Текст книги "Монохромный человек (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 45 страниц)

Перед глазами возник отрывок из только, что увиденного воспоминания.

– …Мы ведь предлагали им… И что мы услышали в ответ?! А?! Я вас спрашиваю! А то, что нас назвали подонками и мразями, и пообещали сдать нас полиции! И за что?!! За что?!! За то, что мы не хотим упускать предоставленный самим Провидением нам шанс?! Шанс жить, как обеспеченные люди?! Жить ни в чем себе не отказывая?!..

В следующий миг я решительно поднялась с лавки, закинула на плечо ремень спортивной сумки и вышла в коридор.

Нужно подождать пока отец Дианы выйдет из «Княжеского» и проследить за ним.

Но, он ведь наверняка на машине.

Ладно, чёрт с ним. Хотя бы, номер авто сфоткаю.

Потом, всё-иду к Стасу! Он должен знать то, что я увидела. Все мои видения напрямую связаны с убийством семьи Вербиных.

Тут я вспомнила фамилии, которые перечислил Лукьян.

Там значилась «Вербин»…

Кожу моего тела облизал студеный воздух, вызвав у меня тревожный трепет во всем теле.

Вербины! Их… Глава семьи Вербиных, связан с тем пожаром!

Точно! И этот Лукьян! И… Чёрт, я должна выяснить где живёт этот Курбатов и рассказать всё Стасу!

Я ускорила шаг, направилась к выходу.

В коридоре за моей спиной раздались шаги.

– Эй, Лазовская! – прозвучал чей то нахальный голос.

Я оглянулась.

Меня торопливо догнали два парня.

Один крупный, плечистый, чуточку полноватый с широкой челюстью и большими по-детски круглыми глазами бледно-голубого цвета.

Второй с соломенными, прямыми волосами до плеч и дурацкой чёлкой. У него был тонкий, длинноватый нос и вечно кривящиеся в усмешке губы.

Вацлав Рюмин и Драган Домаслав. Вратарь и защитник из «Городских соколов».

Насколько я слышала, они хорошие игроки, но репутация у них так себе.

Подленькие, самодовольные, любят посмеиваться над людьми за спиной, любители поиздеваться над ребятами из младших групп, часто лезут в драку и так далее.

Но, зато всегда горой за своих, и последние сбережения отдадут, чтобы купить другу по команде часы на день рождения, взамен разбитых.

Но есть ещё одна черта, которая настораживает лично меня и других девочек.

Они… озабоченные. Сильно. И девочки из женской сборной по хоккею, а также другие фигуристки и ещё девушки из секции по фехтованию жаловались, что Вацлав и Драган распускают руки.

Поэтому думаю, никого не удивит, что встреча с ними в пустом коридоре меня порядком напрягла.

Нет, конечно, насиловать они меня не станут, и одежду срывать тоже.

А шлепнуть по заднице или ущипнуть за что-то вообще запросто!

Ну, ничего. Год назад одному из них, я сумкой по наглому обличию уже съездила.

Захотят, повторим…

– Как дела, парни? – ступая между ними спросила не скрывая холодка в голосе.

– Слышь, Лазовская. – Вацлав поправил на плече ремень сумки, из которой торчала клюшка. – А правда говорят, что ты мутишь с тем баскетболистом?

– И кто же говорит? – елейным голоском спросила я.

– Так это… Слухи. – неуверенно прогудел Вацлав.

– Слухи? – хмыкнула я и вздохнула. – И давно вы сплетни собираете?

Я по очереди окинула их насмешливым взглядом.

Я не увидела, но буквально почувствовала, как они за моей спиной тоже обменялись взглядами.

Драган прокашлялся.

– Мы вас видели. – признался он.

– Видели? – скривилась я. – Где?

– Лазовская ты не умелая актриска. – хихикнул Вацлав. – И внешность у тебя…

Он осекся.

Я взглянула на него с некоторым недоумением. А он смотрел на меня так, словно забыл, что хотел сказать.

– Не спутаешь. – произнёс Вацлав Рюмин и шумно сглотнув, опустил взгляд.

Ну, только этого мне и не хватало!

Я пошла быстрее. Но они тоже ускорили шаг.

Неприятной, беспокойной занозой в голову проникла мысль, что Вацлав Рюмин может быть в меня влюблен…

Ну, хорошо. Любовь слишком громкое, пафосное и явно неправильное определение того, что мальчишки иногда чувствуют, когда смотрят на нас.

