Текст книги "Прорицатель (СИ)"

Автор книги: Юлия Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц)

Юлия Евгеньевна Пушкарева
Прорицатель

КНИГА ПЕРВАЯ

«– Это не так-то просто объяснить. Понимаешь ли, маленькие радости, и горести, и привязанности – всё, что так дорого для нас, простых смертных, всё это слишком обыденно для тех людей и не заполняет их жизни. А когда мы всей душой к ним привязываемся и думаем, что наша дружба нерасторжима, порой оказывается, что мы им только в тягость.

И тут он сдержал себя, словно боясь даже на миг упрекнуть трагическую тень того, чьи глаза преследовали его до сих пор»

(Э.Л. Войнич «Прерванная дружба»)

«Ибо мы как срубленные деревья зимой. Кажется, что они просто скатились на снег, слегка толкнуть – и можно сдвинуть их с места. Нет, сдвинуть их нельзя – они крепко примёрзли к земле. Но, поди ж ты, и это только кажется»

(Ф. Кафка «Деревья»)

ПРОЛОГ

Поднялся ветер. По небу бежали седые, низко спустившиеся тучи; где-то вдали принялся сварливо грохотать гром.

Высокая темноволосая женщина шла вперёд, не обращая никакого внимания на эти знаки приближающейся грозы. Она только глубже надвинула капюшон плаща и перебросила на другое плечо узел с вещами. Ей нужно скорее добраться до Города – во что бы то ни стало.

Обувь женщины износилась за время долгой дороги. На левой подошве давно появилась дырка, и теперь страннице досаждали мелкие камешки. Но это не её очень беспокоило: главное, чтобы у дочери с обувью всё было в порядке. Подумав об этом, женщина с нежностью взглянула на тонкую девочку, семенившую рядом. Дочь, наверное, почувствовала это и запрокинула голову: огромные карие глаза и бледные, чумазые щёчки.

– Мы придём сегодня, дорогая, – сказала женщина и не узнала своего голоса – он звучал слишком хрипло. Так долго она молчала. – Мы должны прийти сегодня.

Девочка вздохнула. Должно быть, она проголодалась. Но ведь они обязательно дойдут до наступления ночи, а в Городе найдут и еду, и приют.

Громовые раскаты приблизились; казалось, что небеса скоро разверзнутся над этой пустынной дорогой. Ветер засвистел с удвоенной силой, и женщина ускорила шаги. Капюшон сорвало с её головы.

– Мы почти там, милая моя, – проговорила она, свободной рукой прижимая к себе дрожащую от холода девочку.

Хлынул дождь.

Дорога нырнула на холм, и, когда промокшая женщина поднялась туда, сквозь серебристую пелену ливня она увидела Город-на-Сини, его башни и стены, уже не такие далёкие. Он вырос на горизонте, похожий на громадное чудище, распластавшееся по буро-зелёной траве. Последние деревушки и фермы остались позади; больше ничего не отделяло странницу от Города. Дорога огибала его плавной петлёй.

Женщина крепче обняла дочку и начала бодро спускаться с холма. Всем своим существом она чувствовала приближения события, которого так ждала и которого боялась.

ГЛАВА I

Мать всегда говорила, что назвала Меидира именно так, потому что на каком-то древнем наречии это слово означает «ветер», а он родился в грозовую ночь. Впрочем, все звали его просто Мей, избегая, должно быть, лишних звуков.

Сколько Мей себя помнил, они втроём – мама, Атти и он – занимали комнату на втором этаже большого каменного дома, закопчённого от грязи и старости. Комната была с низким потолком, но просторная; свободно умещались там и стол с тремя стульями, когда-то сколоченные неведомым плотником, и сундук под одежду, и две кровати, и тюфяк для Мея (войдя в более-менее сознательный возраст, он первым делом отдал свою кровать Атти, потому что она мёрзла на полу).

Их дом с кучей соседей – таких же бедных, но отнюдь не всегда обладающих такой же безупречной репутацией – находился в одном из самых убогих кварталов Города-на-Сини. Конечно, о Городе иногда говорили как о чём-то прекрасном и удивительном, но Мей-то с детства знал, что красота и чистота заканчиваются хором с центральными улицами. Их дом стоял на Улице Кожевников (хоть поблизости и давно не было ни одной кожевенной мастерской, только пекарня, трактир да покосившийся колодец). По вечерам там жутко воняло помоями, шатались выпивохи и шныряли бродячие кошки.

