Текст книги "Мы больше не проснемся (СИ)"
Автор книги: Arvey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 75 страниц)
На четвертой паре его магия колыхнулась, оповещая, что Гарри открыл дневник.
Сам ежедневник – полностью волшебный. Он состоял из магии Реддла, из личных резервов. Более того, он был единственный по своей уникальности. Поэтому записи Поттера молниеносно появлялись в его голове, а отвечал он с помощью своей исключительной легиллименции, основанной на прочной связи с дневником.
«Реддл, я кое-что вспомнил. В четверг у нас был урок ЗОТС! Я бы многое хотел отдать, если бы мог отправить тебе свое воспоминание!»
Парень безразлично уставился на доску, игнорируя лекцию профессора и магический вызов на той стороне дневника.
Он – убийца.
Этого следовало ожидать, судя по реакции окружающих на его присутствие. Но он зашел так далеко, просматривая последние проклятия. Темнейшие из темнейших. Они заставляли людей корчиться от боли, сходить с ума снова и снова, растягивать секунды в часы и столетия агонии. Эта палочка творила действительно страшные вещи.
Можно было, конечно, предположить, что ею владел кто-то другой, но боялись именно Реддла. И дело было вовсе не в его палочке. В таком случае. Почему его вообще оставили в живых? Почему не убили?
Том бы на их месте уничтожил угрозу.
«Это действительно все объясняет. Я должен быть благодарен, что остался жив» – мысли не приносили утешения, а наоборот, распаляли злобу и безысходность: он никого не убивал, он никого не проклинал. Он не должен отвечать за поступки, которых еще не совершил.
«Но почему? Что сподвигло меня убивать людей? Что меня так изменило? Или же… Нет, это невозможно»
Реддл посмотрел на однокурсников, поразившись внезапной догадке.
«Я знаю все про многих учеников моего времени, но никогда с ними не пересекался. Моя память стерта, фрагментарно, выборочно. Я не помню, как изучал темную магию, но мне известно о ней очень многое. Если учесть нынешнее положение вещей, то было стерто именно все плохое с общественной точки зрения. Все плохие вещи, которые я мог совершить, или мысли. Дамблдор говорил, что я совершенно другой. Вот, что он имел в виду. Я – убийца.» – горько думал Реддл, сильно сжав зубы.
«Гарри все еще со мной. Он не сбежал после нашей первой встречи, а ведь знал. Он с самого начала все знал. Почему именно он? Другие студенты понятия не имеют, кто я. Может, дело в нашей связи? Она что-то значит? Неважно. Пока это неважно. Я – переделанный комок рваной памяти. И именно поэтому Поттер до сих пор со мной. Если бы я был прежним, каким бы там я ни был, меня бы убили, скорее всего. А Гарри не нашел бы оправданий моему существованию. Никто не должен знать, что я все понял. Я должен продолжать игру. Увязну в поисках ответов – и все потеряю.»
Реддла пронзила знакомая волна злости, когда он представил, как кто-то промывает ему мозги. Скорее всего, это был очень сильный маг. Вот так взять и полностью изменить человека! Но он обязательно все обдумает. Позже.
Парень легонько тряхнул головой, обращая свое внимание на тонкую нить магии, через которую к нему передавались послания из дневника. Прочитав ее содержание, он раздраженно поджал губы, передавая ментальное послание на тот конец связи.
«Это возможно.»
«Как?»
«Используй магию. Приложи ладонь к странице и постарайся вытолкнуть свое воспоминание в дневник. Учитывая нашу связь, это может получиться с первого раза.»
Прошло минут пять, и Том, наконец, уловил слабый сигнал. Ухватившись за него, он резко дернул воспоминание Поттера в свою голову.
Кажется, профессор Флитвик упал со своего стула, когда кинул случайный взгляд на лицо Реддла, а сокурсники недоуменно обернулись, но Том не обратил на них ни малейшего внимания.
Он даже не заметил, как красивое лицо искривилось в жестокой усмешке, которая сделала выражение его лица почти гротескной маской. Слизеринец испытывал мрачное удовлетворение от представшей в голове картины: Северус Снейп в женской одежде и с внушительным чучелом птицы на немытых волосах! Кажется, его заточение было немного отомщено.
