Текст книги "Мурманский сундук.Том 2"

Автор книги: Юрий Любопытнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)

Глава шестнадцатая
Дед и внук

Весь день Пол не мог найти себе места: Ольгу он потерял. Стысь рассказал ему, что она не согласилась вернуться и даже не соизволила переговорить с Загом. Хотя он вчера принял бесповоротное решение выбросить Ольгу из сердца, подло обманувшую его доверие и мечту, он не хотел, чтобы она ехала в деревню с этими мужиками. Так поступить с женщиной, мог только самый последний человек. А Пол себя таковым не считал. Он сказал Стысю, когда тот отправился на вертолёте к озеру: «Уговори её вернуться!» – «Каким образом?» – Стысь вскинул на Пола красные от беспрестанных возлияний глаза. – «Придумай что-нибудь!» – «А если она не захочет?» – спросил Алекс. – «Тогда, – Пол немного помедлил с ответом, – тогда пусть будет, как будет», – закричал он. Закричал от своего бессилия и злобы.

Когда Стысь улетел претворять в жизнь очередной «сценарий», Пол как ошалелый ходил по кабинету из угла в угол. В голове грудились мысли, нагромождаясь одна, на другую, перемешиваясь, словно змеиный клубок. То он считал, что Ольга получит по заслугам – не плюй в колодец, то представлял её бездыханное тело, и кровь приливала к голове и сердце возопило: «Нет, нет!»

Совершенно опустошённый, запутавшийся в противоречивых мыслях, он связался с Алексом, последней душе, к которой был привязан.

– Алло, Алекс! Пергамент у тебя?

– У меня, Пол.

– Отпусти их. Чёрт с ними!

– Пол… Ты меняешь решения, как…

– Ну и что. Отпусти их, пусть проваливают ко всем чертям.

– Их господь уже отпустил.

– Что?!

– Они взлетели к небесам вместе с домом.

Пол застонал.

– И ничего нельзя уже сделать? – слабым голосом спросил он, чувствуя, как в голове мутнеет.

– Я скорблю вместе с тобой, Пол, – ответил Алекс и выключил мобильник.

Пол свалился в кресло, потянулся к столу, налил в стакан виски и махом выпил. Из-за того, что вместе с беглецами погибла Ольга, он весь вечер не находил себе места. Грело кровь не вино, а мысль, что скитская грамота была в его руках. Но это было слабым утешением.

Утром, прочитав пергамент с помощью Стыся, который разбирался не только в русском языке, но увлекался и славистикой, и корпел в Париже или в Вене над хитросплетениями древнерусского, он понял, что до клада также далёк, как и прежде. Грамота не сообщала, где закопан сундук, не давала координат и скита, поэтому надо было начинать поиски с белого листа. Именно для этого, как будто предчувствовал, он и зафрахтовал вертолёт с летчиком. С воздуха они быстро определят местонахождение скита, а найти сундук, если он существует – дело техники. Пол привёз современный ультразвуковой аппарат для поисков пустот и разных инородных предметов в земле. Он много поставил на карту ради этого сундука, и теперь у него обратной дороги нет. Хоть и грызла его мысль об Ольге, но зато теперь никто не будет мешать в поисках заветного клада. Все противники исчезли. А что Ольга? У них давно назревал разрыв. Она не могла понять и принять его образ мыслей, он знал, что чужд ей по мировоззрению, по мироощущению. И вот финал. Трагический, но вполне закономерный. С Ольгой он поступил по варварски. Отпустил с мужиками. Кровь, когда он подумал об её «предательстве», прилила к голове, а ясность мысли застлали злость, ярость, ненависть…

Пол ходил из угла в угол, стараясь заглушить невольно бередящие мозг мысли, но это не удавалось. Несколько раз размышления нарушали телефонные звонки, но он не брал трубку. Не помогало и виски, которое он не любил, но в этот день поглощал в неимоверных для себя количествах. Но не пьянел, только голова становилась тяжелее и тяжелее. Он хотел позвать Стыся, которого по его возвращении из Дурова с грамотой, отослал, сославшись, на то, что ему надо побыть одному, как тот вошёл сам.

Алекс, как и патрон, тоже позволил себе пропустить стаканчик-другой, и лицо было краснее прежнего, а от ушей вниз ползли багровые пятна.

– Ты чего трубку не берёшь? – спросил Стысь Пола, едва переступив порог.

