Текст книги "Монохромный человек (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)

***

Я не ошиблась с предчувствием.

Мы сидели в моей комнате, наверху. И слушали рассказ Даны.

Дана сидела на краю моей кровати. Лерка стояла рядом со мной, сложив руки на груди. Я, опустив взгляд в пол, сидя в кресле возле компьютера слушала.

И с каждым словом Даны в сердце стыла грусть и горький пепел оседал где-то в душе.

– Он познакомился со мной в одном клубе. – рассказывала Дана. – Подкатил весь такой из себя… Он был уверенным в себе, чуточку нахальным и заносчивым… Говорил, смеялся, шутил… И ты знаешь, так хотелось верить ему, слушать его… просто быть с ним…

Я всхлипнула, судорожно вздохнула. Я не могла справиться с услышанным. Принять это… поверить… осознать…

– А потом, – продолжала Дана. – когда… ну…

Она опустила взор. Я увидела, что она уже давно плачет.

Искренне, бессильно и отчаянно.

Поникшая, опустевшая, разбитая… Тихо плачет от ревущей, гадкой боли жесткой обиды, что до сих пор кровоточит растоптанными чувствами и уничтоженными мечтами.

Я смотрела на её слезы, сбегающие по её щекам.

Дана мотала головой, убито глядя вниз, говорила, усиленно глотая свои слезы. Её губы подрагивали, а дрожащий голос понизился до безжизненного шепота.

Её слова были наполненные неподдельным горьким сожалением.

Сожалением от неисправимой ошибки и подлого, мерзкого обмана.

– Я потом… потом случайно узнала. – прошептала Дана, едва слышно. – Что он… Он так развлекается… Это… игра… Для него это такая игра… забава… понимаешь? Поспорил он просто… Как на…

Она зло, через слезы улыбнулась и подняла меня заплаканные глаза.

– Как будто я вещь какая-то… Как… Зачем? Я ведь… Я ведь с ним была… Хотела быть, хотела чтобы мы… а он… А он мне потом сказал… Типа… Вы мне вообще противны… Говорит, что вы… – она громко шмыгнула носом. – Вы все твари, продажные и жадные… Ничего в вас настоящего нет… Только и ищите типа, где выгодно… Типа… Мы…. Мы все знаешь… Какие-то просто шл**и в его глазах… И… И нам вообще больше ничего не надо…

Я встала с кресла, подошла к окну, взглянула туда, на город, на улицы и дороги.

По моим щекам против воли щекоча кожу щек робко скатывались слёзы.

Я невидящим взором смотрела перед собой, и слева в груди, разрасталась втягивающая, тонущая болезненная тяжесть.

Отзвуки слов Даны гипнотически звенели в голове.

Тягостное угнетение холодными цепями опутало душу, обвило и стиснуло сердце, словно не желая, чтобы оно дальше билось.

Сердце стучало тяжело и часто. Словно надеясь разорваться эти цепи открывшейся лжи, вырваться из них и упорхнуть туда, где всё ещё было хорошо. Туда где ложь ещё была не известна… Сердце жаждало жить во лжи. Сладкой и приятной. Оно, как и я не желало знать мерзкой правды. Оно, как и я хотело чувств, эмоций. Хотело гореть и любить, а не тлеть и ненавидеть…

– Эй, Роджеровна… – Лера подошла сзади, осторожно коснулась моего плеча.

Я не оборачивалась. У меня надломились губы и я, закрыв глаза, зарыдала потеряв силы и осознав, что Дана говорит правду.

Спор… Это был просто спор… Спор на меня, как на… как на вещь.

Вот я для него кто… Спор… Господи, спор… Обычный, азартный спор…

Да ещё с кем! С нашими же хоккеистами… Я вспомнила их улыбки, их взгляды, когда они наблюдали за нашей тренировкой…

Они всё знали, знали и радовались. Обсуждали, смеялись, спорили, как быстро Мирону удастся…

– Эй… Роджеровна… Ты… Что… – Лерка приблизилась, сжала мое плечо.

Я закрыла глаза, чувствуя горячие слезы под веками.

– Всё хорошо, Лер… – чуть осипшим голосом, слабо ответила я. – Всё… хорошо… Я… я всё поняла…

Странно, но не было желания падать на колени и рыдать. Я не знаю… Я не могла этого объяснить.

