Текст книги "Прорицатель (СИ)"

Автор книги: Юлия Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА XI

Риэти думала о том, куда же всё-таки мог деться Мей.

Позавчера приходил Теиг – этот смешной толстячок, который вечно болтает о картах, – и сказал, краснея и заикаясь, что Мей уехал и, скорее всего, надолго. Чуть позже с той же новостью зашла сестра Мея, Атти, никогда раньше толком с Риэти не говорившая. Когда она осмелилась спросить, куда именно, Атти заявила, что не может сказать, и стала спешно прощаться. Всегда хладнокровный отец Риэти, услышав это известие, вдруг схватил плащ и выбежал из дома сам не свой, хотя с работой в тот день было покончено. А мама принялась тихо всхлипывать и молиться Льер.

В общем, Риэти не знала, что и думать. Само исчезновение было очень странным, а к тому же все вокруг загадочно отмалчивались. Да и куда, в самом-то деле, мог пропасть Мей, который нигде всю жизнь и не был, кроме Города-на-Сини (ну, если не считать окрестных ферм, куда он заходил иногда за молоком и хлебом подешевле)? Кроме того, Риэти была обижена, хотя и понимала, что обижаться глупо – мало ли, что такого срочного могло произойти. И всё же, всё же, всё же... Откровенно говоря, в последнее время её сильно тянуло к Мею – к его привычно взъерошенным пятернёй светлым волосам, к чуть застенчивой улыбке, усталому взгляду и веским словам. Она была очарована их вечерней прогулкой, которая так жутко закончилась. Она чувствовала смутное томление и смятение при одной мысли о нём. А тут он вдруг исчез – и даже не заглянул на прощание... Как бы там ни было, это наверняка связано с Отражениями, размышляла Риэти и вздрагивала.

Всё это подтолкнуло её к очередной попытке расспросить родителей.

Они отдыхали после ужина; отец записывал что-то в расходной книге, мама отмывала посуду в кадке (она не подпускала дочь к такому занятию – панически боялась за белизну её рук), а сама Риэти бродила по комнатам, не находя себе места. Родители изредка перебрасывались малозначащими фразами – о здоровье деревенских родственников, заготовках на зиму и прочем. Не особенно прислушиваясь, Риэти остановилась у высокого зеркала в резной раме, установленного в её спальне; наверное, это была одна из самых дорогих вещей в их доме. Осмотрев себя с головы до ног, она заправила за ухо тугой локон, рассеянно провела ладонью по тонкой шее – и, как обычно, осталась довольна зрелищем.

– Папа, что ты знаешь об Отражениях? – довольно громко – так, чтобы отец услышал в соседней комнате, – спросила она, не отходя от зеркала.

– Не отвлекай меня, Риэти. Я ведь рассказывал тебе, когда ты ещё под стол пешком ходила, – не сразу последовал угрюмый ответ.

– Расскажи ещё.

– Дорогая, не капризничай. Лучше сядь и вышей что-нибудь.

– Нет, я серьёзно, – Риэти одёрнула платье и вернулась в гостиную. – Я же говорила тебе об Отражении, которое встретили мы с Меем.

Господин аи Тейно отложил перо, размял затёкшие пальцы и раздражённо вздохнул.

– Я уже сказал тебе, что думаю об этом. Ты просто приняла за Отражение какого-то навязчивого пьяницу, вот и всё. А всё потому, что не надо грубить старшим и выбегать из дома на ночь глядя.

– Со мной же был Мей, и это правда было Отражение. Зеркало на поясе...

– Откуда ты знаешь, всё ли у него в порядке с головой, – поморщился отец. – Ради всех богов, не приставай ко мне с вопросами.

«Ступай, займись чем-нибудь», – закончила про себя Риэти. Почему отец так избегает любых упоминаний о Мее? Наверняка он думает о нём плохо. Риэти всегда берегли как сокровище – ведь она была единственным чадом в семье Тейно, все её братья и сёстры умерли во младенчестве.

– Пожалуйста, – она понизила голос до шёпота. – Говорят, что они забирают человеческих детей; это правда?

– Где ты нахваталась этих сказок?... Я очень мало знаю об Отражениях, дочка. Ты лучше спроси кого-нибудь, кто учится в этой школе для нищих. Хоть того же Теига.

