Текст книги "Прорицатель (СИ)"

Автор книги: Юлия Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА XVII

Белка пришёл в себя в длинной комнате с узкими окнами и высоким потолком – она напоминала общую спальню в Яргли, но была значительно уютнее и чище. С десяток кроватей стояли ровным рядом, укрытые (Белка впервые видел такое неслыханное богатство) белыми пологами. Наверное, приближалось утро, потому что комнату наполнял мягкий туманный свет – такой бывает на границе ночи с восходом.

Ощутив неудобство, Белка коснулся головы и обнаружил плотную повязку. Потом потянулся и зашипел от боли: вся дружина его синяков, царапин и ссадин была обработана какой-то едкой мазью, зато ноги уткнулись в мягкий валик, а тело облегали чистая рубаха и штаны. И то, и другое было явно сшито на широкоплечего здоровяка, но само чувство выстиранной одежды дарило блаженство – Белка толком не испытывал его с домашних времён, с другой жизни.

– Ну, доброе утро, – негромко сказал Карп, выдвигая из тени стул (Белка сразу узнал его и дёрнулся было навстречу, но потом понял, что слишком слаб). Карп усмехнулся, сверкая синими глазищами, встал сам и обнял его, осторожно потрепав по плечу. Отрывки битвы ярко возникли в Белкиной памяти, и он подавил постыдный всхлип: Карп жив! Жив и даже, кажется, цел!.. Он и не предполагал, что это простое знание может доставлять столько счастья.

Слава Бдящему, от Карпа не пахло кровью (Белку сейчас наверняка затошнило бы от этого запаха) – только мылом, немного костровым дымом и металлом из-за кольчуги (он был без меча и шлема, но кольчугу не снял). Более того – он определённо расчесал свою окладистую бороду, подумать только... Значит, прошло немало времени. Белка отстранился и тревожно спросил:

– Кто победил? И где мы? – улыбка сошла с лица Карпа, он снова сел, и Белка лишь теперь заметил концы повязки, видневшиеся из-под его ворота возле ключицы. – Ты ранен?

– А, ерунда, уже подлатали... Жрицы ведь знают в этом толк, – он обвёл взглядом комнату, и Белка отметил, что ни одна кровать не пустует – все заняты мужчинами и парнями, спящими или исподволь наблюдавшими за их разговором. – Мы в Храме – жрицы взялись выходить раненых, как битва кончилась. Прямо не знаю, что бы мы без них делали, волшебниц...

– Наших раненых? – озадачился Белка. – Но как же...

– Да никто не победил, по сути дела, – Карп тяжело вздохнул. – Видел бы ты, что творилось у ворот, та ещё каша... Наши уже тащили от кораблей таран, и одного дракона подстрелили-таки, но тут рога затрубили отступление. Оказалось, Князь запросил переговоров о мире.

– Так, выходит, победили-то мы...

– Да подожди, это ещё не всё. Запросил он их, когда ещё кое-что случилось: на море поднялись высоченные волны, одну из ладей раскрошило в щепки, а Льёреми вдруг... Эх, взгляни сам.

Карп отошёл к окну и раздвинул серые – под цвет каменных стен – занавески. Белка зажмурился – по глазам резануло болью; извернулся так, чтобы видеть окно... И поперхнулся очередным вопросом. Окна выходили на восток, и прямо сейчас вставала Льёреми – и это была не та Льёреми, к которой Белка привык. Она сияла бело-золотистым, ослепительно ярким светом; небо над морем окрасилось десятком оттенков от алого и жёлтого до лилового, и она поднималась над горизонтом, рассыпая новые, освобождённые лучи. У Белки сдавило грудь от восторга.

– О боги...  – выдавил он. – Кто-то разбудил Спящую Богиню? Началась новая эпоха?

– Ну, насчёт Богини не знаю, – тихо рассмеялся Карп и чуть сдвинул занавески, потому что кто-то из раненых недовольно зашевелился. – Но без колдовства тут явно не обошлось... Никто не понимал, что происходит, да и сейчас не очень понимает, но только Князь прервал битву. Правда, не признал поражение, а потребовал, чтобы переговоры вёл лично его величество. Говорят, он сегодня отплывает сюда, так что пока мы остаёмся на Армаллионе. Лично я хочу помогать восстанавливать город чуть погодя, как подживёт моя царапина – всегда не по нраву мне было воевать в стенах, где полно мирных людей...

