Текст книги "Монохромный человек (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 45 страниц)

Мне было плевать на них. Я искала глазами Стаса. Я жадно, настырно и настойчиво пожирала взглядом волнистую, взволнованную поверхность озера.

Его не было. Только волны и круги разбегались по воде. И небольшие пузыри бурлили на темно-зеленой водной поверхности.

Я не верила. Я не могла и не хотела верить.

– Стас… – всхлипнула я. – Стас! Стас! Ста-ас!!!

Я бессильно и беспомощно металась по берегу, надрываясь и выкрикивая его имя.

– Стас!!! – хрипнущим голосом прокричала я, оглядывая воду.

Но мне отвечал только плеск воды.

Нет… Нет! Так не может быть! Не может!!! Не может!!! НЕТ!!!

Я не хотела даже думать о том, что…

– Ника!

Я оглянулась, ко мне подбежала Николай Домбровский и тоже с потрясением во взгляде оглядел озеро, берег и траву с подпрыгивающей в ней рыбой.

Коля встал у меня за спиной, положил руки на плече.

– Ника… – снова повторил он.

Он явно силился сказать что-то ещё, но не мог. Наверное, просто не мог произнести в слух то, о чем я вообще боялась даже думать

Меня с остервенением душили неосязаемые цепи страха и ядовитой горечи. Я с плаксивой мольбой, мысленно прося о чуде, глядела на плещущееся озеро.

– «Верни его, – думала я. – Умоляю тебя, верни! Пожалуйста! Верни… Он… Он нужен слишком многим! Мы все не справимся без него!.. Прошу тебя… верни..»

И что-то произошло. Что-то случилось с озером. Оно, как будто вдруг встряхнулось раз, другой и третий. Словно от ударов сердечного ритма. А в следующее мгновение на поверхность вынырнуло тело Корнилова.

– Ста-а-ас!!! – теряя голос истошно и истерично прокричала я и бросилась к берегу.

Я заметалась из стороны в сторону. Оглянулась на Колю.

– Ну, что ты стоишь! – вскричала я на него. – Сделай что ни будь!..

Мой взгляд упал на перевернутые лодки, стоящие у берега.

– Коля лодка! Быстрее! Пожалуйста! Пожалуйста!..

Я в нетерпении побежала к лодке, зовя Домбровского с собой.

***

Вряд ли в этом парке хоть когда-то было столько же людей, сколько и сейчас.

С тех мгновений, как сюда во множестве нагрянула полиция, сапёрная служба и взрывотехники, люди из МЧС, несколько машин скорой помощи и фургончики телекомпаний вокруг оцепленной территории скопилась плотная и многочисленная толпа. И никакие доводы, убеждения или, даже угрозы полицейских на зевак не действовали.

Я сидела в машине скорой, рядом со Стасом. Он был без чувств, но доктора сказали, что жить Корнилов будет.

– Лошадиное здоровье у вашего друга! – крикнул со смешком бородатый врач. – Ещё нас всех переживёт! Ну, разве что кроме юной леди…

Коля тоже поехал в машине скорой помощи. Домбровский пребывал в заметном смятении. Его состояние было полностью противоположным моему. Если я, сидя возле Стаса держала его широкую ладонь в руках и, тихо плача глядела на его лицо, то Коля был тих и обманчиво спокоен. С отрешенным взглядом, сложив руки на груди и опершись на стену салона машины он смотрел в одну точку. Что ж, каждый переживает шок и истерику по-своему.

– Может мы уже поедем? – всхлипывая поинтересовалась я у врачей.

– Уже поехали. – бросил спереди водитель и скорая тронулась с места.

Я крепче сжала ладонь Стаса, посмотрела на Колю.

– Коль… Коля!

– Что? – рассеяно спросил Домбровский.

– А Курбатовым кто-то остался? – настороженно спросила я.

Будет просто феерический идиотизм, если не смотря на все усилия Стаса и его готовность к самопожертвованию убийца все-таки доберется до оставшегося без охраны Курбатова и завершит начатое.

– Я оставил его с нашими парнями. – ответил Коля. – Всё с ним будет нормально.

Домбровскому похоже было до свечки здоровье и безопасность Курбатова. Куда больше его волновала жизнь и здоровье Стаса. Да и меня, если честно, тоже.

