Текст книги "Мурманский сундук.Том 2"

Автор книги: Юрий Любопытнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 41 страниц)

Глава четырнадцатая
Соглашение

Николай искренне жалел Ольгу. Жалел, что она из-за них попала в переделку. Он не имел зла на неё за то, что она способствовала их пленению. Когда он впервые её увидел на лесной дороге, она произвела на него приятное впечатление, даже больше – понравилась ему, словно свет зажёгся рядом с ним, от которого потеплело. После смерти жены он не допускал мысли, что в его жизни может появиться другая женщина, не мог себе представить, что она займёт место Наташи.

Узнав, что Ольга является невестой или близкой женщиной человека, по прихоти которого они очутились в подвале, он себя почувствовал в таком состоянии, словно ножом полоснули по сердцу, и тогда подумал, что эта «грибница» в его душе заняла своё место. Она не вытеснила Наташу, и даже не подвинула, а просто примостилась возле неё.

Он не допускал мысли, что угрозы Зашитого в отношении Ольги будут выполнены. Так поступить с женщиной своего хозяина? Что это – очередной розыгрыш? Но участвует ли Ольга в нём? Она перепугана и заметно нервничает. Допустим, что всё происходит на самом деле. Почему они думают, что бывшие узники будут защищать Ольгу? Она для них незнакомый человек, правда, спасший их. Рассчитывают на порядочность, на благородство, на совесть? В этом они не просчитались. Может, и прав Сергей, что задача этого Зага – выманить их из пещеры, удостовериться, что они на гряде, и теперь, зная это, предпримут более крутые меры, а Ольгу оставят в покое?..

Об этом он сказал своим друзьям.

– Как бы то ни было, – заметил Афанасий, – они всеми доступными средствами будут делать всё, чтобы заполучить пергамент. Ольга лишь козырь в их игре. Если даже мы не согласимся на их условия, они в выигрыше – знают, где мы находимся. Думаю, что они будут торговаться, выставив в качестве покупной цены жизнь Ольги. А клюнем мы или нет, дело другое. В любом случае у них есть варианты, как получить бумагу. В первом случае, если мы соглашаемся обменять пергамент на Ольгу, они достают его лёгким путем, во втором, более трудным и долгим, через нашу очередную поимку, предложив потом поменять наши жизни на интересующую их вещь.

– Ладно, ребята, – вздохнул Николай, – нам ничего не остаётся, как сидеть и ждать, что будет дальше.

– Ответный ход у них, – улыбнулся Афанасий и добавил, хитро прищурившись: – И зачем я ввязался в это дело с вами?

Катер с парламентёром ушёл к особняку. Наступила тишина. Сторожа разомлели под солнышком и, присев в тени камней, резались с азартом в карты. Афанасий с Николаем тоже прилегли на скалистый грунт. Сергей остался в карауле, наблюдая за происходящим.

– Катер возвращается! – через некоторое время воскликнул он.

Афанасий приподнялся, взял бинокль и стал смотреть на озеро. Ему было видно, как лёгкая посудина, разрезая тёмные воды, на хорошей скорости мчалась к гряде.

– Сколько времени прошло с момента их ультиматума? – спросил он Николая, не отнимая от глаз бинокль.

Тот полез в кофр, достал часы.

– Если верить этим часам, то пятьдесят шесть минут.

– Они точны. Через три минуты катер будет здесь.

– Может, они усыпляют нас, – предположил Сергей. – Говорят одно, а на самом деле нападут на нас с тыла?

– С тыла отвесные стены, – ответил Николай. – Опытный альпинист не сразу заберётся. Им без подготовки и снаряжения не залезть.

Катер сбавил ход и бросил якорь метрах в 200‑х от скал, на чистой воде. На верхней палубе никого не было – она была пуста. Потом появился человек с мегафоном, грузный, в рубашке с расстёгнутым воротом, в мятом пиджаке на жирных широких плечах. Афанасий передал бинокль Николаю.

– Посмотри, какой громила!

Николай приложил бинокль к глазам.