– А тем более штурмовать Храм, который защищают прекрасные женщины, и тратить стрелы на летающих чудищ, – сокрушённо добавил Чибис, входя в приоткрытую дверь. Белка был рад ему даже больше, чем концу боя и рассвету с новой Льёреми: он с первой секунды хотел спросить о его участи у Карпа, но боялся. Чибис, совершенно разоружённый и одетый в красивую вышитую рубаху, приблизился к кровати и присел рядом на корточки. – Как себя чувствуешь, герой? Надо умудриться выжить, схлопотав из пращи по виску... Говорил же я тебе – не лезь, куда не просят.

– Спасибо за шапку, – чуть смутившись, сказал Белка. – Она мне очень помогла.

– Да уж, помогла добраться до утёса и проломить черепушку... И чего ты полез спасать ту сумасшедшую?... Впрочем, отдаю ей должное – она объявилась непонятно откуда вскоре после всей этой кутерьмы с небом и Князем и сообщила, где оставила тебя в шапке. Иначе тебя бы и не разыскали.

– Так она жива? – Белку почему-то очень взволновала эта новость. Он чувствовал какую-то странную связь с этой женщиной, знал откуда-то, что та их встреча не может быть случайной или последней. – Это ведь и правда была Верховная... Князь не казнил её?

– Я слышал, что они примирились, но Орден пока расторг оба договора – с Князем и с Императором, сохраняет независимость. И ещё говорят о перевыборах Верховной... Уж не знаю, чем всё это закончится, но переговоры им предстоят долгие.

– А где Волк? – решился наконец Белка. Ему ответили не сразу: Карп с Чибисом украдкой переглянулись, Чибис кашлянул в кулак. Белка замер – этого было достаточно, чтобы всё понять. Потом Карп проговорил чуть севшим голосом:

– Нет больше Волка, Белка. Надеюсь, он в небесных чертогах.

– Он это заслужил, что бы там ни говорили, – мрачно заметил Чибис. – Жаль, не довелось ему увидеть конец войны... А он, по-моему, близко.

– Как он умер? – прошептал Белка, вспоминая пронзительный ледяной взгляд и натруженные руки в старых шрамах.

– Он бился ещё отважнее, чем всегда, – негромко сказал Карп, и Белка внезапно осознал, как он всё это время уважал старого друга и был привязан к нему – не только общей присягой. – И упал, только когда совсем истёк кровью... Его изранили колдовскими мечами – тем самыми, помнишь?... Раны от которых не затягиваются... И я... Мне пришлось...  – Карп умолк и отвернулся. Чибис со вздохом покачал головой.

– Он просил тебя, дружище, не казнись. Уверен, что он был тебе благодарен.

Они помолчали, потом затосковавший Белка тихонько выговорил:

– Выходит, мы остаёмся здесь, на острове?

– Он остаётся, конечно, – Чибис кивнул на Карпа. – Ты – как хочешь, пострелёнок. А с меня хватило... Да, не смотри на меня так – налюбовался я что на войны, что на перемирия за эти годы. Считай трусом, если угодно, но я ухожу из дружины.

Поражённый Белка вопросительно уставился на Карпа, но того, видимо, сказанное совершенно не удивило – он лишь с неодобрением, однако безо всякого упрёка качнул черноволосой головой.

– И... куда ты пойдёшь?

– А, не знаю пока, – Чибис легко вскочил и оправил рубаху, заигравшую весёлым пёстрым узором. – Может, уйду торговать... Скоплю на кусок земли, построю дом, женюсь на хорошенькой девушке, заживу себе припеваючи...

– Это ты-то? – ухмыльнулся Карп. – Ну-ну...

– Ну да, ты прав...  – Чибис мечтательно улыбнулся в ответ. – Скорее уж пойду в менестрели. Веришь, нет, пострелёнок – давно руки чешутся сделать это. Бродить по материку, играть да песни слагать со сказками – это ли не жизнь?... Хочешь, пойдём со мной?

Белка помедлил, чувствуя на себе испытующий взгляд Карпа.

– Может, и хотел бы, – сказал он, – да не моя это дорога, кажется... Я хочу стать воином, воином Лирд'Алля, чтобы охранять мир.

