Текст книги "Шишки без ягод"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 46 страниц)
Глава 21 Изобретатели и изобретение…
Пытки – Напитки…*
– Эта пытка кофеём скоро близится к концу! – Сидор уверенным, размашистым движением ткнул указательным пальцем в полупустой короб. – Это видно невооружённый глазом, – необычайно воодушевясь он радостно ухмыльнулся. Однако дёрганные, суетные движения его и вильнувший взгляд явно противоречили словам.
– Интересно, – сердито проворчал профессор с брезгливой миной на лице сердито сплёвывая с языка застрявшую там какую-то кашицу. – А если вооружить тебя вооружённым глазом, к примеру – фингалом, у тебя будет то же видение конца…
Кофейная эпопея всех откровенно достала, поэтому Сидор на профессора не обиделся. Он сам только что был готов обругать ни за что профессора, выпив чашечку Машиного напитка – еле сдержался. Поэтому, было не до мелких обид.
Что эпопея с кофейными пытками близка к завершению было понятно всем. По крайней мере, Сидор мог бы каждое утро не тыкать этого всем в нос, ежедневно раздражая этим своих товарищей по несчастью. Тем более что самый весомый, самый зримый признак конца и без его напоминаний гордо красовался на самом видном месте в Красном углу.
Здесь, на задвинутом в угол ещё одном большом обеденном столе бугром высился здоровущим плетёный короб, приспособленный Маней под хранение своих испытательных зелий и яд… – припасов.
Сидор, даже в мыслях чуть не назвав Машины снадобья ядом, не на шутку испугался. Если б она такое только услышала, мстя её была бы скора, неотвратима и безжалостна. А оставалось то потерпеть совсем немного, совсем чуть-чуть, и дальше всё – воля!
С каждым новым днём страшный короб с неумолимым постоянством всё пустел, пустел и пустел… всё больше и больше наполняя души страдальцев испытуемых светлым чувством скорого, близкого пыткам конца.
И каждое утро, все насельники бывшей Машиной, а ныне Сидоровой с профессором землянки, включая самого Сидора, Корнея, Машу и несчастного, со страдальческой мукой на лице профессора, вынужденно собирались каждое утро в гостиной. Где, скрепя сердце, подвергали себя "добровольному" испытанию очередным Машиным изыском в области новоизобретённых кофеёв и чаёв, в общем – всяческих тонизирующих напитков. Или, честное сказать того, что Маша таковым считала.
Всё, что только можно было достать в самом городе и его ближних и дальних окрестностях давно уже было опробовано и не раз на "страдальцах" испытано. Все окрестные и городские травницы давно уже и прочно ходили в самых лучших Машиных подругах, буквально тоннами сбывая экспериментаторше давно залежалое в пыльных чуланах гнилое сено и самые вонючие корешки. А заодно и сушёные ягоды, орехи, кору каких-то неведомых деревьев и вообще всё, всё, всё, что только можно было достать в округе.
Однако единственным положительным результатом подобного Машиного увлечения являлось только то, что она научилась отлично варить разные зелья, пить которые, однако, надо было с большим разбором. И, хотя, некоторые напитки, с её лёгкой руки получили огромную популярность в городе, тем не менее не принесли самой изобретательнице ни единой медной монетки, настолько в этом краю наплевательски относились к авторским правам изобретателя.
На словах нахваливая того кто изобрёл напиток, на деле все окружающие, а особенно кабатчики, беззастенчиво пользовались вытянутым любым способом из автора секретом.
Как местная общепитовская публика умудрялась вызнавать способы приготовления напитков, и для Маши, и для её товарищей оставалось абсолютным секретом. Но с неизменным постоянством, стоило ей только изобрести что-нибудь более менее стоящее, как буквально через пару, тройку дней весь город с увлечением обсуждал новый Машин рецепт. И не проходило после того ещё одной пары суток, как не было в городе человека, кто бы не умел его готовить. Мистика!
Но, мистика, мистикой, а что-то делать надо было. Надо было принимать какие-то безотлагательные меры, чтобы не допустить более утечки столь ценной, эксклюзивной информации.
