Текст книги "Прорицатель (СИ)"

Автор книги: Юлия Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 36 страниц)

Что-то противно сжалось у него внутри после этих слов, и ещё больнее стало смотреть на нож у тощей шеи. Варево в котелке тем временем изошло пеной, и крышка с грохотом покатилась под ноги Отравителю; тот, вполголоса ругаясь, кинулся к очагу. Воспользовавшись этим, Мей взбежал по ступенькам и сам отнял у Кнеши кинжал, а потом отвёл в сторону Галку. Предстоял новый этап переговоров, и почему-то он не был уверен в их успехе...

ГЛАВА VI

Иногда вечерами Сейхтавис позволяла себе расслабиться – конечно, после того, как расправлялась со своими обязанностями. По крайней мере, так было раньше. Закончив уроки с девочками и отслужив последнюю общую молитву, она любила выходить на какой-нибудь из грубо вытесанных в Храме балконов и смотреть на море. Особенно ей нравилась бурная погода, когда ветер швырял о скалы новые и новые волны, небо темнело, а воздухе разливалась горьковатая свежесть. Поднятая высоко над землёй, защищённая Храмом, Сейхтавис стояла и наблюдала за взрывами брызг, пышной пеной и притихшим накануне шторма Армаллионом. Хорошо было дышать полной грудью и жмуриться, чтобы лучше чувствовать ветер. В такие мгновения ей казалось, что Богиня говорит с ней – или ведёт вечный спор с Бдящим Богом.

В ясные вечера смотреть было в общем-то не на что, поэтому она прихватывала вощёные таблички, испещрённые рунами, или колоду потрёпанных карт. Их нужно было раскладывать в определённых комбинациях, чтобы получить замысловатый узор – старая головоломка, завезённая, наверное, с юга. Сейхтавис любила такие невинные развлечения; она поняла, что ей необходим непрерывный умственный труд, ещё раньше, чем, например, осознала, что слышит голос Матери или что остаётся дурнушкой среди других послушниц. Она не терпела безделья. Возможно, потому её и избрали Верховной. По крайней мере, больше никаких исключительных качеств она в себе не находила.

Сегодняшний вечер как раз выдался тихим, и спокойное море стелилось перед жрицей лазурным покрывалом. Она пришла с картами и принялась раскладывать их на бортике балкона. Нужно было многое, слишком многое обдумать.

За два дня до этого в Храм пришёл человек, приплывший на одном из торговых кораблей. Ничего особенного в нём не было: хилое тело, блёклое, испитое войной пожилое лицо. Ничего, кроме жёлтой нашивки Лирд'Алля на рукаве. Он попросил срочной встречи с Верховной жрицей, и не подумав извиниться за то, что отрывает её от работы (а он отрывал, хотя и от рутинной – Сейхтавис, помнится, высчитывала, сколько денег придётся отдать за партию солонины с учётом нового налога на соль; к слову, счета после её предшественницы остались в совершенном беспорядке, что не могло не возмущать). Человек вошёл и плотно прикрыл за собой дверь; она встала ему навстречу.

– Госпожа Верховная.

– Господин посол.

– Вы получили предупреждение?

– Да, но не знала, что Император так скоро забеспокоится.

– Император всегда беспокоится, – холодно отчеканил посланец. Он окинул критическим взглядом почти пустой закуток, где она работала. – И надеется с Вами договориться. О Вас ходит слава мудрой женщины.

Сейхтавис смиренно сложила руки. Она так недавно заняла этот пост и не привыкла говорить с властью – даже через кого-то третьего. А похвалы её настораживали.

– Если так – не думаю, что заслужила её.

– Не скромничайте. Вы бы отказались от встречи, если бы не заботились о будущем.

Сейхтавис помедлила с ответом, жестом предлагая послу присесть; тот остался стоять. Она опасалась так поспешно вести беседу – это было слишком важно.

– Ваш ответ готов? – резковато спросил он, переходя прямо к делу.

– Я не обещала дать ответ, – Сейхтавис твёрдо смотрела ему в лицо. Посол поморщился.

– Умоляю, не надо этого тумана, этих игр, госпожа Верховная. Вы женщина, но правите Орденом. Позвольте говорить с Вами, как с мужчиной.

