Текст книги "Монохромный человек (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 45 страниц)

Корнилову показалось, что в голосе Версальского послышались нотки злорадства.

– Вы как будто рады этому.

– Позору и злости Дементьевых? – криво ухмыльнулся. – Как по мне, так им мало досталось. А что касается моей пассии… Вы знаете, хоть это и прозвучит странно, но-о… Хотя я все равно считаю его дотошным гов**ком, должен признать, что я… Я даже рад, что Каменев написал эту статью.

Стас приподнял правую бровь.

Версальский снова отпил из чашки.

– Серьёзно. Я хоть узнал… – он довольно усмехнулся. – С какой похотливой и развращенной особой все это время делил постель, и на кого тратил свои деньги.

– А раньше вы куда смотрели?

– Куда? – посмеялся Версальский. – Да куда угодно! Только, вот не в душу… Сиськи и задница хороши, фигура, как у богини, а вот с… понятием чести и достоинства, проблемы.

– О, да. – уже собираясь уходить ухмыльнулся Стас. – Увы ни то, ни другое за деньги не купишь.

Корнилов направился к двери дома.

– А жаль! – с издевательской веселостью бросил ему в след Аполлон Юрьевич.

Стас вышел из его дома, сел в свой автомобиль и обдумал услышанную информацию.

Действовать нужно было быстро. Так, как можно не сомневаться, что чего-чего а времени у Касьяна Каменева нет.

Более того, будет огромной удачей если Стас и его люди смогут найти Каменева живым.

Вполне вероятно, что Иероним Дементьев, если за похищением и правда стоит он, уже убил и расчленил Касьяна.

Или, наоборот. В зависимости от настроения.

ЛУКЬЯН КУРБАТОВ

Пятница, 26 августа

Пятьдесят четыре. Их было пятьдесят четыре.

Лукьян никому и никогда, ни за что на свете не признался, но отлично помнил их всех. Их имена, лица, привычки, взгляды…

Он помнил если всех, то очень многих.

Их одежду, их голоса, и даже, какие фильмы любили смотреть, что любили есть и пить.

Почему? Да потому, что это клуб «Горный путь» для них всех стал семьёй. Настоящей, любящей семьёй.

А потом он и ещё десяток человек с лишним решили, что вся их большая семья совсем не стоит тех денег, что они могли заработать на сотрудничестве с местными бандитами.

Семья, в лице подавляющего большинства членов альпинистского клуба категорически отказалась содействовать тем, кто торговал наркотиками.

Семья осудила их. Осудила его, Лукьяна и всех, кто был с ним заодно.

Лукьян отлично помнил, как Касьян Каменев, брат Кима Каменева, с яростью называл их меркантильными и алчными подонками, уродами, мерзкими ублюдками и другими подобными словами.

Лукьян отлично помнил, как Касьян, самый главный оратор и один из идейных вдохновителей клуба, разжигал ненависть к ним.

К Лукьяну и его сообщникам.

Они решено было исключить и изгнать. А бандитов, что устроили склады под землей, рядом с резиденцией клуба должны были сдать властям.

Подумать только!.. Эти забитые бесполезными принципами и блаженными представлениями о морали кучка праведных олухов готовы были пустить по ветру свой шанс.

Шанс на достойную жизнь! Шанс, которого заслуживал каждый из них! Они все были сиротами. Все были когда-то брошены, оставлены и никому не было до них дела.

Они все чудом смогли выжить, пройдя через тяжелейшие испытания.

Он, Лукьян, как и многие другие из клуба сознательную жизнь начал с детского дома. Потом была улица, его первой, пусть и фальшивой семьёй стала одна из уличных банд.

Лукьян тогда много опасных глупостей наделал. Да таких, что и вспоминать не хочется.

Курбатов закрыл глаза, вздохнул.

Ему потребовалось приложить не малые усилия, чтобы выбиться в люди. Занять хоть какое-то достойное положение.

Даже вспоминать трудно, на какие унижения ему пришлось идти, чтобы заработать деньги на хлеб, чай и лапшу быстрого приготовления!

И вот судьба подкинула возможность разбогатеть, а эти тупицы из клуба начали воротить нос, возмущаться и злится.