– И у тебя нет догадок, зачем им понадобился Мей? – наугад спросила Риэти.

Отец побелел, а потом побагровел.

– Значит, так, – произнёс он, медленно отодвигая книгу. Риэти отступила; по спине у неё пробежал холодок. – Кто-то говорил тебе о чём-то подобном? Говорил, что он нужен Отражениям?

– Нет...  – почти пискнула Риэти. – Я просто предположила.

– Предположила...

– Да, просто так... Ты разозлился, когда услышал, что Мея нет в Городе... Почему? – Риэти не могла скрыть дрожи в голосе: все полузабытые детские страхи разом поднялись в ней. Отец поманил её пальцем, и она шагнула вперёд, глядя в пол.

– Слушай меня внимательно, Риэти эи Тейно. Никогда. Не лезь. В то. Что тебя. Не касается. Поняла?

– Да, – пролепетала она, не поднимая глаз. Противный холод не отпускал, и ей хотелось вечно изучать доски пола.

– Это тебя не касается. Ни слова больше в моём присутствии об Отражениях, этом идиоте Меидире, его отъезде и моём новом месте; хватит спрашивать обо всём этом. И никакого общения с семьёй Онир, кроме приветствий на улице. Усвоила?...

– Да.

– Вот и умница. А теперь иди к себе – мне же надо посчитать, сколько мы потратили за этот месяц.

ГЛАВА XII

На третий день, когда солнце клонилось к закату, но ещё не рыжело, что-то изменилось. Мею показалось, что звуки – шелест ветра в траве, топот коней, редкие вскрики птиц в небе – стали глуше и ненадолго замерли, а воздух вокруг загустел, подрагивая. Даже запахло как-то иначе – будто они миновали невидимый барьер. «Наверное, я просто устал», – подумал Мей, потому что других разумных объяснений у него не находилось, но тут Гэрхо довольно вздохнул, натянул поводья и пустил коня шагом. А потом спешился.

– Хорошо всё-таки возвращаться. Иди сюда, Мей: вот она, красавица.

Они как раз приблизились к подошве одного из многочисленных пологих холмов, окаймлявших Долину. Мей вылез из седла (теперь он делал это значительно лучше, чем раньше) и пошёл вверх вслед за Гэрхо.

Он с некоторым волнением ожидал, что увидит сотни зеркал, но этого, к счастью, не случилось. Внизу, сколько мог охватить глаз – до Старых гор, смутно синеющих вдали к северу и западу, – расстилалась широкая буро-чёрно-зелёная местность, по которой были рассыпаны строения – как обычные деревянные, так и довольно странные, что отсюда было не рассмотреть, – и полоски вспаханной земли. Виднелись небольшие то ли рощицы, то ли садики, несколько мельниц, колодцы, сложное переплетение тропинок, извивы небольших речушек... Всё это было огорожено невысоким забором из заточенных сверху кольев.

Мей ощутил укол разочарования – он ожидал чего-то грандиозного, а пришёл к тому, что даже отдалённо не могло сравниться с Городом-на-Сини. Если весь мир выглядит, как эта холмистая пустошь, а самое загадочное место в нём – как этот исполинский посёлок, то стоило ли вообще покидать дом?... Другой вопрос – в том, что у него не было выбора.

– А почему никого не видно? – спросил он у Гэрхо, чтобы хоть что-то спросить.

– Вероятно, нас уже ожидают, – Гэрхо улыбнулся ему даже (кто бы мог подумать) ободряюще. – Пойдём.

Пока они спускались (лошади были удивительно послушны), стояла тишина, но Мею слышалось тонкое и печальное пение где-то вдалеке. Кажется, на том же языке, на котором бормотал что-то Гэрхо, когда время от времени задумывался.

Они спускались всё дальше в глубь Долины, но ни одного разумного существа им не повстречалось. Они беспрепятственно прошли через ограждение (Мея поражала безалаберность, с которой Отражения относились к своей защите). К большому дому необычной формы, над которым вился дымок, вела узкая тропка. Приземистое здание напоминало искажённый шестиугольник, стены его состояли из какого-то непроницаемо-чёрного камня. Пение явно доносилось оттуда и становилось всё громче, но не резало слух, а приятно его обволакивало. Мею вдруг стало жаль, что он ни слова не понимает.