Может быть я просто устала рыдать и плакать? А может… Может… Я не знаю! Я думала о Мироне, думала о его глазах, вспоминала его слова и улыбку.

И терпела, через силу, тихо истекая одинокими слезами, терпела скручивающую меня изнутри боль предательства и обмана.

Боль внезапно распавшихся и осыпавшихся, как песок моих мечтаний… Тех мечтаний где мы вдвоем, где мы счастливы быть вместе, счастливы видеть друг друга и просто смотреть глаза в глаза… Счастливы быть свободными, любимыми, беззаботными и…

И всё это тлея, сгорало в открывшейся истине. Всего этого больше не было. Да и не могло быть… Это я что-то напридумывала себе, размечталась тоже… Поверила… посмела… полюбила…

КАСЬЯН КАМЕНЕВ

Пятница, 14 августа

Он открыл глаза и с недоумением уставился на потолок.

Голова трещала, виски словно чем-то медленно, немилосердно сдавливало. Неприятная мягкость и вялость распространялась по телу.

Касьян с трудом поднялся, окинул комнату осоловевшим взглядом.

Что вчера было? Где Марк и Ким…

Вчерашние события бурным водопадом заполнили его сознание.

Касьян резко сел.

Фотографии! Эта мысль сверкнула и зажглась в его голове ярким, мерцающим огнем.

Он бросился к ноутбуку.

Они вчера провернули дело… Они с Кимом и Марком угнали Кадиллак Платона и получили его диск с фотографиями!

Каменев включил свой лэптоп. Открыл папку с фотографиями.

Он пробежал глазами по открывшимся иконкам. Развернул фотографии в полную величину, пролистал.

– Отлично. – восторженно улыбаясь проговорил он. – Отлично… Боже, да…

Он знал. Он верил, не смотря на то, что его уверенность большей частью строилась на его догадках. Но оказался прав.

Платон Плансон действительно обладал горячими и даже развратными фотографиями жен нескольких политических, общественных и финансовых деятелей, что поддерживали оппозицию нынешнему правительству.

Обнаженные жены депутатов и крупных предпринимателей с известными именами представали на снимках в более, чем красноречивых образах и позах.

Тут вам и BDSM сцены, и намек на групповые оргии.

Разумеется, Касьян провел кое-какую цензуру и совсем уж откровенные снимки он сразу же отбрасывал.

«Философский проспект» уважаемое издание и не станет печатать всякого рода порнографию. Даже с женами политиков. Да и Касьян до такого не опуститься. Он выбрал фотографии, на которых лица порочных жен отлично видны, и благодаря антуражу не остаётся никаких вопросов относительно того, кто и чем иногда занимается в некоторое свободное время. Но, при этом все снимки были относительно приличные, и никаких обнаженных интимных частей тела там не мелькало, ибо это конечно же было строжайшее табу.

Но каковы чертовки, думал Касьян, это же надо!..

Платон почувствовал уже знакомое приятное, чуточку лихорадочное волнение.

Предвкушение громкого успеха.

Он не удержался, отыскал бутылку вчерашнего коньяка и плеснул себе совсем чуть-чуть. Вдохнул запах напитка. Ах, он пах победой и его личным триумфом!

Да-а… Он смог… он сделал. Его статья выйдет.

Всё, хватит торжествовать. Пора доводить дело до конца!

Текст статьи уже давно готов, осталось только подобрать нужные фотографии, отредактировать текст в соответствии с нужными изображениями и… Можно нести на оценку Лукьяну.

То-то Курбатов утрется, когда Касьян пришлет ему свою готовую шокирующую и ошеломительную статью.

Каменев не мог удержаться и без конца представлял какой бомбовый резонанс вызовет его статья в российской общественности!

Нужно будет прикупить парочку новых костюмов для интервью на «Первом», «ТНТ», «НТВ», «СТС» и других каналах.

И конечно же с ним захотят поговорить иностранные СМИ.

ВВС, CNN, Boston Globe, Le Figaro, Der Spiegel и другие.

От этих мыслей Касьяна буквально переполняло захлестывающее беспокойство.

Беспорядочные мысли перетекали одна в другую. Он не мог прекратить мечтать и представлять, как блистает в эфире тех или иных каналов.

О, да… Эта статья принесет ему колоссальный успех.

В этом даже не приходиться сомневаться.