Действительно, подобное зрелище могло отвлечь от мрачных дум.
«Гарри, Это оборотное зелье?»
«Боггарт!»
«Тогда понятно.»
Все еще ухмыляясь, Реддл неспешно просмотрел воспоминание Поттера целиком. Мальчик неумело обрабатывал информацию и воспоминание вышло местами обрывочным, а многие зоны заполняли смазанные пробелы, как если бы мальчик забыл детали и не обратил внимания на окружающую среду. Том скользнул взглядом по ученикам и задержался на заморыше, по недоразумению назвавшемся преподавателем. В нем не было ничего особенного: потрепанная одежда, нестриженые русые волосы с проблесками ранней седины, изможденный вид, шрамы на коже рук и лица. Он не блистал обаянием, по мнению Реддла, не имел выдающегося ума (судя по слишком скупым объяснениям своей темы), внушительной или располагающей внешности. Однако ученики восхищенно глядели на мужчину, ни на что другое не отвлекаясь.
«Похоже, в этом времени с преподавателями Защиты у бедных детишек совсем туго»
Но вот, он слишком часто смотрит на Гарри. Слишком долго задерживается на нем взглядом, и никто ничего не замечает. Никто, кроме Реддла, разумеется, привыкшего читать лица людей как раскрытую книгу.
В глазах профессора отражалась тоска, жалость и… нежность?
Так люди могли смотреть на своих умерших родственников, возлюбленных или друзей. Но никак не на вполне живых и здоровых учеников!
«Пожалуй, за ним стоит присмотреть» – мрачно подвел итог Том, вновь обратив свое внимание на урок.
– Но никто не может сам себе заказать завтрак. Я читала. Только по праздникам на столах появляются разнообразные кушанья, которые составлялись из вкусовых привычек учеников в целом. Но столы не подчиняются конкретному человеку!
– Да, Гермиона, я тебе верю, – устало согласился Гарри, когда троица медленно направлялась к Большому Залу. – Но я видел своими глазами.
– Он все подстроил, – мрачно заключил Рон, – этот чертов слизеринец. Как ты вообще можешь с ним общаться?
– Рон, межфакультетская вражда не приветствуется! Гарри поступает правильно.
– Он не плохой, – вышеупомянутый мальчик взлохматил волосы и ухмыльнулся. – А еще он напал на Снейпа.
– Да что ты!
– Ага. Снейп появился на пороге защитной комнаты с палочкой в руках, и Марволо его обезоружил.
– Гарри, теперь он мой кумир, – благоговейно простонал Рон. – Надо было пользоваться случаем и превратить ублюдка в жабу.
Поттер рассмеялся, а Гермиона покачала головой.
– Жаль, конечно, что ты теперь там сидишь. Но после Снейпа я готов простить ему что угодно!
Они зашли в зал, и Гарри покосился в сторону ненавистного стола. Реддла не было!
Обрадованный этим фактом, он тут же сменил траекторию и пошел за друзьями.
– Куда это ты собрался? – цепкая ладонь сжала руку чуть повыше локтя и потащила в противоположном направлении.
Гарри раздраженно фыркнул, но покорно поплелся вслед за внезапно появившимся Реддлом, который опять был не в духе.
В Большом Зале весело обсуждали вчерашний урок ЗОТС и Снейпа на нем, сумасшедшую прорицательницу и новую, ярко-голубую мантию Дамблдора, поэтому появление Поттера за слизеринским столом на этот раз практически осталось без внимания.
– И все-таки, как ты это делаешь? – Гарри приподнял брови, наблюдая за тем, как Том попросил индейки и вина.
– Ешь молча, Поттер.
Тот пожал плечами и начал быстро поглощать пюре, разумно придя к выводу: быстрее съест – быстрее уйдет.
Внезапно к нему обратился сосед с другой стороны:
– Здравствуй, Поттер. Я в прошлый раз не представился – Эндрю Каресбиус.
– Очень приятно, – слегка настороженно ответил мальчик, пожимая руку незнакомца.
У него были длинные, пшеничного цвета волосы до лопаток, небрежно собранные в низкий хвост, хитрые карие глаза и правильные черты лица, которые были присущи всем аристократам. В принципе, Поттер счел бы его симпатичным, если бы не отвращение к белобрысым парням. Судя по всему, он был на четвертом курсе, а с Гарри не пересекался никогда.
