Текст книги "Вернуть мужа. Стратегия и Тактика (СИ)"

Автор книги: Жанна Володина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

Глава 23. Настоящее. Суббота (поздний вечер). Ближний круг.

– Я хочу быть только с тобой!

– Так в чем проблема?

– Куда девать всех остальных?

Адриано Челентано

Я знаю только одну причину

разрушившихся отношений,

она совсем не связана

со штампом в паспорте.

Недосказанность.

Все начинается с нее.

Эльчин Сафарли

– Понравился букет, Варя?

Я смотрю в его знакомое с детства, красивое загорелое лицо, умные карие глаза и осторожно спрашиваю:

– А почему сто двадцать девять?

– Двадцать девять в честь твоего дня рождения, которое я пропустил. А сто, – Игорь щедро дарит мне свою широкую улыбку, – для шика.

– А курьер к чему? Почему не сам? – подсказывают мне мои тараканы, доставая из папок бланки допроса подозреваемого.

– Курьер? – еще одна улыбка в подарок. – Потому что в это время я еще в самолете был.

– А в "Лисьем хвосте" ты как оказался? – пользуюсь я подсказкой своих подопечных.

Игорь странно на меня смотрит, но ответить не успевает, поскольку к нам на танцпол выскакивает один из официантов и, извинившись передо мной, что-то коротко говорит Игорю на ухо.

– Варь, прости, решу одну проблему и подойду, – Игорь слегка сжимает мои руки и провожает к столику.

– Розы от Игоря, – сообщаю я подругам, плюхнувшись на диванчик.

Они с удивлением смотрят на меня, потом друг на друга. Сашка, хмыкнув, произносит:

– Всех прорвало. Как бы комедия не превратилась в трагедию.

– Ну, в трагедию вряд ли, – вздыхает Лерка. – А вот в фарс запросто.

– Прорвало? – переспрашиваю я.

– Позже, – ничего не уточняет Сашка.

– Как здесь оказался, пока не сказал. Может, случайность? – продолжаю делиться добытой информацией.

– Я даже не представляла, что она не знает, – растерялась Сашка и беспомощно посмотрела на Лерку.

Лерка, сняв туфельки на высоких каблуках, сидела напротив меня и Сашки, вытянув под стол босые ноги , длинные, стройные, улыбнувшись мне, сказала:

– "Лисий хвост" – клуб Игоря.

– Да? – растерялась я. Как эта информация могла пройти мимо меня? Хотя могла, конечно. Никогда не интересовалась движимым и недвижимым своих друзей и знакомых. Знала, что у Игоря, единственного наследника двух небедных семей, есть и ресторан, и спортивный клуб, и что-то еще. Когда-то Вовка прозвал его в шутку "Цесаревичем". В ресторане Игоря мы были все вместе давно, еще на пятилетии нашего выпуска.

Стыжу тараканов за излишнюю подозрительность, нельзя же всех под одну гребенку. Себя стыжу за гордыню и самонадеянность.

– По-моему, Варвара Михайловна, вы перепутали реальности и решили, что все крутится вокруг вас, – это я сама делаю себе замечание. Вслух.

Лерка с Сашкой ничего не говорят на мое неожиданное признание. Официант приносит очередной заказ.

– Девочки! Только не так, как у Варьки на даче! – глядя на бокалы с коктейлями самых разнообразных цветов и их оттенков, изобразив панический ужас, ехидничает Лерка. – Мне вас до дома одной не дотащить.

– Я не заказывала больше ничего, – уверяет нас Сашка, сама с недоумением рассматривая наш заставленный напитками стол.

– Игорь! – догадывается Лерка, строго глядя на молоденького официанта. Тот краснеет от смущения и восторга, не отрывая от Леркиного лица своего сумасшедше влюбленного взгляда.

– Подарок от заведения! – подобострастно выдыхает он, склонив голову перед Леркой и пятясь назад.

– Слушай, Лерка! – Сашка хлопает себя по лбу. – Что ж мы столько времени клювом щелкаем? Это ж какая экономия! Сколько в городе ресторанов, кафешек, забегаловок всяких, клубов! Мы год продержимся на бесплатных обедах и ужинах.

