Текст книги "Мы больше не проснемся (СИ)"
Автор книги: Arvey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 75 страниц)
«Поттер! Где тебя дементоры носят, несносный мальчишка?! Разве я не сказал тебе находиться в Выручай-Комнате? Если ты сейчас же не вернешься обратно, я тебе устрою такую взбучку, что ты пожалеешь, что ослушался меня!»
Желание ответить ему не менее злобными словами было настолько велико, что Гарри без труда послал ему ментальный ответ:
«С чего ты мне вообще приказываешь, Реддл?! Делаю то, что хочу! Имею право! И вернусь я, когда захочу!»
Удивленный тем, что получилось активировать метку, Гарри даже успокоился. Чувство собственного достоинства было отомщено. Однако рука болеть не перестала, а к ней подключился еще и шрам.
«Вот ведь упорный какой.» – Ворчливо подумал Гарри, – «Зря только согласился на эту чертову татуировку. Надеюсь, это заклинание можно отменить. В конце концов, кто же знал, что он оставит на мне знаменитый знак темного волшебника? Ужас какой, одни проблемы от этого Реддла.»
–О чем задумался? – Блэк заметил сердитое выражение лица своего крестника.
– Некоторые мои друзья слишком много о себе мнят. – Пробурчал мальчик.
– Догадываюсь, о ком ты. – Хохотнул Сириус. – Ты про того слизеринца, верно? Ох, и нахлебаешься ты с ним проблем, помяни мое слово. С чего ты вообще с ним дружбу водишь? Вон, мама твоя в свое время хорошо общалась с Нюниусом. Да он за ней хвостиком ходил! И из-за этого засранца она постоянно ругалась с твоим отцом!
– Нюниусом?
– Ааа, ты же не знаешь. – Сириус ухмыльнулся. – Мы так прозвали Снейпа.
– Мама дружила со Снейпом? – Поперхнулся Гарри, во все глаза уставившись на крестного. Такого он и представить не мог!
– Более того, этот ублюдок был в нее влюблен с самого детства. Отвратительно. Но Джеймс ему спуску не давал, надеюсь, Нюниус до конца своих дней запомнит школьные годы.
– ЧТО?!
Гарри аж рот приоткрыл от шокирующей информации.
«Так вот почему он меня ненавидит! Потому что мама выбрала папу, а не его! Вот кошмар-то какой! Я ему теперь в глаза посмотреть не смогу.»
– Предупреждать надо, когда говоришь подобное. – Пробормотал мальчик, содрогнувшись от мысли, что Снейп вполне мог бы оказаться его отцом. – Знаешь, думаю, мне пора.
Он встал и размял затекшие от долгого сидения на полу ноги. Левое предплечье жгло все сильнее, а шрам болезненно пульсировал, обещая к утру сильную мигрень, как оно и бывало всегда.
По лицу Сириуса было видно, что он расстроен. Сидеть в палатке одному целыми днями ему не улыбалось.
– Заходи еще как-нибудь, Гарри. – Он приобнял мальчика и грустно улыбнулся. – Не забывай меня.
– Обязательно.
Гриффиндорец почти бегом припустил к замку, проклиная по чем свет взбешенного Реддла.
Тот ждал его у главного входа, коршуном смотря на проходящих мимо студентов. Завидев запыхавшегося мальчика, он тут же угрожающе сверкнул глазами и направился в его сторону.
– Какого Мордреда, Поттер? – ледяным тоном спросил у него Том.
– Ты не можешь взять и запретить мне выходить из замка! – возмутился Гарри, опершись ладонями о колени и восстанавливая дыхание. – Мне нужно было повидаться с крестным.
– За мной.
Том круто развернулся и быстро пошел прочь, а Гарри (что ему еще оставалось?) печально вздохнул и поплелся следом, в подземелье.
Но вместо знакомой комнаты, где они впервые встретились, слизеринец вел его все дальше, вглубь, где проходы уже не были освещены факелами. Привычный шум вечернего Хогвартса затихал, уступая место давящей тишине.