– А разве Император не ведёт со мной игр? – холодно осведомилась она. – До сих пор я не получила никакого знака, никакого подтверждения, что мы можем ему верить. И никаких, кстати, веских доводов. Если угодно, можете так и передать ему: Орден не видит причин разрывать союз с Серым Князем. Я не боюсь признать это.

Это был смелый, но продуманный ход, и Сейхтавис внутренне замерла, ожидая реакции. Вопреки её ожиданиям, посол улыбнулся и как-то расслабился, приняв более непринуждённое положение – так стоят собеседники на улице, а не государственные мужи за закрытыми дверями Храма. Потом он снял кошель, привязанный к богатому поясу, и, заметив взгляд Сейхтавис, сказал:

– Не волнуйтесь, это не деньги. Император понимает, с кем имеет дело, – ловкие длинные пальцы сомкнулись на чём-то внутри кошелька. – Вы будете впечатлены, – предупредил он, – тем, как сильны его доводы.

И правда – увидев это, Сейхтавис не удержалась и ахнула, словно какая-нибудь рыбачка, мужу которой не доплатили за улов. Маленькая вещица из множества извилистых волокон, окружённых мягким золотистым сиянием – любоваться бы без конца этой солнечной, яркой глубиной. Посол держал кусочек на затянутой в перчатку ладони – лёгкий, как пёрышко, и ценный, как гора драгоценностей.

– Вы знаете, что это, не так ли?

Сейхтавис благоговейно кивнула. Она была восхищена, но сотни сомнений сразу зароились у неё в голове. Откуда это у Императора? И к чему такая бравада? И чего, в конечном счёте, ему от неё нужно?...

– Часть Клайда-Трума. Часть Древа трёх миров, – она осенила себя знаком Богини. – Счастлив Император, если обладает таким сокровищем.

– Счастлив, – серьёзно согласился посол, и кусочек чудесного материала исчез в сжатом кулаке. Сейхтавис ощутила укол разочарования. – И у него есть ещё. Он просил передать: этого достаточно, чтобы исполнить Ваше желание.

Сейхтавис вздрогнула; под белую ткань одеяния, с цветом которого она ещё не сжилась, точно проник сквозняк. Откуда он знает? Как много он знает?...

Тут же она вспомнила, что когда-то её цель, её заветную мечту делила и Верховная – другая, покойная ныне. Были времена, когда и она разрывалась между Князем и Императором. А теперь выбора ждут от Сейхтавис. И доводы, что говорить, действительно сильны.

– Моё желание?...  – она взглянула на него пристальнее, чем раньше. – Кто Вы? Как Ваше имя?

Улыбка на невыразительном лице стала шире.

– Неважно. Я всего лишь императорский кравчий.

– Я Вам не верю.

– Это неважно, – повторил он. – Важен Ваш ответ. Что мне передать?

– Что мне нужны подробности. Как связаны моё желание, каким бы оно ни было, и этот кусочек?

– Император строит механизм, – пояснил он, аккуратно завязывая кошель. – Не сам, конечно, но он нашёл нужного человека... Сложная машина, которая приведёт Вас к тому, к чему Вы так стремитесь. В обмен на сотрудничество против Князя, разумеется. Сделка проста.

– Кто этот человек?

– Один волшебник издалека. Его имя Вам ничего не скажет. Так что мне передать?

Сейхтавис молчала, скрывая растерянность. Всё шло чересчур быстро – быстрее, чем она планировала. Ей хотелось уйти и поразмышлять над этим в одиночестве. Но теперь она никогда не сможет уйти, когда ей захочется.

– Передайте, что нужно обговорить всё подробнее, – медленно сказала она. – Я передам договор, где предложу свои условия. Его я уже приняла.

Это тоже было довольно дерзко – но другого выхода она не видела. Необходимо приструнить Императора, равно как и его посланца. Никто в мире не властен над Богиней и её Орденом – негоже им об этом забывать.

– Хорошо, – кивнул посол. – То есть в общем Вы согласны?

– Пока – да. Но я уже сказала, что составлю условия.

– Только быстрее, моё время не терпит. Среди этих условий будет что-то о Сером Князе?

– Вас это не касается, разве нет? – Сейхтавис сдержала улыбку, сама удивляясь тому, как сухо и строго звучит её голос. – Вы ведь просто кравчий. Ваше дело – доставить ответ.