Безмозглые кретины! Глупое, безвольное стадо с наглухо вбитыми в голову всякими правилами, законами… Какими-то искусственными границами в своих мозгах!.. Стадо!..

Лукьян, от всплеска негативных эмоций, беспокойно заерзал на скрипучей койке в камере изолятора.

Повернулся на бок, посмотрел на голую светло-серую стены. Раздраженно вздохнул.

И теперь кто-то из этого стада оказывается выжил в том пожаре.

Если верить теории подполковника Корнилова.

Кто-то выжил, затаил злобу и начал убивать их, заговорщиков.

Тех, кто сознательно убил пятьдесят четыре человека. Тех, кто сжег свою семью. Тех, кто просто хотел жить и жить хорошо, а не так, как раньше.

Кто убивает их…

Лукьян глумливо и зло ухмыльнулся.

Если бы этот подполковник только знал, как далек он от истины!

Лукьян усмехнулся, но улыбка быстро скисла на его губах.

Он всё ещё не придумал, как ему выпутаться.

Он не ожидал, что арестуют только его. Арестовать должны были всех. Всех до единого. Тогда бы, и он знал, что ему делать. И Майя с детьми была бы в безопасности.

Лукьян уже который день мучился тяжелыми раздумьями.

Он пытался найти выход и не мог. Но должен был!..

Иначе… Иначе в следующий раз Майю и своих детей он увидит в лучшем случае лет через пятнадцать-двадцать. А то и вовсе, упекут в какой ни будь «Черный дельфин» и состарится за решеткой, и сдохнет там же.

Корнилов поставил ему условие. Он должен опознать всех выживших или хотя бы большинство.

Хорошо, тут Лукьян мог вывернутся. Соврать, не договорить, придумать какие-то левые истории и вообще пустить полицию по ложному следу.

Дальше то, что? Его-то отсюда не выпустят… А ну, как подполковник Корнилов догадается, что Лукьян их водит за нос? Возьмет и правда даст интервью прессе, что мол Лукьян Курбатов заговорил…

Лукьян ощутил тяжесть крепнущего в сознании ужаса от мысли, что случится с Майей и детьми.

Больше всего у него вызывал опасения Ким Каменев.

Этот вообще без руля… С тех пор, как его предал его младший брат, ему не занимать не решительности, ни жестокости. Да и скор он на расправу.

Чёрт… Надо было заняться им, а не его младшим братом.

Сложность ещё заключалась в том, что Лукьян знал того, кого ищет полиция. Знал, кто убивает. Знал даже, где его можно найти.

Знал… Но говорить об этом не собирался.

Почему бы не предложить полиции сделку в связи с этим? Так ведь нет никакой гарантии, что подполковник Корнилов не начнет его попросту шантажировать, пугая расправой над женой и детьми.

Нет… Нужен другой план, другие действия.

Такие, которые как минимум помогут максимально смягчить наказание для Лукьяна.

Он уже понимал, что сядет. Не хотел верить, но понимал, что это неизбежно.

Но имеет колоссальное значение где сидеть и сколько. И за что.

В коридоре возле его камеры раздались шаги.

– Он здесь? – командным, властным голосом спросил кто-то.

– Так точно. – ответил офицер наблюдающий за камерами следственного изолятора.

– Открывайте!

– Послушайте, товарищ капитан. У меня приказ…

– Тебе, что не ясно было сказано? – вмешался неприятный женский голос, с визгливыми нотками. – Открывай, пока погоны не слетели. Живо!

Лукьян услышал, как в двери его камеры повернулся ключ, что-то щелкнуло в замке.

Курбатов сел на койке, свесил ноги на пол.

В его камеру вошли двое. Молодой мужчина и девушка.

Лукьян не сразу сообразил, что они близнецы.

– Капитан Датский, – представился мужчина в деловом костюме и очках. – А это капитан Датская.

– Мы из Главного управления собственной безопасности. – сказала девушка, носившая такие же очки, как у брата. – Вас ждет встреча с адвокатом.

– С адвокатом? – переспросил Лукьян. – Но мы не договаривались о встрече.

– Мы предоставили вам другого адвоката, куда лучше вашего. – ответил мужчина. – Идемте.

Девушка подошла к растерянному Лукьяну и, изображая добрую участливость, проговорила:

– Идемте. Вас слишком долго лишали ваших законных прав.