– Трубку? А кто мне может теперь звонить. Я никого не жду. – Пол обратил потерявшее былые краски лицо в сторону друга.

– А дед! Я сейчас его встретил, он и спросил: «Не заболел ли Пауль, или куда уехал – его телефон не отвечает». Так что он сейчас к тебе нагрянет.

– Дед, – вяло повторил Пол, словно впервые услышал это «слово». – А-а, дед! Нагрянет, говоришь. Пусть приходит.

– Он сердит, что ты в последнее время какой-то не такой, ушёл в себя, и деду не уделяешь внимания, хотя позвал его в гости.

– Может быть, может быть, – пробормотал Пол, но голова была занята совсем другими мыслями.

– Что ты ему скажешь обо всём… и об Ольге?

– Обо всём ему нечего знать. А об Ольге? Скажу, что уехала. Не понравилось ей здесь. И ты подтвердишь мои слова.

– Для него это будет удар. От Ольги он был в восторге. Он мне не один раз говорил, что надеется, что ты разведёшься с Каролиной… Заботу о детях он возьмёт на себя.

– Я сам в состоянии позаботиться о своих детях, – зло ответил Пол. – Не хватало мне его заботы…

– Но ты ж забыл, что он глава…

– Чисто номинальная, как королева в Британии. Властвует, но не управляет.

За дверью в коридоре послышались шаги.

– Должно быть, сам идёт, – произнёс Стысь и расстегнул машинально верхнюю пуговицу рубашки.

Дверь распахнул Джабраил, пропуская вперёд себя Стефана. Тот, как всегда, был чисто выбрит, с гладким свежим лицом. От него пахло дорогим одеколоном.

Джабраил прикрыл дверь и остался стоять у порога, ожидая дальнейших указаний.

– Пауль! – вскричал Стефан. – Почему не отвечаешь на звонки? Я сто раз тебе звонил…

– Дела, дед, – ответил Пол, который только деду прощал, что тот его называл Паулем.

– Я вижу, что тут у вас за дела, – ответил Стефан, взглянув на осунувшееся лицо внука и начатую бутылку виски на столе..

– Садись, дед, – указал Пол на кресло.

Когда Стефан сел в кресло, Джабраил, провожавший его, удалился, закрыв за собой двери кабинета.

– Вы чем-то встревожены? – Стефан обвёл глазами Пола и Стыся. – На вас лица нет. Словно вы не в своей тарелке? Или я не прав? – С лица Стефана медленно сходило выражение благодушия, с которым он появился в кабинете внука.

– Почему не в своей, – нарочито весело ответил Пол. – Как раз мы в своей тарелке. – Он деланно рассмеялся.

Стефан не стал продолжать разговор на эту тему, затронутую им самим, и спросил:

– Где Ольга? Почему её не вижу? Пригласи её! У меня для неё подарок.

– Ольга? – переспросил Пол, словно до него не сразу дошли слова деда. – Ольги здесь нет.

Он лихорадочно думал, что ответить, если дед начнет расспрашивать об Ольге. Он заметил, что Стефан и Ольга в последнее время заметно подружились. У них появились общие интересы, дед нашёл в её лице интересную собеседницу.

– Вижу, что здесь нет. – Стефан обвёл глазами кабинет. – А вообще где она? Она мне так понравилась. У тебя губа не дура.

Он посмотрел на внука с выражением на лице, которое говорило о том, что он одобрял его выбор.

– Ольгу я отпустил, – тихо сказал Пол.

– Куда отпустил? – не понял Стефан.

– Отпустил домой, в Москву.

– Домой? – Стефан удивился. Это удивление явно было написано на лице. – А что она так мало побыла здесь? Мы как-то в последний раз с ней поговорили очень душевно и хотели продолжить разговор, благо посчитали, что времени будет у нас вполне достаточно. Она не собиралась уезжать.

– Ей надо было срочно уехать. Наскучила ей здешняя жизнь, дед! Давай о чём-либо другом. Хочешь выпить?

– Ты ж знаешь, я не пью. Только в исключительных случаях.

– Так исключительный случай представился. Обмоем, как русские говорят, отъезд Ольги. Чего хочешь? Водочки?

