Текст книги "Мы больше не проснемся (СИ)"
Автор книги: Arvey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 75 страниц)
– Не говори ничего профессору Снейпу, умоляю, меня же могут серьезно наказать. Я лишь хотела как лучше, для нас всех, – едва слышно прошептала девушка. – Ведь ничего не случилось, не случилось же!
Реддл продолжал улыбаться, когда направил свою волшебную палочку на слизеринку.
– Круцио.
Том Реддл устало привалился к старому дереву, не обращая внимания на слабо скулящих девушек, которые лежали неподалеку от него.
Он чувствовал удовлетворение и сладкую усталость в мышцах от использованных непростительных. Том все рассчитал: увел их с территории замка, так что проследить его темную магию директор не сможет. Он давно перерос совершеннолетие для нынешнего Министерства Магии, а его палочка принадлежала к более взрослой версии Тома Реддла, даря последнему больше мощи, чем во время ее использования в прошлом времени.
Том не старался доводить этих идиоток до безумия, но даже короткий «Круциатус», пущенный по второму кругу, принес девушкам неимоверные страдания. Страдания, которыми он упивался, пока слушал их хриплые крики, смотрел на извивающиеся тела. Впервые он почувствовал, что делает что-то для него привычное, будто проснувшись от странного долгого сна.
«Конечно. Я видел, что моя палочка уже привыкла к непростительным, давно понял, кем стал. Почему я должен сопротивляться? Чем мне может помочь нынешний послушный-мальчик-Реддл? Нет, это безвыигрышно для моих знаний. Но… Мне все еще стыдно, мне все еще жаль их. Ничего серьезного они не сделали, они не заслужили два «Круциатуса». Им больно, и мне плохо от осознания, что я натворил. Только потому, что я не помню, как делал это раньше и что чувствовал. Не помню, что был другим. Не помню, что никогда не был… хорошим волшебником.»
Реддл оскалился, почувствовав горечь от собственных мыслей. Ему не нравилась эта боль. Том вовсе не хотел так страдать из-за того, что кто-то стер ему полжизни, заставив измениться. Это не его чувства. Так не должно быть.
Парень быстро поднялся на ноги и направился к плачущим девушкам.
В нос ударил слабый запах мочи и крови от разодранной в приступе агонии кожи, а собственные эмоции вновь привели его в замешательство.
Его сознание разрывалось на две части. Гнев и пренебрежение, отвращение к человеческой слабости. С другой стороны были сумасшедший стыд, ярость к своему поступку, жалость, отчаяние, нежелание признавать, что это все сделал он, Том Реддл.
Очистив свое сознание, он глубоко вздохнул и полностью успокоился.
Первым делом он излечил расцарапанные ногтями тела девушек, очистил их от крови, земли и собственных выделений. Затем он погрузил их в крепкий сон и полностью очистил память об их встрече. Немного подумав, Том так же стер все решения переманить Гарри на их сторону. Затем неспешно двинулся в сторону замка, а две спящие фигурки девушек плавно поплыли за ним следом, озаряясь лишь пустым и бездушным лунным светом.
С наступлением утра Гарри умудрился прокрасться обратно в Большой Зал, когда всеобщая суматоха позволила ему остаться незамеченным.
Почти.
– Гарри Джеймс Поттер, где ты был?! – гневно зашипела Гермиона не хуже змеи, уперев руки в бока.
– В туалет ходил, – начал оправдываться мальчик, – а когда вернулся – побоялся старосты, вот и…
– Чушь! Хватит врать, Поттер, – девочка яростно причесывала волосы, нещадно деря их расческой. – Ну, и какие великие дела на этот раз не могли подождать до утра? Неужели нельзя было вытерпеть одну единственную ночь!
Гарри смущенно развел руки в стороны и покосился на сонного Рона в поисках поддержки.
– Будто он первый раз выходит по ночам гулять, – Рон махнул рукой, призывая Гермиону к спокойствию. – К тому же, этой ночью по замку ходили учителя, а значит, наш Гарри был защищен.
– Это не отменяет того факта, что он мог попасть в беду! Его могли поймать и лишить факультета баллов, а еще Гарри мог наткнуться на настоящего преступника. Между прочим, все ищут Блэка, поэтому незнакомцу будет куда легче до тебя добраться.
