Текст книги "Вернуть мужа. Стратегия и Тактика (СИ)"

Автор книги: Жанна Володина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

Глава 7. Четырнадцать лет назад.

Упавший духом гибнет раньше срока.

Омар Хайям

Дураки от несчастной любви стреляются.

Умные пишут стихи.

Самые умные не влюбляются.

Мудрость из Интернета

Воскресное утро. Мы с бабушкой приглашены на торжественное чаепитие к Михаилу Ароновичу: пополнилась их общая коллекция фарфоровых фигурок. Для старых друзей это всегда праздник.

– Варенька! Только посмотрите, какое чудо!

"Чудом" он называет две фигурки высотой около пятнадцати сантиметров: мальчик-дворовый футболист, в красной майке, белых трусах и красных гетрах, держащий под мышкой кожаный мяч, и девочка-свинарка с поросятами, дородная такая, в рубашке с вышивкой, голубой юбке с большим белым передником, в который она завернула новорожденного поросенка, у ног девочки свинья-мама и еще парочка поросят.

Счастливые бабушка и сосед долго рассматривают клеймо Ленинградского фарфорового завода и довольно улыбаются друг другу. В гостиной Михаила Ароновича на изящных ножках стоят высокие узкие шкафы со стеклянными дверцами, украшенными причудливой резьбой. На многочисленных полочках живет огромная коллекция фарфоровых фигурок, российских и зарубежных, времен Российской империи и Советского Союза.

– Вот! – бабушка притягивает мне новый каталог. – Посмотри.

Я с удовольствием разглядываю глянцевые фотографии, нахожу изображения этих фигурок и сравниваю с оригиналом. Я в восторге от бабушкиного хобби. Это невероятно интересно – разглядывать каждую из фигурок. Их в коллекции много, чтобы рассмотреть внимательно каждую, понадобится не один час. Мы с Вовкой время от времени приходим в гости к старику только для этого.

Бабушка режет на куски торт, который испекла сама вчера вечером, и мы пьем чай втроем. Раздается звонок в дверь, Михаил Аронович уходит в прихожую и возвращается с Вовкой.

– Владимир Зорин к Варваре Дымовой! – как чопорный мажордом, торжественно представляет моего друга Михаил Аронович.

Смутившегося Вовку усаживают за стол, и мы продолжаем пить чай вчетвером. Неспешно течет разговор. Михаил Аронович, обрадовавшись свежему слушателю, расписывает достоинства нового приобретения. Бабушка кивает на каждое слово своего друга, как бы подтверждая все, что тот говорит. Потом мы с Вовкой перемещаемся на диван и вместе рассматриваем каталог.

– Смотри! – восторженно говорю я, показывая Вовке фотографию фарфоровой композиции под названием "Аленький цветочек": три девушки в разноцветных ярких сарафанах. Одна любуется бусами, другая зеркальцем, а третья держит в руках хрупкий аленький цветочек.

– Ничего себе! – Вовка удивленно присвистывает. – Пять тысяч долларов?

– От пяти тысяч, – поправляю я его. – Это эксклюзивные фигурки. Поэтому и дорогие.

– Красиво, конечно, – соглашается мой приятель. – Но уж очень дорого. Представляешь, сколько стоит вся эта коллекция?

– Да. Я даже знаю, сколько именно, но это тайна, – шепчу я ему на ухо и хитро улыбаюсь.

– Ты помнишь, что у нас сегодня поход? – наклоняясь к моему уху, тоже шепчет Вовка.

Я киваю. Походом мы называем очередную вылазку за город. Мальчишки будут опробовать новое альпинистское снаряжение, которое родители купили Игорю. Наша компания решила, что это будет прекрасным поводом пробраться на заброшенную фабрику в километре от города. Центральное ее здание, высокое, в пять этажей, давно приглянулось Игорю. Теперь только отпроситься у бабушки, ведь меня к ней Рита отпустила до вечера, наказав сделать уроки под ее присмотром.

– Ба! – тяну я, отвлекая бабу Лизу от негромкого разговора с хозяином квартиры. – Мы погуляем?

– Уроки? – мягко спрашивает бабушка, ласково глядя на меня.

– Я успею. Там немного, – добавляю просящие нотки.

– В девятом классе и немного? – с сомнением говорит бабушка. И я пихаю Вовку локтем в бок.

– Да там вообще с гулькин нос! – презрительно фыркнув, подтверждает тот.