– Не хочу. Раз разговор об Ольге тебе неприятен, не будем его продолжать. Чувствую, что дело здесь более серьёзное, чем выражает твоё лицо, и чем ты хочешь его представить. Ну а ты, старик, как живёшь? – фамильярно обратился Стефан к Стысю. – За эти дни ты измотался в «Камнях». Не сколотил себе капиталец на русской земле? Сейчас здесь благодатная почва для разных махинаций и проходимцев всех мастей. Лови момент!..

Стысь с дурацкой улыбкой, молча слушал Стефана.

– А ты ничего себе каземат справил, – опять обратился Стефан к внуку, видя, что его напарник молчит. – Каменное сооружение, нечто напоминающее равелины крепостей, прямо форт какой-то. – Он обвёл глазами кабинет. – Сколько денег ухлопал. Острог какой-то. Прямо как бывало в моей молодости в местах не столь отдалённых. Только тогда урки сами за забором сидели, а теперь, наоборот, в охране служат.

– Что ты, дед, сегодня придираешься? Принимай жизнь такой, какая она есть… Не хочешь пить, не пей, а я выпью.

Он налил виски в стакан и выпил. Стефан неодобрительно посмотрел на внука, но ничего не сказал.

– Странно как-то Ольга уехала, – задумчиво проговорил он, искоса бросая взгляд на Пола. – Даже попрощаться не зашла…

Пол ничего не ответил, меряя шагами кабинет.

Наступила гнетущая тишина. Пол перестал ходить, опустился в кресло и сидел неподвижно. Стефан глядел в окно на догорающий закат. Стысь стоял, скрестив руки на груди, смотря куда-то вдаль, изредка чмокая губами.

Нарушил молчание Стефан, обратившись к Стысю:

– Алекс, пойдём, мне надо с тобой поговорить.

Стысь согласился, но с явной неохотой, подумав, что разговор будет для него не совсем приятный.

Так оно и оказалось. Закрыв дверь своей комнаты, Стефан усадил Стыся в кресло, сам подошёл к окну и отдёрнул занавеску. Начал разговор спиной к нему:

– Я не хотел, чтобы Пауль ввязывался в поиски этого злосчастного сундука. Всеми силами противился этому… Погребён сундук в болоте, в скиту и Бог с ним! Не нами он оставлен, не нами и взят будет. Сколько он бед принёс! Не понимаю Пауля, почему его так охватила эта идея.

– Сундук – это золото, дядя Стефан!

– И ты туда же! Ну ладно, тебя можно понять! Тебе надо шкуру свою дубить, чтобы заработать на жизнь. Но Паулю! На него работает целый сонм сотрудников. Имей голову – и деньги сами поплывут в руки. Нет, нужен ещё сундук! Сейчас столько простора в России! Вкладывайте свои капиталы! Открывайте свое дело!…

– Вот для этого и нужны деньги…

– Для тебя, да! Но не для Пауля. А ты? Возьми кредит, что ждать манны небесной!… Жаль Ольгу, – поменял он тему разговора. – Я ей подарок приготовил. Кроме Марты, никому никогда ничего не дарил.

На глаза Стефана навернулись слезы. Он неловко смахнул их рукой. Открыв ящик стола, достал квадратную коробку, приподнял крышку. На тёмно-синем бархате сияло золотое колье с бриллиантами.

Стысь приподнялся в кресле, взял коробку в руки, повертел перед глазами.

– Дорогой подарок!

– Достойный Ольги, – важно произнёс Стефан. – От чистого сердца хотел подарить ей.

– Но она ещё не ваша сноха. – Стысь проглотил комок, застрявший в горле.

– Это не имеет значения. Она мне понравилась.

Он убрал коробку в стол, подвинул кресло и сел в него напротив Алекса.

– Скажи мне, что у Пола произошло с Ольгой, отчего сыр-бор разгорелся, почему Ольга уехала?

Стысь стал мямлить что-то насчёт несходства характеров, разницы в жизнеутверждающих принципах, отношениях к религии, к среде обитания, вобщем, молол чепуху до тех пор, пока Стефан не остановил его:

– Хватит, Алекс, ерунду пороть. Я знаю, что ты друг Полу, но прошу без литературных фигур, без этого мумли-мямли, говори правду, какой бы она не была некрасивой.

Стефан надеялся, что в отношениях Пола и Ольги небольшие охлаждения, которые можно наладить, если с умом взяться за это дело.

Стысь сдёрнул с шеи душивший его галстук. Лицо побагровело, как от удушья.

– Стеф, у тебя найдётся рюмка водки?

– Будешь коньяк французский?