Однако все их потуги, что бы они не делали, всё было бесполезно. Все секреты с неизменным постоянством уплывали из рук.
– Нет, в этом городе ничего нельзя скрыть, – как-то в очередной раз вздохнула Маша, с тоской глядя на истекающий душистым парком маленький заварной чайничек. Там парил её ещё вчера "совершенно" секретный рецепт "красного" чая, который она совсем недавно изобрела, и который она надеялась всё-таки уберечь от раскрытия секрета, свято уверенная ещё вчера, что уж этот-то её рецепт никогда не сопрут.
Наивная!
Сидя в соседнем с банком кабаке, она с тоской глядела на весело ухмыляющуюся физиономию их соседа-кабатчика, который только что подал ей её же "совершенно секретный" напиток, когда она совершенно случайно зашла сюда вместе со своей подругой и по совместительству секретаршей Дашкой, перекусить во время обеда. Зашла и, без всякой задней мысли, попросила у кабатчика чего-нибудь кисленького утолить жажду.
– Здесь хорошие кулинары, – обречённо вздохнула она, с тоской глядя на расстроенную не менее неё Дашку. – Такое впечатление, что они по одному запаху улавливают рецепт.
– Да что тут улавливать то, – сердито откликнулась Дашка. – Все ингредиенты ты берёшь в лавках. Сколько и чего – все знают. А такому…., – Даша сердито кивнула в сторону ухмыляющегося за барной стойкой кабатчика, – … умельцу. Такому проныре достаточно одного запаха чтобы сложить дважды два, – раздражённо добавила она.
– Запаха? – неожиданно очнулась от грустных дум Маша.
– Мать! Мать! Мать! Тихо откликнулось эхо…, – еле слышно пробормотала она себе под нос. – Вот оно! Запах! Ой, я Дура! – тихо, с нотками подвывания в голосе, медленно протянула она. – А я всё удивлялась, что это каждый вечер когда я остаюсь в городе и гощу у Сидора с профессором, у наших ворот столько народу разного толпится. Да всё с какой-то мелочью лезут, как будто ничего этого нельзя будет на следующий день в банке решить.
– Ну, погодите! Я вам покажу, как шпиёнить за мной! – мстительно прищурила она глаза, обещающе глянув в сторону сразу же встревожившегося кабатчика.
– Мы столько золота на дорогущие ингредиенты выкидываем! Я уйму собственного времени гроблю на изобретательство! А им всё нахаляву достаётся, – зловеще протянула она.
Видимо вид её в тот момент был настолько зловещ и обещающ, что кабатчик мгновенно согнал с лица ухмылку и уже более обеспокоенно заводился у себя за прилавком. Не понимая что происходит, он тем не менее матёрым нутром наследственного кабатчика сразу понял – что-то пошло не так, и тут же встревожился.
В такой атмосфере раздражения и скрытой агрессии и пришла пора весеннего сева. Надо было готовить почву и черенки для посадки шишко-ягоды. Земля на южных склонах Райской Долины давно уже оттаяла, прогрелась и вполне была пригодна для посадки черенков, почки которых уже опасно набухли и готовы были выпустить первые листочки.
А затягивание высадки грозило потерей всего того, что прошлым летом было добыто столь тяжким трудом.
Чудо-кофе.*
– Может, ты всё-таки бросишь эту дурацкую идею? – мрачно поинтересовался у Маши Корней.
Собираясь с утра навестить Димона в долине, Корней возился в чулане, освобождая его от всякого хлама.
– Уже и делать напитки-то не из чего, а ты всё не остановишься. Последнее твоё изобретение из жжёного цикория, это вообще чистая отрава. Да и все травы из местной аптеки и с огорода, ты уже перепробовала. Всех травников с самыми экзотическими травами, косточками и корешками выпотрошила. Вроде уж и нет ничего нового.
– Даже и не знаю, что делать, – глядя на Корнея тоскливым взглядом побитой собаки, Маня тяжело вздохнула. – Ведь обещала же. Ну не отправляться же мне самой за три моря, куда-нибудь в Бразилию, за этим проклятым кофе, – в сердцах хлопнула она себя по бедру. Хоть бы арабы какие-нибудь здесь жили, что ли?