В частности, не стоит путать влюбленность и… кое-какие возрастные симптомы в организме.

А люди, как взрослые, так и мы, как я вижу, слишком часто ошибочно принимают за любовь, куда более простые и поверхностные чувства. К сожалению.

– Короче, – продолжил Драган Домаслав. – Мы вас видели… Он тебя на яхте катал.

– На катере. – поправила я со вздохом.

– Какая разница? – скривился Драган.

– Катер меньше. – я пожала плечами.

– Не занудствуй… – отмахнулся Домаслав.

Я лишь качнула головой. Я пока не понимала цель их разговора со мной. И вообще мы уже подходили к выходу, и хотелось как-то по-быстрому от них отделаться.

– Нам просто интересно. – подмигнув Вацлаву, с глупым хихиканьем спросил Домаслав. – У вас… было?

Я зашагала быстрее.

– Мальчики, может быть вам стоит найти себе девушек и обсуждать друг друга? – предложила я не особо пытаясь скрыть раздражение в голосе.

Какого чёрта вы лезете в мою жизнь?! Зачем? У вас, что своей нету?! Нет? Так заведите!

– Та ладно, Лазовская. – хмыкнул Вацлав Рюмин. – Ну, скажи… Че у вас там? Вы хоть лизались…

Меня передёрнуло от отвращения!

Боже, ну, кто их учит манерам? Хотя, Господи, о чём я? Какие там манеры? Они даже едят одной вилкой без ножа, пальцем подпихивая еду в тарелке!

– Лижутся собаки в подворотнях. – пробурчала я. – А если ты хотел спросить, целовались ли мы… То это вообще-то не твоё дело.

– А-а… – с издевкой протянул Драган. – Лизались! Лизались! Точно лизались…

– Придурки. – фыркнула я.

Они глумливо расхохотались за моей спиной.

Я ускорила шаг.

Уже подойдя к выходу из Дворца, я заметила его. Того мужчину, чьи воспоминания я увидела несколько минут назад.

Скорее всего он и есть это Лукьян Курбатов. Голос похож.

Я поторопилась.

Вместе с Дианой, Курбатов не спеша подошел к чёрному Mercedes ML 350.

Чёрт возьми! Я теперь не успею!..

Я буквально выбежала из Дворца и понеслась вниз, к парковке.

Они ещё не уехали. Чёрный внедорожник оставался неподвижным.

Оказавшись возле парковки, я перешла на шаг. Привлекать к себе внимание совершенно не нужно.

Достав на ходу смартфон я сделала несколько снимков номера.

Отлично. Обожаю свою камеру. Двадцать три мегапикселя и дополнительная камера делают своё дело!

Так, номер у меня есть. Теперь… проследить.

Мой взгляд наткнулся на такси. Оно желтело вдалеке, между остановкой и каким-то административным зданием.

Я стремглав ринулась к подземному переходу.

На другую сторону я буквально перебежала.

Я почти подбежала к такси, когда меня опередил какой-то рослый, тощий мужик в деловом костюме.

Не прерывая разговор по телефону, он открыл заднюю дверцу автомобиля и хотел было сесть, но я заскочила вперёд него.

– Эй! – возмутился он, оторвавшись от телефона. – В чём дело?! Это моё такси!

– Это такси компании «Вектор-такси». А сам автомобиль принадлежит водителю, а я успела раньше вас. – ответила я.

– Ну, ка подожди. – сказал мужчина в телефон и наклонившись, заглянул в салон. – Эй, шеф. Я плачу два счётчика. Вышвырни эту соплячку!

Я посмотрела на таксиста.

Спешно доедающий бутерброд мужчина лет тридцати, пожал плечами.

– Лучше тебе выйти.

– Серьёзно? – спросила я и запальчиво, красноречиво продолжила. – Вы позволите ему так легко купить вас?! Он же наслаждается этим. Своей властью над вами! Ему нравится покупать людей! Он так само утверждается! Скажите, вам правда нравится, когда за ваш счет кто-то поднимает семе самооценку?

Пару мгновений таксист жевал бутерброд. Затем посмотрел на мужчину с телефоном. Тот молча показал ему три пальца.

Спустя пару мгновений я уныло смотрела в след уехавшему такси.

– А ещё говорят, мы девушки меркантильные. – проворчала я. – Сами мужики ещё те… таксисты!

Я посмотрела на Мерседес Лукьяна Курбатова. Он только-только собрался отъезжать.