Он не стал тогда спорить, только в глазах мелькнул гнев. Вскоре договор был готов, и Сейхтавис, очистив от воска кончик стила, вручила послу табличку. Она была сама не своя от собственной смелости.

Может быть – и даже наверняка – это было неразумно. Особенно если верны слухи о том, что Серый Князь где-то поблизости. Однако её выдержки не хватало, чтобы побороть искушение. Одна мысль о том, чтобы приблизиться к этому, один намёк – и этого достаточно...

Сейхтавис раскладывала карты. Ей нравились чёткость и цельность, которую они составляли. Вот лестница, вот лес, а вот шут – он должен быть возле замка... И корабль – к морю, конечно же.

Она не знала, что Верховная посвящала Императора в их планы. Но уже потом, после ухода посланца, Сейхтавис вспомнила и сопоставила множество её обмолвок, намёков, недоговорок – и поняла, что правитель не блефует. Тот кусочек и есть последнее звено.

Балкон охватывали тени, с моря доносился непрерывный тихий шум. Оно мерцало переливами цвета, далеко на просторе будто просачиваясь в небо, но сейчас даже эта величавая картина не успокаивала. Сейхтавис положила посох между путником и дорогой, меч – между воином и золотом... Но как связать золото и дерево?... Видимо, где-то она ошиблась...

Серый Князь – угроза для Ордена, но у Императора хватит сил защитить их. К тому же в сложившихся обстоятельствах поддержать Императора – значит, по сути, остановить войну. Без неё Князю не на кого будет опереться, кроме остатков собственных сил.

И драконов.

Сейхтавис прогнала эту мысль. У них есть чем встретить драконов. Да и ставки слишком высоки. Если Император поможет ей добиться того, о чём она едва смела грезить все эти годы – никто не будет страшен Ордену вовеки веков...

Она замерла, не донеся до бортика карту с менестрелем, который на рисунке больше напоминал разъевшуюся цаплю. И правда, так ли уж это выгодно Императору, как кажется? С другой стороны, зачем ему лгать? Может быть...

Додумать ей не дали – изнутри Храма послышались шаги и беседующие голоса. Сейхтавис не хотела ни с кем сталкиваться, поэтому поспешно сгребла карты и отступила в тень, туда, где между бортиком и стеной образовывалась неглубокая ниша. На балкон поднялись две молодых жрицы – в тёмно-синем, как и Ашварас, и примерно её лет. Сейхтавис не помнила их имён, да и обзор оказался не идеальным. Подслушивать она не собиралась, но не слышать было невозможно.

– ... да вот только это слишком заметно, – закончила фразу одна из девиц; в её крикливых словах слышался ещё не изжитый крестьянский говор. – И она кичится этим, вот что дико.

Другая презрительно фыркнула.

– Она всегда такая была, что уж теперь. Самодовольная дрянь. Ей всё сходит с рук.

– Теперь не сойдёт, – с явным удовольствием протянула первая. – Если старуха узнает, Ашварас конец, ручаюсь.

Сейхтавис нахмурилась, и рассуждения о предложении Императора несколько побледнели. Ашварас? Старуха? О чём это они?...

– Не знаю... Она ведь в ней души не чает. Трудно представить.

– Тем более. Говорю тебе, такого она не простит. Проклянёт её и назовёт развратницей... О, смотри-ка, что это? – девчонка завертела в руках что-то, поднятое с бортика, и Сейхтавис с досадой вздохнула. Одна из её карт.

– Колесо, – сказала другая, заглянув в рисунок товарке через плечо. – Я слышала, это к переменам...

– Вечно ты веришь во всякую чушь.

– Почему чушь? Щучка говорила... Пантезис, я хочу сказать. Всё не могу привыкнуть, мы же с ней из одного рода...

– Вот её бредни точно слушать не стоит, – покровительственно промолвила первая и небрежным щелчком пальцев отправила карту вниз – кружиться и падать вдоль скалы. – В общем, Ашварас конец, и поделом. Все законы Ордена против неё.

– Старуха заступится...

– Заступится?... Ну что ты за дурочка, в самом деле! У старухи в жилах молоко вместо крови, вот она и думает, что остальные такие же... Ладно, пойдём, а то скоро стемнеет.