– По мне всё равно. – Стысь облизал пересохшие губы.

Стефан подошёл к сейфу, облицованному красным деревом, набрал код, и дверца сама открылась. Он достал вместительную чёрную бутылку и маленькую рюмку.

Стысь сделал гримасу, словно у него внезапно заболели зубы. Стефан уловил перемену на его лице и заменил рюмку на бокал.

– Открывай сам. – Он достал штопор.

– А ты?

– Ты ж знаешь, без дела я не пью…

Пока Стысь открывал бутылку и наливал коньяк в бокал, Стефан достал из холодильника лимон, порезал его и посыпал сахарной пудрой.

– Иногда пью чай с коньяком и лимоном, – пояснил он, хотя Стысь не задавал никаких вопросов.

Стысь выпил полбокала, пососал дольку лимона и откинулся на кресло, проведя пальцем под воротником рубашки. На щеках и шее заиграли, как розы, красные пятна.

Стефан сел в кресло напротив него:

– Рассказывай!

Стысь рассказал ему о пленниках, как он попросил Ольгу подсунуть им жучка, как Ольга помогла им бежать.

Стефан сник. Он долго молчал, размышляя, а потом глухо спросил:

– Зачем, Алекс, ты втянул Ольгу в это дело? Ты обманул её.

– Кто же знал, Стеф, что всё так обернётся! Я не думал, что она увидит пленников. И, говоря откровенно, не ожидал от неё такой отрицательной реакции.

– По-твоему, виной то обстоятельство, что она увидела пленников? Так?

Стысь молчал, красный, как рак.

– Вы с Паулем привыкли мерить всё на свой аршин… Почему она уехала так стремительно и даже не захотела попрощаться? – Стефан в упор посмотрел на Стыся.

Тот замялся.

– Видишь ли, Стефан. – Стысь налил ещё коньяку и отхлебнул. – Пергамент был у художника. Они после побега скрылись на гряде. Чтобы выманить их оттуда, мы придумали сценарий – Ольгу якобы взяли в заложницы. – Стысь замялся, вертя бокал в руке.

– Говори правду, – потребовал Стефан, видя, что Алекс замялся.

– Мы рассчитывали, что художник с товарищами за жизнь Ольги отдадут пергамент.

Стефан вскинул брови:

– Что значит: «за жизнь Ольги»?

Стысь вздохнул. Ему нелегко давался этот разговор.

– Не хочу об этом говорить.

– Ты обязан мне сказать. Что вы натворили? Где Ольга?

– Я ж сказал – уехала.

– По лицу вижу, что врёшь.

– Я… я. Я пойду, Стеф. Меня утомили все передряги. Я хочу отдохнуть.

Он собрался встать.

Стефан подошёл к столу, выдвинул ящик, достал пистолет.

– Если будешь вилять, всажу пулю в твое жирное тело.

– Стеф! – Стысь поднял руки, думая, что слова Стефана были шуткой.

Стефан взвёл курок:

– Говори! – Он направил дуло пистолета на Стыся.

– Когда-никогда, а ты узнал бы правду.

Стысь выпил остатки коньяка в бокале и, вытерев платком лицо, рассказал, что случилось с Ольгой и участниками побега.

– Какие же вы подонки! – Стефан бросил пистолет на стол. – Сначала Ахметка, теперь Ольга… Убирайся, Алекс! Проваливай! И не попадайся мне на глаза.

Когда Стысь закрыл дверь, Стефан подошёл к окну, поднял жалюзи и несколько минут стоял, глядя как солнце в багровых отсветах скрывается за каменной грядой, и она чернеет, приобретая зловещие формы. Круто повернувшись, он вышел в коридор и направился в кабинет внука.

Войдя в кабинет, увидел, что Пол сидит зв кресле в той же мрачной задумчивости, в которой он его оставил, невидящими глазами уставившись в одну точку. На столе стояла новая бутылка виски и высокий бокал.

– Хватит пить, – резко сказал Стефан и убрал со стола бутылку и бокал. – Весь кабинет сивушным запахом пропитал. – Он подошёл к окну и приподнял фрамугу. – Никого у нас в роду не было, кто был бы пристрастен к зелёному змию.

– На душе муторно, дед, вот и пью, – Пол осмысленно посмотрел на Стефана.

