Текст книги "Мурманский сундук.Том 2"

Автор книги: Юрий Любопытнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц)

Минут через сорок, прошедших почти в полном молчании, за оградой, на возвышенности у кромки воды, где проходила дорога, показалась «Нива» светло-зелёного цвета, на большой скорости ехавшая к дому.

– Ноль семь везет Фотографа, – сказал Зашитый, встал со стула, надел кепку и, приложив руку к козырьку, стал наблюдать за «Нивой».

Стысь спокойно допивал напиток, не обращая внимания на слова Зашитого.

Охрана пропустила «Ниву» в ворота. Машина остановилась возле дома, хлопнули дверцы и по направлению к Стысю и Зашитому зашагали два человека – сухой и поджарый мужчина лет тридцати пяти с длинными волосами почти до плеч, с узким нервным лицом и часто моргающими глазами – Волдырь, и Фотограф, старик с красным обветренным лицом, в парусиновых штанах, в коричневых ботинках и рубашке из джинсового полотна, с застёжками – сосед Воронина.

– Ну что натворил, старый бес? – вежливо фамильярно спросил у старика Стысь, когда тот с Волдырём подошёл к столику. – Докладывай!

Зашитый отметил, что Стысь был очень спокойным, словно ничего и не произошло в Дурове.

Нил Петрович неожиданно повалился Стысю в ноги и, ползая, пытался дотронуться до его ботинок.

– Помилуй, хозяин! Век не забуду доброты. Не знаю, чем грешен?

Нил Петрович не знал истинных своих благодетелей, питающих его отменными продуктами и насыщающих чрево пивом, – по их распоряжению связь с ним поддерживали Обух и Волдырь, иногда Зашитый, – но, увидев вальяжно распростёртое тело Стыся в кресле, он, не задумываясь, принял его за работодателя, на которого он безгрешно «пахал» с того момента, когда его привезли в деревню под видом старого дачника, которому нужен свежий воздух. И в основном не ошибся – Стысь в этом деле играл не последнюю скрипку.

В машине Волдырь, дав старику под затылок, чтобы почаще наклонял голову, а то задирист был, когда жил в деревне на дармовых харчах, по части которых были неоднократные стычки между ними, потому что Волдырь тырил, как он сам выражался, у старика продукты, другими словами, не всё то, что ему давал Зашитый, он доносил до Нила Петровича. Особенно это касалось пива и сухого вина, которые выделяли ему хозяева по уговору, скреплённому в начале лета в Верхних Ужах, когда они нанимали на работу пенсионера. Нил Петрович каким-то образом узнал или догадался об экспроприации части его провианта Волдырём и возненавидел неудачливого музыканта, каким был Волдырь в пору своей молодости, и не один раз пенял ему: «О, образина чёртова, вор несчастный, леший лохматый, обирает старика!»

Волдыря он не боялся, чего нельзя было сказать о Зашитом. Тому он слова не мог грубого сказать, понимая, что Зашитый сортом выше Волдыря, дерзок, как все уголовники, и без жалости. Он вызывал у старика уважение и страх. А Волдырь хоть и был дерзок, но перед ним он не робел.

Получив промашку, старик расстроился и терпел выходки Волдыря, когда тот вёз его к хозяину, издеваясь без меры. Да и чего было не издеваться, вся спесь с Нила Петровича сошла, когда его так хладнокровно взял приятель Воронина. Поизгалявшись вдоволь, выходя из машины, Волдырь в отместку, что Фотограф нажаловался Зашитому про его воровство, лягнул старика ногой и стукнул по затылку:

– Иди, за… гнутая. Отожрал шею на пиве, евнух полосатый!

По части сквернословия Волдырь был большой мастер. Бывало так отчистит не за что ни по что какого-либо мужика, что тот от фонтана брани старался побыстрее унести ноги, а не то, что отвечать на ругань волосатика. Волдырь в такие несовместимые ряды ставил обычные слова, так их сплетал, что нововведения вызывали у окружающих гомерический хохот и все диву давались, глядя на Волдыря, как это у него здорово получается.