– Где мы? – занервничал Гарри, поплотнее закутавшись в мантию и с тревогой оглядывая покрытые трещинами и паутиной стены. Том промолчал, подняв светящуюся палочку повыше. Они все петляли и петляли, иногда спускаясь на ярусы ниже. Наконец, Том остановился у неприметного портрета молодой женщины, сидящей в цветущем саду. У нее были гладкие черные волосы и такие же темные глаза, печально смотрящие куда-то вдаль.
– Малой кровью да озарится путь.
Женщина кивнула, и портрет распахнулся, пропуская их.
Внутри была расположена шикарно обставленная комната. Ни следов пыли или паутины – все было подготовлено к их приходу. Вычурная старинная мебель с позолотой, серебристо-зеленая гамма цветов и множество портретов с той же темноволосой красавицей.
– Где мы? – повторил свой вопрос мальчик, восхищенно рассматривая мелкую резьбу на искусно выполненной мебели.
– Нокс. В покоях Леди Морреты Слизерин, в девичестве Мракс.
Гарри удивленно посмотрел на успокоившегося Реддла, который уже убрал иллюзию. Мужчина разжигал свечи в удивительных покоях.
– Мракс? Ты же вроде говорил…
– Верно. Фамилия моей матери. – Он обернулся в сторону Поттера. – Эта комната теперь по праву принадлежит мне. Отыскал ее в одном из фамильных дневников своей матери.
– Ты никогда не рассказывал.
– Верно. Дневники я прочитал только к концу шестого курса.
Гарри уже более внимательно взглянул на портрет, подмечая характерные черты Мраксов: мягкие темные кудри, идеальные скулы и прямые носы.
– Видимо, муж очень сильно любил ее. – Заметил мальчик.
– Почему ты так думаешь?
– Посмотри на портреты. Они написаны с любовью.
Женщина внезапно улыбнулась и игриво подмигнула мальчику, заставив того покраснеть. Том ревностно фыркнул, возмущаясь подобным поведением леди Морреты.
– Что сегодня на тебя нашло? – опомнился Гарри, потрясая левой рукой. – Это больно, между прочим! Ты сказал, что переделал ее. Какого дьявола?! И шрам болел!
Том внезапно нахмурился.
– Шрам? Ты не ошибаешься?
– Реддл! – разошелся мальчик, покраснев уже от злости.
– Тише. Шрам не мог болеть из-за меня, я точно в этом уверен, Гарри.
– Но…
Гарри побледнел.
– Это он. Будущий ты, тогда только от него, от его ярости шрам мог так заболеть. В прошлые разы так и было.
–Похоже, у тебя и с ним хорошая ментальная связь. – Недовольно ответил Реддл. – Но ты молодец. Смог использовать Черную Метку, поздравляю.
– Что? Ах, у нее еще и название есть! Убери немедленно! Верни все как было, сотри ее с моей руки!
Том вздохнул и подошел ближе, насильно притянув сопротивлявшегося и возмущенного ребенка к себе, сковывая того в объятиях. Как и предполагалось, магический отклик немного успокоил пышущего злостью третьекурсника. Серебристая мерцающая дымка мягко окутала их тела, а Реддл довольно улыбнулся, прикоснувшись щекой к взъерошенной макушке Поттера.
– Не уберу. У нее нет контрзаклинания. Но и с ним я бы не стал стирать ее с тебя.
– Это еще почему? – Гарри для приличия говорил раздраженным тоном, в то время, как внутри все ликовало и радовалось их близости. Это было невообразимо приятно.
Том усмехнулся, но ничего не ответил.
– А почему эта комната так глубоко в подземельях? До нее целую вечность добираться.
– Эта часть замка целиком и полностью принадлежала Салазару Слизерину. Она непригодна для классов, к тому же расположена слишком далеко от основного корпуса Хогвартса. Тут раньше проходили боевые состязания взрослых магов, тут обучали искусству сражения. Создавали воинов. Поэтому остаточная магия хранит в себе опасность. Не гуляй здесь без меня. Помимо этого, здесь жила семья Салазара. Многочисленные потомки, он и его жена. Его желание уберечь и сохранить возле себя эту женщину было слишком велико. Мраксы ценили свободу и вольную жизнь, поэтому Моррета любила убегать по ночам из замка. В те времена магглы вели активную охоту на ведьм, а волшебные палочки не были доступны в том виде, в котором мы пользуемся ими сейчас, магия была по большей частью стихийной. А боевой обучались лишь мужчины. Моррета не желала подчиняться тем законам, поэтому ее вольное поведение было слишком опасным для женщины и матери его потомства. Салазар построил эти покои специально для нее и своих детей. Он любил ее, несмотря на ее выходки.
