже почерневшим от времени перламутром. Мирионэль, забрав кольцо из Валинора, одарила его золотым кольцом в виде змейки, что несколько раз обвивалась вокруг пальца принца Эрин-Гален.

– Змея – символ земли, дождевой воды и небесного огня, – сказал ее возлюбленный, рассматривая необычное кольцо.

– Она символизирует двойственность всех явлений, – отвечала Мирионэль, – Тебе она поможет быть мудрым и защитит тебя, умножив твою магическую силу.

Вглядевшись внимательней, Трандуил заметил, что вместо кончика хвоста у обвившей безымянный палец его левой руки золотой змейки была еще одна голова, точно такая же, как и та, что располагалась сверху.

Гости хлопали в ладоши, смеялись, поздравляли Орофера и новобрачных. Владыка Лориэна, Амдир, присвистывая и глядя на Мирионэль, говорил вполголоса своему другу:

– Вот так, мелдир, в жизни бывает. И я очень рад, очень, что так случилось, – и он с чувством закивал головой, похлопывая друга по плечу.

Принц Амрот почти всю церемонию простоявший с открытым ртом от восхищения невестой и удивления тому факту, что его наставник, оказывается, был издавна обручен с такой необыкновенно красивой эллет, наконец, решился подойти к Трандуилу.

– Меллоннин, – робко, взглядывая, то и дело, на стоявшую рядом Мирионэль, заговорил он, – позволь тебя поздравить… и пожелать тебе, то есть вам, – Амрот покраснел от смущения, – вечного счастья, – он опустил русоволосую голову.

– Благодарю, мелдир, – принц, казалось, плавился от довольства.

Трудно было узнать в этом разряженном в светлые атласные одежды, сияющем украшениями и непрестанно пытавшемся подавить безотчетную улыбку принце, мрачного, задумчивого и отрешенного наставника Амрота, ходившего в старом дорожном платье, запыленном плаще и видавших виды легких доспехах.

Как Трандуил, так и его супруга не могли до конца поверить в происходящее, несмотря даже на то, что активно готовились к церемонии все эти дни. Оба они еще не осознали в полной мере, что настали их дни счастья. Так часто бывает с теми, кто, закаленный невзгодами, готовит сердце и разум ко все новым испытаниям, забывая, что жизнь не создана лишь из одних лишений и трудностей и порой неожиданно преподносит нам желанное и нежданное счастье, обрушивая его на нас, словно ушат ледяной воды посреди полуденного пекла, заставая нас врасплох.

Тем вечером танцы, согласно обычаю, должны были открывать жених и невеста. На специально освобожденной и ярко освещенной огнями фонариков и факелов поляне уже собрались желающие принять участие в этом излюбленном развлечении.

В Лориэне танцы устраивались едва ли не чаще, чем где-либо, и Мирионэль, увлекаемая своей гватель, часто принимала в них участие вместе со всеми нисси Леди Галадриэль. В то время как ее супруг не мог припомнить, когда в последний раз ему довелось танцевать.

– Ты будешь танцевать? Я увижу это? – смущенно спросил он у Мирионэль.

Она пристально посмотрела на Лиса, слегка поклонилась и отправилась в ту сторону, где расположились музыканты.

Вскоре заиграла музыка, поначалу показавшаяся собравшимся гостям необычной. Это была плавная мелодия флейты, с перетекавшими друг в друга протяжными звуками, к которой присоединялись попеременно глуховатый бой барабанов, тревожные аккорды лютни и позвякивание бубнов. Мирионэль вышла в центр круга и начала двигаться также плавно, в ритме странной мелодии. Все внимательно следили за каждым движением необычного танца, за каждой замысловатой фигурой.

Все в Мирионэль, в ее хрупкой, стройной фигурке, казалось, было подчинено танцу, а каждое движение было призвано передать чувства или состояние, в котором она пребывала в тот или иной его момент, рассказывая зрителям свою историю, открывая им свои переживания посредством пластики тела. Трудно было оторвать взор от ее драматичных, порывистых наклонов головы, трепетных шагов, заломленных рук.

Но вот музыка заиграла громче, ритм ее ускорился, танцовщица, раскинув руки, так, что широкие кружевные рукава разлетались, кружилась по площадке, блистая самоцветами в ожерелье и диадеме и оставляя за собой дорожку из осыпавшихся с ее платья и венка, от быстроты движений, розовых лепестков.