И к моей радости, словно спасательный круг, в этой безвыходной ситуации на остановку рядом прибыла маршрутка.

Я ещё раз бросила взгляд на отъезжающий чёрный ML 350.

И что было сил припустила к остановке.

Я едва успела заскочить в транспорт, как двери за моей спиной закрылись.

Расплатившись за проезд, я склонилась вправо, и посмотрела вперёд из-под локтя пожилого мужчины, что сосредоточенно читал газету.

Черный внедорожник катился впереди, между белым седаном и маленьким грузовиком, с изображением на продуктов на кузове.

Я то и дело изворачивалась в переполненной маршрутке, стараясь не упускать внедорожник из виду.

Я боялась, что он может свернуть с дороги, и я пропущу этот момент.

Некоторые люди косились и поглядывали на меня.

Кто с удивлением, кто с опаской, некоторые изучающе.

Один парень даже предложил сесть к нему на коленки, и смотреть оттуда в окошко.

Я смерила его презрительным взглядом, и красноречиво промолчала, считая ниже своего достоинства отвечать на подобное пошлое хамство.

Интересно, такие, как он реально думают, что они выглядят, как-то по-особенному круто со стороны, когда так себя ведут?

Я чуть было не пропустила, когда черный Мерседес Курбатова повернул на перекрёстке.

Я попросила остановить, и едва выскочив из транспорта, последовала за Мерседесом.

Он был не далеко. Застрял в пробке на светофоре.

Так, что какое-то время, я вообще могла идти спокойно по тротуару, вдоль дороги, не теряя его из виду.

А дальше я собиралась сесть на следующий транспорт.

Да, конечно я имею все шансы потерять Курбатова из виду, и вообще эта затея в край глупая, но… Лучше так, чем вообще никак.

А Лукьян напрямую связан с тем, что произошло в клубе «Горный путь», и, как знать, вполне вероятно может как быть замешан в убийстве семьи Вербиных.

А что если он и есть убийца?

От этой мысли в животе словно заворочалось что-то холодное, пружинистое и склизкое.

А в голове стремительно пульсировали мысли и предположения.

Но все раздумья о Курбатове, и в том числе план слежки за ним, моментально выветрился у меня из головы.

Я увидела Мирона.

И это точно был он! И он был не один!

Он шёл рядом с какой-то темноволосой девицей.

Он меня не видели, они были далеко. Но я их видела прекрасно.

Они прошли мимо по противоположной стороне улицы.

Меня отделяла от них широкая автомобильная дорога.

Я приросла к месту, не в силах сделать шаг.

Я была не способна издать ни звука.

У меня прервалось на миг дыхание, удары сердца зазвучали в голове, стягивающая тяжесть болезненно ввинчивалась в грудь.

Мне показалось из меня на мгновение или несколько разом вырвали воздух и узлом сдавили горло.

Моё тело от затылка до пят поразило вибрирующее оцепенение.

Померкли мысли, разум, воля.

Дрогнули колени и задрожали губы, с прерывистым дыханием.

Я не верила… Я не хотела верить… Но, я видела.

Видела, как он улыбался ей. Так же, как и мне!

Он смотрел на неё… Так же, как и на меня!

Он… Он вёл себя с ней… Так же, как… со мной…

Он был таким же… Одинаковым… Один и в один… Без разницы….

Всё то же самое, что мне в нём так понравилось.

Мне показалось или нет, но в моем теле словно начала стремительно остывать кровь и сердце.

И вместе с тающим теплом, таял, гас, и погибал робкий, сияющий огонёк в застенках души.

Огонёк из сплетений чувств, грёз, мечты и не сбывшихся желаний.

Я тяжело сглотнула и с величайшим трудом ступила вперёд.

Ноги поразила ватная, тягостная слабость. Мне с трудом удавалось делать шаги.

А они… Мирон и эта… кобыла!

Прошли себе мимо, дальше, по своим делам.

Я почувствовала себя прохожим, которого только, что вышвырнули из дорого, уютного автомобиля, на глазах подобрали другого пассажира, и проехали мимо, издевательски обдав тебя волной дорожной грязи.

Я поплелась за ними. Я сама толком не знала зачем.

Может, чтобы просто посмотреть. Может быть, чтобы… Вдруг это всё же не Мирон, вдруг мне показалось.

Они дошли до входа в одно из многочисленных уютных кафе, напротив большого книжного магазина.