– Кстати, – уперев руки в бока, сказал её брат. – Хорошо бы, чтобы вы это упомянули в общении с прессой.

– С прессой?! – ошарашенно переспросил Лукьян. – Но… Я… Я не думал. Мне ведь не разрешено…

– Теперь всё изменилось. – девушка положила ему руки на плечи, как будто они были родственниками, что не виделись много лет. – Главное, запомните, не забудьте сказать всем, что это подполковник Станислав Корнилов заточил вас здесь без существенных оснований, и запретил любые контакты с близкими, и с вашим адвокатом. Хорошо?

При этом она изобразила улыбку, но вышло не очень.

От Лукьяна не укрылось злое торжество, которое возобладало над этой парочкой близняшек.

Курбатов усмехнулся.

Кажется, ему выпала удачная карта. Эти двое явно ненавидят Корнилова. Да, им втроем есть, что предложить друг другу.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Пятница, 26 августа.

Все было готово. Оставалось только выждать нужный момент.

Сумерки сгущались неторопливо. Ночь как будто не спеша, ненавязчиво подкрадывалась к городу.

Небосвод наливался темной синевой ночи. Сияющие точки звезд на небе выглядели, как проколы от иголки в полотне вечернего неба. И через эти мелкие дырочки с любопытством подглядывало неуступчивое солнце.

В свете бледной, мерклой половинки луны, теряющейся в облаках шикарный дом Иеронима Дементьева быстро и бесшумно окружали две группы спецназа.

– Товарищ подполковник, мы на позиции. Готовы к штурму. – раздалось в рации у Стаса.

Корнилов, сидя в мобильном наблюдательном посту, на борту неприметного микроавтобуса, не сразу ответил.

Он сосредоточенно рассматривал мониторы камер наблюдения, установленных по периметру или на дронах-квадрокоптерах.

Корнилов внимательно наблюдал за фигурами охранников, разгуливающих по территории особняка.

Вдруг на губах Стас пролегла ироничная улыбка.

Сидящие рядом с ним офицеры УГРО, отвечающие наблюдение и прослушивание, непонимающе переглянулись.

А Стасу все происходящее до ужаса напоминала отрывок из сюжета какого-то жутко старого американского боевика, с банальным наигранным сюжетом. Полиция, готовиться брать штурмом логово какого ни будь колумбийского наркоборона. Для полного соответствия когда-то очень популярному шаблону Стасу только не хватает быть смазливым, молодым полицейским или спецназовцем. И чтобы главный бандит непременно удерживал в плену его любимую.

Слава богу, его жена и дочь в безопасности. А в заточении Иероним Дементьев держит Касьяна Каменева. Об этом Стас узнал примерно пять часов назад. Когда один из сотрудников УГРО, якобы нечаянно столкнувшись с вышедшим за территорию охранником Дементьева, прицепил ему на одежду миниатюрную камеру с широкоугольным объективом. По счастливой случайности именно этот же охранник позже спустился в подвал.

И наблюдая через объектив камеры за происходящим, Стас обнаружил Касьяна. В крайне плачевном состоянии.

Именно поэтому решено было провести штурм, как можно быстрее.

– Начинаем. – сказал Стас в рацию.

КАСЬЯН КАМЕНЕВ

Пятница, 26 августа.

Бесконечная боль была единственным доказательством, что он ещё жив.

Истерзанное изощренными пытками тело Касьяна буквально стонало от переполняющей его боли.

Боль проникала даже в его разум. Боль была его единственным спутником в зловонном мраке, где его держали.

И именно боль не давала его рассудку помутиться.

То ли Рене Декарт, то ли кто-то ещё когда-то сказал: «Я мыслю, значит я существую». Касьян мог бы перефразировать это выражение, как: «Я чувствую боль, значит я ещё жив».

Если бы не боль, он бы в конец рехнулся от одиночества и постоянного мрака, в котором его держали.

Мрак иногда прерывался, когда Иероним Дементьев или его свихнувшаяся на мести женушка Инга, спускались сюда помучить его. Они действительно делали это с неподдельным, злорадным восторгом.

Касьян не подозревал, что в обычных на вид людях, могут жить и прятаться такие мерзкие, жестокие и кровожадные сущности.