– Как называется это место? – спросил Мей, когда они подходили к ступенчатому крыльцу.

– Меи-Зеешни, – ответил Гэрхо и решительно забрал у него сумки. – Зеркальный дом. Проходи.

Мей, всегда чутко реагировавший на любые звуки, не мог не заметить, что начало этого причудливого названия напоминает его имя. Простое совпадение, конечно. Он вошёл.

И вот там-то как раз были зеркала.

Первое, что понял Мей, – что внутри здание значительно больше, чем снаружи. Иначе как сюда можно было затолкать такую толпу?... Пение смолкло. Он нервно сглотнул, осматривая уставившихся на него мужчин, женщин, детей и стариков. Они выглядели бы просто как люди, если бы не одинаковые тёмные одеяния, похожие на жреческие, и зеркала на поясах – разных форм и размеров. И, разумеется, глаза. Не только безучастность во взглядах и серебристый оттенок, но даже разрез – всё было в точности как у Гэрхо. Разные черты лица, телосложение, возраст – и одинаковые глаза. Мея пробрал холодок.

– Здравствуйте, – хрипловато выдавил он, прочистив горло. Приветствие утонуло в молчании – все они, неподвижные, как восковые куклы, казалось, чего-то ждали от него.

– Здесь далеко не все понимают твой язык, – шепнул Гэрхо, наклонившись к его уху. – Хочешь, я буду переводить, человечек?

Мей кивнул, и Гэрхо быстро произнёс довольно длинную фразу – наверное, здороваться тут было принято более церемониально. От толпы отделился худой седобородый старик – вышел, опираясь на узловатую палку; её стук в зловещей тишине отдавался в ушах громом. И скрипуче заговорил, изредка заикаясь.

– Здравствуй в веках, прорицатель, – зашептал Гэрхо одновременно со стариком. – Мы давно ждали твоего появления. Почему ты пришёл к нам?

Мей озадачился: что он мог, по сути дела, сказать? «Потому что я доверился такому, как вы, совершенно его не зная»? «Потому что я боюсь за своих близких»? «Потому что моя мать скрывала от меня правду»?

– Потому что хочу научиться владеть своим Даром.

– В Долине ты найдёшь приют и достойное обучение... Если не продолжишь терзаться от тоски по мамочке, – язвительно пропел Гэрхо.

– Что?! – опешил и возмутился Мей. – Это он так сказал?

– Нет, условие было моё... Не замышлял ли ты недоброе, вступая на святую землю Долины?

– Не замышлял, – заверил Мей, живо вспомнив забор, грязь и пожухлую траву.

– Готов ли ты чтить законы Долины и беспрекословно подчиняться своим наставникам, отринув присущие твоему народу гордыню и самолюбие?

– Готов, – сказал он уже не так уверенно, краем глаза поглядывая на расплывшиеся в глумливой улыбке, обросшие щетиной впалые щёки своего наставника.

– Тогда сойди же к нам. Стань одним из нас на время своего обучения и назови своё имя! – голос старца торжественно возысился, и заикание пропало. Мей спустился по лесенке и оказался со множеством Отражений в буквальном смысле лицом к лицу. Он бы не пожелал испытать такое, пожалуй, даже Мезору аи Декару.

– Я пришёл из Города-на-Сини. Я Меидир...  – он осёкся; как выяснилось, он не Онир. И неуклюже закончил: – Просто Меидир.

Перевода не требовалось. Отражения загалдели, заулыбались, задвигались; кто-то прорывался через толпу к нему и пытался что-то сказать, кто-то запел себе под нос, кто-то закружился с самим собой в пляске... Ничего более дикого и сумасшедшего – и в то же время почему-то завораживающего – Мей в своей жизни не видел. Послышалась тихая музыка – кажется, флейты и ещё какие-то инструменты, которых он не узнавал. Откуда-то вынырнули три девушки с подносами: одна несла блюдо румяных яблок, другая – круглый пирог с золотистой корочкой, а третья – наполненную чем-то бутыль и чашу.

– Гостю требуется ужин и отдых. Позволь проводить тебя до твоего жилища, Меидир, – с лёгким поклоном звонко проговорила самая миловидная из них, смутно напомнившая Мею Риэти. В её речи даже не слышалось акцента.