– Что же ты делаешь за нашим столом?
Не почувствовав в его голосе угрозы, Гарри хмыкнул:
– Проиграл спор Костону. Что, все так плохо?
– Да не сказал бы, – у него не было привычки, как у Малфоя, растягивать с ленцой слова, но создавалось впечатление, что он – хозяин этого пиршества, снизошедший на разговор с прислугой. Гарри подавил желание рассмеяться и уткнулся взглядом в свою тарелку. – Скорее, мы удивлены. Приятно удивлены. Все-таки не каждый день великий Гарри Поттер уделяет нам свое скромное внимание.
– Хватит меня так называть, – огрызнулся мальчик и отодвинул от себя тарелку, приготовившись к ссоре.
Но парень не оправдал его ожиданий и приподнял руки:
– Я не хотел тебя обидеть, Поттер.
– Да ну?
– Что за предрассудки, – он усмехнулся и тоже прекратил есть, развернувшись всем корпусом в сторону соседа. – У меня нет врагов среди других факультетов, и я не стремлюсь их заводить.
– Ээ… Ну… Здорово, наверное, – Гарри моментально сдулся и потупил взгляд. Теперь он чувствовал себя даже виновато. – Прости.
– Ничего страшного, – с достоинством отозвался собеседник. – Я видел, как ты играешь. Болеть за тебя не обещаю, но на матч приду.
– Смотри, как бы кто не узнал, что ты общаешься с гриффиндорцем, – весело ухмыльнулся Гарри, заметив парочку раздраженных взглядов соседей (включая Реддла).
– Переживут. Я здесь занимаю не самое последнее место.
Гарри с удивлением почувствовал, как к нему на колени опустилась записка. Он быстро сунул ее к себе в карман и уловил подмигивание Эндрю. Мальчик недоуменно наклонил набок голову, но слизеринец уже поднялся со своего места:
– Что ж, свидимся.
– Ага.
Гарри посмотрел на Реддла, который уже заканчивал неспешно поглощать еду, и легонько тронул его руку.
– Почему ты такой раздраженный?
Но парень красноречиво одарил его взглядом, не собираясь поддерживать разговор.
Остаток дня прошел довольно обыденно. Гарри ловил насмешки по поводу своего нового места в Большом Зале, Рон ныл из-за домашних заданий, а Гермиона то и дело куда-то пропадала.
Зайдя в туалет, мальчик вспомнил о записке и поспешно сунул руку в карман, в миг преисполнившись любопытством.
«Не хочешь встретиться в библиотеке, завтра, в шесть часов? Знаю, что слишком рано, но это хорошая причина избежать появления слухов. Не подумай про меня ничего плохого – ты мне интересен, и я хотел бы познакомиться с тобой поближе. Я пойму, если ты не придешь. Э. К.»
Гарри недоуменно прочитал послание еще раз – это шутка? Новый повод подшутить, подняв гриффиндорца в выходной день так рано?
Правда, он все-таки решил сходить и проверить.
«Он не показался мне опасным. Хотя, он же слизеринец, о чем я? А, чем черт не шутит, все равно нужно писать сочинение на тему этих…восстаний. Гермиона даже обрадуется, когда узнает, что я так рано все сделал.»
Приободренный, он сделал все свои дела и покинул туалет, насвистывая маггловскую мелодию.
========== Глава 6. ==========
Гарри сидел в гриффиндорской гостиной и слушал очередную перепалку друзей. Рон был уверен, что кот Гермионы хочет съесть Коросту! Поттер считал, что такая маниакальная уверенность и злость – абсурдны, ведь Рон никогда не был привязан к крысе, а никаких доказательств, что кот охотится только за ней, у него не было. Но и святая уверенность Гермионы в непогрешимости питомца его поражала. Он же кот, в конце концов! Вполне естественно, что он все-таки прикончит бедную Коросту. Странно, почему она выглядит только хуже? Неужели Рон не поил ее лекарством?
Гарри доделывал домашнюю работу по зельеварению. Снейп все пары плевался ядом и с наслаждением на него кричал. Гарри тоже с удовольствием покричал в ответ.