Какими бы они не были противными в жизни, он вряд ли бы поверил, что та же Инга может лить на спину человека крутой кипяток и при этом счастливо улыбаться или даже хихикать.

По поводу Иеронима все стало ясно, когда этот псих отрубил ему руку, но… Но он смог удивить Касьяна ещё не раз. Удивить и напугать.

Сверху раздались шаги. Касьян вздрогнул. Напрягся, затих. Прислушался. Обычно, когда он слышал шаги и голос, доносившиеся сверху это было предвестием скорых мучений и страшных истязаний. Касьян поджал колени. Израненные пытками ноги запылали в местах саднящих ран. Каменев вжался спиной в холодную стену, снова прислушался. Он весь замер, тщательно, боязливо вслушиваясь в происходившее наверху.

Кто-то закричал. Касьян вздрогнул. Грянули несколько быстрых выстрелов. Выстрелов?! Это были выстрелы?!

Касьян слушал. Но мешали ретивые удары сердца.

Пульс звучал в ушах, как ритмичный громкий шорох.

Не зная, что происходит наверху Касьян терзался тревогой неизвестности.

Прозвучали ещё какие-то крики. Затем над ним раздался гулкий, громкий топот десятков ног по потолку подвала. Что-то со звоном разбилось. Снова кто-то властно, угрожающе крикнул. Затем раздался визг женщины и вдруг Касьян услышал приглушенный голос орущего Иеронима Дементьева.

– Да я вас всех засужу! Вы теперь все бомжи безработные! Государственные шл**и!!! Я ваших матерей в *** *****!!! Су**ры! Собаки ментовские! Прощайтесь с погонами, нищеброды!

Касьян даже затаил дыхание.

Да что там происходит? На кого это кричит Иероним? Звучит все так, как будто кто-то… вломился в дом Дементьевых… Зачем?…

Открылась дверь подвала. Каменев вздрогнул.

По лестнице заскрипели шаги. Он услышал голоса.

– Он должен был быть где-то здесь.

– Найдем, товарищ подполковник.

Затем зажегся свет и Касьян зажмурился, пугливо сжался, опасливо закрылся единственной, оставшейся у него правой рукой.

Он против воли задрожал всем телом. Он уже слишком сильно привык, что за светом, звуком голосов и шагов всегда следует боль и издевательства.

– Вот он! – раздался чей-то резкий возглас.

– Тихо, ты. – одернул крикуна другой голос.

Спокойный, ровный и прохладный.

Касьян услышал, как кто-то подошел к нему.

Он, щурясь от режущего глаза света, взглянул на подошедшего мужчину.

Тот был довольно высоким, крепким с какой-то не много военной выправкой.

У мужчины были короткие светло-русые волосы и серебристо-серые глаза.

– Касьян Каменев? – спросил мужчина с серебряными глазами, и коротко представился. – Подполковник Корнилов.

Он поднес к глазам Касьяна свое удостоверение.

И Каменев, не поверив услышанному, с надеждой подался вперёд, вчитался в удостоверение.

Подполковник! Полиция… Уголовный розыск!

– Помогите… – пересохшими об обезвоживания губами прошептал Касьян.

– Обязательно. – кивнул Стас и обернувшись властно крикнул. – Где врачи, чёрт возьми?! Нужны носилки и экстренная медицинская помощь.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Пятница, 26 августа.

Касьян был очень плох. Забравшие его врачи скорой помощи сообщили, что состояние Каменева близко к критическому. И очень вероятно, что вообще может понадобиться реанимация.

Касьян был обессилен, слаб и в добавок сильно болен. Корнилов понимал, что Касьяна похитили и силой удерживали в подвале совсем не ради благих целей. И ему стоило бы быть готовым к тому, что когда они арестуют Дементьевых и тех охранников, что оказывали сопротивление он увидит изголодавшегося, изможденного и перепуганного Каменева. Даже про цепь, которой к стене, как животное был прикован Каменев, Стас догадался и не особо удивился.