Смотрю на бабушку, глазами показывая, как мне важна эта прогулка. "Там будет ОН!" – кричит мой взгляд, и баба Лиза сдается.

Заброшенное здание фабрики символически охраняется старым сторожем в количестве одна штука, и мы этим пользуемся. Пробираемся в пятиэтажное строение со множеством длинных коридоров и совершенно непонятной системой переходов с этажа на этаж. Игорь ориентируется в этом лабиринте быстро, он часто здесь бывает с приятелями по альпинистскому клубу. Вот решил приобщить и нас. С ним пришел взрослый серьезный парень, старше нас года на четыре, студент-первокурсник.

– Это Степан, мой напарник, – представляет его Игорь. – Для подстраховки, и чтобы девчонки не психовали.

Да. Сашка нервничает и сомневается, что наша затея безопасна. Единственное, что ее успокаивает, это присутствие и участие Максима Быстрова. Это серьезное успокоительное средство всегда и для всех. Максим даже авантюры продумывает до мелочей. Настоящий взрослый альпинист Степан тоже прибавляет всем нам уверенности в достижении задуманного.

В первые минуты знакомства Степан зависает, увидев Лерку. Даже слегка встряхивает головой, отгоняя сомнения по поводу ее реального существования. Мы привычно смеемся. Лерка равнодушно пожимает плечами. Раньше, в период знакомства, меня это удивляло. Теперь я привыкла к ее холодности и невозмутимости.

Все, что задумали парни, осуществляется быстро и смотрится здорово. Они забираются со снаряжением на крышу и, подготовив страховку, по очереди спускаются вниз. Мы втроем, я, Сашка и Лерка, наблюдаем снизу за их четкими и аккуратными действиями. Игорь – главный, он раздает команды, а Максим и Вовка выполняют. Степан молча проверяет каждого.

Сашка успокаивается еще больше и без умолку весело трещит, пока внизу, на залитом солнцем оттаявшем островке, мы ждем мальчишек. Апрель в этом году на редкость теплый. День разыгрался чудесный, но мое настроение ему не соответствует.

Прошло больше трех месяцев после случая в "Пельменной", но ничего в моих отношениях с Максимом не изменилось. Вообще ничего. Мы по-прежнему общаемся в нашей дружной компании, проводим вместе почти все свободное время, но... вшестером. Редкие часы вдвоем – это время совместных занятий физикой. На них Максим сосредоточен, серьезен и говорит только по теме. Не прикасается ко мне, не смотрит в глаза пристально и со значением, не пытается повторить то, что сделал в кафе. Меня это страшно угнетает, но я не теряю оптимизма.

Смотрю на Максима, который спускается последним, и бормочу стихи Визбора, которые очень любил и когда-то, еще при маме, читал мне отец и которые я быстро и легко выучила:

Тайна моя, мой единственный клад,

Молча вхожу я в свой маленький сад.

Там не тюльпаны, не вишни в цвету,

Там – наши надежды.

– Что-то случилось? – с беспокойством спрашивает меня Вовка, заглядывая мне в лицо. – Чего бормочешь? Молишься что ли?

– Почему молюсь? – сержусь я. – Просто стихи вспоминаю...

– О! – оживляется Сашка. – Нам почитай.

– Да, почитай, пожалуйста, – просит и Лерка, умопомрачительно красивая в сером спортивном костюме и голубой куртке.

– Я бы тоже послушал, – подмигивает Игорь, на секунду оторвав внимательный взгляд от медленно спускающегося Максима.

– Давай, Варвара! – поддерживает всех Вовка.

Мы стоим впятером, плечом к плечу, подняв головы, смотрим на Максима, и я негромко продолжаю читать Визбора:

Я святые слова, как цветы собираю.

Только, Боже, кому их отдать?

Чей костер там в тумане мигает?

Уж не твой ли, моя дорогая,

Не меня ли ты вышла встречать?

На уровне третьего этажа Максим резко, как-то дергано останавливается, чтобы что-то поправить. Но я успеваю испугаться и еле сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть. Стараясь, чтобы никто не заметил моего испуга, продолжаю говорить, от волнения пропустив второе четверостишие и начав третье:

Грозы и бури, мороз, снегопад

Мяли надежды, губили мой сад -

Но воскресал он во все времена:

В этом саду все весна и весна.