– Очень смешно, – холодно парирует Лерка, с опаской косясь на бокалы. – Это не мне, а нам троим от Игоря.

– Точно! – смеется Сашка, смело выбирая бокал с ярко-оранжевым напитком. – Надо вернуть этого обращенного. Пусть огласит состав всех коктейлей. Или будем рисковать?

– Обращенного? – переспрашивает Лерка.

– Ну, этого мальчика-официанта, который теперь уже обращен в твою веру, то есть твой адепт, последователь секты поклонников Лерки, – объясняет Сашка, осторожно, даже с опаской отпивая из выбранного бокала. – Вкусно! Что-то апельсиново-манговое.

Мы, смеясь и подшучивая друг над другом, начинаем пробовать предложенные напитки, пытаясь разгадать их состав на вкус.

– Как дела, красавицы? – к нам за столик подсаживается вновь появившийся Игорь. – Что будете есть? Вам меню или я сам выберу?

– Думаю, сыра и фруктов вполне хватит, – отвечает за всех Сашка и спрашивает. – Что заставило вернуться на месяц раньше?

– Дела, – коротко пожав плечами, отвечает ей Игорь, знаками показав что-то официанту, застывшему за его спиной и приклеившему взгляд к Лерке.

Когда на столе появляются еще и многочисленные тарелки, Игорь, выпив рюмку коньяка, услужливо поднесенную "обращенным", весело спрашивает нас:

– Есть какие-то новые новости?

– Все новости старые, – бодро говорю я. А что? Неделя прошла.

– Для меня все новое, – отшучивается Игорь, внезапно став серьезным. – Как Максим, Варя? Он вас заберет или это почетное право, наконец, достанется мне?

За нашим столиком наступает минутное молчание. Думаю, как сказать Игорю и говорить ли вообще. Одно дело – подруги, другое – Игорь, мужчина, хоть и друг детства. Выручает меня Сашка:

– Мы девушки самостоятельные. Все проблемы решаем сами, – и чокается со мной бокалами. – У нас девичник.

– О! – изумляется Игорь. – Неужто даже так? И кто?

– Что кто? – спрашивает Лерка.

– Девичники разве не перед свадьбами бывают? – улыбается Игорь, обводя нас веселым добрым взглядом. – Так кто? Сашка или Лерка?

– Я, – неудачно шучу я.

Неловкую паузу разбавляю большим глотком желтенького тягучего коктейля (видимо, с ликером "Адвокат", и здесь без них не обойдешься) и следующей фразой:

– Девичники и перед разводами можно устраивать!

Тараканы аплодируют стоя.

Взгляд Игоря останавливается на мне, и я отчетливо понимаю – "знает".

Сашка снова приходит на помощь, радостно сообщив Игорю:

– Слушай! Мы тут все втроем время выкроили на развлечения. Программу составляем. Можно у тебя в салоне перышки почистить со скидкой?

– Со скидкой? – тут же обижается Игорь. – Со скидкой нельзя, только в подарок.

– Салон? – удивляюсь я еще одной неизвестной мне подробности из жизни Игоря. – У тебя и салон есть?

– Салоны, – уточняет Игорь, жестом отказываясь от второй рюмки коньяка, принесенной "обращенным". – Ты в "Лоске" обслуживаешься уже года три, Варя.

Даже так?! Мое лицо, видимо, вытягивается от искреннего удивления, потому что ребята смотрят на меня с беспокойством и недоверием.

– Ты не знала? – интересуется Сашка у меня с сомнением в голосе.

– Нет, – пожимаю плечами. – Мне никто не говорил. И ты мне никогда не говорил. И тебя я там никогда не встречала. Правда, я в самом салоне пару раз была. Макс... ко мне домой мастеров вызывает.

Игорь пожимает плечами:

– Ну, это секретом никогда не было. Мне и в голову не пришло, что ты не знаешь. Бог с этим, неважно. Конкретно салонами мама занимается от моего имени. Качество обслуживания хоть устраивает?

– Качество – да, – благодарно улыбаюсь ему, решив не рассказывать о своих ощущения по поводу странного поведения мастера Ирины.

– Рад! – коротко отвечает Игорь, целует каждой из нас руку, мою на пару секунд дольше задерживая в своей руке.

