Текст книги "Шишки без ягод"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 46 страниц)
– Не барин, – согласно кивнул головой Сидор, присаживаясь обратно на бревно. – Не барин, а больной. И значит, отношение у нас к нему должно быть как к больному.
– А что больному надо? – недовольно посмотрел он на вопросительно глядящего на него Димона.
– А хрен его знает, что ему надо, – сам себе ответил Сидор с растерянно недоумённым взглядом продолжая машинально помешивать щепочкой у себя в кружке.
– Сунув руку в карман, он нащупал там плод подвяленной шишко-ягоды и с задумчивым видом отправил его в рот, одновременно прихлёбывая горячий напиток.
– А шишки он у тебя ест?
– Какие такие шишки? – Димон посмотрел на него, как на идиота. – Он тебе что, дятел, чтобы шишками питаться?
– Я тебя про нашу шишко-ягоду спрашиваю? – поморщившись от его непонятливости, Сидор достал из кармана полушубка ещё одну подмороженную ягоду.
– Откуда я тебе тут их возьму, – удивился Димон. – Всё же к тебе в землянку перетащили, профессору на опыты. Да и не любитель я мороженого.
– Ну ка лови!
Сидор ловко, без замаха подбросил ягодку в воздух прямо перед носом лиса.
Клац!
Зубы лисёнка мгновенно сомкнулись на угощении и спустя мгновение он сидел на своём месте, как будто ничего и не было.
– Ест, – сделал глубокомысленный вывод Сидор с задумчивым видом потирая двухдневную щетину на подбородке. – А раз ест, значит для него это не отрава.
– Айболит, твою мать, – тут же обругал его Димон. – Козе понятно, что и для него это не отрава. Раз сам ешь, то и ему можно. Только я тебя позвал, чтобы ты чего с лекарством придумал, а не с морожеными сливами.
Клац!
Вторая ягода мгновенно исчезла в пасти подпрыгнувшего за угощением лиса.
– Тебе здесь что, цирк? – недовольно заворчал Димон. – Ты бы ещё "Але гоп!" сказал.
– Тебе что, жалко? – невозмутимо возразил Сидор, продолжая одну за рукой подбрасывать в воздух ягоды, которые мгновенно исчезали в пасти лисёнка. – Видишь же, что ему нравится. Так пусть поест бедолага сладенького.
– А что с ним делать, я не знаю. Как лечить, понятия не имею.
– Попробуем по частям. Сначала вытравим клещей из ушей. С этим то, как раз, всё ясно. Мазь я захватил. Вон, лежит в туеске, – кивнул он на корявое, сбитое из жердей сооружение, которое служило им кухонным столом и на лежащий там завёрнутый в тряпицу маленький туесок. – Оставляю тебе. Как надоест мазать, позовёшь меня, я тебе помогу.
– А тощий он наверное из-за глистов, – продолжал он рассуждать, продолжая машинально подкидывать лисёнку мороженные ягоды, которые он доставал из своего бездонного кармана.
– Завтра приду, ещё какой-нибудь отравы от них принесу. Надо будет у других травников поинтересоваться, чем они здесь животных лечат от этой гадости, а то я ничего кроме тыквенных семечек не знаю.
– Ну и где ты тут найдёшь тыквенные семечки? – безнадёжно посмотрел на него Димон. – Да и будет ли лис их есть, ещё один вопрос.
– Ладно, – махнул он рукой. – Как придёшь не забудь ягод своих захватить, а то он уже тебе в карман мордой залез, так ему они понравились.
Усмехнувшись, Димон с любопытством смотрел на то, как растерявшийся от подобной наглости Сидор выворачивает свои карманы у кожуха, растерянно демонстрируя обнаглевшему лису, что у него ничего там не осталось.
– Смотри ты, – удивлённо покачал головой Сидор. – А действительно, понравились!
– Ну, отравы не обещаю, а ягод принесу. Пусть ест. Больным сладкое положено. А раз он у нас больной, то и будем его подкармливать ягодкой, раз уж она ему так нравится.
На следующее утро Сидр притащил с собой целый рюкзак мороженой ягоды.