В моей сумочке зазвонил телефон. Я не сразу обратила на него внимание, а когда достала к своему удивлению обнаружила на дисплее имя Лерки. Скрепя сердце я дала отбой и быстро настрочила сообщение в Телеграмм: «Я не могу сейчас говорить. Прости». Я не могла и не хотела сейчас ни с кем говорить.

Мои мысли были полностью заняты Стасом. Я очень надеялась, что врач окажется прав и с Корниловым всё будет хорошо. Потому, что Стас должен жить. Должен… Обязан! Он правда слишком многим очень нужен. Слишком многие, и я в том числе, без него просто не смогут. Это же… Это же Стас Корнилов… Господи… Я всхлипнула, шмыгнула носом и подумала, что действительно не представляю этот мир без того, чтобы в нем не было Стаса Корнилова. Нашего, родного Корнилова…

– Ника. – Коля тронул меня за плечо. – С ним всё будет в порядке.

Я оглянулась на Домбровского, снова шумно шмыгнула носом и кивнула.

– Да… надеюсь.

– А вы двое, кстати кем приходитесь господину подполковнику? – спросил сидящий по другую сторону от Стаса доктор.

Мы с Колей молча переглянулись, затем взглянули на доктора.

– Мы его друзья и сослуживцы. – суховато ответил Коля.

Я кротко улыбнулась. Для Стаса и я, и Коля, и Сеня были, конечно гораздо больше, чем «друзья и сослуживцы». Но доктору это объяснять было слишком долго. Слишком много времени пришлось бы потратить, чтобы объяснить человеку, что когда люди бок о бок противостоят страшнейшему злу, что селится в человеческих душах и предотвращают кровавые ужасы одержимых злом одиноких душ, такие люди становятся больше, чем друзья или коллеги. Мы слишком многое видели. Мы слишком много пережили вместе. Да. Мы друзья, коллеги, команда и даже семья.

Под моими пальцами участился пульс Стаса. Затем сменились показатели на приборах. Доктор дернулся, нагнулся к мониторам приборов. А Корнилов вдруг резко подхватился, перепугав до ужаса всех. Я визгливо и пронзительно закричала. Коля вжался в стену салона, доктор витиевато выругался.

***

– Извините, что напугал вас. – чуть хрипловатым басом, устало проговорил Стас.

Трудно поверить, но буквально несколько минут назад он вот тут в машине, на каталке лежал с закрытыми глазами, а сейчас уже, завернутый в одеяло сидит, прислонившись спиной к стене кузова.

– Да все в порядке… никого ты не напугал. – подрагивающим голосом ответила я.

Корнилов лишь усмехнулся. Я с придирчивым и чуть боязливым волнением рассматривала его лицо.

– При взрыве кто-то пострадал? – Стас переводил взгляд с меня на Колю.

Я только вздохнула, поглядела на Домбровского. Стас, конечно неисправим! Сам чуть было не взорвался, а о других печется. Так же тоже нельзя!..

– Не считая легких инфарктов и обмороков, можно сказать обошлись без жертв. – с шутливой иронией ответил Коля.

– Что с Курбатовым? Жив?

– Пока жив. – усмехнувшись, кивнул Домбровский.

– Не шути так. – качнул головой Стас. – По Шамову что-то есть?

Судя по взгляду и голосу, Стас не особо надеялся на положительный результат.

И Коля его «не разочаровал».

– Прости, Стас. Он ушел.

Домбровский стыдливо покачал головой.

– Да ладно… Найдем подонка.

– А кто такой Шамов? – вдруг спросил доктор, с любопытством оглядываясь на нас.

Я, Стас и Коля обменялись многозначительными взглядами.

– Один не очень порядочный психиатр. – подобрав наиболее мягкую и нейтральную формулировку, ответил Стас.

М-да. Большего посторонним и не скажешь. Поэтому Стас знаком показал нам с Колей, что продолжим беседу в другом месте и без лишних ушей.

В больницу Стас решил не ехать. Доктор и его бригада пришли в возмущенное недоумение.