Разумеется, Мей частенько мечтал о далёких землях, – кто вообще-то не мечтал о них в детстве и юности? – но пока самым красивым, что он видел в своей жизни (кроме локонов Риэти эи Тейно), была Синь. Впервые он осмелился прийти туда – на площадь перед резиденцией Градоправителя, в совершенно другой мир, торжественный и недоступный, – когда ему было одиннадцать. Конечно, его скоро погнали оттуда, приняв за уличного мальчишку, но он успел насмотреться на неё – на сверкающие голубоватые струи, мощно рвущиеся в небо из ослепительно-белой мраморной чаши, на чудесный, прославивший этот странный Город источник. Потом Мей приходил туда неоднократно – и всегда почему-то один.

Той осенью ему было семнадцать.

* * *

– Мей, подожди! Пошли вместе!

Мей обернулся, сжимая в руке кулёк со склянкой чернил и двумя перьями, и увидел спешившего к нему Теига. Тот всегда был полноват, и быстрая ходьба давалась ему тяжело. Вот и сейчас Теиг покраснел и с трудом переставлял ноги, а чёлка прилипла ко вспотевшему лбу. Мей ощутил лёгкую досаду – он торопился на работу, – но остановился.

– Как тебе новые карты? – выдохнул Теиг, отирая влагу с лица засаленным рукавом. «Сегодня и правда жарко. Почти как летом», – подумал Мей, взглянув на бледное, прикрытое редкими облаками солнце. Но его почему-то бил озноб. Должно быть, снова умудрился подхватить простуду.

Они с Теигом последний год учились в школе при храме богини Льер [1]1
  [1] Льер – богиня воды из стихийного пантеона Города-на-Сини, главная покровительница Города (прочие: воплощение огня – Шейиз, земли – Дарекра и ветра – Эакан). Город-на-Сини – один из немногих Городов Обетованного, в которых сохранилось поклонение нескольким богам; в других процветает вера в Прародителя.


[Закрыть]? Школу открыли не очень давно, по крайней мере, тогда, когда Мей уже достаточно соображал и понимал, что Совет Города и градоправитель лично стремятся отделить детей из богатых семей от таких, как он. Так что общие школы были уничтожены, и Мея это не особенно беспокоило – учиться ему нравилось; кроме того, как один из лучших в классе, он никогда не подвергался назидательной порке розгами, что, согласитесь, значительно улучшает учебный процесс.

– Хорошо, – сказал Мей. Вообще-то он не разбирался в этом, просто не хотел обидеть Теига, который мечтал стать картографом. Весь их квартал знал, что этому никогда не сбыться, но все молчали, даже отец Теига – горький пьяница... Мей вдруг понял, что его мутит.

– Да, ещё бы, – глаза у Теига заблестели. – Уточнено положение Города-во-Льдах, заметил? И Восточный тракт опять делает новый виток... Тебе нехорошо?

– Всё нормально, – соврал Мей; не хватало ещё жаловаться на недомогание, как престарелая дама. – Пойдём, я к старику опаздываю.

Стариком он называл ворчливого, скупого красильщика Вейра, в мастерской которого состоял подмастерьем с двенадцати лет. Семья еле-еле сводила концы с концами (мамино мытьё посуды и торговля шитьём Атти спасали мало), и, конечно, это было необходимо, но Мей за длительное время не проникся любовью к своему будущему призванию – скорее, наоборот. Ему хотелось чего-то другого, а чего – он точно не мог бы сказать и сам.

Начинала болеть голова – словно кто-то медленно и однообразно стучал по черепу изнутри.

Они вышли на рыночную площадь, довольно шумную, как и всегда. Теиг, не перестававший трещать о картах, купил овощей на те три медяка, что у него остались. Красивая уличная гадалка позвала Мея; он отмахнулся – возможно, грубее, чем хотел бы; он всё хуже себя чувствовал.

