Текст книги "Монохромный человек (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 45 страниц)

Домбровский пытался её урезонить.

А я сосредоточилась на воспоминаниях, которые кружили в этом доме.

Нужно узнать, что Гудкова сделала с детьми. Куда она их дела, куда увела. И сделать это, быстро и точно, могу только я.

– Ника… – позвал Стас.

Но я нетерпеливо вскинула указательный палец правой руки.

Стас замолчал.

Я чувствовала… Воспоминание подкатывало волной скопившихся эмоций и переживаний.

Голоса и звуки крепчали, я уже различала плач детей.

Видение захлестнуло и поглотило меня.

Я увидела её…

Гудкова стояла перед детьми. И говорила. Ровным, мягким, но повелительным тоном.

– Когда вы услышите два хлопка, вы пойдёте за мной, куда я скажу. Вы будете слушаться каждого моего слова, потому, что только я желаю вам добра, и вы не должны сомневаться в моих словах. Вы полностью и абсолютно верите мне. Не так ли, дети?

При этом Ксения не сводила взгляда с детей. А те стояли, всемером и раболепно внимали каждому слову Гудковой.

Меня пробрало щекотное, морозное чувство от внезапно осознания возможностей Гудковой.

Она гипнотизёр! И при том сильный… опытный… и умелый…

Ужас зашипел в голове, вселяя мерзкое чувство беспорядочной паники.

От голоса Ксении по коже рук, плеч и спины словно водили холодным металлом.

– Никто в этом мире не может быть вам дороже меня. – продолжала Ксения. – Вы все обязаны мне своим существованием. Я ваша мать и единственный человек, которому вы дороги.

С этими словами она быстро и легко, два раза хлопнула в ладоши.

В момент у детишек опустились плечи, взгляды стали безвольными и отстраненными.

Они завороженно взирали на Ксению с молчаливым обожанием.

И это потрясало… То с какой легкостью Ксения, играючи завладела сознанием детей.

Я мгновенно вспомнила парня на крыше здания. Того Антона…

Он даже не посмел ей сопротивляться.

Воспоминание резко сменилось.

Ночь. Шелест листвы. Дождь стучит по земле, с чавканьем месит грязь. Грязная вода пузыриться и плещется в ямах с лужами.

В ночном небе трещинами сверкают молнии.

Ксения куда-то ведет малышей по заросшим лесным дебрям. Те, запинаясь о камни, спотыкаясь о корни деревьев беспрекословно бредут вслед за Гудковой.

Я следую за ними. Я смотрю на спины детей. Дождь пропитал их одежду, и та липла к их телам, обвисала на маленьких плечах.

С их мокрых волос по щекам и шеям стекали капли воды.

Они не обращали внимание на сырость, ветер и холод. Им не почем была гроза и устрашающие зигзаги молний в тучах над ними.

Они покорно следовали за Ксенией.

Когда они взошли на небольшой холм, мрачное небо снова озарила вспышка свирепой молнии.

Тучи рассекла кривая линия света и я увидела сверкнувшее вдали озеро.

Она ведёт их к озеру…

Во мне заметалось встревоженное недоумение, и в следующую секунду устрашающая мысль буквально прострелила мою голову.

А Гудкова внезапно резко обернулась. И на мгновение мне показалось, что он взглянула прямо на меня.

Я ахнула, вскрикнула отшатнулась…

И упала в руки Стаса.

– Ника ты… – он помог мне выровняться.

Я быстро взяла себя в руки.

– Нам нужно к озеру! – заявила я. – Быстрее Стас! Пожалуйста! Быстрее!

Корнилов не задавал вопросов.

– Коля остаешься здесь, помоги женщинам. – приказал Стас.

– Есть. – кивнул Домбровский.

Мы со Стасом буквально вылетели из дома. Точнее, вылетела я, а Корнилов следом за мной.

– Ника, Гудкова повела детей к озеру? – крикнул Стас.

– Да! – ответила я шагая вперёд.

Гроза гневно грохотала в небе. Ударил залп грома, и мне показалось, что под ногами дрогнула земля.

Ветер выл в ночи, кружил над нами, гнул траву и качал ветки деревьев.

Удерживая капюшон руками я буквально мчалась вперёд.

Я несколько раз споткнулась, едва не упала. Два раза меня удержал от падения Стас.

Я бежала вперед не разбирая дороги, я рвалась через травы, шлепала по лужам, топтала вязкую грязь.

В те кошмарные мгновения я не могла думать ни о чем, кроме того, чтобы успеть… Добраться… Помочь…

Спасти тех детей. Не дать Ксении убить их, не дать свершить свою страшную и бессмысленную месть!

Не дать… Успеть… Спасти…

Озеро блеснуло вдали под светом очередного мерцания молнии в небе.

Мне показалось, я увидела силуэты у берега.

– Я их вижу! – крикнула я Стасу.

Я не была в этом уверена, но всё же верила своей интуиции.

Я откуда-то знала, что дети ещё живы. Что Гудкова ещё не убила их… не успела…

Я знала, что она хочет сделать. Вряд ли она повела детей к озеру любоваться озерными красотами.

Она загипнотизировала их и жаждет утопить.

Странно… У неё был пистолет. Она могла перестрелять всех, кто был в зале!

Но, нет… Гудкова хочет увидеть их страх, хочет услышать крики тонущих детей, хочет насладиться ими…

– Господи… – вырвалось у меня, и я плаксиво всхлипнула.

У меня не укладывалось в голове, как?! Как так можно?! Зачем, за что, почему?!! Ну, почему такие мысли возникают в головах и таких людей, как Гудкова?! Ну, откуда все это берется?! Вся эта бессмысленная и бесконечная жестокость?!! Почему… Что становиться причиной всего этого?! Что же ими всеми движет… Почему им так нравится убивать и упиваться чужой болью, страхом и страданиями?..

Стас спешил за мной. Мы вместе рвались вперёд, полностью осознавая нависшую тяжесть ответственности за жизнь нескольких ребятишек.

Влажный ветер морозил руки, касался лица. Ветер пытался сорвать мой капюшон, мне стоило усилий удерживать его на месте.

Я взбежала на тот самый холм, где прервалось мое видение.

В мокрой, липкой раскисшей почве я увидела череду следов.

Это подхлестнуло меня, я чуть ли не сломя голову побежала вперёд.

Думал ли я в это время о своей безопасности? Нет!

Глупо ли это? Конечно… Гудкова вполне могла подстерегать нас.

Но лично мне было плевать!

Мы спустились с холма. Тут я запнулась обо что-то и едва не улетела носом вперёд.

Хорошо Стас снова успел поймать меня за шиворот.

– Осторожно. – буркнул он.

Он весь промок под дождем. Через мокрую рубашку проступали рельефные мышцы его торса и рук. Светло-русые волосы Стаса чуть потемнели от влаги и выглядели так, словно Корнилов смазал их гелем. В правой руке он держал свой револьвер. Лицо выражало мрачную сосредоточенность.

Впереди под светом молнии озарилось и сверкнула вода озера.

Я вновь увидела их. Силуэты детей.

На этот раз была уверена.

– Чёрт!.. – выкрикнула я.

Они уже зашли в воду!

Я стремглав помчалась вниз, не особо заботясь поспевает ли за мной Корнилов.

Стас успевал. Бегал то он побыстрее, чем я.

Быстрее! Быстрее! Быстрее!

Я в прыжке перескочила через большие упавшие ветки. Пробежала мимо двух здоровых камней.

Сверкнула молния. На мокрой земле показалась смятая упаковка из-под «M&M's».

Озеро было уже рядом.

– Ника не спеши! – Стас внезапно оказался рядом и вырвался вперёд.

Но я не могла не спешить. Я хотела, я жаждала и стремилась оказаться там.

Мы выбежали на песчаный берег озера.

Яростные, но не большие волны хлестали по берегу, омывали растущие у берега кустарники и травы.

Блеск белесого света, грохот грома.

Я увидела их. Семь малышей, стояли спиной ко мне. И все почти по пояс в воде.

– Эй! – вскричал Стас, он хотел бросится за ними, но я схватила его за руку.

– Нет! – крикнула я. – Стой! Стас, нет!

– Что?! – он обернулся.

Я на миг испугалась его взгляда, но тут же быстро сказала.

– У Гудковой был пистолет…

– Её здесь нет!

– Она отдала его одному из них. – сказала я. – Как только ты попытаешься их спасти…

Я не закончила. Он понял.

– Как? – выдохнул он.

– Гипноз. – процедила я и взглянула на детей.

Они медленно, целенаправленно двигались в глубь озера. Уровень воды поднимался к их локтям.

– Я сама… Просто… дай мне попробовать… И отойди. Пожалуйста…

Стас послушно отступил назад, от берега.

Я подошла к воде. Затем, не задумываясь вошла в воду.

Холод воды обвил ноги, залил обувь. Но я никогда не испытывала особенного дискомфорт от холода. Я даже никогда в своей жизни не простывала, как бы удивительно это не казалось.

Да и не до этого мне было!

Я зашла по колено в воду. Холод воды силенее сдавливал ноги, сжимал икры и холодил ступни.

– Дети! – вскричала я. – Вы…

Меня неожиданно захлестнуло воспоминание. Гудкова стоит на берегу и глядя, как дети заходят в воду с воодушевлением вещала:

– Там вас ждет покой и счастье! Там вы получите всё, что так хотите! Там тепло, уют, мечты… любые игрушки, ваши любимые мультфильмы, все, кого вы так любите… Все это ждет вас там, впереди…

Затем она снова хлопнула в ладоши. Один раз.

Дети шли, не останавливаясь, не сомневаясь, не смея ослушаться.

Воспоминание сникло, испарилось.

Я вновь под дождем стою в воде. Вода плещется вокруг моих колен, норовит подняться выше.

Дети по-прежнему медленно бредут в глубь, навстречу своей гибели.

– Да чтоб тебя!.. – выдохнула я. – Я ринулась глубже.

Почувствовала, как водяной холод взобрался выше, на середину бедра.

– Дети! – стараясь перекричать шум дождя и ветра, кричу я. – Слушайте меня! Слушайте мой голос! Стойте!

Я ударила в ладоши.

Они замерли. На миг я решила, что у меня получилось.

Да куда там!.. Постояв, даже не оборачиваясь они снова пошли вперёд.

– Нет! – отчаянно вскрикнула я.

У кого из них пистолет? Если мне удастся это понять, возможно Стас придумает, как нейтрализовать загипнотизированного ребенка и спасет остальных.

Но времени нет. Вообще. Совсем. Они идут в воду, ещё несколько шагов и самому высокому из них вода достанет до горла. А тех, что младше… накроет с головой.

Я подалась вперёд.

Мне не осилить гипноз Гудковой. Я это понимала. Да и какой из меня гипнотизёр, я в этом совсем и абсолютно ничего не понимаю.

Зато у меня есть воспоминания…

И я их вижу. Вижу отрывки мелькающих перед глазами эпизодов.

– Миша! – позвала я. – Твоя мама ждёт тебя здесь… со мной… Она зовёт тебя!.. Вас всех зовут ваши мамы! Они же любят вас, как никто! Вы ведь не хотите расставаться с ними! Даша!..

Это было имя одной из девочек, худенькой, маленькой, лет восьми.

– Даша, твоя мама очень хочет обнять тебя! Пожалуйста, повернись! Постой! Она же зовёт тебя!

У меня дрогнуло сердце, замерло дыхание. Девочка остановилась.

Буря вокруг усиливалась. Ветер завывал над головой, носился над озером, плескал воду.

В небе раздавались угрожающее утробное рычание грома.

Молнии полосовали небо.

Погода ухудшалась. Необъяснимым образом усиливался дождь и ветер.

Мой капюшон отбросило назад. Я поспешно набросила его обратно, отчаянно удерживая обеими руками.

– Надя! – позвала я другую девочку. – Ты помнишь, как твоя мама водила тебя в цирк на твой последний день рождения? Помнишь, как твоя семья поздравляла тебя?! Тебе ведь подарили тот телефон, который ты так хотела! И даже пригласили на день рождения твоего любимого певца! Ты же не хочешь бросить их! Они ждут тебя, здесь со мной!

Девочка с русой косой внезапно обернулась.

У меня с надеждой подпрыгнуло сердце.

Она, что-то сказала, но я не услышала.

Зато я увидела, как один из мальчиков, на вид самый старший, оборачивается и поднимает руку.

Стас было дёрнулся, но я жестом остановила его.

Рука мальчика поднялась из воды, но в ней был не пистолет. Что-то другое…

Я напрягала зрение, чтобы рассмотреть предмет. Я не могла точно рассмотреть, но это походило на какое-то украшение.

Не знаю, что это. Но Надя внезапно тут же отвернулась и снова пошла вперёд.

Я выругалась.

– Ника это не помогает… – Стас за моей спиной нервничал.

Корнилов не мог допустить, чтобы дети совершили массовый суицид у него на глазах.

Я знала, что Стас, при всей его внутренней и внешней силе, такого может просто не пережить.

Я должна была остановить этих детей. Я не знаю, как. Я не умею… Но я… я очень хотела помешать им совершить то, что их заставляет делать гипноз Ксении.

– Там, куда вы сейчас идете нет и никогда не будет тех кто вас любит, кто готов на всё ради вас всех… Там во тьме, куда вы идёте, нет тех близких людей, для которых нет ничего дороже вашей улыбки и вашего счастья… – проникновенно, с чувством проговорила и почувствовала, как начало печь в глазах. – Слушайте… Поверьте… Туда, куда вы направляетесь вас ни ожидает ничего кроме холода, бесконечной тишины и темноты… Там не будет той любви, которой вас окружают ваши родители и родные… Там ни будет никого… Вы будете одни… А те, кто вас любит больше жизни, будут обречены на вечные страдания… Вы правда хотите этого?..

Я силилась убедить их, донести до них, достучаться до их порабощенного сознания.

Перед глазами у меня вихрями проносились их воспоминания. Их самые счастливые, наполненные теплыми и яркими впечатлениями дни… И я говорила с ними через эти воспоминания.

Я отчаянно взывала к тем чувствам, и светлым, чистым, восторженным эмоциям что жили в их счастливых воспоминаниях.

И я чувствовала, что они слышат меня. Я чувствую, как мне удается прорваться через окружающий их разумы туман гипноза.

Я чувствовала прикосновение к их сознанию… Они слышали меня.

Они ещё не могли остановиться, но они внимали… слушали… и верили…

– Ника… – позвал Стас.

Но я лишь покачала головой, не оборачиваясь.

А затем я заметила.

Буря стихала.

Ветер слабел. Угасал ливень. Слабели звуки грома и больше не сверкали зловещие зигзаги молний.

Через толщу черных туч внезапно просочилось слабое сияние чуть мерцающего света…

Он усиливался, становился ярче и вот на моих глазах, слой туч буквально пронзили ясные лучи бело-голубоватого мягкого света.

Они упали сияющими копьями, уперлись в воду озера.

Их свет проник в глубину озерных вод и разогнал клубившуюся там тьму.

А дети впереди внезапно замерли. Трое из них вдруг покачнулись упали, другие пошатнулись и тоже упали.

Я бросилась к ним, но к моему удивлению они не тонули. Они… Они как будто лежали и сидели на воде.

Но главное, что я заметила… они были свободны. Свободны от чужой, мстительной и злобной воли, которой было подчинено их сознание.

– Мама? – послышался чей-то жалобный голосок.

– Мамочка… – проговорила, какая-то девочка.

– Мама… – позвал другой мальчишка лет десяти.

Они растерянно вертели головенками по сторонам, в поисках своих родителей.

Я стояла по колено в воде, улыбалась и плакала одновременно.

– Сюда!.. – крикнула я слабо, и повторила громче. – Эй! Сюда… Дети…

Они увидели меня. Поднялись, пошатываясь, неуверенной походкой двинулись ко мне.

Их лица были ошарашены и перепуганы.

– Хорошо, хорошо… – подбадривала я их, попутно вытирая слезы с щек. – Давайте! Идите сюда! Скорее…

Они шли, многие спешили и снова падали… но не тонули. Они… словно поскальзывались на чем-то. Они словно шли по чему-то что было очень скользким.

Но они очень торопились, силились добраться до берега, стремились выбраться из воды.

– Всё хорошо. – улыбалась я им. – Осторожнее…

Они шли шлепая по воде и балансируя руками.

Я увидела их удивленные и впечатленные лица.

Первым до меня добрался мальчик в зеленой футболке с желтым песиком.

Я поспешила протянуть ему руку и сжала его ладонь.

– Всё хорошо… – повторила я, улыбаясь ему. – Всё хорошо, милый… Иди… Аккуратно…

Я помогла ему выбраться, затем протянула руку следующей за ним девочке.

Один за другим семь детей спешили выбраться из воды на берег.

Здесь их встречала я и Стас.

Я взяла руку последнего ребенка, им был мальчик лет одиннадцати со смешной челкой.

Одной рукой я помогла ему выбраться, а другой, глядя в глаза, осторожно забрала тяжелый пистолет.

– Всё хорошо… – убедительно и ласково проговорила я. – Всё будет хорошо…

Я врала ему. Ведь он ещё не знает, что его мать больше никогда не обнимет его. Мне стоило огромных усилий не обнять его, с сожалением и горьким сочувствием.

Я подняла взгляд в небо.

И по спине у меня сошла легкая дрожь.

Над нами нависало чистое, ночное летнее небо, озаренное волшебным светом звёзд и лучистой половинки луны.

И не единого клочка черных туч не было и в помине.

Я несколько мгновений глядела на это чудо, затем обескураженно оглянулась на Стаса.

Я увидела, что рядом со Стасом стоял и Коля, а за Колей три женщины, что обнимали и целовали перепуганных детей.

Я смотрела в глаза то Стасу, то Коле. И видела в их застывших взглядах настороженное недоумение и шок.

Я не знала, что говорить. Я и не хотела. Я вдруг почувствовала себя уставшей.

Но… счастливой и спокойной. Мы успели… Мы смогли…

– Я… – выдавила я. – Я п-посижу… в машине… Хорошо?

Корнилов кивнул.

– Иди.

Я бросила взгляд на Домбровского.

Коля владел собой на много хуже. Если Стас хоть не много контролировал свои эмоции, то лицо Николая выражало искреннее и шокированное недоумение.

Увы… У меня не было ответов для него, как и для себя.

Я взглянула детей, которых мы спасли.

Снова устало, радостно улыбнулась.

Что-то светлое теплело в груди и озаряло душу.

Я вздохнула, отдала Стасу пистолет, и обойдя детей с женщинами, направилась прочь от озера.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Среда, 12 августа.

Оставшиеся в живых матери увели детей, ушли вслед за Никой.

А Стас обернулся на озеро.

Вода в нем мерцала и переливалась белым серебром под светом звезд и луны.

Корнилов посмотрел на небо.

Он никогда не видел, чтобы небесные светила светили и горели так ярко…

Наверное, потому, что это было… не совсем нормально и обычно.

Мягко говоря.

Корнилов чувствовал странное волнение поселившееся в груди, когда он увидел, как дети, которых убеждала Ника, вдруг развернулись и пошли прямо по воде…

Но, по воде ходить не может никто.

Коля тем временем, вооружившись длинной кривой палкой, старательно греб её по воде.

Он что-то подгонял к берегу.

– Что ты делаешь? – спросил Стас, подходя к нему.

Вместо ответа Домбровский отбросил палку, присел возле воды и сунув в воду руки вынул из воды нечто.

Нечто неопределенной формы, отливающее слабыми бликами света звезд и луны. Вода капала на песок и на ботинки Коли.

Но Домбровский этого не замечал.

Его лицо перекосило от шока и крайней степени удивления.

Он несколько секунд рассматривал то, что держал в руках.

– Стас… – проговорил он. – Это… Что это?…

Корнилов, с обманчивым спокойствием пожал плечами.

– Лёд. – ответил он глуповато. – Это кусок льда.

Домбровский несколько раз моргнул, и снова уставился на Корнилова.

– На улице… плюс двадцать…

– Да… – кивнул Стас. – Я знаю… Коль я… в таком же недоумении, как и ты… У меня нет ответов…

Стас был ошарашен, сражен и впечатлен.

Он давно уже понял, что Ника, эта синеглазая девочка, совсем не обычный экстрасенс. Да и экстрасенсом её нарек он. Условно. Потому, что не знал какое ещё определение ей подходит.

Но это… Это было за гранью…

– Стас. – снова с трудом проговорил Коля, держав руках здоровый кусок льда.

– Много ли… э… экстрасенсов… способны… н-на… на ТАКОЕ?!

Стас ответил не сразу.

Он смотрел за спину Коли, на озаренные светом луны и звезд воды озера.

Там, на водной глади под лучистым светом покачивались на воде огромные, размером с автомобиль плоские, громадные льдины.

– Нет, Коля. – ровным голосом ответил Стас. – Могу тебя заверить, что ни один экстрасенс не на это не способен.

Домбровский уронил лед на песок. Он смотрел на озеро и губы его что-то беззвучно шептали.

Он обернулся на Стаса.

– Стас… – проговорил он. – Она… она… Кто… Кто Ника такая?! Кто она, Стас?! Это… Это же невозможно! Невозможно, черт возьми! Этому нет никакого логичного объяснения! Никакого! Потому, что… потому, что это не возможно!

Последнее слово он почти истерично вскричал.

– Видеть воспоминания других людей. – тихо ответил Стас. – Тоже не возможно и необъяснимо.

– Стас, но это…

– Понимаю. – хмыкнул Корнилов.

– Чего… Чего ты улыбаешься? Тебя, что это не пугает?! – удивился Домбровский. – Это же… Да ты посмотри!..

– Меня, – усмехнулся Корнилов. – Это не пугает, Коль. Нет… Даже не особо удивляет.

– Почему?! Ты знал?..

– Нет, но… я, наверное, уже подозревал, что… Ника таит в себе гораздо больше секретов, чем знает сама…

Корнилов обернулся в сторону леса, на тропу, по которой ушла Лазовская.

– Выбрось лёд в воду. И никому не слова, о том, что видел. – велел он.

– Само собой. – хмыкнул Домбровский и швырнул кусок льда в озеро.

Лед с плеском провалился под воду.

– Да нам и не поверит никто. Да и этим женщинам тоже…

– Очень на это надеюсь. – сказал Стас и пошёл прочь, по тропе, по которой ушла Ника.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Четверг, 13 августа, поздняя ночь.

Из-за поворота показался силуэт мастерской дяди Сигизмунда.

Мы ехали не спеша. После всего случившегося спешить уже было некуда, на улицах властвовала глубокая ночь.

И через пару-тройку часов вообще уже будет рассвет.

Стас, как всегда остановил чуть-чуть загодя до автомастерской.

Он заглушил мотор. Посмотрел на меня. Я чувствовала его взгляд и те вопросы, которые он так хотел мне задать.

Я вздохнула, глядя на ночные улицы.

Мокрый асфальт и лужи блестели под светом фонарей. На дорогах проезжали редкие автомобили.

– Что ты хочешь узнать? – спросила я и перевела взгляд на Корнилова.

Он чуть улыбнулся, глядя на меня.

– Полагаю… – начал он, но тут его взгляд что-то привлекло.

Он внезапно наклонился ко мне и придирчиво пригляделся к моему лицу.

– Ты ч-чего? – я смущенно отстранилась. – Что такое? Стас…

– Ника… – проговорил Корнилов, глядя мне в лицо. – Это, что… синяк у тебя на щеке?

– Что? – я быстро прикрыла щеку левой рукой.

Стас вздохнул, и взяв меня за запястье отвел мою руку в сторону. Свободной рукой, он чуть приподнял мои волосы.

Я отвернулась, на миг закрыла глаза.

Стас секунду смотрел на моё лицо. Я слышала, как изменилось его дыхание.

Оно стало глубоким, свистящим, яростным.

– Кто это сделал? – глухо пророкотал Стас.

– Стас не надо… – слабо возразила я.

– Ника. – перебил меня Корнилов, и двумя пальцами легонько, осторожно взял меня за подбородок. – Посмотри на меня.

Я не смело, робко взглянула в его глаза.

Стас пристально смотрел на меня.

– Кто это сделал? – спросил он. – Пожалуйста, скажи мне.

Хотя он сказал «пожалуйста», тон его звучал совсем не как просьба.

– Ладно… – сдалась я.

Выдержать напор и требовательность Стаса у меня никогда не получалось. Да и вообще мало, у кого это выходило.

И я рассказала. Всё, как было. С момента моего приезда в то злополучное кафе и до того самого момента, как я очнулась в одной из городских больниц.

Про воспоминание близнецов я тоже рассказала.

Стас вопреки моим ожиданиям не пожалел близнецов за то, что им пришлось терпеть от их тирана-отца.

– То, что ты рассказала много объясняет. – сказал он. – В частности их мотивы. Но это не дает право им касаться тебя или угрожать тебе.

– Стас только пожалуйста…

– Что? – тяжело и веско спросил он.

Я опустила взор, вздохнула, закрыла глаза и снова робко взглянула на него.

– Пожалуйста не делай ничего… противозаконного.

– Я? – Стас флегматично вскинул брови. – О чем ты?

Я чуть недоуменно нахмурила брови, глядя в его глаза.

– Ну-у… – протянула я. – Просто… Я бы не хотела, чтобы у тебя были п-проблемы…

– У меня не будет. – пообещал Стас.

«А вот кое-кому я их обеспечу» говорили его глаза.

Надо ли говорить, что я сильно расстроилась из-за своего неумения держать язык за зубами.

Ну, чёрт возьми, а! Ну это же ежу понятно, какую реакцию Стаса вызвал бы мой рассказ о близнецах!

Теперь буду бояться, что Корнилов совершит нечто… что повлечет тяжкие последствия.

– Иди, Ника. – сказал Стас и кивнул на мой дом вдали. – Ты сильно устала… И ты большая умница.

Он одобрительно и тепло улыбнулся мне.

– Спасибо. – чуть стеснительно ответила я.

Мне всегда было неловко, когда меня за что-то хвалили. Тем более тут… Я ведь только помогаю и далеко не всегда успешно.

Я обняла Стаса и вышла из машины.

Как обычно, пока я не дошла до ворот автомастерской Стас тихо ехал сзади, на определенном расстоянии.

Когда я вошла в ворота мастерской, Корнилов быстро проехал мимо.

Я остановилась, выглянула из-за входа в ворота, посмотрела вслед.

Два красных огонька его Дефендера слабели и гасли вдали.

Я оглянулась на ночное небо. Оно всё ещё оставалось чистым и безоблачным.

Я вошла внутрь, закрыла за собой калитку ворот.

На встречу мне из своих будок выбрались два здоровенных тибетских мастифа.

Две похожие на медвежат собаки потрусили ко мне, приветливо виляя хвостами.

– Здравствуйте, лохматая супружеская пара. – захихикала я поглаживая их обоих по головам.

Леопольд, более беспокойный и инфантильный, не умел сдерживать эмоции и часто норовил встать на задние лапы, сложив передние на плечи человеку.

Вот только, если с дядей Сигизмундом это у него это получалось, то со мной нет.

Я не могла удержать его вес. Хорошо, что рядом всегда была более уравновешенная и умная Каролина, которая одергивала не в меру эмоционального супруга.

Мастифы проводили меня до дверей слева от гаражей мастерской.

Я вошла в большую пристройку и поднялась по лестнице на третий этаж.

Здесь я услышала рокочущий храп, от которого, казалось, в реале дрожали стены.

Я осторожно подкралась к приоткрытой двери дядиного кабинета.

Чудовищный храп горного тролля доносился как раз оттуда.

Бесшумно приоткрыв дверь, я заглянула внутрь и с умилением усмехнулась.

Внутри царил сумрак, единственным источником света был монитор, на котором замер фрагмент из какого-то фильма про ковбоев.

Моя дядя, в черной футболке с молотом тора и грозой, в синих джинсах с потертостями спал в своём кресле, сложив голову набок.

Его ноги лежали прямо на столе, являя всем желающим черные кожаные ботинки с грязной, пыльной подошвой.

Часть вещей со стола лежали на ковре, рядом с грязными следами от обуви.

К левой стене, как раз между искусственным черепом быка и флагом Конфедеративных Штатов столовым ножом была прибита газета.

Приглядевшись, я прочла заголовок на газете.

«В МОСКВЕ ПОРА ПРЕКРАТИТЬ БЕСЧИНСТВА СТРИТРЕЙСЕРОВ»

Внизу фотография какого-то худощавого мужчины в пиджаке и очках. Кажется, это депутат из Госдумы.

Понятно, опять кто-то в правительстве поднимает проблеме незаконных гонок в столице.

И если относительно безмозглых лихачей на дорогах, я поддерживаю любые санкции, то против тех, кто ездит на перекрытых дорогах или хотя бы на пустых улицах, ночью я не понимаю претензий.

Что плохого в том, чтобы люди, которые любят скорость могли отдаться любимой стихии на свободных, ночных дорогах совершенно никого не тревожа?

Да, нож в газете мне абсолютно понятен. Дядя Сигизмунд и его компания на дух не переносят тех, кто пытается запретить уличные гонки.

Я опустила взгляд на ковер покрытый грязными следами от дядиных ботинок и валяющиеся рядом предметы.

Пересилить себя я не смогла.

Поэтому, осторожно, с величайшей аккуратностью я проникла в кабинет дяди Сигизмунда и подняла с полу упавшие предметы.

Вернув все на стол, я посмотрела на грязные следы, втоптанные в велюровый ковёр светло-нефритового цвета.

Пару мгновений моя болезненная склонность к порядку и чистоте боролась с опасением разбудить спящего дядю Сигизмунда.

И все же последнее пересилило острое желание убрать грязь.

Я тихо вышла, и закрыла за собой дверь.

На всякий случай, я проверила весь дом и гаражи мастерской.

Нет, конечно в Каролине и Леопольде я не сомневалась, да и охранная система у нас тоже весьма себе не плохая.

В общем обычные угонщики, даже профессионалы к нам могут даже не пробовать забираться.

Но, к сожалению, желающие попытать удачу и угнать автомобиль из автомастерской дядя Сигизмунда, все же изредка находятся.

А потому, я все-таки сочла за лучшее проверить и удостоверится, что в мастерскую и другие этажи дома никто не проник.

Вроде бы все было чисто.

В гараже появились целых три новых тачки. Серый Ford Kuga, желтый Volkswagen Tuareg и, к моему приятному удивлению, уникальный автомобиль представительского класса Toyota Century.

Эта машина редкий гость в наших краях. Да и вообще за пределами Японии почти не продается. Хотела бы я посмотреть на счастливчика, сумевшего перевезти её в Россию!

Позавидовав владельцу элитарной тачки, я поплелась к себе в комнату.

Здесь захватив домашнюю одежду и полотенце, направилась в душ.

Стоя под теплыми и ласковыми упругими струйками душа, я ещё раз прокрутила в голове все то, что произошло сегодня.

Я вспомнила гостиную, где сидели связанные женщины, обреченные задыхаться под целлофановыми мешками.

Перед закрытыми глазами встало озеро и дети, что загипнотизированные шли в воду.

Способность Ксении Гудковой подвергать людей такому мощному гипнозу впечатлила и напугала меня.

Эта девушка куда опаснее, чем я полагала в начале…

Но, сейчас больше всего меня волновал вопрос о том, как и что я сделала с водой… Или это не я? Почему вдруг дети могли идти по воде? И, возможно мне показалось, но под ногами у них я видела лёд.

Но это же бред… Сейчас середина Августа! И хотя месяц донельзя дождливый и местами холодный для лета, все же температура на улице, даже ночью и после дождя от шестнадцати до двадцати двух градусов тепла! Какой уж тут лёд может быть в воде?!

Но, тогда… Как?! Как, Карл?! Какого…

Нет, я конечно могу сама себе придумать, что откуда-то там, по счастливой случайности… выпали куски искусственного льда и, опять-таки по невероятно счастливому стечению обстоятельств приплыли к месту назначения, как раз вовремя…

Но ведь я же не сценарист голливудского кино чтобы придумать такую хрень, да ещё и поверить в её реалистичность!

Ничего не понимаю… Честно!

А что было с погодой? Хотя ладно, тут как раз-таки возможно просто… Какое-то необычайное явление резкой смены погоды.

А яркий свет звезд и луны? Ох, я не сильна в астрономии, но может быть это было какое-то суперлуние и супер… звездие…

Я не знаю…

О-о… Представляю какие вопросы у Стаса и Коли. Они, наверное, вообще пребывают в глубочайшем катарсисе!

Ещё бы! Был дождь и буря, и вдруг всё в одночасье испарилось, растворилось и обернулось ясной ночью с необычайно яркой луной и светом звезд.

Я минут двадцать ещё простояла под душем напряженно размышляя о случившемся.

Приведя свое тело, эмоции и душу в относительное равновесие я вернулась к свою комнату.

После душа я чувствовала себя куда лучше. Одежду, в которой я сегодня была я отправила в стирку.

А сама переоделась к домашние шорты и тонкий, легкий свитшот.

Вдев ноги в тапки, я уже собралась отправиться на кухню.

Потому, что ничто так не восстанавливают расшатанную нервную систему, как просмотр любимых сериальчиков с какими ни будь вкусняшками.

Но тут я услышала, как усиленно и требовательно завибрировал мой мобильник.

Я достала его из рюкзачка и сняла блокировку.

Ого… Я удивленно уставилась на дисплей.

У меня двадцать четыре пропущенных от Лерки и куча сообщений в WhatsApp. И примерно столько же пропущенных звонков от Мирона, и тоже с полтора десятка сообщений в мессенджере.

Интересненько.

Чего это они меня вдруг решили так активно добиваться? Мне казалось им вполне хорошо и без меня.

При мысли об этом, я вдруг испытала чувство мучительной и горькой обиды.