– На вид этакий интеллигент, неряшливый и пузатый. – Когда тучный человек подносил мегафон к губам, Николай заметил, как на руке сверкнул перстень. – В первый раз такого вижу. Это, наверное, Стысь. Помнишь, Петруха говорил о толстом подручном хозяина?

Над водной гладью раздался голос:

– Воронин, ты слышишь меня?

– Слышу, слышу, – прокричал в ответ Николай. – Ты меня знаешь, а я тебя нет. Давай познакомимся.

– Не стоит из-за этого терять время. Уже час прошёл с момента нашего предупреждения.

– Что из этого?

– Вы согласны на наши условия? Грамоту из иконы в обмен на жизнь Ольги.

В этот момент из каюты двое здоровенных молодцов – один из них был Обух – вывели Ольгу. Руки у неё были связаны за спиной, но она пыталась вырваться, корпусом отталкивая сопровождающих. Рот был завязан скрученным в жгут платком. Непокрытую голову трепал ветер.

– Эй, парень на катере! Ты что сдурел, так обращаться с женщиной! – крикнул Николай Стысю.

– Красивый спектакль! – не удержался от восклицания Сергей.

– Меняемся, – не обращая внимания на слова Воронина, сказал Стысь. – Вы нам грамоту, мы вам жизнь Ольги. Она призналась, что помогла вам бежать, а хозяин не прощает таких выходок. За это её ждёт озеро. Но мы её помилуем, если отдадите пергамент.

Один из охранников подтащил к ногам Ольги большую гирю с верёвкой.

– Они не шутят, – сказал Николай. Голос выдавал волнение. – Афанасий, они не шутят!

– Ты, мужик с мегафоном, – оглушительно прокричал Афанасий. – Вы что там – сбесились?

– Если не отдадите, ваша спасительница погибнет, – донёсся голос Стыся.

– Шутят, не шутят, но Ольгу в их руках оставлять нельзя, при любом раскладе, – проговорил Николай.

Обух набросил на шею Ольги верёвочную петлю, конец которой был привязан к гире. В бинокль было хорошо видно бескровное лицо Ольги, глаза полные слёз. Она сникла и не сопротивлялась.

– Считаю до трёх, – продолжал Стысь. – Раз… два… Соглашайтесь! У вас нет выбора! Вы в наших руках! Три…

– Постой! – вскричал Николай. – Отдадим тебе грамоту. Сними петлю… Мужики, – обратился он к друзьям, – надо отдать бумагу…

– Я согласен, – сказал Афанасий. – Шут с ним, с сундуком.

– Я тоже, – присоединился к нему Сергей.

– Ольгу нельзя оставлять в их руках…, – возбуждённо говорил Николай.

– Тем более проверим – не разыгрывают ли нас, – сказал Сергей, который не мог до сего времени поверить, что их не обманывают. – Такие люди на всё способны.

– Если нас разыгрывают, Ольгу не отпустят, – сказал Николай, который считал, что всё происходящее – чистая монета, но и не хотел переубеждать Сергея, тем более, что скоро должно было проясниться, кто прав.

– Давайте с ними торговаться, – предложил Афанасий. – Они базар любят.

– Эй, на катере! – снова закричал Николай. – Мы согласны. Меняемся. Вы нам передаете Ольгу в целости и сохранности, мы вам грамоту.

– Мы не договаривались, что вам передаем Ольгу, – прозвучало в ответ. – Мы говорили, что сохраним ей жизнь.

– Вы что нас за дураков считаете, – с иронией сказал Николай. – Мы должны знать, что с Ольгой ничего не случится, и поэтому она должна быть с нами.

С минуту на катере было замешательство, потому что наступила гнетущая пауза. После некоторого молчания Стысь прокричал:

– Ждите!..

На катере, видно, совещались. Стысь сошёл в каюту и не появлялся.

– Они ещё раздумывают, – проворчал Николай. – Интересная запинка.

– Значит, наше путешествие за сундуком можно считать законченным? – спросил Сергей у Воронина.

