Текст книги "Шишки без ягод"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 46 страниц)
Однако, как только в пещере запахло варевом, которое принялся готовить Сидор, чья очередь была дежурить, как он сразу же материализовался, сияя, как начищенный пятак.
– Ну вот, – начал он, присаживаясь к костру и доставая свою миску из рюкзака, – я же говорил, что много печей построил. Сделаю вам нормальную вытяжку. А то, пока под потолком лазил, так чуть было не задохнулся от вашего дыма. У уж сажи там скопилось, ужас сколько. Не верится, что вы здесь топите всего только неделю.
– Меньше, – возразил Димон. – Дней пять, не более. И что, много сажи уже собралось, – поинтересовался он.
– Не важно, – отмахнулся профессор. – Главное, что я нашёл трещину в потолке пещер, что выведет воздух из пещеры. Там что-то, вроде промоины, – пояснил он. – Надо будет только расширить и спрямить повороты. Скалы там не такие твёрдые, как в других местах, рыхлые, так что расшириться можно будет. Нужно только кувалду, да долото у кузнецов заказать будет, а то и просто занять у кого. Чего деньги тратить. Его и надо только на пару дней, чтобы жёлоб под воздуховод вырубить, да трубу проложить.
– Ну, так и отправляйтесь завтра к кузнецам, – поддержал его Сидор. – Деньги на кузнецов у нас есть, так что лучше сразу купить у них, или заказать, если не будет. Пусть лежит долото это, мало ли что ещё вырубить надо будет. Вон, – кивнул он на широкий зев пещеры. – Дверь надо ставить, а то, сколько ни топим, всё выдувает в этакую дырищу.
– Кстати, – задумался он, – а чего это мы увлеклись печками, когда у нас элементарной двери здесь нет. Холодно же, – передёрнул он плечами, ёжась в вечерней прохладе.
– Схватился, – аж плюнул в раздражении Димон. – Я тебе сколько раз говорил, что надо дверь ставить, а ты всё потом, да потом. Осень на дворе, скоро белые мухи полетят, а ты всё потом.
– Профессор, – обратился он к учёному, – будете в городе, заскочите, заодно и к плотникам. Спросите у них сколотить нам дверь входную сюда в пещеру помощнее.
– Две, – перебил его Сидор. – Должно быть две входные двери с тамбуром между ними. Иначе тепла нам не видать. А ещё лучше парочку дверей поставить внутри пещеры, чтобы уже непосредственно в комнатах теплее было. Итого четыре.
– А денег у нас хватит? – скептически поинтересовался Димон.
– Не хватит, так из лозы свяжем и шкурами обобьём. Но входные двери должны быть мощные, чтобы запирались на засов, и за ними отсидеться от набега можно было бы.
– Ну, насчёт набега, батенька, это вы загнули, – возразил профессор, – но идея в целом понятна. Завтра же уточню, на что можно рассчитывать, а там и решение примем.
Рано утром, профессор уже был в городе и стучался в ворота усадьбы знакомого плотника. Уточнив у сонного, не проснувшегося ещё мужика, во что им обойдётся устройство четырёх означенных дверей, он отправился проведать Корнея с Маней, занятых обустройством землянки в городе.
Расширение землянки.*
Здесь, в отличие от старой, застроенной усадьбами части города, где давно уже ничего нового не строилось, вовсю кипела работа. Корней, вместе с Маниными старыми друзьями, и под её чутким руководством, перестраивал землянку под увеличившееся население. В первую очередь выгораживали комнатку под будущее жильё для молодожёнов, которые уже и не скрывали, что живут вместе. Второе по значимости помещение выделялось под кладовку для собранного ещё не до конца урожая. Потом, как пояснил Корней профессору, жилая комната для мужиков, на три топчана и большая гостевая, на всех с общим обеденным столом. Ну и конечно маленькая кухонька, поскольку готовить никто не любил, а Маня заявила, что ей и небольшого помещеньица хватит, метра три на четыре, не больше….