Оставшись одни, мы продолжаем дегустировать напитки. Настроение заметно улучшается, и я радостно сообщаю лучшим подругам:

– А что? Девичник перед разводом – идея хорошая. Вы слышали, в Европе, в Америке сейчас услуги есть по организации разводов?

– С гостями, тортом, подарками, застольем? – грустно спрашивает Сашка. – Слышали.

– Это ж как надо разлюбить друг друга и не озлобиться! – замечает эмоционально Лерка.

– Это, конечно, круто, но чудовищно странно, нелепо, на мой взгляд, – размышляет Сашка. – Я бы не смогла.

И я бы не смогла. Представила себе это мероприятие – "свадьбу наоборот" – и поежилась от охватившего меня озноба.

– А мне нравится эта идея, – неожиданно говорит Лерка. – Если чувств нет, то и пошутить можно.

– А мне кажется, что это не тема для шуток, – допивая третий бокал, говорит Сашка.

Я с ней согласна, но вслух ничего не говорю. Сладкий коктейль с соком экзотических фруктов внезапно становится горьким. Даже прогорклым.

Через полчаса двенадцать коктейлей на троих устраивают отдельно от нас заседание дискуссионного клуба по теме "Есть ли любовь после брака?"

– Есть, – утверждают Сашкины коктейли на роме и водке. – Не может чувство не иметь послечувствие. Многие сохраняют не только дружеские отношения, но и любовь. Развод может быть и тогда, когда разлюбил только один.

– Только один, – эхом повторяют мои мартини и ликер "Адвокат", будь он неладен.

А сколько некрасивых разводов? – вопрошают Леркины пятьдесят миллилитров текилы.

Легкая джазовая композиция вызывает уютное чувство защищенности от внешнего мира в этом красивом, со вкусом оформленном клубе. Наш столик, мозаичной стеклянной стеной частично отделенный от общего зала, позволяет ощущать себя в камерной обстановке. Хотя некоторым посетителям-мужчинам все-таки удается заглянуть к нам, чтобы оставить жадный взгляд на Леркином лице или ее же ногах.

– Я всегда поражалась, как ты несешь этот крест? – спросил мой "Адвокат" у текилы.

Лерка слабо улыбнулась и вдруг сказала то, что мы с Сашкой вдвоем, тайком от нее уже как-то обсуждали.

– Не скажу, что тяжело, – ответила Лерка. – Но, если честно, то бывает непросто.

Я представила себе, каково это, каждый раз ловя мужской взгляд, помнить, что его привлекла только красота.

– Встречают по одежке... – глубокомысленно вступили в разговор ром и водка. – Тебе, Лерка, нужен мужчина, который не сойдет с ума от твоей красоты. Который, очнувшись и придя себя, рассмотрит тебя без этой одежки.

Прозвучало крайне двусмысленно. Мы расхохотались, привлекая к себе мужское внимание всего зала. И когда жизнь стала казаться налаживающейся и вполне себе удобоваримой, Сашка серьезно спросила меня:

– Когда вы будете разговаривать?

Меня не надо было переспрашивать, кто и с кем. Ответ у меня был, но я знала, что ни Сашке, ни Лерке он не понравится. И я ответила то, что чувствовала, потому что ближе этих людей у меня никого нет. Еще Михаил Аронович, папа и Мышильда.

– Я не могу.

– Не можешь что? – уточнила Сашка.

– Разговаривать, – ответила я. – Это в слова надо будет еще раз облечь то, что я видела. И мне, и ему. А что произнесено вслух...

– А что ты такое видела, что не может иметь десятки других объяснений? – спросила Лерка.

– Так уж и десятки? – засомневалась Сашка. – Варька нам про четыре варианта Михаила Ароновича на даче рассказывала. Как-то же уместились всего в четыре все случаи с любовным треугольником.

– Как опытнейший невольный зритель современных сериалов, – авторитетно сказала Лерка, у которой мама была горячей поклонницей самой разнообразной "мыльной" телевизионной продукции, – ответственно заявляю: здесь вариантов тысячи.

– Любопытно? – Сашка распахнула глаза и уставилась на Лерку.