Гермиона посмотрела на Гарри и покачала головой:
– Совсем не ценишь чужое беспокойство и заботу. Когда ты, наконец, поумнеешь?
– Прости.
– Дружище, ну ты и похожалый, – прошептал Рон, по-приятельски хлопнув его по плечу.
На самом деле мальчик нисколечко не раскаивался, ведь он раскрыл одну очень важную тайну. Которая, впрочем, сейчас испуганно посматривала на него черными глазками, высунув нос из кармана сумки Рона. Гарри незаметно для других махнул Питеру рукой и поднял большой палец вверх, показав этим, что помнит данное им обещание. Кажется, крыс заметно успокоился.
– У меня есть для вас одна неплохая новость, – сообщил он друзьям, пока они прокладывали путь через толпу студентов к выходу. – Герм, не дуйся, прости! Тебя заинтересует то, что я расскажу.
Девушка смерила его подозрительным взглядом, но немного оттаяла.
Им дали время добраться до своих спален, переодеться и взять нужные учебники – первые пары отменили ввиду вчерашнего события. Вместо портрета Полной Дамы там находился чокнутый портрет сэра Кэдогана, который продолжал безумствовать в своем нелепом рыцарском духе – выслуживая перед представительницами женского пола и угрожая парням.
Рассказать свое открытие по поводу Люпина Гарри так и не удалось: все учителя будто сговорились против мальчика. Они буквально под конвоем провожали его из кабинета в кабинет!
Профессор МакГонагалл даже попыталась открыть мальчику жуткую «тайну».
Но Гарри только безразлично махнул рукой: бесконечные обвинения в сторону Сириуса порядком надоели, а постоянное беспокойство о его безопасности вымораживало. Сколько можно, в самом деле! Неужели обыкновенный преступник, истощенный и сошедший с ума, может быть сильнее и зловреднее Волдеморта на первом курсе?!
Похоже, преподаватели считали иначе.
Но на тренировке он отвел душу: снова в небе! Мальчик не представлял себя без полетов.
Это невероятное чувство невесомости, свободы и адреналина в крови – под ногами воздух и ничего более!
Так как завтрак эльфы подали прямо в гостиные факультетов, они вернулись в Большой Зал только к обеду.
Столы уже стояли на своих местах, а праздничного убранства будто и не было вовсе.
Заметив знакомый силуэт за слизеринским столом, Гарри наспех сказал друзьям, что поговорит с ними позже, и чуть ли не бегом ринулся к Реддлу.
– Привет, – он плюхнулся рядом с ним, чувствуя непередаваемое удовольствие от их близости.
Реддл внимательно посмотрел в глаза мальчика и кивнул, возвращаясь к жареной картошке.
Тот выглядел устало, как и сам Гарри, будто бы тоже не спал целую ночь.
– Как ты? Почему не ночевал вместе с нами?
– Разве я обязывался перед тобой отчитываться? – резковато ответил вопросом на вопрос Реддл, приподняв брови.
Разобиженный Гарри поднялся на ноги, чтобы уйти, но рука Тома, грубовато перехватившая предплечье мальчика, рывком усадила уязвленного гриффиндорца на место.
– Тише, Гарри, – вид у него тут же стал виноватый. – Просто немного не в духе. Не обижайся на меня.
Мальчик не поверил Реддлу ни на кнат, прекрасно зная, какой он хороший актер, но все же успокоился, не смея испытывать негативные эмоции к человеку, который сейчас так нежно его обнимает. Осознав, что он делает это на глазах у недовольных слизеринцев (и крайне напряженных учителей), Гарри быстро откинул руку Тома со своей спины, сдержанно кивнув ему.
Слизеринец удовлетворенно хмыкнул и продолжил обедать.
«Хитрец. Так и не сказал, чем занимался ночью. Но Том прав – он вполне волен хранить свои волдемортовские секреты, впрочем, как и я – свои.»
– Гарри, эй, Гарри!
Мальчик с обреченным стоном повернулся в сторону быстро идущего к нему Вуда. Тот явно намеревался продолжить нравоучения.
– Идем, есть разговор.
– Видишь ли, я ем, – хмуро отозвался гриффиндорец, покосившись на невозмутимого Реддла. – Нельзя позже?
– Нет, Поттер, нельзя! – капитан сборной скрестил руки на груди и воинственно обозрел окружение своего ловца.