В душе он был рад, что этому приходит конец. Ему порядком надоели приключения. Разве мог он предположить, уезжая неделю назад с дачи под Москвой, что попадёт в такую передрягу. Ему хотелось вернуться обратно к привычной жизни, позабыть и призрачный мурманский сундук, и всё, связанное с ним.

Николай не успел ответить на его вопрос – из каюты появился Стысь.

– Мы согласны на ваши условия, – прозвучало в мегафоне.

– Хорошо. Договорились, – прокричал Николай. – Повторяю условия: мы вам грамоту, вы нам Ольгу. Поняли? – Чётко выговорил он. – Без передёргиваний.

– Место обмена и когда?

– У меня нет грамоты с собой. Отпускаете меня за грамотой вместе с вашими людьми и освобождаете Ольгу. Она с моими друзьями уходит в безопасное место…

– Решаем мы, а не вы. Мы с этим вариантом не согласны. Слушайте наше решение. Пока ты не доставишь грамоту, Ольга и твои друзья будут в заложниках. Как только грамота будет у нас, мы отпускаем твоих друзей.

– Мы не согласны, – ответил Николай.

На катере воцарилось молчание. Стысь опять спустился в каюту и долго не появлялся. Выйдя на палубу, прокричал в мегафон:

– Поедете все вместе за грамотой. Когда отдадите, тогда мы вас отпустим.

– Соглашайся, – подтолкнул Николая Афанасий. – Пусть только Ольгу отпустят с нами.

– Мы согласны. Только Ольга должна быть с нами.

– Хорошо. Пойдёте под конвоем. Где гарантии, что вы не удерёте?

– А где ваши гарантии, что не врёте?

Стысь на это ничего не ответил.

Переговорив с кем-то, скрытым в каюте, прокричал:

– Спускайтесь!

– Мы спустимся, когда на берегу будет Ольга.

– Пока грамота у нас, нам нечего опасаться за свою жизнь, – подчеркнул Афанасий. – Но как только мы её отдадим, могут возникнуть непредвиденные эксцессы.

– Люди они ненадёжные, – подтвердил Сергей.

– Ненадёжные – мягко сказано, – поправил Сергея Воронин. – Они никудышные люди. Одним словом, бандиты.

– Зачем тогда отдавать грамоту? – недоумевающе посмотрел на товарищей Сергей.

– У нас безвыходное положение, – сказал Николай. – Отсюда нам в лес не прорваться, силы слишком не равны. Поэтому они могут нас взять измором. Еды у нас нет, придётся сдаваться на милость победителям.

– Или сдохнем от голода, или запросим пощады, – согласился Афанасий. – Поэтому вариант, который мы выбрали, предпочтительней всех остальных. Он даёт почву для маневра.

– И даёт нам шансы всё завершить благополучно, – добавил Николай.

– Ты надеешься на их джентльменское слово, – усмехнулся Сергей. – Ты послушай, как они разговаривают.

– Что они не джентльмены, ты прав. Отпетые негодяи. Когда грамота будет у них, наша жизнь гроша ломаного не будет стоить.

– Рискнём, – сказал Афанасий. – Где наша не пропадала. Умирать, так с музыкой.

Когда Ольгу доставили на берег, дуровцы стали спускаться с кручи, припрятав в тайнике вещи, которые могли им в дальнейшем сослужить службу. Уже оказавшись у кромки воды, они увидели, как катер вспенил винтом воду и взял курс на особняк, увозя с собой толстомордого мужчину.

Глава пятнадцатая
Уловка Пола

У кромки воды внизу гряды дуровцев ждала лодка. Охранники доставили их на лесистый берег. В тени деревьев было прохладно. Николай огляделся: это было то самое место, где он в начале лета писал этюды. На обрубке сухого дерева сидела Ольга, закрыв лицо руками. Плечи вздрагивали. Лодка с двумя гребцами, которая доставила её сюда, колыхалась на воде чуть поодаль от берега. Николай присел рядом, отвел руку от лица, пытаясь заглянуть в мокрые глаза, тихо проговорил утешительно:

– Успокойся! Не реви! Всё кончилось.