Касьян несколько часов просидел неотрывно, погрязнув в работе над статьёй.

Закончив редакцию текста, он в тысячный раз перепроверил текст. Попробовал на вкус все ключевые фразы, обороты и заявления.

Посмеялся собственному завуалированному колкому юмору.

Людям понравится…

Примерно в четыре часа дня он был готов лично отвезти статью Лукьяну.

Переодевшись, приведя себя в порядок, он уже собрался выйти из дома, как внезапно почувствовал боль в голове и ломоту в висках. Его затошнило, он начал оседать на пол, но сумел добраться до дивана.

Дрожащей рукой Касьян достал мобильник и набрал номер скорой помощи.

Они не замедлили явиться.

Двое врачей, женщина и мужчина в синей униформе вошли в его квартиру.

Оба украдкой косились по сторонам. Квартира Касьяна всё ещё носила следы кошмарного хаоса, который учинили здесь люди Плансона. Небось те же самые, что вчера напали на Кима и Марка, когда те пытались угнать автомобиль фотографа.

Из двоих врачей, собственно врачом был только мужчина. Женщина лишь помогала.

Мужчина, представившийся Эльдаром, осмотрел Касьяна, померил давление и опросив его сделал назидательный выговор:

– После того, что вы пережили Касьян, вам бы надлежало оставаться в больнице до полнейшего выздоровления!

– У меня нет на это времени. – глядя в потолок ответил Каменев.

Постепенно ему становилось лучше. Действовал укол, который поставил ему доктор.

Врач так же сделал перевязку голову Касьяна и сообщил, что на удивление его раны очень хорошо заживают. Но обязательно сделать новый рентген, энцефалограмму и, возможно МРТ.

– Как только закончу дела, сразу же всё это сделаю. – заверил врач Касьян.

Тот посмотрел на него с сожалением.

– Вы простите, конечно, но вы бы сперва думали о здоровье. А дела в любом случае подождут. Вы точно отказываетесь от госпитализации?

– Да. – Касьян был непреклонен.

– Тогда вот здесь подпишите. – недовольно хмуря лицо, сказал врач, и протянул ему распечатанное заявление.

Когда доктора скорой помощи уехали, Касьян ещё около часа пролежал на диване.

Но затем, собрав все силы в кулак, вызвал такси и всё-таки приехал в офис журнала «Философский проспект».

Пока он шёл по коридору родного издания многие одобрительно улыбались ему в лицо. Кто-то хлопал по плечу.

Некоторые с неподдельным доброжелательным видом останавливались и любезно справлялись о его самочувствии.

Остановившись перед дверью с надписью «Главный редактор» Касьян помешкал немного и постучал.

Никто не ответил. Каменев постучал ещё раз. Затем подергал ручку двери.

– Что уже не терпится войти в свой будущий кабинет? – раздался за его спиной дружелюбный голос.

Касьян обернулся.

К нему, доставая ключи подошел Лукьян Курбатов, главный редактор журнала «Философский проспект».

– Я вообще-то никогда не зарился на твое место, Лукьян. – с прохладой в голосе ответил Касьян. – Меня вполне устраивает и моё.

– Ай, – скривился Курбатов открывая дверь. – Не скромничай, Каменев. Кому, как не тебе занять это место, когда я уйду.

Эта новость просто разорвала сознание Касьяна.

Каменев на несколько мгновений замер, обратившись в живую статую. У него перепутались все мысли в голове, он забыл, что собирался говорить и делать.

Он пребывал в полнейшем шокированном смятении.

Лукьян шутит? Опять издевается над ним? Или… Или это правда?

Каменев боялся в это верить. Это не могло быть правдой… нет… Не может быть…

Лукьян вошел в свой кабинет, бросил ключи на стол.

– Заходи, чего ты встал, как не родной. – бросил он приветливо.

Касьян, помешкав, настороженно глядя на руководителя, не торопливо вошел.

Он пока не мог взять в толк, что вообще такое происходит. И что случилось с Лукьяном? Где обычная, свойственная Курбатову ядовитая насмешка и издевательская ухмылочка, с которой он ходит. Где его высокомерный тон и холодная колкость? Что с ним произошло?

– Я… – Касьян прокашлялся. – Я в общем-то… Вот.

Он положил на стол перед Курбатовым флеш-накопитель.

– Здесь статья.

Лукьян посмотрел на флешку. Вскинул брови, взглянул на Касьяна.