– Пожалуйста: любовница, извини, Варька, – раз, клиентка, вызывающая фантастического уровня эмпатию, – два, несчастная девушка, находящаяся в сложной жизненной ситуации, – три, потерянная когда-то сестра – четыре, преступница, которая его шантажирует, – пять...

– Шантажирует его? – поперхнулась очередным глотком Сашка. – И такую чушь показывают по телику? И ты все это смотришь? Бедненькая!

– О! – смеется необычно оживленная Лерка. – Ты себе не представляешь! У меня еще много вариантов есть, даже если пропустить инопланетян, иномирянок...

– Иноми-ик-рянок? – икаю я.

– Это кто? – спрашивает Сашка.

– Это ин-ик-тересно, – вмешиваюсь я в соло Лерки. – У Анны есть так-ик-ие истории. Героиня-попа-ик-данка в иной мир. Мне нравятся такие истории.

– Ага! – недоверчиво говорит нам Сашка. – А попроще можно выбрать?

– Да там точно все проще, – тихо говорю я, внезапно перестав икать. Настроение испорчено. – Я очень хорошо помню, как ты сказала мне, когда родился Ванька, что никогда и ни за что не будешь разговаривать с его отцом. Даже если небо упадет на землю. Так вот. Мое небо упало на землю.

Мы замолчали, и какое-то время нас окружала только тихая музыка. Было далеко за полночь. Скоро, согласно программе, начнется шоу исполнительницы блюзов Вероники Серебровой. Перед ее выходом на сцену появился "обращенный" и принес нам бутылку шампанского:

– Подарок от заведения? – усмехнулась Сашка.

– Нет, – ответил юноша, бандерлогом глядя на Лерку-Каа. – Это вам от столика слева. Мужчина в серой рубашке.

Кошу глаза влево. Точно! Вот кто "обращенный" на самом деле. За столиком сидит, вытянув длинные ноги, Ермак.

– Будет драка, – сообщаю я подругам. – Как в сериалах. Добротная. С криками, визгами и кровью, надеюсь.

– Брось! – отмахивается Сашка, тоже увидев Кирилла.

– Игорь не будет с ним драться, – спокойно подтверждает Лерка.

– С ним буду драться я! – говорю я, вставая с диванчика и направляясь к Ермаку.

Мужчина встает и терпеливо ждет меня возле своего стола.

– Какая неожиданность! – говорит он, глядя мне в глаза.

– Не надо воровать чужие реплики! – шиплю я, как разозленная назойливой птичкой кошка.

– Варя? – вопросительный тон Игоря, оказавшегося рядом со мной и обнявшего меня за талию, крепко, по– собственнически, сообщает мне, что все в порядке, что мне не надо волноваться, а он все берет на себя.

– Пойдем к нам за столик, еще поболтаем, – тяну я за руку Игоря, нелогично испугавшись, что сейчас он станет при всех выяснять отношения с Ермаком.

На сцене появляются музыканты и певица.

– Он за тобой следит? – спрашивает обалдевшая Сашка.

– Следит? – нахмурившись, спрашивает меня Игорь. – Почему? Кто он? Знакомое лицо какое-то у него...

Пока Лерка рассказывает Игорю историю о баскетболисте Ермаке, я вслушиваюсь в слова песни:

Была суббота, лил дождик проливной.

Над городом нависли тучи.

А я лежал, плюя на потолок,

Работа эта шла благополучно.

А на стене портреты кинозвезд

Висели, как иконы надо мной.

И от дождя их кинозвездные глаза

Покрылись серой, серой пеленой.

Появляются первые танцующие пары. Сашка утаскивает Игоря на танцпол. Лерка уходит пудрить носик, оставляя меня за столиком в одиночестве. Не успеваю сосчитать даже до десяти. Нарисовался! Решаюсь поговорить с Ермаком во время танца. Должен же он меня услышать и понять!

Я снова грезил, и мой старенький диван

Поднял на встречу ветрам паруса.

И заскользил по призрачным морям.

Опять со мной творились чудеса.

– Кирилл! – мягко начинаю я, когда он, прижимая меня к себе, повел в танце. – Моя сестра спрашивала о вас.

– Я обещал Маше подобрать спортивный костюм в моем магазине.

– Костюм? – удивляюсь я.