Ольга перестала плакать и взглянула на «рыбаков», улыбнувшись.

– Так-то лучше, – проговорил Николай.

– Это нервы, – отозвался Афанасий. – Сейчас пройдёт. – Он присел перед ней на корточки, протянул плоскую фляжку. – Отхлебни! Пригуби! Это хороший коньяк, французский.

Дрожащей рукой она взяла фляжку и отпила глоток.

– Вот и молодец, – отечески сказал Афанасий.

– Я не хочу к ним возвращаться, – проговорила Ольга и широко открытыми глазами, мокрыми от слёз, взглянула на Афанасия. – Вы не оставите меня?

– Почему мы должны тебя оставить? – не удержался от ответа Николай. – Ты чего говоришь?!

– Я виновата во всех ваших бедах. Это… поддалась на уговоры Стыся… Он соврал мне, что вы бились об заклад.

Она рассказала, как уговорил её Стысь прицепить жучок к их одежде, как она согласилась, думая, что это всего-навсего, безобидная шутка.

– А зачем пуговицу пришила? – спросил Афанасий. – Это не укладывается в логическую цепь…

– Мне хотелось помочь вам, а сказать правду боялась. Думала, что вы догадаетесь, что неспроста я это сделала.

– А мы, олухи, не догадались. Ты нам знак дала.

– Мне стал противен этот розыгрыш. И в то же время я не думала, что Стысь так мерзко обманывает меня. Я… я… – У неё по щекам снова потекли слёзы.

– Как бы нам околпачить их, – проговорил Афанасий, посмотрев на Зашитого, что-то объяснявшего своим подельникам, собрав их в кружок.

– Они очень хитрые и злобные.

– Ну не хитрее нас.

– Хитрее. И как я сразу не распознала их… Я уж хотела уехать отсюда, укладывала вещи, а здесь… Весь мир перевернулся…

– Останешься с нами. Мы тебя в обиду не дадим.

Ольга совсем не была похожа на ту незнакомку, которую они встретили на лесной дороге. Тогда там была уверенная в себе, цветущая, спокойная женщина, с юмором, с блестящими глазами. Последние часы или дни вымотали её. Была она бледной, осунувшейся и блеск глаз исчез. Она дрожала при каждом шорохе или возгласе.

– Мы сначала думали, что ты нас разыгрываешь, как тогда в лесу, – сказал Сергей, глядя на неё виноватыми глазами.

– Нет, не разыгрываю. Петра они принудили всё рассказать. Он признался. Над ним издевались, и он всё рассказал. А потом Пол стал расспрашивать меня. Я рассказала всё начистоту. Он ударил меня… Я… ненавижу их всех. Ненавижу. Господи, какая я была дура!..

– Полноте, – потрепал её по плечу Афанасий. – Плохое осталось позади.

– Пообщались? – спросил подошедший Обух. – А теперь встаньте! – Он по очереди обшарил всех троих, похлопывая по одежде, проверяя, нет ли оружия. – Пусто, – сообщил он подошедшему Зашитому.

Судя по физиономии обладателя камилавки, он был доволен, что эпопея с беглецами успешно разрешилась. Каждый мускул худощавого подобранного, как у гончей собаки, тела играл радостью. Кепка по обыкновению не была опущена на брови, а была сдвинута на затылок. От этого вид у него был бесшабашный и удалой. Он с издёвкой произнёс:

– С прибытием, господа! – Жёсткие губы дрогнули, готовые расползтись в злой усмешке, но он тотчас их подобрал. – Попались, сучьи дети, – Зашитый ухмыльнулся, глядя на всех поочерёдно. – Хотели брызнуть копытами… Моя бы воля, остались бы вы здесь в этих горах доживать последние дни.

– Придержал бы язык, – ответил ему Николай. – Ваша ещё не взяла, а ты уже измываешься.

– Обед не сварил, а уже приготовил ложку, – рассмеялся Афанасий.