– Ты им уже стал, – серьёзно возразил Карп и положил широкую ладонь ему на плечо. – У тебя была возможность отсидеться вдали от битвы, а ты не воспользовался ею. Ты поступил мужественно и спас важного для Императора человека... На месте его величества и хайлиров я хоть завтра посвятил бы тебя в дружинники Лирд'Алля.

Белка съёжился и спрятал в подушку горящее лицо. Чибис звонко расхохотался, окончательно разбудив тех, кто ещё пытался дремать.

– Не смущай героя, Карп, – не то зазнается и за один стол с тобой не сядет... А вообще-то ты прав. Помнится, в моей первой битве меня оглушили раньше, чем до меня дошло, что происходит. Белка большой молодец.

А Белке вдруг вспомнилось, что он видел, лёжа в беспамятстве, в пелене темноты после удара. Там были далёкие звёзды – и будто дорога туда, наверх. Он видел тысячи миров, жавшихся друг к другу и множившихся, подобно пчелиным сотам; видел две сияющих бессмертных крепости, что вели вечную борьбу, не заключая никаких перемирий, а ещё – сердцевину всего этого, полную зеркал, и громадные весы, золотые чаши которых пришли в равновесие... Он почти ничего не понял, но знал, что ему открыли не всё – точно кто-то приподнял покров над великой тайной, которую ещё долго предстояло разгадывать.

* * *

Тот же самый рассвет Мей наблюдал с куда более выгодной позиции – с крыши, а точнее – вершины Храма. Мрачную скалу венчала небольшая выровненная площадка, окружённая зубчатым бортиком. Несколько лестниц вели сюда даже с самых нижних ярусов, и, хотя высота была головокружительная, это место явно оставалось востребованным; по крайней мере, поднявшись сюда, Мей спугнул стайку молоденьких не то послушниц, не то жриц (он не разбирался в здешней иерархии), и они торопливо удалились, краснея и хихикая.

За последние дни Мей так вымотался, что планировал проспать как минимум сутки. По просьбе Кнеши ему предоставили отдельную комнатку в Храме – в ней он и отключился, как только срослись с последним ударом по паутине прозрачные стены тоннеля, а Сейхтавис вывела его из подземелий и, не менее измученная, ушла разговаривать с Серым Князем. Однако выспаться всласть Мею не позволили: один из княжеских дружинников явился за ним на исходе ночи и почтительно сообщил, что кто-то желает видеть «господина волшебника». Мей приготовился к встрече с Князем и долгим объяснениям (единственная надежда была на то, что большую их часть уже взял на себя Кнеша), но за дверью ждала молодая женщина в синем одеянии жрицы – ошеломляюще красивая, но с перемотанной тканью культей вместо одной руки. И беременная.

Мей уже не удивлялся, встречая людей из своих видений – давно понял, что Дар обрекает на такие встречи. Поэтому невозмутимо пошёл с незнакомкой, которая, немного смущаясь, представилась как Ашварас и по пути на крышу вкратце рассказала ему свою историю. Она говорила просто и откровенно, а в синих глазах с необычным зеленоватым отливом светился живой ум, так что Мей быстро проникся симпатией и сочувствием к ней. Сочувствия Ашварас и правда заслуживала: даже сейчас её положение на Армаллионе, в близости к Ордену и Князю одновременно, было весьма шатким.

– И что Вы теперь намерены делать? – спросил Мей, когда они подошли к бортику. Его интерес был искренним и заглушил голод, недосып и ужасную головную боль. Ашварас растерянно склонила рыжеволосую голову.

– Я знаю лишь, что не вернусь в Орден. Всё прочее зависит от действий его сиятельства... и, пожалуй, новой Верховной, кого бы ни выбрали.

– А если это будет...

– Сестра Сейхтавис совсем не та, – прервала она, угадав его мысль. – Я видела её вчера, на срочном совете у Князя... Я не буду против, если её восстановят в сане. Она заслужила это и по-прежнему остаётся достойнейшей из всех.

– То есть Вы простили её? – Мей поразился такой преданности. Ашварас печально улыбнулась, полубессознательным заботливым жестом положив здоровую руку на живот.

– Она всего лишь делала то, что считала своим долгом. Все могут оступиться.

– Нужно иметь мудрость, чтобы признавать это, – заметил Мей, думая о Князе и Императоре. Хватит ли у них мудрости, чтобы достойно завершить эту войну?...