– Муторно, говоришь! Я ж тебе простым языком объяснял – оставь сундук в покое. Не нужен он тебе. От него все злоключения. Я тебя умолял – не надо нам крови и жертв. Ты меня не послушал, убил Ахметку.

– Я не убивал его, – не дав деду договорить, перебил Пол.

– Не ты лично, но по твоей милости убили… Я всё знаю. Стысь мне рассказал.

– Деньги, золото без жертв не даются, – Пол насмешливо посмотрел на деда, – или жизнью платишь или здоровьем…

– Или тюрьмой.

– Тебе лучше знать, – скривил губы Пол. – Ты её уже отведал.

– Пауль!

– Не называй меня так. Я Пол. Для всех… И для тебя также…

– Это родина твоих предков, моя тоже. Я как приехал сюда не мог надышаться воздухом, не мог насмотреться на ручейки, озерки, лесные просторы, мне мила каждая кочка на болоте, каждая заводь речки… Обращаюсь к голосу твоего разума, оставь сундук в покое. Зло рождает зло.

– Да, зло рождает зло. Я не знаю, как ты, у которого отобрали дом, землю, погубили отца, сослав на каторгу, можешь любить эту страну, этих людей…

– Ты ж любил Ольгу. Она частица этих людей.

– Она предала меня.

– Тем, что выпустила на свободу узников. Я представляю, что бы ты с ними сделал из-за грамоты. Ты бы пытал их, выворачивал руки…

– Сундук им не принадлежит…

– Я прожил здесь двадцать лет, счастливых, несмотря ни на что, лет…

– Потом гнил в лагере, дружил с ворами, скитался под чужой фамилией.

– Это моя судьба. Она у каждого одна и другой быть не может. Но её можно изменить, не отменить, но изменить, исправить… Я испил свою чашу до дна. Я глубоко сожалею, что на мне кровь двух человек. Но я не умышленно. Но кто это знает и кто этому поверит. Я б давно вернулся в Россию, если бы не этот кошмарный груз. Я каюсь. И отец мой всю жизнь раскаивался, что погубил невинного человека… Я думал, что на мне оборвётся эта кровавая цепь, я работал, честно умножая своё состояние. Ан, нет, я неправильно мыслил. Ты её возобновил…

– Ты всё о родине, о глубоких материях, о душе… – будто не слыша деда, говорил Пол. – Что такое для меня Родина? И что я для России, Руси, как высокопарно вы изъясняетесь и что она для меня! Ты женился на немке, значит, мой отец полунемец полурусский, подданный Швейцарского государства, он в свою очередь женился на еврейке. Так кто я. Русский, немец, еврей? Нет, я ни тот, ни другой и не третий. Я не признаю национальности. Человека человеком делает не нация, а он сам. Я хочу иметь сундук, и не потому, что просто хочу, а потому что он моё наследство, упущенное наследство. Мой прадед завещал тебе, ты рассказал отцу, я подслушал ваш разговор, и эта идея завладела мною. И меня теперь не остановить. Пусть всё сгорит, болота высохнут, в этом озере рухнут скалы – сундук будет мой… Ты сам выпустил джинна из бутылки…

– Я выпустил, – Стефан аж поперхнулся от таких несправедливых слов. – Я хотел как лучше. Я приехал сюда на хутор обнять Ахметку, если он жив, побывать на могилке матери, но я не хотел искать сундук.

– Я ни с кем сундук делить не буду. За него заплачена уже слишком дорогая цена, – говоря это, Пол думал об Ольге.

– Ты окружил себя шантрапой, ворьём, отребьем. Я бежал от гопников, бежал от женщины, которая меня любила, бежал потому, что её окружали уголовники…

– Я им плачу, и они делают своё дело, жёсткое, мужское…

– Пауль!

– Не называй меня этим именем. Я Пол…

– За что ты погубил Ольгу, этих людей?

Пол кинул быстрый взгляд на деда. В голове мелькнуло: «Все выведал, старый хрыч, у Алекса» Раздражённо ответил:

– Это не твоё дело.

– Не моё дело? – вскричал Стефан. – Когда внук из простой корысти вместе со своими прихвостнями убивает людей, и это не моё дело?…

– Оставь меня, дед! Не суйся в мои дела. Я не маленький мальчик.

Стефан подошёл к Полу и наотмашь ударил по щеке.

– Ты негодяй! У меня больше нет внука. Я…

Гнев душил Стефана. Он не смог больше произнести ни слова. Повернулся и вышел из кабинета.