– Уф! – устало опустился он на бревно при входе, сваливая рядом рюкзак. – Чего-то я пожадничал, – пожаловался он Димону, выглянувшему на его возню на улице. – Еле допёр. А ещё когда по болоту пёр, так чуть в трясину с головой не ухнул, – устало пожаловался он. Больше столько за раз брать не буду, – устало перевёл он дух.
– Пока тащил, десять раз нас с тобой вспомнил, как мы там по болоту до того острова с ягодой добирались, – пустился он в воспоминания, устало откидываясь на скалу за спиной и с облегчением переводя дух.
– Э! – буквально подпрыгнул он от возмущения. – Ты бы подождал пока я хоть горловину развяжу!
– Был рюкзак и нету, – печально заметил Сидор, глядя на лиса, прямо из разодранного им по боку рюкзака в захлёб жрущего мороженую шишко-ягоду.
– Ну это же надо? – удивлённо посмотрел он на стоящего рядом Димона, так же как и он растерянно глядящего на жадно насыщающегося ягодой лисёнка. – Никогда не видел чтобы обычную ягоду так жрали, прям с косточками. Не пережёвывая.
– А ему плохо не будет? – вопросительно глянул на него Димон. – Он у тебя уже полрюкзака сожрал и всё ему мало.
– Да пусть его, – Сидор растеряно пожал плечами. – Больше чем надо всё равно не съест. А там глядишь и польза будет. В принципе, любое животное знает чего ему надо для лечения. Может и этот такой же? А не хватит этого, так я завтра ещё принесу.
Буквально через полчаса, когда они выглянули из пещеры проверить как у лисёнка идут дела, стало понятно, что Сидору придётся отправляться снова в город, за очередной порцией шишко-ягоды.
– Ещё раз раздерёшь рюкзак, уши оборву, – сердито проворчал Сидор подымая буквально располосованный на тряпки бывший сидор. – Был у Сидора сидор походный, – скаламбурил он, – а остался кусок половой тряпки.
– Интересно, Маня его зашьёт? – вопросительно глянул он на Димона.
– Не советую, – ухмыльнулся тот. – Лучше выкинь, иначе увидит – прибьёт. Он же денег стоит, а этот рыжий его вдрыск разодрал.
– Значит, это то, что ему надо, – сделал глубокомысленный вывод Сидор. – Пойду, – вздохнул он. – Пока светло, успею до города добраться, а там и рюкзаком обзавестись. А то если Маня прознает, точно прибьёт. И меня, и тебя, и этого ушастого, – кивнул он на сидящего перед ними лисёнка, преданно глядящего ему в глаза.
Чистка ушей.*
Это холодное зимнее утро было хмурым и ненастным. Ещё с прошлого вечера из низко навалившихся на долину снеговых туч сеял редкий, колючий снежок, постепенно засыпая её и грозя окончательно отрезать их от болота, а следовательно и от города, и от цивилизации.
Тем не менее, звенящая тишина и отсутствие любых промышленных шумов вокруг создавали непередаваемую картину благолепия и умиротворённости.
Стоило Димону только появиться из пещеры, выпустив наружу большое белое облако тёплого воздуха из пещеры, и устроиться на большом бревне, лежащем возле самого входа в пещеру, как тут же рядом с ним, буквально из воздуха, материализовался облезлый, чуть ли не лысый лис.
Жалостливо посмотрев на тощего, прижавшего обгрызенные уши, какого-то всего грязно-рыжего лиса, видимо уже с самого раннего утра, терпеливо дожидающегося его возле входа в пещеру, Димон лениво потянулся, насмешливо глядя на животное, и стряхнул свеже выпавший снежок с бревна, на котором устроился. Поставив баночку с какой-то мазью возле себя на относительно ровную поверхность, он пристроил возле неё принесённый с собой свёрток с импровизированными кисточками, ещё с вечера сделанными им из неизвестно откуда завалявшейся у него в пещере верёвки. Развернув принесённую холстину, он скептически глянул на бедное животное.
– Ну что, мохнатый, – хмыкнул Димон, с сочувствием посмотрев на выпирающие из облезлой шкуры острые рёбра несчастного лиса, грозящие вот-вот проткнуть его грязную шкуру, – давай ужо сюда своё ухо. Счас чистить будем, – усмехнулся он, глядя, как несчастный лис прижимает уши.