– Вау… – после паузы сказал он. – Что… Та самая? Неужели ты уже закончил?!

– Д-да… Вот буквально сегодня…

– Касьян, ну это же потрясающая новость! – воскликнул Лукьян и открыто, счастливо улыбаясь взяв флешку, вставил её в гнездо своего Macintosh.

Касьян ждал, гадая что за невероятная метаморфоза приключилась с главным редактором.

Его словно заколдовали или подменили.

Но, первое невозможно, а второе трудно выполнимо. И всего этого следует, что перед ним всё тот же Лукьян Курбатов, которого он знал все эти годы.

Сказать, что Касьян пребывал в полнейшем замешательстве, значит не сказать и половины того, что он сейчас ощущал.

– Блестяще! – просмотрев статью Каменева объявил Лукьян. – Ты, как всегда на высоте! Это блестяще, Касьян! Это-просто… прости меня…

Он развел руками и с улыбкой, чувственно выдал:

– Это ох***но! Вот честно! Всё, как есть…

Лукьян неподдельно радовался и улыбался. Его глаза сияли восторгом, а его улыбка излучала бесконечную счастливую эйфорию.

Касьян не верил ни глазам, ни ушам. Если бы он не знал, Лукьяна он бы подумал, что тот объелся каких-то наркотических препаратов.

Другим образом то, что с ним происходит просто нельзя объяснить.

– Значит… – осторожно проговорил он. – Значит, ты… Ты готов её напечатать?

– Да, да, да!!! – вскричал Лукьян и встал из-за стола. – Конечно, Касьян! Дорогой!.. Ты же… Помяни мое слово, твоя статья принесет тебе и всему нашему изданию истинно феерический успех.

Тут он лукаво подмигнул остолбеневшему Касьяну.

– Уж эта статейка разворошит нашу дорогую политическую элиту. – он не скрывая своего удовольствия, с восторженным предвкушением потёр ладонями друг о друга.

– Следующий номер, выходит в Понедельник. – объявил Курбатов. – Так, что тебя с твоей статьёй поместим аккурат на первую полосу. Поздравляю!

Тут он сделал такое, от чего у Касьяна едва не случился полномасштабный когнитивный диссонанс.

Он взял его за плечи и обнял…

Лукьян Курбатов, тот самый Лукьян Курбатов, который вселял раболепный ужас в нерадивых сотрудников и всегда слыл язвительным, заносчивым любителем унизить чужое самолюбие.

Тот самый Лукьян Курбатов, что мог уволить человека просто за не подходящий к костюму цвет галстука. Лукьян Курбатов, который мог заставить беременную женщину выйти на работу в выходной день. Тот самый Курбатов, который не упускал не единой возможности поддеть его, Касьяна, сейчас крепко обнимал его.

Это уж было слишком.

– Э-э… Лукьян. – протянул Касьян.

– Да? – Курбатов отпустил подчиненного.

– С тобой… с тобой все в порядке? – осторожно спросил Касьян.

– После твоей-то статьи? Ещё бы! – всплеснул руками Курбатов.

Он обошел стол, сел в свое кресло.

– Ты отлично поработал Касьян. Думаю, перед тем, как заступить на новую должность, можешь взять отпуск. Ну, разумеется, после всех интервью, на которые тебя без сомнения позовут, после шквальных реакций наших читателей.

– То есть… Ты хочешь сказать… – Касьян не мог заставить себя поверить в это и тем более сказать. – Ты хочешь… Чтобы я… Я был главным редактором? Ты серьёзно?!

– Да, чёрт побери! – усмехнулся Лукьян. – Или ты против? Ты не можешь отказаться. Просто кроме тебя некому, Касьян! Ты, как никто этого заслуживаешь!

Каменев готов был впиться зубами в собственную руку, и как следует укусить себя, чтобы точно уверится, что он не спит.

Но, кажется это была реальность… Это было наяву.

– Ладно… – сказал он. – Я тогда… Пойду?

– Конечно! А, да… Вот! – Касьян взял со стола свои ключи от кабинета и бросил их Касьяну. – Теперь это твоё.

Касьян взглянул на ключи в своей руке. Когда-то он бы многое отдал, чтобы эти ключи принадлежали ему. А сейчас он был слишком потрясен, чтобы радоваться.