– Будто нам интересны ваши глупые пустозвонные «секретные» тренировки, – хмыкнул какой-то старшекурсник, вызвав у своих соседей смех, а Оливер покраснел от злости.
Гарри закинул последнюю гренку в рот и поднялся из-за стола, рассудив, что лучше разнять едва разгоравшуюся ссору.
– Ладно, идем.
Даже не взглянув на Реддла, Гарри быстро зашагал рядом с капитаном команды.
Завернув за угол какого-то коридора, он припечатал мальчика к стене и рассерженно заговорил:
– Гарри Поттер, завтра матч, а ты спокойно рассиживаешь у врага! Не забывай, на поле ты мне нужен целым и невредимым. Слизеринцы спят и видят, как бы заполучить себе кубок. Но этому не бывать! Ты должен быть в форме, Гарри. Все ясно? На сегодняшней тренировке ты постоянно зевал и чуть не нарвался на бладжер! Хотя тут вина Джорджа… Завтра ты должен сиять на поле как звезда, усек? И чтоб выспался!
Гарри вяло отмахивался от парня, не воспринимая всерьез его угрожающий тон.
«Ну в самом деле, чего он прикопался?!»
– Оливер, я все понял, хватит уже воду мутить. Мы сидим прямо перед носом у директора, что они могут мне сделать?
– Они же слизеринцы, – закатил глаза Вуд, и Гарри согласно хмыкнул. – В общем, так. Если хоть кто-нибудь косо на тебя посмотрит – сразу говори мне. И метлу свою проверяй почаще.
– Может, мы его уже заколдовали, откуда тебе знать? – послышался знакомый, язвительный голос, и оба парня вздрогнули от неожиданности.
К ним неспешно приближался Эндрю, с прищуром рассматривая недовольных игроков.
– Чего пришел? – тут же набычился Оливер, заслоняя собой демонстративно закатившего глаза Гарри.
– Да вот, решил немного поговорить со своим другом, поколдовать над его метлой и мантией, – слизеринец насмешливо улыбнулся, развеселившись от почти материнской заботы капитана гриффиндорской сборной.
– Что ты сказал?!
– Все в порядке, Вуд, – Гарри подошел к Каресбиусу. – Увидимся завтра на поле.
– Смотри в оба глаза, – кинул последнее предупреждение капитан, с открытым подозрением поглядывая на четверокурсника.
Он ушел дальше по коридору, а Эндрю присвистнул:
– Во дает. Это он у вас всегда такой?
– Ты не представляешь, как он изводит братьев Уизли, которые, бывает, и тренировки пропускают, и метлы портят, и сами себе вредят, – покачал головой мальчик.
– Выглядишь усталым.
– Тренировка была.
– Завтра совсем нелетный день.
– Ну да, а ваша сборная решила переждать дождичек в тепле, – невольно съязвил гриффиндорец, раздосадованный поведением Малфоя и его дружков. Как же, ручка болит, конечно!
– Это же не от меня зависит, чего ты злишься? – Каресбиус фыркнул. – В любом случае, удачи завтра на матче.
– Спасибо.
========== Глава 12. ==========
Что-то было не так.
Весь путь от замка к квиддичному полю Гарри снедали беспокойство и тоска.
Он не мог дать определения своим чувствам, не мог их объяснить, не мог даже ухватиться за мелькавшие тяжелые мысли в голове. На периферии сознания он слушал последние наставления Вуда, мало замечал бушующую природу, не слышал рёв трибун.
Мальчик усиленно прислушивался к своей внутренней тревоге, которая тяжелыми путами сжимала грудную клетку.
Сильнее, чем когда-либо.
А всё из-за Реддла.
Проснулся мальчик на взмокшей от пота кровати, тяжело дыша и испуганно вздрагивая от звеневшего стекла, обдуваемого всеми ветрами.
Вновь кошмар.
Он не помнил содержания сна, но в голове всё ещё стояло эхо далекого страшного гула.
Солнце еще не встало, но звезд не было видно – предвестие дурной погоды.
Соседи по комнате ещё спали, поэтому мальчик тихо выскользнул из спальни, с ухмылкой заметив проскользнувшего мимо него Пивза, который, видимо, намеревался обломить кому-то последние часы сладкого сна.