– Хватит валяться, – произнёс Стысь, глядя на старика и дёрнув ногой, словно освобождался от приставшей грязи. – Что я тебе, шах персидский. Ты лучше скажи мне, как тебя вычислили?

– Не знаю, – Нил Петрович поднялся с колен. – Всё было хорошо, никто и не догадывался, пока не появился этот Афонька «афганец». Я думаю, он на меня давно глаз положил, как только приехал в деревню, больно хитёр мужик. А тут ещё с вашей аппаратурой, будь она неладна. Как мне он и объяснил, – он кивнул на Зашитого, – улучил я момент под вечер и пошёл с ней под окна к Воронину.

– Ну и что же?

– Стал слушать, о чём они говорят.

– Хорошо было слышно? – вкрадчиво спросил Стысь.

– Как будто и стены не было.

– Ну вот, – гордо произнёс Стысь. – Супермощная электроника, – и победоносно посмотрел на Зашитого. – Продолжай, – сделал он знак Нилу Петровичу.

– Не прошло и пяти минут, как выскакивает этот ихний приятель Афонька, жилистый скотина, ну я и дал дёру. Хорошо кота взял с собой, пришлось его кинуть ему под ноги, это и замешкало Афоньку. Убежал я огородами к себе. Он по следам, скотина, вычислил меня. Утром заявляется, но и… нашёл пистолет, аппаратуру.

– Что ж ты, малаец тропический, домой побежал, – встрял в разговор Волдырь, которому надоело стоять с закрытым ртом, – надо было в лес бежать, а оттуда домой. Считаешь себя умным, а ума у тебя хватает только на то, чтобы закладывать других, а в твоём котелке одна каша, каторжник лысый.

– А ты помолчи, таблеточник, – обрезал Волдыря Зашитый, видя, как скривил губы Стысь, слушая разговор Васькиного сподвижника. – Тебя не спрашивают, и закрой сифон.

Волдырь замолчал, совершенно не обидевшись. Такие одергивания были в привычке Зашитого, и никто на него не обижался, зная, как скор был пахан на расправу.

Стысь важно выпрямился, развернул грудь, хотел ещё выпить, но бокал был пуст также как и бутылка, сдвинул брови и, придав голосу высшую степень важности, сказал, обращаясь к Фотографу:

– Я тебя прощу, денег дам и отпущу на все четыре стороны, если ты мне скажешь важное, о чём ты узнал, стоя под окном.

– Ой, узнал, хозяин, – обрадовался Фотограф. – Многое узнал. Они там трепались и не знали…

– Говори! – Стысь внутренне подобрался, надеясь услышать от Фотографа что-то интересное.

– Они о грибах говорили, кто какие любит…

– Ты к делу. Нам надо знать, у них ли икона и если у них, что они задумали. Ты инструктировал старика? – обратился он к Зашитому.

– А как же, – возмутился Зашитый – ему не доверяют? – В пределах твоих указаний.

– Ну, так рассказывай, старик.

– Об иконе они ничего не говорили. Они говорили, что идут в какой-то скит. Какой не знаю.

Стысь посмотрел на Зашитого.

– Это хорошо, старик.

– У них какой-то зуб имеется, и он показывает дорогу.

– Зуб? – переспросил озадаченный Стысь. О зубе он ничего не знал.

– Зуб, – повторил старик. – Они долго спорили, какой дорогой идти. На зубе две дороги. Одна идет от какой-то старой мельницы, другая от излучины реки Язовки, они и место называли. Сейчас вспомню. Сухой Брод. Да, Сухой Брод. Решили идти в этот скит от этого Брода, потому что, идя от мельницы боялись утопнуть.

– Хорошую новость ты мне принёс, старик, – довольный разговором сказал Стысь. – Прощаю я тебя. Вот что значит техника, – он гордо поднял указательный палец правой руки вверх. – А чья это была идея? Моя. Сценариста из Цюриха. Молодец, старик. Теперь мы знаем, что икона в их руках, иначе, зачем бы им идти в скит. Они туда идут не зря. – Он победоносно поглядел на потускневшего Зашитого: – А ты – возьму, писку не будет. Зачем брать, когда и так всё выяснили.