– Выходки? Да тут окочуриться можно. – Пожаловался Гарри, которому было неуютно ощущать над собой тонны камня.
– Это поведение было недостойно женщины ее статуса. – Том кинул очередной неодобрительный взгляд на портрет женщины. – К тому же, она была безумна.
– Что? Но она выглядит вполне нормально…
Реддл отстранился от мальчика и вручил ему старую потрепанную книжку, которая до этого лежала на старинной тумбочке.
– Прочти это. Дневник Морреты, переведенный моей прабабкой. А позже переданный моей матери.
Гарри с неким трепетом взял в руки дневник, на которым витиеватым почерком были выведены какие-то незнакомые ему символы.
– Спасибо, я почитаю его на досуге. Постой, мы теперь будем здесь жить? – Гарри похолодел, представив, как долго ему придется сюда каждый раз добираться.
– Не беспокойся, я зачарую секретный проход на верхних этажах, который будет открывать эти покои. Магия замка слушается меня – я единственный его наследник. Именно поэтому я мог заказывать определенную еду в Большом Зале. Здесь безопасно. Безопасней, чем во всех четырех гостиных факультета.
– Нам не от кого прятаться. – Гарри покачал головой, понимая, что к Тому прибавилась излишняя параноидальность, с которой придется либо мириться, либо отчаянно бороться. – Лишние хлопоты.
– Это ты слишком беззаботен. – Прошипел Реддл, подойдя ближе к пустующей стене и принявшись выводить возле нее узоры волшебной палочкой, из которой вырывалось мерное золотистое свечение.
– А что за странный пароль ты ей сообщил? Откуда эти слова?
– Это ее слова, из дневника. – Том кивком головы указал на вещь в руках мальчика. – Она сказала их, когда убила свою дочь.
Гарри отшатнулся от мужчины, поражаясь его словам и спокойному тону. Теперь улыбающийся портрет его пугал.
– Только попробуй запереть меня тут. – Угрожающе произнес мальчик, подозрительно глядя на спину Реддла. – Только посмей. Я в этом месте дольше, чем на ночь, не задержусь.
В пустующей ранее стене вдруг появился еще один проход – обратная сторона еще одного портрета.
– Он выведет на третий этаж замка. – Удовлетворенно сообщил Том, отходя в сторону и любуясь своим творением. – Пароль тот же.
– Ты слышал меня? – повысил голос Гарри, намереваясь дать деру при любом неверном движении мужчины.
– Угомонись, мальчишка. Никто тебя силой держать здесь не собирается. – Холодно и резко ответил Волдеморт. – Не понимаю твоего страха перед этим местом. Оно успокаивает. Оно надежно.
– Ты говоришь про женщину-убийцу!
– Знаешь, я тоже убивал. – Недовольно ответил Реддл, опалив мальчика тяжелым взглядом бордовых глаз. – И Дамблдор убивал. И МакГонагалл, и Снейп, и Блэк, и Люпин. Что тебя не устраивает? Какое ханжество.
Гарри удивился.
«Я никогда о таком не размышлял. Всегда думал об убийствах Реддла, но никогда не представлял, что подобное мог совершить кто-то из учителей или Сириус. Даже если это были сподвижники Волдеморта.. Война есть война. А люди есть люди. Убивать – плохо.»
– А я и не сказал, что меня это устраивает. Просто… в их случае не было другого выхода.
Том промолчал. У него-то он был. А вот у его жертв действительно не было. И он не сомневался, что в войне, которую он развяжет в своем времени, количество смертей увеличится, и они будут даже от рук его главных врагов – Ордена Феникса.
– У Морреты тоже не было выбора.
– Собственную дочь?!
– Ты ничего о ней не знаешь. – Процедил Том, отвернувшись от мальчика. – Никогда не суди людей, с которыми не знаком. Не имея представления, с чем им пришлось столкнуться. Не зная, что они думали и что испытывали.