Максим благополучно спускается, приветливо машет нам, встречающим его внизу, и Степану, стоящему на крыше. Я заканчиваю, стараясь не смотреть на Максима и не выдать своего волнения, для этого оборачиваюсь к Вовке и продолжаю говорить, глядя прямо на него. И только потом понимаю, как это смотрится со стороны:

Как я долго иду, суету раздвигая,

Как боюсь я не встретить зарю...

Подожди у огня, дорогая,

Я тебе свою жизнь предлагаю.

Я тебя, понимаешь, люблю.

Вовка смотрит на меня добрыми глазами лучшего друга. В этих глазах что-то появляется, и, прежде чем подойти к Максиму, он направляется ко мне. Заботливо поправив мой длинный красный вязаный шарф, он приближает свое лицо к моему, почти касаясь губами моих губ. Я вижу застывшего, каменно замершего в двух шагах Максима, с интересом, даже любопытством глядящую на нас Лерку и удивленные глаза Игоря.

Я осознаю, и все вокруг понимают – сейчас Вовка меня поцелует. И это будет первый поцелуй в губы за всю мою пятнадцатилетнюю жизнь. Честно-честно, самый первый. И я не могу себе позволить, чтобы это был кто-то, кроме Максима. Но ничего для этого не делаю. Вовкины губы приближаются, и я почему-то тянусь к ним навстречу.

– Черт! – раздается Сашкин крик. Мы отшатываемся друг от друга так испуганно, словно птицы, которых вспугнули малолетние хулиганы.

– Я потеряла ключи от дома! – восклицает Сашка, озабоченно обыскивая свои карманы. Перехватываю взгляд Максима, обращенный к Сашке, и считываю в нем... вот точно, благодарность. И в это мгновение начинаю замечать и яркое солнце, и свежую зелень цвета салата и прикосновение к лицу теплого апрельского ветерка.

– Ты их мне отдала, – насмешливо говорит Лерка, оживляясь и явно наслаждаясь ситуацией. – Причем полчаса назад. У меня же карманы с молнией.

– Да? – неискренне и неартистично удивляется Сашка. – Надо же, забыла, даже испугаться успела.

– И всех напугала, – с досадой говорит Вовка, странно посмотрев на меня.

– Да, – нервно хихикнув, подтверждаю я.

Прощаясь с нами и пожимая мальчишкам руку, Степан смотрит только на Лерку.

– Полегче, дружище, – смеется Игорь. – Ей пятнадцать. Так что подождать придется.

– Я подожду, – совершенно серьезно отвечает Степан и, еще раз бросив взгляд на равнодушную Лерку, уходит.

– Вот мне бы так, зараза ты, Леруся, – веселится Сашка. – Свела с ума парня хорошего. Он теперь не скоро в себя придет.

Лерка пожимает плечами и ничего не отвечает. Три года назад я была просто уверена, что все мальчишки в классе в нее влюблены. По-другому просто быть не может. Но оказалось, что это не так. Вернее, не совсем так. Я тогда прямо спросила у Сашки, умирая от ожидания ответа, влюблены ли в Лерку мальчишки из нашей компании: Игорь, Вовка и Максим. Меня интересовала информация только об одном человеке, но это я, конечно, не уточняла.

Сашка охотно рассказала мне о том, что еще в классе третьем Игорь и Вовка подрались из-за Лерки, заставляя ее сделать выбор, за кого из них она выйдет замуж. Та покрутила пальчиком у виска и посоветовала им поискать невесту в другом месте. Мальчишки помирились и подружились на почве отвергнутой любви.

– А Максим? – спросила я деланно равнодушно и затаилась, замерла, боясь услышать, что...

– Макс? – искренне удивилась и переспросила Сашка. – Нет. Не знаю. Не замечала ничего такого. В той драке не участвовал, даже не разнимал и другим не давал. Сказал, что мужчины все выясняют в честном поединке.

Мое двенадцатилетнее сердце ликовало!

– Ну, идем бояться? – насмешливо, подначивая, спрашивает нас Игорь, когда Степан уходит.

Сегодня у нас еще одно приключение запланировано. Игорь с друзьями по клубу облазил здесь все вокруг и нашел, как он говорит, таинственное место. В чем заключается эта самая таинственность, он не объяснял, но утверждал, что нам понравится. Парни сразу загорелись идеей проверить себя на смелость, но мы с девчонками справедливо решили, что нам "точно не понравится" и что больше всего нашим друзьям хочется не себя проверить, а нас напугать.