Они ушли, продолжая лениво переговариваться, а Сейхтавис ещё долго стояла в своей нише, как статуя из-под южного резца. В голове у неё выстраивалась новая цепочка, ещё более неприятная и нежеланная. Пожалуй, даже волшебник-механик, назвавшийся кравчим, не задал ей такой сложной задачи, как эти две грубиянки.

ГЛАВА VII

Мей долго не мог поверить в то, что они ушли от Отравителя живыми и даже относительно здоровыми. Он применил всё своё красноречие, которое в общем-то считал довольно скудным, чтобы убедить хозяина в их мирных намерениях; после выходки Кнеши сделать это было непросто. Мей ужасно озлился на него, и раздражение, ненадолго вытесненное страхом, вернулось, как только он переступил порог большого добротного дома на заснеженной пустоши.

Неподалёку обнаружилась скованная льдом речушка в пару локтей шириной, а на другом её берегу – маленький перелесок. Они вышли, кутаясь в незамысловатую меховую одежду – хозяйский подарок, – когда уже стоял ясный морозный день (ясный, конечно, по здешним меркам: Мей перестал удивляться тусклому свету). Буря давно утихла, но сугробы успела намести впечатляющие.

Домашнее тепло, еда и отдых остались позади, а впереди лежала долгая дорога, которую предстояло протопать на своих двоих. Мей ещё раз взглянул на ту карту, что подарил им Отравитель со своими пометками и пояснениями. Карта была странная – не пергамент или бумага, к которым Мей привык, а тяжёлая деревянная табличка, покрытая слоем воска и изрезанная множеством точек, насечек, линий и корявых значков. Они направлялись в Лирд'Алль, выделенный особо, – как Мей понял, что-то вроде зачинающейся столицы. И несколько дней пути им было обеспечено.

– Нелёгкая выдалась ночь, правда? – как ни в чём не бывало заметил Кнеша. Мей стиснул зубы и решительно зашагал вперёд. – Ты не разговариваешь со мной? – прозвучал вскоре новый издевательский вопрос. Мей только надвинул поглубже тесноватую пушистую шапку: холод всё-таки стоял дикий. – Ну-ну. Господин пророк оскорблён в лучших чувствах. Надо полагать, я снова поступил бесчестно...

– И ты ещё спрашиваешь!.. – не выдержал Мей, поворачиваясь к нему. Кнеша шёл рядом, беспечно улыбаясь; отчаяние во вьюгу, казалось, было забыто, как и бессонная ночь, – разве что синева под глазами приблизилась к черноте. – Ты угрожал смертью беспомощной женщине. К тому же слепой и той, что тебя выходила! Это немного чересчур, знаешь ли.

– Неужели?... Всё так, но ты забываешь одну мелочь: не сделай я этого, нас бы в два счёта отравили.

– Они не спасли бы нас, если бы хотели убить.

– Они выжидали, Мей. Этот Отравитель предан Императору не меньше, чем карлики с болота его ненавидят. Неужели ты не понял? Одно неосторожное слово в его адрес – и нам пришёл бы конец.

Мей сердито вздохнул.

– Это было глупо и бессмысленно. Я почти договорился с ним, а ты всё испортил.

– Это было необходимо... Ты правда верил, что мирно договоришься с верзилой-отшельником, который посвятил себя ядам?

– Пусть даже так – это не оправдание. Галка здесь ни при чём. Низкий поступок.

Кнеша хмыкнул.

– Ну извини. Я думал, ты привык к тому, что я не похож на этих... Как ты их называешь – тех, что раньше были в твоём мире? Эти благородные воины, которые спасали женщин и детей от всяких чудовищ и таскали на себе кучу железа...

– Рыцари.

– Да, вот именно. И в угоду тебе не собираюсь притворяться. Ты уж прости меня.

Мей страстно захотел его ударить, но удержался. Вспомнилась оплеуха, которой он накануне пытался привести Кнешу в чувство... Какое, должно быть, дивное было ощущение – жаль, что он не успел оценить.

– Я тоже не рыцарь, – сказал он, убрал в мешок карту и стал растирать рукавицами немеющие щёки, – но и не подлец, как хотелось бы верить... А ты выставил подлецом и меня заодно. Причём не впервые.

