Текст книги "Шишки без ягод"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 46 страниц)
– Всё забрали, – прервался он, зло поджав губы, – а что не смогли взять, то поломали и пожгли. А потом уж и заначки наши повымели.
– Так что, Сидор, принимай на работу нищего рыбака. Всё, что нажито было, всё потеряно. Даже дома не осталось, всё сгорело.
– Где же вы теперь живёте?
– Да, – расстроено махнул Мишаня перевязанной рукой, – землянку под стеной посада выкопали. В городских казармах места уже не нашлось, вот и пришлось перебираться за стены, в посад.
– Так что, давай, принимай на работу. Буду теперь, вместо рыбной ловли, пеньки тебе корчевать. Пока меня одного, а потом, как Пафнутий поправится, и он присоединится.
– Да, видишь ли, – замялся Сидор. В голове его забрезжила интересная мысль, – с оплатой, как раз то и загвоздка. Может быть, ты не слышал, но я нанимаю людей с условием оплаты из будущего урожая.
– Да слышал я всё, – раздражённо махнул рукой Мишаня. – И про этот ваш будущий урожай, и про оплату, которой может и не быть, и про нищенский размер трудодня.
– Ну а раз слышал, то какого же чёрта, ты ко мне припёрся, – удивлённо посмотрел на него Сидор. – Да тебя с твоим умением на руках в кланах носить будут. И тебя и Пафнутия. Накой, вам эти пеньки за гроши?
– В клан не пойду, – набычился Мишаня. – И работать на них не буду. Знаю я их порядки. Договариваешься на долю в прибыли, а доля эта, как потом оказывается, курам на смех. Мало того, что она вообще смехотворная – какая-то жалкая десятина, но ведь и из неё же ещё и отгрызают.
– Как это? – заинтересовался Сидор.
– А вот так это, – зло сплюнул на пол Мишаня. – Десятина то идёт от всех промыслов и промысловиков.
– Ну и хорошо, – удивлёно посмотрел на него Сидор. – Сегодня ты здоров и можешь много заработать, а завтра ты больной и тебе обеспечивают достаток твои товарищи.
– Да нет там товарищей, – усмехнулся невесело Мишаня. – Там есть клановщики. А у них всё чётко разбито по частям.
– Эта часть бондари, – начал он загибать пальцы, – эта часть рыбари, эта часть – коптильщики рыбы. Эта часть грузчики. Ну и так далее. И десятина идёт от работ в каждой части отдельно. Ну а уже внутри самой части распределяется поровну между всеми своими.
– Вот и получается, что пока ты середнячок, то всё хорошо. А как только у тебя появляется лучший продукт, то тебя обдирают как липку.
– Вот смотри, – усмехнулся он, поудобнее устраиваясь на лавке и подливая себе Сидорова пива в опустевшую уже кружку. – Я делаю лучшую рыбу на всём нашем берегу. Колода моих бочек стоит один золотой. Колода – это двенадцать штук. У нас здесь вообще-то двенадцатеричная система, – пояснил он недоумённо поднявшему брови Сидору. – А колода такой же копчёной рыбы другого коптильщика, стоит не более пяти, ну, в редких случаях шести, серебрушек.
– Такая разница? – удивился Сидор.
– Мне с каждой колоды полагалось бы одна и две десятых серебрушки, что составляет четырнадцать с частью медяшек, а я получаю десять.
– Сложи ка мои четырнадцать медяшек, – усмехнулся невесело он, – из моих десяти процентов, да семь с четвертью медяшки соседа моего, другого коптильщика. Получается двадцать одна медяшка на нас двоих. Так сколько я получаю? Десять с половиной, – мрачно глянул он на Сидора. – Ровно половину. А это уже не десятина. И оно мне надо?
– И так во всём, – мрачно продолжил он, – что ни возьми. Говорят одно, а на деле выходит другое. Ну да не о том речь. Ты говори, принимаешь на работу, или тебе я не подхожу? – мрачно зыркнул на него Мишаня.
– Ты знаешь, – скептически оглядел Сидор щуплую фигуру Мишани, – хиловат ты для копки пеньков будешь.