– Ведь есть же. Есть же что-то подобное в этом мире. Мы же сами пробовали нечто такое у князя, а потом у амазонок. Пусть не совсем то, но очень, – она на миг прервалась, задумавшись, – очень похожее. Ну не показалось же мне, в конце то концов. Да и ребята потом подтвердили, что у князя был кофе. Ну не могло же нам всем показаться одно и тоже?
– Ладно, – безнадёжно махнул Корней рукой, – вернусь от Димона, что-нибудь да решим. Думаю, что на этом этапе вам всем придётся всё же остановиться. Искать, если вообще, конечно, искать, – мрачно уточнил он, – надо где-нибудь на другом континенте, или на островах. А у нас здесь ничего такого нет. Я, по крайней мере, ни про чего подобного, даже и не слышал.
– А это что у тебя, – неожиданно остановила Маня Корнея, двинувшегося на выход. – Чем это у тебя мешок набит? Да и знакомый он какой-то, – с задумчивым видом пощупала она мешок, что Корней собрался, было закинуть на плечи.
– Ах, это, – равнодушно отозвался Корней, скидывая его обратно и развязывая узелок, стягивающий горловину. – Это я вчера у Сидора с профессором в землянке нашёл. В кладовке, что возле их комнат. Разгребал всякий железный хлам и вот наткнулся. Это косточки шишко-ягоды, как сказал Сидор, что мы тогда взяли с собой у князя. Ну, на всякий случай, – пояснил он, недоумённо поднявшей брови Мане. – Как Сидор сказал, что если бы не довезли черенки, то это было бы на семена. Дублирование, так сказать, для надёжности. Он говорит, что из этой косточки намного дольше ждать взрослых растений, что принесут урожай, чем из черенков. Да и качества культивируемого кустарника, возможно, будут разные. Никто ведь ничего про этот кустарник не знает. Вот так про них все и забыли. А тут я разбирался в кладовке и нашёл. Решили, что надо высадить. Мало ли что. Пусть растут. Хоть и дольше, чем из черенков, да всё же растения будут. А это уже хорошо. Вот меня Сидор и попросил оттащить мешок в долину, поскольку я и так туда собирался.
– Взойдёт чего, не взойдёт, не важно. Главное посадить, а там видно будет.
– Поди ж ты, – равнодушно проговорила Маня, развязав завязки на горлышке мешка и запуская в него руки. – Как высохли то, – достала она оттуда горсть косточек. – А он уверен, что из этого что-нибудь вырастет, – вопросительно посмотрела она на Корнея. – Всю зиму, считай, на воздухе пролежали. Может, испортились давно. Высохли, поди? – с сомнением посмотрела она на косточки. – Ишь как звенят, – потрясла она возле уха сложенными ладонями с горсткой семян между ними. – Как камень, – недовольно поморщилась она, попробовав одну косточку на зуб.
– Ладно, – вздохнула обречённо она, отсыпая из мешка пару щепотей себе в карман платья, – возьму уж эти камешки на пробу. Может, что и получится. Ты мне только свой колун оставь, а то мне и помять их нечем. Не зубами же мне их толочь.
Немного посмеявшись над её намерениями толочь каменные косточки шишко-ягоды своими зубами, Корней, тем не менее, нашёл ей какой-то случайно у них оказавшийся молоток и притащил с улицы большой камень. Для удобства дробления, как он сказал. Не задерживаясь больше ни минуты, он отсыпал ей ещё пару горстей, на всякий случай, и поспешил к Димону в долину, ругаясь в пол голоса, что и так опаздывает.
Добравшись быстро до долины, он застал Димона ещё возившегося с чем-то в пещере.
– Представляешь, – хмыкнул он, пристраивая мешок с косточками в углу пещеры Димона. – Нашли в чулане землянки. Все про них давно забыли, и если бы мне не понадобился ещё один угол под очередной склад оружия, то они бы у нас и провалялись там до следующего года, а то и более.
– Так это значит те, что мы у князя тогда спёрли, – задумчиво спросил Димон, перебирая пальцами косточки. – И нафига, спрашивается, тащили, когда здесь такой же полно. У меня чуть ли не полпещеры точно такой же косточкой забито. Отходы от деятельности профессора, – пояснил он недоумённо взглянувшему на него Корнею.