– Мы в чужом мире, – мягко напомнил Кнеша, – где никакой стабильности, идёт война всех со всеми, и только местным богам известно, где ближайшие человеческие поселения. А ещё здесь лютый мороз и вечные сумерки. Тебе не кажется, что не репутация должна тебя волновать?

Мей тяжко вздохнул, глотнув ледяного воздуха. Бесполезно было объяснять, что дело не в репутации. Или что слова Галки о неплодном семени подействовали на него, как солнечное затмение.

Или что ему страшно.

Мей не любил говорить с Кнешей – их беседы уводили далеко и не приводили ни к чему хорошему; поэтому он долго молчал. Потом всё-таки спросил, почему Галка не сопротивлялась, когда Кнеша схватил её. Тот небрежно пожал плечами.

– Да кто бы знал. Она же явно не в себе... Мей, растолкуй мне, что конкретно ты намерен делать?

– О чём ты? Поговорить с Императором...

– Хорошо, допустим, нам невероятно повезёт и мы живыми доберёмся до этого Лирд'Алля (страшно представить, какое убожество они зовут столицей, ну да ладно). Допустим даже, что нас примут в замке – или где он там живёт. А дальше? Что ты собираешься ему сказать? «Не вступайте в сговор с женщиной в белом, не то наступит конец мира. Ах да, и кову прислали Вам окровавленный ножик»?

– А у тебя есть другие предложения?...  – снова взвинчиваясь, начал было Мей – но осёкся. На краю серой глади неба, возле горизонта, где громоздились заснеженные холмы, обозначилось чёрное пятнышко. Постепенно оно увеличивалось, странно одинокое, и Мей понял, что оно очень большое для птицы. Очень, очень большое. Хоть крылья и видны. Он остановился, тронул за меховой рукав Кнешу и молча указал на пятно.

– Птица, – убеждённо сказал Кнеша, потом прищурился, всматриваясь (зрение у него было отменное, и к тому же глаз прекрасного рисовальщика): – Нет. Крылья кожистые, как у нетопыря. И хвост как у ящерицы.

– Что?! – опешил Мей. Невозможно поверить... Как?!

– Ну да... И летит не сюда, – с облегчением добавил Кнеша. – Можем идти... Не знаю, что за тварь, но доверия она не внушает, даже если питается травой и букашками. В чём лично я сомневаюсь.

– Это же дракон, – прошептал Мей, всё ещё не оправившись от давно забытого чувства сладкой жути. – Настоящий дракон... Как в наших старых легендах. Или, по крайней мере, что-то близкое... Понимаешь?

Кнеша взглянул на него с брезгливым сочувствием – как деревенский голова смотрел бы на местного дурачка.

– Нет, не понимаю... Сбылась мечта детства?

– Возможно...  – Мей, точно зачарованный, провожал глазами удаляющееся пятно. Даже холод отступил перед таким чудом, и серо-белые скудные краски вокруг теперь мерцали иначе. – Я со многим готов смириться, если здесь есть драконы.

– Он был чёрный. А ты говорил, что у драконов сверкающая чешуя, переливающаяся кучей цветов, – напомнил Кнеша, явно издеваясь. Однако Мею было плевать на его мнение по этому вопросу.

– Может, и так, – вздохнул он. – Я ни разу, нигде, никогда во всём Мироздании не встречал кого-нибудь, кто видел бы их...

– И это к лучшему. Ты отправился бы их искать, нашёл и превратился в аппетитное жаркое. Не слишком героическая смерть для прорицателя... Да и Ниэре бы расстроил. Всё, молчу! – воскликнул он, натолкнувшись на взгляд Мея. У них был безмолвный, но прочный уговор – не упоминать о Нери, а желательно ещё и о Бенедикте. Эти двое добавились к списку вечно ноющих Меевых ран и, как он надеялся, завершили его... Он тряхнул головой, прерывая наваждение; крылатое пятно скрылось за холмами.

– Пойдём – нам надо успеть. То, что я видел, скоро случится...  – «Если ещё не случилось», – закончил он про себя.