Перейдя площадь, они запетляли знакомыми улочками и переулками. Мей слышал то смех, то брань; в воздухе витал запах помоев, пыли, человеческого и конского пота. Глядя на подсохшую грязь под ногами, Мей подумал, не пойти ли ему домой, но сразу отбросил эту мысль – дома ведь почти ни гроша. А от Вейра, если повезёт, может перепасть и золотой...

Золотой... Золотая облетающая листва на куцых деревьях в чьём-то дворике. Живёт тут какой-то чудак, наверное... Деревья. Желтизна.

– Мей, что с тобой?...

Голос Теига. Мей попытался ответить, но не смог. Перед глазами качался искрящийся туман. А потом – темнота.

– Что случилось, Мей?! Эй, кто-нибудь, помогите!..

... До самого горизонта – блёклая, бескрайняя долина. Тусклое небо и бледный свет. Чьи-то расплывчатые силуэты, странные голоса... И зеркала. Сотни, тысячи зеркал, бесконечные их ряды, гибельно блестящие... «Ты наш, – зовёт далёкий шёпот. – Наконец-то ты пришёл».

Он открыл глаза и тяжело сглотнул. Над ним маячило белое лицо Теига. Резкий, знакомый запах краски и лака для дерева.

– Выпей, – кто-то приподнял Мея, и нечто холодное и горькое полилось ему в горло. Он откашлялся и сел. Оказывается, над ним склонился Вейр, и его обычно злобные глаза теперь смотрели с участием. – Как ты так, белоголовый? Жарой сморило, что ли? – проскрипел красильщик.

«Белоголовый» – ну разумеется, как ещё он мог его назвать. Светлые волосы Мея всегда выделялись на фоне обычно тёмных шевелюр жителей Города-на-Сини.

– Всё хорошо, мне лучше, – Мей встал и постарался потвёрже взглянуть на Теига. – Всё хорошо, правда. Спасибо, что проводил.

«Что я видел? Что это вообще было?...».

– Так иди, если оклемался. У тебя ещё дел невпроворот – заказов много, сам знаешь, – Вейр не очень дружелюбно подтолкнул Мея в спину и заковылял к распахнутым дверям мастерской, возле которых уже сгрудились не в меру любознательные младшие подмастерья.

«Что произошло? Я не понимаю», – с досадой подумал Мей, злясь на себя. Это же надо – рухнуть в обморок посреди улицы! Позора теперь не оберёшься. И всё же – что он увидел? Мурашки по спине бежали при мысли о тех зеркалах – они словно хищно скалились, глядя на него отовсюду.

ГЛАВА II

Естественно, весь остаток дня Мей думал о том, что случилось с ним после занятий. Может, это проявление лихорадки или бред? Но ведь теперь он чувствует себя так же, как всегда. Даже лучше. Будто после того видения тело стало здоровее... Хотя – какая ерунда, конечно же нет.

«Хорошо, что это видел Теиг, а не кто-то другой. Уж он-то не проболтается», – успокаивал себя Мей, помешивая зелёную жижу для чьего-то ковра. И тут же вспомнил, что видел, к сожалению, не только Теиг. И есть вероятность, что скоро об этом узнает весь квартал. Впрочем, какое ему дело – пусть судачат. Главное – чтобы не узнали мама и Атти... И Риэти. От мысли о Риэти Мея прошиб пот – что она подумает о нём, если услышит об этом... О боги.

«Наконец-то ты пришёл».

Куда пришёл? Вообще – с какой стати он, Меидир аи Онир, слышит голоса?...

В другое время Мей после окончания работы наверняка отправился бы походить по Городу (он всегда любил бродить в одиночестве), но сейчас был слишком уставшим и раздражённым. И голодным – с утра ничего не ел, кроме куска хлеба с мясом в школе. Так что, получив плату от Вейра, он поспешил домой.

Солнце заходило, и широкое небо багровело от его лучей. Наконец-то стало прохладно. Улицы медленно пустели; фермеры и просто торговцы сгружали с прилавков не распроданный товар.

Мей вышел на Улицу Кожевников. Из-под ног у него взлетела и сверкнула изумрудно-чёрным хвостом сорока – наверное, помешал ей доклевать чёртсвую корку... Только потянув на себя скрипучую входную дверь, он понял, что что-то не так.