– Ты ведь не только про нее говоришь, да? – тихо спросил Гарри, подойдя ближе к напряженному Тому.
Тот ничего не ответил.
Гарри лежал на громадной кровати и лениво листал дневник. Ничего скучнее он и в жизни не видывал (а ведь он учился у профессора Бинса!). Записи велись скупым на выражения языком, пестрели датами и описанием сражения, дуэлей, именных древ. Было видно, что Моррета была слишком суха и безэмоциональна, что резко отличалось от слов Волдеморта и поведения женщины на портрете.
– Том? – Гарри оторвался от записей. – Ты сказал, что она часто убегала на поиски приключений. Тут об этом ничего не написано.
– Верно. – Реддл сидел за письменным столом и что-то быстро записывал на пергаментах, изредка макая соколиное перо в чернильницу. Что именно он писал, мужчина не ответил, а Гарри не стал настаивать. – Я узнал об этом непосредственно в записях самого Салазара, а Моррета силилась свои проступки скрыть.
Поттер только хмыкнул, передумав говорить, что дневник просто до безобразия скучен. Кто знает, это ведь предок Реддла, вдруг мужчина взбесится?
Через пару часов Гарри обнаружил заинтересовавшую его запись. Впервые он увидел некую поэтичность выражений, настоящие эмоции женщины, которые, по всей видимости, скрыть уже не удавалось:
«..Великий гость посетил наши владения накануне светлого празднества по случаю именин Леди Пенелопы, муж рассказывал, что сей почтенный маг является первым создателем Великого Змея, учителем еще юного Салазара. Удивительным считаю то, что Герпию пески времени отсчитали уже за тысячу прожитых лет, но колдун не выглядел седовласым старцем.»
– Великий Змей? Тысячу лет? Почему нам ничего про это не рассказывали на истории?
– Это Темный Маг. Еще со времен моего директора Диппета из школьной программы убрали все упоминания о таких волшебниках. Герпий Злостный был создателем Василиска и считался поистине бессмертным. Но это ложь – в те времена люди жили куда дольше.
– А что же с ним стало?
– Его убил Салазар. Все, не отвлекай меня, Поттер.
Гарри вернулся к чтению:
«..По исходу Второй Лунной Недели во мне расцвел седьмой цветок жизни, отчего мой муж переселил меня и моих детей на нижние ярусы подземелий, запретив выходить из Замка. Леди Кандида поддержала его, как и сэр Годрик. Но Леди Пенелопа выступала против такого решения, чем я была ей премного благодарна.»
«..Учитель мужа проявил странную заинтересованность в моем будущем ребенке, но муж предостерег меня высказываться против подобного внимания, когда я рассказала ему о своих волнениях, ведь Лорд Слизерин считал Герпия Злостного своим приемным отцом. Мне было жаль расстраивать своего любимого, поэтому я всегда слушалась его как совета, так и прямого наказа.»
«..Он что-то задумал. Он рассказывал о том, что готовит некий ритуал по случаю рождения моей дочери. Мне страшно. Я чувствую еще более темную магию, нежели от своего мужа.»
«..Герпий рассорил Салазара и сэра Годрика. Что-то назревает, я и Леди Кандида чувствуем это, как никогда раньше. Война окрасила воздух своим холодом. Но жизнь продолжается, и я назвала своего ребенка Клорэйн, в честь матери моего мужа. Осталась лишь одна Полная Луна до ее появления.»
Гарри отвлекся от записей и протер глаза. Реддл продолжал что-то писать, а узнать время не было возможности. Решив все-таки понять, из-за чего предок сидящего неподалеку мужчины убила своего ребенка, он вернулся к дневнику.
«..Меня отвели в ритуальный зал, где и проходил обряд. Герпий принес в жертву маггловского ребенка из соседней деревни и окропил меня его кровью. Сердце вкусил, а душу заключил в объятия смерти лишь в самом конце ритуала. Он приказал молчать, а я последовала его совету. Кажется, Салазар готовится уничтожить близлежащее поселение и основать там первый полностью магический городок. Я поддержу это решение, в здешних лесах стало слишком небезопасно.»
– Том! Она так просто говорит о человеческом жертвоприношении. Это ужасно… – Гарри переборол свое желание тут же захлопнуть дневник.