– К гадалке не ходи, – уверяла Сашка. – Нас запугать до чертиков хотят, потом ржать, как кони, будут.

– А я бы посмотрела, – неожиданно сказала Лера, и мы с Сашкой тоже согласились.

– Идем ноздря в ноздрю! – отдает команду Игорь. – Парами. Каждый взял по девчонке. За руку. Чтобы не шарахнулись в сторону, не сломали себе чего-нибудь. Я первый с... Варькой.

На физиономии Игоря лукавое выражение. Он с интересом наблюдает за реакцией, но не моей, а Вовки и Максима. Максим тут же протягивает руку Лерке, а Вовка, зыркнув обиженным взглядом на предводителя сомнительного предприятия, – Сашке.

Мы идем по запутанным, петляющим коридорам, то узким, то широким, довольно долго. Кто-кто, а я из этого "лабиринта Минотавра" точно не выберусь одна. "Топографический кретинизм" – такой диагноз поставил мне мой отец-картограф еще в далеком детсадовском детстве.

Игорь крепко держит меня за левую руку и помогает преодолеть самые разнообразные препятствия: кучи кирпичей возле обрушившихся стен, баррикады из полусгнивших деревянных конструкций, железяки каких-то непонятных форм и разных размеров. За нами идут Вовка с Сашкой, замыкают группу Максим с Лерой.

– Идем в Изумрудный город! – весело выкрикиваю я.

– Чур, я Лев! – тут же откликается Вовка, хохотнув от предвкушения нового развлечения.

– Мы с Леркой – Элли и Тотошка, – подхватывает шутку Сашка. – Нужно объяснять, кто Тотошка?

– Остались две вакансии: Страшила и Железный Дровосек! – с интонацией заправского распорядителя аукционов говорю я.

– Дровосек занят! – быстро реагирует Игорь, по привычке подмигнув мне.

– Ну, смотрите, вы сами захотели! – смеется Максим, поняв, что ему остался только Страшила.

– Ни в коем случае! – картинно возмущаюсь я. – За Страшилу буду бороться. Он мой. Тебе, Максим, достается Гудвин, великий и ужасный!

Так, весело подтрунивая друг над другом, мы все шли и шли.

– Слушай, Дровосек! – наконец возмутилась Сашка. – Сейчас облаю, мало не покажется. Долго еще тащиться до Изумрудного города? Теперь обратно не только Варька, но даже я со своим собачьим нюхом не выберусь.

– Спокойно! Уже! – отвечает ей Игорь.

Закуток (иначе и не назовешь), в который мы пришли, представляет из себя маленький отсек с высоченным потолком, больше похожий на трубу или вентиляционную шахту.

– Слушайте! – приказывает Игорь, не отпуская моей руки. Остальные уже расцепили пары и разошлись (ну, если можно так сказать про такую маленькую площадь). Вовка подходит к нам и мягко перехватывает у Игоря мою руку. Игорь не сопротивляется и подмигивает нам обоим. Я смущаюсь, хочу выдернуть ладонь, но Вовка впервые на все время нашей дружбы настаивает на своем: крепко, до боли, сжимает мою руку, но не выпускает. Меня это удивляет и напрягает.

– Пусти! – шиплю я, дергая руку к себе. Вовка снова странно смотрит, но руку все-таки выпускает.

Мы встаем полукругом и прислушиваемся. Раздается далекий гул, похожий то на стон, то на тихий плач.

– Сегодня погода просто хорошая, – немного расстроенно констатирует Игорь. – В плохую все погромче и поразнообразнее.

– Ты хотел нас простейшим физическим эффектом удивить? – спрашивает Сашка.

– А ты не торопись, – усмехается Игорь. – Про восходящие и нисходящие потоки лекцию читать не надо. Просто слушай.

Мы продолжаем стоять и слушать: постепенно в гул и стоны стали вплетаться шепот и какое-то бормотание. Честно говоря, очень страшно не было, но легкий дискомфорт происходящее начало вызывать. Возможно, я испугалась бы, окажись я здесь случайно и одна...

Кроме звуков, вдруг появились запахи, неприятные и пугающие. Что-то похожее на смесь запахов тлеющей тряпки и неудачно приготовленного просроченного мяса.

– Скажи-ка, Дровосек, здесь никого на костре Великой инквизиции не жгут? – подернув плечами, по-настоящему дрожащим голосом спрашивает Сашка.