Вжав голову в плечи, или во что там у него ещё осталось, он тем не менее покорно положил свою бошку на колени Димону, подставляя её для лечения.
– Не боись, – подбодрил его Димон, сочувственно вздохнув. – Сейчас тебе будет плохо. Но потом, – помахал он импровизированной кисточкой перед его мордой, – будет хорошо. Так что когтей не выпускать и за руки мне зубами не хвататься. А то Сидора позову, – пригрозил он уже смирившемуся лису. – Вот, – удивлённо заметил он, – другое дело. Стоило только Сидора помянуть, как сразу же уши расправил. А хвост прижал, – хмыкнул он, заметив, что того начинает потряхивать от страха.
– И чего ты его так боишься, – удивлённо спросил он лиса, продолжая односторонний монолог с ним. – Подумаешь, глистов выгнал. Ну, помучился брюхом немного. Так тебе же польза от того была. Ну, скормил он тебе не одно ведро ягоды, так ведь некоторые предварительно разогрел же на плите. Не мороженую же чай ягоду в рот твой совал, как в первый раз, а нагретую, – наставительно щёлкнул он кисточкой по носу бедное животное. – Ну так и что, что с косточкой. Он тебе что, мать Тереза, чтобы ещё и косточки для тебя выковыривать? Нет. Он у нас поработал Айболитом. И надо сказать, неплохо поработал, – Димон с задумчивым видом окинул взглядом начавшиеся постепенно затягиваться застарелые раны на боках лиса. – По крайней мере, поправляться стал, а то были одни кости, обтянутые облезлой шкуркой. Ты ему ещё спасибо сказать должен, что именно он догадался тебя ягодой накормить. Не вспомнил бы он, как нас несло на барже той проклятой, после отравления, так и не выходили бы мы тебя. Так бы черви твоё нутро и сожрали, вплоть до костей. А сейчас, – ещё раз окинул он лиса оценивающим взглядом, немного отстраняясь в сторону и внимательно присмотревшись к нему. – Красавец! Ещё немного шерстью обрасти, и ничего, нормальный лис будешь, даже жениться можно будет. А косточки что, – задумчиво пробормотал он, ещё раз окидывая шкуру лиса задумчивым взглядом, – косточки вышли. Почему бы им и не выйти, вышли ведь.
– Вот что ты тявкаешь? – опять помахал он перед носом лиса кисточкой с мазью. – Что ты тявкаешь? Ведь нечего против сказать, а тявкаешь. А ну ка, давай сюда своё ухо, чистить буду.
И поудобнее устроив голову лиса у себя на коленях, углубился кисточкой с какой-то мазью лису в его ухо, старательно что-то там намазывая и продолжая одновременно разговаривать с ним.
– Ты, рыжий, если думаешь, что мы такие альтруисты, что взялись тебя лечить за просто так, то ты ошибаешься. Мы блюдём свой интерес. Видел бы ты, рыжий, сколько мышей развелось на плантации шишко-ягоды у Подгорного князя, ты бы не удивлялся. Жуть просто. Земля под ними, аж шевелится. Как у него ещё что-то растёт на его кустах, ума не приложу. Ведь они, по идее, должны были ему все корни у кустов подгрызть, а ничего, что-то ещё и растёт на них. И даже плодоносит, – помотал он головой с удивлённым видом. – Чудеса, – на миг прервался он, с удивлением качнул ещё раз головой.
– Но ты не боись, рыжий, – продолжил он, заново возвращаясь к намазыванию лисового уха лечебной мазью. – Мы ни тебя, ни твоих родственников гонять по плантациям не будем. И шкурами вашими торговать, тоже не будем. Если ты, конечно, будешь справно выполнять свои обязательства по охране и защите плантации, – всё же решил уточнить он. – У каждой твари на земле, рыжий, своё место положено, – продолжил он философствование, ненадолго прервавшись и разворачивая лиса другим боком, чтобы можно было легче ковыряться в другом его ухе, – и человеку, и лисе. А посему тебе место отводится на охране периметра и внутреннего порядка.