А вот голос рассудка молчал, из-за чего его факультет лишился сорока баллов. Самомнение Снейпа было полностью удовлетворено.
Гарри свернул свиток в тугой рулон и перевязал его веревочкой, затем забросил работу в сумку. Туда же мальчик поскидывал учебники на понедельник, надумывая провести ночь в подземельях, как сказал ему профессор Дамблдор, когда после ужина отвел в сторонку. Том категорично заявил, что не будет там спать, и Гарри приуныл: находиться одному там счастья было мало, но друзей позвать не решался – они же не виноваты, что за их бедовым приятелем охотится чокнутый мужик!
Он пожелал всем спокойной ночи и вышел за портрет, медленно направившись под замок.
Как Гарри и ожидал, в комнате никого не было.
Вздохнув, он скинул с себя вещи и натянул пижаму.
Шрам не болел, но все равно спать не хотелось, и мальчик долго ворочался в постели, до боли жмуря глаза, в попытке заснуть.
Но сон так и не пришел, и Гарри принял единственное верное для него решение: вновь порадовать Снейпа своим блужданием по замку. Странное дело, но он редко когда возвращался в башню незамеченным, даже мантия-невидимка не спасала его от чуткого слуха ненавистного профессора, который умудрялся наткнуться на мальчика даже в самых, казалось бы, отдаленных и забытых коридорах. В таких случаях он с удовольствием распространялся о его умственных способностях, отце и о гриффиндорцах в целом. На «вкусненькое» он всегда оставлял желание Великого Поттера всегда быть в центре внимания и упиваться славой.
Тогда благоразумие покидало мальчика, и вспыльчивый гриффиндорец кидался в отчаянную словесную атаку, зная, что Снейп только и ждет повода отомстить, наказать отработкой или снятыми баллами. Ну и, конечно же, не откажет себе получить удовлетворение от унижения мальчишки. Как там говорил Рон? «Он прекрасно знает, что ты ничего не можешь ему сделать, и пользуется своей властью! Носатый ублюдан, как профессор Дамблдор может быть таким слепым?! Да Снейп сделает все, чтобы сжить нашего Гарри со свету! Гарри, попроси своего друга заколдовать профессора, а? Так, чтоб наверняка ноги протянул» – рассусоливал Рон, ударяя кулаком в воздух.
Гарри очнулся от своих мыслей, когда обнаружил себя на знакомом третьем этаже рядом с неработающим женским туалетом.
Он огляделся и быстро прошмыгнул внутрь, не заметив в пределах видимости грозный, черный силуэт.
Миртл рыдала в какой-то из кабинок и совершенно не обращала внимания на своего гостя, который сбросил с себя мантию и медленно подошел к раковинам. Странное чувство напряжения не покидало разум, а тело будто действовало само по себе.
Гарри уставился на змейку и сглотнул.
Замок за спиной был наполнен давящей тишиной, от которой в ушах стоял странный гул. Лишь какой-то особенно жалобный и обреченный вой мертвой девочки прорезал вязкое молчание холодного, ночного Хогвартса. И как днем этот замок может быть приветливым и родным? Когда вокруг лишь серые старые камни, сырость и мрак.
И страшный, безутешный плач ребенка.
«Что будет, если Реддл зайдет сюда? Никто не помнит, что произошло в прошлом году. Но… Может, тогда ничего и не было? А я схожу с ума?»
Повинуясь внезапному порыву, Гарри прошипел приказ змейке, отчего раковина пришла в движение, открывая до боли знакомый проход в бездну. У мальчика все похолодело внутри, когда он обнаружил себя летящим по туннелю, окруженный холодом и темнотой.
«Какой же я дурак! И как я вылезу обратно?! Тогда был Фоукс… Или не был?»
Гарри приземлился на холодные камни, пребольно ударившись коленками и лбом.
Вокруг стоял непроглядный мрак, тихие, мерные всплески капель и мертвецкий холод самого темного и глубокого подземелья.
Дрожа от страха, напряжения и низкой температуры, Гарри одеревеневшими ногами блуждал по темным проходам, освещая себе путь слабо дрожащим Люмусом. Было чувство, будто магия покинула мальчика, а тусклый свет палочки – свет фонарика с севшими батарейками.
Гудение в ушах усиливалось, но мальчик все еще не мог различить на что оно было похоже.
Внезапно, после очередного поворота, он оказался в просторном зале с огромной головой.
И увиденное заставило парня открыть рот в беззвучном крике: там стоял Реддл и ласково гладил разлагающийся труп змеи, иногда запуская пальцы в прогнившую шкуру Василиска, выпуская наружу гной вперемешку с темной кровью. Но на этот раз он был намного выше и старше, а лицо было искажено в отвратительной гримасе, подобно пугающей театральной маске. Глаза утратили свой невероятный синий оттенок, сменившись ужасающим красным. Он повернулся в сторону Гарри, а его рот медленно раскрылся, обнажая длинные и поражающе острые зубы. Черный провал рта все вытягивался, съехав в сторону, а глаза провалились внутрь, являя собой черные круглые провалы.
Гул стал громче.
И мальчик, на краю своего помутненного от первобытного страха сознания, наконец, понял, откуда он. Звук шел прямиком от слизеринца, ставшего его кошмаром.
Существо, бывшее ранее Реддлом, тяжело, с присвистом и утробным рыком втягивало воздух, с таким же жутким звуком его выдыхая. Этот звук перемешался с ровным гулом, который напоминал и белый шум радио, и рык двигателя самолета, и даже низкий бас фортепиано.
Монстр внезапно испустил полный алчного голода и ненависти вой, встав на четвереньки и развернувшись всем корпусом к Гарри. Со рта капала черная жижа, а бока ходили ходуном, в такт жутким хрипам и рычанию.
Скрючив пальцы, ломая ногти о каменный пол, монстр резкими нечеловеческими скачками понесся в сторону полумертвого от страха мальчика.
Мир утонул во тьме, в смертельном ужасе и оборвавшимся гуле, который своей мощностью уже грозил разорвать барабанные перепонки.
Гарри очнулся от того, что громко кричит и извивается, пытаясь избавиться от крепких пут.
– Гарри, очнись! Все хорошо, это всего лишь сон… Да проснись же, ну!
Мальчик тяжело дышал, чувствуя, как сердце бьется где-то под горлом, а спину и лоб покрывает испарина. Гарри дернулся еще пару раз, но, почувствовав знакомое ощущение защиты и отстраненного удовольствия, он начал приходить в себя, возвращаясь к реальности. Мальчик широко распахнул глаза и отчаянно вцепился руками в Реддла, который все еще гладил его по голове и шептал слова утешения в перемешку с угрозами.
«Это сон. О, Мерлин, это всего лишь сон.»
– Что ты здесь делаешь? – хрипло спросил мальчик и понял, что сорвал голос. Сколько же он кричал? И в какой момент сна пришел Реддл?
– Защищаю тебя от кошмаров.
– Все в порядке, – Гарри сглотнул, вспомнив безумные, черные провалы и оскал самой смерти. Он сразу же попытался отстраниться, но Реддл лишь усилил хватку, невольно заставив мальчика расслабиться и успокоиться. Магия ликовала, а сознание только и ждало повода отключиться от пережитого страха, закрыть его глубоко внутри, чтобы не нанести травму душе мальчика.
Забыть.
Пролежав таким образом несколько минут, Гарри с осторожным любопытством посмотрел на Реддла. Тот все еще был в своей черной мантии, которая, стараниями Гарри, была порядочно измята на груди. Глаза были прикрыты, но лицо напряжено – брови нахмурены, а губы сжаты в белую полоску. Гарри не удержался и провел пальцами по щеке Реддла, вызывая касанием бледную мерцающую дымку, заставив того открыть в изумлении глаза. Удостоверившись, что их цвет все еще темно-синий, Гарри неуверенно улыбнулся. Том удовлетворенно хмыкнул в ответ, заметив покрасневшие щеки – верный признак того, что Поттер пришел в себя.
– И часто такое бывает?
– Не очень, – признался мальчик, бездумно поглаживая плечо Реддла. – Спасибо, что разбудил.
– Это выглядело… – Реддл поморщился и вплотную притянул не сопротивлявшегося мальчика к себе, зарывшись носом в его волосы, – будто тебя пытали. Я сначала перепугался и выхватил волшебную палочку, но ты был один.
Гарри шокировано молчал и слушал. Голос Тома вибрировал от эмоций, а руки слегка подрагивали.
– Никогда не видел, чтобы кошмары причиняли такую боль. Что тебе снилось? Хотя нет, не отвечай, лучше не надо.
Они долго пролежали в таком положении – скрутившись в единое целое, что и не разберешь, где чьи руки-ноги. Они перестали быть отдельными личностями, малознакомыми парнями или подружившимися врагами. Все было безумно правильно и естественно, будто их близость – единственный исход их жизни, их душ.
«Такое чувство, будто я нашел самого себя. Отрастил себе давно потерянную конечность, спас лучшего друга, нашел в пустыне воду, после долгого путешествия вернулся домой. Странное, непонятное чувство, будто я наконец срастил свою душу, найдя недостающую часть…» – думал Гарри, засыпая и не зная, что мысли Реддла были полностью идентичны.
Утро его встретило сильным покалыванием в области груди – магическое заклятие будильника, которое в прошлом году откопала Гермиона. Гарри помнил про чуткий сон Реддла и не спешил двигаться. Он оценил обстановку, немедленно покраснел, почувствовав себя вновь прижатым в спящему телу, и уже тогда осторожно выполз из-под Реддла, стараясь производить как можно меньше лишнего шума и движений. Сработало: Гарри на свободе, а Том продолжал спать, обхватив руками подушку вместо гриффиндорца.
Подавив фырканье, Поттер оделся, умылся и выскочил за дверь, бодро зашагав в сторону библиотеки.
Он пришел раньше назначенного времени, но слизеринец был уже там, делая вид, что безмерно увлечен книгой по выращиванию мандрагор в домашних условиях. Гарри достал из сумки учебник по Истории Магии, пергамент и перо с чернилами, и сел рядышком, раскладываясь.
– Привет. Не думал, что ты все-таки придешь, – Эндрю улыбнулся и пожал Гарри руку.
– Аналогично. Вижу, такой ранний подъем тебе не по нутру, – заметил мальчик, когда уселся рядом и оценил довольно-таки растрепанный вид парня.
– Зато ты выглядишь вызывающе выспавшимся, – слизеринец поморщился и подавил зевок, стараясь держать лицо. – Используешь зелья бодрости? Так знай, от них несварение получишь.
– Я жаворонок, – Гарри поднял палец вверх, используя маггловское понятие, – ранняя птаха. Привык так вставать. А ты, видимо, сова.
– Точно. Ни дать ни взять птичка, – повеселел Эндрю. – Если присмотреться внимательней, то ты и впрямь похож на какого-нибудь мелкого пернатого. Или даже на птенца.
– Ну спасибо, – Гарри стеснялся своего тощего маленького тела, острых коленок, торчащих ребер, и слишком худой шейки. В раздевалке их команды по квиддичу это было заметно более всего. Мерлин, даже Гермиона, следившая за своим весом, была плотнее!
– Я не пытался тебя обидеть, Гарри.
– Да, конечно, – гриффиндорец отмахнулся, показывая, что нисколечки не расстроен. – О чем ты хотел поговорить?
– Ты слишком прямолинеен, – вздохнул слизеринец и потер переносицу, – знаешь ли, мы не привыкли задавать настолько прямые вопросы, и это кажется странным. И… неловким, неуместным.
– Мне просто любопытно, чем я мог заинтересовать четверокурсника-слизеринца.
– Думаешь, мое предложение познакомиться ближе таит в себе подтекст и угрозу?
– Я думаю, что вы никогда не делаете ничего просто так.
– И то верно, – Эндрю улыбнулся и постарался пригладить немного взъерошенные со сна волосы. Упрямая прядка выбилась из хвоста и изогнулась под неправильным углом, раздражая невыспавшегося слизеринца. – А вы похожи на топор – «что думаю, то и говорю».
– Какие есть, – развел руки в стороны Гарри, улыбнувшись.