– Жгут! – обреченно подтверждает Игорь и как бы нехотя продолжает говорить, пряча от нас свой взгляд. – Простите, друзья, меня заставили это сделать. Я сопротивлялся, но они всесильны...

Лерка удивленно приподнимает одну бровь, Сашка выпучивает глаза. Икнув, я делаю шаг в сторону Максима. И... О боги! Макс одновременно двигается мне навстречу, и я вкладываю свою ладонь в его протянутую ко мне руку.

На пару минут наступает настоящая тишина, не скажу, что зловещая, но какая-то напряженная. А может, так только кажется из-за того, что сердце мое стучит громко, и я уверена, что все слышат его резкие удары. Звуки и запахи здесь ни при чем: мою руку Максим не просто держит, он кладет ее себе на грудь и прижимает.

И в этой тишине сначала раздается легкий смешок Вовки, потом довольный смех Максима, а затем все звуки перекрывает хохот Игоря.

Сашка возмущенно фыркает, но потом тоже хохочет, громко и до слез. Лерка широко улыбается и облегченно вздыхает. Надо же, не железная!

– Бомжи? – спрашивает Максим Игоря.

– Скорее всего, – соглашается тот. – Голубей, наверное, жарят.

То, что заброшенное строение могут облюбовать бездомные, только сейчас приходит мне в голову.

– Да, теперь бутербродами не перекусишь, – расстраивается Вовка. – С такими ароматами не хочется.

Мы еще некоторое время болтаем, вспоминая разные страшные истории, которыми развлекаются в детских компаниях. Лерка первая, сморщив кукольное личико, замечает:

– Вы чувствуете, что запах дыма как-то изменился?

Действительно, он стал насыщеннее, гуще и горше.

– Пожар? – запаниковала Сашка и метнулась к проему.

– Все рухлядью завалено, может, и пожар, – с тревогой согласился Вовка и нахмурился, посмотрев на нас с Максимом. – Надо убираться отсюда.

Я кивнула ему, улыбнувшись от уха до уха. Я была счастлива. Пожар так пожар. Как скажете.

Второй лучший день в жизни. Лучший после того январского, снегопадного, шоколадно-пельменного дня. Максим не отпускает мою руку, и я убью каждого, кто оторвет нас друг от друга.

– Рюкзак! – восклицает Игорь, вспомнив о своем снаряжении, которое он не потащил в "тайную" комнату, а оставил на другом конце этажа, там, откуда мы начали движение. – Подождите здесь, а то заблудитесь без меня. Я быстро.

Игорь исчезает в проеме, но через пару минут возвращается:

– Слушайте, там в дыму все, мне нужен платок и вода. Я туда, а вы все-таки начинайте выходить, но в другую сторону. Дорогу парни найдут. Меня на улице ждите, лучше за забором. А то на нас еще и поджог свалят.

Все приходят в движение. Сашка мочит платок минеральной водой из бутылки и отдает Игорю.

– Один не пойдешь, – говорит Максим и сам вкладывает мою руку в руку Вовки. – Я с тобой. Сашка, намочи для меня что-нибудь.

Лерка отдает Сашке розовый шейный платочек, который та обильно поливает водой и передает Максиму.

– Я с вами! – хрипло кричу я голосом профессионального пропойцы.

Игорь и Максим растерянно оглядываются на меня.

– Вова, идите, не тратьте время, и нас не задерживайте! – торопливо говорит Максим и двигается вперед. Но Игорь останавливает его, хватая за руку и взглядом показывая на меня.

Максим останавливается в нерешительности. Мы все стоим и молчим.

– Я с вами! – упрямо повторяю я, дергаясь вперед.

Мальчишки обмениваются взглядами. Игорь почему-то особо пристально смотрит в глаза Вовке.

– Я с Игорем, Макс с девчонками! – вдруг решает за всех Вовка и отпускает меня.

Максим тратит пару секунд на обмен взглядами с Игорем, тот уверенно кивает, и мы разбегаемся в разные стороны.

На улице оказываемся достаточно быстро. Никаких блужданий по зданию, горящих и падающих перед нами балок, закрытых дверей или непреодолимых препятствий. Даже дым от возможного пожара с каждой минутой нашего движения рассеивается все больше. Мокрые повязки нам не понадобились.

Поволноваться пришлось, пока мы ждали Игоря и Вовку.