– Она рассказала и о том, что случилось в тайном святилище, – продолжала Ашварас. – О Вашем деянии... Я и искала Вас, чтобы поблагодарить. Это великий подвиг, господин Меидир.

Мей вздохнул – настала его очередь смущаться. Он всегда терялся в таких случаях: благодарить за благодарность глупо, отрицать свою заслугу бессмысленно, а признавать – значит прослыть высокомерным гордецом.

Он помолчал, созерцая открывшийся вид. Льёреми наконец-то стала походить на нормальное светило, и рассветное небо по яркости соперничало с одеждой Веттона или цветами острова Феалтах. Дул лёгкий ветер, и перистые облака изредка прикрывали восходящую бело-золотую красавицу, на фоне которой, распугивая чаек, резвились двое драконов, точно беспечные играющие щенки – совсем не вчерашние приносящие гибель монстры. Морская гладь шла небольшой рябью, и было бы трудно найти что-то более прекрасное, если бы не город, стоявший в развалинах, многие из которых ещё дымились. Ужасные следы битвы изуродовали Армаллион, и даже отсюда Мей видел, как местные жители копошатся в обломках домов в поисках родных или ценных вещей, как к Храму подтаскивают новые и новые носилки с ранеными, а жрицы снуют к берегу и обратно с флаконами, мисками, окровавленными повязками... От блестящего императорского флота мало что осталось, и расколоченные, обгоревшие ладьи с порчеными парусами являли собой жалкое зрелище.

Он покачал головой. Ашварас поняла бы его, будь она Странницей – ведь повсюду, повсюду одно и то же...

– Меня не за что благодарить. Того чуда, что случилось с Льёреми, я и сам не ждал, и не добивался его. А то, что Богиня осталась Спящей...

– Вы предотвратили конец мира.

– Разве? – он кивнул на остров. – В будущем – да, возможно. Но здесь и сейчас я не предотвратил его. Для этих людей. Для вас.

– Но это было не в Вашей власти! – горячо возразила Ашварас. – Вы могли вообще не вмешиваться, если бы не хотели помочь...

– Мог? – усмехнувшись, переспросил Мей. – Вы знаете, кто я такой?... Скорее даже что я такое?

Впалые щёки Ашварас порозовели, и она отвела взгляд.

– Я... Да. В общих чертах. Ваш друг объяснил нам с его сиятельством... Но это ничего не меняет.

– Меняет, княгиня. У каждого есть развилки, где возможен только один путь. Где выбор – видимость. Сейхтавис не могла не осудить Вас, Вы не можете вернуться в Орден... Так же и я не мог не прийти в Лирд'Алль. Богиня приходила ко мне в видениях – и я, честное слово, даже благодарен ей за это. Здесь я многое понял.

– Вы назвали меня княгиней, – почти испуганно прошептала Ашварас, точно не услышав всего остального. «Женщины...» – снисходительно подумал Мей – и вздрогнул, уловив в этой мысли манеру Кнеши. Нет, нельзя настолько уподобляться ему.

– Да, потому что и Вас я видел. Супругой Князя и матерью его сына. Вырастите его храбрым и честным – и, может быть, его имя переживёт многие поколения.

Побледнев, Ашварас коснулась ладонью губ.

– Не надо, пожалуйста... Даже если Вы видели что-то ещё. Я не хочу знать. Смертным не дано всеведение, и мне хотелось бы, чтобы так было всегда.

– Мне тоже, – с горечью признался Мей. Потом представил, как он выглядит в её глазах – колдун из другого мира, явившийся с легендарным мечом и к тому же видящий будущее – и, справившись с тоской, попытался улыбнуться как можно мягче. – Как бы там ни было, всё идёт к лучшему... Я уверен, что Император готов на уступки. Если Вы убедите Князя тоже пойти ему навстречу, Ваши страдания кончатся. Да и не только Ваши.

– Простите, о великий, что прерываю Ваши мудрые поучения...  – насмешливо протянул Кнеша, и невидимая печать на шее Мея налилась приятным теплом, радуясь, что он жив. Кнеша откинул кованую крышку люка, выбрался на площадку и, увидев Ашварас, согнулся в изящном поклоне. В руке у него Мей заметил потрёпанный свиток и насторожился. – Доброе утро, госпожа моя, извините, что отвлёк... Не думал, что Вы так рано встанете после вчерашних ужасов.