В Гостиной было по-утреннему тихо и прохладно, свечи и камин уже погасили, а вся комната тщательно убрана.
Где-то за окном всё ещё завывал ветер, а тяжелые холодные капли с гулким стуком забарабанили по стеклу и камню.
Гарри с ногами забрался на диван и укутался лежащим рядом пледом, чтобы не окоченеть, затем открыл прихваченный с собой дневник и щелкнул шариковой ручкой. Усмехнувшись, он вспомнил, что Реддл был не в восторге от этих «идиотских маггловских штучек», как он их брезгливо окрестил, но позлить слизеринца – дело благое, даже несмотря на то, что он любит мстить. Даже несмотря на то, что это Волдеморт.
Хотя от этого ещё забавнее.
«Доброе утро, Реддл. Ты спишь?»
Спустя несколько секунд появились следующие строки:
«Дьявол, Поттер. Спал. Какого чёрта тебе приспичило в такую рань?!»
Хихикнув из-за маггловских ругательств, Гарри продолжил писать:
«Ты же не думал проспать матч? Реддл, я не позволю тебе отсиживаться в замке, пока я успешно ловлю снитч! Кто же тогда будет дарить мне овации?»
«Ты всегда такой отвратительно бодрый по утрам?»
Гарри чувствовал его раздражение, уже не удивляясь этому.
«Не злись, я же не виноват, что ты такой соня. Тебя, кстати, не удивляет, что я догадался, какое у тебя настроение?»
«Идиот. И фллобер-червю понятно, какое у меня сейчас настроение. Из-за тебя, между прочим. Дай мне поспать!»
«И не подумаю. И ты не прав.»
«В чем же, Поттер?»
«Я про настроение твоё. Но ты меня обидел. Поэтому я тебе ничего не скажу.»
Гарри удовлетворённо хмыкнул, почувствовав вторую волну сильного раздражения.
«Говори уже, невезучее ты создание. А про настроение всё и так ясно – связь делает наши эмоции доступными друг другу, если не запечатать их в себе.»
«Не хочешь сейчас встретиться? У меня ещё есть время перед матчем. Ты всё равно уже проснулся. Тем более вчера ты, мягко говоря, меня отшил.»
«Прибереги эти маггловские выражения для своей Грейнджер. Хорошо. Через десять минут буду ждать тебя в Большом Зале.»
Гарри захлопнул дневник и полетел в комнату, чтобы переодеться. На той же скорости он помчался на первый этаж, прихватив с собой сумку.
Там его уже ждал злой невыспавшийся Реддл, который нервно постукивал носком туфли по полу, скрестив на груди руки. Под его глазами залегли тени, а лицо приобрело болезненную бледность.
Удивлённый мальчик приостановился возле него, во все глаза разглядывая необычно-плохое состояние слизеринца.
– Мерлин, что с тобой?
– Будто ты сам выглядел лучше, – прохладно огрызнулся Реддл, так же внимательно разглядывая Гарри.
Тот неопределённо пожал плечами и оглянулся по сторонам. Не обнаружив никого в просторном темном зале, он быстро подошел к слизеринцу и заключил парня в немного неловкие объятия, зная, что Тому непременно станет чуточку легче. И правда, он глубоко вздохнул и расслабился, несильно обнимая Поттера в ответ.
– Ну вот, – прошептал Гарри, прислонившись щекой к груди парня и слушая его дыхание. – Теперь тебе лучше?
– Какое бездарное использование магической, – фыркнул Реддл. – С её помощью мы можем быть неограниченно могущественными, непобедимыми в бою, а ты тратишь нашу магию на простые объятия.
– С кем ты драться-то собрался? – Гарри был рад, что его лица сейчас не было видно. Слова Волдеморта больно резанули мальчика, заставив того почувствовать страх и неуверенность. – Какой бой? Сейчас мирное время, мы учимся в школе.
– А в моём времени идёт война. – Том не мог увидеть выражение лица Гарри, но прекрасно чувствовал его настроение, поэтому и сам беззастенчиво пользовался их странной связью: нашёл левой рукой открытую шею мальчика и погладил тёплую кожу пальцами. Мерцающие искорки немедленно окутали место соприкосновения, особенно выделяясь в неосвещенном Большом Зале. – И быть магически сильным может помочь остаться в живых. Кто знает, в какой момент на приют может упасть бомба? А такая связь, как у нас, может породить такую мощную защиту, что она смогла бы закрыть не только меня самого, но и все здание.