– Значит, они ушли по направлению к Сухому Броду, – сказал Зашитый. – Надо там их и искать.

– Они не ушли, – поправил его Фотограф. – Они уехали на машине, на «Жигулях» – у них две машины, вторая «Запорожец».

– Теперь одна осталась, – пробормотал Волдырь, взглянув на Зашитого и переведя взгляд на Фотографа, – лопух вонючий.

– А ты слыхал, что они собрались ехать на машине? – спросил Стысь.

– У них поклажи много: лодка резиновая, лопаты, топоры. Они спорили и решили: до Брода на машине, а оттуда на лодке до скита.

– Всё, старик! – уверенным голосом проговорил Стысь и для убедительности стукнул ребром ладони по столешнице. – Можешь быть свободным. Иди к дому и жди меня там. Я вернусь и заплачу тебе, и шманай, как говорит вот этот в кепке, откуда пришёл. Твоя работа у меня окончена. Но если о ней кому скажешь, пеняй на себя. У меня руки длинные, – он указал на Волдыря и Зашитого. – Из-под земли достанут…

– Да я… я, – лепетал Фотограф, радуясь, что всё так хорошо обошлось.

– Иди! – вскинул голову на старика Волдырь. – Султан обрезанный… Таких, как ты, только трое: ты, Кудин да ещё один. – Он плюнул в сторону Нила Петровича.

Нил Петрович ушёл на подкашивающихся ногах, вытирая влажное лицо грязным носовым платком.

– Ты тоже свободен, – ткнул Стысь пальцем в Волдыря. – А ты, – он обратился к Зашитому, – пойдёшь со мной. У меня есть вариант, о котором я говорил. Нам только карта нужна. Обсудим, как быть дальше. Да и пить хочется – трубы горят. – Он посмотрел на Зашитого – это были Васькины излюбленные слова, – и рассмеялся, довольный.

Глава четырнадцатая
Заплутавшаяся

С рассветом кладоискатели были на ногах, проверили снаряжение и тронулись в путь. Сергей вёл машину на небольшой скорости, глядя, как бы не напороться на пень или корневище, которых на этом зарастающем просёлке было в избытке. Солнце только что поднялось, и его косые лучи, пробиваясь в редколесье через листву деревьев, падали на мокрую траву.

– Сколько километров до Сухого Брода? – спросил Сергей дремавшего Афанасия.

Тот открыл глаза.

– Сейчас посмотрим, – Афанасий опустил руку в карман и достал помятую пятивёрстку. – Так, – зевнул он, – дорога идёт почти параллельно шоссе, потом круто сворачивает направо. Около тридцати километров.

– Ого‑о, – протянул Сергей.

– Что – много? – спросил Николай, взглянув на сосредоточенное лицо Сергея.

– Дело не в километрах, а в дороге – кочки да ухабы, полдня будем ехать.

– А ты ровно на свадьбу торопишься, – рассмеялся Афанасий. – Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Машина скользила по мокрой траве на спусках, и приходилось выходить из неё и толкать, чтобы она не съехала в сторону, а в низинах надо было рубить кусты и подкладывать ветки в канавы, чтобы не буксовали колеса.

– Мне мой сосед покою не даёт, – сказал Николай, когда они отдыхали, втащив на себе «Жигули» на берег крутого оврага. – Как вы думаете, освободили его?

– А тебе, видать, его очень жалко, – усмехнулся Сергей, – что ты так печёшься о нём.

– Да я, собственно, не о нём, а больше о нас думаю. Какие они шаги предпринимают? Что делают?

– Да, наверное, всю свою команду на ноги поставили. Рыщут повсюду. Всё будет зависеть от того, что им расскажет Нил… Язык не поворачивается его по отчеству назвать, – проговорил Афанасий. – Если этот Нил через своё подслушивающее устройство узнал наши вечерние разговоры, то я могу с уверенностью сказать, что они скоро нам сядут на хвост.

– Печальная перспектива, – вздохнул Николай, водружая шляпу на голову и вставая с земли.