Кончики губ Ашварас дрогнули от сдерживаемой улыбки.

– Орден отучает подолгу нежиться, да и раненым нужна помощь... Я уже ухожу, – она бросила ещё один серьёзный взгляд на Мея. – Ещё раз спасибо Вам, господин Меидир. Надеюсь, мы увидимся.

– Я тоже надеюсь, – вежливо ответил Мей, почти уверенный в обратном. Ашварас подошла к люку, двигаясь с преувеличенной осторожностью, и Кнеша галантно придержал её за локоть, пока она спускалась. Потом со знакомой ироничной улыбкой воззрился на Мея.

– Наверное, могу поздравить с очередным приступом везения?

– Наверное, – сдержанно согласился Мей, гадая, к чему бы это. – Ты искал меня?

– О, привычка, знаешь ли...  – отшутившись, Кнеша прошёлся вдоль бортика, тоже глядя на море, город и новую Льёреми, чьи края горделиво виднелись из-за облаков. Он сменил дорожную одежду на лёгкую чёрную куртку и подбитый мехом плащ, которого не постеснялся бы и сам Князь. Мей ощутил слабый запах эфирных масел – вытяжка из жасмина, горький миндаль, какие-то пряности...  – и понял, что Кнеша вновь среди политики и интриг – а значит, в своей стихии. – Странное место для свидания, должен сказать. А тем более с княжеской невестой.

– Это не свидание, – терпеливо возразил Мей. – Она сама нашла меня...

– Да ты востребован.

– Не смешно.

– Знаю, – Кнеша помолчал, и через печать на шее Мей удивлённо почувствовал его растерянность. Он будто бы собирался что-то сказать и не знал, как начать, – непривычное для Кнеши состояние. – Насколько я понимаю, дракон не соврал? Меч сработал?

– О да, – Мей внутренне содрогнулся, вспомнив Богиню. Банально, но как же всё-таки хорошо, что она Спящая...  – Правда, её святилище отозвалось на него. Я думал, нам не уйти живыми... А с переговорами, значит, тоже всё удалось?

– Ну ещё бы, – без ложной скромности Кнеша пожал плечами. – Князь не то чтобы рьяно спорил, когда узнал меня и услышал о твоём Даре... Да, мне пришлось сказать, уж извини. Времени как-то не было выдумывать другие аргументы.

– Всё в порядке, – заверил Мей и с заминкой добавил: – Рад, что с тобой ничего не случилось.

– О, даже так, ты открыто признаёшь это?... Встреча с Богиней так повредила твой разум или проповеди ведьмы в белом? – встретив свирепый взгляд Мея, Кнеша засмеялся и поднял обе руки: – Ладно, ладно, я притворюсь, что не слышал... Тем более у меня есть кое-что, что окончательно тебя растрогает, – и протянул Мею свиток. Его перетягивала простая красная лента, а печать была вскрыта. Мей опасливо покосился на Кнешу, но свиток развернул...

– Я не понимаю, – сказал он, посмотрев на прихотливую чернильную вязь. – Что это и на каком языке?

– Как? – брови Кнеши в деланном изумлении поползли вверх. – Неужели мона Ниэре не научила тебя читать по-рагнаратски? И все эти годы ты молчал?

Сердце Мея пропустило удар и глухо заныло. Он уставился на Кнешу, не смея верить своим ушам.

– Я не понимаю, – севшим голосом повторил он. – Это от неё?... Как такое возможно?

Кнеша вздохнул.

– Да, это от неё, и тебе ли сомневаться в том, что такое возможно, Странник? Не делай такое лицо, нет ничего удивительного в том, что Ниэре умеет писать... Уж прости, что я прочёл, исключительно в целях безопасности. Так тебе пересказать содержание?

– Да, пожалуйста, – Мей старался сохранять спокойствие, но задыхался, будто его хватала и уносила куда-то лавина или огненная волна. – Что она пишет? С ней всё в порядке?

– Более чем. Если вкратце, здесь сказано, что Совет подобрал кандидатуру нового рагнара... К сожалению, она не удосужилась уточнить, кого именно, так что я уже голову сломал – из этого стада ослов...