– Ну, – запустил пятерню Корней в свою шевелюру, – Сидор сказал, пусть будут. Мало ли что.
– Ну и чего мало? – насмешливо посмотрел на него Димон. – Да здесь косточек ещё на одну такую плантацию, что и с черенками. Кто это обрабатывать только будет? А уход? – Димон недовольно покачал головой. – Кошмар! А если взять и высадить те, что у меня в пещере рассыпаны, то нам можно будет князя по площадям спокойно переплюнуть.
– А что? – вопросительно посмотрел он на Корнея, – почему бы и нет? Что нам, собственно, мешает? А ни-че-го! – протянул он, на секунду задумавшись.
– Сделаем здесь в долине питомник, и будем спокойно выращивать саженцы столько, сколько нам только понадобится. Да мы весь край ею засадим. Куда тому князю.
– Только вот ждать долго придётся, – поморщился он. – Пару лет то уж точно.
– А если не взойдёт? – вопросительно посмотрел на него Корней. – Хотя, – возразил он сам себе, – если вспомнить тот густой подрост, что стеной стоял вокруг княжеских сокодавилен….
– Ладно, устроитель питомников, – хмыкнул он, пнув небрежно мешок с косточками, – ты пойдёшь пробовать последнее творение Мани, или нам самим отдуваться придётся? Последняя попытка, как ни как. Если уж и с этими косточками не получится, то тогда уже всё, – Корней покачал головой, – надо будет заканчивать с этим вашим соревнованием. Совсем жена извелась. Сделали всё что можно, и ничего не получилось. Надо или прекращать, или искать уже совсем в других местах. А для этого у нас пока нет ни средств, ни возможностей.
– Вот наладим всё…, – Корней мечтательно посмотрел на закопчённый потолок пещеры. – Так значит, и не наладил дымоход, – недовольно проворчал он, сердито стряхивая упавший ему на плечо комочек сажи. – Всю пещеру закоптил, мерзавец. Ну и кто это будет отмывать, – ткнул он пальцем в сторону коптящей печи и чёрных от сажи потолков. – Что, нельзя было нас позвать, чтобы наладили?
– Ты себя-то в зеркало последний раз, когда видел, – скептически посмотрел на него Димон. – Вот то-то и оно, – хмыкнул он, увидев, как смутился Корней. – В этих краях, как и в любой сельской местности, зимнее время почему-то считается самым спокойным, но, к сожалению, это оказалось не для нас, – тяжело вздохнул он.
– Интересно бы знать, почему? – насмешливо посмотрел он на ухмыльнувшегося Корнея. – Ладно, – махнул он рукой, – пойду уж с тобою. Но учти, это в последний раз. Если и в этот раз какая-то бурда получится, то всё, завязываем. Будем считать, что нет и не было в этом мире никакого такого кофе, а то, что мы пили у князя, нам показалось.
– Гал-лю-ци-на-ция, – по слогам выговорил он, ухмыльнувшись.
Быстро собравшись, и ни на что больше не отвлекаясь, они взнуздали лошадей, которых было отправили на вольный выпас в долину, и не спеша, никуда не торопясь, отправились обратно в город, дегустировать Машин последний опыт. Теперь уж, действительно, последний. Судя по отношению к этому спору и других их товарищей, ни у кого не было больше ни малейшего желания его продолжать.
Медленно и неторопясь, они уже ближе к полудню добрались до города, и теперь не спеша, рысили по улице, направляясь к своей землянке.
– Мне кажется, или действительно пахнет чем-то необычным, – беспокойно принюхиваясь и, чему-то, по-детски беззаботно улыбаясь, завертелся Димон в седле, как только они стали подъезжать к землянке.
– Если тебе кажется, то и мне тоже, – не менее удивлённо и растерянно посмотрел на него Корней, также старательно принюхиваясь к разлитым в воздухе ароматам, и, чувствуя, как его начинает охватывать лёгкое чувство какого-то тихого, необыкновенно радостного веселья. – Может, я ничего и не понимаю, но это явно не запах тухлой рыбы, к чему мы уже стали привыкать из-за этих коптилен, – задумчиво проговорил он, так же, как и Димон, беспокойно вертясь в седле.