Они выехали на широкую просеку, видимо, давнюю, потому что по бокам поднялись молодые деревья, кустарник, особенно было много орешника. Просека была прямая, и видно было далеко.

– Смотрите, впереди человек, – вдруг сказал Сергей.

– Где? – лёгкая дремота слетела с остальных участников экспедиции, и они стали вглядываться в узкий просвет между вырубленными деревьями.

– Тебе показалось, – сказал Николай, никого не увидев. – Плохо выспался.

– Ничего мне не показалось. Видел я человека в куртке вон за тем кустом, за нагнутым деревом. Оранжевую куртку трудно не разглядеть. Вон, вон, опять мелькнул!

И вправду впереди стоял человек в куртке с капюшоном и махал рукой.

– Откуда здесь люди? – проронил Николай. – Место такое глухое.

– И в такую рань, – сказал Афанасий, подавив зевок.

Когда они подъехали ближе, увидели у ног человека плетённую корзину.

– Э‑э, да это грибник, – присвистнул Сергей. – Да ещё женщина. Правду говорят: охота пуще неволи.

– Ранним утром только по грибы и ходят, – защитил грибника Николай, сам заядлый любитель тихой охоты.

Женщина ни на секунду не переставала махать рукой, неестественно подпрыгивая на одном месте.

– Что она приклеенная что ли? – удивленно заметил Сергей, глядя на эквилибристику грибницы.

Поравнявшись с женщиной, он остановил машину.

– Тебе что, мамаша? – приветливо спросил он, опустив стекло дверцы.

Женщина откинула капюшон, и они увидели, что она не старая, как им подумалось вначале, а очень молодая, лет двадцати двух – двадцати пяти, не больше, миловидная, с умными карими глазами на овальном симпатичном лице. Она тряхнула головой, и каштановые волосы рассыпались по капюшону куртки. Слегка накрашенные губы расплылись в лёгкой застенчивой улыбке, показав два ряда очень белых ровных зубов. На ней были спортивные штаны с лампасами, мокрые до колен, на ногах короткие резиновые сапоги.

Она подпрыгала на одной ноге ближе к машине.

– Что с вами? – спросил Сергей.

Она не успела ответить. Видя, что женщине нужна помощь, из кабины выбрались Николай и Афанасий.

– Что случилось? – спросил Николай, поддержав её, заметив при этом, что она скривила губы от боли.

– Подвернула ногу, – сказала она, переводя взгляд с одного дуровца на другого.

Заглушив мотор, к ним подошёл Сергей, сочувственно глядя на травмированную грибницу.

– Вы здесь одна? – спросил Николай, поправляя шляпу.

– Я не одна приехала, – быстро заговорила она, словно отчитывалась перед незнакомыми людьми в своих грехах. – Мы трое приехали: я и подруга с мужем, на машине. Машину оставили в деревне у их знакомых, а сами пошли сюда. Только я немного грибов набрала, как оступилась и подвернула ногу, так и присела, ходить не могу. Мои знакомые испугались, говорят, надо срочно в больницу, пошли вдвоём в деревню за машиной, сказав мне, чтобы я никуда с этого места не уходила, ждала их. И вот прошлобольше часа, а они до сих пор не вернулись. – Ее миловидное лицо приобрело детское выражение.

– Вы никуда не отходили? – участливо спросил Николай, продолжая поддерживать её за локоть.

– Так и топчусь на этом месте, – улыбнулась она. Лицо её больше похорошело, а глаза заискрились. – Куда я с такой ногой пойду. А вы тоже по грибы собрались? – спросила она, обращаясь к Афанасию, как наиболее старшему из них, которому камуфляжная форма придавала вид серьёзный и доверительный.

– Нет, мы по другим делам, – быстро ответил Афанасий, обратив внимание, что Николай сострадательно смотрит на заплутавшуюся.

– А‑а, понимаю, – сказала она. – Вы, наверное, рыбаки?

– Вы угадали, – произнёс Николай и улыбнулся. – Давайте пройдёмте вон к тому пенёчку, вам тяжело стоять.

Она оперлась на его руку, и он повел её к большому обомшелому пню на обочине просеки.