– Да, конечно. Спасибо, – Мей и впрямь был не прочь уйти: тут все вели себя как при появлении чего-то невиданного.

– Я сам провожу его, – послышался сбоку гортанный голос. К ним, мягко обходя собравшихся, приблизился роскошно одетый юноша с волосами ещё светлее, чем его собственные. Он окинул зашептавшихся девушек насмешливым, как показалось Мею, взглядом, а потом деловито водрузил на один поднос бутыль с чашей и яблоки. Мею досталось нести ароматный пирог, от одного вида которого рот наполнялся слюной. Следом за провожатым он направился к выходу; поискал глазами Гэрхо, но уже не нашёл. «Ладно уж, – решил Мей. – Раз у меня привычка доверять тем, кого я вижу впервые...»

Когда они вышли наконец на улицу (о, это счастье – вдохнуть более-менее свежего воздуха), Мей снова посмотрел своему спутнику в лицо и не смог сдержать ликования:

– Ты не Отражение?

– Нет, – снисходительно ответили ему. – Я только здесь учусь... Пошли быстрее, собирается дождь.

Мей поднял голову – действительно, небо темнело, и не только из-за вечера. Он прибавил шагу, чувствуя урчание в желудке; не хватало ещё подмочить пирог.

– Здесь живут ученики, – объявил парень, когда они дошли до вытянутого строения с покатой крышей из того же глянцевого камня (откуда они берут такой, интересно?), но уже не чёрного, а просто серого; здание было обнесено изгородью из до странности блестящего, совершенно не тронутого ржавчиной металла.

Юноша по-хозяйски пнул калитку носком щёгольского сапога. Потом толкнул тонко скрипнувшую входную дверь и отошёл в сторону, пропуская Мея. Он зашёл и огляделся: вдоль стен тёмного коридора тянулись двери; сосчитал – всего пять.

– Больше учеников не бывает? – поинтересовался он.

– Наверное, нет... Но сейчас-то здесь точно никого, так что выбирай любую комнату, – лениво протянул провожатый. – Кроме крайней слева – она моя. И давай быстрее – надоело мне тащить твои яблоки...

Мей, поразмыслив, подошёл к крайней справа двери. Парень, понимающе хмыкнув, двинулся за ним.

Комната была крошечная – меньше, чем в Городе-на-Сини – и, судя по состоянию стен, немного сыроватая. Но зато в ней имелось всё необходимое, а на письменном столе у кровати лежала стопка книг; Мей посмотрел на неё с радостным предвкушением.

На тот же самый стол они водрузили подносы. Мей подумал, что неудобно выпроваживать гостя просто так, и кивнул на еду.

– Будешь? Я сейчас не голоден... И спасибо, кстати.

– Оставь на завтра.

– Да бери, – Мей уселся на кровать (после тюфяка было совсем непривычно) и отломил себе приличный кусок пирога. В бутылке оказалась обычная вода, но он был ей рад – так пересохло в горле. Гость изящно опустился на табуретку; взяв кусок двумя пальцами, он критически осмотрел его, сдул что-то и только потом стал жевать.

– Твои вещи, скорее всего, принесут завтра. Если тебе интересно.

Мей благодарно кивнул – и тут до него дошло, что он до сих пор не знает имени того, кого кормит под своей новой крышей.

– Меня зовут Мей.

– Веттон аи Ниис, – они пожали друг другу руки.

– Ниис?... Я где-то это слышал...

– Сразу видно, что ты деревенщина, – усмехнулся Веттон. – Ниисы – один из Первых Родов людей. Мои предки жили на северо-восточных землях ещё до того, как заложили фундаменты Городов, и много столетий служили королям.

Мея охватила нерешительность – сразу вспомнились все так волновавшие в детстве легенды и сказания. Времена павших королевств – турниры, войны, рыцари и лорды, мореплаватели и сокровища, чудовища, волшебство, певцы и прекрасные леди... Ничего этого не осталось, да и он давно не тешил себя мыслями об этом – вырос уже. Но любопытство пересилило.

На «деревенщину» он решил пока не реагировать. В конце концов, смирился же он с «человечком» Гэрхо – а неизвестно ещё, что хуже.

– А откуда именно Вы... ты родом? Из замка?