* * *

Мир Лирд'Алля, Отравителя и кову оставался чужим и холодным, но вскоре в глазах Мея обрёл какую-то дикую, обворожительно-загадочную красоту. Места, где они проходили, были удивительно малонаселёнными и потому просторными – а Мей так отвык от этого в духоте того мира, где жил перед этим. Могучие хвойные деревья, совершенное бездорожье, снега и озёра, покрытые голубоватым льдом – вот что он видел, но понимал, конечно, что этим дело не ограничивается. Среди знакомых ему, вполне заурядных животных попадалась вдруг белка размером со среднюю дворнягу или мохнатое существо, намертво прилипавшее к древесной коре на время сна. Несколько раз им с Кнешей встречались небольшие отряды всадников, вооружённых примерно как древние воители, о которых Мей читал у себя на родине; кони их были вишнёвыми, с жуткими красными глазами. В маленьких деревеньках не было плотной застройки многими домиками, а стояло две-три огромных избы, где жили целым родом – толпой в несколько десятков человек разных поколений. Когда им приходилось ночевать там, Кнеша тайком морщился и бормотал что-то о вони и грязи.

Грязи, нищеты и запущенности правда было много – собственно, ничего другого в жизни местных людей Мей не заметил. Они были тёмные и угрюмые, привыкшие к холодам, войне и скудной пище, но довольно гостеприимные. Они молились двум своим богам, мужчине и женщине (а кто-то – и не только им, но тайно), чтобы скорее пришло лето и чтобы Император сразил Серого Князя.

Им не встретилось никого, кто сказал бы хоть слово в защиту Князя; хотя в чьих-то речах, особенно в женских, проскальзывало сочувствие, но в целом его явно считали смутьяном и помехой. Может, в других краях было и не так, но исходя из видимого положения дел Мей вообще не понимал, как Князь до сих пор держится и чего в конечном счёте добивается. Из Кнеши, само собой, не удалось больше вытянуть никаких подробностей насчёт него.

Два названия местные упоминали с неизменным благоговением – Лирд'Алль (не вся империя, а её столица) и Армаллион, священный остров, где находится Орден Спящей Богини. По просьбам Мея им на разные лады твердили расхожую легенду об этой Богине и рассказывали всевозможные байки о чисто женском Ордене, половине из которых было трудно поверить. Слыша это, Мей всякий раз ощущал тревогу: в мыслях он уже привычно простраивал новые и новые, потаённые связи, и видел, что все нити ведут от той женщины в белом к этому Ордену. Но всё же – всё же сначала им нужно к Императору.

Занесло их, конечно же, в ту ещё глушь, поскольку время всё тянулось, а заветная точка на восковой карте оставалась далеко. Мей устал и как-то одичал; всё чаще в голову лезли мысли о матери, сестре, Нери – верный признак, что всё неладно; он не хотел признаваться себе в этом, но его грызло одиночество – и ещё осознание того, что в этот раз надежды на успех почти на нуле. Кнеша не ускорял движение и мешал ему думать, но на фоне озлобленности Мей только острее чувствовал болезненную привязанность к нему, которую отдирал от себя уже несколько лет, как приставший к одежде репейник.

Однажды ночью, терзаясь бессонницей после очередного «приступа» Дара, Мей прокрался на крыльцо родового дома, где они приютились. Открывшийся вид вызвал у него судорожный вздох – настолько это было прекрасно, прекрасно и огромно. Они подошли совсем близко к скалам, которые громоздились теперь под самым носом, занесённые снегом и похожие на затаившихся в темноте великанов. На чёрном небе проглядывали звёзды, и снег чуть серебрился в их робком свете. За краем посёлка начинался всё тот же безлюдный простор, непознанный и неприручённый; Мей отчётливо видел дорожку из звериных следов, уводящую в сторону гор. Сдавленно охнув, он схватился за бок: опять засаднили старые шрамы, которые он получил в схватке с оборотнем в Заповедном лесу. Тоже дурной знак...

– Не спится? – спросил Кнеша, мягко подходя сзади. Мей кивнул, не оборачиваясь, и невольно напрягся. Кнеша встал рядом, прислонившись к перилам, и тоже уставился в ночь; по лицу у него бродила презрительная улыбка, а щёки, насколько Мей мог заметить, горели, будто в лихорадке. Он даже не накинул на себя ничего мехового и вышел в лёгкой рубахе – крайне не предусмотрительно, учитывая погоду.