– Спасибо… – пробормотал он смущенно и вышел из кабинета главного редактора.

В коридоре стоял шум.

Сотрудники журнала звонили, ругались, разговаривали, беседовали, стучали пальцами по клавиатуре.

В офисе издания кипел обычный рабочий день.

Чтобы прийти в себя, Касьян спустился вниз и зашел в уютный ресторанчик на противоположной улице.

Он заказал себе кофе и кусочек торта терамису.

– Что ж с ним такое?.. – пробормотал Касьян.

Он отпил кофе. Произошедшее в кабинете Лукьяна не шло у него из головы.

Он до сих пор был под впечатлением и не мог осознать случившееся в полной мере.

– О, Касьян! Привет!

Он вздрогнул, отвлекся от мыслей и взглянул на девушку, что стояла возле его столика.

Это была златоволосая девушка в легком, светло-бирюзовом платье baby doll.

Она обладала приятной естественной красотой и доброй, милой улыбкой. Её голубые глаза задорно глядели на Касьяна.

– Как твоя рука? – спросила она, кивнув на его левую руку в бандаже. – Я слышала ты вернулся… Не против если я присяду?

– Привет… Конечно, присаживайся. – кивнул Касьян.

Это была Мила Бондаренко. Довольно успешная журналистка, с колонкой про светскую жизнь кинозвёзд и эстрадных артистов.

В последнее время она занималась тем, что донимала одного из столичных рэперов, пытаясь узнать с кем он был в Монако.

Ходили слухи, что она иногда спит с теми, у кого берет интервью.

Причем, не только с мужчинами. Но это все не отменяло того факта, что Мила являлась самой желанной девушкой во всей редакции. Даже Лукьян за ней ухлестывал, пока она прилюдно его не отшила.

И Касьяну было крайне удивительно, что она обратила на него внимание. Они, конечно общались, и довольно часто. Но близкими друзьями они никогда не были. Хотя… Конечно же, он бы был совсем-совсем не прочь.

– Я в общем-то и не собирался никуда уходить. – заметил Касьян.

– Но, ты же попал в аварию. – Мила властным жестом подозвала официанта.

Когда молодой парень угодливо склонился перед ней, она заказал зеленый чай и фруктовый десерт.

– Ну, и что. – улыбнулся Касьян и отпил кофе. – Разве это повод откладывать работу?

Он пожал плечами.

Мила улыбнулась ему. Несколько по-другому.

– Да… – проворковала она. – Действительно. Слышала ты уже сдал статью Лукьяну?

– Слухи поразительно быстро расходятся. – покачал головой Лукьян.

– О тебе? Ещё бы! – хохотнула она.

Звук её смеха отозвался приятной, легкой дрожью пробежавшей по коже шеи и спины Каменева.

Касьян расправил плечи, ещё раз отпил из кофе.

Сердце в груди начало отбивать волнительный, но победный марш.

Он каким-то шестым чувством понимал, что Мила оказалась за его столиком не просто так.

Вполне возможно, она уже знает о неожиданно бурной, положительной реакции Лукьяна на его статью. А также о том, что он в скором времени займет должность главного редактора.

И кажется, ушлая девочка, решила воспользоваться удобным случаем.

Хм, подумал Касьян, улучив момент и бросив беззастенчивый взгляд в вырез летнего платья Милы, почему бы мне не позволить ей завоевать расположение будущего главного редактора.

Они разговорились, и хотя темы были отвлеченные, Мила несколько раз тонко намекнула на то, что с Касьян, с учетом новых обстоятельств может рассчитывать на нечто большее, чем просто дружбу и общение.

И Каменев не замедлил правильно истолковать эти намеки.

Они поехали к ней. В её же машине.

Мила отправилась в душ, а Касьян начала поспешно раздевался, отчаянно пытаясь справиться с одной рукой. Он не успел. Когда Мила вышла из душа, замотанная в одно полотенце он ещё был в одном носке, трусах и рубашке.

Она помогла ему избавиться от остальной одежды и когда он уселся на кровать, сама двумя руками взялась за его трусы-боксы.

Хищно, многообещающе улыбнувшись, Мила, глядя в глаза Касьяну сняла с него последнюю часть одежды.

В следующий миг она скинула полотенце, бросила на кресло рядом и толкнула Касьяна в грудь.

Каменев послушно упал на спину, в объятия постели Милы.