– Чтоб никаких мышей, – грозно помахал он пальцем перед носом лиса. – А то ты Сидора знаешь, он и выгнать может. Он у нас такой, – покачал Димон головой, старательно пряча улыбку, – он может.
– Ну вот и всё, – удовлетворённо заметил он, внимательно разглядывая внутреннюю поверхность второго уха и оценивая результаты своего труда. – Теперь можешь бегать дальше. Но к работе можешь пока не приступать. Пусть получше заживёт. Через пару недель приходи, опять проверим, и если что ещё осталось, то надо будет снова намазать. А то и для профилактики намажем, – оптимистически заметил он. – Не жалко!
– Через пару недель, не забудь! – заорал он вдогонку лису, опрометью бросившемуся в кусты на склоне.
Вздохнув удовлетворённо, как человек, хорошо выполнивший положенное ему задание, хоть и неприятное, но необходимое, Димон поднялся с бревна, на котором проводил операцию на ушах лиса, и, аккуратно завернув туесок с остатками мази в лежавшую под бревном шкурку, отправился обратно в пещеру.
– Пора досыпать положенный послеполуденный сон, – тихо пробормотал он сам себе под нос, душераздирающе зевая.
Первая плантация.*
Но это только в дни чистки у Фокса ушей Димон мог себе позволить ничего не делать ни до, ни после обеда, сладостно предаваясь лени и пережидая таким образом медленно отпускавшее его сильное нервное напряжение после общения с лисом.
Чтобы он ни говорил, но лёгкости в общении с ним он так и не мог достичь. Что-то ему не хватало и не давало свободы и непосредственности, чтоб не обращать внимания на острые лисьи зубы рядом с собой. А может быть смущал внимательный, оценивающий взгляд всё понимающих лисьих глаз, тщательно следивших за тем, что он делает.
Что бы то ни было, но не было в его отношениях с лисом той лёгкости, что как-то естественно образовалась у того в общении с Сидором. Да, Димон, собственно ни на что и не претендовал, как-то сразу решив, что дружбы с рыжим у него не получится, а значит и обращать внимание на это, и уж тем более расстраиваться от того не стоит.
Так он и жил теперь одиноко в долине, лишь изредка принимая гостей с лице постоянно забредающего теперь к нему Сидора, да Фокса, что бы там он ни говорил, а сильно скрашивающего его одинокое существование.
Да и, честно говоря, не было у него времени расстраиваться из-за этого. Всё его свободное время занимала тяжёлая, изнурительная работа по раскорчёвке долины от пней, да засыпка образовывающихся на том месте здоровущих ям, для которых приходилось постоянно теперь искать где-нибудь грунт, которого вечно не хватало.
Но и здесь он, по совету Сидора нашёл выход. Стоило только взяться за осушение низины, расположенной сразу же за бугром, отделявшим болото от долины, и начать копать осушительные канавы, как грунта у него образовался даже больше, чем требовалось. И теперь ему наоборот – постоянно надо было найти в долине очередную ямку, куда можно было бы высыпать очередной отвал грунта, образовавшийся после осушительных работ.
Хорошо что хоть с перемещением грунта ему не надо было с тачками корячиться. С этим прекрасно справлялась и волокуша, на манер короба устроенная им из нескольких жердин, одной лошади, кучи перевязанных с жердями веток и пары больших телячьих шкур, брошенных сверху веток для предотвращения просыпания грунта.
В общем, постепенно Димон приспособился и дальше работа приобрела уже однообразный, монотонный характер, вполне впрочем удовлетворявший не склонного к каким-либо переменам Димона.
И так бы это продолжалось и дальше всю зиму, если бы его сдуру не дёрнуло посмотреть в каком же всё таки состоянии находились привезённые ими черенки.
И вот тут он влип. И влип по крупному. Мало того что он вскрыл одну бочку, так он ещё не найдя там ничего для себя интересного, умудрился к тому же про это дело просто забыть. И черенки, оставленные без присмотра на тёплом, осеннем воздухе, пошли в рост. Почки в них проклюнулись.
И вот тут уж ему пришлось попрыгать.