Его встретила мама – как всегда, спокойная и серьёзная.

– Здравствуй, дорогой... У нас гости.

– Кто? – Мей нахмурился: к ним уже очень давно никто не заходил. Неужели кто-то из пронырливых соседок успел услышать сплетни о его обмороке?

Мама вздохнула и растерянно поправила чёрную прядь волос, выбившуюся из-под косынки.

– Проходи, сам увидишь.

– Нет, скажи. Опять госпожа эи Дерро интересуется, почему ты не замужем? – мрачно спросил Мей. Она слабо улыбнулась.

– Нет, глупыш...  – мать шутливо потрепала его по голове (для этого ей пришлось привстать на цыпочки) и кивнула в сторону комнаты. Меидир прошёл туда, и глазам его предстало поистине удивительное зрелище: Атти, сцепив руки в замок и опустив глаза, стояла в углу комнаты, а за столом сидел...

– Мезор аи Декар? – вырвалось у Мея, прежде чем он успел толком подумать. Мужчина, занявший его стул, любезно кивнул. Он был полон и краснолиц, а его толстые пальцы украшали многочисленные перстни. Одеяние господина поражало воображение – длинное, пронзительно-пурпурное, с золотой окантовкой. До Мея не сразу дошло, что к ним пожаловал сам брат градоправителя, в доме которого мама работала посудомойкой.

– Я уже ухожу, молодой человек, – благосклонно проговорил Мезор. – Простите за столь неожиданный визит.

Мей поклонился, как того требовали правила, но его переполняло отвращение. С какой стати этот надутый богач пришёл к ним? Разве и вечерами им нет покоя? Своим присутствием Мезор будто заполнял половину комнаты, и это было неприятно. Атти украдкой подняла глаза, и Мей понял, что она чувствует то же.

– Всё в порядке, господин Мезор. Вы... оказали нам честь, – произнесла мама. Мей знал, с каким трудом ей дались такие слова. – Точно не хотите чаю?

– Нет, благодарю, госпожа Кейла. Спасибо за гостеприимство, – вельможа покряхтел и поднялся со стула. – Так или иначе, моё предложение остаётся в силе. Доброй ночи.

– Доброй ночи, – Кейла эи Онир церемонно присела. Вся семья проводила Мезора напряжёнными взглядами.

– Что он хотел? И почему пришёл один? – спросил Мей, переводя глаза с матери на сестру и обратно. Обе они выглядели встревоженными и смущёнными.

– Он пришёл с охраной. Трое здоровых головорезов; они ждали во дворике, – мама снова вздохнула и закуталась в платок.

– А приходил он, чтобы пригласить меня на ужин, – каким-то не своим голосом пробормотала Атти.

* * *

Слава богам, Атти никуда не пошла, и Мей был этому рад. Они довольно долго обсуждали это в тот вечер, да и в пару последующих тоже, но не пришли ни к какому определённому выводу. Атти, возмущённая до глубины души, подчёркнуто громко ставила на полки посуду после тщательного её протирания и с разгневанным выражением лица туго заплетала косы на ночь. Она, конечно, предполагала самое худшее и то и дело принималась говорить что-то о содержанках и унижении. Мама же не поддерживала этот резкий настрой; она была неплохо знакома с привычками младшего аи Декара и уверяла дочь, что это просто причуды очень богатого и очень одинокого человека, которого её красота и молодость навели на воспоминания. Мнение Мея застыло где-то посередине; так или иначе, он бы скорее одобрил бесконечное перечитывание Атти писем её предполагаемого жениха, который больше года назад уехал по делам в Город-над-Озером и с тех пор не наведывался, чем ужины у Мезора аи Декара.

Память об обмороке и видении постепенно бледнела – слишком много было повседневных забот, особенно в мастерской. Старик Вейр гонял Мея, как рабочую лошадку, вероятно, готовя его к будущей работе: мама мечтала, чтобы он открыл собственную красильную мастерскую. Самого Мея эта мысль не очень привлекала; ему не хотелось всю жизнь дышать ядовитыми парами, чтобы расцветить чьи-то доски или чью-то ткань. Он хотел получить больше времени, чтобы думать – и прочесть что-то ещё, кроме скудного содержимого школьной библиотеки.