– Наш замок недалеко от Города-у-Белого-камня.

– Ох... Ясно. А ты здесь давно?

– Четвёртый год.

– Так долго? А сколько вообще длится обучение?

Веттон пожал плечами.

– Понятия не имею. Должно быть, пока Старший наконец не надумает, что достаточно тебя мучить. Но в любом случае мои дорогие братья и сёстры наверняка уже забыли, как я выгляжу...  – он поморщился. – Ты правда видишь будущее, Мей из Города-на-Сини?

– Наверное... Иногда. Но я совсем не умею это истолковывать. А что умеешь ты?

– О, разное... Но в основном вот это, – он взглянул на бутылку, нахмурился, и через мгновение она плавно поднялась в воздух, отлетела ладони на две в сторону и вновь приземлилась.

– Здорово. Правда, очень, – Мей и не пытался скрыть своей восторг. Лучше бы и он мог перемещать предметы вместо того, чтобы проваливаться в забытье во время жутких и запутанных видений.

Веттон снисходительно улыбнулся.

– Учиться тут хорошо, но нужно много заниматься, а мне давно уже лень... Кстати сказать, привыкай к пирогам и фруктам – ученикам тут нельзя есть ни рыбу, ни мясо.

– Вообще? Но почему?

– А кто бы их разобрал... Считается, что это лишает гармонии с живым миром на время обучения, и так далее, и тому подобное... Однако мне думается, что на самом деле они просто не жаждут лишни раз охотиться и рыбачить, а тем более для нас... Слышишь?

Мей прислушался и различил среди дробного стука разошедшегося дождя по крыше и оконному стеклу стук более редкий. По окошку долбил кулаками мальчишка лет семи, лохматый, промокший и грязнощёкий, закутанный в какие-то лохмотья. И с глазами Отражения – к тому же явно голодными. Мей схватился за пирог и встал.

– Не советую, – покачал головой Веттон. – Потом не отвяжется.

Но Мей всё-таки открыл окно и протянул мальчишке ломоть. Тот ухватился за него и с жадностью впился в корочку неестественно острыми и белыми зубами, а потом проворно скрылся в пелене ливня.

– Эй! – позвал Мей, но ему никто не ответил. Немного озадаченный, он закрыл окно и вернулся. – Может, надо было позвать его внутрь? Почему он не в Меи-Зеешни вместе с другими?

Веттон презрительно поморщился.

– Обойдётся. Ридием – на редкость приставучая тварь. Он не в себе и обожает вытворять пакости.

«И такие, значит, бывают Отражения. Надо же...» – подумал Мей и потянулся к яблоку. И вдруг замер.

– Как ты назвал его?...

– Ридием. А что?

Мей мысленно сопоставил ещё раз – и опять вернулось то гадкое чувство, которое он испытал в Зеркальном доме под взглядами Отражений.

– Да ничего. Просто моё полное имя – Меидир.

ГЛАВА XIII

На следующее утро Мей проснулся неожиданно бодрым и выспавшимся. Сначала, правда, долго не мог понять, где находится, но потом увидел остатки вчерашнего пирога и стопку книг. Не удержался, потянулся к верхней – довольно ветхой на вид – и осторожно раскрыл... На пожелтевших, истончившихся от времени страницах плясали буквы его родного языка – правда, несколько архаичных начертаний. Мей наткнулся взглядом на строчку: «... пожелаешь же отыскать сокровище, зарытое прежде третьего поколения – возьми слиток серебра и помести его в воду на семь дней, а затем окропи себя той водой со словами...»

Мею стало даже интересно, что же такое нужно для этого произнести (хотя найти клад предков ему определённо не светило), и он бы обязательно дочитал, если бы не мелодичный женский смех, донёсшийся откуда-то из-за стены. Потом в утренней тишине послышался мужской вкрадчивый голос, и Мей узнал его – Веттон, конечно же. «Неужели здесь такие тонкие стены?» – в смятении подумал Мей, вспомнив, что сын лорда живёт через весь коридор. Значит, у него свидание. Мей смутился – так, будто он мешал или подглядывал за тем, чего знать не следовало. Он слез с кровати и вышел на улицу, стараясь не шуметь.