Обнаруживший как-то случайно подобное непотребство Сидор, для начала впал в истерику и устроил ему настоящую головомойку. Потом, обнаружив, что почки у черенков набухли и вот, вот пойдут в рост, спешно погнал его готовить участок и землю на нём под посадку. Справедливо решив что в противном случае они все просто пропадут, а так у них хоть какая-то надежда оставалась на то, что они до зимы ещё успеют хоть как-то прижиться, он и сам тут же включился в работу, позабыв даже за чем и пришёл.
– Я офигиваю, – раз уже наверное в десятый за то утро устало повторял раз за разом Сидор.
Вывалив рядом с грядками принесённую с недалёкого болота корзину с торфом, которую он только что с трудом вытащил из волокуши Димона, Сидор с тоской посмотрел на большой участок поля перед ним, выровненный и подготовленный к посадке черенков. Оставалось только добавить в грунт торфа, который он только что привёз, и можно было сажать черенки.
Устало поведя плечами, он уныло продолжил:
– Ну кой чёрт тебя дёрнул. Ну сказал же чтоб не трогали. Чего ты полез? – продолжал он раз за разом уныло причитать. – У меня в городе дел полно, а я тут с тобой на грядках вошкаюсь, обучаю такую бестолочь, как ты, правилам подготовки грунта под плантацию саженцев.
– Больше, больше клади, – сердито закричал он на попытавшегося схалтурить Димона. – Это не имеет значения, что приходится на своём горбу таскать, – попытался он всё же убедить того, чтоб Димон больше не халтурил. – Делать надо так, как надо, а не так как хочется.
– Иначе, у нас никакого толку не будет, – тяжело вздохнул он, обречённо посмотрев на валяющуюся рядом большую пустую корзину.
Закинув её снова на плечи он бодрым шагом двинулся к волокуше за очередной порцией торфа.
– Ещё бы найти где тут песок, – тихо пробормотал он сам себе под нос, – тогда вообще бы всё по уму было.
– И так сойдёт, – донёсся из-за его спины недовольный голос Димона, сердитого за то, что Сидор отвлёк его от размеренной, устоявшейся жизни, и заставил спешно готовить место под посадку черенков, чтоб они за зиму в бочке не пропали.
– Здесь же чернозём, а не глина, – продолжи он своё ворчание, как только Сидор снова показался из-за бугра. – На кой чёрт тебе этот песок сдался? Да ещё пополам с торфом?
– Копай, вредитель, – оборвал его причитания Сидор, недовольный тем, что тот за его отсутствие так ничего больше и не сделал.
– Всё! – устало обронил Димон, втыкая в непотревоженную целину лопату. – Для одной бочки черенков места за глаза хватит, а для остальных по весне вскопаем.
Устало окинув взглядом большой перекопанный участок земли, Сидор удовлетворённо улыбнулся и ни слова ему не ответив, достал из лежащего на краю участка бочонка пучок перевязанных шпагатом черенков.
Распустив нитку, он пересчитал их, раздражённо посмотрел на так и не тронувшиеся в рост почки и удовлетворённо хмыкнув, принялся втыкать их в перекопанную землю.
– "Хрен с ним, – подумал он. – Посадим, а там посмотрим что получится.
– Что я вам, ботаник, чтоб всё знать, – чертыхнулся он про себя. – Вырастет, не вырастет. Посмотрим!"
Вся последующая работа не заняла у них много времени и уже к концу рабочего дня перед ними красовалось ровное поле, разбитое на аккуратные участки по сто черенков в каждом. Осталось только полить последний ряд, и о том, что здесь была высажена первая партия их будущей ягодной плантации, на ближайшие полгода до будущей весны можно было забыть.
– "Если только пойдут дожди, и нам не придётся поливать каждый день", – поймал он себя за заполошной мысли.
– Всё! – Сидор устало опёрся на воткнутую в землю лопату.
Глядя на то, как Димон доливает воду на последние посаженные черенки, он испытывал чувство полного удовлетворения и эйфории от хорошо сделанной работы.
– Надо бы ещё лапником прикрыть от мышей, да от зайцев всяких, заметил он подходящему с лейкой Димону. – Ну это ты уж завтра, без меня справишься.
– Хрен тебе, – устало усмехнулся тот. – Всё равно остаёшься у меня ночевать. Так вот завтра с утра вместе и закончим. А то ишь ты, моду взял. Придёт, покрутится и обратно сматывается. А я тут один, одинёшенек аки пджол жу-жукаю. Надоело!
– Вместе начали, вместе и закончим.
Посмотрев на довольно ухмыляющегося Димона, Сидор неожиданно с силой хлопнул его по плечу, и расплывшись в ответной улыбке, тихо заметил:
– А пузырь мы всё равно сейчас раздавим. Я как раз утром шашлык с собой притащил, думал у тебя пикник устроить, вот и отметим заодно окончание нашего первого сельского опыта.
Глава 11 Зима
Случайная находка. *
За регулярными посещениями выздоравливающего Фокса Сидор настолько уже привык, чуть ли не каждый день торчать у Димона в Долине, что когда тот накануне его визита сам неожиданно заявился к нему в город, он был скорее встревожен, чем удивлён. Тем более что тот прекрасно знал, когда Сидор сам собирался к нему.
Димон это прекрасно знал, как и то что раз появление Сидора обговорено, то будет он обязательно. И зачем ему надо было специально лично предупреждать Сидора, чтоб он не забыл появиться, было непонятно и серьёзно настораживало. Для безалаберного пофигиста Димона такое было нехарактерно.
Ну а когда утром следующего дня он увидел собирающегося вместе с ними в долину и профессора, загадочно, с многозначительным видом посматривающего в его сторону, он окончательно уверился что тут дело нечисто. Явно в этом деле был замешан ещё и профессор, исчезавший куда-то накануне.
Правда, было странно, каким таким образом человек, постоянно торчащий в землянке со своими колбами, оказался втянутым в заговор Димона. Непонятно, но оттого не менее любопытно.
Так над этими пустыми мыслями Сидор и промучился всю дорогу в долину, давно уже ставшую привычной. И когда они уже все, сидя у Димона в пещерном гостевом зале за столом со скворчащим на нём ведёрным самоваром собрались пить чай, по загадочному, хитрому виду профессора Сидор понял что вот. Вот оно! Время рассказать то тайное, из-за чего профессор увязался вместе с ними в долину, пришло.
– Ну-с, батенька, – с таинственным видом начал первым профессор, радостно потирая ручки. – У нас с Димоном есть для тебя новость.
– Мы нашли!
– Что? – флегматично и внешне совершенно равнодушно, безразлично поинтересовался Сидор.
– "Вы так, – хихикнул он про себя. – Тогда и я так. Чтоб не думали что и мне интересно".
– Как что? – опешил профессор. – Мы с Димоном ступени нашли!
– Пирамиду что ли? – включил дурака Сидор.
– Какую пирамиду? – растерялся профессор. – Да ну тебя! – рассердился он. – Вечно ты…
– Два дня назад! – начал он по новой. – Когда ты в город ушёл, я к Димону сюда явился за лошадьми.
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем вам лошади профессор? Да ещё отсюда, из долины?
– А-а-а! – раздражённо отмахнулся профессор. – Не помню! Надо было зачем-то, а сейчас это уже неважно!
– Что неважно? – делая вид, что совсем тупой, внешне равнодушно переспросил Сидор.
– Лошади неважно! – рявкнул окончательно рассерженный его тупостью профессор. – Я тебе говорю что мы ступени в скалах нашли, а ты ко мне со своими лошадьми пристаёшь.
– Ну, допустим лошади не мои, а общие…
– Сидор, кончай дурку валять, – перебил его, улыбнувшись Димон. – Мы ход подземный нашли. Новый!
Добившись буквально парой слов его заинтересованного молчания, Димон с довольным видом устроился поудобнее за столом и пустился в повествование:
– Значит так, – начал теперь уже он. – Пропала у меня сразу же после твоего ухода кобыла. Ну та, дурная, серая в яблоках, что вечно куда-то суётся.
– Я туда, сюда – нету! Кричать, звать – не отзывается!
– А тут профессор в долине появляется. Дай, говорит, мне лошадь.
– А хрен там. Нету! Что делать?
– Стали искать.
– Целый день искали. Нету!
– И только уже под вечер, вдруг слышим еле слышное ржание. Там, – Димон с загадочным видом махнул рукой куда-то на противоположную сторону долины.