– Надо так понимать, профессор, – усмехнулся Корней, устраиваясь поудобнее на скамейке при входе и глянув на замявшегося профессора, – что вы окончательно перебираетесь к нам и с Советом никаких дел иметь не желаете.
– Правильно понимаете, батенька, – облегчённо вздохнул профессор. – Достали они меня совсем. Всё им что-то надо, а как до дела, так вечные проблемы возникают. То одного нет, то другого. Не понос, так золотуха, – плюнул в раздражении на землю профессор. – Лучше я буду помаленьку в своей лаборатории возиться, чем с этими брехунами связываться.
– О! – обрадовался Корней. – Хорошо, что напомнили. Надо будет вам ещё комнатёнку под лабораторию выделить. На много места не рассчитывайте, но пару квадратных метров, можно выгородить. А с остальным, так это к Димону в Долину. Там в пещерах места должно быть полно. Единственно, – покачал он головой, – так это со светом плохо. Свет только от лучины, или от костра. Ну, можно ещё свечек купить, но это дорого. У нас столько денег нет.
– А керосин? – поинтересовался профессор. – Я видел в лавке керосиновую лампу. Пары, тройки, мне бы за глаза хватило для освещения.
– Лампы есть, керосина нет, – ответила ему вышедшая из землянки Маня. – Говорят, за Большим камнем, – кивнула она в сторону далёких гор, – есть месторождения нефти. Можно оттуда сырой нефти привезти сколько угодно, но не керосина. Его никто там не делает, ни к чему. Местные говорят, сбыта нет. Так что, если только немного в аптеке купить можно. Он для медицинских нужд используется, – пояснила она.
– А что, – обратилась она к Корнею, почему бы нам, действительно, не купить несколько керосиновых ламп. А керосином, в аптеке разжиться?
– Ну, так ты и так туда собиралась, вот, заодно и спросишь, сколько у них можно будет его приобрести. А мы с профессором к кузнецам сходим, тут опять нужда в них образовалась.
– Через пару часов они снова встретились в Машиной землянке, где её друзья заканчивали помогать Корнею с Маней, перестраивать жильё.
– Жалко, что дом в городе нельзя поставить, – пожаловался Корней профессору, затаскивая вынесенные на улицу вещи, обратно в землянку. – Вроде и место есть, а строиться не дают. Говорят, вот будете из себя что-либо представлять, то дадим разрешение на постройку и землю выделим, а если так и будете голоштанными, то и строиться вам в городе незачем.
– Да и плевать на них, – улыбнулась ему Маня, помогая расставлять посуду в кухне по заново оструганным полочкам. – Можно и у нас здесь в посаде, под стенами устроиться. Тут места полно, строй что хочешь, хоть хоромы царские. Единственно, что если набег будет, то сожгут всё к такой-то матери, – вздохнула она.
– А стену они новую не собираются строить, – поинтересовался профессор. – Вроде народу нынче в городе, не в пример с прошлыми годами, прибавилось. Да и посад весьма разросся, даже по сравнению с прошлой весной.
– Нет, – отрицательно покачал головой Корней. – Говорят, денег нет, да и нужды особой тоже нету. Последнее время здесь поспокойнее стало. Ни ящеры, ни амазонки особо не досаждают.
– А когда же это, в последний раз, амазонки большим войском под стены города подступались, – задумался профессор, – А, было это, лет так…дцать назад, – задумчиво протянул он, почесав у себя в затылке. – И тогда от них просто откупились. Видать и нынче надеются деньгами обойтись.
– Так что, дорогие мои, – протянула Маня, увлекая их к обеденному столу, обильно уставленному всяческой снедью, – давайте сначала поедим, а потом будем решать, где и как нам жить дальше.
– Через час, с трудом отвалившись от обильного стола и оторвавшись на время от сытного обеда, они продолжили разговор.
– Лабораторию придётся устраивать, в основном, в долине, – тяжело вздохнул профессор, распуская завязки пояса на штанах и старательно распрямляя спину, чтобы битком набитое брюхо не перевешивало его обратно к столу. – Здесь же, – бросил он взгляд на тесную каморку, выделенную ему под лабораторию, – поместится только самое необходимое.