– А ты заткнись, пятнистый, тебя не спрашивают, – грубо оборвал Афанасия Зашитый. – Если бы эта дамочка вам не помогла, – он указал на Ольгу, – давно бы развязали языки, а то, видишь ли, тройка смелых и отважных, совершила героический поступок – бежала из мест заключения. – Он громко расхохотался.

– Выбирай выражения, когда говоришь о женщине, – с негодованием произнёс Воронин.

– А тебя не спрашивают, лектор нашёлся. Будешь базарить, хвост приклюкаю…

Сколько времени он продолжал бы словесно упражняться, неизвестно, если бы вдалеке не послышался шум вертолёта. Все задрали головы, глядя, как со стороны особняка, в небе появился небольшой, бело-красный, видимо, очень маневренный вертолёт. Афанасий опытным глазом человека, имевшего дело с подобными машинами, окинул геликоптер.

Вертолёт приземлился на поляну. Высокая трава заколыхалась под напором воздушных волн, бегущих от винта. Открылась широкая, в верху прозрачная дверца, и на землю неуклюже спрыгнул Стысь в помятом на спине пиджаке. Широкое краснощёкое лицо готово было расползтись от благодушия, но серые глаза с отблеском холодного металла, говорили, что это обманчивое впечатление. Первым делом он обратил внимание на Ольгу, державшуюся рядом с Ворониным, и двинулся к ней. Но потом раздумал, остановился, вытащил из кармана большой платок и вытер лицо.

– Продолжим разговор? – осведомился он. – С кем я должен вести беседу? – произнёс Стысь подчеркнуто учтиво и обвёл глазами бывших узников.

Николай, делая шаг вперед, сказал:

– Мы бы хотели говорить с главным виновником происходящих событий, который мог бы дать нам гарантии, что ни с нами, ни с Ольгой, ничего не случиться, когда мы отдадим пергамент.

– Главный виновник это я, – самодовольно ответил Стысь. – Но в то же время я выступаю как доверенное лицо собственника этих мест со всеми вытекающими отсюда правами и полномочиями. Можете мне доверять. Как я полагаю, вы Воронин – владелец похищенного вами пергамента? – обратился он к Николаю.

– И я в том числе. Но не похищенного, – Николай сделал ударение на этом слове, – а доставшегося волею случая и по праву принадлежащий нам. Он приобретён не обманным путем, не похищен, не достался посредством жульничества или выкручивания рук, он, как клад, попавший в руки кладоискателю. Вы ж не станете отрицать, что клад принадлежит тому, кто его нашёл…

– Это в том случае, если его владелец пропал и у него нет наследников, – отпарировал Стысь.

– Хорошо, не будем на эту тему разводить дебаты. Я повторяю, мы хотели поговорить с человеком, который мог бы дать нам необходимые гарантии. Вы можете нам дать такие или это привилегия «собственника сих мест», – не удержался от иронии Воронин.

– Даю вам слово джентльмена. На меня вы можете положиться.

– Одного слова будет маловато. Судя по нашему знакомству, ожидать от вас честности и порядочности было бы наивно.

– Это всё, что я могу пообещать вам – отпустить вас, когда пергамент будет у меня.

– Другого мы и не ожидали. Придётся верить. Слушайте наши предложения по передаче пергамента. Отвезёте нас в указанное место. Свою свору, – Николай кивнул в сторону Зашитого и его команды, – оставите, а с вами мы пойдём за пергаментом. С нами пойдёт и Ольга.

– Только и всего? – Стысь с лёгкостью согласился с предложением Воронина.

– Только и всего.

Однако через минуту напускное добродушие исчезло с лица Стыся. Казалось, он раздумывал, наморщив лоб.

– Мы не можем пойти на ваши условия, – сказал он.

Сердце Николая упало. «Начинает выкручивать руки, старый пень», – подумал он о Стысе.

– Это почему же? – спросил Николай, сохраняя самообладание.

– Вы удерёте. С вами пойду не я, а двое моих людей, – указал он на Зашитого и Обуха.

– Согласны. Только они будут без оружия.