Наконец, остановившись, Мирионэль продолжила танец. Тонкий стан ее, затянутый в белый атлас, изгибался с каждым поворотом. Она опустилась на колени, подняв вверх красивые руки, пластично двигавшиеся, словно тонкие ветви деревьев, колышимые ветром.

Мирионэль вспоминала о матери, об отце, обо всех своих родичах, ушедших: кто в небытие, кто в чертоги ожидания. Ей казалось, что все они сейчас стоят рядом с ней безмолвными полупрозрачными, зыбкими тенями, окружив ее своими любовью и защитой, словно благословляя для начала новой счастливой жизни.

Первые три ночи, что Мирионэль и Тэран-Дуиль провели вместе, уже как муж и жена, они просто лежали, обнявшись, и почти не спали. От переполнявших его чувств Трандуил мог лишь иногда осторожно целовать свою супругу, оглаживая ее волосы, напряженно рассматривая ее в слабом мерцающем свете луны и звезд, проникавшем через окна его дома на дереве, где они уединялись.

Поистине пьянящим, вырывавшим его из оков реального мира, было для принца ощущение ее присутствия рядом. Мирионэль была с ним здесь и сейчас, теплая и живая. Она тихо дышала. Когда она в молчании лежала на спине, на ставшим супружеским ложе, он замечал, как слезы беззвучно, оставляя блестящие дорожки, скатываются из ее глаз, увлажняя темные волосы на висках и затекая в маленькие раковины чуть заостренных ушей. Тогда он наклонялся к ее лицу, мягко касаясь губами ее щек и висков, впитывая, сцеловывая слезы своей возлюбленной. Мирионэль обнимала его, шептала «Люблю, люблю…» и, вздыхала, прижимая его к себе, обвивая руки вокруг шеи и гладя широкие плечи.

Сейчас она могла говорить ему это слово – имела право. Он эхом вторил ей в госанна, не решаясь еще произносить его вслух.

Дни они провели друг подле друга, рассказывая все, что происходило за это время с каждым, хоть воспоминания и причиняли обоим боль.

Постепенно Тэран-Дуиль стал обретать свойственную ему до Нирнаэт способность к веселью. Он улыбался ей, сначала робко, неуверенно, сам стесняясь того состояния, в котором пребывал теперь, когда они принадлежали друг другу и только начали проживать их Вечность.

Наутро четвертого дня принц позвал Саэлона, попросив его принести провизии и походное платье для него и Мирионэль. Он почувствовал небывалый прилив энергии, и ему захотелось показать ей самые любимые им уголки леса, куда они часто отправлялись вдвоем с Саэлоном, сопровождавшим принца в его исследованиях отцовских владений.

– Я покажу тебе наш лес, – сказал он ей за завтраком.

Она с улыбкой закивала головой.

– Да, я сама хотела просить тебя об этом, – Мирионэль глядела на супруга с таким обожанием, с таким восхищением, что один ее взгляд был способен наполнить его душу до краев безотчетным ликованием, испытать которое он уже не рассчитывал.

В тот день они посетили сердце Эрин-Гален – большую поляну, окруженную высокими, покрытыми у основания стволов зеленым мхом, деревьями, которым была не одна тысяча лет. На этой поляне совершались магические обряды, там же в особенно безоблачные ночи можно было увидеть тех эльдар, что хотели почерпнуть у Итиль и звезд благодати и жизненной энергии, обращаясь к Высшим Силам Света, прося защитить Великий Лес и его обитателей.

После Трандуил отвел Мирионэль туда, где часто любил проводить время в одиночестве. Об этом месте никто не знал. Он всегда ходил туда один, в предрассветных сумерках, и мог провести там весь день. Между двух возвышений скальной породы пробила дорогу ледяная вода, стекавшая с гор на севере, образовав сказочно прекрасный, высокий водопад и крохотное неглубокое озерцо с прозрачной водой, сквозь которую, как сквозь прозрачное стекло, можно было разглядеть мельчайшие подробности озерного дна.

Вокруг этого маленького холодного озера лежали камни различной величины, заковывая естественным образом стекавшую с высоты воду в каменное русло, направляя ее на юго-запад, куда текли многие реки и ручьи, чтобы соединиться с Андуином Великим.

Каково же было удивление Мирионэль, когда за водопадом обнаружилась пещера, вход в которую был совершенно незаметен, если смотреть со стороны. Достаточно было вскарабкаться по скале справа примерно до середины водопада, чтобы проникнуть внутрь замаскированной пещеры. Выступ перед входом, правда, был довольно скользким из-за попадавших на него брызг воды.