– Значит, отец больше не правит? – перебил Мей. Кнеша скривился – он всегда не любил говорить о Бенедикте.

– Да, достойный мон Бенедикт освободился от власти, которая тяготила его, но бремя которой он нёс с честью... Нет, она выразилась куда проще, – насмешливо добавил он. – Но я перевожу на язык, которым писала бы обычная благовоспитанная мона... В общем, по ходатайству Ниэре их брак расторгли, Маантраш по закону перешёл к Бенедикту, но сейчас там живёт она, а он, конечно, остался при дворе – наверное, и дальше восхищать всех своей неподкупной нравственностью... А может, воспитывать сынишек нового рагнара, кто знает... Их брак был только необходимой для государства формальностью, а теперь она ничем не связана. На это она особенно напирает, так что на твоём месте я бы задумался.

Решив не замечать подколов Кнеши, Мей бережно сжал письмо покрепче, чтобы его не вырвал ветер. Он просто боялся поверить во всё это – это было слишком хорошо для правды. Слишком правильно, слишком желанно. И ни намёка на что-то подобное в его видениях – чем же он заслужил?...

– И это всё? – жадно спросил он, всматриваясь в незнакомые буквы и как никогда жалея, что не понимает их смысла.

– Ну, почти... Ещё она пишет, что ждёт тебя, если только ты её помнишь. А, насколько я могу судить, ты помнишь её даже, кхм... Весьма детально, – Кнеша откровенно веселился, но Мей не хотел вступать в перепалку – с ним происходило чудо похлеще драконов и обновлённого неба.

– Как оно попало к тебе? И как Нери могла найти меня?

– Полагаю, она действовала через Бенедикта. Он один мог указать ей все или почти все порталы в Рагнарате... По всей видимости, это была попытка наугад наткнуться на тебя в одном из смежных миров. Я бы сказал – обречённая на провал, и тем не менее...

– То есть несколько посланцев по другим мирам сразу? – задумчиво переспросил Мей, у которого голова шла кругом. – Но кто и когда передал его тебе? Разве на Армаллионе есть портал?

Кнеша замялся.

– Нет. Армаллион тут ни при чём... Мне передала его Галка, дочка Отравителя. Раньше... ну, ты понимаешь, когда именно... она была связана со мной, примерно как Серый Князь. Мне было полезно её истинное зрение... Пока ты отходил после метели, она отдала мне письмо и рассказала, что за несколько дней до нас к ним явился незнакомец с таким же перстнем, как у тебя, который и принёс его. Он был тяжело ранен, не прожил и пары часов. Даже умений Отравителя не хватило, чтобы его выходить. Галка знает рагнаратский благодаря мне, поэтому поняла обрывки его бреда в агонии – что-то о видящем будущее человеке, которому письмо предназначается, об опасности, о преследователях... Больше ничего вразумительного. Странная и тёмная история. Они с отцом похоронили его у себя на пустошах, а письмо Галка спрятала...

Мей медленно выдохнул, сдерживая гнев.

– И ты молчал всё это время? Носил его с собой и молчал?!

– Да.

– Позволь спросить, почему?

– Потому что ты бы не пошёл к Императору, получив его, – спокойно ответил Кнеша. – Ты сорвался бы с места, как пёс с цепи, когда его позовёт хозяин... А здесь было незаконченное дело. Ты не простил бы себя, если бы пророчество о Богине сбылось.

Мей хотел было возразить, возмутиться, но осёкся, со стыдом осознав его правоту... Действительно, это единственное, что могло бы отвлечь его тогда. Единственное, что заставило бы отступить от исполнения долга или отсрочить его. Слишком долго он был несчастлив и слишком долго хотел это изменить... Мей в смятении облизал запёкшиеся губы.

– Значит, твои угрозы Галке...

– Да, всего лишь спектакль, – прервал Кнеша, и Мей сразу вспомнил их тихие переговоры наверху в доме Отравителя, ещё тогда показавшиеся ему подозрительными. – Но цель была именно та, о которой я говорил. Я на самом деле не доверял её отцу – и это, кажется, взаимно... Но больше всего меня тревожит тот посланец. Кому-то ведь понадобилось убивать его.