– Но меня в твоем времени нет. – Гарри разомлел от контакта его кожи с прохладными пальцами слизеринца и улыбался, несмотря на метавшиеся в его голове печальные мысли. – Кто знает, когда ты сам там окажешься? И вряд ли когда-нибудь там окажусь я. Всё это не будет иметь значения в прошлом, где не будет ни меня, ни моей магии. Да и ты меня уже не вспомнишь.
– О чём это ты? – Реддл оторвал от себя гриффиндорца и неожиданно сердито встряхнул мальчика. – Что тебе известно о моей памяти?
– Только то, что сказал профессор Дамблдор, – удивлённый мальчик честно признался: – Он рассказал, что ты не вспомнишь это время, как только вернёшься назад.
Реддл тихо застонал и отошёл в сторону, поражённый услышанным.
– И ты молчал?!
– Я думал, ты знаешь.
– Ни черта ты не думал. Будто меня волнуют ваши с Дамблдором секреты! До сих пор не доверяешь мне, а, Поттер? Я застрял в чёртовом будущем, а ты посчитал нужным скрыть от меня такую информацию?! Ты такой же, как они, – Реддл разъярённо шипел. – Я пленник этого времени, а не неблагодарный гость, которого только и ждут, чтобы выгнать подальше. А может, ты просто следишь за мной для своего любимого директора?
Гарри повернулся к парню спиной, опустошенный и подавленный, и просто ушел, не сказав ни слова.
Он настолько поразился отношением Реддла к нему, что добирался до башни на автопилоте.
«Так вот о чём он думает. Вот кем меня считает. Что я там себе навыдумывал? Ах да, что Том – мой друг. Оказалось, так считал только я. Как я мог довериться слабой надежде, что я хоть что-то могу для него значить? Но нет, этот идиот либо действительно считает меня таким уродом, либо просто сорвался с утра пораньше. Надо же было мне разбудить этого засранца так рано?! Да что с ним творится в последнее время? Что я делаю не так?»
Уже у портрета сэра Кэдогана он пришёл в себя и сам начал раздражаться. Гарри подавил в себе желание вернуться к обнаглевшему Темному Лорду и начать ругаться. Каков нахал! Вот они обнимаются, а вот уже ругаются! Даже Рон не страдает от такой частой смены настроения. Но портрет уже открылся и оттуда начали выходить зевающие сонные ученики, слабо приветствуя Гарри и желая ему удачи на матче.
Мальчик плюнул на всю эту чепуху и затолкал собственную обиду куда подальше, намереваясь найти друзей и пойти с ними на завтрак. За гриффиндорским столом. И никаких больше Реддлов.
Промокший до нитки, Гарри взмыл в небо, с трудом удерживая метлу, которую швыряло из стороны в сторону из-за сильных порывов ветра. Ливень был такой силы, что не то что снитча, бладжера не увидишь!
Вуд где-то до хрипоты кричал на зазевавшегося Фреда, но голос его перекрыл раскат грома, который на миг оглушил трибуны и самих игроков.
Гарри кружил над полем и сосредоточился лишь на двух вещах: поиск снитча и удерживание метлы в воздухе.
Вот, он заметил золотой проблеск, но внезапно был сбит с толку, отчего тут же упустил снитч. Его окатило едва заметной, но неожиданной волной магии, и мальчик понял, что Реддл все-таки пришёл на матч.
Разозлившись на самого себя за подобную реакцию, Гарри начал наматывать круги, словно коршун, сердито вглядываясь сквозь серые потоки дождя, который то и дело заливал глаза.
Но снитч уже пропал.
Во время тайм-аута к Гарри подскочила Гермиона и что-то сотворила с его очками, благодаря чему он смог прекрасно видеть сквозь бушующую стихию.
Совсем окоченевший, Гарри стучал зубами и вертел головой, стараясь охватить взглядом как можно больше воздушного пространства. Вот – и его взгляд упал на трибуны, заприметив там знакомого черного пса.
К удивлению мальчика, это придало ему сил, а в груди начало разливаться тепло.
Сириус тоже пришёл за него поболеть.
Приободрённый его появлением, Гарри взмыл вверх, уже не обращая внимания на резко усилившийся холод.