Здесь спутница Мирона достала сигарету и закурила.

У меня вырвался пугливый вздох, я прижала дрожащую ладонь к губам.

Я узнала её. Я слишком часто видела, как она закуривает.

Только она всегда так встряхивает свою зажигалку. И только у неё блестящая зажигалка с изумрудными ящерицами.

Когда темноволосая высокая девушка обернулась на проехавший мимо шумный мотоцикл, я увидела её лицо.

Лера! Лера! Это Лера! Это Лера там с Мироном!

Лера… Лера и Мирон… Они… Они…

Это было, как удар по затылку, пинок в живот и смачный, грязный плевок куда то очень глубоко, туда где жила любовь и дружба, и самые светлые воспоминания.

Я закрыла лицо ладонями, я подалась назад, отвернулась, спряталась за углом здания.

Я смотрела перед собой и мир рушился вокруг меня, асфальт улетал из-под ног.

Я не в силах сдержать слёзы, развернулась и не разбирая дороги, помчалась прочь.

Слезы размывали мир вокруг, соль слёз стекала по губам.

И жесткая, жестокая саднящая горечь остервенело душила горло и с ожесточением рвала на части кричащую душу.

Я споткнулась обо что-то упала, больно ударилась коленями.

Резкая боль в коленях грубо, скомкав отняла последние силы и вырвала наружу все чувства.

А владевшая мной боль сердца вырвалась из меня, выплеснулась слезами по щекам.

Я не могла остановиться.

Меня сотрясали рыдания, я стояла на коленях на асфальте и давилась горячими слезами.

Мой мир пылал, рушился, разваливался… погибал вокруг меня…

Я в слезах стояла на коленях, закрыв лицо руками и равнодушный город по-прежнему жил вокруг меня, не замечая, ни видя.

Прохожие шли мимо меня, рядом катились автомобили…

Всем было плевать… Я была одна, наедине с невыносимой настырной болью, режущей по живому, с кровью меня изнутри.

Я была одна…

Я не помнила, как я добралась до дома.

Я только помнила, как заплаканная украдкой пробралась в свою комнату, закрылась там, бросила сумку на кресло, упала на кровать.

Поджав колени, свернувшись калачиком, я тихо заплакала.

Протянув руку я стянула лежащий рядом клетчатый плед и закрылась им.

От мира. От боли. От Мирона. От всех…

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Среда, 12 августа, примерно в то же время, что и события выше.

Стас сидела за столом генерала Савельева и излагал ему итоги последних событий.

Генерал слушал молча, поигрывая очками в правой руке.

Его ледяные, голубые глаза изучали Стаса.

– Таким образом, – закончил Стас. – У нас есть все основания подозревать Платона Плансона, как минимум в соучастии и в убийстве, и поджоге альпинистского клуба.

Генерал вздохнул, прокашлялся.

– Ну, что касается поджога, то дело то довольно старое Стас. И подробностей у нас по нему слишком мало на самом деле, чтобы кого-то там в чем-то обвинять…

– Простите, товарищ генерал. – Стас когда был категорически не согласен позволял себе перебивать Аспирина.

Тот это знал, и знал, что Корнилов не прерывает его просто так.

Они оба слишком хорошо и долго друг друга знали.

– Пожар в клубе «Горный путь», скорее всего напрямую связан с убийствами в черно-белом стиле.

– Думаешь этот Монохромный человек был в том клубе? – хмыкнул генерал.

– Кто? – Стас чуть нахмурил брови. – Что за кличка?

– Не слышал? – усмехнулся генерал. – В полиции его кто-то назвал, когда давал интервью гиенам из какой-то столичной газетёнки.

– И он назвал его «Монохромный человек»? – спросил Стас, не скрывая недовольства.

– Да, чтоб его. – кивнул генерал. – Теперь прилепится, можешь не сомневаться.

– Не сомневаюсь. – ледяным тоном ответил Стас. – Пресса любит давать клички разным ублюдкам.

– Потому, что народ любит эти клички. Впечатление острее, от новостей.

– Идиотизм… – выдохнул Стас.

– Поколение такое! – развёл руками Аспирин. – Но, ладно… Так ты думаешь, что наш психопат оттуда? Из альпинистского клуба?

– Он был там. – покачал головой Стас. – Не знаю среди поджигателей, или среди тех, кого подожгли, но я не сомневаюсь, что он был там.