Он ко многому был готов. К следам побоев, синякам, ранам, ссадинам на теле Касьяна. Готов был увидеть страх и ужас в глаза Каменева. Он вполне ожидал найти в подвале дома Демьяновых человека, забитого и запуганного, замученного голодом и издевательствами. Но то, что Дементьевы за относительно короткий срок успели сделать с Каменевым превзошло все ожидания Стаса. Касьян был не просто напуган и сильно избит. Это-то было самой собой. Но Каменев был буквально истерзан жесточайшими пытками. Его тело, как рассказали врачи в буквальном смысле покрыто ожогами, порезами и синяками.

На левой ноге у него натурально вырваны ногти. Во рту самым варварским способом удалены несколько зубов. На спине Касьяна обнаружили ужасающий, потрясший всех докторов в больнице ожог.

Переломы ребер, истощение, обезвоживание, развитие кожного заболевания и, довершение ко всему, отрезанная левая рука.

Последнее ошарашило Стаса. Он многое мог понять. Злость. Ненависть. Раздражение. Желание отомстить… Но это уже выходило за рамки обычной мести!

Супруги Дементьевы оказались какими-то невероятными извергами и садистами. Трудно представить, что они все это сделали лишь из-за пикантной статьи Каменева…

Хотя, чему он удивляется? Разве Стас в первый раз становится свидетелем того, как под личиной ничем не примечательных людей скрываются озлобленные, кровожадные сущности?

Нет. Это даже далеко не десятый, не сороковой и не сотый случай в его жизни. И можно быть уверенным, что не последний.

Корнилов сидел в коридоре, чтобы переговорить с Каменевым.

Важно было узнать, кто ещё мог быть причастен к его похищению.

А так же Стас хотел поговорить с ним о том, что случилось в альпинистском клубе «Горный путь».

Корнилов понимал, что Касьян, если он был там в ту роковую ночь, то скорее всего принадлежит к тем, кто сжег там несколько десятков людей. И в таком случае у него нет никаких причин рассказывать Стасу правду. Однако… Кто знает. Возможно запуганный, забитый и переживший настоящий шок Каменев будет куда более разговорчив, чем тот же Лукьян Курбатов.

Если Лукьян продолжит выеживаться и ставить условия, придется действовать по-другому. Отлавливать всех, кого можно подозревать в массовом убийстве членов клуба «Горный путь».

А это будет не просто, потому что они будут врать. Все до единого.

Врать и валить друг на друга. И поди разберись, кого запугали и на кого надавили, а кто действовал вполне добровольно.

Да ещё у Курбатова появятся дополнительные козыри в рукаве.

Стас прекрасно понимал на, что рассчитывал Курбатов.

В случае чего, если их всех арестуют, он выдаст полиции необходимые сведения в обмен на смягчения приговора.

Беда в том, что Стас не хотел смягчать приговор для Курбатова.

Он должен был сидеть. И сидеть пожизненно.

Здесь Стас был непреклонен.

Он не даст Курбатову избежать наказания!

Но, пока поговорить с Каменевым было не возможно.

Во-первых, он впал в состояние близкое к коме. Во-вторых, врачи были категорически против.

Стасу оставалось только ждать. И надеяться.

Вполне возможно, что Касьян Каменев-это, его шанс.

И стоило попытаться воспользоваться им раньше… Хотя…

Тоже неизвестно, как бы поступил Каменев.

ЛУКЬЯН КУРБАТОВ

Пятница, 26 августа.

Размеренное тиканье часов усиливало раздувающееся в груди волнительное чувство. Курбатов, сложив руки на стол ожидал появления своего адвоката.

Вместе с неуловимым тревожным чувством его подтачивало и азартное любопытство. Что это за адвокат? Сможет он ему как-то помочь. И, самое главное, насколько эффективно он, Лукьян Курбатов, сможет его использовать.

Затем Курбатов задумался о близнецах Датских. С первого взгляда ясно, что эти двое на дух не переносят подполковника Корнилова. А если так, то почему бы не попытаться сойтись с ними. Ему есть, что им рассказать о Станиславе Корнилова. Ну, конечно кое-что придется приукрасить, а кое-где солгать, но что такое ложь для Лукьяна Курбатова? Да пол жизни он только и занимается тем, что профессионально лжет. И изрядно поднаторел в этом деле.

В коридоре послышались шаги. Чуть слышно лязгнула дверная ручка. Курбатов напрягся, чуть приосанился, крепче сжал сплетенные пальцы рук.