– Может, вы все-таки потихоньку ушли с того места, где вас оставили? – спросил Афанасий. – Почему ваших знакомых до сих пор нет.

– Может, они заблудились? Я сама переживаю. С тех пор, как они меня здесь оставили, я, возможно, отошла шагов на двадцать, не больше. Я и кричала сначала, а потом испугалась и перестала. – Наклонив голову, она с лёгким кокетством посмотрела на человека в камуфляжной форме.

Афанасий улыбнулся, а она продолжала:

– Я здесь поскакивала на одной ноге, где ягоду увижу – съем, где гриб подберу. Устану, на пеньке посижу. Видите, сколько насобирала с хромой ногой, – она кивнула на корзину, стоявшую около пня.

В корзине лежало два или три белых гриба, несколько старых подберёзовиков с водянистыми шляпками, видно, червивых, несколько валуев и две или три поганки.

– Вот это ядовитые грибы, – взяв корзину и показывая поганки женщине, сказал Николай. – Можно отравиться.

– А вы не грибница, – сказал Афанасий с лёгкой иронией.

– Вы правы, – воскликнула женщина. – Какая грибница! В первый раз за грибами пошла…

Николай усадил её на пень и спросил:

– Вы из города?

– Из Ужей. Леса совсем не знаю. Вот подруга соблазнила с мужем. И неудачно. Такая оказия… Да что вы держите эти поганки, – обратилась она к Николаю, – выбросите их!

– Вы совсем не можете ходить? – сострадательно спросил Николай, далеко зашвырнув ядовитые грибы. Незнакомка с первой минуты понравилась ему и хотелось хоть словом облегчить её положение.

– Ходить немного могу, – ответила она, – но далеко не смогу пройти. Наступать больно.

– Хватит разговоры разговаривать, – прервал их беседу Афанасий. – Давайте ногу вашу посмотрим. Снимайте сапог!

– А вы что – доктор? – Она нагнулась и попыталась снять сапог.

– Нет, не доктор. Но не таких увечных встречал, и, когда мог, оказывал им помощь.

Николай, видя, что у незнакомки ничего не получается с сапогом, встал на колени и стал его снимать.

– Осторожнее, – женщина закусила губу. – Мне кажется, нога отекла.

Сняв носок, Афанасий осмотрел маленькую изящную ногу с педикюром. Она слегка опухла у щиколотки. Он надавил легонько пальцем.

– Ой! – вскрикнула она.

– Здесь болит?

– Болит. Тупая боль. А как вы надавили… сильнее.

– Полегче, Афанасий! – воскликнул Николай. – Ты ж не костоправ.

– Бывало не раз облегчал участь страждущего, – не зная почему, почти весело ответил Афанасий.

– Он у нас воевал в Афганистане, – уважительно произнёс Сергей, глядя на Афанасия.

– О‑о, – воскликнула женщина. – Уважаю военных.

– Ничего страшного нет, – сказал Афанасий, – скоро пройдёт. Одним словом, до свадьбы заживёт.

– Правда? – воскликнула она и протянула вперёд маленькую руку с длинными накрашенными ногтями. – Тогда вас всех на свадьбу приглашаю. Есть теперь причина познакомиться. Меня зовут Ольгой.

Все трое назвали свои имена.

– Страшного ничего нет, – продолжал Афанасий, – но ногу надо туго перебинтовать. Серёга, принеси бинт из аптечки.

Афанасий перебинтовал Ольге ногу, а Николай помог снова надеть сапог. Она его поблагодарила, заглянув в глаза. Из троих ей больше понравился этот высокий, отпускающий бородку, худощавый мужчина с загорелым лицом, в широкополой шляпе.

– Что теперь предпримем? – спросил Николай, взглянув на Сергея и Афанасия. – Нельзя же Ольгу оставлять здесь одну!

– Подумать надо, – отозвался Афанасий и полез в карман за картой. – Ребята, здесь шоссе недалеко. Мы ехали все время параллельно ему. Может, и не надо было этого делать. Здесь, кажется, ещё один съезд есть на лесную дорогу. Вот чудаки!