А её владелица покрыла его лицо поцелуями и позволила утонуть в её пылкой, страстной и бесконечно жадной любви.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Пятница, 14 августа. Примерно то же время, что и выше.

Дядя Сигизмунд выглядел мрачным, недовольным и угрюмым.

Под глазами у него залегли мешки. На костяшках его пальцев я заметила свежие ссадины.

Но спрашивать о том, что случилось не стала. Что-то мне подсказывало, что это будет лишним.

Мы сидели в комнате свиданий, в Строгинском ОВД.

Кроме нас здесь больше никого не было, остальные пять столов пустовали.

– Как там мастерская? – спросил дядя со вздохом. – Следишь за порядком?

Я кивнула.

– Сегодня уволила двоих сотрудников.

– Вот как… – ухмыльнулся он. – За что?

– Отлынивали от работы. – просто ответила я.

– Нахамили тебе? – с усмешкой кивнул дядя.

– Немного. – соврала я.

– Правильно сделала, что уволила.

– Спасибо.

Мы опять замолчали. Странно, но вот в такие моменты, а это, к сожалению не первый случай, когда мы общаемся в такой обстановке, я не всегда знаю как и что мне говорить. Вообще чувствую себя крайне неловко и растерянно.

Ну, что тут скажешь? Моя жалость дяде не нужна, его это только разозлит. Обсуждать случившиеся он тоже явно не настроен.

Не придумав ничего лучше, я спросила:

– Как вы… тут?

Дядя глядя в стол, поднял меня взгляд темно-голубых глаз и фыркнул.

– Как… – проговорил он. – Нормально. Спать есть где, жрать дают, туалет… не самый вонючий.

– Понятно. – сжато проговорила я, отчаянно жалея что спросила.

Мы посидели так ещё несколько минут. Дядя прокашлялся.

– Мужики не спрашивали где я?

– Спрашивали. – грустно вздохнула я.

– И что ты?

– Сказала, что вы срочной командировке.

Дядя Сигизмунд фыркнул, осклабился.

– Могла бы что-то и по оригинальней придумать! – он покачал головой.

Я стыдливо опустила взор. Ну, вот… выходит я и тут напортачила. Ведь действительно можно было придумать что-то другое. Кто поверит в очередную «командировку» дяди Сигизмунда?

Ну и дура же я!

– Ладно, не напрягайся. – дядя протянул руку и похлопал меня по руке.

Тут же раздался звонкий удар по решетчатой двери.

Я вздрогнула. А зычный, властный голос крикнул:

– Лазовский! Убрал руки!

Дядя Сигизмунд сжав зубы, медленно обернулся и смерил тяжелым взглядом боевитого, рослого охранника.

А у меня перед глазами промелькнули воспоминания дяди Сигизмунда. Я охнула от ужаса, увидев, какую жуткую драку с сокамерниками устроил вчера мой дядя.

Он разбил голову одному, сломал табурет об хребет другого, раздал всем, кому смог в челюсть, но и сам получил ножкой табурета по ребрам.

– Э, ягодка… – дядя Сигизмунд, игнорируя охранника сжал мою руку своей огромной ладонью. – Всё будет хорошо.

Он улыбнулся мне и кивнул.

– Скоро увидимся.

Потерявший терпение охранник, вошел в комнату и объявил:

– Лазовский! Свидание окончено из-за нарушения правил! На выход!

Я посмотрела на охранника. Он взглянул на меня. Я не старалась скрыть своего испепеляющего взгляда.

Да мой дядя сложный человек. Я знаю. И что упекли его сюда за дело, я тоже знаю и согласна… Но он мой дядя, и я всегда буду на его стороне!

Из полицейского отделения я вышла крайне раздраженная поведением некоторых служащих полиции и отягощенная жалостливыми мыслями о дяде.

Ко всему прочему меня настигли десятки или даже сотни шумных воспоминаний, которые невидимыми призраками порхали в стенах полицейского участка.

О-ох, Святая дева Мария… Чего там только не было!

Избиение жены, групповое изнасилование, поножовщина, пьяная драка, перестрелка, неудачное ограбление, наезд на пешеходов… Господи, почему эти люди ещё в ОВД, а не в тюрьмах!

Помимо этого, я увидела несколько воспоминаний самих полицейских.

Разгон не правомерных и бесполезных митингов, выслушивания жалоб свидетелей, опрос очевидцев, допрос подозреваемых, следственные эксперименты.