Мей запустил пятерню в волосы, точно надеясь изгнать головную боль. Он долго сковывал свои воспоминания, заталкивая их куда-то на край сознания, в самые сокровенные его уголки – а теперь они прорвались и властно захватывали его. На него пахнуло свежестью лесной чащи и прелой листвой, покоем и горечью расставания... Зарастают ли такие глубокие раны? Мей не знал – и не смел надеяться.

Но кто, в конце концов, помешает ему проверить?...

– Кстати, – добавил Кнеша, точно вдруг вспомнив о какой-то мелочи; Мей напрягся, готовясь к чему угодно. – Я тут повстречался с Домиником до того, как попасть к Князю. Что ж, весьма умный и приятный человек. Думаю, в твоих интересах сотрудничать с ним.

Кнеша сказал это спокойно и даже весело, но Узы давали Мею подсказки о малейшей фальши в его словах. Он недоверчиво хмыкнул и спросил:

– А если серьёзно?

Кнеша помрачнел и подошёл к самому краю. Долго смотрел вниз, в сине-серую бездну, и Мей задался вопросом, не борется ли он с головокружением от такой высоты. Какое-то время стояла тишина, и лишь море монотонно шумело, продолжая свои неспешные рассуждения. Потом Кнеша пнул камешек, пустив его меж зубцов, и наконец ответил:

– Если серьёзно, мы дрались. Я имею в виду – с помощью магии, конечно. Он пытался меня убить, как только увидел. А я пытался его удержать, чтобы он не спустился в святилище Богини. Хорошо, что ты вовремя разрубил установку – он сбежал, когда с небом начали твориться всякие странности... Скорее всего, скрылся через портал или сел на корабль до Лирд'Алля. Уж не знаю, кто он и чего хочет, но он опасен, а особенно для тебя.

Мей вздохнул. Что ж, это совсем не странно. Пожалуй, даже самое логичное из всего, что случилось в последнее время.

– Думаешь, он как-то причастен к смерти Странника, который передал письмо Галке?

– Вряд ли Странника, – уточнил Кнеша. – Истинных Странников не так много, знаешь ли, а в Рагнарате и подавно. Это мог быть любой наёмник, которому кто-то из них доверил своё кольцо... Но в любом случае – да, на совпадение не похоже. Кому-то очень не хотелось, чтобы Ниэре связалась с тобой. Нужно скорее уходить отсюда.

– Ну, я не то чтобы против, – усмехнулся Мей. – Хочу только сначала заглянуть кое к кому.

– К Ерлиенну? – догадался Кнеша.

Мей кивнул.

– Узнаем, сможет ли он открыть портал в Рагнарат.

– В Рагнарат? – с вкрадчивой улыбкой промурлыкал Кнеша. – А как же наш договор?... Что я, вероломный лиходей, не должен туда возвращаться, дабы не нарушить покой невинных?

– А я и не предлагаю тебе возвращаться, – Мей не менее вкрадчиво улыбнулся в ответ; душа у него разливалась в ликующих трелях, и все опасности, включая загадочного Доминика, казались ерундой, ненужным довеском прошлого. – Думаю, Узы выдержат такой короткий разрыв.

– Насколько короткий? – занервничал Кнеша. – Учти, для тебя это тоже чревато...

– Очень короткий, – заверил Мей. – Да и Ерлиенн, надеюсь, подстрахует нас... Я вернусь сразу, как только заберу Нери. И повидаюсь с отцом.

«Заодно поговорю с ним о Доминике», – пообещал он про себя, прекрасно понимая при этом, что жестокий волшебник с талантом механика – скорее предлог...

Кнеша смерил его задумчивым взглядом. Мей приготовился выслушать язвительную тираду, но он всего лишь спросил:

– А ты уверен, что она пойдёт с тобой? Оставит свой дом, чтобы скитаться с прорицателем, чьей смерти хочет половина Мироздания?

Мей тоже подошёл к краю площадки. Холодный и яркий свет Льёреми, густой, будто молоко, снова раскромсал набежавшие облака, и усыпанное бликами море сверкало, как драконья чешуя. Интересно, бывают ли всё-таки другие драконы, не каменные?... Ерлиенн упоминал племя Скалистых – а сколько ещё осталось Эсалтарре в разных мирах?

Мей улыбнулся своим мыслям. Какая приятная рассеянность.

– Она пойдёт, – сказал он, глядя на утопающий в сиянии горизонт. – Я знаю.