– Пошли на голос. Глянь! А она в какой-то яме торчит. Чуть живая, и голоса уже не слышно, хрипит только. Вся под землёй, а наружу одна только голова высовывается.
– Оказалось, что провалилась она в яму. Яма сверху прикрыта была большой кучей валежника, когда-то закрывавшего провал. Потом эта куча сгнила, просела и покрылась сверху толстым слоем мха и травы, выросшей на перегнившей за прошедшие годы листве, нападавшей на кучу валежника. И это всё толстым слоем закрывало вот такую здоровущую ямищу, – Димон руками изобразил нечто совсем необъятное.
– И всё это прекрасно существовало само по себе, пока на него случайно не наступила лошадь, потянувшаяся за зелёненькой травкой. Тут-то она и ага… Провалилась бедняга, – драматическим голосом прошептал он.
– Тебе бы чтецом декламатором быть, а не в глухой тайге сидеть, пеньки ковырять, – угрюмо пробормотал Сидор. – Столько слов из простейшей ерунды – лошадь в яму провалилась.
На Димона его ворчание не произвело впечатления, он, как и не слышал.
– Пока всю ночь потом мы её доставали, пока то, пока сё, окрестности так истоптали, что стало хорошо видно, какой это большой провал и что вниз ведут вырубленные в скалах ступени, раньше закрытые сверху наваленным валежником.
– Расчистили. И по ступеням совершенно спокойно вывели лошадь на поверхность.
– И ведь не капельки не пострадала, паршивка, – ухмыльнулся Димон. – Только испугалась очень.
Закончив свой рассказ, Димон с победоносным видом посмотрел на Сидора.
Отставив в сторону недопитую чашку, Сидор несколько мгновений сидел молча за столом, недоверчиво глядя на него.
– Да вы чего? – Сидор перевёл взгляд на сидящего рядом столь же умиротворённого и довольного профессора. – Какие ступени? Какие вообще могут быть ступени в скалах, которые и взрывчаткой-то не возьмёшь?
– Ты будешь поражён, – усмехнулся Димон, – но именно там, в том самом месте, где пропала лошадь, скалы, оказались сложены из какой-то другой, более мягкой породы. Тут вообще с этими скалами какая-то непонятная катавасия. Там твёрдое, рядом мягкое. Ничего не поймёшь.
– В общем отстань! Я тебе не геолог, объяснить не могу, но прими как факт, – отмахнулся он от него рукой.
– По крайней мере, в этом мы сами смогли убедиться, когда вытаскивали лошадь, – заметил профессор. – Металлические костыли в неё прекрасно вбиваются. Так что трещин в ней порядочно. Да и при разборе завала Димон, – профессор кивнул на разом засмущавшегося Димона, – пару раз промахнулся, и заехал молотом по камню. А он возьми, да и разлетись. Конечно, это не песчаник и не известняк, которые легко долбятся, но и не то, что мы видели снаружи. Собственно только после этого мы и поняли, что это не та порода, которую и тротилом то не возьмёшь.
– И вот здесь…., – Димон, перебив профессора, загадочно замолчал, – начинается самое интересное, – продолжил он, таинственно улыбаясь….
– На дне ямы мы обнаружили заваленный всяким древесным хламом большой проём, ведущий куда-то вглубь скального массива, – бесцеремонно перебил Димона профессор, сердито на него посмотрев. Таинственность, напущенная Димоном, ему уже надоела. – Ход наклонный, под углом градусов двадцать – тридцать. Одни туда мы не полезли, решив, всё-таки, тебя дождаться. По всей видимости, это тот самый таинственный ход, наличие которого ты предсказывал, и существование которого так яро отстаивал.
– Отстаивал, – нехотя кивнул головой Сидор. – Хотя, в последнее время, практически уже сам в это и не верил. Считай, что смирился уже с тем, что придётся теперь вечно мокнуть в холодном болоте.
– Теперь же вы меня хотите уверить в том, что наружу из долины есть ход?
– Да! – в один голос рявкнули на недоверчивого Сидора Димон с профессором.