В комнату для встреч с задержанными и подсудимыми вошел делового вида мужчина в сером костюме и темно-синем галстуке.

Лукьян не мог не отметить, что у него был очень запоминающийся образ. Темно русая шевелюра пышных волос и такие же распушившиеся густые усы, переходящие в топорщащиеся бакенбарды.

– Вечер добрый. – произнес мужчина и переложил в левую руку свой черный портфель.

– Скоро уже будет ночь. – хмыкнул Курбатов.

– Верно, но пожелание «доброй ночи» при первой встречи выглядело бы странно. – чуть усмехнулся адвокат.

Он подошел к столу, протянул Лукьяну руку.

– Лазарь Мельник. Ваш адвокат.

– Я так и понял. – ответил Лукьян и чуть нахмурился.

Голос Лазаря показался ему странно знакомым. Как будто он где-то уже слышал его. Не слишком давно, и далеко не один раз.

Как задетая струна в сердце Лукьяна дрогнуло беспокойство, и по всему телу разлилась резонирующая волна опасливого сомнения.

Курбатов не мог вспомнить, где он слышал голос Лазаря Мельника. Но, собственно с чего он взял, что он слышал? В конце концов ему могло и показаться. Хотя…

– Приступим? – Лазарь открыл портфель и достал какие-то документы.

Курбатов молча пожал плечами, наблюдая, как адвокат деловито выкладывает на стол многочисленные листы с текстом, печатями и фотографиями.

– Мне с большим трудом удалось получить ваше дело. – раскрыв на столе серую папку, произнес Лазарь.

– Я вообще удивлен, что вы его в конечном итоге получили. – честно признался Лукьян.

– Да-а… За вас тут крепко взялись. – кивнул Лазарь. – Итак приступим. Нам необходимо разработать стратегию вашей защиты.

– А вы считаете, что есть стратегия, которая в состоянии мне помочь, Лазарь? – с пренебрежительным скепсисом спросил Курбатов.

– Ну, учитывая наличие вещественных доказательств это, конечно будет не легко, и я, разумеется ничего не гарантирую. – адвокат вынул из портфель ещё один лист, в канцелярском пакете, и протянул Лукьяну. – Берите. Ознакомьтесь…

– А что это? – спросил Курбатов вытягивая лист бумаги из файла.

– Полезная для вас информация. – ответил Лукьян.

Курбатов, нахмурив брови и сосредоточившись углубился в чтение.

С этим адвокатом они просидели ещё два часа. После чего, Лукьяна снова проводили в его камеру. Близнецы Датские остались в расположении УГРО. Курбатов видел и слышал, как они ругались с каким-то мужиком в генеральских погонах.

Лукьяна завели в его камеру и закрыли дверь. Курбатов оглянулся на дверь с зарешеченным окошком, прислушался к удаляющимся шагам дежурного офицера. Отвернувшись, он снова попытался вспомнить где мог слышать голос адвоката. Он точно был ему знаком. После двух часов общения с этим человеком у Лукьяна не было в этом никаких сомнений.

Он присел на свою койку. Та тихо протяжно скрипнула. Лукьян откинулся на кровать. Скривил губы, размышляя о Мельнике.

Лукьян не мог объяснить, но откуда-то знал и понимал, что Лазарь вел себя не как адвокат. Вернее сказать, он настолько старательно пытался вести себя и разговаривать, как адвокат, что это вызвало у Курбатова сомнения. Внезапно Лукьян резко сел, дотронулся до своего лица. Попробовал скривить губы, высунуть язык и произнести простые слова. И цепенея от ужаса осознал, что его ротовая полость и лицо стремительно немеет.

Курбатов подхватился с койки, подбежал к двери камеры и забарабанил кулаком. Он закричал, в надежде позвать кого-то.

Но в место слов с его теряющихся чувствительность губ срывались лишь не понятные звуки.

Лукьяна захватила бесконтрольная паника, страх рвал душу и душил в когтях сердце. Чувство одиночества и обреченности заполняло его сознание. Он уже чувствовал, как его тело перестает слушается его. Он чувствовал, как ему становится тяжело двигать конечностями и даже дышать.

– С**а… – невнятно, слабо простонал Лукьян.