Умывшись во дворе, ополоснувшись и переодевшись наконец-то в чистое, Мей решил, что ему необходимо найти кого-нибудь, кто объяснит ему, что делать дальше. Или хотя бы скажет, где тут можно позавтракать. И ещё надо поговорить с Гэрхо; мысли о маме и Атти не давали ему покоя. Точно ли нельзя им написать или хотя бы как-то убедиться, что с ними всё в порядке?...

Было приятно идти по земле, жирной и чёрной после дождя; дышалось легко. Маленький сад, находившийся между домом и оградой, кишел деревьями с голыми влажными ветвями. Под ногами шуршала прелая листва.

Тропинка, по которой он шёл, вела к другой, а та – к третьей. Они перетекали друг в друга и извивались, как речки, и утопали в густых тенях от деревьев. Стояла необыкновенная тишь; Мей не слышал ничего, кроме собственных шагов и дыхания.

Скоро он вышел на некое подобие центральной площади – туда, где стоял один из колодцев и откуда виднелся Зеркальный дом. И снова никого.

«Да куда же они все подевались», – раздражённо подумал Мей. Вчера все так торжественно приветствовали его, а сегодня как в воду канули. В сердцах он пнул попавшую под ноги ветку, и та отлетела в сторону колодца.

– Ах, нельзя обижать ветви, дорогой гость, – с укором произнёс кто-то у него за спиной на его языке. Мей резко обернулся и увидел маленькую горбатую старушку-Отражение с гривой седых волос и странным сооружением из мелких веток и сухих листьев на голове. Он готов был поклясться, что пару секунд назад её тут не было. – Ветви – это руки деревьев. Ты бы хотел, чтобы кто-то пинал твои руки?

«Они все здесь сумасшедшие», – тоскливо подумал Мей, вспомнив ребёнка, чьё имя звучало как отзеркаленное его. С другой стороны, этот бредовый лепет никак не вязался со здравомыслием Гэрхо.

– Простите... Вы не могли бы подсказать мне, где живёт Гэрхо?

– Смешной гость. Разве народ Долины может жить где-то? – старушка лукаво улыбнулась беззубым ртом и погрозила ему костистым пальцем. – Э, нет. Для таких, как ты, мы просто тени на воде. У нас нет постоянных жилищ, а те, что есть, – открыты для всех. Верь старой Деос, она не солжёт.

– Зачем тогда всё это? – Мей сделал широкий жест рукой, – если у вас нет жилищ? Для чего эти здания?

Про себя он уже решил, что эта старушка больше всего напоминает жриц Храма Льер: их жуткий лепет тоже редко бывал понятен.

– Гостю ещё многому надо научиться. Дом – то место, где живёшь ты, а не твои кости и мясо, – голос старухи стал строгим и хриплым. – Пойдём со мной. Старая Деос отведёт тебя, куда нужно.

– То есть к Гэрхо? – на всякий случай уточнил Мей, но старушка, будто не расслышав его, развернулась на пятках и засеменила прочь. Он вздохнул и пошёл следом.

* * *

Какими-то окольными путями (Долина всё ещё оставалась безмолвной, но пару раз Мею показалось, что он слышит доносящиеся из окон домов голоса) Деос привела его к участкам обработанной земли. Урожай, конечно, был давно собран, и кое-где виднелись сорняки, а в небе кружили вороны.

– Что ты видишь, гость из людских Городов? – спросила старушка, останавливаясь.

– Грядки, – осторожно ответил Мей, гадая, сколько же ещё его будут мучить загадками.

– Э, нет, – она нетерпеливо замотала головой, так что гигантское гнездо на макушке заколыхалось. – Ты ведь видишь будущее, так? Ты можешь видеть много возможностей – зелёные кущи или мёртвую землю в трещинах, или дворец, или поле битвы, или море, залившее всё вокруг. Грядки – сейчас. Что будет через тысячу лет, прорицатель?

Мей помедлил с ответом. Всё это звучало безумно, но, надо признать, увлекательно.

– Не знаю. Я не умею толковать свои видения, не знаю, как... как это работает. Я и пришёл, чтобы разобраться. Зачем Вы привели меня сюда?

– Здесь хорошо думать. Старая Деос приходила сюда думать вместе со Старшим, когда её тело было таким же лёгким и тонким, как твоё.

– Со Старшим? – Мея озарило предположение. – Так Вы его жена?