– Ты бы оделся, – сварливо посоветовал Мей. – Нет времени тебя выхаживать.

– Правда? – Кнеша вопросительно приподнял бровь. – Так торопишься в Лирд'Алль или боишься, что отплачу тебе потом, как этой Галке?

– Глупость. Я не слепой и не слабее тебя, так что первое.

– Не слабее, зато неповоротливее...

– Ну, это мы уже проверяли.

– Точно.

Они помолчали. Взгляд Мея скользнул поверх головы Кнеши: прямо над ним, на навесе, торчала мощная намерзь из сосулек. Это ему не понравилось, но он ничего не сказал.

– Интересно, какие у них тут казни распространены? – задумчиво промолвил Кнеша.

– Казни?...

– Ну да. Когда мы заявимся к Императору – нас прикажут четвертовать, повесить или что-то более необычное?... Ну, знаешь, чан кипящего масла, клетка со львами...  – он явно входил в раж. Мей засмеялся, но вышло как-то невесело.

– Не думаю, что тут есть львы.

– Плевать. Какие-нибудь другие твари... Вроде той, что мы тогда видели, с крыльями.

Мей снова промолчал. Подобных они больше не встречали, однако он стал чаще смотреть на небо – понимал, как это нелепо, но продолжал лелеять свою мечту о драконах.

– У тебя было видение, – резко сказал Кнеша. – Недавно.

Мей потянулся к зеркалу, чтобы показать ему (уговор есть уговор), – но Кнеша, как ни странно, мотнул головой.

– Нет. Расскажи мне сам.

Мей помедлил, собираясь с мыслями. Формулировать видения ему всегда было трудно даже на письме, не то что устно.

– Снова женщина, но другая... Моложе, – он нахмурился, припоминая подробности. – Скорее всего, из того же Ордена. Я знаю только, что она нарушила клятву... Обет... Безбрачия, возможно. Я видел её сына. Если она родит, он будет важен для всего этого мира. Вот и всё, собственно.

– Скучно...  – разочарованно протянул Кнеша. – Кем бы она ни была, это случится, только если мир не развалится по частям раньше... Хотя пока я не вижу признаков развала. Точнее, их не больше, чем везде.

– Я тоже не вижу, – согласился Мей, заново очарованный ночным видом. – Но их и не должно быть. Вся суть в том, что это произойдёт резко, когда никто не будет готов. Это слишком несправедливо.

– Несправедливо?...  – Кнеша хмыкнул. – Ты знаешь моё мнение. Справедливо всё, что происходит. Особенно с людьми – они заслужили это... Ладно, ладно, мы заслужили, так лучше? Все, каждый.

– Но взгляни только на это место, – Мей повёл рукой вокруг себя – не столько для того, чтобы убедить Кнешу, сколько чтобы не согласиться с ним самому. – Разве оно не прекрасно?

– Прекрасно, не спорю. Без людей.

– Хочешь сказать, я опять напрасно вмешиваюсь?

– Я не знаю, Мей. Твоё дело. Я просто следую за тобой.

– И всё-таки?...

– Мне это нравится, Мей, – Кнеша впервые посмотрел прямо на него. – Ты ведь знаешь – просто нравится. Без твоего Дара мне скучно.

– Жизнь целого мира – это не развлечение, – тихо сказал Мей.

– Неужели? А что ты предложишь взамен?

Мей собрался возмутиться, но не успел. Он увидел, как глыба льда над макушкой Кнеши внезапно покрылась сетью трещин и пришла в движение, словно её кто-то расталкивал изнутри. Не особенно размышляя, он пихнул Кнешу плечом, повалил его на неопрятное, местами заледеневшее крыльцо, и они кубарем откатились в сторону. Пока Кнеша, ругаясь, рвался прочь и пытался понять, что происходит, Мей поражённо наблюдал, как сосульки валятся и раскалываются, а из нутра наледи выбирается небольшое полупрозрачное существо, делает два прыжка и мгновенно исчезает в темноте, не давая никакой возможности себя рассмотреть.

– Ну вот ещё, – заметил Кнеша, отдышавшись. – Слышал я на днях что-то о ледяных духах, но думал, что зря болтают, как всегда...

– Пошли в дом, – угрюмо предложил Мей.