– Кажется это у нас, – вполголоса проговорил он, определив направление ветра.
– Неужели, это Маня? – потрясённо посмотрел он на, не менее удивлённо смотрящего на него, Димона.
Димон, ни слова не отвечая, с застывшим на лице удивлением, судорожно и торопливо привязывал лошадь к коновязи у входа в землянку. Так и не откликнувшись на замечание Корнея, он, даже не вытерев, как обычно, тщательно ноги у крыльца, бросился внутрь, чуть не раздробив Корнею палец хлопнувшей об косяк дверью.
– Кажется, кто-то у меня сейчас получит по шее, – задумчиво проговорил вполголоса Корней, задумчиво разглядывая спасённый палец, который он успел в последний момент выдернуть из косяка захлопывающейся двери.
– А может, и нет, – мечтательно улыбнулся он, принюхиваясь к просачивающимся из-за двери ароматам.
Тихо скрипнув входной дверью, он медленно и осторожно протиснулся внутрь землянки. Там, сразу же за входным тамбуром на какой-то колченогой трёхногой табуретке, как на насесте, посреди комнаты сидел Сидор.
Он с какой-то идиотско-отрешённой улыбкой блаженного, застывшей на обветренном, обожжённом морозом лице, смотрел застывшим взглядом на дверь кухни, из которой выходила сияющая как начищенная медяшка, Маня.
– Что это? – тихо спросил Корней, с удивлением глядя на глупо улыбающиеся радостные лица своих друзей.
– Получилось, – чуть ли не шёпотом, откликнулся кто-то ему из дальнего угла комнаты. – Похоже, у нас, всё-таки, получилось, – шёпотом, боясь спугнуть невероятную тишину, ответили ему все разом, чуть ли не в один голос.
– Давай, разливай, – опять же шёпотом, чтобы не спугнуть радостное предчувствие, тихо загалдели все, набрасываясь на Маню.
Торжественно и чинно, гордо задрав подбородок, неся на вытянутых руках котелок с напитком, Маня величественно прошла к столу.
Вся компания уже сидела, каждый на своём месте, и терпеливо смотрела, как Маня неторопливо, с чувством собственного достоинства, разливала напиток с божественным ароматом.
С тем же самым чувством на лицах, чувством ожидания чуда, все медленно и осторожно смаковали горячий напиток. Было тихо и слышно только хлюпанье отдельных несознательных дегустаторов, забывшихся от восторга. После чего минут пять в землянке стояла мёртвая тишина.
– Чудо, – тихо, на грани слышимости, пробормотал Корней, влюблёнными глазами смотря на засиявшую от удовольствия Маню. – Божественно! Получилось! – уже громче заговорил он.
– Ура!!! – Тут же заорали все разом. – Да здравствует Маня! Да здравствует Корней! – орали все, не слушая, и перебивая друг друга.
– Ну, Корней, – радостно хлопали все по его спине. – Если бы ты не нашёл этот пыльный мешок, мы бы никогда кофе не изобрели.
– Кто это такие мы? – тут же возмутилась сияющая Маня. – Я! – ткнула она себя пальцем в грудь. Я их колола, мыла скорлупу, обжаривала. Потом молола до одурения. Аж руки до сих пор болят, – патетически подняла она вверх свои ручки.
– Ты, ты, ты, – тут же затеребили её все. – Конечно же, ты. Но если бы Корней не нашёл эти косточки, то ты бы никогда и не догадалась, из чего можно сделать здесь кофе. А если бы не все остальные, что требовали от тебя, его изобретать, то его бы вообще никогда не изобрела. Сколько уже лет князь выращивает свою шишко-ягоду, а такого кофе то у него так и нет. Всё что у него было, так он сам говорил, что за бешеные деньги ему специально привозили откуда-то из-за моря.
– Ма-а-алыми дозами, – изобразил Димон минимальный зазор из двух пальцев. – За бальши-и-ие такие деньги, – радостно рассмеялся он, широко разведя руки в стороны и показывая, какие это будут большие деньги.