После недолгих препирательств со стороны Стыся и Зашитого, сделка состоялась. Стысь якобы шёл на уступки, всем видом показывая, что делает это скрепя сердце, но и в этих условиях остаётся джентльменом, как он выразился.

Но прежде чем отправиться в путь на условиях, выдвинутых Ворониным и подкорректированных самим собой, Стысь обратился к Ольге, словно только что увидел её, и сделал два шага навстречу:

– А ты, Ольга, что здесь сидишь? Садись в вертолёт!

– Э-э, господин хороший! – воскликнул Николай. – Мы так не договаривались.

Ольга поднялась с плахи:

– Как это садись? – изумилась она. Она ещё не отошла от минувших событий и никак не могла придти в себя, и слова Стыся произвели на неё шокирующее действие. – После всего, что вы позволили себе, вы меня приглашаете в вертолёт, чтобы я отправилась обратно в «Камни»?

– Это был розыгрыш, Оля, – фамильярно начал Стысь. – Всего-навсего розыгрыш. Как и в прошлый раз.

Стысь думал, что своими словами, он заставит беглецов переменить своё мнение об Ольге, поверить в то, что и она виновата.

– Неужели ты думаешь, что мы позволили бы себе…

– И это ты говоришь, Алекс, после всего, что произошло. И я должна тебе верить?..

– Мы ж сказали тебе ясным языком, – выступил вперёд доселе молчавший Афанасий, – что Ольга пойдёт с нами.

– Это одно из условий нашего соглашения, – добавил Николай.

– С такими розыгрышами можно и на тот свет отправиться, – усмехнулся Сергей.

– А вас не спрашивают, – разозлился Стысь. Лицо его побагровело. – Мы с вами договорились, и ваше дело сторона. Я Ольгу знаю больше, чем вы. Пойми, Ольга, – он опять обратился к ней. – Просто шутка. Ты извини, что мы не предупредили. Для большей правдоподобности… Ничего более шутки. Несколько болезненной, но шутки.

– Хорошая шутка, – отозвалась Ольга.

– Иначе, как мы могли выманить их, – он посмотрел на беглецов. – Нам был важен психологический момент. Посмотри на них! Это же совки, Оля! Сам погибай, а товарища выручай. – Он рассмеялся. – Мы с Полом построили свой сценарий, учитывая их образ жизни и мыслей.

– Пол меня ударил тоже по сценарию? – негодующе спросила Ольга. Лицо её залилось краской.

– Ну, это ваши, так сказать, семейные дела. – Алик нехорошо хихикнул.

– Негодяй и ты, и Пол. – Лицо Ольги из бледного стало красным. – Прошлый раз в лесу ты обещал шутку и обманул меня. Теперь опять с Полом шутите. Петра всего исполосовали, добиваясь признаний, кто помог бежать пленникам. Я больше не намерена шутить, так и знайте. И передай это Полу. Я остаюсь, – она подошла к дуровцам.

Лицо Стыся стало серьёзным.

– Подумай, Ольга. Ещё есть шанс вернуться.

– Никогда!

– Поговори с Полом. Он простит тебя.

– Меня простить! За что? Что я предосудительного сделала? Помогла вырваться на волю одураченным людям? Помогла бежать невинно посаженным в подвал, чтобы не допустить над ними издевательств. И он меня за это простит!

Но Стысь не слушал её.

– Давай я соединю тебя с ним. Пол будет с тобою говорить?

Он достал мобильный телефон.

Ольга отвернулась от Стыся, своим видом показывая, что не намерена продолжать разговор.

– Не хочу с ним говорить. Не буду.

– Садись в вертолёт! Я доставлю тебя в «Камни», а оттуда поедешь, куда хочешь. Я распоряжусь, и тебя доставят в Москву.

– Я вас знать не хочу, – твёрдо проговорила Ольга. – Ни тебя, ни Пола…

– Это твой окончательный ответ? – вздохнув, спросил Стысь.

– Окончательный.

– Как знаешь. – Лицо Стыся приобрело страдальческое выражение. – Я тебе искренне сочувствую. Мне тебя очень жаль. Такую красивую. Юную. Умную.