– Господин подполковник вы только, что чёрт побери испытали на себе ударную волну мощнейшего взрыва! – эмоционально всплескивая руками проговорил врач бригады. – Вы в своём уме, чтобы отказывать от медицинской помощи и госпитализации?! Природа, конечно наградила вас завидным здоровьем и крепостью тела, но вы подумайте, что будет если у вас есть внутренние разрывы, повреждения, переломы…

– Переломы я бы почувствовал сразу. – равнодушным и сухим голосом перебил Стас врача. – Признаки разрывов или внутренних повреждений тоже трудно не почувствовать. Спасибо за беспокойство доктор, но я настаиваю на отказе от ваших услуг. Я в порядке.

Доктор по-видимому так совершенно не считал, но лишь махнул рукой.

Я посмотрела на Колю. Тот на меня. Я сделала выразительные глаза, с намёком кивнула на Стаса. Домбровский покачал головой.

Я недовольно поджала губы, и сказала Корнилову.

– Стас, а может всё-таки м-м… не стоит пренебрегать советами врача? Тебе ведь серьёзно досталось! Это всё-таки взрыв и…

– Ника мне некогда отлеживаться в больнице. Пока я буду больничные койки спиной мять наши «приятели» вполне могут снова заявить себе. И гораздо громче, чем в прошлые разы. Понимаешь?

Он взглянул мне в глаза. Я понимала. Он не хотел терять ни секунды, пока Шамов и Гудкова на свободе. Стас не мог им позволить совершить ещё одно убийство. Стас боялся. Боялся снова проиграть. И готов был на всё, чтобы исключить такой исход.

Я кивнула, и отвела взгляд. Убеждать его было бесполезно.

Спустя сорок с лишним минут мы уже сидели в машине Коли Домбровского.

Стас купил себе одежду в ближайшем магазине, в заме промокшей. Он приобрел новые рубашку и джинсы. Коля сходил за кофе и закуской.

– Так, – рассуждал Корнилов, отпив из стакана с кофе. – Улицы мы перекрыли?

– Я сразу распорядился, и вокруг больницы все перекрыто в пределах нескольких кварталов. – кивнул Коля. – Территория оцепления, конечно не маленькая, но-о… Далеко он уйти не мог.

– Я тоже так думаю, – откусив от слойки с вишней, кивнул Стас. – Значит притаился где-то.

– Да, будет ждать где-то, пока все не уляжется. – согласно кивнул Коля, отпивая кофе.

– Видео с камер в больнице у нас есть? – спросил Стас.

– Это нам не много даст. – пожал плечами Коля. – Он менял одежду.

– Паршиво, – цокнул языком Стас. – Но вычислить все равно можно.

– Подождите, – вмешалась я. – А у нас есть эта его одежда? Если он её менял, вряд ли унёс с собой… Не практично.

Стас и Коля с передних сидений оглянулись на меня. Я Слегка смутилась под пристальными взглядами двух мужчин.

– Что? – с легким заиканием растерянно спросила я. – Чего вы так смотрите?

– Знаешь, – одобрительно усмехаясь, проговорил Стас. – Я всё чаще задумываюсь над тем, чтобы взять тебя к нам в штат, Ника.

– Да, это было бы здорово. – поддержал шутливое предложение Коля.

– Спасибо. – кивнула я очень польщенная.

– По одежде Шамова ты сможешь увидеть его воспоминания? – уточнил Стас.

– Вероятность очень высока. – кивнула я.

– Отлично, – кивнул Стас. – Поехали, Коль.

Но, прежде, чем мы куда то ринулись ожил телефон Домбровского.

Коля взглянул на дисплей и включил громкую.

– Да, Сень. – ответил он. – Говори. Мы все здесь.

– Хорошо. – голос у Арсения Арцеулова был подавленный, злой и недовольной. – Помнишь адрес больницы, где держали загипнотизированных охранников из психушки? Ну тех, которые Гудкову тра…

– Сеня, здесь Ника. – поспешно перебил его Коля.

– Как будто я не догадалась, что там за слово. – опустив взор, тихо проворчала я.

– Что случилось Сень? – спросил Корнилов, чуть наклонившись к телефону Коли на автомобильном держателе.

– Вам лучше сами это увидеть. – вздохнул Сеня.

– Охранники… Они мертвы? – спросил Коля заводя автомобиль.

– Не знаю, их здесь нет.

Коля и Стас быстро обменялись встревоженными взглядами.

– Зато здесь есть медсестры, врачи, и несколько пациентов. – договорил Сеня. – Извини Стас, но похоже мы снова потерпели поражение.