Воспоминания из полицейского участка преследовали меня на протяжении всей дороги до «Княжеского» спортивного дворца.

На пути ко дворцу я несколько раз пробовала набрать Стаса, но он не отвечал. Прекрасно. Похоже, моему дяди придется оставаться в застенках полицейской участка ближайшие дни, так точно.

Мелькнула мысль обратиться за помощью к начальнику Стаса, Аспирину, но… Я не знала, как он отреагирует. Да и станет ли вообще помогать. Не знаю, что мне делать. Пока, что все-таки попробую связаться со Стасом. Попозже. Ещё раз. А сейчас у меня намечено серьёзное дело, связанное с восстановлением должной справедливости.

Переступив родной порог дворца сегодня, я ощутила колышущееся внутри пугливое и тревожное чувство.

Оно комкало внутренности и сжимало легкие. Росла частота пульса, нарастало стрессовое чувство.

Сегодня я и Дана, должны были усадить Мирона на место, и показать ему, как глубоко он заблуждался в уверенности своей безнаказанности за то, что наделал за то, что собирался сделать.

Да и вообще он просто заслужил наказание. Не знаю, как насчет физического, но уж моральное точно.

Как и было оговорено заранее, я взяла себе чай, пару диетических печенек (настоящие сладости я здесь никогда не беру, Мег увидит-просто загрызет на месте).

Я выбрала один из столиков у окна.

В кафе было пустовато. Ещё было довольно рано. И посетителей было не так уж много.

Всего-то пять человек, кроме меня. Трое мальчишек лет десяти и две взрослых женщины, что-то возбужденно обсуждали в дальнем углу.

Работницы кафе, пока не было работы хвастались друг перед другом фотками из инста.

Тут в кафе вошла Дана.

Она была черных ультра скини, светлых кедах и длинной джинсовой куртке, поверх белого топа.

– Привет. – сказала она, усевшись на стул рядом со мной и сложив на колени черный кожаный клатч.

– Здравствуй. – сдержанно поздоровалась я.

Она вздохнула.

– Слушай… На счет петарды и того случая на улице… Мне стыдно. Вот правда… Я… Я плохо поступила.

Было видно, как тяжело ей признавать неправоту и просить прощения.

– Да ладно. – вздохнула я. – Давай забудем об этом.

– Серьёзно? – она чуть откинулась на стуле и подняла ладони. – Ты не дуешься?

– Нет. – устало улыбнулась я. – Всё нормально… Правда.

Не знаю, может быть я слишком мягкотелая, может быть Лерка права, и я чересчур отходчива, но… За редкими исключениями, я не могла себя заставить долго злится на людей. Даже тех, кто пытался мне навредить. Нет, нет, я не строю из себя святошу или какую-то блаженную, просто… Я не знаю даже, я не нахожу сил злится на них. То есть да… Сначала, когда эмоции плещут, я, наверное, могу быть резкой и даже швырнуть чем-то тяжелым, в экстренных ситуациях, но… Не таить злость, вынашивать месть, ой нет… фу…

Даже противно думать об этом! Зачем?! Что мне это даст?! Облегчение?! Ха! Нет… Тогда, зачем? Просто, чтобы не остаться в долгу?.. Сомнительный повод.

Да и твои недруги гораздо больше пострадают, если ты просто забудешь об их существовании, перешагнешь и пойдешь дальше.

Я может и неправа, это лишь мое мнение, но я искренне считаю, что тратить время и усилия, чтобы отомстить человеку за какую-то там пакость… редкая глупость.

Исключения составляют только по-настоящему ужасные поступки… Да и то, месть за них все так же не принесет вам никакого облегчения. Если и стоит, так только ради торжества справедливости.

Но уж мстить Дане за петарду и тех парней… Может быть и стоило, я не знаю. Но я не буду. Правда. Тем более сейчас то уже чего…

– Смотри! – Дана ткнула меня в руку, вырывая из задумчивости.

Я посмотрела, куда она указывала.

В здание дворца вошел Мирон.

– Ну, что действуем по плану? – обернулась она меня.

Я посмотрела в её горящие глаза. Господи, как ей не терпится отомстить Мирону. Но я увидела её воспоминание, о чем она никак не могла догадаться, и прекрасно знала, что на секс с Мироном она согласилась едва ли не сразу, без предисловий.