– Давай будем, откровенны Стас. Ты так считаешь, потому, что Олег Гудков и Тихон Вербин связаны между собой.

– Они и еще несколько альпинистов сговорившись сожгли в клубе всех, кто был возражал против сотрудничества с наркоторговцами.

– И что ты предполагаешь? – вздохнул Антон Спиридонович. – Месть? Одиночка выжил в пожаре и мстит?

– А почему нет? – пожал плечами Стас. – Это многое бы объяснило.

– Хорошо, а Плансон? Причем тут он?

– Свидетели…

– Свидетели могут ошибаться, Стас. – Аспирин не сильно хлопнул ладонью по столу.

– Что, все? – выразительно с ударением спросил Корнилов.

Генерал недовольно поджал губы, вздохнул.

– Стас, чтобы арестовать Платона Плансона нам… нужны более веские доказательства, чем свидетельства перепуганных соседей и всяких урокоганов-нарколюбителей.

– Товарищ генерал, он же просто фотограф…

– Да нет, Стас, не просто! – повысил голос генерал. – Был бы просто… Я бы махнул рукой не глядя. А он не простой… Он эта… как её… Ме…

Антон Спиридонович нахмурил седеющие брови.

– Медиальная личность… вот…

Стас усмехнулся.

– Вы хотели сказать медийная?

– Во-во.

– И вы опасаетесь негодования его фанатов?

– Я опасаюсь негативного резонанса в общественности. Ты знаешь вообще, хотя бы с какими людьми он общается? Какой у него круг? Знаешь? Сплошь депутаты, бизнесмены, и, между прочим, всякие шишки из разных министерств. Слышал, его работами восхищается дочь замминистра Культуры.

– Господину замминистру явно следует лучше заниматься воспитанием дочери. – ответил на это Стас.

– Угу. Вот сам ему об этом и скажешь. – посулил генерал Савельев.

Стас лишь неопределенно пожал плечами.

– Так. – вздохнул генерал. – Ладно… Если так хочешь арестовать этого папарацци, то, чтобы я хотя бы лично был на сто процентов уверен…

Генерал осекся на пару мгновений, опустил взгляд на стол, скривил губы, и снова посмотрел на Стаса.

– Прости, я вынужден тебя просить, попросить помощи у кое-кого… Ты знаешь о ком я.

Лицо Стаса отвердело.

– Товарищ генерал, – проговорил Корнилов. – Она едва пережила Романтика.

– Стас, я понимаю, что она ребёнок, что ей тяжело…

– Не понимаете. – Стас отвернулся.

– Ладно. – вздохнул Аспирин. – Ты прав. Не понимаю. Но знаю, что она умеет. А потому, извини, но без её…

Он замолчал подыскивая слово.

– Консультации… Я не могу тебе позволить задержать личность, пользующуюся покровительством слишком многих влиятельных людей.

Стас негодующе качнул головой.

– Что ж у нас за страна такая? Если у кого-то есть какие-то связи, так нужно изворачиваться, чтобы арестовать. Просто по закону нельзя?

– Не нуди. – повысил голос генерал. – И если что, то так везде, по всему миру. Не веришь? Вон в Британии, в Лондоне, чтоб он утонул, на прошлой недели племянник какого-то чинуши из Парламента сбил на своем Астон Мартине двух человек! Прямо возле пресловутой Трафальгарской площади! И знаешь, что? А ничего! Пешеходы сами виноваты! Вот так вот!.. Между прочим, одним из сбитых была беременная женщина. И на заметку, обе жертвы были чёрными. Так, что не надо тут гнать на отсутствие справедливости! Все эту самую справедливость вертят на… Ну, ты понял. Всё, более тебя не задерживаю.

Стас кивнул и поднялся из-за стола.

– Стас. – позвал его генерал, когда он уже подошел к двери.

Корнилов обернулся.

– Я правда не могу так рисковать, не зная… не будучи уверенным. – сказал он, глядя в глаза Корнилову. – Но если она скажет… Я дам вам карт-бланш, и прикрою от всех этих богатых говнюков.

– Вы же сказали Платон Пласон дружит с влиятельными людьми.

– Он дружит… А я некоторых влиятельных персон вытаскивал из разного дерьма. И они помнят… Так, что… Справимся. И можешь ей сказать, что ты к ней по моей просьбе.

– Вот уж нет. – покачал головой Стас.

– Ладно. – фыркнул генерал и усмехнулся он. – Иди.