– Так что там с керосином, – сразу же вспомнил об утреннем разговоре Корней, заглянув в неё и лишний раз, убедившись, что в лабораторной комнате отсутствуют всякие окна.
– Всё не так плохо, как я думала, – откликнулась Маня, гремя грязной посудой на кухне. – Лампы в лавке есть. Бери, сколько хочешь, а не хватит, так ещё привезут. С этим тут просто. А вот с керосином не всё так просто. На первое время у них взять десятка два литров можно, но больше нет, и когда будет, не известно. А вот самой нефти привезти могут хоть сотню тонн. В бочках, конечно, – уточнила она. – Тут многие нефть покупают, и сами её перегоняют на керосин или дрянной бензин, кому чего нужно. Дерьмовый конечно, как говорил аптекарь, но за неимением лучшего, сходит и этот. Вот и эти двадцать литров, тоже продукт местной перегонки. Кто-то перегоняет, а потом в аптеку поставляет на продажу. Так что, профессор, если надо керосин, то дело только за вами. Денег на пару десятков бочек с нефтью у нас хватит, но не более того. А керосин бы иметь хотелось. Впереди зима, дни короткие, вечера длинные. Что здесь вечерами делать – неизвестно. Вам, с вашими лабораторными исследованиями свет просто необходим, да и нам не помешал бы, так что я заказала десяток двухсотлитровых бочек с нефтью. Будут недели через две. До этого срока надо успеть устроить перегонный куб, или что там для возгонки нефти используют, вам виднее, но хотелось бы иметь свой керосин для освещения.
– Отлично, – откликнулся профессор. – Вот и первое дело для моей лаборатории. Наладим возгонку нефти, получим керосин и всякое такое прочее. Это не сложно. Пойду ка я потихоньку в Долину, на Лешьи Выселки, – усмехнулся профессор. – Обрадую Сидора с Димоном, что у них под носом ещё и нефтеперегонный куб будет. Тото они порадуются. А то мало им в пещере вони от печей их недоделанных, будет ещё и нефтью попахивать.
– Не забудьте им передать, чтобы завтра подходили с утра на Медвежью поляну, – крикнула она в спину выходящего из землянки профессора. – Будем урожай собирать. Пора уже и так затянули до невозможности. Как бы дожди не пошли. Погреб с кладовкой готовы, теперь и сложить есть куда. Если будет что, – задумчиво, себе под нос, проговорила она вполголоса, остановившись на миг с мытьём посуды.
Глава 7 Осенние заготовки
Сбор урожая.*
Следующим утром они встретились на краю Медвежьей поляны. Посмеявшись по поводу того, что у них в долине открывается ещё и филиал нефтеперегонного завода, принялись за сбор урожая, что по срокам как раз приходилось на конец осени. В основном, как они и рассчитывали, это были картофель и свекла. Всё остальное, Городской Голова, по их договорённости, по мере созревания, собирал и убирал в «закрома родины», обещая потом вернуть, по их возвращению.
Только вот времени добраться до этих запасов, или хотя бы узнать, сколько и чего было собрано, у них за этой всей суетой с долиной и переустройством землянки и пещеры, всё как-то не было. Поэтому решили, что как только они выкопают картошку и сбуртуют сахарную свеклу, сразу же обратиться к Голове, проверить их запасы, и, вообще, есть ли что.
Вспомнив, где сажали картофель, взялись за поиски сухих стебельков, указывающих кусты картофеля.
– Если бы только у нас были нормальные грядки, – сокрушался Сидор, с трудом отыскав первый кустик картофельной ботвы возле вывороченного пня.
– Тут не то, что картофеля, ботвы и той не видно, – вторил ему Димон, с обречённым видом рассматривая огромную поляну, когда-то по весне засаженную ими картофелем и соседний кусок, засаженный свеклой.
– Чепуха, – оптимистично откликнулся на их стенания Корней. – Следопыт я или нет. Я ещё и не такое разыскивал, а не то, что какая-то там ботва. Вы давайте корзины под картошку подтаскивайте, а я её искать буду.