– Никто не знает об этой пещере, – сказал Трандуил, скользнув выверенным движением на край небольшого выступа и протягивая ей руку.

Схватив протянутую ей ладонь, Мирионэль бесстрашно последовала за мужем, и они оказались внутри. Было темно.

Лис до этого не единожды бывал здесь. Она заметила в глубине лежавшие на полу шкуры животных, различные инструменты для заточки холодного оружия, несколько коротких синдарских мечей и переносной фонарь, который Трандуил тут же зажег, чтобы осветить скромное внутреннее убранство.

– Здесь так уютно, – произнесла она, осматриваясь по сторонам и разглядывая покрытые слоем застывшей пещерной смолы слабоосвещенные низкие своды.

– Я люблю слушать шум воды, – сказал он в ответ.

Шум водопада действительно слышался здесь по-особому, совсем не как снаружи – звук искажался стенами пещеры.

Они сидели рядом в полутьме на одной из шкур и, несмотря на то, что уже давно подошло время обеда, никто из двоих не испытывал голода.

Трандуил поднялся на ноги, положил рядом с камнем, служившим столом, дорожную сумку с их провизией и необходимыми вещами, отстегнул ремень, к которому была прикреплена фляга, кинжалы и колчан со стрелами, положив все это на камень, и вытащил из сумки бывшее в ней покрывало.

Молча расстелив покрывало поверх одной из шкур, покрывавших пол, он подошел к наблюдавшей за ним Мирионэль и, взяв за руки, притянул к себе – она встала рядом с ним.

Принцу теперь хотелось сделать это с ней и не просто сделать, а так, чтобы снова изведать блаженство, которое только в ее жарких объятиях, он был в этом убежден, было возможно испытать. И Трандуил, прикрыв глаза, приготовился ощутить то, уже почти забытое, блаженство. Он медленно расшнуровывал завязки ее дорожного камзола, расстегивал пряжку кожаного пояса, стягивавшего тонкую талию Мирионэль, уверенно и неспешно прикасался к ней, целовал ее и сам получал нежные, сводящие с ума, ласки, поцелуи горячих губ, чувствуя, как ее мягкие теплые ладони блуждают по его шее и груди, постепенно смещаясь к животу.

Дрожь от одного предвкушения будущего наслаждения сотрясла его тело, когда он почувствовал, как ее аккуратные ручки несмело проникают ему за пазуху, под дорожный кафтан и рубаху, лаская, гладя и, при этом, пытаясь избавить его от тонкого пояса, поддерживавшего на нем штаны.

Хотелось как можно быстрее освободиться от одежд, что он и сделал. Жар волнами прокатывался по телу. Трандуил сам не заметил, как снял с Мирионэль сапожки, штаны из тонко выделанной кожи, камзол и рубашку. Он отвернулся лишь на краткий миг, чтобы быстрыми движениями стащить с себя остававшиеся на нем штаны и сапоги, а когда вновь взглянул на нее, заметил, что взгляд супруги прикован к его наготе.

Она впервые могла разглядеть обнаженного Трандуила, пусть и в полутьме этого тайного убежища. Лис был похож на одного из майар-прислужников Сулимо, что изображались на иллюстрациях в книгах по истории нолдор идеально сложенными, с сияющей белизной кожей и грозным выражением на прекрасных лицах.

Он выждал лишь мгновение, желая прижать ее к себе, но она отстранилась, жестом показав ему не двигаться.

– Пожалуйста, – прошептала она, – я хочу посмотреть на тебя. Можно?

От этих слов у него внутри будто запылал костер. Даже обычно бледные щеки Трандуила загорелись ярким румянцем. Часто дыша, он замер перед Мирионэль.

Его супруга сама приблизилась к нему, слегка потерлась своим бедром о его, заставляя принца вздрагивать от вожделения. Она была так близко, такая совершенная. Только от аромата ее кожи можно было потерять голову, а если смотреть на грудь, то, кажется, можно расплавиться – ноги слабеют, в горле мгновенно пересыхает и сердце колотится.

Трандуил, покачиваясь, стоял перед любимой, полуприкрыв глаза. Меж тем, она оглаживала плавными движениями его плечи, грудь, постепенно спускаясь к животу, потом ниже, от чего у него перехватывало дыхание и болезненно острое предчувствие приближавшегося удовольствия пронизывало его с головы до ног.