Стас кивнул и вышел из кабинета Аспирина.

Его наполняло раздражение и сердитая досада. Ему пришлось сделать над собой серьёзное усилие, чтобы всё-таки рискнуть набрать номер Ники.

Но, меньше всего на свете, он бы хотел втягивать эту синеглазую девочку в очередное расследование.

Меньше всего на свете, он хотел бы, чтобы она страдала уже по его вине.

Он нашел её номер, несколько мгновений смотрел на фото улыбающейся Ники, в его контактах и затем, нажал «вызов».

Если карма существует, его непременно постигнет расплата.

От этой мысли даже стало не много легче.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Среда, 12 августа.

Я вздрогнула от звонка мобильного телефона.

Открыла глаза. Несколько раз моргнула. Обвела пугливым взором комнату.

Телефон звонил не переставая.

Звучала «Look What You Made Me Do» Тейлор Свифт.

Я вздохнула, потянулась, села, отбросила плед.

Я дремала или нет?

Я поднялась с кровати, уныло, не торопливо подошла к рюкзаку.

Я боялась, что это звонит Лерка.

Господи, если это она… Я не знаю, что я ей скажу. Честно…

Я не собиралась кричать, устраивать сцены ревности, орать или злится.

Но говорить мне с ней сейчас совсем не хотелось.

Я достала телефон и перевернула дисплеем к себе

Нет, это не Лера. На дисплее значилось «Стас, спортивные товары».

Спортивные товары это на тот случай, если дядя Сигизмунд решит, проверить мой телефон. Это бывает не редко, но иногда такие «светлые» мысли посещают его голову.

– Да, Стас. Привет. – произнесла я в трубку.

– Привет, Ника. – ответил Стас. – Знаю, ты вряд ли по мне соскучилась, но я вынужден просить тебя о помощи.

Я устало усмехнулась.

Корнилов верен себе. Он никогда не будет спрашивать «Как дела, что нового?» если он звонит по совершенно определенному вопросу.

Он никогда не будет с фальшивым участием спрашивать о твоей жизни, только за тем, чтобы соблюсти вынужденные формальности.

Стас предпочитает говорить прямо и честно.

И я это было одним из многих качеств, за что я лично его уважала.

Отсутствие лицемерия и показательного фальшивого участия.

– Что случилось? – улыбнулась я в трубку. – Подожди… Это связано с недавним убийством семьи Вербиных?

Стас ответил не сразу.

– Да.

Показалось или голос Корнилова странно дрогнул.

Я вздохнула. Стас всегда испытывал странные терзания совести, перед тем, как обратиться ко мне.

Ему претила мысль, что я оказываюсь втянута в очередное расследование из-за него.

– Ника, я понимаю, что…

– Стас. – я снова усмехнулась и тихо проговорила. – Всё в порядке… Я сама собиралась приехать к тебе… по этой же причине.

Снова его молчание.

Уверена, он сейчас закрыл глаза, и с горькой досадой покачал головой.

Он так пытается меня всячески оградить в любом криминале, любыми способами пытается держать меня на расстоянии.

Он переживает за меня… И не может принять того факта, что он по сути не в силах уберечь меня от чужих воспоминаний, что вирусом проникают в моё сознание и прочно укореняются там.

– Ты уже что-то… что-то видела?

– Да. – я взглянула в окно.

Там в который уже раз, прежде солнечный день уступил место по-осеннему тяжелой, гнетущей, и унылой серой облачности.

– Да, – повторила я. – И мне многое нужно тебе рассказать.

– Мы можем встретиться?

Я кивнула.

– Возле метро.

– Отлично. Я через пятнадцать минут буду там.

– Можешь не торопиться, мне… понадобиться время. Не много…

– У тебя всё в порядке?

Врать ему бесполезно.

– Кое-какие жизненные неурядицы. – соврала я и нервно сглотнула, чувствуя, что голос выдаёт меня. – Ничего особенного.

– Хорошо. – он мне не поверил.

Я это слышала.

А значит нужно быть готовой к вопросам.

О-о… Сейчас мне совсем не хочется никому рассказывать о том, что случилось.

Хотя… Может… Ай, нет! Это моё дело. Моё и… Леры с Мироном.

Через два с лишним часа я была у метро.

Ох… Пришлось приложить усилия, чтобы привести себя в порядок.

Как внешне, так и внутренне, душевно.

Впрочем, последнее было очень шатко, и не наверняка.