Внезапное осознание того, что Седрик мчался за снитчем, буквально подбросило Гарри на метле, и тот круто развернулся, полетев к вражескому ловцу наперерез.
И оно случилось.
Звук пропал, будто все пространство вокруг него погрузилось в воду. Дождь всё ещё хлестал, по трибунам прокатывалась волна из рук и вскакивающих людей, но Гарри этого не слышал.
Зато он чувствовал. Чувствовал и видел.
Холод сковал его движения, не позволяя мальчику вывернуть рукоятку метлы, а то, что он видел перед своими глазами, привело гриффиндорца в бесконечный ужас.
«Дементоры! Мерлин, их тут сотни! Мне конец. Нужно срочно улетать, срочно сделать что-то, нужно…»
Последним, что он слышал, были предсмертные крики его матери, молившей Волдеморта не убивать ребёнка.
К своему неудовольствию, в чувство его привели громкие голоса близнецов Уизли.
В палате было настоящее столпотворение: вся команда, грязная и мокрая до нитки, и Рон с Гермионой.
Заметив, что ловец проснулся, все тут же кинулись к кровати, облегченно вздыхая и смеясь.
Выслушав достаточную порцию поддержки, Гарри с ужасом услышал, что они продули.
Из-за него.
Он виноват.
Он с молчаливой благодарностью наблюдал за тем, как подавленных игроков выгоняет прочь новая заместительница мадам Помфри, позволив лучшим друзьям остаться рядом с мальчиком: они были относительно чистые и спокойные.
– Дамблдор был в гневе, – вещала Гермиона надтреснутым голосом, всё ещё не придя в себя. – Мы думали, что все… Их было так много! Директор что-то наколдовал, как профессор Люпин в поезде, и им пришлось тебя оставить. У меня чуть сердце не выскочило! Дамблдор ничего никому не сказал…
– Давно я тут лежу?
– Минут тридцать, – с готовностью сообщила девушка. – И да, кстати… Тебя ещё Костон видеть хотел.
– Ну, как хотел… Он чуть Большой Зал не разнёс, – хмыкнул Рон, – да вот только Дамблдор увёл его от греха подальше.
– А что такое?
– Выброс у него был. Магический, – тихо ответила Гермиона. – На первом этаже в окнах выбило все стекла. Кажется, он вначале вообще оцепенел. Марволо. Сидел рядом с нами, а когда ты свалился с метлы, и мы кинулись на поле – Костон остался сидеть на месте. И клянусь, он сидел там, даже когда мы все уже ушли в замок!
– Зато потом, – Рон веселился, вспоминая события, – сидим, значит, ждём вердикта Дамблдора… Седрик куксится и страдает, мол, это нечестно, Малфой, дерьмо гиппогрифа, что-то орёт, половина учеников гадают, мёртв ты или нет, и тут в зал влетает Костон! Орёт, шипит, рычит, чтобы его пропустили в Больничное Крыло, весь трясётся, то ли злой, как черт, то ли потрясенный, кто его знает? Похоже, он решил, что ты мертвый!
– А Дамблдор не позволил ему. – Гермиона покачала головой. – Никогда бы не подумала, что лицо Марволо может выражать такую ненависть.
– И тут на тебе! Все стёкла повышибало волной, а учителя поставили над нами щиты от осколков. А Костону хоть бы хны. Стоит себе напротив директора, спокойный стал, равнодушный. Тогда-то и у меня поджилки затряслись, каким он страшным был…
– В общем, – сглотнула Гермиона, – все очень волновались. Ты бы поговорил с ним, я очень беспокоюсь за его состояние. Это ненормально. Его поведение – ненормально.
Поражённый услышанным, Гарри лежал на кровати, приоткрыв от удивления рот.
«Невероятно! Он совсем умом тронулся. Мантикора его подери, что с ним сегодня такое?!»
– И да, Гарри, твоя метла… – Гермиона замялась и отвела взгляд. – Она попала в Гремучую Иву и та… В общем, метлы больше нет, прости.
Она покосилась на мешок с останками Нимбуса.
Целительница заглянула к друзьями и велела им оставить Поттера. Пожелав мальчику скорейшего выздоровления, они нехотя вышли из палаты.