– Да! Твою мать, скотина недоверчивая! – выругался разозлившийся Димон. – То сам нас вечно на что-то подбиваешь, а как мы тебе тут целое утро по ушам ездим, убеждая в очевидных вещах, не веришь. Не проще ли самому сходить и посмотреть?
– Пошли, – неожиданно улыбнувшись, флегматично заметил Сидор. – Я вот сижу тут, как дурак целое утро, и выслушиваю глупости всякие. И это вместо того, что просто сходить и посмотреть как оно на самом деле всё есть.
– Пошли! – махнул он рукой, подымаясь из-за стола.
Если до этого дня Сидор думал, что он уже знает эту долину как свои пять пальцев, то приведённый на место, быстро убедился в обратном. Даже этой, отнюдь не такой обширной долине, нашлось такое место, где за всё прошедшее с прошлой осени время, он умудрился раньше не побывать.
И действительно, даже на глаз было видно, что эти скалы сильно отличается от противоположной части долины. И было оно было какое-то угрюмое, захламлённое.
Внешне, вроде бы ничем особым не выделяясь, окрестные скалы оставляли в душе ощущение какой-то инородности.
Место было более мрачное и торжественное. Как костёл, по сравнению с православным собором, вроде бы функционально одно и то же, а разница есть. Такая, что не ошибёшься. Даже вырубки здесь практически не было. Лес так и стоял, небольшим, чудом сохранившимся куском, в этой, довольно изолированной части долины.
Как они раньше на это не обратили внимания – непонятно. Ведь сами же ходили сюда за дровами. Только сплошной загруженностью можно было объяснить то, что на это место они, практически, не обратили внимания. Элементарно прошляпили, сосредоточившись, в более перспективном углу.
Перевернув, что называется, сверху донизу, другую часть долины, здесь же они ограничились чисто внешним, самым беглым осмотром, не только отложив на потом детальное изучение, и, естественно, потом позабыв об этом, но и просто даже элементарно не посмотрев на окружающие скалы. Текучка заела, как обычно в таких случаях бывает. И если бы не отбившаяся от табуна лошадь….
Вот тут, в этом самом углу долины, Сидору и была предъявлена до сих пор ещё полузасыпанная яма, чернеющая на белом снегу тёмным зевом здоровущего круглого отверстия и торчащих во все стороны обломков больших, совершенно трухлявых брёвен.
– А ведь тут и лошадь пройдёт, – удивлённо заметил Сидор, рассматривая грубо вырубленные ступени на пологом откосе ямы.
– А тебе что говорили! – воскликнул профессор. – По крайней мере, свою мы свободно вывели.
– А что же она сама не вышла?
– Ты бы видел тот хлам, чем было тут всё засыпано – не удивился бы. Тут столько дров было навалено, на год топки хватило бы.
– Ну и где же они? – недоверчиво спросил Сидор, недоумённо оглядываясь по сторонам.
– Где, где. Сгнили, – сердито огрызнулся Димон. – Одна труха осталась. Во! – пнул он ногой невысокую горку, рассыпавшегося под ногой праха. – Как наступишь – пыль! Пока вытаскивали, всё в хлам перемололи, а что осталось – за прошедшие пол дня, считай что уже ветром развеяло.
– А туда не лазили? – поинтересовался Сидор, – ткнув пальцем в зияющий чернотой проём.
– Не! Тебя ждали, – отрицательно затряс головой Димон. – Ты у нас пророк, вещун, тебе туда первому и лезть.
– Думаешь, это он. Наш ход? – с надеждой, уточнил Сидор.
– А чё тут думать, – хмыкнул Димон. – Полезли, проверим. Посмотрим, наконец-то, что там и как.
Раскидав остатки трухи по сторонам, чтоб не мешали спуститься ко входу, вся группа, захватив с вечера заготовленные факелы, спустилась в яму, столпившись у входа.
Действительно, более полно расчищенный вход был здоров. И все они с самого начала ошиблись. Здесь не то что лошадь, здесь слон легко мог бы пройти. Если бы практически всё отверстие не было сейчас забито трухой от сгнивших деревьев, перемешанной пополам с осыпавшимися неизвестно откуда камнями. Свободным же оставался только небольшой, узкий лаз, черневший сбоку основной кучи мусора.