Входя обратно, он почему-то был зол, и ещё как. Он опять, в очередной раз спас этого негодяя от чего-то непонятного, и зачем?... И зачем он здесь, всем чужой, и почему он, действительно, должен помогать – кто его обязал? Почему он вмешивается и есть ли смысл в их походе?

В их... Навсегда – в их. Проклятые Узы, отобравшие у него свободу. Отобравшие собственную жизнь.

Мимо рядов храпящих и посапывающих во сне людей он прошёл к своей лежанке, сел на неё, засветил лучинку и постарался отвлечься мыслями об этом духе, но не помогло. Кнеша, оказавшись поблизости, только усугубил его настроение:

– Так о чём мы там говорили, когда нас перебила эта штука?... Весьма интересная была беседа, – сказал он шёпотом. Кто-то заворчал и заворочался, но остальные спали крепко, сваленные дневными заботами. Мей бросил на него хмурый взгляд.

– Не собираюсь продолжать этот разговор.

– Потому что продолжаешь себе врать. Ты такой же, как я, Мей. В конечном счёте это и для тебя развлечение, каким были и Рагнарат, и Нери. Ты не знаешь, куда деться со своим Даром.

Мей задыхался от ненависти; она давила грудь, и становилось больно дышать. Схватить бы этого самодовольного выродка и приложить головой об стену.

Он ясно представил себе, как делает это – и вздрогнул.

Кнеша растирал окоченевшие плечи и смотрел на него со своей неизменной полуулыбкой, кривившей бледные губы – не то бесстрастной, не то насмешливой. Сколько гордыни, сколько беспринципности.

Просто животное. Себялюбивое, опасное животное.

– Я ненавижу тебя, – сказал Мей с отвращением.

– О да. Поэтому ты только что спас мне жизнь.

Мей отвернулся, не в силах вынести его взгляд, и порадовался, что поблизости нет оружия.

– Уже сожалею.

– Зачем ты это сделал?

Простота и очевидность этого вопроса ставили в тупик. Мей вздохнул. Мог бы хоть не издеваться напоследок.

– Я не знаю.

– Ты бы избавился от Уз Альвеох, – продолжил Кнеша, не слушая его, – а в придачу и от меня, и от кучи проблем здесь, может быть. Сплошные преимущества. Зачем ты сделал это, Мей? Ты ведь такой разумный. Объясни мне, какое основание ты подобрал.

– Никакого, – Мей посмотрел ему в глаза, принимая вызов. Он не любил этого делать – на дне тёмного взгляда Кнеши всегда плескалось безумие, а бывали редкие моменты, когда оно оказывалось на поверхности. Как сейчас.

– А другим ты не умеешь лгать, – даже как-то печально сказал наконец Кнеша. – Совсем не умеешь. Я нужен тебе, вот и всё. Я нужен тебе, как твоя тень. Ты же не можешь жить без тени.

– Ты не тень, – с трудом ответил Мей. Такие беседы злили, смущали его, сбивали с толку – его, взрослого мужчину, прорицателя и Странника по мирам. С какой, собственно, стати? – Нас ничего не связывает, кроме Уз.

– Ложь.

– Да, – он согласился с ожесточением. – Пусть ложь. Связывает. Ты доволен?

– Почти, – к Кнеше вернулся его ироничный прищур.

– Чего ты от меня хочешь? – почти взмолился Мей; он вскочил – не мог больше усидеть на месте – и принялся мерять шагами свой угол. – Я просто не понимаю. Мы не друзья.

– Определённо.

– Мы враги.

– Спорный вопрос.

– Кнеша, я не могу выносить твоё присутствие.

– И отсутствие, – подсказал Кнеша. Его явно забавлял этот разговор.

– И отсутствие, – сквозь зубы прорычал Мей. Ему очень хотелось отмотать время назад и позволить сосулькам проломить сиятельному мону череп.

– Ты бы видел себя сейчас.

– Умолкни.

– Как угодно.

Некоторое время действительно стояла тишина; завернувшись в одеяло, Кнеша откинулся на лежанку, закрыл глаза и, казалось, задремал, точно уютно устроившийся кот. Мей, облегчённо вздохнув, пробрался к себе и уже собрался задуть огонёк, когда услышал: