Текст книги "Мы больше не проснемся (СИ)"
Автор книги: Arvey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 75 страниц)
“Джинни управлял дневник. И он действительно забирал жизненные силы. Значит, если бы тот хоркрукс обрел телесную оболочку, то смог бы забирать и магию?”
–А если хоркрукс поместить в живого человека, а не в предмет? – тихо спросил мальчик, внимательно рассматривая собственные пальцы. Он боялся, что миссис Блэк может прочесть в его взгляде надежду и страх. Что она поймет, кем является Поттер на самом деле.
–О, так ты догадался о ее дочери. – Взволнованно ответила волшебница.
Похоже, эта тема ее не только не пугала, но и вызывала сильный интерес. С подобными проблемами она не сталкивалась, даже не вполне понимала всю масштабность опасности. Для нее эта тема была лишь интересным увлечением.
Гарри вскинул голову, ошарашенно уставившись на довольную ведьму.
“Так вот почему Леди Моррета убила ее! Вот какой ритуал совершил тот злой колдун!”
–Есть ли способ соединить хоркрукс с настоящей душой волшебника? Вернуть все как было?
–Нет. – Женщина оскалилась. – Для этого волшебник должен так сильно прочувствовать свои грехи, что раскаяние и вина тут же прикончат глупца. Не думаю, что, создавая Хоркрукс, он рассчитывал именно на такой исход.
–Так, а… – Гарри нервно заламывал пальцы рук, чувствуя, как призрачная надежда медленно и неукротимо угасает. – А можно ли как-то достать осколок чужой души из живого человека?
–Да. Волшебник, сотворивший его, должен использовать заклинание смерти, коим и создавался Хоркрукс. Он должен убить носителя. Тогда и осколок умрет. Это единственный способ избавиться от “Ящика Пандоры” в своем теле. Потому что спустя год-другой он полностью подчинит разум и магию носителя, уничтожая его личность и жизнь.
Гарри сглотнул. Ему повезло. Бесконечно, крайне, чудовищно повезло: в нем сидел лишь крошечный кусочек души, а не половина, о которой говорила ведьма. Да и тот уже слился с его собственной душой, а значит захватить контроль над телом не мог никак. Но что делать с первым хоркруксом Реддла? Где его искать? Как он выглядит? Том вообще в курсе, что сотворил?
Гарри вскочил на ноги и принялся расхаживать по чердаку из угла в угол. В голове проносились совсем недетские мысли и рассуждения, которые уводили все дальше в отчаяние: судя по действиям Волдеморта, тот абсолютно точно не знал о последствиях создания хоркрукса.
“Но ведь я убил его? Тогда, на втором курсе… Тот дневник? У меня получилось. Был ли он первым хоркруксом? И как теперь все выведать? Не к Дамблдору же идти, в самом деле!”
–Постойте… – Гарри нахмурился. – Но Моррета сама убила свою дочь. Она, а не Герпий Злостный.
–Представления не имею, как она это сделала. – Безразлично пожала плечами миссис Блэк. – Значит, нашла другой способ, как уничтожить Хоркрукс. Думаю, если ты действительно предан Темному Лорду моего Регулуса, то ради завершения ритуала должен собрать оставшиеся дневники. Ты ведь не хочешь катастрофы мирового масштаба? Поэтому должен передать ему полный ритуал.
–Да где же я их найду? Вы умерли сразу после того, как Ирис покинула Англию, и не можете знать, куда направилась моя бабушка! Вы совсем ничего не знаете. – Буркнул Гарри. – Вы вообще всего лишь старый ворчливый портрет.
–Наглый мальчишка. – Блэк погрозила ему пальцем, нисколько не рассердившись. Похоже, заставить мальчишку выполнить желаемое было для нее крайне важно. Она метко попала прямо в яблочко: Темный Лорд. Если уж ради семьи и знаний Мракс не захотел отправляться на поиски дневников, то ради Темного Мага должен постараться, коли юный волшебник на его стороне. – Я знаю точную дату и место отплытия миссис Мракс. Это большее, чем знал кто-либо еще.
Поттер застонал от досады.
“Дата и место? Какого черта! Она водит меня за нос, вредная старуха! И на кой Мерлин Ирис понадобились эти мерзкие книженции?! Оставила бы все в Хогвартсе!”
Гарри вновь забрался в свое импровизированное гнездо из покрывал и одеял, которое соорудил еще с утра. Чай давным-давно остыл, а стены покрылись коркой льда. Мальчик готов был взвыть от досады: с самого начала каникул все пошло под откос. Бзик Сириуса, безрезультатные поиски, злоба Реддла, хитроумная ловушка миссис Блэк, странно изменившийся Хогвартс, а самое главное – страшный зловещий холод, который норовил поглотить мальчика целиком.
–С помощью даты и места отплытия можно выяснить многое. – Немного раздраженно продолжила колдунья. Похоже, она ожидала более благодарной реакции от гостя. – В Лютном Переулке, по крайней мере, можно выяснить все, что угодно. Даже несмотря на то, что это был маггловский корабль…
–Отлично, еще и Лютный Переулок. – Устало перебил женщину Гарри, – вы обещали помочь с поиском Ирис, а теперь отмахиваетесь этим гнусным Переулком.
–Гнусным?! – Блэк поперхнулась возмущением и даже покраснела от злости. – К твоему сведению, малограмотный невежественный мальчишка, это самый надежный и качественный источник информации в Лондоне! И только презренные осквернители рода на пару с грязнокровками брезгуют этим воистину полезным местом, мистер Мракс.
–Да-да. – Безразлично согласился мальчик, растирая окоченевшие пальцы. – Так что там с датой?
–Неблагодарный юнец.
Миссис Блэк некоторое время продолжала молчать, смакуя собственное раздражение и ожидая, пока мальчишка сам начнет упрашивать. Но тот угрюмо разглядывал что-то за пределами портрета, делано не обращая внимания на Блэк. Однако ведьма боялась спугнуть Мракса: он был ее единственным гостем и надеждой выяснить содержание оставшихся дневников, что при жизни так яростно оберегала Ирис.
–Это была очередная безумная прихоть миссис Мракс. – Наконец, подала голос Блэк. – Потратила ровно половину своих сбережений на один единственный билет, что при ее положении я считаю весьма расточительным.
–Половину? Не много у нее денег было.
–А ровно другую половину, мой дорогой Мракс, Ирис заплатила за большой особняк. – Многозначительно ответила ведьма. – Теперь ты понял, что это за “половина” была? Почти целое состояние. Я ее уговаривать не стала. Разумеется, умная женщина сразу нашла бы богатого мужа при таком то шикарном доме.. Поэтому почему бы не позволить себе некую роскошь в прощании с ненавистным ей Лондоном и Мраксами? Очевидно, что этот билет показался ей дорогой в рай. В последний раз я ее видела… – Блэк закусила губу. – Да, это было девятое апреля тысяча девятьсот двенадцатого года. В тот день она передала мне дневник, а я передала Ирис деньги, которые выручила за краденные артефакты в Лютном Переулке. Отвратительный день. Я держала в своих руках маггловские деньги.
Блэк скривилась и легко встряхнула руками, будто пытаясь смахнуть с них невидимую грязь.
Гарри только поджал губы, едва сдерживаясь от гневного восклицания: весь этот цирк уже порядком достал мальчика. Он был сыт по горло подобными оскорблениями.
–А теперь слушай внимательно, юный Мракс. – Блэк сверкнула темными глазами и подалась вперед, будто выдавая страшную тайну. Гарри чувствовал себя ужасно глупо. – Ирис покинула Англию десятого апреля тысяча девятьсот двенадцатого года, сев на корабль в Саутгемптоне. Запомни хорошенько, мальчишка, а лучше запиши. Именно это и придется выяснить в Лютном Переулке. Упомянешь Матильду Блэк, а там они разберутся сами.
Гарри нахмурился, чувствуя, как желудок скручивает в тугой узел волнения. Он уже слышал об этом городе. Более того, он даже знал эту дату. Не обращая внимания на горделиво выпрямившуюся колдунью с портрета, мальчик прикрыл глаза, углубляясь в воспоминания. Вот, ему всего девять лет. Держит в руках новенькую книжку Дадли, которую тот даже не раскрывал. “Великие Корабли Британии”. Саутгемптон, графство Хэмпшир.
–Оооо… – Гарри разочарованно простонал, падая на спину и полностью обессилив от открывшейся правды. – Кажется, теперь я понял, почему Ирис не вернулась за Меропой.
Издав нервный смешок, мальчик прикрыл тыльной стороной ладони глаза, чувствуя неимоверную усталость и бессилие. Блэк же, напротив, заинтересованно металась, пытаясь растормошить мальчика. Но тот махнул рукой на крики сумасшедшей женщины: сейчас его волновала бесполезность всех потраченных усилий.
–Что ты такое говоришь? Немедленно иди в Лютный Переулок, мальчишка! Чего ты разлегся подобно грязному домовому эльфу? Ну-ка встал и пошел! Живо! Мракс, узнай про дневники, ты слышишь меня?
–О, хватит орать. – Пробормотал мальчик, с трудом приняв сидячее положение.
Он раздраженно покосился в сторону взбешенной миссис Блэк. Та ненавидела, когда ее игнорировали.
–Мракс, ты!…
–Да знаю я, где эти ваши дневники. – Мрачно буркнул Поттер, поднимаясь на ноги и подхватывая ворох одеял. Он собирался как следует отоспаться и уехать подальше из этого царства льда и мрака.
Блэк закрывала и открывала рот, поражаясь резкой смене поведения юного волшебника, а от услышанных слов и вовсе растеряла весь свой пыл. Юноша вел себя все более нелогично, а теперь собирался удрать. Гарри остановился у выхода и обернулся в сторону миссис Блэк. Все было зря. Все эти дни он искал пустоту.
–Нет никакого поместья в Америке, Ирис вообще там никогда не была. Билет, стоивший как тот особняк? – Гарри невесело хмыкнул. – Атлантический океан. Вот где сейчас дневники. Это был чертов билет на чертов Титаник, миссис Блэк.
========== Глава 34. ==========
Сириус решил заговорить с крестником только на следующий день. Из-за собственной злости и обиды он долго не мог успокоиться, боясь вновь наговорить мальчику много лишнего. Того, что Сириус теперь поклялся всегда держать в себе. Вся эта ситуация с его странной связью с Волдемортом доводила взрослого волшебника до тошнотворной депрессии: Блэк даже не знал с какой стороны подступиться к Гарри, как объяснить неправильность этих нездоровых отношений, как открыть глаза запутавшемуся ребенку. Ведь, со стороны, действия Волдеморта расценивались как вполне миролюбивые, что и мешало Поттеру взглянуть на кошмарную картину под иным углом. Сириус ненавидел Темного Лорда. Страшной жгучей ненавистью, которая вкупе с бессилием угнетала, уничтожала изнутри. Карта Мародеров, Черная Метка, фамильное кольцо Мраксов, а ко всему прочему и странная связь мальчика с давними метаниями Регулуса, которые привели младшего брата к смерти. Блэк провел остаток дня за очередной бутылкой спиртного, неподвижно уставившись в огонь. Яростно метавшиеся мысли постепенно заволокло туманом воспоминаний, уводя проблемы крестника на второй план. Мужчина так и не излечился от острого горя.
Утро нового дня встретило волшебника привычным похмельем и громким урчанием желудка: после возвращения из Хогвартса волшебники не спускались на кухню, разбежавшись каждый по своим углам. Нехотя ополоснув голову ледяной водой, тем самым приведя себя в чувство, Сириус спустился вниз, где и нашел Гарри.
Мальчик уже давно был на ногах, суетливо бегая по кухне: печь давно пылала, разнося из своих недр привлекательный запах жареного мяса. Заметив крестного, юный волшебник неуверенно улыбнулся и кивнул в сторону будущего обеда:
–Доброе утро. Ты уж прости, что вчера так и не накормил нас. Меня почти сразу отрубило, так что…
–Ничего. – Тихо ответил мужчина, тяжело опустившись на жалобно скрипнувший стул. – Удалось что-нибудь вытянуть из старухи?
–О, да.
Гарри тут же помрачнел. Он поспешно отвернулся, вытирая руки о полотенце.
–Не знает она, что случилось с Регулусом. Похоже, его и правда убили из-за предательства. Он пытался отыскать хоркруксы, правда, не знаю, что из этого вышло.
–Что они вообще из себя представляют? – нетерпеливо спросил Сириус. – Что ты ищешь?
–Уже ничего. – Гарри улыбнулся. – Это всего-лишь старые сказки, не более. Мой поиск завершен.
–Что? Вот так просто?
–Ага. – Мальчик непринужденно рассмеялся, – и мы можем уже уйти отсюда, если ты так этого хочешь. И больше никаких странных представителей твоего семейства.
Мужчина заметно оживился, не распознав ложь. Не сказать, что он любил своего брата, поэтому и горевать о его смерти не стал, к тому же, это дело давно ушедших дней. Сириус почти ненавидел излишне правильного Регулуса, до боли верного своей семье, восхищавшегося Волдемортом. Пусть он и сменил сторону под конец жизни, Блэк больше уважать брата не стал.
–Тогда выдвигаемся сразу же после того, как прикончим это восхитительное мясо. – Сириус прикрыл глаза и с наслаждением втянул в себя запах. – Изумительно.
Гарри больше не заходил на чердак. Он постарался выкинуть из головы слова сумасшедшей старухи, а вся эта свистопляска с дневниками порядком надоела. Нет смысла искать то, что уже утрачено навсегда. А исходящая угроза от неизвестного первого хоркрукса и вовсе казалась мальчику ненастоящей, будто и правда, взятая из очередной странной магической сказки. Сколько лет уже ничего не происходило? Гарри не видел смысла переживать понапрасну – в его жизни и без этого достаточно страхов.
“Это не моя проблема. Ответственность за создание хоркруксов полностью лежит на Томе.” – Так думал мальчик, пообещав самому себе ни при каких обстоятельствах не говорить никому об информации, взятой у Матильды Блэк. Гарри просто-напросто боялся, что Дамблдор перейдет к более решительным действиям, попытается уничтожить и Тома, и его самого.
Сириус уже стоял у камина, предварительно затушив в нем настоящий огонь. Блэк нетерпеливо переминался с ноги на ногу, дожидаясь прихода Поттера. Он обратил заклинание Фиделиуса вспять: мужчина собирался сделать Гарри хранителем тайны нового дома, а скрепить одновременно два договора было невозможно. Поэтому Сириус на правах наследника запечатал дом, оставив лишь маленькую лазейку для мальчика, если тот по каким-то причинам захочет вернуться.
Гарри еще ни разу не пользовался таким престранным способом перемещения, поэтому заметно волновался, когда взрослый волшебник объяснил каким образом они попадут в новый дом.
–Ты так и не сказал, куда мы направляемся. – Укорил его крестник, когда встал возле камина. – Что это за место?
–Помнишь, я говорил, что купил тебе и твоим родителям дом в подарок? – мальчик утвердительно кивнул, а в глазах загорелось восхищение. – Да, он все еще там. Ждет своих новых хозяев.
Сириус тряхнул головой, не позволяя горьким мыслям отразиться на лице. Единственный член семьи сейчас рядом, не время думать об умерших.
–Это летучий порох. – Объяснил ему Сириус, указав на маленький горшочек. – Ты должен встать в камин и бросить горсть пороха себе под ноги, четко и ясно назвав адрес. Не бойся, огонь не причинит тебе вреда.
Блэк демонстративно встал прямо в призрачное пламя, хмыкнув на удивленно-испуганный “ох” Гарри.
–Видишь? Я пойду первым. Просто повтори мои действия и мы встретимся буквально через несколько секунд.
Блэк взял пригоршню пепла и передал горшочек в руки мальчику.
–Яблоневая Роща, дом 4.
Гарри подавил вскрик изумления, когда крестный исчез в пламени. Нет, он доверял мужчине и знал, что тот никогда не подвергнет его опасности, но на огонь мальчик смотрел с опаской, прекрасно зная как сильно он жалит.
Замешкавшись, он оглянулся назад, обводя столовую печальным взглядом. Этот дом вновь покидают. И вновь поместье Блэков погрузится в вечный мрак и тишину, обрастая новыми кошмарами и пылью. Домовик будет слушать сумасшедшие нашептывания своей мертвой хозяйки с портрета, медленно угасая, как и покинутое богом поместье черных магов. Гарри не питал ненависти к этому месту, но теплые чувства так и не появились: теперь этот дом ассоциировался с ненавистным холодом и ужасной тайной, и как бы Поттер не хотел отвертеться и забыть, как бы сильно он не желал быть непричастным к хоркруксам и их предназначению, эта ненавистная правда подводила мальчика ближе к бездонной пропасти отчаяния, служа вечным напоминанием о своей искаженной душе. Сам того не замечая, Гарри Поттер менялся. Менялся сильно, неотвратимо, падал и падал в эту непроглядную тьму. Кусочки пазла, которые в итоге соберут конец его падения. Где он окажется? Кем он будет?