Он вздохнул. И нельзя было понять, сделал это он искренне, или продолжал играть свою роль.

Дуровцы и Ольга смотрели на него, ожидая дальнейших действий.

Стысь неуклюже помялся и поманил Зашитого:

– Сопроводи господ в машину.

– Будет сделано, – ответил вожак по-военному, положив руку на ствол автомата, победоносно взглянув на Афанасия. – Не смей винта нарезать! Мой винтарь всё равно догонит. – Он громко рассмеялся своему каламбуру.

Всех четверых разделили: Николая с Сергеем посадили в один джип, Афанасия с Ольгой в другой. Стысь сел во вторую машину, в которой ехала Ольга.

Дорогу показывал Николай.

На околице Дурова он приказал остановить джипы. Все вышли из машин.

– Нас трое, – сказал он, обращаясь к Стысю. – Ольгу считать не будем. Нас могут сопровождать трое, но без оружия. Как только получите пергамент, оставите нас в деревне, а сами уедете. Так мы договаривались? По-джентльменски?

– Всё так, всё так, – хмуро ответил Стысь, находясь во власти неотвязных дум.

Зашитый взял с собой Обуха и Счастливого и стал ждать приказаний Стыся.

– Ольга, – сдавленным голосом произнёс Стысь. – Вернись! Я тебя очень прошу. Не к Полу. Просто вернись. Уложишь вещи и можешь ехать в Москву. Не ходи с ними, я тебя умоляю.

– Я боюсь вас, Алекс. Боюсь всех. И тебя, и Пола, и всех, всех. И всех ненавижу и презираю.

– Ну что ж, как знаешь, – обречённо вздохнул Стысь. – Видит Бог, я сделал всё, что мог.

Он достал платок, хотел вытереть лицо, но махнул им, давая знак Зашитому, чтобы они уходили.

Вся группа пошла к деревне. Николай оглянулся. Джипы стояли на месте. Возле них никого не было, кроме Стыся. Он смотрел вслед удаляющимся людям. Лица не было видно. Но по фигуре было заметно, что он сгорбился и поник.

Николай подвел группу к своему дому. Стоял он сиротливый, с запылёнными окнами, с открытой дверью. Трава переплела тропинку, вылезала у стен сруба и тянулась кверху. На лужайке у палисадника ржаво выделялся обгоревший искорёженный остов «Запорожца». Двери были настежь распахнуты.

– Где бумага? – спросил Зашитый, повернувшись к Николаю.

– Какой ты скорый! В доме. Сейчас принесу.

– Постой!

Зашитый сделал знак Обуху. Тот проскочил в дом и скоро вернулся.

– Никого, – сказал он.

– Теперь так, – командовал Зашитый: – Заходи по двое: один ваш, другой наш.

Вошли в дом. В нём всё было перевёрнуто: на полу валялись старые журналы, разбитая посуда, искорёженные подрамники, затоптанные фотографии.

– Ну и напакостили, бандиты, – сокрушённо проговорил Николай и поднял с пола раздавленную фотографию под стеклом, на которой была изображена молодая чета, видимо, родители Воронина. Вытер пыль, поставил на стол.

– Ты здесь тарелки не бей. – Зашитый протянул руку. – Давай неси бумагу!

– Подождёшь. Её надо ещё найти в этом хаосе, оставленным твоими дружками, – с издёвкой докончил Николай.

Зашитый сверкнул глазами, посмотрел на Николая:

– Будешь базлать – схлопочешь. – Все в угол, кроме него. – Зашитый указал на Николая. – А ты ищи. И быстрее. Не тяни время.

Они отгородили Сергея, Афанасия и Ольгу от Воронина, предоставив последнему свободу действий в поисках вожделённой «бумаги».

Зашитый взмахнул рукой. В кулаке показалось лезвие ножа.

– Попрошу без баловства. Уши мне не тереть. – Он повертел невесть откуда-то взявшимся ножом перед глазами кладоискателей. – А то быстро мундир продырявлю. – Он пристально взглянул на Афанасия.