– Интересно, – запнулся он. – А вот если косточки сливы по Машкиной методе обработать…
– Ай! – пригнулся он от полетевшей ему в голову подушечки, которую Маня, сидя в гостиной на лавке любила подкладывать под бочок. – Молчу! Молчу! Молчу! – заорал он, спасаясь от разгневанной Маши.
Кофе и Ведун.*
– И вот этим вы хотели меня удивить?
Заглянувший по просьбе Сидора к ним на огонёк Ведун, насмешливо смотрел на друзей.
Был полдень и видимо не зная чем заняться, Ведун принял предложение Сидора и заскочил к ним пообедать. Откушав выставленное на стол принесённое из соседнего кабака угощение, он теперь сидел, сытый, развалясь в единственном к комнате удобном кресле возле камина и держа в правой руке маленькую чашечку кофе, смаковал заваренный Сидором напиток.
С застывшей на лице ехидной улыбкой понимания он весело наблюдал за буквально светящимися от счастья лицами Сидора с Димоном, единственными кто был в это полуденное время дома.
– А вы знаете, что этот ваш кофе хорошо известен во всём этом мире, – с любопытством посмотрел он на них.
Видя ошарашенные, удивлённо глядящие на него во все глаза лица, он сделал ещё один маленький глоток и со слабой улыбкой на губах кивнул головой.
– Да, да, – улыбнулся он непонятно чему, – из этой самой вашей шишко-ягоды, как вы её называете. Только вот поставляется он сюда, на материк откуда-то издалека, с какого-то другого континента, морем. Везётся долго, чуть ли не месяц, упакованным в плотные мешки, чуть ли не кожаные или из каких-то рыбьих кишок. Что за материал, никто толком объяснить не может, да и не выясняли вообще-то. Кому это надо. Тот, кто продаёт, мешки обратно забирает, под новый заказ. За сами мешки тоже деньги возвращают, и довольно таки большие. Отсюда и цена высокая, до запредельности.
– Говорят, что мешки те изготавливают то ли из желудка, то ли из кожи какой-то гигантской рыбы, живущей в южных морях, и сюда к нашему континенту, не заплывающей. Иначе, их производство быстро бы наладили, больно дорогущие. Кофе продаётся уже слегка поджаренным и грубо помолотым, видимо для того, чтобы покупатель не мог обнаружить источник возникновения подобного напитка. С молотого зерна, много не определишь.
– Да никто и не определял, – задумчиво пробормотал себе под нос Ведун. – А зачем? Кофе пьют только аристократы, покупая за бешеные деньги. А простым людям, небогатым, это не по карману. Основной массе людей подобное лакомство просто недоступно. Те же, кто пристрастился к подобному напитку, и составляют основной доход купцов, постоянно завозящих данный товар.
– Перед употреблением, кофе ещё раз мелят, и только затем жарят, точнее дожаривают. Правда, бывает и наоборот, – задумался на мгновение Ведун, пытаясь что-то вспомнить, – Или…, сначала поджаривают, а потом уже мелят. Ну да неважно, – махнул он рукой. – На вкусовых качествах напитка это не отражается.
– Так что ничего нового вы не изобрели, не обольщайтесь.
– Кстати, – задумчиво посмотрел он на них. Отставив в сторону чашку он поудобнее устроился в своём кресле. – А князь то ваш, тот, что черенки вам отвалил, наверняка приторговывает втихомолку этим вашим кофе. А может и вообще контролирует всю эту торговлю? – Ведун внезапно замолк, глубоко задумавшись, и вдруг как-то разом помрачнел.
– А может это он и выступает под видом заморских купцов? – тихо проговорил он, видимо отвечая каким-то своим мыслям. – Косточка то, похоже одна и та же.
– Интересная мысль. Надо бы проверить, – хмыкнул он. – А то и поприжать малька какого-нибудь капитана, а то больно уж озверел душегуб то наш. Обкорнать бы его чуток следовало.
– А ведь как всё складывается, – с интересом посмотрел он на молчаливую компанию, сидящую напротив. – Ведь ему, для больших барышей совсем необязательно производить много кофе. Достаточно тех малых порций, что продаются на рынке.