– Третья жена, да.

Мей счёл лучшим не вдаваться в подробности, но был сбит с толку. Он слышал, что в каких-то южных Городах до сих пор существует многожёнство, но у Отражений? «Или, может, она совсем не то имеет в виду?»

– Вы что-нибудь знаете о моём Даре? Или о тех, кто хочет меня убить?

– Знать о твоём Даре может каждый; следи, чтобы его не разорвали на куски, – ещё более туманно отозвалась Деос. – А охотятся за тобой двое ясноликих витязей, двое воинов добра.

Мей не сразу осознал, что у него отвисла челюсть.

– Воинов добра?... Так значит, моя смерть – это справедливо?

– Несомненно, – спокойно подтвердила Деос. – Твой Дар – проклятие этого мира. Но мы сохраним тебе жизнь; главное – учись.

– Выходит, вы собираетесь вырастить из меня проклятие миру?... С какой стати – это же и ваш мир тоже? – Мей даже позволил себе слегка повысить голос: всё это было ему очень не по нутру. Если дела действительно так обстоят, лучше уж встретиться с «ясноликими витязями» и покончить с этим.

Деос вскинула руки, словно защищаясь.

– Ах, совсем глупый мальчик, ничего не понимает!.. О, я слышу шаги твоего учителя. Спешить некуда, дорогой гость. Не ходи пока в Меи-Зеешни и не бойся этого, – она дотронулась до зеркала на поясе. – Такие, как ты, всегда боятся видеть правду – но ты обречён её видеть.

– Я хочу видеть правду. Точнее, слышать. И ни от кого пока не могу её добиться, – устало сказал Мей. Он посмотрел поверх головы Деос и рассмотрел силуэт Гэрхо с каким-то мешком, приближающийся к ним бодрым и лёгким шагом.

Старушка в невозмутимом молчании начала уходить.

– Стойте! – окликнул её Мей. – Тут есть один мальчик, его зовут Ридием...

Она нахмурилась, не дав ему договорить.

– О, остерегайся его, особенно ночью. Часто он собой не владеет, – проговорила Деос и повернулась к нему спиной, удаляясь. Гэрхо подошёл и приветственно хлопнул его по плечу.

– Ну и кто так делает, человечек? Я бегаю, ищу его, а он мирно беседует со старушкой Деос!.. Веттон сказал мне, что ты должен быть в комнате, но я не нашёл тебя там... Ты лучше не броди тут без меня, хотя бы на первых порах. Договорились?

Мей уже понял, что задавать ком-улибо по какому-либо поводу вопрос «почему?» бессмысленно, и только кивнул.

– Вот и хорошо, – Гэрхо энергично поставил мешок на землю, развязал его и вытащил нечто странное по очертаниям. Пара движений руками и щелчков – и Мей узнал раскладной стул, примерно такой, какие были у торговок на рынке.

– Зачем это?

– Тебе. Присаживайся, – Гэрхо беспощадно вогнал стул в землю всеми четырьмя ножками. Мею стало грустно.

– Уже начинается занятие?... Завтрака не будет?

– На голодный желудок будешь лучше соображать. Да не бойся, человечек, – сделаешь часть работы, и я отведу тебя перекусить. Садись, не трать время.

Мей сел, и стул под ним жалобно скрипнул. «Надо будет не забыть спросить Гэрхо о Деос и ясноликих витязях», – подумал он, глядя, как его наставник извлекает из мешка дощечку и горсть лучинок. Он вручил дощечку Мею, и тот, немного встревожившись, приспособил её на колене.

– Итак, Одарённый, первое, что ты должен усвоить: сейчас ты ничего не знаешь и не умеешь. Твоё сознание пусто и поросло сорняками, как эти грядки. Наша задача – прополоть и облагородить его...

– Ну, я бы не сказал так о своём сознании, – запротестовал Мей – это было уж слишком. – Я хорошо учусь... Учился.

– Так, не перебивай учителя, – сказал Гэрхо, но это прозвучало как-то совсем не строго. – Это ты о школе для бедняков при вашем храме? Лучше забудь об этом и смотри не скажи кому-нибудь – опозоришься... Пока не будем трогать твои видения. Вот, держи лучины. Сложи квадрат.