Николай прошёл в свой чулан и долго громыхал там, переставляя предметы и вещи. Вернулся с жёлтым полиэтиленовым пакетом.

Зашитый, держа нож в правой руке, левую протянул за пакетом.

– Давай сюда?

Николай вытащил из пакета пергамент и подал Зашитому. Тот оглядел его, поковырял в углах, надкусил зубом, проверил на свет, поскоблил ногтем чёрные буквы и только после этого положил за пазуху.

– Вроде бы оно, – проговорил удовлетворённо. – Если ты подсунул подмонастырку битую, – потряс он финкой перед лицом Николая, – пеняй на себя. Сыщу на дне моря.

– Что просили, то и получили. По-джентльменски, как говорит ваш толстяк. А теперь наши пути расходятся.

– Оставайтесь здесь! – приказал дуровцам Зашитый. – Мы первыми выйдем.

Он сделал знак своим людям, чтобы те выходили. Обух со Счастливым выполнили его приказание. Сам Зашитый, играя ножом, спиной попятился к двери. В окно беглецы увидели его ухмыляющуюся физиономию и пыль от приближающегося джипа.

Афанасий бросился в сени. Раздались глухие удары в дверь.

Остальные бросились к нему.

– Зашитый нас запер, – произнёс Афанасий.

– Через окно вылезем, – сказал Николай.

Они устремились в дом.

– Мы ж не знаем, что у них на уме. Они перестреляют нас, – воскликнул Сергей.

От околицы в центр деревни на полной скорости мчался джип. Остановился метрах в двухстах от воронинского дома. Из кабины вылез Волдырь и вытащил длинный зелёный ящик, положил на капот и стал открывать.

– Гранатомёт! – вскричал Афанасий, ещё не видя, что достает Волдырь, но уже догадываясь. – Сейчас шарахнет.

– Надо бежать. – Сергей подскочил к окну и стулом хотел выбить раму.

– Стой! – крикнул ему Николай. – Не шуми!

Он открыл лаз в подполье.

– В подвал. Быстрее! Шевелитесь!

Последним спускался Афанасий. Он бросил мимолетный взгляд в окно и понял, что не ошибся в своём предположении. В руках Волдыря была «Муха». Афанасий в мгновение ока проскользнул в подвал и закрыл за собой люк.

Волдырь положил базуку на плечо. Через мгновение мощный взрыв потряс окрестности. Брёвна, шифер, осколки кирпича, обрывки горящей фанеры взметнулись ввысь. Заклубилось пламя, огненным смерчем уходя ввысь. От дома Воронина не осталось и следа.

– Здорово мы их уделали, – рассмеялся Волдырь, глядя на подошедших Зашитого и Обуха.

– Алмазно сделал, – похвалил его Зашитый.

– Грамота у тебя? – осведомился Волдырь, довольный похвалой в свой адрес.

– У меня, – ответил Зашитый, похлопывая себя по куртке. – В надёжном месте, под сердцем. А где, Алик, в машине?

– В машине сидит. Он не может равнодушно смотреть на заживо сгорающих людей… А ловко мы их надули. Шмон навели хороший. Теперь нам ничего не мешает. Алика как? В канаву?

– Погоди, не время ещё. Отдадим бумагу Загу.

– Загу?! – уставился на пахана Волдырь. – Ты ж говорил, что всё наше будет.

– Я не отказываюсь от своих слов. – Зашитый в упор взглянул на Волдыря.

– Неужели сундук отдавать этот немцам? – уже тише возразил Волдырь.

– Мы не отдадим. Пусть сначала отыщут его. Мы будем три года там землю рыть, чтобы отыскать его. А они быстро управятся. И без нас не обойдутся. Как только сундук откопают, там наше дело. Понял мою мысль?

– Как не понять. – Волдырь растянул рот в усмешке. – Ты хорошо всё проделал. Мне бы не допереть. Я бы взял бумагу и айда! А у тебя котелок варит.

– На то он и котелок, чтобы варить, – довольно произнёс Зашитый. – Пошли, сообщим приятную новость хозяевам.