Надеюсь мне удалось скрыть заплаканное лицо и подпухшие от слёз глаза.

Не стоит ещё забывать о долбанном синяке на пол щеки.

Я пятнадцать минут пролежала с компрессами на веках. И вроде бы помогло, но это не точно.

Потом ещё пришлось осторожно умываться термальной водой, так как по щекам у меня пошли розовато-красные пятна.

Затем я воспользовалась консилером и хайлайтером.

О-о… После пришлось сделать акцент на губы, и так, чтобы это не выглядело пошло. Хотя, яркость губ вроде в тренде.

Глаза я аккуратно подвела лайнером, и стрелки нарисовала чуть по ярче и подлиннее, чем обычно. И аккуратно положила тушь.

Но без излишеств, конечно. Заштукатуриваться, как некоторые, мне никогда не нравилось.

А лишнее внимание моим глазам сейчас и вовсе ни к чему.

И в конечном итоге, после всех стараний, я была уже довольна своим внешним видом.

Я увидела приближающийся чёрный Land Rover Defender издалека.

Этот брутальный внедорожник, с суровым шноркелем и массивным кенгурятником впереди, я вряд ли спутаю с другой тачкой.

Мне вообще, кажется, что он такой на всю Москву один.

Хотя, учитывая, что у нас тут на светофоре могут стоять рядом три Гелика подряд…

На встречу со Стасом я одела светлую футболку со Стичем, лёгкие джинсы и бело-розовые конверсы.

Сверху накинула бело-синий бомбер. И конечно же со мной был мой неизменный маленький рюкзак светло-кобальтового цвета с узорами чаек.

Корнилов остановил машину прямо возле меня.

Выглянул в окно из автомобиля, улыбнулся.

Мягко, тепло. По-отечески.

– Привет. – проговорил он, одарив меня родной улыбкой.

– Привет. – кивнула я, обходя его внедорожник.

Я села рядом с ним, попутно увидев, с каким презрительным осуждением на меня смотрят сидящие на остановки старушки.

Боже… Даже не хочу представлять, что они обо мне думают!

Я забралась на сидение, сразу же пристегнула ремень.

Стас надавил на газ, мы поехали вперёд.

Я убрала прядь волос с лица вопросительно взглянула на него.

Странно, но не смотря на то время, что мы знаем друг друга, а это чуть больше двух лет, я не редко испытываю странную неловкость.

И не знаю, что говорить, и что делать.

А Стаса это как будто даже развлекает. Он всегда окидывает меня изучающим взглядом, с легкой доброй насмешкой на губах.

– Хорошо выглядишь. – сказал он. – Только личико грустное. Ты плакала?

Я вздохнула.

– Так…

– Неурядицы? – Стас вспомнил мой ответ.

– Да-а. – глухо проговорила я, чуть опустив взгляд. – Это долго объяснять…

– Ника у тебя появился мальчик? – Корнилов позволил себе легкий смешок.

– Что? – я неумело попыталась изобразить недоумение. – Да… Да с чего ты взял?

Стас посмотрел в сторону, повернул руль. Мы свернули.

– В мире не так уж много вещей способных вызвать женские слёзы. И чаще всего ваши слёзы из-за нас. Ну, или из-за поломанных ногтей…

– Ты так говоришь, как будто у женщин есть какой то общий перечень пунктов, из-за которых можно плакать. – пробурчала я и всхлипнула.

В горле снова встал болезненный, жесткий ком. Глаза начали намокать. Я вспомнила Мирона. И Леру, рядом с ним.

Как… Да как же она смогла… Мы ведь… Давно… И…

Я снова всхлипнула и быстро отвернувшись, замахала ладонями на лицо.

– Так. – Стас остановил автомобиль.

Я не поворачивалась, чувствуя, на глазах теплую влагу.

Я чувствовала, что он смотрит на меня. И я почувствовала его прикосновение к плечу. От стегнул ремень безопасности.

– Ну, что… – проговорил сочувственно. – Иди сюда…

Я и не удержалась. Бросилась к нему, прижалась, уткнулась лицом в грудь и разрыдалась.

Снова. Громко. Долго. Отчаянно.

– Тише, тише… – Стас успокаивающе ласково гладил меня по голове. – Тише… Ты, что… Твои слёзы слишком дорого стоят… Тише… Я не знаю, что случилось… Но… Просто помни, что это ведь не навсегда… Тише…

Я всхлипнула, вздрогнула и вздохнула, скрывая лицо у него на груди.