Глава семнадцатая
Погреб

Ошеломлённые словами Афанасия беглецы ринулись под половицу, в подпол, за Николаем. Он включил свет. Подполье было сухое, переводы поддерживали крепкие каменные столбы. По фундаменту были сделаны стеллажи, побеленные известью, на них стояли ящики и коробки, бутыли и стеклянные банки.

– Сюда! – крикнул Николай.

Он, пригнувшись, протиснулся к одному из стеллажей и попытался отодвинуть от стены. Ему это не удалось. Помог Сергей. Вдвоём они сдвинули его с места. Стала видна узкая щель, окаймлённая кирпичной кладкой.

– Лезьте сюда! – скомандовал Николай.

Под землю вёл неширокий лаз. Кое-где потолок осел и был подпёрт дубовыми стояками. Николай пропустил всех впереди себя.

– Быстрее, быстрее! – торопил он.

Освещённые скудным светом запылённой лампочки, Сергей впереди, за ним Ольга и Афанасий, пробрались в узкий коридор. Прошли несколько шагов, как наверху ухнуло, земля качнулась, и свет погас. Сверху посыпалась земля.

– Все живы? – спросил Николай шепотом.

– Живы, – ответили ему хором.

Афанасий зажёг зажигалку. Из подвала тянуло дымом. Он растекался по лазу, ел глаза, забивался в рот, нос.

– Куда этот ход? – спросил Афанасий, передавая зажигалку Сергею.

– К нашему спасению, – ответил Николай.

– А если без метафор?

– В погреб. Он за домом.

– Кто же был этот всевидящий, который знал, что нам пригодится это подземелье?

– Этого я не могу сказать по причине своего неведения. Подземелью много лет. Когда родился мой отец, оно уже существовало. Дед говорил, что когда его освободили от должности председателя колхоза, он купил этот дом в Дурове и переехал в него из села Спас-на-Броду. Дом принадлежал зажиточному крестьянину. Дед предполагал, что тот в этом подземелье прятал зерно от уполномоченных по продразвёрстке.

– Меня мало беспокоит, когда и кто его вырыл, – сказал Сергей. – Главное, он спас нас.

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – предупредил Афанасий. – Сначала надо выбраться.

Скоро они упёрлись в осклизлую твердь круглых бревён, поставленных вертикально. Дым, до противности едкий и смрадный, заполнил коридор. Ольга постоянно кашляла, зажимая рот носовым платком.

– Что дальше? – спросил Афанасий, стоя у бревенчатой стены. У него, как и у остальных першило в горле, на глаза навёртывались крупные слёзы.

– Пошарь на уровне колен, – ответил Николай. – Там скоба должна быть. Потяни её наверх. Подними творило.

Афанасий так и сделал, но его усилия оказались тщетными.

– Не поднимается, – отдуваясь, сказал он. – Доски разбухли.

– Давай вдвоём.

Николай протиснулся к нему, и они потянули творило на себя. Оно не подавалось.

– Не хватает наших усилий, – пробормотал Николай. – Серёга, постарайся пролезть сюда.

Однако и Сергей им не помог. Он не дотянулся до скобы.

– Мы в мышеловке, – сказал он. – Ни вперёд, ни назад ходу нет.

– Это мы ещё посмотрим, – ответил Николай. Он стал шарить в темноте, ощупывая влажные стены. – Вот нашёл.

– Чего нашёл? – спросил Афанасий.

– Лом… Сейчас мы его подсунем под творило. Здесь где-то камень валялся… Вот он. Отойди, а то задену. Сейчас подкопаю. Вот так. Кладем лом на камень. Серега жми на конец, а мы с Афанасием тебе помогать будем – тащить за скобу. Давай на счет: «раз, два, взяли!»

Их усилия увенчались успехом – творило поднялось настолько, что можно было пролезть под ним.

Первой выбралась Ольга, за ней остальные. Очутившись в погребе, увидели в худой крыше дневной свет. Дышать стало легче.

– Кажется, пронесло, – вырвалось у Николая.

Он подставил лестницу и выбрался наверх, толкнул дверь, сколоченную из толстых досок, и заглянул наружу в узкую щель. Метрах в шестидесяти от погреба пылал дом, сметённый выстрелом из гранатомёта. Был разрушен и гараж. Бандитов нигде не было видно. Николай открыл дверь шире и высунул голову, озираясь.