– Для пробежек в парке. Маша узнала, что я каждое утро бегаю, и захотела ко мне присоединиться. Говорит, желание есть – костюма нет.

Неисповедимы пути твои... Да, Мышильда – находчивая особа!

– Может, и ты присоединишься? – спрашивает Кирилл, ладонь которого закрывает мою спину почти полностью. Мне горячо и тревожно.

– Спасибо, но нет, – поспешно отвечаю я.

И со стены ожившая звезда

Сошла ко мне, призывно улыбаясь.

Кричу – "люблю!", а кинозвездные глаза

В ответ мне соблазнительно смеялись.

Если бы я искала вариант "утешиться", то Ермак вполне бы подошел. Сейчас, улыбаясь и кивая тем, кто его узнал, он похож на довольного жизнью человека. Ямочки на щеках так очаровательны, что я невольно растягиваю рот в ответной улыбке. Тут же неверно меня поняв, он прижимает меня еще крепче и замедляет движение в танце. И только я собираюсь сообщить ему, что скоро потеряю сознание от удушья или он сломает мне ребра, как вижу недовольно-насмешливые глаза Игоря, испуганные Сашки, танцующих рядом с нами. Но смотрят они не на нас.

На краю танцпола стоит Максим. Его спокойное лицо ничего не выражает, но глаза... Глаза горят бешенством и отчаянием приговоренного к повешению, которому не дали возможности сказать последнее слово и уже всунули кляп в рот.

– Жизнь хороша, – шептала мне звезда

С обложки разноцветного журнала.

– Люби меня, чего тебе еще?

Что хочешь ты, ведь этого немало!

Глава 24. Двенадцать лет назад.

Чтобы жизнь стала лучше,

она сначала должна стать хуже.

Чак Паланик "Удушье"

Она, черт побери,

до того ко мне равнодушна,

точно я ей муж.

Оскар Уайльд

Сентябрь в этом году был такой теплый и нежный, что, несмотря на то, что наступил последний и самый важный в нашей жизни школьный год, учиться не хотелось. Совсем. После уроков мы по-прежнему сидели на лавочке в парке или в "Пельменной", не желая расставаться. Только придешь домой – и все время уйдет на выполнение уроков.

С первого сентября по утрам меня начал неожиданно провожать в школу Вовка. Время после уроков целиком и полностью принадлежало Максиму, который еще в десятом классе после спектакля "Недоросль" и нашего знаменитого на всю школу поцелуя стал моей "парой". Поскольку бабушка жила далеко от школы, на дорогу с пересадкой уходил почти час. Папа категорически отказался меня возить, вынуждая жить с ним, Ритой и Мышильдой. Мне было важно остаться с бабушкой, поэтому я гордо стала пассажиркой общественного транспорта.

Первого сентября, выйдя из подъезда за час до начала занятий, я обнаружила возле своего дома Вовку. Накануне ночью приехавший от своего деда-"партизана" с Волги.

– Привет! – запрыгала я от радости, несмотря на солидный возраст в шестнадцать лет.

– Привет, Варюха! – обнял он меня. – Решил тебя проводить до школы.

– Это ж во сколько ты встал и сколько спал?! – поразилась я. Вовка жил прямо во дворе школы. Это час до меня. Потом еще час со мной обратно до школы.

– Да не спится что-то, – проворчал мой друг. – Возраст, наверное!

Как давно мы не проводили столько времени вместе! Я соскучилась по его шуткам и этому знакомому жесту, которым он взъерошивал свои светлые кудри.

Максим, который ждал меня на остановке троллейбуса, если и удивился, что я с Вовкой приехала, то никак этого не показал. Он крепко пожал Вовке руку и поцеловал меня прямо в губы прямым коротким поцелуем.

С этого дня все так и осталось: утром в любую погоду у своего подъезда я находила Вовку, после уроков мы всей нашей компанией гуляли пару часов, а домой меня провожал Максим.

У подъезда мы стеснялись целоваться. В подъезде это было немыслимо. И не потому, что это не позволял внушенный мне бабушкой и отцом этикет, а потому, что нас могла заложить отцу Ольга Викторовна. Поэтому поцелуев было раз, два – и обчелся! Кроме этого, объяснения в любви в том виде, как я себе представляла, так и не произошло. У меня в копилочке были только заветные движения его губ по траектории "Я тебя люблю".