Губы Стаса чуть надломились в злой усмешке, а тяжелый угрюмый взгляд устремился вдаль.

Я с выжидающим опасением, как можно более не заметно взглянула на него. Корнилов оглянулся, я опустила взор, затем быстро посмотрела в окно. Там, за стеклом дверцы Ауди проносились улицы, здания и другие автомобили.

В памяти эхом звучали злые, но грустные слова Сени. «..похоже мы снова потерпели поражение» Опять!.. Я глубоко вздохнула, закрыла глаза. Похоже мы не спасли Курбатова. Мы просто обменяли его жизни на несколько других.

***

В размазанных пятнах и полосах багрово-алой влажной крови, казалось сокрыты какие-то бесформенные очертания.

Пару часов назад кровь стала неотъемлемой частью здешнего интерьера. Кровь была в таких количествах, что можно было подумать это была просто краска. Просто такого же карминового и алого цвета краска. Просто потому, что не может быть в таком количестве человеческой крови на полу, на стенах, на дверях и на мебели.

Багровые, темные брызги рваными бутонами, беспорядочно и хаотично расцветали на стенах и дверях. Смазанные, вдавленные в плитки на полу широкие темно-алые полосы во многих местах перечёркивали пол больничного отделения. Засохшие ручьи крови багровели на стойке медицинского поста и на дверях лифта рядом. Темные, похожие на облачка пятна крови прочно впитались в мягкую обшивку, стоящих в коридоре креслах.

Кровь была везде. Повсюду алые и багровые оттенки затмевали белизну и серость больничного антуража.

Я медленно закрыла глаза и воспоминания точно стая оголодавших хищников набросилась на меня.

Людские голоса, смех, крики, звуки шагов и расплывчатые образы, яркие и тусклые сливались в вязкий, бесконечный лениво закручивающийся смерч. Воронка из пережитых эмоций и чувств десятков и сотен людей с жадностью мифического чудовища поглотила меня.

Я болезненно скривилась, когда голоса заорали в моих ушах. Я зажмурилась от напирающих в глаза сияющих обрывков чужих воспоминаний. Я приложила усилия, постаралась заткнуть лишние воспоминания. Постаралась заставить замолчать лишние голоса.

Это удалось отчасти.

Перед глазами возник коридор больницы с деревянными дверями орехового цвета и пёстрыми картинами на квадратных рамках на стенах. Мимо меня деловито расхаживали врачи и медсестры больничного отделения. Где-то тихо играла музыка.

Рядом сомной прижимая телефон к уху, прошла полноватая медсестра.

– Да, конечно бери! Спрашиваешь!.. Нет, я сегодня, к сожалению могу задержатся… Ну, ты не начинай без меня. – женщина свернула за угол и ее голос стал затихать.

Чувствуя под левой грудью тяжкие импульсы сердечных ритмов я посмотрела в обе стороны. Я внимательно посмотрела в лица всем людям, которых видела в текущий момент.

Двое врачей что-то обсуждают возле автомата с чипсами и шоколадками. Дальше, сидя в кресле полноватый санитар с сосредоточенным видом играет во что-то на своем смартфоне. За стойкой поста худенькая, темноволосая медсестра листает папку с документами. В нескольких шагах неё женщина средних лет улыбаясь, что-то говорит молодому, светловолосому доктору.

Двое пациентов не спешно бредут по коридору в сопровождении двух мускулистых санитаров и доктора с длинными, седыми волосами.

Обычный рутинный день в больнице. Один из многих трудовых будней, похожих друг на друга. Всё, как обычно.

Я уловила мгновение, когда время застыло, словно увязнув в чем-то глубоком, вязком и липком. Все замерло вкруг меня. В коридоре больницы моргнул свет, лампы под потолком хаотично замигали.

Помещение освещалось беспорядочными вспышками света.

И тут на стенах, словно изнутри через обои и покрытие начали быстро проступать темные кровавые пятна.

Врачи, санитары и медсестры внезапно обернулись и взглянули на меня. Я задрожала, чувствуя, как капли мерзлого пота скатываются по коже плеч, шеи, спины и бедер.