– Нет, конечно, – постарался он тут же успокоить сердито засопевшего Мишаню, – люди мне нужны. И нужны в неограниченных количествах. И если ты настаиваешь, то можешь выходить на работу хоть завтра. Но у меня к тебе будет несколько другое предложение. Подрядился я тут коптить рыбу для кланов, да с делами со своими совсем это дело запустил, а бросать не хочется, всё-таки доход, какой никакой. Вот и приходится разрываться в разные концы. Скоро уж лошадь совсем загоняю. Может, ты этим делом займёшься? Не знаю, какой ты там коптильщик, но работёнка там всяко полегче, чем на корчёвке пней. Да и с рукой твоей, – кивнул он на перевязанную руку Мишани. – Опять же и Пафнутия, если он может двигаться, можешь приспособить к чему-либо. Правда, с оплатой будет, как и на пеньках, урожаем будущего года. Зерном, или чем другим, по выбору.
– Ну и велик ли выбор, – заинтересованно уставился на него Мишаня. – Может, можно выбрать и нынче? Слышал я, что у вас всякой всячины экзотической в достатке образовалось? Моя половина от картошечки бы не отказалась. Очень она её уважает.
– Да есть чуток, – согласно кивнул головой Сидор, – но это только для внутреннего потребления. Для своих, то есть.
– А, – разочаровано протянул Мишаня. – А я уж думал в долг попросить, под расчёт будущих заработков. А то питание в общей столовке, уж обрыдло. Перловая каша с мясом, перловая каша с рыбой. Перловая каша с грибами, перловая каша ещё с чем-нибудь. Скоро перловка у меня из ушей полезет.
– Да и как посмотришь порой на гнусные рожи этих клановщиков, как послушаешь их постоянные, чуть ли не ежедневные предложения по работе на них, так даже идти туда не хочется.
– Ну, – почесал в затылке Сидор, – если под аванс будущей работы, то проблем нет. Можешь брать всё, что ещё осталось. Кое-какие резервы есть ещё, не всё распределили. Так, что в этом тебе повезло.
– Ну и по каким же ценам, вы готовы мне предоставить продукты? – сразу же перешёл в практическую плоскость Мишаня.
– А хрен его знает, – безразлично пожал плечами Сидор. – Это тебе надо обращаться к Мане. Она у нас заведует всеми припасами и ценами на них. Но в любом случае это будет ниже, чем на рынке. Да и на работе питание бесплатное. Так что можешь устраивать ещё и свою жену, вот тебе и продукты бесплатные. Экономия.
– Картошки, той же тобой любимой, навалом, – продолжал перечислять Сидор с задумчивым видом. – Ну а поскольку, мы не являемся официально кланом, то и обязанностей по содержанию общественной столовой на нас нет. Потому и продуктов у нас масса дешёвых.
– Вот, – достал он кусок бересты из постоянно болтающейся у него на поясе сумки, – сейчас черкану письмецо Маше, чтобы она тебе выделила аванс продуктами, а завтра с утра можешь и приступать. Так куда пойдёшь? На пеньки, или всё-таки коптить рыбу? И учти, что на пеньках, нам женщины не нужны. И кстати насчёт Пафнутия, когда он сможет к работе приступить?
– Если коптить, то хоть завтра, – задумчиво глядя на Сидора, проговорил Мишаня, – а если на пеньки, то через месяц, не ранее. Пусть спина как следует заживёт.
– Ну, – поторопил его Сидор, – на сколько человек писать записку?
– На одного. На меня, – Мишаня с задумчивым видом откинулся на спинку скамейки. – А вот завтра, когда с утра съездим и посмотрим твою коптильню, я тебе и отвечу, буду ли я работать у тебя коптильщиком.
– Ну вот тогда завтра и записку писать будем, – недовольно пробурчал Сидор, убирая обратно в сумку бересту. – Нечего канцелярию разводить. Сегодня один подсчёт, завтра другой, а послезавтра третий. Мы тебе не счётная палата, чтоб пустой писаниной заниматься. Завтра, на рассвете, жду у южных ворот, поедем коптильню смотреть. Там как раз выемка рыбы будет, мне там заодно и присутствовать требуется. Вот и совместим дело с бездельем. Так что, бывай. Завтра жду.
Следующим утром Сидор уже ждал Мишаню у южных ворот, весело переругиваясь со стражниками, которые тоже были рады почесать языки в столь ранний час.
Однако Мишаня ждать себя не заставил и точно с первыми лучами позднего зимнего солнца, он появился возле ворот. Да к тому же и не один, а со своим другом.
– О, Пафнутий! – обрадовано воскликнул Сидор, разглядев в утренних сумерках осунувшееся лицо старого знакомого. – Всё-таки решил выбраться. Ну тогда, поехали, а то я уже заждался.
– Это ты поедешь, – усмехнулся невесело Пафнутий, – а мы пешком пойдём.
– Ну не беда, – улыбнулся Сидор, вскакивая в седло и не спеша, выезжая за ворота. – Зато обратно с подводой доберётесь. Там как раз готовый продукт повезут, вот и вас захватят.
– Готовый продукт, это хорошо, – улыбнулся Пафнутий. – Мы как раз с утра поесть не успели. Не пожадничаешь? Угостишь своей рыбкой?
– Да сколько угодно, – улыбнулся Сидор. – Для хорошего человека, ничего не жалко.
– Слушай, Сидор, – дёрнул его за штанину, идущий с другого бока лошади Мишаня. – А кто у вас рыбу ловит? Димон, что ли?
– Щаз, – хмыкнул Сидор. – Из Димона рыбак, как из меня балерун. Кланы поставляют, – тут же пояснил он на недоумённый взгляд Мишани. – Городской Совет предложил нам коптить рыбу, которую они будут нам поставлять, за двадцать процентов от дохода. Ну мы и согласились.
– Это как это? – удивлённо посмотрел на него Мишаня, невольно даже сбившись с размеренного походного шага.
– Ну, каждые двадцать процентов с проданной рыбы наши. Ну чего непонятно, – рассердился Сидор, глядя на непонимающие глаза приятелей. – Продали на десять золотых, два нам в карман. Оплата работ только после продажи. Вот и весь расчёт, чего непонятного.
– Непонятно то, что нам, никто из них таких условий не предлагал, – заметил Пафнутий, переглянувшись с Мишаней. – А мы то поболе вашего в рыбе понимаем.
– Вас они хотели в члены своих кланов заполучить. Потому, видать, и не предлагали. Ждали, наверное, когда вы сломаетесь. А нас чего к себе звать, – хмыкнул Сидор и, повернувшись к Пафнутию, начал загибать пальцы. – Склочные. Скандальные. Неуправляемые совершенно. Злые! Делаем только то, что считаем нужным и только тогда, когда сами этого захотим, и только так, как считаем правильно. Если что не по нашему, то готовы и в морду дать.
– Ну и кому такие клановщики нужны, – скептически поглядел он на своих знакомцев. – К тому же мы, вообще из другого мира, а местные главы кланов стараются с такими не связываться. Любой из нас, из тех, кто сюда попал, по определению неуправляем. С нами можно только договориться. А вот договариваться то, они и не любят. Им бы принудить человека, а потом из него верёвки вить. Вот, к примеру, взять профессора нашего. Милейшей души человек. Но как только начинаешь ему что-либо диктовать или навязывать, так такой редкостной сволочью становится, убить мало. А Корней? После того, как он от рабства избавился, попробуй ему что-либо прикажи, удавит. А нам с Димоном, вообще, всё по фигу. Вот, интересно было за профессором прокатиться. Взяли и поехали. Сейчас нам интересно здесь поработать, место для себя обустроить. Но только попробуют нас прижать, так пошлём их всех нах. И даже не чихнём. Мир велик, и прожить в нём можно.
– Что? – усмехнулся Пафнутий. – И саженцы свои бросите?
– Ага, щаз, – усмехнулся Сидор. – Размечтался! Я и эти саженцы, и черенки, своими собственными ручками по штучке перебирал самолично. Через полконтинента пёр, чуть ли не на собственном горбу. И вот так бросить? Да если только на них кто покусится, удавлю падлу. Но если надо будет, то я этими же ручками и изничтожу эти ценные черенки на корню, чтоб никому не досталось. И расти, они будут только там, где я захочу, и никто другой.
– Тяжёлые вы люди, – помолчав, проговорил Мишаня, – и неприятные. Слишком большие особисты. Тяжело вам здесь будет. Ну, да и мы с Пафнутием, да с покойным Юрком, такие же, – тяжело вздохнул он. – Вот и нас давят, все кому не лень.
Так, за разговором, они и добрались до Медвежьей поляны, где на краю, со стороны реки, Сидор с Димоном устроили себе коптильню на склоне надпойменной террасы, простирающейся к недалёкой отсюда реке.
Остановившись возле неказистого, длинного бревенчатого сарая с двумя широкими полотнами дверей в торце здания, обнесённого по кругу невысоким плетёным забором из ивовых прутьев, Сидор с несколько смущенным видом махнул вокруг рукой.
– Вот! Это всё наше хозяйство. Здесь ещё где-то землянка должна была быть, – завертелся он в седле своей лошади, мучительно пытаясь вспомнить где они с Димоном по осени вырыли небольшую землянку для жилья.
– Это что? – потрясённо спросил его Мишаня. – Ваша коптильня?! – ахнул он, подойдя поближе и рассмотрев неказистое сооружение. – Я издалека, смотрел, смотрел и просто не мог поверить, что это убожество называют коптильней.
– Чем богаты, – недовольно буркнул Сидор, до глубины души уязвлённый пренебрежительной оценкой их с Димоном тяжких, многодневных трудов. – Зато рыба неплохая выходит.
– Дашка! – неожиданно заорал он, озираясь вокруг. – Дашка! Где тебя черти носят?
– Ты чего орёшь, – неожиданно раздался из-за его спины тонкий и недовольный детский голосочек. – Здесь я. Давно уж за вами наблюдаю, а вы всё меня не замечаете.
– А-а, – облегчённо вздохнул Сидор. – А я уж подумал, случилось чего, коль тебя нет на месте.
– Да куда я денусь, – усмехнулась Дашка, проходя мимо Сидора с мужиками и скрываясь в двери незаметной до того землянки, так тщательно скрытой за заснеженным кустом, что если бы не натоптанная тропинка к её двери, то можно было пройти в двух шагах и не заметить.
– Мы теперь тут вдвоём дежурим, – продолжила она, снова появляясь перед ними, как из-под земли. – Я тут себе помощника наняла, – по деловому продолжила она, в то же время, смотря на Сидора немного испуганным взглядом. – И зарплату ему пообещала.
– Небось, такого же, как сама, мелкого? – усмехнулся Сидор, принимая преувеличенно деловой вид.
– А то, – тут же подбоченилась маленькая пигалица. – Мы, хоть и маленькие, да дело своё знаем.
– Это сколько же тебе лет? – неожиданно раздался потрясённый голос Пафнутия, выступившего из-за спины Сидора и удивлённо уставившегося на маленькую девочку, стоящую перед ним и по деловому рассуждающую.
– А какое тебе дело до моих лет, – тут же ощетинилась маленькая девчонка. – Я дело своё сполняю, а до остального не твоя печаль.
– Да, Пафнутий, – поддержал маленькую работницу Сидор, – какое твоё дело до её годов. Хоть и мала, а сама зарабатывает и с делом справляется, да и малых сестёр содержит. По крайней мере, ни у кого не просит и не клянчит.
– И сколько же ты ей платишь? – неожиданно решил поинтересоваться Мишаня, подходя поближе и устраиваясь на бревне возле входной двери.
– Да сколько рабочим здесь платят, столько и им. Чай, не объедят, – хмуро бросил ему Сидор, начиная понемногу раздражаться. – Или ты думаешь, что торчать здесь, вдали от города, зимой, на морозе, великое удовольствие?
– Вы, кажется, хотели рыбки попробовать, – стараясь скрыть раздражение, добавил он. – Дашка! – неожиданно рявкнул он. – Тащи гостям свой продукт на пробу. Считай, что оценочная комиссия прибыла.
Мгновенно скрывшаяся в землянке Дашка буквально через пару секунд выскочила обратно, таща на какой-то не очень опрятной тряпке два больших куска какой-то рыбины неизвестного происхождения.
– Ну и как его звали при жизни, – усмехнулся Пафнутий, отламывая большой кусок от тушки и осторожно надкусывая.
– Жерех, – мрачно буркнула, стоящая прямо перед ним Даша, и с чисто детской непосредственностью поинтересовалась. – А ты что, в рыбе разбираешься? – И добавила, ничуть не смутившись. – А вот Сидор, совершенно не рубит, где у неё хвост, а где голова. Да и чем коптить, совершено не представляет. Ему что осина, что ольха, что вишня, всё едино. Если бы не я, совсем бы дело завалил. – И продолжила в том же духе. – Он вас что, мне в помощь привёл?
– Ну вот что, маленькая нахалка, – рассердился наконец-то Сидор. – Иди, готовь ящики с готовым продуктом под погрузку, а мы тут и без сопливых разберёмся. И пришли ко мне своего помощника, чтобы я на него посмотрел.
– А чего на него смотреть, – пожала плечами маленькая нахалка, не обратив на вопль Сидора совершенно никакого внимания. – Меня он устраивает, а другим и дела до того нет, – добавила она, устраиваясь поудобнее на бревне рядом с Пафнутием и смотря на то, как он поедает рыбу широко открытыми глазами.
– А я тебя знаю, – неожиданно добавила она, ткнув в него пальцем. – Ты с моим батяней как-то рыбу ловил.
– Чьих же ты тогда будешь? – задумчиво спросил её Пафнутий, откладывая в сторону, наполовину съеденную рыбу.
– Докучая, рыбака с Чёрной речки, – немного помолчав, ответила пигалица.
– Так вас же всех ещё пару лет назад амазонки побили, – удивлённо глядя на нее, тихо проговорил Мишаня.
– Как видишь, не всех, – тихо ответила Дашка, уставившись взглядом в землю и ковыряя валенком слежавшийся снег. – Кое-кто и выжил. Я, сестрёнки, да ещё дружок мой, Колька. Он сейчас спит в землянке, – кивнула она на закрытую дверь землянки. – Умаялся после ночной смены с непривычки. Да и оголодал чуток, всё никак не наестся. Рыба то жирная. Вот его, то в отхожее место, то в сон постоянно и тянет, – с детской непосредственностью вывалила она на них все свои секреты.
– Колька, – это случаем не сынок вашего бывшего бригадира Стаса Молчуна? – задумчиво глядя на неё, спросил Пафнутий. – Кажется, в тот набег и их вся семья погибла?
– Как видишь, не вся, – глядя ему прямо в глаза, ответила тихо Даша. – Колька выжил. Только теперь женщин очень боится. Как тётя Маня приезжает, так он в угол, под кровать, забивается, и выходить боится. А она каждый раз расстраивается.
– Ну ничего себе, – удивлённо посмотрел на неё Сидор. – Оказывается ещё и Маня здесь постоянно тобой занимается. А мне ни слова. Да у вас тут целый женский заговор, иначе не назовёшь.
– Ха, – насмешливо глядя на Сидора, подбоченилась Даша, – а с вами, мужиками, иначе никак. Больно уж вы народ хилый, да слабосильный.
– А ящики с рыбой мне готовить нечего, – неожиданно переключилась она на другое. – Всё уже давно готово и отправки дожидается.
– Мне бы ещё одну землянку, – снова переключилась она, – для хранения рыбы. А то нам вдвоём с Колькой тесновато будет. Да и кожушок мой, – любовно погладила она совсем новый кожух, явно сшитый точно под неё, – рыбой скоро пропахнет. А мне бы не хотелось.
– Будет тебе новая землянка под готовую рыбу, – улыбнулся Сидор. – Сегодня же у Корнея взвод курсантов выпрошу, чтобы тебе землянку выкопали, да заодно и дров заготовили. Чтоб вам с Колькой тесниться не пришлось. Да и тётя Маня расстроится, если твой новый кожух копчёной рыбой провоняет. Ты куда, кстати, старый то дела.
– Да, – махнула Дашка рукой, – Колька таскает. Он и валенки мои норовит надеть, – тут же пожаловалась она. – Своих то нет совсем, вот мои и тянет.
– Ладно, – усмехнулся Сидор, – будут твоему Кольке и кожух, и валенки, чтоб у тебя не таскал. Новый не обещаю, но для работы получит.
– Ну вот, наконец-то, – заметил он появившихся из-за кромки леса несколько саней с возницами. – Я уж думал, что сегодня их не будет.
– Вы чего так поздно, – спросил он первого подъехавшего возницу. – Уж полдень на дворе, а вы только добрались.
– Вечно ты Сидор, куда-то спешишь, – недовольно отозвался возница. – Если чего-то не нравится, то иди и выясняй всё с бригадиром, а к нам нечего приставать.
– Ты чего шумишь? – весело скалясь, поинтересовался подходя к нему старый Сидоров приятель, бригадир его рыболовецкой бригады, ещё по первой, весенней путине. – Давай встречай гостей. Теперь я с тобой работать буду. Гони рыбу, что сделать успели, детский эксплуататор. Да заодно покажи место, куда мороженную сгружать будем.
– Ба-а, – неожиданно помрачнел он, глядя ему за спину, – какие тут люди. Сам Великий Мишаня с не менее Великим Пафнутиём Первым почтили нас своим присутствием, – дурашливо склонился он перед молчаливыми рыбаками. – Или к тебе Сидор они наниматься пришли? – мрачно посмотрел он на Сидора. – Не советую брать. Строптивый народец. Да и упрямые очень, умных советов не слушают.
– Гляди, – бросил он на Сидора косой, враждебный взгляд. – Примешь их на работу, с самим Головою поссоришься. Больно уж они его оскорбили, босяки голозадые, гонором своим.
– Ты рыбу разгрузил? – поинтересовался у него Сидор. – Разгрузил. А теперь грузи ящики свои с копчёностью и вали, откуда приехал. А Голове можешь предать, если спросит, что не его дело лезть ко мне со своими советами. Да и тебе бы я не советовал. Ещё раз услышу подобные советы, пожалеешь.
– Ну смотри, Сидор, – мрачно зыркнул на него бригадир, – пожалеешь, да поздно будет. С нами лучше жить в мире. Тебе же спокойнее будет.
– Хорошо, – хмыкнул Сидор и совершенно спокойным и даже немного равнодушным голосом добавил, – как скажешь. В мире, так в мире.
– Ну ты рыбу погрузил? Ага, – посмотрел он на ряды аккуратно укладываемых на возы ящиков с рыбой. – Вот тебе накладная, расписывайся в получении.
– Вот и хорошо, – флегматично заметил он, рассматривая его подпись. – Попов, значит фамилие твоё, а имя Гаврила. Бывает же, – покачал он головой. – Ну что ж, будем знать. Передавай привет Голове, – крикнул он вслед последней подводе, на которой устроился бывший его бригадир.
– Проводив взглядом скрывшиеся за поворотом сани с грузом, он повернулся снова к молча сидевшим всё это время мужикам и устроившейся рядом с ними Дашке.
– Ну что орлы, – насмешливо оглядел он их хмурые лица. – Рыбу вы попробовали, а оценки её я до сих пор так и не слышал.
– Ну что сказать, – хмуро бросил Мишаня. – Рыба, как рыба. Не лучше и не хуже других. Вижу, что советы, которые мы тебе прошлой осенью дали, даром не пропали. Да и девчонка твоя, надо сказать, в рыбе немного, да разбирается.
– Ну а в твоей шкале оценок по колодам, сколько бы ты дал за такую копчёную рыбу? – решил всё же уточнить Сидор. – Золотой за неё дашь?
– Нет, – покачал головой Пафнутий. – Даже половины не дам. Максимум пара серебрушек. Обычная рядовая копчёная рыба. Хорошего копчения, – добавил он, посмотрев на расстроенную Дашу, – но не более. Не элита, нет, – покачал отрицательно головой.
– Ну, я так и полагал, – вздохнул Сидор. – Жалко, конечно, что не элита, но хватит и этого. Всё равно лучше пока не сделаем.
– Ну а на другой вопрос, что скажете. Пойдёте работать сюда коптильщиками? Сейчас здесь, конечно неказисто, но дальше будет получше. Планов у нас громадьё. И дома под жильё поставим, и оборудование закупим. Весь стандартный набор профессионального коптильщика будет. Так пойдёте сюда работать, или всё же пеньками предпочтёте заняться?
– А тебя не пугает возможность испортить отношения с Городским Головой? – внимательно глядя на него, поинтересовался Мишаня. – Попов этот Гаврилка, правду сказал. У нас о-очень плохие отношения с Головою. Потому то и места в городе для нашей землянки не нашлось. Не боишься, что и тебя из города выкинут.
– Нет, не боюсь, – хмыкнул флегматично Сидор, – мне вообще-то на чужое мнение насрать, если оно не совпадает с моим, моих товарищей или тех людей кого я уважаю. Голова в этот список не входит.
– Ладно, – хлопнул он себя по коленям, подымаясь с бревна, на котором было присел. – Не хотите, как хотите. Уговаривать я вас не буду. Итак, из-за вас пол дня потерял. Если надумаете заняться корчёвкой, то завтра жду у городских ворот на рассвете. Провожу на место и покажу что делать. Если нет, то нет. Говорите сразу, мне рано попусту подыматься, тоже неохота.
– Ну а если, всё же мы решим заняться коптильней твоей? – медленно протянул Пафнутий, обводя внимательным взглядом убогое производство. – Сколько ты нам за труды наши положишь?
– Думаешь до весны перекантоваться? – спросил его Мишаня, не обращая на задумчиво хмыкнувшего Сидора ни малейшего внимания, как будто его здесь и не было.
Сидор удивлённо поднял брови. Неожиданный переход мужиков от просьб чуть ли не к откровенному пренебрежению, если не хамству, как-то не укладывался у него в голове.
– А почему бы и нет? – пожал плечами тот, также совершенно игнорируя факт присутствия Сидора рядом с ними. – Накопим деньжат, хоть будет на что сети купить. Да и жрачка халявная, тоже неплохо. Зерно, опять же в счёт будущего урожая, – многозначительно кивнул он головой в сторону Сидора, – землю не надо пахать, не надо отвлекаться. Можно и рыбы побольше заготовить, что опять же хорошо. Пусть этот, – снова кивнул он в сторону Сидора, – пашет, а нам оно ни к чему.
– Итак, – резко обернулся он обратно к Сидору, как будто только что о нём вспомнил. – Сколько ты нам положишь?
– Ну, – задумался на миг Сидор.
Прищурив глаза он холодно смотрел на стоящую перед ним парочку, о чём-то напряжённо думая.
– Полагаю, что если вас устраивала десятина у кланов, то и я могу столько же платить.
– И кожух с валенками Кольке, – неожиданно встряла Дашка. – Ему совсем ходить не в чем.
– И ты, значит, меня бросаешь, – мрачно глянул на неё Сидор.
– И ничего я тебя не бросаю, – тут же возмутилась Дашка, вскочив на бревно, чтобы быть повыше, и уперев руки в бока. – Но ряд, есть ряд.
– А с чего это ты решила, что этот ряд касается и тебя, и они тебя к себе примут? – криво усмехнулся Сидор. – И вообще, они только до весны, а что потом делать будешь?
– Потом, и видно будет потом, – как-то сразу сникнув, тихо проговорила Дашка.
– Она с нами, – мрачно зыркнул на него Мишаня. – Мы своих не бросаем. Да и Колька Молчун, тоже из наших будет.
– А работать мы будем, не за зерно твоё мифическое, а за реальный процент от проданной рыбы. И не за десятину от твоего дохода, а за десятину от всей рыбы.
– Это значит, – на минуту задумался Сидор, – вы хотите получить половину всех моих доходов от этого промысла?
– Значит, половину, – насмешливо глядя на него, согласился с ним Мишаня. – Как ты там будешь рассчитываться с Головой, это не наши проблемы. Сколько ты там на самом деле получишь, нас не касается. Продашь ты её, не продашь, нам без разницы. Это твои отношения с твоими нанимателями и с твоими продавцами. Но нашу десятину от всей произведённой рыбы вынь, да полож. И сразу, а не потом.
– Это значит, – опять задумался Сидор, скептически глядя на мужиков. – Что мне надо на свои деньги вам построить и оборудовать здесь рыбокоптильный завод со всеми строениями, цехами и прочим. Оснастить это всё оборудованием, – начал он загибать пальцы на руке. – Построить вам жильё рядом, чтобы вам было недалеко ходить, и вы могли больше выработать. Организовать охрану, чтобы вас ни ящеры, ни амазонки, не смогли врасплох застать и побить, как на вашем собственном хуторе.
– Что ещё, – задумался он. – А! Ещё обеспечить питанием, то есть хлебом и зерном, чтобы вам не надо было отвлекаться на непрофильное занятие земледелием.
– И это всё я должен сделать из своих десяти процентов? – недоумённо посмотрел он на сжатый кулак. – Вы меня что, за идиота держите? – с любопытством посмотрел он на них. – Я вам что, мать Тереза?
– Всё это ты делаешь не для нас, а для себя, – усмехнулся Мишаня. – Ничего, из тобой перечисленного, мы с собой не возьмём, когда будем увольняться. И это всё тебе самому останется. Кроме зерна, разве что. Так что нечего нам тут плакаться на свою горькую незавидную судьбину. С нами твои десять процентов всяко больше будут, чем нынешние двадцать.
– Значит, сами зиму перекантуетесь, а что я со всем этим добром буду делать весной, когда вы смоетесь заниматься своим ловом, вас не касается, – скептически посмотрел на него Сидор. – Нет, – отрицательно покачал он головой, – не пойдёт. Или оставайтесь на год, или предложение снимается вообще. Хрен с этой десятиной, – безразлично махнул он рукой. – Но пустые корпуса коптильных цехов в разгар путины, мне не нужны. Кто там работать будет, если в это время во всём городе постоянный дефицит рабочих? Так что, – внимательно посмотрел он на мужиков, – или договор минимум на год, до следующей зимы, или идите копать пеньки за кило зерна в день. Это бы меня больше устроило, честно говоря. А с этой местной треской…, – махнул он раздражённо рукой в сторону беспорядочно сваленной с саней кучи мороженой рыбы, – и Дашка одна справится.
– Одна она не справится, – посмотрев на щуплую маленькую фигурку Дарьи в новом полушубке, хмыкнул скептически Пафнутий. – Да и с Колькой своим вдвоём, тоже не справится. Так что, ладно, задержимся у тебя на год, – переглянувшись с Мишаней, Пафнутий решительно рубанул воздух рукой. – Но есть один вопрос который надо сразу же обсудить и без решения которого ни о каком договоре между нами не будет и речи.
– Нам твои два воза рыбы в неделю для работы мало будет. Если работать, то работать, а не ваньку валять. Так что если сможешь договориться с кланами о поставках большего количества рыбы, то работать с тобой имеет смысл. Нет? Значит и говорить не о чем. Нам, как ты выразился, перекантоваться и у себя в землянке можно будет, не напрягаясь. Ты же, если хочешь заниматься этим делом, изволь расширяться. Нам с голопузыми босяками возиться и сидеть без штанов неохота.
– Теперь последнее, – внимательно, как бы оценивающе посмотрел на него Сидор. – Оплата их труда, – ткнул он пальцем в нахохлившуюся Дашку, так и сидящую рядом с мужиками на бревне, – из чьих средств производится. Из моих, или из вашей десятины? Она ваша или наша?
– Она наша, – кивнул головой Мишаня, – но платить им двоим, ты будешь из своих средств. Ты нанимал, ты и платишь.
– Всё поняла? – хмуро глянул на потупившуюся молчаливую Дашу Сидор.
Дождавшись от неё молчаливого утвердительного кивка, холодным, резким тоном жёстко выговорил:
– А теперь живо за работу, малявка, кожушок отрабатывать.
– Экий ты сердитый, – осуждающе бросил Пафнутий, посмотрев вслед прыснувшей с бревна Дашке. – Она же ещё ребёнок, а ты её так гоняешь.
– Когда к работе приступаете? – мрачно глянув на него, спросил Сидор, привычно проигнорировав призыв к чадолюбию.
– Да сейчас же и приступим, – весело откликнулся Мишаня, скидывая полушубок на снег и хватая в руки лопату для рыбы. – Чего тянуть. Больше сделаем, больше заработаем.
– Отлично, – мрачно посмотрел на него Сидор. – Работайте, а завтра или на днях я пришлю народ, чтоб начали готовить цех под нормальную работу. Чтобы не копаться в сырой яме, как нынче. И смотрите, Дашку сильно работой не нагружайте, ребёнок ведь ещё, – насмешливо добавил он.
Кивнув напоследок мрачной Дашке, стоящей уже у кучи рыбы с лопатой в руках, Сидор вскочил в седло и неспеша потрусил обратно в город.
Не успел он въехать в южные врата города, как его там уже ждал мрачный и чем-то недовольный Городской Голова.
– Ты я слышал, нанял себе новых коптильщиков, – тут же раздражённо начал он, даже не поздоровавшись.
– И тебе доброго утра, – хмыкнул Сидор, даже не подумав отвечать. – Чего так рано вскочил? Чего не сидится тебе в своём тёплом тереме? Чего по улицам со сранья скачешь? Хотя какое уж тут сраньё, – подняв глаза на стоящее низко солнце, насмешливо полюбопытствовал Сидор. – Иль опять нужда, какая во мне образовалась?