Мей подумал, что ослышался, и с недоумением уставился на Гэрхо. Тот с самым серьёзным видом кивнул на лучинки.

– Но... Их же три.

– Как верно подмечено, – съязвило Отражение. – И что это меняет?

– Ну, у квадрата четыре стороны...

– Я дал тебе задание, вот и выполняй.

Чувствуя себя полным идиотом, Мей разложил лучинки на доске. Посмотрел на них. «И ради этого я сюда приехал?...»

– Можно, наверное, их сломать. Но это, скорее всего, запрещено?

– Точно. Ещё варианты?

– Повторите задание, – попросил Мей, в голову которому пришла немного дикая мысль.

– Я дал тебе лучины – сложи квадрат, – проговорил Гэрхо, отчего-то довольный этой просьбой.

Мей положил две лучинки параллельно друг другу, третью – снизу, а их верхние концы соединил ребром собственной ладони.

«Ну всё, сейчас меня выдадут тем двоим за тупость...»

– Неплохо, – одобрил Гэрхо, и Мей выдохнул. Он понял – в безумном месте нужно и вести себя соответственно. – Как догадался?

– Вы не сказали, что можно использовать только эти лучины.

– Что ж, ты не так безнадёжен, как мне думалось. А теперь выложи мне траекторию человеческой мысли.

После кратковременного ступора Мей сообразил, что от него, видимо, требуется изобразить круг.

Так прошло всё утро – Гэрхо требовал показать на лучинках то бесконечность, то смех и слёзы, то главный страх всех живущих (Мей выложил слово «смерть»)... Он уже сбился, считая эти задания (впрочем, за три десятка они явно перевалили), когда Отражение наконец объявило перерыв.

«По крайней мере, это интереснее, чем в школе», – утешил себя Мей, шагая к зданию, где, как выяснилось, ела вся Долина.

* * *

– Так Вы мне всё-таки расскажете, кто они и почему она назвала их ясноликими? – спросил Мей, успевший вкратце рассказать о встрече с Деос. Они с Гэрхо уже сидели в громадном зале, уставленном длинными обеденными столами. Гэрхо, злорадно улыбаясь, принёс откуда-то миску каши, хлеб и огурец – для Мея и свинины для себя. И теперь, сидя напротив, с аппетитом жевал мясо.

– Попробую, ты же всё равно не отстанешь... Прекрасная свинина, кстати, – Гэрхо вытер блестящие от жира губы. – Я уже упоминал, что в Мироздании есть Цитадель Порядка и Цитадель Хаоса – два полюса всего сущего, две равнозначные силы, огромные крепости за гранями всех миров, наполненные духами. Естественно, между ними поддерживается равновесие, нарушение которого может привести к непредсказуемым последствиям – не только в плане материи. Чтобы сохранять это равновесие, существует Центр Мироздания, в котором находится Знающий. Пока понятно?

– Почти. И кто такой Знающий?

– Высший разум. По крайней мере, так считается, – как-то иронично ответил Гэрхо. – Но ты лучше, между нами говоря, не особенно в это вдавайся... Так вот, твой Дар – по природе своей порождение Хаоса. Не дано существу из плоти и крови видеть то, что произойдёт, – пусть туманно, пусть примерно, пусть лишь одну из многих вероятностей... Оговорок много, но так нельзя. Это нарушает нормальный ход вещей. Можно предполагать, но не знать.

– Ясно, – сказал Мей, помедлив. – И из этого следует?...

– Из этого следует, что твоя смерть нужна Порядку. Его духов Деос и назвала ясноликими витязями – чересчур выспренно, но она это любит.

Мей тяжело вздохнул и опёрся локтями о стол. Значит, правильно он сделал, что уехал... Почему, почему именно ему достался этот проклятый Дар, делающий его опасным уродом?

– Только не вздумай себя винить, – заметил Гэрхо, глядя на него в упор. – Тут нет твоей вины – это твоя кровь. Кто знает – очень может быть, что твоему Дару найдётся достойное и полезное применение.

– И всё-таки я – зло, за которым охотятся силы справедливости, – мрачно подытожил Мей. Вот уж в какой роли он точно никогда себя не представлял – даже в минуты разыгравшегося воображения. – Но они ведь не тронут мать и сестру, если выяснят, что меня нет?