– Нет, на этот раз я пришел сюда из чистейшего интереса узнать тебя получше. Знаешь, о тебе разные слухи ходят. Не волнуйся, я не собираюсь расспрашивать тебя о событиях твоего первого года обучения, не собираюсь упоминать обстоятельства твоей славы. Мне больше любопытно то, что о тебе отзываются как о мягкосердечном и справедливом. Говорят, что ты тихий и стеснительный, ненавидящий свою известность. Меня поражает, что ты не пытаешься выделяться из общей серой массы учеников. Знаешь, я бы так не смог. Будь на твоем месте, я бы добивался еще большей славы и величия.
Гарри раскраснелся от удовольствия и отвел глаза, не распознав неприкрытую лесть.
– Я никогда не считал, что сделал что-то стоящее. Кому нужны эти косые взгляды? Постоянные сплетни? Я одиннадцать лет не знал, что я волшебник, а все они…
– ЧТО?!
Гарри вздрогнул от сердитого вскрика и зашикал на шокированого слизеринца.
– Мерлин, ты чего орешь-то? Хочешь, чтобы нас выгнали?
– Как это ты не знал, что ты маг? – яростно зашептал Эндрю. Он выглядел словно громом пораженный.
– Так и не знал. Я жил с тетей и дядей. Они были магглами.
– Но… Почему?
– Потому что мои родители мертвы. – Гарри поджал губы, поражаясь недогадливости парня.
– Извини, – ему хватило совести отвернуться. – Я не подумал. Они разве не знали, что ты волшебник?
– Как же. Конечно, знали. Они их ненавидели, поэтому держали эту правду в секрете.
– Но ты-то догадывался. Я про всплески магии.
– Ну… Я просто считал себя ненормальным, странным. Так говорили мои родственники.
Эндрю долгое время молчал.
– Ты и правда странный. Это невероятно. Никогда бы не подумал, что ты так…жил. Кошмарно. Почему ты не сбежал?
– А куда? – горько усмехнулся Гарри. – У меня больше никого не было.
Слизеринец положил свою руку на ладонь Гарри и легонько сжал.
– Хочешь, я перекрашу волосы Малфоя в красный?
Поттер громко расхохотался, чувствуя, как уходит напряжение, и заслужил грозное предупреждение от мадам Пинс.
– Уверен, от этого мне станет легче, – иронично ответил Гарри не заметив, что сосед все еще держит его руку, и хихикал, представляя своего школьного врага с огненной шевелюрой.
– Не сомневаюсь!
Эндрю еще долго расспрашивал Гарри о жизни среди магглов, иногда поражаясь совершенно логичным и очевидным вещам.
– Да как же они выдерживают? Подумать только, тиле…телефон, – по слогам выговорил он. – Совы намного надежнее. А они делают из них лишь предмет любования! Глупцы. Неудивительно, что у них постоянно что-то взрывается. Подумать только, заменить надежные свечи на какие-то искры в шнурах!
Он пихнул хихикающего гриффиндорца, который откровенно забавлялся непросвещенностью нового друга.
– Чего смешного? Они еще и платят за этот опасный бред!
– Знаешь ли, у магов тоже забот хватает. Взять хотя бы того же Симуса…
– А что с ним?
– Ты когда-нибудь испытывал на себе всю мощь гриффиндорской неудачливости на уроках Снейпа? Я удивлен, что до сих пор жив, находясь с ним в одном кабинете!
– Будто ты сам разбираешься в зельях, – фыркнул слизеринец, который уже успел похвастаться хорошей успеваемостью по всем предметам, в особенности по зельям. Он даже поделился, что метит на старосту. – Профессор Снейп часто любит затрагивать тему «Ты скоро догонишь Поттера» или «Твоя домашняя работа достойна унизительных результатов Избранного Тупицы». Нет, ты представляешь? В этом году он вообще зверствует по полной. Слыхал, как он сорвался на девчонке из Равенкло?
Гарри покачал головой.
– Так вот, не далее, чем вчера, он довел до слез Ариду, которая по ошибке добавила слишком много истолченной печени австралийского морского дракона. Ну, ты знаешь, она вообще очень опасна, если неверно рассчитать дозу, – Он увидел недоумение на лице Гарри и насмешливо фыркнул. – Этому нас учили еще на втором курсе. Чем ты занимался в прошлом году, позволь тебя спросить? Но не суть. Из котла уже начали подниматься ядовитые испарения, впрочем, ненадолго – Снейп мгновенно устранил проблему. Он вполне мог просто снять баллы, назначить отработку или сделать выговор. Но он попросту сорвался! Видел бы ты его!