– Никого нет, – сказал он. – Бандиты уехали. Вылезайте!

Первой помогли выбраться Ольге. За ней поднялись Афанасий и Сергей.

– А я уж подумал, что нам кранты, – сказал Сергей, отлепляя с колен шлепки грязи.

– Рано хоронить себя собрался, – ответил Николай.

Афанасий оглядел пустую деревню, горевший дом, затем погреб, из которого они выбрались – небольшую возвышенность на задах участка, сплошь заросшую лопухом, крапивой и кипреем. Покачал головой:

– В рубашке мы родились. Как они погреба не заметили. А то бы ради развлечения Волдырь долбанул бы его из ствола.

– Погреб с улицы не виден, – заметил Николай. – Конечно, если бы увидели – разнесли бы в щепки.

Они сидели на траве, наслаждаясь чистым воздухом, приходя в себя.

Николай взглянул на Ольгу. Её била мелкая дрожь.

– Тебе плохо? – участливо спросил он.

– Сейчас пройдёт. Это нервы.

– Такое бывает, – изрёк Афанасий. – В Афгане, когда я в первый раз пороха понюхал по-настоящему и был на волосок от смерти, тоже дрожал после боя как осиновый лист. Не мог унять внутренней дрожи. Вы, ребята, не знаете, что такое война. – Он вздохнул.

– И лучше бы не знать, – сказал Сергей.

– Кто же донёс на тебя, Ольга? – спросил Николай, которого волновал этот вопрос. – Вроде бы «твоя операция» чисто была сработана и на удивление прошла гладко. Если бы не очухавшийся Волдырь, как я полагаю, они бы до утра тревогу не подняли.

– Да, я слышала, как они говорили об охраннике, который обнаружил побег…

– А кто же на тебя показал?

– Да есть там… один. Загов холуй Джабраил, или Джек, как его называет хозяин. Заг вообще американофил, любит всё от дядюшки Сэма. Всё переиначивает на английский лад: Александр – Алекс, Джабраил – Джек, меня хотел по-иному назвать, но я сказала, что я русская и имя у меня должно быть тоже русское.

– А этот Джабраил, судя по имени, мусульманин? – спросил Афанасий.

– Кто его знает, наверное. Он у Пола охранник. Привёз его из-за границы. «Мое око» называет его Заг. Он у него и дворецкий, и виночерпий, и постельничий и защитник, если что. Так вот он придрался ко мне, что я якобы на улице в неурочное время была. Потом ворвался ко мне в комнату, начал клясться в любви, попросту приставать. И при этом, не– взирая на преданность хозяину. Я его стукнула канделябром по голове… В общем спасла меня сирена. А утром он направил Зага против меня. Потом стали искать следы, кто помог удрать беглецам. Нашли обломок заготовки, из которой Пётр делал ключ для зала, слепок я сделала с ключа Стыся, когда он был в отсутствии. Вышли на Петра, стали допытываться. Уж не знаю, какими способами, но Пётр всё рассказал. Я не видала его, но кухарка мне рассказала, что издевались над ним…

– Нам способы их известны, – сказал Афанасий.

– Этот Заг подлец, – сжал кулаки Николай.

– Если бы не подлец не сидели бы мы у головешек, – добавил Сергей.

– А дальше, что было? – спросил Афанасий.

– Дальше. Ещё ключи, которые я взяла из стола Пола. Ключи от катера – я вам их отдала. Это подтвердило их мысли о моем участии после признания Петра… Мне тоже пришлось признаться… Дальше вы знаете…

– Но ты же, наверное, предполагала, что пропажу ключей обнаружат? – спросил Ольгу Николай. – И пошла на это…

– Конечно, предполагала. Но я не думала, что так всё скверно обернётся. Я хотела обо всём рассказать Полу, я считала, что он поймёт меня… Считала, что ваша поимка – проделки Стыся и Зашитого. Но оказалось, что главный виновник Пол…

Наступила гнетущая тишина. Нарушил молчание Афанасий.

– Насколько я понимаю, – произнёс он, вставая и оглядывая местность, – сюда бандиты больше не вернуться. Наши дальнейшие действия? – обвёл он глазами присутствующих.

– Пробираться в скит, – не задумываясь ответил Николай. – Продолжать поиски сундука.

– Мы ж отдали грамоту, – вскинул на него глаза Сергей. – Как мы теперь найдём сундук? Я думал, путь наш закончен.