Мирионэль хотелось рассмотреть его, этот орган. Своей длиной и формой, он, как ни странно, напомнил ей змея – пульсирующий, покрытый венами, чуть изогнутый вбок. Она несмело прикоснулась к нему кончиками пальцев, чувствуя, как Трандуил содрогается всем телом, потом дотронулась до того, что обнаружилось ниже – словно бы мешочка из тонкой кожи, наполненного двумя сферами. Взяв мешочек в ладонь, Мирионэль ощутила его тяжесть.

– Пожалуйста, – задыхаясь, едва слышно проговорил Трандуил, сжимая кулаки – я больше не могу…

В это мгновение Мирионэль сама обняла его, тесно прижавшись, обвив руками его длинную точеную шею, и увлекла на расстеленное под ними покрывало.

Сглотнув, Трандуил обнял ее дрожащими от сладостного предвкушения руками, все крепче стискивая ее стройное тело. Его челюсти плотно сжались от испытываемого напряжения, а сознание словно померкло. Она медленно легла, не отпуская его, продолжая обнимать, и принц покорно прильнул к ней, осторожно ложась сверху.

Испытав облегчение от вторжения в ее тесное, влажное лоно, он сделал несколько рывков, когда она прошептала, сдерживая стон:

– Тише, тише…

Запуская пальцы левой руки в серебряные волосы супруга и целуя его, Мирионэль нежно оглаживала правой ладонью фарфоровую кожу его лица.

Высшие Силы знали, чего ему стоило сдержать себя, замерев, подчиняясь ее просьбе.

– Медленно, медленно… – снова зашептала она, слегка отталкивая его, заглядывая в глаза.

В царившей в пещере полутьме, они казались темно-серыми и ярко блестели, отражая свет от переносного светильника, что тускло горел в самой глубине пещеры.

Отдаваясь во власть ее желаний, позволяя ей управлять собой, Трандуил начал медленно двигаться – от напряжения сводило мышцы. Мирионэль видела, как дрожат его полураскрытые губы, прекрасные глаза возлюбленного расширились, потемнели и закатились, он запрокинул голову, волосы молнией метнулись на спину, открывая ее взору шею с напряженными мускулами.

Завороженно глядя на супруга, Мирионэль отдалась ощущению его движений внутри нее, стоны сами собой вырывались из ее груди. Мышцы там, внутри, где двигалась его плоть, сокращались, сжимая его, умножая трение. Трандуил постепенно стал двигаться все быстрее. В голове звучало только одно: «Еще! Еще! Еще!». Сознание, привыкшее контролировать каждое движение, утратило над его телом всякий контроль, принц словно бы стремительно падал, неистово и яростно двигаясь, чувствуя, как Мирионэль извивается всем телом, вскидывает бедра, вскрикивает и содрогается от ощущения движений его плоти, нажимающей на определенную точку внутри нее.

Мучительное наслаждение читалось на лице принца, он словно изведал его глубины, познал до самого дна, наклонив голову, плотно сжимая веки, сдерживая крик, стиснув зубы. Последовавшая разрядка была сокрушительной, на мгновение отделив его от всего мира, сводя судорогой мышцы на ногах.

Со вздохом Трандуил лег сверху на Мирионэль, накрывая собой ее тело, уткнувшись лицом в плечо возлюбленной.

Оба тяжело дышали, сердца их учащенно и гулко колотились. Мирионэль гладила его волосы, разметавшиеся по влажной, от выступившей на ней испарины, спине, шепча ему: «Иримо, иримо мельдо…»

Мурашки волнами пробегали по коже Трандуила, когда он услышал ее голос. Он приподнялся, перевернулся на спину, прикрыв глаза ладонью. Принц знал, что означали эти слова.

– Ты ведь не только из-за этого… со мной сейчас? – спросил он хриплым, показавшимся Мирионэль чужим, голосом.

– Нет, – она качала головой, прижимаясь к нему, устраиваясь на его груди и накрывая обоих покрывалом, – Я с тобой потому, что ты – моя судьба, моя Вечность. С тобой все обретает смысл и значение. Когда ты доверился мне, едва увидев, открыл мне свои помыслы и все, что было твоим, я поняла, что не смогу любить никого другого, потому что никто другой не сделал бы этого для меня. Ты – моя упавшая звезда, мой белый бриллиант чистейшей воды, блистай же, сияй ярче с каждым днем, чтобы твой народ мог черпать вдохновение и надежду в сиянии твоего света…

====== Чужаки из-за моря ======

Комментарий к Чужаки из-за моря Armenelos – столица Нуменора

Tundo (кв.) – Высокий. Прозвище Элендила. Elendil – Друг Звездного народа (эльфов), имя на синдарине, данное наследному князю Андуниэ эльфами, жившими в Средиземье.