Он что было сил поднял правую руку и ударил по двери камеры. Затем ещё раз и ещё. Лукьян толкался в дверь плечом, толкал локтем и даже бился головой

Тщетно. Силы оставляли его. Сознание начинало туманится. В животе кольнуло, и он почувствовал острую резь в животе и резкую тошноту. По его дряблым, бессильным губам стекала слюна, стопы и икры начинало подергивать от судорог.

Из последних сил Курбатов снова постучал локтем в дверь камеры. И слабо, невнятно крикнул. В следующий миг он завалился на бок, упав на пол. Последнее, что он помнил перед потерей сознания это открывающуюся дверь камеры и чей-то громкий возглас.

Хотя, может это уже был обычный бред и галлюцинации.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Пятница, 26 августа.

Он покинул больницу, где остался Касьян Каменев, как только ему позвонил Коля.

Слова Домбровского прочно застряли в голове Стаса и создавали в черепе нагнетающую монотонную перкуссию.

– «Стас! Курбатов в реанимации! Похоже отравление!»-сказал ему в трубке нервный голос Коли.

Уже за рулем Дефендера Стас со сдержанной холодностью поинтересовался подробностями. Коля рассказал ему, что сначала появились близнецы Датские. Корнилов лишь раздраженно, негодующего вздохнул. Затем Николай рассказал об адвокате, которого Датские привели к Курбатову. После разговора с ним, Курбатову стало плохо в его камере. Стас завершил разговор с Колей и сотряс воздух в салоне автомобиля несколькими сочными, содержательными ругательствами.

Оказавшись в больнице, Корнилов поднялся на лифте и направился в реанимационное отделение. Здесь он обнаружил Николая и Арсения.

Коля с угрюмым и задумчивым видом, сложив руки на груди стоял у стены.

Сеня рядом сидел на лавке и, рассеянно глядя в одну точку.

Оба оперуполномоченных отлично понимали, что сейчас в лице Курбатова в один момент могут потерять главного виновника гибели пятидесяти двух человек, и ценнейшего свидетеля по делу о Монохромном человеке.

Они одновременно повернули головы, услышав шаги Стаса.

Корнилов молча пожал операм руки и кивнул.

– Какие новости?

– Без изменений. – качнул головой Коля.

– Прогнозы?

– Не утешительные, Стас. – вздохнул Коля. – Врачи сказали это был яд на основе тетродоксина.

– М-м, – протянул Стас. – Оригинально.

Корнилов фыркнул.

– И ведь не поленился найти фугу для такого дела. – проворчал Корнилов.

– Теоритически, – улыбнулся Коля. – Это ещё мог быть калифорнийский тритон или синекольчатый осьминог. Я слышал, у тритонов токсин в икре содержится а у осьминога.

– Да, только в первом случае тогда пришлось бы ждать, пока эта ящерица отложит икру, а во-втором переться аж во Океанию. – Стас пожал плечами. – Слишком проблемно.

– О, – хмыкнул Сеня и кивнул за спину Стаса. – Смотрите-ка, кто к нам спешит.

– Не иначе, как двое из ларца. – не хорошо усмехнулся Коля.

– Из ларца в мультике были, – проворчал Сеня недоброжелательно. – а эти… из другого места вылезли.

– Не кипятись. – Домбровский похлопал друга по плечу.

Стас повернулся к подходящим Датским.

– Подполковник Корнилов, – без предисловий начала Ольга Датская. – Вы обвиняетесь в превышении полномочий и фабрикации уголовного дела, а также…

– Рот закрой. – оборвал её Стас.

Ольга Датская подавилась словами и возмущенно уставилась на Корнилова.

– Что вы себе позволяете?

– Ты, что меня не расслышала?! – прорычал Стас.

Проходившие мимо женщины в медицинской одежде пугливо оглянулись на него.

Стас обычно сдержан и вежлив с женщинами, но Ольга Датская во-первых, невероятно раздражала его, а во-вторых они с братом поставили под угрозу все расследование Стаса и его оперов.

Поэтому, да, он считал себя в праве здесь и сейчас так вести с Ольгой Датской.

– Корнилов, – выступил вперёд Максим. – Будь-ка поосторожней и повежливей с моей сестрой!