– Отсюда и эта дурная таинственность с дополнительной пережаркой и заранее помолотыми зёрнами.
– Вань, – Сидор наклонился вперёд и с ухмылкой поглядел ему в глаза. – А давай ему нагадим? Я вижу, что он и тебе успел насолить, так что давай объединим наши усилия? Ну очень хочется.
– Насолить князю? – тихо, как бы про себя медленно проговорил Ведун. – А почему бы и нет? За одно только то, что он творит в своём княжестве… Это вообще не поддаётся никакой нравственной оценке.
– Так что дорогой ты мой товарищ Сидор, – Ведун казалось, взглянул прямо Сидору в душу своими пронзительными, до глубокой синевы глазами. – За то как он себя последнее время ведёт, мы не просто ему насрём. Мы нагадим ему по-крупному.
– Так сколько, говоришь, у вас есть этой самой косточки шишко-ягоды? Тьфу ты, – поперхнулся Ведун, – кофе то есть?
– Если ты представляешь размеры лодьи Пашки, нашего атамана, то десяток таких лодий мы можем тебе поставить. Хоть завтра, – усмехнулся Сидор. – У профессора после его опытов с вином столько осталось этих семечек, что не знаем, что с ними и делать. Забили целую пещеру под самый потолок, там, в Долине. Всё складывали в одно место, складывали, чтобы мусор потом разом вывезти, а оно вона как оказалось. Продукт то ценнейший.
– И знаешь, что самое интересное, – интригующе посмотрел Сидор на Ведуна. – Наша, мороженая то косточка вкуснее в кофе будет, чем не мороженая, княжеская. Да и ягодка то наша, повкуснее будет, чем его ж. Уж не знаю, чем это она так тут напиталась, может почвы здесь другие, но вкус у неё гораздо слаще, чем у княжеской, да и вкусовой букет богаче.
– Может, мы тогда попробовали не ту, ещё незрелую ягоду, – Сидор с сомнением задержал взгляд на молча пожавшем плечами Димоне. – Но даже внешне, они разные. Именно наша, по совершенно характерным внешним признакам может называться именно шишко-ягодой, а княжеская – просто какая-то ягода. И совсем на шишку не похожа. Хотя сходство определённое есть.
– Ну, это то, как раз и неважно, – недовольно поморщился Ведун. – Похожа, не похожа. Та, не та. Это вы сами потом разберётесь, а сейчас надо решить, как вы мне передадите этот ваше кофе. Я же на себе не унесу столько, сколько надо, чтобы насолить нашему другу князю.
– А вот то, что она по вкусу и аромату гораздо лучше княжеского кофе, то это очень даже здорово. На этом мы его здорово ущучим. Но, главное, надо как-то тайно вывезти эти ваши зёрна из города в какой-нибудь городок Левобережья, чтоб лично с вами место их происхождения не связали. А там я уж его подхвачу. Можно будет даже не заходить в какой-либо город, а перекинуть груз где-нибудь по дороге. Тогда вообще никто и никогда не узнает, откуда этот кофе здесь взялся.
– Но остатки вам придётся временно попридержать, пока я не подсуну кофе князю и не посмотрю за его реакцией.
– Не проблема, – повёл рукой Димон. – Пока ты там будешь возиться с князем, нам дай бог хватит времени навести порядок в той горе мусора, что собралась за зиму в пещере.
– Заново очистить, промыть, просушить, – начал перечислять он, загибая пальцы. – Пожарить, наконец-то. А ведь ещё и смолоть надо, чтобы не знал никто, откуда дровишки. По крайней мере, первое время. Не, – покачал он головой, раньше конца весны мы с этим делом не управимся, точно тебе говорю. Не говоря про то что даже мельницы элементарной у нас на то нет, но одних мешков только, наверное, несколько сот понадобится.
– И где мы их возьмём? – вопросительно посмотрел Димон на недовольно сморщившегося Сидора. – Тут лён не ростят и льняного полотна, или мешковины, в ближайшей округе точно нет.
– Вот то-то и оно, – грустно вздохнул Димон. – Раньше начала лета, никак.
– Но мне и не надо всё, что у вас есть, – усмехнулся Ведун, глядя на расстроенного задержкой мести Димона. – По крайней мере, сразу. Для начала операции хватит и нескольких мешков. Вы что думаете, здесь потребляют кофе в таких количествах, как у вас на Земле? Да боже упаси. В лучшем случае, килограммов пятьдесят на всё какое-нибудь герцогство или баронство. А про княжества, так я вообще не говорю. Там этого добра вообще не потребляют, если только редко у кого из бояр можно встретить.
– Так сколько же несколько? – сухо поинтересовался Сидор. Ему требовалась конкретика, а Ведун, такое впечатление, словно бы вилял, не говоря точно об объёмах. – Два, три, четыре мешка? Или, может быть, десять?
– Хватит двух по пуду, – успокаивающе кивнул головой Ведун. – Главное, как бы их тайно вывезти из города, и чтобы никто ни о чём не догадался.
– У нас скоро пойдёт первый обоз с оборудованием для коптильного цеха на Запад Левобережья, в Нижний Город. Мы спокойно могли бы сунуть для тебя парочку мешков с молотым кофе на любую подводу. Запакуем их в тройной слой кожаных мешков, между ними слой сушёной мяты или бергамота, тут этого добра полно, – Сидор с усмешкой вспомнил Машины кулинарные изыски с напитками. – Так вообще никакого кофейного запаха не останется. А тебе уже передадим, там, где скажешь.
– Тогда решили, – довольно хлопнул себя по коленям Ведун, подымаясь и собираясь выходить.
– И напоследок, – остановил его в дверях Димон. – Пришли, пожалуйста, к нам в город какого-нибудь хорошего мазилу, или живописца по-нашему, чтобы наши портреты нарисовал. А потом, сделаем пять изящных шкатулочек с нашими портретиками и насыплешь туда отборного молотого кофе. Главное портретики наши на крышечках аккуратненько так намалевать. А потом, пошлёшь их вместе с бутылочкой профессорской водочки нашей подруге княжне с князем. Передашь привет, так сказать. Чтоб знали, твари, кого благодарить.
– Не боитесь? – Ведун медленно обвёл собравшихся в гостиной друзей внимательным, построжавшим сразу взглядом. – Не боитесь что ваши портретики сразу растиражируют и пошлют по вашему следу какого-нибудь убивца? А то и нескольких?
– Нет, – покачал он головой. – Пока рано вам так о себе заявлять. А вот этикеточки с надписями и пожеланием всяческих благ, я от вашего имени на эти шкатулочки то приклею. Чтоб лично княжна с князем знали, кого благодарить. Это у тебя мысль хорошая, правильная. Просто великолепная!
– Что же выходит, – на миг задумался Сидор, – мы теперь не можем даже кофе своё пить, чтобы не засветиться?
– Да пейте вы своё кофе сколько угодно, – хмыкнул Ведун. – Если кто спросит, скажите, что привезли себе из Приморья. Всего делов то, – пожал он плечами. – Ведь ходят же у вас обозы в Приморье и обратно? Ходят.
– А в тех краях у пиратов добыть можно не только неизвестный никому продукт, а вообще всё что захочешь, всё что только в голову взбредёт. Было бы только желание искать.
– Вот вам и отмазка, если что.
И весело насвистывая какую-то мелодию, Ведун вышел из их землянки. Сидор же с Димоном остались, молча обдумывая произошедшее.
– Никогда не задумывался, чего это он с нами такой ласковый? Чего он с нами так носится?
Сидор не сводил с закрывшейся за ушедшим Ведуном дверью задумчиво-настороженного взгляда. На Димона он не смотрел.
– Чего ему от нас надо? – бросил он на Димона короткий, настороженный взгляд. – Ещё и в разборки с Подгорными князьями потихоньку нас втягивает.
– Ты этого не замечаешь?
– Ничего я тебе не скажу.
Димон следом за Сидором остановил свой взгляд на входной двери и с задумчивым видом принялся яростно трясти мизинцем в ухе.
В комнате надолго повисла какая-то неопределённость.
– Думаешь, нам стоит влезать в эти его разборки с Подгорным князем? – спустя некоторое время нарушил молчание Димон.