Гарри никогда не винил Волдеморта. Все, что с ним происходило, он приписывал к случайным последствиям, ошибкам, запустившим механизм его полетевшей под откос жизни. Его выбор, его действия, его мысли – все вело к одному исходу. Том Реддл являлся лишь одной из причин. То были и родители, вставшие на сторону Ордена, и предатель Петтигрю, и фатальное желание Дамблдора сохранить мир, и его собственные представления о справедливости, надломленные, как и он сам. Не было конкретной причины, не было точки отсчета, Гарри попросту не смог бы найти своего начала, когда наступил момент необратимого падения в эту пропасть. Мальчик больше не мечтал выбраться из нее.
Он вообще перестал мечтать.
Вывалившись из камина, Гарри пропахал носом пол, подняв в воздух многолетнюю пыль. Где-то слева расхохотался Блэк, наблюдая, как мальчик ворчит и плюется, с отвращением стряхивая с мантии грязь.
–Похоже, камин – это не твое. – С ухмылкой произнес мужчина, скрыв волнение за широкой улыбкой: Гарри не было несколько минут. Сириус все это время не отводил глаз от камина, боясь повернуться лицом в сторону гостиной.
Поттер ничего не ответил волшебнику, застыв на месте и ошарашено разглядывая комнату.
Сириус, заметив состояние крестника, заметно поостыл.
Мебель светлых тонов, легкие полупрозрачные шторы, пейзажи гор на картинах, небольшой шкафчик с детскими книгами, мягкие игрушки с подарочными бантами на головах. По углам стояли искусственные тыквы с вырезанными рожицами, а на комоде фотографии родителей и маленького Гарри в новых рамках. На стене тусклая красная лента, покрытая пылью и паутиной.
“Добро Пожаловать домой!”
Гарри задохнулся от боли, неосознанно прижав правую руку к груди. Горе всегда ощущалось где-то там, в легких, стягивая их стальным обручем, не позволяя вздохнуть. Мальчик бросил на крестного совершенно беспомощный взгляд маленького ребенка, ища защиты от этой боли. Сириус притянул Гарри в сильные объятия, будто сдерживая дрожащее тело, грозящее рассыпаться на мелкие осколки. На лице мужчины не отразилось ни единой эмоции, а глаза казались стеклянными, застывшими, обращенными куда-то в прошлое. Сердце разъедала точно такая же боль.
Двенадцать с половиной лет назад.
Сириус бегал по всему дому, развешивая праздничные гирлянды и раскладывая подарки по разным углам. Вот, он положил в колыбельку игрушечного льва, на двуспальную кровать два комплекта праздничных мантий, еще несколько новеньких игрушек по диванам и креслам, маленькую метлу на письменный стол. В тыквах горели свечи, которые, по словам продавца, еще продержатся целую неделю. На кухонном столе стояла бутылка вина из блэковских фамильных запасов, а по бокам от спиртного дожидались своего часа три хрустальных фужера.
Быстро набрав по телефону номер Поттеров, Блэк горделиво приосанился, слушая гудки: он таки смог научиться пользоваться этим маггловским приспособлением.
–Дом Шалости и Проказ слушает.
Сириус рассмеялся, услышав где-то со стороны приглушенное возмущение Лили.
–Сохатый!
–А, Бродяга. Никак, опять набрался в маггловском баре? Тебя забрать или ты сам доползешь?
–Я трезв, идиот. – Расхохотался мужчина, – просто хотел напомнить, чтобы вы не строили планы на завтра. Вас ждет самый крутой сюрприз за всю вашу жизнь, так что даже не думайте отнекиваться!
–Да ладно? Ты нам об этом уже весь месяц заливаешься, как тут забыть? Сири, Лили настоятельно просит, чтобы это было не как на прошлое Рождество. – Джеймс понизил голос, – но я убедительно прошу повторить тот вечер, те удивленные рожи я забуду не скоро. Ай! Любимая, за что?! Ладно, ладно, я пошутил!
Блэк вновь не смог сдержать смеха, слушая возню на том конце связи.
–Сири, привет. – Трубку взяла Лили. – Что вы там опять задумали? Ремус и Питер молчат как партизаны, я начинаю беспокоиться.
–Конечно, они молчат. – Сириус фыркнул. – Я никому не рассказывал о подарке. Не волнуйся, ничего опасного и незаконного. Разве что чуть-чуть…
Блэк не мог не поддразнить миссис Поттер, ему безумно нравились ее шуточные возмущения. Грудь защемило от нежности, и Сириус был рад, что его сентиментального выражения лица никто не видит. Казалось, он был счастлив за Поттеров еще больше, чем они сами за себя. Был безумно рад, когда они поженились, когда родился Гарри, когда им в наследство достался дом предков Джеймса. Отношения Поттеров и были личной жизнью Сириуса Блэка, будто все это происходило именно с ним. Волшебника не волновала своя судьба, он будто напитывался искренним чистым светом от счастья лучших друзей. Вся его жизнь принадлежала Джеймсу, Лили и Гарри. Конечно, он любил и Ремуса с Питером, но Поттеры были чем-то несокрушимо важным и родным.
–Сириус! – воскликнула Лили, деланно рассердившись.
–Как там Гарри?
–Только-только заснул. Представляешь, он сегодня вновь звал тебя, называя “папой Сири”. Это невероятно, такой маленький, а такой сообразительный малыш!
Блэк рассмеялся, чувствуя, как глаза увлажнились от переполнявшей его любви. Да, у его маленького Гарри были папа Джей, мама Лили и папа Сири. И когда в поле зрения молодого мужчины оказывался годовалый малыш, остальное мигом теряло значение. Блэк подлетал к радостно лепечущему ребенку, тиская в объятиях и сюсюкаясь с ним не хуже мягкотелых барышень, переплюнув всех подружек Лили и даже бабушек с дедушками маленького Гарри. Джеймс часто подначивал друга, называя “сверхзаботливой мамочкой”, на что Блэк только махал рукой: стыдиться своих чувств он не намерен. Правда, Джеймс и сам крутился возле своего сына, совсем теряя голову и шалея от осознания себя отцом. Наверное, это был единственный раз, когда Джеймс Поттер плакал. Держа на руках новорожденного сына, волшебник улыбался и глотал слезы, шепча слова благодарности и восхищения Лили, что подарила ему долгожданного ребенка.
–Передавай ему привет, поцелуй за меня на ночь. – Сириус зажмурился, не в силах сдерживать охватившие его чувства. – Вы же будете праздновать всю ночь, как обычно? Лили, будьте готовы, я загляну к вам ближе к утру. А то выйдет, как в прошлый раз…
Мужчина хмыкнул, точно зная, что на этих словах женщина покраснела.
–Бессовестный. – Пробормотала она. – Джеймс, возьми трубку, мне кажется Гарри проснулся…
–Хэй, Бродяга, все еще тут? – в телефонной трубке вновь зазвучал голос лучшего друга. – Не знаю, что ты там задумал, но слишком сильно не увлекайся, брат, а то отдуваться перед разгневанной женой придется мне одному, ты же как всегда сбежишь, поджав свой трусливый хвост!
–Уж больно горячая у нее рука. – Хмыкнул Блэк. – Нет, я уверен, вам понравится. Отпразднуйте хорошо, Джей, но сильно не увлекайтесь, чтобы опять не быть застуканными прямо в…
–Ладно-ладно. – Поттер расхохотался. – Спокойной ночи, Бродяга. Не опустошай без меня маггловские бары!
–Мечтай. – Усмехнулся Сириус. – Давай, до завтра, Сохатый.
Блэк повесил трубку, а с губ не сходила улыбка.
Это был последний раз, когда он слышал голоса Джеймса и Лили Поттеров.
Забравшись в кресло, Сириус повертел в руках фотографию маленького Гарри, который щурился и заливисто хохотал, когда тонкие аккуратные руки Лили щекотали и гладили полненькие бока румяного мальчика. Мужчина был рад, что выкупил этот дом. Он был в отвратительном состоянии, но за определенную сумму всю мебель восстановили, а полы и крышу поменяли. Сириус представил, как обрадуется его лучший друг, всегда мечтавший жить вдали от родственников и городской суеты. Как будет смеяться милая Лили, когда заметит небольшой садик с молодыми яблонями и кустами сирени. Как она закружит маленького Гарри, которому больше не будет грозить смертельная опасность.
“Этот дом не найдут. Гарри может учиться во Франции, если ситуация в Англии не нормализуется, а может и на дому. Да мы с Сохатым и сами сможем его всему научить! И умница Ремус тоже не откажется помочь. Даже Питер смотрелся бы забавно в роли няньки, ха! А Лили займется домашним хозяйством, как и мечтала. Мы знаем, как сильно она ненавидит эту войну, но оставить Орден не может, ведь там наши друзья. Так почему бы не подтолкнуть их? Почему они должны сражаться? С этим неплохо справимся я и Ремус. Джеймс вполне может уйти из Аврората, посвятив себя семье и жизни в этой маленькой неприметной деревне, где о магии и не слыхивали! Поттеры ни за что не умрут.”
Сириус довольно кивнул собственным мыслям, выводя волшебной палочкой золотистые буквы на ярко-красной ленте. Счастье витало в воздухе, волшебник чувствовал его всем сердцем, напевая веселую мелодию, вторя старенькому маггловскому радио. На душе было тепло и хорошо, а перед глазами застыли счастливые моменты будущего, которые, конечно же, абсолютно точно произойдут.
А на следующий день он стоял над трупом Лили, сжимая в руках надрывавшегося плачем ребенка.
Гарри медленно бродил по дому, заглядывая в каждый угол, чувствуя, как внутри все рушится. Оборванное счастье, безвозвратно утерянные мечты, недождавшийся своих новых хозяев дом. Всего один день. Один день отделял Поттеров от спасения. Всего на один день опоздал Сириус.
Блэк неподвижно сидел в гостиной, голова опущена вниз, а спутанные темные волосы скрывали выражение лица. Находиться в этом доме было намного хуже, чем на Гриммо 12. Намного больнее, намного печальнее, если это горе вообще можно было так называть. Каждый предмет дома наполнен отзвуками счастья той, прошлой жизни, которая была до смерти Поттеров. Теперь для мужчины все было “до”. Даже Гарри иногда казался совершенно чужим, вырванным из другой жизни, из параллельной вселенной, которой и быть не должно. Насколько жестокой и безжалостной была судьба, если позволила существовать миру, где Лили и Джеймс оставались мертвыми? У Блэка была своя собственная пропасть, но если Гарри все еще падал во тьму, то Сириус оказался на самом дне этой черной ямы, откуда уже не выбраться. До которой долетали последние отзвуки прошлого, затихающий смех самых дорогих ему людей, оставшийся только в памяти, навсегда запертый там. И волшебник бился об эти стены, протягивал руки в мольбе, отдавая свое сердце этим воспоминаниям, ведь только там Поттеры продолжали жить. Они заходили в чистый новый дом, распаковывали вещи, дарили незамутненную страданиями и потерями любовь. Радовались новому утру, яркому солнечному свету, где они остались живы.
Сириус внезапно вскочил на ноги и начал срывать со стен украшения, в неистовой злобе сдирая некогда красную ленту, которая будто издевалась, заманивая жизнью, которой уже никогда не будет. Блэк тяжело дышал, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы горечи. Он метался по дому, не обращая внимания на удивленные восклицания крестника, скидывая подарки в камин, где уже полыхало самое настоящее пламя, уничтожая все, что одним своим видом причиняло боль. Гарри поймал Блэка на пятой минуте этих метаний, обхватив обезумевшего крестного руками, прижимая к себе сотрясающееся в рыданиях тело волшебника, срывающимся голосом успокаивая и призывая вернуться к нему, прийти в себя, выйти из тяжелых воспоминаний, спастись от самого себя. Блэк послушной куклой замер в этих объятиях, не в силах больше пошевелиться. Тонкие руки крестника казались нерушимыми рамками, сдерживающими безумие и горе, возвращая к реальности, становясь единственным, что удерживало Сириуса от окончательного сумасшествия. Мужчина опустил голову на плечо Гарри, до боли сдавив мальчика в ответных объятиях и продолжая горько плакать, наплевав на собственное обещание быть сильным в глазах любимого крестника. Гарри ничего не сказал на болезненное объятие, лишь поглаживал сломленного волшебника по спине, чувствуя, как по щекам стекают точно такие же слезы.