– Поттер, это десятый век. Темная Магия не была под запретом, более того, она поощрялась и ценилась у магов. Она давала исключительную силу, что давало колдунам того времени защитить свою семью.
– Им все-таки удалось основать Хогсмид. – Прошептал мальчик. – Но довести свою задумку до конца не вышло – деревушка так и не стала полноценным городом.
«..Она прекрасна. Ее волосы будут отливать серебром, а глаза лучиться самым прекрасным ночным небом. Ее смех заставляет мое сердце трепетать, как в юности. Клорэйн – копия своего отца. И я полюбила ее с первых секунд ее долгожданного крика.»
«..Мое сердце разбито, мой дух сломлен. Я останусь навсегда кровоточить под Древом Луны, где и останется мой разум, мое сердце, моя дочь. Малой кровью да озарится путь.»
Далее записи обрывались. Описывались похороны Клорэйны, и последние слова были о том, как Годрик Гриффиндор приказал Салазару и его семье покинуть Хогвартс.
– Но… Тут ничего нет. – Гарри нахмурился. – Ты сказал, что у Морреты были причины для убийства дочери, но тут ни слова о том, почему она совершила это преступление.
Том, наконец, оторвался от собственных записей и убрал исписанные пергаменты в сундук, тут же заперев его заклинанием.
– Герпий Злостный что-то сотворил с ее дочерью во время беременности Леди Слизерин. И это повредило рассудок женщины. Она видела в дочери зло. Но была невиновна в ее смерти по причине своего сумасшествия. Салазар писал об этом, он не винит супругу.
– А куда они ушли?
– Неизвестно. Слизерин не хотел пускать в школу грязнокровок, что и послужило причиной ссоры между ним и Гриффиндором. Хотя, основной причиной, конечно, была заносчивость Годрика, который хотел стать единственным хозяином Хогвартса.
Гарри покачал головой, сильно сомневаясь, что Слизерин был такой уж невинной овечкой. Взять хотя бы в расчет Василиска в Тайной Комнате.
– Тебе пора ложиться спать. – Том устало потянулся и размял затекшие плечи. – Завтра начнется наше с тобой обучение. Пора бы уже уметь управлять магией Темной Метки.
Поттер промолчал, не желая вновь начинать ссору: мальчик и слышать ничего не хотел про эту татуировку. А при любом споре побеждал всегда Том, что сильно ущемляло гриффиндорца – ведь он-то считал все свои возмущения обоснованно правильными!
– Хороших снов. Я присоединюсь позже, нужно еще кое-куда сходить. – Том приоткрыл тайных проход, ведущий на третий этаж, и обернулся. – На ночь я буду запирать комнату. Эти подземелья опасны. Никаких блужданий по замку, Поттер.
И с этими словами вышел прочь, действительно наложив на все два прохода защитный барьер.
Гарри подавил в себе страх, неуютно повертевшись на слишком огромной для него кровати: после прочитанного дневника в темноте возникали чудовищные образы расчлененного в темном ритуале ребенка, громадный Василиск, другие отвратительные твари, скрывавшиеся в темноте заброшенных подземелий.
«Ненавижу все это. Не хочу быть здесь. Даже не знаю, что хуже: кошмары Волдеморта или эти реальные комнаты, где, по словам Реддла, еще сохранилась древняя Темная Магия тех времен. Чтоб ему провалиться. Им обоим. Чтобы я еще хоть раз куда-то за ним пошел!…»
========== Глава 23. ==========
Февраль Гарри встретил неожиданным шокирующем известием.
Питера съел кот Гермионы.
Казалось бы, ничего не могло омрачить его радость после возвращения Молнии, но смерть человека, который был близок с его семьей, да еще и подобным образом… Всю неделю мальчик ходил сам не свой. Но, в конце концов, он решил, что Петтигрю инсценировал собственную смерть, как и в тот раз, двенадцать лет назад. Мало ли, может, враг был на горизонте? Поттер даже стал более осмотрителен, стараясь на каждую ночную вылазку брать с собой мантию-невидимку и Карту Мародеров.
На дополнительных занятиях с профессором Люпином у мальчика были значительные успехи. Счастливые воспоминания давались легко, а кошмары давным-давно отступили. Правда, обещанная телесная форма все никак не могла материализоваться. Выходило что-то расплывчатое, туманное, но достаточно мощное, чтобы отпугнуть одного-двух лже-дементоров.
Гарри пытался делиться своими успехами с Реддлом, но тот только отмахивался и поджимал губы: профессор ЗОТИ ему чем-то не приглянулся. Хотя сам Гарри подозревал, что все дело было в том, что слизеринец физически не мог призвать патронуса. Аналогичная странность происходила, когда он оказывался рядом с дементорами: настроение Тома не менялось совсем, а страшные существа будто его не замечали.
Каждый вечер в течение нескольких недель Гарри возвращался в нижние ярусы Слизерина через потайной портрет Леди Морреты на третьем этаже. Друзьям Гарри объяснил свое отсутствие тем давним наказом Дамблдора находиться в защищенной комнате. И практически каждый вечер Реддл доводил его до белого каления.
– Ты просто недостаточно стараешься.
– Я вымотан до предела. – Гарри смахнул со лба пот, задыхаясь от перенапряжения. – Ну не даются мне эти щиты, Том. Давай оставим это, а? Попробуем через два года, например…
Слизеринец раздраженно зашипел, а хрустальная ваза, находящаяся за его спиной, с оглушительным звоном взорвалась. Гарри подавил в себе желание отшатнуться: в конце концов, к подобным магическим выбросам он привык. Когда Реддл злился (а злился он часто), вокруг него постоянно что-то рушилось. Но позволял себе так открыто показывать эмоции он только в этих комнатах.
И на этой неделе слизеринцу вбилась в голову навязчивая идея, что Гарри просто обязан научиться использовать боевые щиты, которые поглощали проклятия и с немыслимой скоростью возвращали их атакующему без прицеливания. Естественно, такой уровень магии был третьекурснику не под силу.
– Репаро. – Гарри даже не смутился от собственной неудачи: осколки лишь слабо пошевелились. – Видишь? Я уже даже вещь не могу починить. Ты совсем загонял меня.
Реддл молниеносно взмахнул волшебной палочкой, мгновенно убирая все на место в своем первозданном виде. Мужчина крепко стиснул зубы. Злость увеличивалась прямо пропорционально спокойствию гриффиндорца. А вот благодарность Дамблдору, что много лет назад отказал ему в должности преподавателя, все росла. Нет, учить целый замок бездарей он бы не вынес!
– Патронус-то ты быстро выучил. Может, мне принять вид твоего любимого профессора? В этом все дело?
Гарри устало вздохнул и покачал головой. Хотелось отвернуться и сесть, наконец, в кресло, но мальчик точно знал: если во время очередного приступа ярости Реддла он повернутся к слизеринцу спиной, то обязательно словит какое-нибудь особенно пакостное проклятие.
– Почему ты это сравниваешь? Я не владею боевой магией. Это высший уровень, он мне неподвластен.
– Патронус – тоже высший уровень. Это точно такой же щит.
Гарри помассировал указательными пальцами виски и нахмурился.
– В любом случае, ты же прекрасно видишь, что у меня ничего не выходит. Я не ты.
Том громадным усилием поборол в себе гнев, ведь он не терпел слабости.
– Хорошо. Попробуем через месяц. А сейчас займемся Черной Меткой.
Мальчик застонал, поражаясь его упертости.
– У тебя однажды получилось ментально связаться со мной ввиду своей… – Том опять скривился. – Эмоциональной неустойчивости.
– Это кто тут неустойчив? – сварливо отозвался Гарри, начав раздражаться. – У меня все чернильницы взорвались от твоего ора, Реддл!
– Я не виноват, что не переношу идиотизм, из которого ты состоишь. Замолкни, Поттер, и слушай меня.
– Нет, это ты меня послушай! Я…
Гарри поперхнулся словами и грозно зашипел: на него попросту наслали «силенцио». Мальчик покраснел от гнева и унижения.
– Давай же. – Реддл самодовольно ухмыльнулся, вопреки своим словам наслаждаясь подобной эмоциональностью Поттера. – Ты полон ярости, но ответить не можешь. Воспользуйся ею.
Том привалился спиной к стене и с усмешкой смотрел на пышущего яростью гриффиндорца. Это было очаровательно.
Реддл всерьез задумался, что у него появилась маниакальная потребность вызывать у Поттера крайности: до предела, со всей своей силой, без каких-либо примесей. Абсолютная радость, животный страх, беспредельный гнев. Конечно, только если эти эмоции были направлены на него. Мужчина чувствовал буквально исходящие от мальчика волны злости, впитывая их, купаясь в них, будто в живительном свете, поглощая и насыщаясь. Недавнее безумие отступало, но вместо привычной холодной расчетливости было нечто животное в его поведении. Желание направлять на себя эмоции Гарри было инстинктивным, почти не зависящим от него.
Метка на предплечье отозвалась приятным жжением, что говорило о полном успехе Поттера: похоже, в противоположность Реддлу, чье спокойствие гарантировало ему абсолютный контроль над собственной силой, в порыве гнева мальчик был действительно силен.
«Ублюдок! Ненавижу твое высокомерие, да как ты посмел! Да чтоб ты полысел от собственной наглости, Реддл!»
Том на это только шире ухмыльнулся и бодро возвестил:
– Видишь, благодаря мне ты неплохо справляешься.
Где-то под столом взорвалась последняя чернильница.
Приближался матч с Равенкло.
Вуд изводил команду тренировками, от которых Гарри буквально валился с ног, хотя, казалось бы, ему, ловцу, совершенно необязательно бежать по четыре километра вокруг стадиона. Благо, старшекурсники заранее растопили последний снег, и гриффиндорской сборной не пришлось ломиться сквозь сугробы (хотя, по единогласному мнению всей команды, Вуд вполне мог додуматься до подобного). У входа в замок его нетерпеливо ждала Гермиона, иногда бросая испуганные взгляды в сторону Рона, который точно так же встречал близнецов. Дело в том, что мадам Помфри строго-настрого наказала всем командам в зимнее время принимать после каждой тренировки разбавленное бодро-перцовое зелье: пропотевшие игроки очень легко могли подхватить на холоде воспаление. Но из-за недавней ссоры Рон на дух не мог переносить возле себя девочку. Он постоянно вворачивал колкие фразы, кидал озлобленные и оскорбленные взгляды, но чаще всего попросту игнорировал Грейнджер. Гарри очень волновало подобное поведение друзей, но он ничего не мог с этим поделать: у него и своих проблем хватало. К тому же, мальчик был уверен, что они вскоре помирятся, а когда Рон узнает, что оплакивал малознакомого мужчину..
«Да уж, я бы точно двинулся, если бы узнал, что моя Хэдвиг является какой-нибудь странной сумасшедшей теткой.»
Гарри с подозрением покосился на виднеющийся вдали Запретный Лес, над которым кружились совы.
– Вот, держи. – Гермиона протянула мальчику флакон с зельем и зябко поежилась: к весне ветра дули намного яростнее.
– Спасибо. – Гарри тепло улыбнулся подруге, отчего та немного оттаяла, и залпом выпил содержимое флакона, немного поморщившись. – А что насчет…
– Мне некогда. Увидимся на парах.
Гермиона сразу же пресекала любые попытки поговорить о Уизли, что огорчало мальчика, ведь его друг вел себя точно так же. Она кинула последний затравленный взгляд на нарочито громко смеющегося Рона и зашагала прочь, прижимая к груди стопку библиотечных книг, что не умещались в сумке.
Устало и печально вздохнув, мальчик покачал головой, вытерев пот со лба. После подобной тренировки ему срочно нужен был душ.
За ужином Рон вяло ковырял вилкой еду, подперев голову рукой.
– Ты чего? – Гарри усилием воли придал лицу обеспокоенность.
От постоянного напряжения,тренировок по квиддичу и занятий с Реддлом, у гриффиндорца не оставалось сил даже на банальные эмоции. Зато спал как младенец.
На парах.
– Смотри, а ведь Короста всегда любила пожевать еды с Большого Зала..
Невилл опасливо отодвинулся от удрученно вздохнувшего Уизли: крыс он боялся и не любил.
– Да брось, от нее одни проблемы были. – Подала голос Джинни и закатила глаза. – Перси постоянно на нее жаловался. Считай, тебе повезло.