Annunaid (синд.) – Вестрон.

Isildur (синд.) – Лунный замок. Прибежище Луны.

Anarion (синд.) – Солнечный (Сын Солнца).

«Из-за Великого Моря в Средиземье я пришел. Здесь буду я жить, и все мои потомки, до конца мира» Дж.Р.Р. Толкин «Властелин Колец. Возвращение Короля».

Из Имладриса от Эльо, Лорда Элронда, вместе с поздравлениями пришли тревожные вести – Враг со своей армией орочих тварей и подконтрольными ему племенами смертных, готовил новый поход против Линдона. Государь Гил-Галад снова вынужден был прибегнуть к помощи Эленна-норэ, прося Владыку Ар-Фаразона выделить несколько военных кораблей, что смогут приплыть в Средиземье, поддержав армии Линдона с моря.

Арменелос не остался глух к призыву Владыки Эрейниона. Помощь, о которой он просил, была ему обещана. Сиятельный повелитель Андора лично собирался прибыть в Средиземье на поражающем воображение своими размерами и мощью флагмане нуменорского флота с громким названием – Адунахор, и высадиться в Умбаре, чтобы встать лагерем недалеко от твердыни Врага и дать там генеральное сражение, следуя всем правилам военной науки.

Да, что ни говори, а окружен, взят в плотное кольцо осады и постепенно уничтожаем, после позорного отступления его воинов, которое без преувеличения можно было назвать бегством, удел Артано был по всем правилам военной науки.

Он теперь и сам видел, что эти второрожденные с острова Митталмар поднаторели в искусстве войны. В последний раз ему довелось иметь дело с их полками под стенами Имладриса. Тогда их было сравнительно мало, всего несколько тысяч воинов, по сути, тогда это был вспомогательный отряд силам Гил-Галада. Сейчас же это была огромная, почти стотысячная прекрасно экипированная сухопутная армия, поддерживаемая с моря мощным флотом.

Рассматривая со стен Барад-Дура вражеские позиции, Артано думал о том, чего ему больше всего хотелось бы сейчас. А хотелось бы ему сейчас больше всего двух взаимоисключающих вещей – чтобы Тано Мелькора никогда не было на белом свете, и чтобы Тано Мелькор сейчас был здесь, защищая его, своего Таирни, раскидывая своим мощным молотом направо и налево сразу оказавшихся ничтожными и жалкими смертных. Мысленно рисуя в воображении эту победоносную картину, Артано ликовал, забыв о реальном положении вещей, когда в его покои постучал слуга из харадрим, принеся с собой переданный ему пергамент, содержащий ультиматум о сдаче Барад-Дура.

«Сдаваться, так сдаваться!» – решил Артано и, тщательно вымывшись, надел серебристые атласные одежды, расшитые золотым орнаментом, и подпоясал тонкую талию широким златотканым шелковым поясом со сложным квадратным узлом, располагавшимся за спиной. Запястья и шею майа украсил комплектом из золота с рубинами, бриллиантами и адамантами. Расчесав и уложив роскошные золотисто-рыжие волосы, так что они волнами спускались на спину и плечи, обрамляя красивое строгой и невинной красотой лицо, он увенчал голову подаренной ему когда-то Тано диадемой из белого золота с сапфирами и крупным изумрудом, казавшимся еще ярче в сочетании с золотисто-рыжим цветом волос Артано.

Накрыв голову капюшоном ослепительно белого плаща из плотной сваленной шерсти, Артано в одиночку вышел из ворот своей крепости. Его, казавшаяся издали хрупкой и уязвимой, стройная фигура резко выделялась на фоне черно-серой выжженной земли, покрывавшей подступы к твердыне Мордора.

Поднявшись на возвышенность, где располагался военный лагерь передовых отрядов осаждавших его крепость нуменорцев, Артано, никем не удерживаемый, торжественно двинулся к белевшему вдалеке шатру самого сиятельного повелителя Эленна-норэ, Ар-Фаразона. Стража, рядовые воины и офицеры, которые встречались на его пути, пока он плавно, не спеша, плыл навстречу очередному крутому повороту в своей судьбе, расступались перед ним, как перед невиданным чудом. Кто-то из свиты короля Нуменора побежал вперед, чтобы предвосхитить Владыке приход Артано. Тот, меж тем, медленно шествовал сквозь толпу бойцов, соединив вместе поднятые к груди руки, кисти которых были невидны из широких, богато расшитых золотой нитью рукавов его длинного, чем-то напоминавшего женское, одеяния.