Блэк уничтожил все детские игрушки, и только резную колыбельку ручной работы Гарри запретил трогать – она была прекрасна. Мальчик воспринял новый дом менее остро и быстро отошел, насев на уборку. Комнат было намного меньше, чем в поместье Блэков, и работа была завершена за два дня. Сириус сделал мальчика Хранителем Тайны, а затем огорошил новостью:
–Этот дом теперь полностью твой.
–Он наш. – Хмуро откликнулся Гарри.
–Это мой подарок тебе на четырнадцатилетие. Раз уж я не смог презентовать дом твоим родителям, то подобной малости даже отказывать не смей.
–Малости? Ты шутишь? Спасибо, конечно… – Гриффиндорец смущенно покраснел. – Но целый дом в подарок…
–Он все равно был бы твой. – Пожал плечами мужчина. – Рано или поздно. Как видишь, получилось поздно. Но подарок есть подарок, и я собирался отдать его Поттерам. Так что он твой.
Дворик порядком зарос, чем и воспользовался Гарри, пытаясь отогнать депрессивные мысли. Полол, поливал, состригал сухие ветки, даже покрасил деревянный забор. Подобный труд действовал на Поттера успокаивающе, не шел ни в какое сравнение с работой у Дурслей: теперь он делал ее для себя, ухаживал за своим домом. Сам он располагался у кромки леса, вдалеке от маленькой деревушки всего в тридцать домов. На новых жителей смотрели с удивлением и опаской, не зная чего от них ожидать. Их приезд выглядел для местных весьма странно: вот уже двенадцать лет в заброшенном доме никто не жил, а тут сразу два новых человека! Однако знакомиться не спешили, обходя волшебников стороной, чему те только радовались. Правда, детишки часто совались за забор, таская незрелые яблоки и пытаясь выловить новенького мальчика. Они надеялись, что новичок разделит с ними игры и захочет подружиться. Но Гарри смотрел на эту беготню с равнодушием, не испытывая никакого интереса к дворовым играм. Правда, Сириус часто подначивал выйти и завести новых друзей, чем зарабатывал полный возражения и скептицизма взгляд.
–Я что, совсем маленький мальчик? Какой интерес лазить по чужим огородам и гонять мяч? Не думаю, что маггловские дети будут мне интересы. – Отвечал Поттер. – После Хогвартса вообще все немагическое становится скучным. Да и к сентябрю я уеду обратно.
Но совсем безвылазно он не сидел. Мальчик часто посещал местное кафе, проводя целые часы за чтением маггловской литературы и газет. Местные посетители уже привыкли каждый день наблюдать там приезжего новичка, поэтому не обращали на Поттера ровным счетом никакого внимания, что юного волшебника абсолютно устраивало. Но одно странное знакомство, все же, состоялось.
Через пару недель после заселения, к нему подсел молодой парень, что был всего на несколько лет старше Поттера. Он представился, назвав себя Джоном Смиттом, отчего Гарри с трудом удержался от смеха: такое банальное имя могли придумать только в фильме. Мальчик сразу раскусил, что новый знакомый никакой не маггл, но не подал виду, сам представившись как Роберт Блэк. “Джон” был на редкость словоохотливым парнем, даже не обращал внимания на молчаливость Гарри, довольствовавшись скупыми “ага” и “угу”. То заигрывал с официантками, то шумел с пьяницами, то травил забавные анекдоты, заставляя Поттера тихо смеяться. Мальчик предупредил Сириуса о наличии волшебника в деревне, поэтому крестный в человеческом обличье не высовывал из дому носа. Сам же Гарри постоянно носил темную повязку на лбу, скрывая всем известный шрам. Правда раскрылась лишь на десятый день знакомства, когда Поттер случайно обронил слово “маггл”, что заставило “Джона” заинтересованно встрепенуться и погрузиться в долгое молчание, что было совсем ему не свойственно.