– Почему закончен. Это только начало. Зачем нам грамота, я наизусть знаю её содержание. В ней же ничего не сказано о месте нахождения сундука. Так что мы ничего не потеряли.

– Наверняка люди этого Зага будут тоже искать сундук, – продолжал Сергей. И пути наши пересекутся. Я бы не хотел с ними встретиться.

– Здесь всё зависит от того, кто кого опередит, – ответил Николай. – Надеюсь, что мы их. Они уверены, что избавились от нас, и будут действовать не спеша, планомерно, без оглядки…

– Что без оглядки это точно, – согласился с ним Афанасий. – Нам, главное, на глаза им не попасться.

– У них оружие, лодки, – сказал Сергей.

– Ну что ты, Серега, паникуешь. Лодку я у них позаимствую, – обернулся к нему Афанасий.

– Откуда ты её возьмешь?

– А ялик с катера, который мы затопили. Ты что позабыл? Вот на нём и поплывем в скит.

– Вы тоже в скит направляетесь? – спросила Ольга.

– Вторую неделю идём, – ответил Николай.

– Пол со Стысем тоже о ските говорили. Я слышала их разговор. Из-за этого всё и началось.

– У нас общие цели, – рассмеялся Афанасий. – Только средства достижения разные.

– Поиски сокровищ, – проговорила Ольга. – Помешались все на деньгах. Они вас и преследовали из-за бумаги, которую вы им отдали?

– Именно так. И тебя для этого подослали.

– А как вы достали эту бумагу? – спросила Ольга.

– Мы узнали о существовании грамоты случайно. – И Николай рассказал Ольге, как к нему попал пергамент.

– Может, не стоит заниматься поисками злополучного клада, – сказал Ольга. – Это сопряжено с такой опасностью. Есть много способов другими путями заработать себе денег честно.

– А в наших действиях ничего нет предосудительного. Мы ж никого не убиваем, не взрываем, не калечим. А потом, как-то неловко теперь отступать с полпути, тем более, зная, что за сундуком охотится Заг с командой… Он нам теперь кровный враг. Так я говорю? – обратился Николай к спутникам.

Те молча кивнули.

– Вас всё равно Заг опередит.

– Почему ты так думаешь. Сундук ещё надо найти.

– У него людей больше. Я слышала разговор, что они определят место нахождения скита при помощи вертолёта. Недаром Заг или купил, или зафрахтовал его.

– Кто этот Заг? – вскричал Николай. – Откуда он взялся? Он что действительно иностранец или – новый русский?

– Не знаю, кем его считать, – ответила Ольга. – Но приехал он из Швейцарии, основал здесь в России предприятие. По происхождению он из русских, я познакомилась недавно с его дедом Стефаном. Дед – тот чисто русский, а вот Пол, не знаю.

– А как он в эти места попал?

– Стысь говорил, что вблизи у него деревообрабатывающие предприятия, большие площади арендованы под лесоразработки, купил несколько развалившихся лесхозов…

– Откуда он узнал о грамоте и о сундуке в скиту? Швейцарец, иностранец знает о кладе, зарытом в глухомани, среди болот. Интересно.

– Может, кто-то знал о сундуке и продал ему секрет за определенную сумму денег, – предположил Сергей. – Сейчас всё продаётся. Грамота была в иконе, которую хозяин отдал батраку на сохранение, хозяин не вернулся, но это не значит, что он не рассказал об этом кому-то.

– И Геронта убили из-за иконы, – сказал Николай.

– И Нила подослали, чтобы за тобой наблюдал, – добавил Афанасий. – Круг замкнулся на тебе, Коля.

– Вы одним образом узнали о кладе, – сказала Ольга, – Заг узнал другим. К нему всякая нечисть липнет, кто-то и сообщил…

– Что об этом говорить, – сказал Сергей. – Надо думать о сегодняшнем дне. Если мы собираемся продолжать наше путешествие, надо решить, куда мы Ольгу отправим.

– А куда меня отправлять, – встрепенулась Ольга. Её перестала бить дрожь, и она пришла в себя. – Мне некуда идти. Я с вами.

– Ты ж сама только что сказала, что поиски сундука сопряжены с опасностями, – внимательно посмотрел на неё Николай, – а теперь пренебрегаешь этими опасностями.

– Ольгу на время надо куда-то пристроить, – стоял на своём Сергей. – Может, на хутор?