Баба Лиза говорила, что некоторые мужчины боятся объясняться в любви.

– Боятся? – опешила я. Мы сидели на кухне в бабушкиной квартире и пили чай с пришедшим в гости Михаилом Ароновичем. Баба Лиза испекла сливочные сухари с изюмом – мое любимое лакомство. Бабушка говорила, что мой папа в детстве тоже их обожал и не променял бы на пирожные и торт. Как у нее получалось так, что сухарики были одновременно и хрустящими, и нежными. Загадка!

Михаил Аронович заерзал на стуле, а бабушка, усмехаясь каким-то своим мыслям, сказала:

– То ли боятся услышать отказ, то ли серьезного продолжения отношений, то ли не любят по-настоящему.

Старый врач хмуро посмотрел на бабу Лизу из-под опущенных бровей и потянулся за очередным сухариком.

– Не любят по-настоящему? – расстроилась я окончательно.

– Максим любит, – прошептала бабушка, осторожно погладив меня по голове и подливая свежий чай в чашку. – Этот экземпляр боится не услышать в ответ твоего признания.

– Моего? – удивить меня сильнее просто невозможно. Мне самой кажется, что моя любовь просто осязаема, ее можно не только увидеть и потрогать. Ее можно ложкой черпать, ножом резать.

– У каждого свои тараканы в голове, – мягко улыбнулась мне бабушка.

Мои тараканы приветственно помахали мне и моей бабушке всеми шестью лапками. А баба Лиза, глядя на Михаила Ароновича, добавила:

– Есть такие тараканы, которых ни тапком не пришлепнешь, ни дустом не выведешь, ни дихлофосом не вытравишь.

Михаил Аронович хмуро посмотрел сначала на нее, потом на меня, потом хотел что-то сказать. Даже рот открыл, но ничего не сказал.

– Quod erat demonstrandum, – засмеялась бабушка и позвала нас в гостиную. – Что и требовалось доказать.

– Facile omnes, cum valemus, recta consilia aegrotis damus, – ответил ей Михаил Аронович, гордо расправив плечи.

Мне, ничего не понявшей, баба Лиза на ухо прошептала перевод:

– Когда здоровы, мы легко даем советы больным.

И я все равно ничего не поняла.

Вообще латинскими афоризмами очень увлекался Вовка. За год до окончания школы выяснилось, что он все-таки будет поступать в медицинский, как и Лерка. Семейные традиции преодолели его желание стать военным моряком.

– Alea jacta est! – декламировал Вовка, обмотавшись покрывалом с моей кровати и изображая из себя древнеримского оратора, и перевел мне, рисуясь. – Жребий брошен!

Как-то недели через две после начала учебного года мы с Вовкой вышли из троллейбуса и не увидели Максима.

– У Макса аппендицит! – сообщил нам Игорь. – Ночью увезли с приступом. Зоя Львовна сказала. Ей родители звонили.

Я ужасно напугалась: а вдруг что случится? Девчонки меня успокаивали. Вовка, обняв за плечи, уговаривал:

– Ты что, Варюха! Эта операция как зуб больной вырвать. Рядовая, простенькая. Вот с Леркой выучимся, будем такие пачками делать.

– Я ни за что не буду хирургом! – запротестовала Лерка. – Я детей лечить хочу.

– А я буду, – сказал Вовка и добавил. – Futura sunt in manibus deorum. Будущее в руках богов.

Настоящее. Суббота (поздний вечер). Ближний круг.

Сашка с Игорем подходят к Максиму. Мужчины пожимают друг другу руки и обнимаются. Максим это делает, не спуская с меня глаз.

– Кирилл, – обращаюсь к Ермаку шепотом. – Спасибо за танец. Мне нужно поговорить с мужем.

– Зачем? – спрашивает Кирилл, удерживая меня за локоть.

Вырываю руку и возмущенно говорю, мгновенно переходя на "вы":

– Да что ж это такое-то! Как вы смеете лезть в мою личную жизнь!