Они молча глядели меня, а я металась взглядом от одного лица к другому. С ними, что-то происходило. С ними со всеми творилась какая-то пугающая метаморфоза. Кожа их лиц бледнела, глаза стекленели, зрачки и радужки заволакивало белесой пеленой. Я вскрикнула, когда у стоящей рядом со мной медсестры вдруг само-собой с тонким хрустом лопнула кожа на горле, и из раны лениво вывалилась широкая струя темной крови. Двое докторов, что беседовали рядом с автоматом, не отрывая взгляд от меня, медленно осели на пол, сползая спинами по стенам. Оба оставили смазанные кроваво-багровые следы на обоях. Один из докторов дергался в конвульсиях, кровь из его рта разливалась по лицу и стекала на одежду. Его приятель скреб руками свой окровавленный живот.

Я наблюдала происходящее, крепко зажав себе рот обеими руками и тихо плача от невыносимого, порабощающего волю кошмара.

Они умирали. Тихо, в крови и агонии. Тихо и беззвучно корчились в предсмертных судорогах в багровых лужах собственной крови.

А затем я услышала шаги. Не торопливые, гулкие и словно ленивые. Я резко оглянулась. По больничному коридору шла она. Девушка, которую я бы сегодня могла узнать из сотен, тысяч или даже миллионов.

Ксения Гудкова. Та самая Ксения, которая едва не погубили детей своих насильников, и та самая Гудкова, что едва не заставила Ладу сбросится с крыши торгового центра.

Я не сразу заметила, что за Гудковой послушно шли какие-то… едва различимые тени. Они словно состояли из сгустков искаженных кусочков света и полумрака. Когда они проходили мимо меня, у них вдруг стали появляться тела. И это были охранники. Те самые пятеро охранников, что издевались над Ксенией и насиловали её! Они шли за Ксенией с отрешенными, пустыми взглядами. Их руки, пальцы, лица и одежда были перемазаны всё той же кровью. Но им явно было не до этого. Они послушно и беспрекословно следовали за Ксенией. Я обескураженно, забыв моргать, дышать и двигаться взирала им вслед.

Они учинили беспорядочную, жуткую резню и ушли. Просто взяли и ушли, как ни в чем не бывало! Зачем Ксения заставила охранников творить этот кошмар и ужас? Зачем?! Ведь эти врачи и доктора ничего ей не сделали… Но тут я оборвала сама себя.

Ничего? Да ведь другие такие же врачи и медсестры восемь месяцев держали её взаперти, насильно пичкая лекарствами и проводя любые процедуры, какие им вздумается. М-да… Похоже докторов и медсестер с санитарами Гудкова ненавидит куда больше, чем даже своих насильников! Но куда она повела их? Зачем?

Я попробовала последовать за Ксенией и охранниками, но не могла сдвинутся и с места. Все, что мне оставалось молча смотреть им вслед.

Процессия охранников, возглавляемая Ксенией прогулочным неспешным шагом прошла к дверям отделения. Там у порога Гудкова вдруг задержалась и обвела помещение непонимающим, сосредоточенным взглядом. Я увидела, как надломились её нахмуренные брови. Она замерла на месте, словно прислушиваясь к чему-то. И тут я непроизвольно затаила дыхание. И сама не могу объяснить зачем. Ведь не может же воспоминание Гудковой… услышать или почувствовать меня?.. Не может?.. Или…

Гудкова несколько мгновений внимательно осматривала залитое кровью помещение больничного отделения, затем резко повернулась к дверям. Я увидела, как из кармана её черных, узких джинсов выпорхнул смятый листок и плавно спланировал под одного из гостевых кресел неподалеку.

Охранники, точно не ничего не осознающие зомби вышли следом за Ксенией. Они ушли и вместе с ними испарились и растаяли их воспоминания. Я снова стояла посреди коридора, где было совершенно массовое убийство двенадцати человек. Я стояла в окружении замершего кровавого безмолвия и остывающих следов жизни. Почти осязаемые некогда бурные эмоции и яркие чувства стремительно тлели и осыпались мертвым пеплом. Жизнь и все светлое, что она порождала ушла из этого места. Ушла с болью и страданием сотрудников медицинского учреждения.