И точно. Как он её находил, для Сидора с Димоном было просто загадкой. Казалось бы, на совершенно, на их взгляд, пустом месте, он, ткнув в землю вилы, выкапывал огромаднейший куст картофеля. Буквально через полчаса такого поиска, они так наловчились убирать за ним картофель, что дальше он только указывал в какое место совать зубья вил, а дальше уже переходил к следующему кусту. Ботвы не было видно совершенно. От неё не осталось даже следа. Создавалось такое впечатление, что весь этот огород просто выкосили, а ботву убрали, чтобы не было даже намёка на следы места посадки картофеля. Но это ничуть не мешало Корнею, и он, раз за разом, всё находил всё новые и новые кусты, а гора выкопанного картофеля всё росла и росла.
Работали, не разгибая спины до темна и только когда уже не было никакой возможности разглядеть на земле клубни, они бросили это дело, собравшись продолжить с завтрашнего утра. Но вот тут то они поняли, что чего-то явно не рассчитали. В пылу поиска клубней и мест посадки, они, как-то, не обратили внимания на урожайность своих посадок, только отмечая, что картошки много. Ну, много и много, и что с того. Но вот когда они, в сгустившихся сумерках, попробовали оценить то, что было ими уже собрано, и то, что им ещё предстояло убрать, им чуть ли не поплохело. Такой чудовищный урожай мог присниться только во сне. И не в простом, а в дурном. И не дай бог, в наркотическом.
– Матка бозка, – почему-то по-польски, выругался профессор, с растерянным видом оглядывая выкопанный участок поля. – Мы же выкопали не более сотой части того, что вы обозначили как посеянное, – с растерянным видом обратился он к Димону, тупо рассматривающему что-то у себя под ногами.
– Это что? – растерянным голосом спросил его Димон, не обратив внимания на его вопрос. – Это картошка? – ткнул он пальцем в здоровущую гору картофеля, только что выкопанного им из-под очередного куста. – Да тут каждая картофелина величиной с голову Сидора. Это только у такого тупого идиота, как он, может возникнуть идея посадить картофель так, как он это сделал. Да тут из-под каждого куста картофеля по мешку собрать можно. А где не по мешку, то по ведру так уж точно. Это где же такая урожайность может быть. Не верю, – отчаянным взглядом посмотрел он на профессора. – Куда мы всё это девать будем?
– Да, – почесал голову подошедший Сидор. – Всякое я видал, но такого, видывать не приходилось.
– Вы хоть большой погреб то сделали? – обратился он к Корнею, с зачарованным видом рассматривающего большую картофелину в руках. – Да хватит тебе на него пялиться, – рявкнул он на него. – Ты что, никогда раньше картошки не видел?
– Такой, нет, – зачарованно покачав головой, медленно проговорил Корней. – Это не картофель, это какое-то…
– Это называется экологический безпредел, – оборвала его незаметно подошедшая к ним усталая Маня. – Тебя Сидор, нельзя допускать до огорода. После твоих посадок вырастает такое, – покрутила она довольно головой. – Ты лучше скажи, куда мы это всё девать будем? Нашего погреба и на тысячную долю этого урожая не хватит, а в поле оставлять нельзя. Тут местные рассказывали, что на поля, по осени, кабаны выходят. Сожрут, гады. Жалко.
– То тебе жалко, что кабаны сожрут, то меня до огорода допускать нельзя, – недовольно пробурчал Сидор. – Всё то вам не то, и не так. Вы бы уж определилась, что ли, милейшая? Нужен вам урожай, или кому отдать хочется? А я уж решу, что с ним делать.
– Не-е, – протянула Маня, довольно улыбнувшись. – Я этот картофель теперь никому не дам. Тут его столько, что голод нам не грозит лет десять, как минимум.
– По-моему, – усмехнулся профессор, – голод не грозит не только нам, но и всему этому городу, да ещё и паре, тройке подобных городов, в дальних и ближних окрестностях.
– Интересно, – задумался Сидор, – если у нас такой урожай картофеля, то, что же тогда они собрали с остального поля? Мы же сажали и лук, и чеснок, и всякое прочее разное. Надо будет поспрошать у головы. Ладно, – продолжил он, пошли домой. Всё одно ничего не видно. Завтра собирать будем. Надо народ скликать, чтобы помогли собрать. Самим нам это не потянуть. Заодно и часть урожая пристроим. Надо же заплатить за помощь по переустройству землянки, а то как-то нехорошо вышло. Люди помогали, а платить им нечем.
– Так не за деньги помогали, а по обычаю, – пхнула его кулаком в бок Маня, – понимать надо.
– Всё равно, – возразил ей Димон. – Пусть хотя бы картошки возьмут. Вон её сколько, – кивнул он на маленький кусочек вскопанного поля, густо усеянный горами сбуртованого картофеля. – Может, у них нет ничего.
– Так, – остановил его профессор. – Урожаем не разбрасываться и никому его не навязывать, как будто нам его девать некуда. Тем, кто нам помогал, и мы поможем. Дадим столько, сколько им потребуется. А больше – никому и ничего. Нечего разбазаривать народное достояние. Давайте сначала соберём. А потом решать будем, кому и сколько давать.
– Правильно, – поддержал его Сидор. – Сначала соберём, а потом уж раздавать будем. Пошли спать. Завтра с раннего утра опять сюда идти надо будет. Не забывайте, что денег у нас особо то и нет, а телегу нанять надо будет. Сколько картошки на оплату уйдёт, одному богу известно. Но, одним нам её не собрать, это уж точно. Так что, Маня, собирай завтра народ, пусть помогают. А то мы и до белых мух это поле не уберём.
На следующее утро с самого раннего утра, на поле уже толпились многочисленные Манины друзья, ещё по прежним временам, все те, кто согласился помочь в уборке картофеля. Точнее те, кого успели известить так рано с утра о необходимости помощи. Другие обещали подтянуться позднее, ближе к обеду, или прийти на следующий день.
Следует сказать, что публика это была всё небогатая и, как правило, в основном из новичков, ещё не обросших в этом мире ни связями, ни собственностью, ни имуществом. И поэтому предложение ребят о возможности запастись картошкой, практически ничем не ограниченное, вызвало в этой среде, живейший интерес. Ни осенью, ни зимой, в этих краях, работы практически не было никакой, и поэтому для многих необеспеченных семей, зима, зачастую превращалась в голодное время, когда единственным источником питания являлась общественная, бесплатная столовая в городе. И никому из пришедших на поле, подобное положение вещей не нравилось. Хоть в столовой и кормили, чуть ли не на убой, но народ в этих краях был независимый, и одалживаться не любил.
Надо сказать, что урожайность картошки произвела на всех неизгладимое впечатление. Такого, здесь ещё не видывали. Хоть и хорошие вокруг были земли, но, видать, больно уж год был для неё удачлив, потому и уродилась всем на удивление. В общем, собрали всю. Хватило и забить погреб в землянке, и угол, выделенный в пещере под погреб, чуть ли не до четырёхметрового потолка, и амбары Городского Совета, выделенные под невиданный урожай, да и те, кто помогал им в уборке, в накладе не остались. Получили столько, что должно было хватить им на всю зиму.
Кабанчики.*
Одним словом урожаем все были довольны, кроме кабанов, конечно. Вот уж кого можно было назвать с полным правом лишенцами, так это их. До того как Сидор с компанией решили собрать урожай, кабаны считали эту поляну своей единоличной вотчиной и усиленно питались их картошкой, как своим персональным деликатесом. Но с появлением настоящих хозяев урожая, им пришлось поделиться. И не только картошкой, но и своей шкурой. Вообще-то это было на удивление удобно: и картошка на поле росла, и кабаны приходили на поле питаться ею. Оставалось только наладить отстрел кабанчиков, и проблема с мясом и салом была бы решена.
Ну, с охотниками в этом краю, проблем не было. Каждый первый, если не второй, великолепно владели рогатиной и самострелом, с которыми все обычно и ходили на охоту. А тут и ходить далеко не надо было. Били кабана прямо на поле. Здесь же разделывали и свежевали, и коптили.
Поскольку поле было Сидорово, с компанией, то они потребовали с охотников свою заслуженную долю, каковую и получали с каждой убитой туши. Короче, к концу сезона уборки картошки у них и мясом, и салом, и прочими разными свиными колбасами, был битком забит и погреб, и пещера, да и кладовка в городской землянке, была битком набита.
Всё-таки тупой зверь кабан. Ведь давно стало ясно, что на поле уже ничего нет, а они всё пёрлись на него, как будто им тут мёдом было намазано, или желудями посыпано. Ну, их, охотнички и того, под нож. Того, что той осенью набили, в голодный год могло, было бы, хватить на весь этот город, чтобы месяц питался. Ну а пока, всё это изобилие благополучно устроилось в городских амбарах, выделенных Сидоровой компании под хранение продукта.
С продуктами питания в этом краю, было вообще то строго. Видимо, не на всякий год приходилось такое обилие, потому-то и стояли полупустыми городские общественные амбары, где хранился стратегический запас продуктов на случай осады и прочих неблагоприятных обстоятельств. Потому и выделил Городской Совет, с огромной радостью, Сидору места хранения, по его первому же требованию. Как оказалось, там же хранился и собранный ранее урожай лука, чеснока, фасоли и прочего, что было посажено сидоровой компанией ещё весной и собрано в их отсутствие. Оказалось, что для того, чтобы получить гигантский урожай вполне достаточно засевать даже не подготовленные площади, лишь бы только вовремя собирать, а то, желающих собрать дармовщину, было в преизбытке, считай, те же кабаны. Да и засеивали местные свои поля в основном только зерновыми. Поэтому то, что получила Сидорова компания с каких-то жалких пяти гектар, практически не возделанной земли, на Совет произвело глубокое впечатление. Да и процент с их продукта, положенный за хранение в общественном амбаре, очень помог Совету в решении их проблем с питанием огромного числа людей, обычно переселявшихся в город под зиму.
Обилие кабанятины сформировало даже своего рода особый стиль их жизни в последнее время. Каждый вечер, на протяжении последних двух недель, вся компания, включая нескольких местных жителей, из Маниных друзей, являвшихся особо активными охотниками, собиралась на поляне, отметить забой очередного кабана.
– Нравится мне позиция нашего Совета, – продолжил старый разговор Сидор, нанизывая мясо на шампур. – В городе полно неместного народа, а у них амбары стоят пустые.
– А чего ты хотел, – удивился Сашка Мурнин, старый Манин приятель, ещё со времён московского житья.
Какими судьбами занесло в эти края этого длинного и нескладного внешне парня, одному богу известно. Но, попав сюда, он прижился и теперь являлся одним из самых активных и удачливых охотников этого города, да, пожалуй, и всего Левобережного края. По крайней мере, половина дичины, подаваемой в местных трактирах, была добыта непосредственно им. Может быть, в этом успехе ему помогали его необычайно острый слух и круглые, оттопыренные уши, служащие вечным предметом насмешки над ним. Как говорили его друзья, его уши – половина его успеха.
Скажи ему сейчас кто-нибудь, что есть возможность вернуться обратно в Москву, в свою квартиру, к тёплой батарее, горячей воде с ванной и пустому холодильнику, он, наверное, посмотрел бы на такого человека, как на идиота.
– У всех местных свои склады, да погреба, – продолжил он. – Им нет нужды хранить что-либо в общественном амбаре. Тем более что за это Совет сдирает, чуть ли не тридцать процентов. По местным понятиям так вообще безумные проценты.
– Ага, – тут же откликнулся Димон, сидя перед костром на корточках и регулярно подкидывая полешко, за полешком, в костёр, – А за чей же тогда счёт этот народ кормят? Пришлый, то есть, – пояснил он.
– За общий, конечно, – посмотрел на него как на идиота Сашка. – Когда надо, каждый клан выделяет столько, сколько требуется. За этот счёт все пришлые и живут.
– Да бог с ними, с этими кланами, – вздохнула Маня. – Вы лучше присмотритесь к этому кабанчику.
– А что с ним не так, что к нему надо обязательно присматриваться? – удивился Корней, складывая последние куски посолённого сала в бочку.
– Похоже, что это последний за этот сезон, – хмуро глянула на него Маня. – Какой-то он мелкий, особенно по сравнению с предыдущими. Первые вообще были, чуть ли не монстры. А этот так себе, монстрёночек какой-то. Да, – махнула она безнадёжно рукой, – даже и на монстрёночка не тянет, – тяжко вздохнула она, оценивая на глаз габариты, действительно небольшой, тушки кабанчика.
– М-да, – на миг прервался Сидор с нанизыванием мяса на шампуры, и, окидывая взглядом, останки освежёванной туши, – не скажешь, что он вообще-то дикий кабан. Так, свинка домашняя. Да и с размерами, он явно подгулял. Похоже, что у нас наступает предел. Кончается кабан, – тяжело и демонстративно печально вздохнул он, сожалеючи покачав головой. – Тяжёлые времена настают, – с усмешкой глянул он на Маню.
– Ты ничего, Сидор, не понимаешь, – отмахнулась от него Маня. – Поголодал бы с моё, – бросила она взгляд на Сашку. – Нет, с наше. Как вспомню время нашего первого здесь появления, так ужас берёт. Чуть с голоду не подохли, пока до города добрались. Вон, – бросила она взгляд на тощего Сашку, – некоторые до сих пор не отъелись.
– Ну, ты скажешь, тоже, – засмущался Сашок. – Это у меня конституция такая. Вам, бабам, только бы мужика накормить. А у меня конституция такая, – подчеркнул он. – Стройный я весь, – провёл он руками вдоль своего тела. – Ты, Корней, гляди за ней, – бросил он ехидный взгляд на мурлыкающую о чём-то парочку. – Ей дай волю, так закормит.
– И закормлю, – приняв гордую позу, воинственно заявила Маня. – Благо, теперь есть чем, – ткнула она рукой в бочку с только что засоленным салом. – Не то, что у некоторых. Который год уже здесь обитается, а ни дома своего, ни участочек себе так и не присмотрел. Землянки паршивой своей, и той нету, по чужим углам ошивается.
– Не всем же обрастать землями, да усадьбами, – усмехнулся Сашок. – Это вы, непонятно зачем, всё поднимаете, и поднимаете целину, корячитесь и корячитесь. А нам то, всё это без надобности. Мы, люди вольные, перехожие. Сегодня здесь, завтра – там. Где хорошо, там и родина. Не то, что некоторые.
По своей натуре Сашка был полный пофигист. Поэтому все разговоры обзавестись собственным имуществом, семьёй или какой-то недвижимостью, всегда встречал в штыки. Мало того, что он просто не понимал зачем это надо, так ещё и являлся активным пропагандистом антиобщественного образа жизни, умудряясь жить, и неплохо жить в любом месте, куда попадал.
Как он вообще попал в этот мир было совершенно не понятно. Как он сам говорил, это была месть. Месть зажравшегося от безделья мудака, решившего перевоспитать неперевоспитуемого.
Под мудаком он понимал какого-то продвинутого ролевика, который неведомым образом отправил его в этот дикий Бета-мир из сытой, спокойной жизни в Москве, лишив по сути халявной поездки в Англию, куда его собирались отправить чадолюбивые родители.
– Хороший ты мужик, Сашок, – посмотрел на него Сидор, вздохнув с сожалением, – компанейский. Вот только нет от тебя толку. Ты как перекати-поле. И ничего то с такими, как ты и не организуешь, и не сделаешь. Чуть что не так, или прижмёт малость, так вы вместо того, чтобы бороться, чтоб в морду обидчику дать, да своё отстоять, снимаетесь с места и бежите. Так всю жизнь и бегаете. Сначала от одного, потом от другого, потом от третьего, и так поколение, за поколением.
– Вот такой я человек, – равнодушно откликнулся на его речь Сашок. – И мне это нравится. Это уж вы, такие правильные, на земле укоренённые, боритесь, добивайтесь. Ну, а мы, как птички Божии, жить поживать будем, а прижмёт, убегать будем. Нам родина там, где нам хорошо. В конце концов, каждому своё.
– Эт, точно, – усмехнулся Димон, бросив презрительный взгляд на "перелётного" Сашка. – Каждому своё. Ну а пока ещё не поделили кому чьё, то давайте хавать шашлык, да водку пьянствовать, а с философией разберёмся как-нибудь потом, с теми, кто нам интересен будет.
И дальше, весь оставшийся вечер, компания продолжала гулять, вспоминая весёлые истории из прошлой жизни и стараясь не замечать отчуждения, возникшего друг к другу.
Как и предрекла Маня, сработавшая Кассандрой, тот небольшой кабанчик оказался действительно последним. Больше на поле, кабаны не приходили, и охотиться стало не на кого. Потому-то и компания, сложившаяся за время ежевечерних посиделок, к огромному всех сожалению, как-то незаметно и естественным образом, рассыпалась. Больше, ничего их друг с другом не сдерживало и старинные Манины приятели, ещё с давних, московских времён, как-то разом и незаметно пропали и больше на глаза ни Сидору, ни кому-либо из их компании, не попадались.
Поход за дикой ягодой.*
Стояли последние тёплые дни бабьего лета. Пользуясь последними сухими денёчками Сидор с Димоном судорожно заготовляли дрова на зиму, с каждым днём всё увеличивая и увеличивая и так уже достаточно здоровущую поленницу рядом со входом в землянку.
В этом же углу, справа от входа, у них стояли длинные, мощные козлы, на которых они пилили привезённые из леса брёвна и здесь же они складывали наколотые дрова под невысокий навес, служащий им импровизированной поленницей.
– Прекрасное время развеяться. Ты не находишь?
Сидор сидя на завалинке возле двери землянки, лениво пнул носком сапога по ноге валяющегося рядом такого же расслабленного, как и он, Димона.
Лениво повернув к нему голову, разомлевший на осеннем солнышке Димон приподнял сонную голову с широкой, расколотой надвое колоды, которую на днях они вдвоём с Сидором привезли из леса и поглядел на него мутными, сонными глазами.
Сегодня целых полдня у них ушло только на то, чтобы переколоть ту кучу дров, что они вчера с Сидором напилили и теперь он отдыхал, лёжа на бревне и добирая последнее тепло уходящего лета.
– Пока ещё не настали настоящие холода и сухо, есть время сходить за шишко-ягодой, – вопросительно взглянул на него Сидор. – Потом, конечно, тоже можно, но не охота по сырости куда-либо соваться. Да к тому же в болото. Как тебе такая мысль?
– Ну? – Димон лениво полез в затылок почесать свою буйную шевелюру. – Дрова, если не хватит, можно и по снегу подвезти, а вот в те края мы по зиме не сунемся. Далеко.
– Опять же, пока черенки не выросли, пока мы от них не получили никакого урожая, можно и прогуляться в тот край. Заодно и проверим тот ли это кустарник, и не померещилось ли нам вообще эта шишко-ягода.
– Тогда не откладывая, завтра с утра и двинем, – довольно кивнул головой Сидор. – Привезём пару коробов литров по двадцать, чтобы особо не напрягаться. А то мне эта заготовка дров порядком поднадоела, – усмехнулся он. – Такие погоды пропадают.
Следующие несколько дней им запомнились слабо, настолько они были однообразны. Лес, лес, лес. Лес кругом на тысячи вёрст во все стороны. И ни единого следа человека, не говоря уж о жилье.
А потом они вышли к болоту и поняли что в направлении не ошиблись. Хоть и прошло чуть ли не полгода, после того как они были в этих краях, но места ещё узнавались, за всем произошедшим за последнее время ещё окончательно не позабытые.