Теперь настала очередь Гарри фыркать, заметив восхищение в голосе слизеринца. Вот кто истинный фанатик зелий и Снейпа!
– Да уж, мне часто приходится его видеть, – Гарри поспешно добавил, увидев, как светлые брови собеседника поползли наверх: – У него феноменальная способность находить меня по ночам.
Похоже, двусмысленная поправка вызвала еще больше недоумения, и Гарри разрывался между желанием расхохотаться, смутиться и рассердиться от красноречивой ухмылки недогадливого Эндрю.
– Надо же. Растопил сердце холодного слизеринского короля, а, Гарри?
– Да иди ты, – все-таки рассмеялся Поттер, ударив в плечо веселившегося парня, когда понял, что над ним лишь подшучивают.
– А что у тебя с новеньким? – небрежно спросил успокоившийся четверокурсник, перелистывая какой-то учебник и не смотря на Гарри.
– С кем? С Костоном что ли? Ну, мы… хорошо общаемся, наверное…
Гарри нахмурился и замолчал. Вопрос поставил его в тупик.
«А кто мы друг другу? У меня бы язык не повернулся назвать Волдеморта своим другом! Он слизеринец, темный маг, ненавистник магглов и магглорожденных, злой и опасный волшебник, в конце концов. Он убил моих родителей, искалечил жизнь стольким людям! Но ведь… Это же Том. Том Реддл.»
Гарри устыдился собственных мыслей, а на душе стало паршиво.
«Он беспокоился обо мне. Его прикосновения излечивали и меня, и мою душу. Он действительно помог, был дружелюбен, защищал меня. Вон, даже на Снейпа напал! Я не могу его больше ненавидеть. У меня просто не получается. Это и задумывал Дамблдор? Так называемое всепрощение. Которое не поможет мне в случае ошибки. Когда Реддл все вспомнит, когда вновь станет считать себя злейшим врагом Гарри Поттера. Однако сейчас он всего лишь ученик Хогвартса, мой…»
– Друг. – Гарри твердо решил не лгать самому себе. – Конечно, он мой друг.
– Странных друзей ты себе находишь. Помнится, и г…магглорожденная, и чистокровка, и полувеликан, и даже сам Альбус Дамблдор.
– Он просто иногда приглашает меня на чай. К тому же… Эй, хватит улыбаться, у меня нет никаких особых отношений с директором, и он точно так же строг со мной, как и с остальными учениками!
– Ну да, ну да, – хмыкнул Эндрю и отложил книгу в сторону, отчего-то повеселевший. – Особенно, когда ты нарушил множество запретов, спасая философский камень.
– Я же не из-за удовольствия к нарушениям школьных правил… – вспыхнул мальчик, – к тому же, не успей мы с ребятами вовремя – Квирелл заполучил бы камень.
– Кстати, о них. Я понимаю еще Грейнджер. Умная девчушка, но вот Уизли? Почему ты выбрал его в друзья? Что в нем такого особенного?
В вопросе слизеринца не было пренебрежения, лишь искренний интерес. Кажется, его действительно волновал ответ.
– Знаешь… Я никогда не задумывался над вопросами «почему» и «зачем»…
– Что для гриффиндорца неудивительно, – вставил свои пять кнатов парень.
– Он хороший друг. С ним можно беззаботно веселиться, забыть на время о проблемах и учебе, рассказать секрет, не боясь, что он обсмеет или расскажет его кому-то. Все-таки Гермиона девушка и в… некоторых вопросах она бесполезна. – он немного поежился от своих слов. – И с ней так не повеселишься. Все учеба да нравоучения. Рон – второй в моей жизни друг. Знаешь, все одиннадцать лет я считал себя ненормальным, неудачником, которому суждено всю жизнь провести в одиночестве и несправедливости. Рон – моя соломинка, которая вытягивает из этих мыслей.
– А кто был твоим первым другом? – казалось, Гарри немного удовлетворил его любопытство, но в глазах мелькнуло что-то непонятное. Было видно, что слова поразили слизеринца до глубины души.