«Моя метла… Моя непобедимая прекрасная метла. Мерлин, только не это…»
Погрузиться в сожаления ему не дала резко распахнувшаяся дверь, которая заставила мальчика вздрогнуть.
Почувствовав и узнав посетителя, Гарри немного напрягся, не зная, чего и ожидать.
Но Реддл подлетел к кровати и принялся поспешно ощупывать и осматривать Гарри, который порядком ошалел от подобной бесцеремонности.
– Эй! – возмутился мальчик, когда холодные руки Тома начали забираться под пижаму, ощупывая выступающие рёбра.
– Ты непрошибаемый невезучий идиот! – прорычал слизеринец, грубо притянув к себе Гарри, сдавливая того в крепких, будто змеиных объятиях, да так, что у мальчика чуть глаза на лоб не полезли:
– Отпусти! Задушишь!
– И не подумаю, – рассерженно ответил Реддл где-то над головой сопротивлявшегося мальчика. – Думал, так просто сможешь от меня избавиться? Я не позволю тебе сбежать, не разрешу умереть. Ты меня слышишь? Не разрешу.
Гарри от удивления даже отбросил попытки посильнее лягнуть сдавливающего его рёбра Тома.
«Я не ослышался? Это таким образом он извратил заботу?»
– Ну что ты как маленький, – прохрипел мальчик, обессиленно привалившись грудью к груди Реддла. Он вновь чувствовал его учащённое дыхание и сумасшедшее сердцебиение. Пальцы еще сильней сжали плечи, оставляя синяки. – Тут я, живой и невредимый. Там же был Дамблдор, что ты так переживаешь?
– Он мог и не успеть! – рявкнул слизеринец, борясь с желанием навесить оплеух этому дурному мальчишке. – В моём времени тебя бы уже не спасли. Дементоры, падение с такой высоты… Ты был бы мёртв еще на спортивном поле. Дементоры, подумать только. И почему именно ты?!
– Карма, – буркнул Гарри, будучи солидарным с последним вопросом Реддла. Да, почему именно он? Почему всегда он?
Почему все думают, что быть на грани смерти для него в порядке вещей? Похоже, Реддл приходит в ужас от подобного.
– Ну всё, всё. – Гарри предпринял попытки успокоить Тома, так как дышать становилось ну совсем тяжело, и он, с большим трудом высвободив руку, принялся ласково гладить Реддла по мягким тёмным кудрям, успокаивая, будто ребенка.
Тот немного расслабился и прикрыл глаза, вдыхая уже такой привычный запах Поттера, убеждая себя в том, что всё-таки не потерял его.
– Чего ты там в Большом Зале устроил?
– Дамблдор не хотел мне ничего говорить, – едко выплюнул слова Том. – Он уже у меня в печёнках сидит.
«Но дело-то совсем не в Дамблдоре.» – хмыкнул про себя Гарри.
– Знаешь, не переживай так. Я здесь часто бываю, это нормально, – Гарри всё же рассмеялся, – не повод для паники.
– Дементоры – не повод для паники? Так обычно говорит ваш директор, когда на его учеников нападают темные твари? – терпеливо сказал Реддл, чудом держа себя в руках и отстраняясь, заглядывая в глаза мальчику. – Они – воплощение смерти и страданий. Сеют панику и страх, забирают последние крохи надежды и радости. Они питаются хорошими воспоминаниями, счастьем. Сжирают всё подчистую, оставляя за собой пустоту боли и страха. Ты знаешь, что делают дементоры? Высасывают душу. Совсем. Становишься овощем. Понимаешь? Это нельзя вылечить, нельзя обратить вспять. Это хуже смерти. И они чуть было не поцеловали тебя.
Гарри поперхнулся воздухом.
– Что?
– Это так называется процесс высасывания ими души через рот.
– Вот мерзость, – мальчик поморщился, его всего передернуло. – Но я же не преступник! Что им от меня надо?
– Откуда же я знаю? Может, всё от того, что ты Поттер. – Реддл усмехнулся, окончательно приходя в себя и успокаиваясь.
– Реддл… Какое последнее Непростительное заклинание? – наконец, задал давно мучивший его вопрос Гарри.
– Авада Кедавра. Заклятие смерти.