– Тогда подвезём Ольгу до ближайшей автобусной остановки, – заявил Николай. – Не будем ждать её подругу с мужем. Вы не возражаете? – обратился он к Ольге.

– Ой, ребята, как мне вас благодарить! А автобусы часто ходят?

– Не часто, – ответил Николай, – но к обеду будете дома.

– И идите в больницу, – добавил Афанасий. – Как я и сказал, серьезного ничего нет, но больничный вам дадут.

– Мне не надо, – сорвалось с губ Ольги.

– Вы не работаете?

– В настоящее время нет, – вздохнула она.

– Такая красивая женщина и без работы, – улыбнулся Сергей, как и товарищи очарованный молодой особой.

– Что делать.

– Так едем? – спросил Николай.

– Может, сначала позавтракаем, раз остановились, – предложил Сергей. – У меня живот подвело.

– Давайте позавтракаем, – поддержала Сергея Ольга. – У меня под грибами бутерброды есть и термос с кофе.

– Можно и перекусить, – согласился Николай. – Позавтракаем и подбросим вас до автобусной остановки, – сказал он Ольге и обратился к товарищам: – Вы не возражаете, коллеги?

– Какие проблемы, – ответил Афанасий.

– Заранее вам большое спасибо, – ответила Ольга и стала доставать из корзины завтрак, завернутый в полиэтиленовый пакет. – Садитесь рядом, – сказала она Николаю, указав на место возле себя.

Николай сбросил штормовку и сел на нее около Ольги.

Сергей принёс из машины припасы, и скоро все четверо с аппетитом уплетали нехитрый завтрак.

Афанасий справился с едой раньше всех и, поднявшись, сказал, что отойдет посмотреть есть ли выход на шоссе и как им лучше отсюда выбраться. Отсутствовал он не больше десяти минут, а, вернувшись, сказал, что недалеко просека пересекается с дорогой, которая выходит на шоссе.

– Дорога хорошая? – спросил Сергей.

– Хорошая. По ней недавно прошла какая-то машина.

– Может, за мной приезжали? – встрепенулась Ольга, отхлебывая кофе.

– У вас какая марка машины? – спросил Сергей и тотчас поправился: – В смысле у вашей подруги с мужем.

– То ли «Москвич», то ли «Жигули». Я в них не разбираюсь. Я говорила, что машину в деревне оставили.

– В какой деревне? – хотел спросить Николай, но, взглянув на беззаботное лицо Ольги, вмиг забыл про вопрос.

– Проходил не «Москвич», – заметил Афанасий, – а джип с широченными скатами.

– А я вижу, вы следопыт, – рассмеялась Ольга, кокетливо посмотрев на небритую физиономию Афанасия.

– Только не фениморкуперовский.

– О‑о, – приятно встретить образованных людей в лесу! – воскликнула Ольга.

Она произнесла это с таким жаром, что даже у не верящего ни во что человека не было бы сомнения, что она говорит неправду.

– Так что же ты за след увидел? – спросил Николай у Афанасия.

– Пойдём, посмотрим. Тут недалеко.

– Я с вами, – навязался и Сергей.

– А с кем Ольга останется? – спросил Николай.

– Вы побудете одна? – спросил Сергей Ольгу.

– Конечно, – ответила молодая женщина. – Я в одиночестве оставалась больше часа, побуду одна несколько минут. – Она нахмурилась: – Я так переживаю за подругу с мужем! Куда это они пропали? Может, с ними случилось что-нибудь?

– Не надо отчаиваться, – утешил её Сергей. – Они, наверное, заблудились. Главное, что с вами всё в порядке.

– Лишь бы с ними ничего плохого не случилось. Я так беспокоюсь.

– Ты идёшь? – спросил Афанасий Сергея. – Догоняй!

Они скрылись за деревьями.

Когда они вернулись, Ольга также сидела на пне, стегая хворостиной высокую траву.

– Как провели время в наше отсутствие? – бодро спросил Николай.

– Хорошо. Развлекалась, – шутливо ответила она и, обращаясь к нему, подняв зеленую штормовку, спросила: – Это ваша куртка?

– Моя, – ответил Николай.

– У вас пуговица оторвалась.

– Ну и Бог с ней.

– Ну что вы! Идёте в путешествие с нарушенной экипировкой. Так не годится. Давайте я вам свою пришью? Или жена будет ругаться? – Она озорно вскинула глаза на Воронина.

Тот смутился.

– Да не беспокойтесь. Я сам могу всё сделать.

– Он у нас холостой, – выпалил Сергей.

– Тем более. Вы спасли меня, а я спасу вас. К тому же вам нечего пришивать – у вас нет запасной пуговицы.

– А у вас ниток нет.

– Точно. Чего нет, того нет.

– Я вам дам иголку с ниткой, – сказал Афанасий, снимая фуражку и доставая с внутренней стороны иголку с зелёной ниткой. – Берите!

– Спасибо. Может, у вас и ножницы найдутся? – она со смешинкой оглядела честную компанию.

– Есть ножик, – отозвался Сергей. – Вот, – он протянул ей складной ножичек.

– Сейчас с такими не ходят, – рассмеялась она, отрезая от своей куртки пуговицу.

Она стала пришивать, поспешила и наколола себе палец.

– А вы не особая мастерица по части пришивания, – улыбнулся Афанасий.

– Портнихой никогда не хотела быть, – ответила она, обрезая нитку. – Небольшая разница в дизайне, – отметила она, встряхивая куртку, – но, как говорят, для сельской местности сойдёт.

– Спасибо, – проговорил Николай, беря куртку.

– Носите на здоровье!

Николай надел штормовку, они сели в машину и поехали.

Ольга была такая непосредственная, говорунья и хохотунья, что, добравшись до шоссе, – а оно, действительно, было недалеко, – трое искателей клада с неохотой попрощались с нею.

– Приезжайте в гости в Ужи ко мне, – на прощанье сказала она, присаживаясь на скамейку в автобусном павильоне. – Вы мои спасители, этого я вам никогда не забуду. Запишите мой адрес или запомните: улица Щорса, напротив рынка, дом номер восемь, квартира тридцать семь.

– Запомним и приедем, – отозвались все трое, а Афанасий добавил: – Не переживайте за свою подругу. Доберутся до дома, тем более, что она с мужем. Прощайте!

– Счастливого пути, – донеслось до них.

Машина съехала с шоссе на дорогу, по которой только что приехали.

– Чарующая женщина, – сказал Сергей.

– Не дурна, – согласился Афанасий и незаметно взглянул на Николая, рассеяно смотревшего на дорогу.

Преодолев вёрст пятнадцать по просеке, иногда вынося «Жигули» буквально на руках из глубоких канав или оврагов, они поняли, что дальше машина не пройдёт и до Сухого Брода придётся идти пешком, с тяжелой поклажей на плечах.

– Первая осечка, – не преминул съязвить Сергей, ранее убеждавший друзей плыть по реке, а не ехать на машине. – Тоже мне полководцы…

– Бывает и на старуху проруха, – отбивался Воронин от наседавшего на него Сергея. – На ошибках учатся.

– Дорогой ценой даются нам ошибки, – продолжал ворчать Сергей.

– Да перестаньте вы препираться, – прервал их перебранку Афанасий. – Надо быть готовым ко всему. – И добавил, широко улыбнувшись: – Зато какую женщину встретили…

– Теперь она нам покою не даст, – ответил Сергей и рассмеялся.

Он и не подозревал, что его слова окажутся пророческими.

Машину замаскировали в кустах, накинув сверху старую рыболовецкую сеть с кусками зелёной материи, по совету Афанасия, прикрыли ветками, взвалили на плечи поклажу и тронулись в путь. Лодка была довольно тяжёлая. Пришлось привязать к чехлу два осиновых шеста и нести её, как на носилках.

Вёл отряд Афанасий, ориентируясь по своей карте и компасу. Идти пришлось напрямик, путь был не лёгким, особенно для Сергея, не привыкшего ходить с тяжёлой поклажей.

К счастью, карта и компас не подвели Афанасия – через два с небольшим часа они добрались до Язовки недалеко от Сухого Брода. До озера оставалось два или три километра.