Но, это не отменяет факт вины Мирона.

– Давай. – сказала я бесстрастно.

– Ага. – Дана подскочила и убежав, скрылась за дверями туалета.

Я опустила взгляд на чай. Отпила. Посмотрела в окно.

Я знала, что сижу на видном месте, и Мирон сразу меня увидит.

Он увидел. Подошел к столику и добродушно произнес:

– Привет.

Я подняла на него взгляд. Сегодня Мирон был в синей футболке, спортивных шортах и кроссовках. За спиной у него висела его спортивная сумка.

– Ты вчера написала, что хочешь встретиться. – сказал он и уселся напротив меня. – Скучала? Только честно?

– Безумно. – ответила я, глядя в его серо-зеленые, смеющиеся глаза.

– А чего без настроения, принцесса? Что случилось?

– Ничего. – не умело солгала я.

– Так. – Мирон перестал улыбаться и попытался взять меня за руку.

Но я показательно отстранилась. И откинувшись спиной на спинку стула, сложила руки на груди. Я смерила парня изучающим и осуждающим взглядом.

– Мирон… До меня дошли определенные слухи. – сказала я.

Он заметно насторожился.

А, подумала я, занервничал… подлец.

Я не собиралась наслаждаться его унижением и мне совсем не нужно было, чтобы он бесконечно извинялся передо мной.

Но, я хотела, чтобы урок он усвоил и запомнил.

– Какие же слухи ты узнала? – голос его чуть изменился.

– О твоих бывших девушках. – ровным, холодным голосом проговорила я.

– И что? – усмехнулся он. – Да ты у меня не первая… Ты удивлена, что ли?

– Нет, я удивлена другим. – вздохнула я, глядя на подходящую из-за спины Мирона Дану.

– И чем же? – его красивые брови изогнулись, выражая недоумение.

– Тем, как ты поступаешь с девушками, Мироша. – подошедшая Дана хлопнула парня по плечу и упала на третий стул, между нами.

Миро несколько мгновений сидел, проглотив язык. Вид у него был удивленный и настороженный.

– Ника, что здесь происходит? – спросил он. – И что она здесь делает?

– Она? – я посмотрела на Дану. – А что вы знакомы?

Он посмотрел на меня. Затем на Дану. Снова на меня, и опять на Дану.

Признаюсь, наблюдать за его растерянностью было приятно. Без своей обычной спеси, он выглядит совсем не таким уверенным мачо.

– Что ты ей наплела? – враждебно глядя на Дану, спросил он.

– Рассказала ей правду. – проговорила в ответ Дана, и глаза её чуть сузились.

– Правду? – переспросил он. – Какую правду? Ты сама ко мне в штаны полезла!

– Враньё! – Дана стукнула кулаком по столу. – Ты на меня поспорил! Со своими дружками! Что не так?! Ну?! Поспорил, что ты… Короче, ты понял!

На нас начали поглядывать люди, и я жестом попросила Дану чуть успокоится.

Мирон замер с приоткрытым ртом, ошарашенно глядя на Дану. Затем не смело взглянул на меня.

Я тяжело сглотнула.

– Говори, Мирон. – попросила я тихо. – На меня ты тоже поспорил? С парнями из «Городских соколов»? Да? И с кем? Рюминым и Домославом? Верно?

Я знала, что если кто и мог заключить такое мерзкое, подлое и гадкое «пари», так это эти двое особо озабоченных индивидуума.

– Ника… – он нервно улыбнулся. – Я… Слушай…

– Тебе задали вопрос. – процедила Дина. – Отвечай!

Мирон свирепо выдохнул через нос. Затем встал из-за стола.

– Я небуду говорить при этой потаскухе…

– Кого ты назвал потаскухой, козёл?! – возмутилась Дана. – Да ты…

– Тише, вы! – чуть поморщилась я, кладя руку на плечо Даны. – А ты успокойся.

– Ты с ней, – Дана качнула головой в мою сторону. – Хотел поступить, так же, как со мной! Что не правда?! Ты поспорил со своими дружками из хоккейного клуба, что… опрокинешь её!.. Что не так? Да?! Хотел поступить с ней, как со мной!

От этих слов, я почувствовала себя жутко неловко. Стыд заставил меня всю внутренне сжаться. Отчаянно хотелось закончить всё это.