Гарри завозился и поудобней устроился в объятиях парня, пододвинувшись на койке, и освобождая слизеринцу место. Тот сразу же забрался на кровать с ногами, заняв большую часть подушки. Они уже перестали удивленно вздрагивать от мерного серебристого свечения, исходящего от контакта их кожи, но при тусклом свете пасмурного дня – это свечение казалось особенно таинственным и волшебным.
Гарри невольно залюбовался мерцающей пылью, бездумно поглаживая оголенное запястье Реддла, которое покоилось на груди гриффиндорца. Позор от собственного поражения, чувство потери и нарастающую безнадежность вытеснило яркое магическое удовольствие, которое жаркими волнами окутывало тело, радуя и успокаивая.
«Вот, значит как он сделал это. Авада Кедавра. Всего два слова могли оборвать мою жизнь».
Полчаса спустя Гарри заснул, а Реддл призвал книгу по трансфигурации, погрузившись в чтение.
Все выходные его продержали в больничном крыле, несмотря на честные уверения недовольного Гарри, что он прекрасно себя чувствует. Рон был на его стороне, всячески пытаясь увести его оттуда. То колдомедика отвлечёт, то возьмется брать больничное крыло штурмом. Правда, мадам Трисса, колдомедик, почти сразу распознала жалкие попытки Уизли увести больного из-под её опеки, поэтому больше не велась на его «отвлекающие манёвры».
Гермиона пропадала за домашним заданием, не сильно тревожась за Гарри: уж кто-кто, а он не сможет удрать от цепкого взора Реддла и профессионального внимания мадам Триссы. Поэтому даже Рона не отчитывала, когда тот брался докладывать ей о ходе операции по вызволению Гарри Поттера из больничного крыла.
Сам Гарри воспринял его поддержку с радостью – уж больно достало постоянное нудение Тома над ухом, мол, это все для твоего блага, тупой ты идиот. Колдомедик быстро сошлась с этим парнем (что и неудивительно: его очарование мощным потоком атаковало несчастную женщину, которая была совершенно не готова к чарам Волдеморта), поэтому они были заодно.
К нему часто наведывались друзья, поддерживая затисканного вниманием мальчика.
Чего стоили цветы Хагрида, запах которых тяжелым сладким ореолом ещё долго витал по палате, даже после того, как Рон, не выдержав, накрыл презент лесничего какой-то стеклянной крышкой. Уничтожить их ему помешал Гарри, возмущённым таким обращением с подарком друга. Невилл заглядывал пару раз, рассказывая о положении дел в школе.
К ужасу Гарри, Джинни прислала ему вопящую открытку, напомнив давний позор на День Святого Валентина, когда ему пришлось слушать любовное признание чуть ли не на глазах у всей школы. К облегчению мальчика, Реддл тут же сжёг заклинанием злополучный подарок, который отчего-то мозолил слизеринцу глаза. Хотя Гермиона была только рада, ведь громкие завывания открытки мешали ей читать. А сидела она за книгами постоянно, устроившись на соседней койке, и мало обращала внимания на друзей. Иногда обсуждала особо заинтересовавшие её темы с Томом, который охотно заливался соловьем на всю палату, купаясь в лучах восхищённого изумления девочки, которая неожиданно для себя приобрела ценного и умного собеседника. Гарри только смеялся, наблюдая за возмущённым Роном, которому очень не понравилось, что Гермиона перешла на сторону слизеринца. Подумать только, он один единственный пытался «помочь» своему другу! Так он думал, когда в очередной раз с видом отпетого заговорщика наклонился к уху Гарри, зашептав новый план. Казалось, сплочение Гермионы и Тома против задумки распаляло его ещё больше.
«По крайней мере, развлекусь. Ну сколько им можно сидеть над этими книгами!»
Гарри принял самый невинный вид, страшно заинтересовавшись противоположной стеной, когда Рон громко сообщил, что собирается принести что-нибудь пожевать.
Гермиона на секунду смерила их подозрительным взглядом, но ничего не сказала. Спустя некоторое время Уизли вернулся, прихватив с собой пакет с мятным печеньем (Гарри рассказал другу, как проникать в хогвартскую кухню). Угостив всех сидящих в палате, он подошёл к Гарри, протягивая печенье и тому. Затем незаметно сунул мальчику в карман пижамных штанов мантию-невидимку. Рон, довольный собой, уселся на койку, а Гарри мысленно поаплодировал другу.