– Почему так долго?! – психовала Сашка, бегая взад и вперед по дорожке за забором, где мы ждали ребят.

– Сейчас придут, – успокаивающе отвечал ей Максим, но смотрел в мои глаза. Смотрел нежно и как-то обещающе, точно вам говорю. Все во мне тряслось мелкой дрожью от предвкушения. Предвкушения объяснения в любви.

А какой подходящий момент! Какой антураж! Развалины замка (пусть будет замка!), дым пожара (правда, огня же мы так и не увидели!) и моя рука в его руке. Для полного неземного счастья остались только объяснение в любви и клятва. Ничего, подожду, дольше ждала!

Постепенно Сашкина нервозность передается и мне. Если что случится... Это я отправила Вовку вместо Максима. Я. Минуты бегут. Ребята не появляются.

Меня начинает бить сильная дрожь, крупная, частая. Я обхватываю себя руками и стараюсь успокоиться. На проталины у длинного фабричного забора неожиданно прилетает большая стая синичек. Они то прыгают по оттаявшей земле, то вспархивают и садятся снова. Живая иллюстрация глагола "снуют".

Максим подходит ко мне и ласково говорит:

– А слабо их пересчитать? Давай, кто быстрее?

Я киваю и, чтобы себя чем-то занять, начинаю считать синичек. Это непросто, так же непросто, как следить за мельтешащей возле забора Сашкой.

Первая, вторая, тринадцатая... У меня второй раз получается тринадцать синичек. Только хочу поделиться этим ужасным результатом счета, предвещающим беду, как появляются ребята. С рюкзаком, целые и невредимые. От них сильно пахнет дымом. Выясняется, что огня они тоже не видели.

– Предки унюхают, – расстроенно говорит Игорь, сам обнюхивая свою куртку.

– Да, – соглашается Вовка, прижимая к лицу рукав своей. – А что? У костра сидели, вполне могли пропахнуть.

– Разве что, – соглашается с его версией Игорь.

– Домой? – спрашивает меня Вовка, который выглядит расстроенным и каким-то поникшим, усталым.

Я преданно смотрю на Максима. Теперь, как я понимаю, меня должен сопроводить домой именно он? Но все идет по другому сценарию. Максим вдруг за меня отвечает Вовке:

– Да, давайте девчонок проводим все вместе.

Как вместе?! А как же... В носу начинает щипать, но я сдерживаю слезы.

Наша уставшая компания начинает движение к автобусной остановке. Мальчишки идут впереди, обмениваясь оживленными репликами. Мы с девчонками следуем за ними. Сашка все время забегает вперед, громко смеется от радости и постоянно повторяет, как здорово, что все так хорошо закончилось.

Все закончилось хуже некуда. Надо было мне идти с Игорем и сгинуть в этом проклятом дыму навечно! Вот тогда бы он побегал... Дымова пропала в дыму! Несмотря на обиду, хмыкаю – прикольно получилось. И через какое-то время мы с Сашкой, громко смеясь, бегаем вокруг чинно шагающей Лерки и, размахивая руками, вспоминаем пережитое, соревнуясь в остроумии.

Настоящее. Понедельник, поздний вечер.

Настойчивый звонок внутридомового телефона будит меня сразу. Резко встаю в постели. Сначала какое-то время соображаю, что происходит. Потом плетусь в коридор.

– Варя! – в трубке голос консьержки Ольги Викторовны. – К тебе пришел настойчивый молодой человек! Говорит, что ты его ждешь. Точнее, сказал "не может не ждать".

Вовка! Ошпаривает кипятком запредельной радости!

– Да! – кричу я так громко, что женщина испуганно охает от неожиданности. – Пропускайте скорее, миленькая Ольга Викторовна!

Пока Вовка поднимается, я с бешеной скоростью привожу себя в порядок: снимаю дурацкий костюм зебры и надеваю домашнее платье, вырывая пучки волос, расчесываю кудри. Успеваю даже умыться холодной водой. Ладно, друг есть друг. Теперь неважно, как я выгляжу. Главное, он все-таки пришел. Как же долго я его ждала! Сколько всего мне надо ему рассказать!

Стою у раскрытой входной двери, волнуясь и одергивая подол широкого синего платья. По лестнице раздаются тяжелые неспешные шаги. Тоже волнуется! Вовка!

Наверное, лицо мое выражает высшую степень недоумения и разочарования, поскольку на площадке перед моей дверью появляется... Кирилл Ермак.