Я боязливо посмотрела обмякшие тела в залитых кровью белых халатах и медицинских пижамах. На их лицах замер пережитый страх и ошарашенное удивление. Повинуясь странному побуждению изнутри, я подошла к двум врачам, что лежали возле автомата с чипсами. Присев возле тел я дрожащими пальцами коснулась их век и плавно закрыла им глаза. Перед глазами вспышками промелькнули их воспоминания. Я сжала зубы. У обоих по двое детей, у обоих живые родители и любящие жены. И они уже никогда не дождутся своих сыновей и детей. И, наверное, вот именно болезненное осознание этого вызывает во мне наибольшую неприязнь и злое презрение к тем, кто отнимает чужие жизни и безжалостно ломает судьбы их родных.

Я поднялась, подошла к гостевому креслу у входа в отделение. Припав на колено, я засунула руку под кресло и вынула оттуда выпавший у Гудковой листок. Я перевернула его и у внутри у меня всё под подскочило, и сердце ласточкой взлетело под горло.

Я не сразу узнала на фотографии Германа Шамова. Потому, что его глаза и рот были с усердием зарисованы черным маркером. Вместо глаз и рта у Германа на фотографии были бесформенные чёрные каракули, похожие на рваные дыры.

Я провела пальцами по гладкой поверхности снимка. В сознание ворвались отрывки воспоминаний Ксении. Я увидела с каким остервенением Гудкова зарисовывает черным глаза и рот Германа Шамова.

Я оглянулась на кровавые граффити на стенах больницы и на бездыханные тела в крови. С сожалением поджав губы, я вышла на лестницу, сбежала вниз.

Здесь меня ждали Стас и Коля. При моем приближении они перестали говорить и оба с интересом, чуть взволнованно посмотрели на меня.

– Кажется, я догадываюсь, что собирается сделать Гудкова. – объявила я и протянула Стасу зачирканную черным маркером фотографию Шамова.

Стас задумчиво поглядел на снимок, затем перевел взгляд на меня.

– Это сделала Гудкова?

– С ненавистью и злостью. – обхватив себя за плечи, чуть отстраненно проговорила я.

– Паршиво. – вздохнул Стас. – Когда интересно, они успели поссорится да так, что его ученица теперь жаждет его гибели?

– Не знаю. – я дернула плечами. – Слушай… Стас…

– Да? – Корнилов с вниманием уставился на меня.

– Там наверху… – я мотнула рукой назад. – Там среди погибших есть молодой психолог… В общем у него жена в родильном… И я подумала… Ей, наверное, сейчас не нужно говорить…

Стас вздохнул, согласно кивнул.

– Да, ты права. Ты что-то ещё увидела про Гудкову?

– Она увела с собой своих насильников. – я пожала плечами. – Но куда, я не знаю. Прости.

– Не извиняйся. – качнул головой Стас. – Каждая твоя помощь-это большое одолжение.

– Спасибо. – кивнула я и посмотрела на Стаса. – Но я ведь ещё могу оказать помощь в поимке Шамова… У нас же есть его одежда.

– Поможешь, поможешь. – скупо и устало улыбнулся мне Стас. – Только уже не сегодня. С тебя хватит.

– Стас, но а как же… – заволновалась я. – Ты же сам сказал утром…

– Да, и на сегодня ты и так помогла сверх меры. – усмехнулся Корнилов. – Если бы не ты, никто бы и не узнал о машине со взрывчаткой.

– Сотни людей погибли бы. – соглашаясь со Стасом, кивнул Коля. – Ты спасла множество жизней, Ника. Поздравляю…

– Скажете тоже… – чуть поморщилась я.

Всё это прозвучало слишком пафосно. Да и жизни спасал Стас, а не я. Я… Я только подсказала. Да и то случайно. Я ведь не контролирую свои способности.

– Но, а как же Шамов? Он же уйдёт! – попробовала я убедить Стаса. – Пока есть оцепление, разве не стоит постараться поймать его?

Стас и Коля и лишь невесело усмехнулись.

– Да нет уже никакого оцепления, Ника. – признался Стас. – Поступил приказ сверху, оцепление сорок минут назад отменили, и сняли перекрытия.

– Шамов уже черт знает где может быть. – ворчливо ответил Коля.

– И зачем было отменять оцепление? – с легким возмущением и непониманием спросила я.

– Посчитали не целесообразным. – недовольно глядя в сторону, ответил Стас. – Ладно, Ника… Я думаю тебе правда уже пора домой. Но, я буду откровенен в ближайшее время мне ещё не раз понадобится твоя помощь.

Я быстро, с готовностью закивала головой.

– Да, хорошо! Конечно!..

– Отлично. Коля отвезешь Нику?

– Без проблем. – пожала плечами Домбровский и двинулся вниз по ступеням. – Пошли, фея синеглазая.

Я попрощалась со Стасом и последовала за Колей.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Пятница, 26 августа.

Разговор будет неприятным и трудным. Это Корнилов осознал мгновенно, как только переступил порог кабинета генерала Савельева. И он не ошибся.

– Дать по морде офицеру ГУСБ! – в который раз всплеснул руками генерал Савельев. – Это само по себе уже влечет кучу административных наказаний, с угрозой увольнения! Стас, ну что такое! Ты же не мальчишка-лейтенант, которому слово скажи, и он в драку лезет! Что с тобой случилось?! Ладно бы ты этому Максиму Датскому один разочек зарядил ну и хрен бы с ним!.. Так нет же!..

Генерал не сильно хлопнул ладонью по столу.

– Ты же, чёрт побери, лупил, как по асфальту! Ты в курсе, что у него перелом носа, левой скулы и челюсти? Бедняга вон… зуб мудрости потерял!

Стас не удержался, улыбнулся.

– Чего ты скалишься то Стас? Ты знаешь, чем тебе за всё это грозит? – Антон Спиридонович потыкал пальцем в лежащее на столе заявление. – Мне между прочим с самого верху позвонили и попросили провести с тобой воспитательную беседу.

– Только беседу? – спросил Стас.

– Нет, Стас не только. – нахмурившись ответил Савельев. – И хватит дурачится, отнесись серьезно! Ты совершил серьезное преступление. И разбираться о том, кто и что сделал на верху, в УВД не будут. Но погоны ты можешь потерять легко.

– Вы же сказали, только беседа…

– Я просто мягко выразился! – повысил голос генерал Савельев. – Если быть точным, мне велели немедленно сделать тебе строгий выговор и оставить с испытательным сроком, предварительно отстранив от дела. Спокойно!.. Я отстоял твое участие в расследовании. Да в МВД прекрасно осознают ценность твоего прямого участия в следствии. Репутация у тебя слишком крепкая и положительная.

Генерал Савельев довольно ощерился.

– Так, что сажать тебя не будут. Но это всё только благодаря согласию ГУСБ. Они не станут открывать дело на тебя. Хотя! Будь уверен, у них там давно руки чешутся!

– Ну, зная службу безопасности просто так они бы не согласились замять дело. – подумав, ответил Стас и внимательно глядя на Аспирина спросил. – Какова цена их относительно спокойной реакции?

– Я надеялся, что ты не спросишь. – отвернувшись, признался генерал и пожал плечами. – Цена-Монохромный человек.

– Что? – не понял Стас.

– Ну, что-что. – опустив взгляд проворчал генерал. – Вы ловите убийцу, но-о… забирают его близнецы Датские. А точнее майор Родион Датский. Ну, чего ты молчишь Стас?

– А что я должен говорить, товарищ генерал? – медленно проговорил Стас. – Что я должен ответить? Я могу только спросить.

– Спрашивай.

– Какого хрена?

– Логично. – кивнул генерал. – Считай, что это штрафная санкция в отношении тебя.

– Ясно. – не скрывая недовольства мрачно ответил Стас.

– Ну, знаешь! – развел руками генерал. – Сам виноват! Не хрен махать кулаками направо и налево. Поветкин чертов. В следующий раз думать будешь!

– Виноват. – сухо ответил Стас.

– Виноват. – кивнул генерал. – Но, это ещё не все.

– Слушаю.

– У вас через пару месяцев будет пополнение в строю.

Стас с искренним удивлением уставился на генерала.

– Какое ещё пополнение?

– О-ой… – протянул генерал и достал из ящика стола папку с делом. – Вот. Полистай на досуге. Некто лейтенант Бронислав Долматов-Коршунов.

– Что ещё за дворянский выкормыш? – фыркнул Стас беря папку из рук генерала.

– Корнилов… Ты сам-то носишь фамилию дворянина и командующего Белыми войсками.

– В моем случае, это совпадение. – листая дело Долматова-Коршунова, проговорил Стас. – О-о… Так ведь парень уже год отслужил в Следственном комитете…

Стас взглянул на генерала.

– Чего его к нам-то понесло?