В глазах парня сверкнула рычащая злость.

Ты посмотри, как завёлся, подумал Стас.

– Вы втроем и так уже в шаге от разжалования и ареста! Туда вам, бандюгам и дорога! Стране давно пора избавится от таких бесполезных…

Стас не выдержал, и схватив Максима за ворот рубашки притянул к себе. Отбил его хлипкий ответный удар, и ударил сам, в лицо. Жестоко. С яростью. С пылким желанием причинить боль.

Стас нанёс несколько быстрых, резких ударов по лицу Максима Датского. На одежду Корнилова брызнула кровь парня.

– Прекратите! Прекратите! – визжала Ольга.

Она выхватила пистолет, но Николай Домбровский проворно заломил ей руку и выдернул оружие.

Корнилов оттолкнул Максима. Тот упал на спину, растянулся на полу стеная от и морщась от боли. По его лицу стекала кровь из разбитых бровей, губ и носа. Кровь стекала по подбородку на рубашку и впитывалась в ткань.

– Не смейте его бить! – провизжала Ольга в руках Домбровского. – Сволочи! Мы вас всех посадим! Выродки!

Стаса не волновали её крики. Его зверь вырвался наружу. Он вспомнил Нику и зловещий синяк на щеке девочки.

Стас больше не бил Максима Датского. Это было ненужно. Но необходимо было оставить напоминание, как не стоит поступать взрослому и сильному мужчине с беззащитными четырнадцатилетними девочками. Корнилов наступил каблуком ботинка на правую руку Максима, и резко повернул, вдавливая подошву в плоть. Раздался мерзкий, но удовлетворительный для Стаса хруст. Максим Датский заорал, скривившись от боли.

– Урод! – с ненавистью воскликнула Ольга Датская, глядя на Стаса. – Ненавижу тебя!

– Ну, теперь у вас обоих есть значимый повод. – мрачно ответил Стас, глядя на воющего от боли Максима.

– А что здесь такое происходит вообще, а?! – к ним подошли несколько докторов и санитаров.

Один из них, по всему видать заведующий отделением, в растерянности оглядел всех участников конфликта.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Пятница, 26 августа

Я вытолкала хихикающего Мирона за калитку, и закрыла за нами дверь.

Вокруг уже цвело утро, последних августовских дней. Светлое небо в пастельных тонах нависало над многочисленными новостройками и двориками. На дереве, через дорогу старательно чирикала стайка желтобоких синичек.

– Да успокойся ты, принцесса! – смеялся Мирон.

– Тихо! – зашикала я на него, и пугливо оглянулась на наш дом. – Дядя уже проснулся!

– Ну, так мне самое время с ним познакомится! – улыбнулся мне Мирон.

– Мы это уже обсуждали. – кивнула я. – У тебя и так живого места на лице нет.

Это было правда. Если раньше при взгляде на нахальное лицо Мирона я зажигалась тихим негодованием, то сейчас меня разбирала бессильная жалость к нему. На левой стороне лица кошмарный синяк, наливающийся болезненным багрянцем и желтизной, голова перебинтована, и губа заклеена пластырем.

Я не удержалась, поднесла ладонь к его лицу, легко и ласково провела кончиками пальцем по его щеке. Мои пальцы ощутили шероховатую щетину. Хм, а мальчишки уже бреются в шестнадцать лет или нет?

Мирон вдруг перехватил мою руку. Я вздрогнула от неожиданности, сердце забилось чаще. Хотя, пусть это и прозвучит до мерзости слащаво, когда он рядом оно все время чаще бьется. На много чаще.

Мирон с улыбкой поднес мою ладонь к губам, я почувствовала прикосновение его теплых губ к своей коже. Мое дыхание нервно дрогнула. Вязкое оцепенение разлилось по моему телу от макушки до пяток.

– Ты мне позвонишь? – спросил он тихо, и вскинул брови. – Или будет лучше, если я сам?

– Ты можешь мне написать… – предложила я скромно.

Мирон скривился.

– Я хочу слышать твой голос, и общаться с тобой, а не с бездушным приложением в телефоне.

И не знаю почему, но эти его слова затронули что-то внутри меня. Должно быть потому что прозвучали с ехидной и насмешливой искренностью, которая иногда так свойственна Мирона.