– Повезло?! Она была моим другом! – вспыхнул мальчик и стукнул кулаками по столу, заставив вздрогнуть сидящих рядом студентов.
– Тише, тише. – Гарри положил ладонь на плечо друга и обратился к Джинни, которая моментально покраснела. – А что про нее говорил Перси?
– Ну, знаешь. – Девочка сдула со лба непослушную прядь и неопределенно скривила губы. – Крысы сами по себе неприятные создания, как по мне… Спокойно, Рон. Ты и сам знаешь, толку от них чуть, а забот полон дом. То заболеют, то прогрызут что-нибудь… Эта Короста, когда еще жила у Перси, всегда была немного странной. Заторможенной, а еду для грызунов не ела совсем. Мама не одобряла кормление крысы с общего стола… – Джинни замолчала, а ее глаза сверкнули неприязнью – видимо, девочка была полностью на стороне матери. – Она всегда куда-то пропадала, хотя клетку мы оставляли запертой!
– Точно-точно. – Перси важно кивнул. Он в этот момент придвинулся ближе к родственникам. – И я точно уверен, что она умудрялась воровать еду из заколдованного буфета.
– А уж как она странно таращилась на меня! – подхватила Джинни.
Гарри поперхнулся соком, не поверив своим ушам.
– В смысле?
– Ну, когда я заходила в комнату к брату или просто… – Девочка немного смутилась от такого пристального внимания.
– Крыса-вуайерист. – Жутким голосом отозвался Фред.
– Грызун-извращенец. – Поддакнул Джордж, с устрашающим видом наматывая макароны на вилку.
– Да заткнитесь вы! – воскликнула покрасневшая до кончиков ушей Джинни.
– Уроды. – Едва слышно пробормотал Рон, на протяжении всей беседы не отрывавший взгляда от тарелки.
Гарри не знал, что и думать. И ведь действительно, Питер жил с семьей на протяжении двенадцати лет. Чужой мужчина жил в одном доме с ничего не подозревавшими детьми…
«Но ведь… Он не причинил им вреда, так? Верно?» – Гарри убеждал себя успокоиться, но мерзкое чувство, поселившееся в глубине души, не давало ему покоя. Что-то было не так. Однако странное ощущение прошло так же быстро, как и вспыхнуло: мысли о предстоящем матче перекрывали вообще все сигналы с окружающей средой, а остальные мысли пропадали сами собой, из-за чего мальчик то в кого-нибудь врезался, то застывал на месте и смотрел в одну точку. Он просчитывал свои возможности и силы при столкновении с дементорами.
Прошлый инцидент не должен повториться. Теперь он был готов.
Гарри обеспокоенно рылся в чемодане, закусив губу и не обращая внимания на подрагивающие пальцы.
– Друг, ты чего тут застрял?
Дверь в спальню мальчиков приоткрылась, являя слуху шумную вечеринку в гостиной, в комнату заглянул Рон с повязанным на голове галстуком и возбужденным румянцем на щеках.
– Моя карта… Я не могу найти ее. – Поттер беспомощно отклонился назад, оглядывая раскиданные по полу вещи, которые он сам же и разбросал в попытке найти Карту Мародеров. – Ты не видел ее?
– Нет. – Уизли только фыркнул, – может, Гермиона взяла, чтоб ночью в библиотеку намылиться, ты же ее знаешь. Ну, или ты куда-нибудь сунул. Поищешь потом. Пошли уже праздновать!
Мальчик нехотя собрал бардак и поднялся на ноги.
– Мне бы еще заглянуть в одно место, так что я ненадолго.
– Что, опять к своим слизеринцам пойдешь?
Рон скривился от досады: после ссоры с подругой, он ревностно отстаивал свою дружескую территорию, вечно недовольный тем, что Гарри проводит практически каждый свободный вечер с Марволо. Собственно, с недавних пор Костон пугал Рона, и находиться с ним в одной компании было подобно испытанию. От одного только взгляда на его странное отстраненное лицо по телу пробегали мурашки, а в душе застывало тревожное чувство. Он пытался это объяснить Гарри, но тот лишь отмахивался, утверждая, что тот все накручивает.