Мое возмущение никак не смущает Кирилла, и он снова берет меня за локоть. Отрывает меня от Ермака Игорь, который, подав руку, ведет меня к нашему столику. Сашка с Максимом идут за нами. Сидящая в одиночестве за столиком Лерка изо всех сил делает вид, что не замечает двух-трех молодых мужчин, коршунами кружащих вокруг стола поодаль.

– Наконец-то! – с облегчением выдыхает она, увидев нас. Появление Максима не вызывает у нее никакого удивления.

– Это ты? – обвиняюще спрашиваю ее я. – Ты в туалет выходила.

– Нет, – спокойно, с достоинством отвечает мне Лерка. И я сразу ей верю.

– В принципе это бессмысленно, – добавляет Лерка. – Он и так бы пришел, без чужой помощи.

– Интересно, как бы он узнал, где я? – спрашиваю я ее. И они с Сашкой фыркают в ответ.

Мы с девчонками сидим. Максим и Игорь остаются стоящими возле стола. За свой столик напротив нас возвращается и Ермак. Сидит прямо, словно кол проглотил, и сверлит меня взглядом.

– Для полной картины не хватает еще одного персонажа, – шутит Сашка и тут же стонет. – Не может быть!

Испуганно вытягиваю шею, боясь увидеть еще и Вовку. Но это не он. В нашу сторону движется Ермак. Вот правильно я сравнила его с диплодоком.

– Варя, нам нужно поговорить, – обращается ко мне Кирилл, игнорируя ошеломленных его наглостью мужчин. Ответить не успеваю.

– Нет! – резко отвечает Игорь.

– Нет! – хором говорят Сашка и Лерка. Обязательно подкараулю их во время репетиции, синхронистки чертовы!

Ермак сжимает кулаки и засовывает руки в карманы, видимо, так и не поймав мой взгляд (не знаю – не смотрю), отходит от стола.

Музыканты начинают играть мой любимый блюз Эрика Клэптона "Layla". Это трогательная песня о мужчине, безнадежно влюбленном в недоступную женщину. Певица поет на английском, ее хрипловатый и грубоватый тембр похож на мужской и вызывает тоску в сердце и мобилизацию мурашек.

And no one's waiting by your side?

You will run and hide much too long.

You know it's just your foolish pride.

– Варя, нам нужно поговорить, – теперь это Максим. От тембра его родного голоса у меня сжимаются внутренности и скручиваются в морской узел, который когда-то учил меня завязывать Вовка.

– Да, поговорите, – подмигивает мне Игорь.

– Да! Поговорите, – радостно соглашаются синхронистки и быстро встают из-за стола.

– Нет, – безэмоционально говорю я, поспешно вскакивая. – Мне нужно выйти.

– Проводить? – беспокоятся синхронистки.

– Не надо, – злобно шепчу я. – Справлюсь.

Максим и Игорь стоят возле стола, не сдвинувшись ни на сантиметр. Стою напротив них, смотрю только на Игоря, говорю только Максиму:

– Мне. Надо. Выйти.

Дрогнул только Игорь и сделал шаг в сторону. Максим не шелохнулся. Я приставным шагом обошла его, прижимая к себе сумку, и почти бросилась в туалет. Выбегая, боковым зрением обнаружила, что Ермака в зале нет.

С помощью "обращенного" вышла из клуба черным ходом. Уговорила за минуту, предложив в качестве оплаты номер телефона Лерки, изменив две последние цифры. Выбежала к проезжей части, начала голосовать. Возле меня, эффектно притормозив, останавливается белый кадиллак. Ну, хоть какая-то польза от диплодоков.

– Подвезти? – ухмыляется он.

– Да, – плюхаюсь на переднее сиденье.

– Домой? На дачу? – преувеличенно вежливо спрашивает Ермак.

– Домой, – отвечаю я и достаю телефон.

– Не надо никому звонить, я тебя не обижу, – растерянно говорит Кирилл.

Я устало улыбаюсь ему и включаю трек с блюзом Клэптона.

– Перевести? – вдруг спрашивает мужчина и, не дождавшись ответа, говорит, продолжая вести машину и внимательно глядя на дорогу:

Что ты будешь делать, когда останешься одна,

И никого не будет рядом?

Ты убежишь и будешь очень долго прятаться.

Ты знаешь, что это всего лишь твоя глупая гордость.