– Ну, он считает, что у вас быстрее наберется ценного опыта.

– Не уверен.

– Не прибедняйся. – одернул Стаса генерал.

– Да я серьезно, товарищ генерал. – Корнилов покачал головой. – Мне нужны люди с особым складом ума, характера и выдержки. То, с чем мы сталкиваемся даже битые жизнью ветераны с трудом переносят. Знаете, сколько я офицеров перебрал, пока нашел Арцеулова и Домбровского.

– Знаю, Корнилов! – с выражением кивнул генерал Савельев. – Уж я то знаю! Пол МВД перекопали из-за твоей прихоти!

– Ну а тогда куда этот юноша лезет в свои двадцать три? Что ему тут делать? Зачем ему наша грязь, товарищ генерал? Он же не переживёт…

– Ну, судя по отчету из СК он у них там один из лучших. К тому же отличник, выпустился с красным дипломом.

– Тем более ему у нас делать нечего. – ворчливо ответил Стас.

– Корнилов, это не предложение вообще-то. – напомнил генерал. – Так, что изучи дело и будь готов встретить нового офицера.

– С радостью. – холодно ответил Стас.

– Можешь устроить ему суровый курс молодого бойца.

Стас пристально посмотрел на генерала. Они оба медленно улыбнулись.

– Уж за это не беспокойтесь, товарищ генерал.

– Отлично. – кивнул Аспирин. – Теперь о твоем здоровье. Какого черта ты отказался от медицинского обследования?

– Да я в порядке, товарище генерал.

– Да? А чего ты тогда хромаешь и за ребра слева все время держишься? Короче, завтра чтобы явился на положенное медицинское обследование. Понял?

– Товарищ генерал эти врачи найдут у меня два-три синяка и на неделю от дела отстранят.

– Не отстранят. – процедил генерал Савельев. А вот, чтобы ты у меня загнулся по ходу дела я меньше хочу. Всё, свободен. И не дай бог обследование профилонишь, я тебя сам лично, на недельку-две в больницу положу. Имей ввиду.

– Вы очень добры, товарищ генерал.

– Я знаю! – гаркнул генерал. – Потому и терплю твои выходки с побоями офицеров ГУСБ и прочее тому подобное! Всё, Корнилов. Ступай… Пока ни о чем, кроме Гудковой и Шамове не думай.

– Как скажете. – усмехнулся Стас.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Четверг, 1 сентября

Вот, знаете многие писатели и поэты не редко называют осень «златоволосой», «златогривой», «живописной» и так далее. Отчасти они правы, но явно не сегодня. Потому, что Златоволосая и златогривая решила отметить первый свой день в этом году донельзя живописным и эффектным ливнем.

Глядя на непроницаемо серые, беспросветные и монолитные облака над столицей, и наблюдая как город заливает дождевой водой можно подумать, что осень как-то очень долго терпела до сегодняшнего дня. Терпела, чтобы выплеснуть на Белокаменную накопленные за девять месяцев отсутствия тонны воды.

Я стояла перед окном в своей комнате и, грея руки чашкой с кофе наблюдала за улицей возле нашего дома. Там творился ливневый Армагеддон. Бурные потоки грязной воды, ручьями стекали по асфальту. В некоторых местах уровень воды так поднялся, что скрыл под собой асфальт и автомобили, проезжая взметали широкие брызги. В серой сырости дождя горели размытые пятна городских огней и автомобильных фар. От стекла окна в моей комнате исходил слабый влажный холодок. Самое стекло было ледяным на ощупь.

Я разочарованно качнула головой, отпила из чашки. И мне ещё придется как-то добираться самой во всей этой мокрой, промозглой «красоте».

На телефоне звякнул сигнал будильника. Я посмотрела на часы, вздохнула. Пол шестого. Через два часа линейка в школе. Мне пришлось встать существенно раньше, чем я привыкла, чтобы успеть собраться. Но я сама виновата, вчера долго переписывалась с Мироном. Он кстати начал учится ещё вчера. В колледже Максимчука, где Мирон познавал науку спасателя и каникулы были короче, на целый месяц короче. Как по мне, ребятам из колледжа должно быть весьма неприятно, что они учатся, когда другие уже отдыхают. И не просто учатся. У них в июне трудоемкая и изматывающая сессия. Плюс сдача нормативов. Не сладком им там.