– Тише… Всё будет хорошо… Всё пройдёт… Тише…

Широкая, источающая благоговейное тепло сильная ладонь Стаса действовала с волшебным эффектом.

Он продолжал гладить меня по волосам. И это действовало.

Горечь отступала. Боль слабела. Я была не одна…

Стас словно обладал какой-то удивительной магией. Его присутствие всегда внушает необъяснимое умиротворение, уверенность… какую-то силу… и… и донельзя приятное чувство защищенности.

Рядом с ним ты необъяснимым образом сразу чувствуешь какую-то невидимую, но осязаемую позитивную и просто добрую ауру.

Я нервно, тяжело сглотнула. Запустившая в меня серпы когтей, скалящая клыки боль, отступала, не хотя, слабела, гибла, развеивалась…

А слова Стаса лились убаюкивающим упоительным сиропом.

Хотелось просто чтобы он продолжал обнимать меня. И хотелось просто слушать. Слушать, что он говорит…

Неожиданное видение резко втянуло меня в себя, поглощая меня и заполняя мое сознание.

В голове подобно «американским горкам» пронеслись эпизоды из жизни Стаса. То, что ему пришлось пережить совсем недавно.

Допрос… Стрельба… Сеня… Свидетели… Девушка с черно-белым лицом и черно-белый клоун… Жуткие рисунки этой девушки… Щенок, Алина, машина… Яша… Странный дом… Тела… Раскрашенные в черный и белый мертвые тела семьи… Семьи Вербиных…

Я вскрикнула, отшатнулась.

– Ника! – Стас похоже слегка испугался.

Жмурясь, как от боли, я вжималась спиной в сидение.

Я закрыла лицо руками.

– Ника… – Корнилов осторожно коснулся моего плеча.

Я часто дыша сидела с закрытыми глазами. Я слушала удары сердца, напоминающие быстрые, тяжелые капли воды из неисправного крана.

Перед моим внутренним взором внезапно выплыло лицо.

Длинное, улыбающееся белое лицо. Чёрные губы растянуты в прежней злорадной улыбке, из глаз смеется мрак, ночь в густых волосах.

Я слышу его голос. Что он шепчет?.. Я не могу разобрать?…

Я резко открыла глаза.

Стас молча следил за мной.

Над нами в сгущающихся над городом тяжелых тучах подобно гулкому, зловещему набату ударил гром.

По крыше автомобиля застучали капли дождя.

Сползающие головастики и змейки мокрых капель усеяли лобовое стекло Лэнд Ровера.

– Ника… – настороженно проговорил Корнилов. – Ты… Ты что-то увидела? Да?..

Я взглянула на него.

– Сеня… в порядке?

Стас чуть улыбнулся.

– Да… Его не много потрепало, но в целом он в порядке.

– Вы были в сгоревшем поместье…

– Да. – проговорил Стас и глаза его чуть сузились. – Ты… Ты видела его?

– Я видела, как оно горело. – вздохнула я. – И я слышала крики тех, кто там сгорал.

– Ты не видела, кто это сделал?

– Нет, но… Я видела кое что… Я видела его, Стас… Убийцу…

Я обеспокоенно взглянула на Корнилова.

– Он был там, среди них… Среди тех, кто сгорел… Он тоже должен был сгореть…

Стас втянул носом воздух.

– Что ж… Понятно.

– Вербин… Тихон Вербин был… знаком с… некоторыми другими альпинистами…

– Да. – кивнул Стас. – Мы уже знаем. Там ещё был замешан Олег Гудков. Он и его жена, первые жертвы… Убиты восемь месяцев назад.

– А что вы знаете про Каменева… Курбатова… и… – я вспомнила ещё два имени из последних видений. – Марка и… Майю?

Я взглянула на Стаса.

– Ника… – он хмыкнул и покачал головой. – Ты знаешь, что… тебе нет цены?

Я в ответ кротко улыбнулась.

– Кстати…

– Да?

– Четверг очень красивый пёсик.

– Что? А… – Стас улыбнулся. – Да… Алина тоже так думает. Дрессирует его теперь днями… Но, Четверг…

– Это имя ему идёт. – подтвердила я.

Стас взглянул на меня.

Я рассмеялась.

– И ты туда же?

– Да. А что? Оригинальное имя.

– Но, странное…

– Не говори мне о странностях. – покачала я головой с улыбкой.