Однажды, снова возвращаясь вечером от Вейра, Мей решил заглянуть в часовую лавку; это спокойное место как раз располагалось по пути и с детства привлекало его своим загадочным, тикающим содержимым. Впрочем, последний раз он заходил сюда уже давно.

Когда Мей переступил порог лавочки, колокольчик над дверью тихо звякнул. Часовщик, копающийся в каком-то механизме за прилавком, посмотрел на него с недоверием, но ничего не сказал. Мей прошёлся вдоль стены с часами. Цены, конечно, были заоблачные, но зрелище от этого не становилось менее завораживающим: поблёскивали металлические и деревянные лакированные корпуса, в них что-то мерно постукивало, а под пузатыми стёклами беспощадно бежали стрелки. Равнодушно текли сыпучие струйки в больших песочных часах – Мей никогда не мог понять, как часовщик успевает вовремя их переворачивать.

– Добрый вечер, господин Лерто. Я тут принесла для починки...  – от звука этого голоса у Мея сжало горло спазмом; он обернулся и увидел солнечный взгляд Риэти эи Тейно. Она стояла возле прилавка и держала массивные часы с потрёпанной кукушкой, замершей в беззвучном крике.

– Конечно, конечно, – засуетился часовщик, откладывая на время прибор, с которым работал. Риэти лучезарно ему улыбнулась. Мей ощутил острую злость, но выдавил слова приветствия.

– О, Мей, – Риэти подошла ближе, и Мея обдало цветочным ароматом. – Что-то тебя давно не видно. Где пропадаешь?

Мей машинально взъерошил волосы.

– Да так... Много работы.

– Бедный, – в её голосе зазвучало искреннее сочувствие. – Мои родители несколько раз о тебе спрашивали. Этот красильщик слишком груб с подмастерьями.

– Вовсе нет, – Мей любовался её узкими ладонями, и ему было трудно сосредоточиться. К тому же в такие моменты ему всегда вспоминались все прозвища, которыми его наградила улица и которые он мог легко сам для себя придумать: «белобрысый», «белоголовый», «не от мира сего», «мальчик на побегушках», «нищий Мей»... С одной стороны, он был бы очень даже неплохой кандидатурой для Риэти. А с другой – эта проклятая неуверенность... Жаль, что у него нет отца – наверняка он бы мог объяснить, как вести себя с девушками. Особенно когда они смотрят вот так – мерцающим, тёплым взглядом чёрных глаз...

– Но ты ведь ещё и учишься. Он мог бы тебя пожалеть.

Мей попытался придумать какой-нибудь ответ поостроумнее. Ничего не придумал и пробормотал:

– Вообще-то я привык, ничего страшного... А у тебя как дела?

– О, всё хорошо. Папа наконец-то нашёл работу... Хочешь зайти к нам в гости послезавтра? – неожиданно спросила Риэти. Часовщик задумчиво хмыкнул.

Мей был ошарашен. Такого он точно не ожидал. Он давно не был в гостях у Риэти и сейчас не заметил, как расплылся в дурацкой улыбке.

– Да... Да, зайду. Обязательно. Спасибо. Вечером?

– Лучше днём – на обед. У отца будет выходной, да и ты немного отдохнёшь от этого ужасного красильщика...

– Ваши часы готовы, госпожа Тейно, – скучающим тоном объявил Лерто. – Два серебряника, пожалуйста.

ГЛАВА III

Мезор аи Декар всегда боялся своего брата.

Этот страх, позорный и незаметный посторонним, поселился в нём и пустил корни ещё в детстве, когда он научился логически сопоставлять происходящие вокруг события и составлять мнение о людях. Айрег был старше на семь лет, и его авторитет оставался непререкаемым. Они никогда не ссорились, не играли вместе и не дрались, как все дети, но далеко не только из-за разницы в возрасте. Конечно, это можно было объяснить тем, что Айрега с пелёнок готовили к посту градоправителя (Город-на-Сини гордился тем, что одним из немногих Городов Обетованного сохранил эту привилегию наследственной). Но Мезор не считал, что причина в этом. Он давно отчаялся разобраться в подоплёке их странных отношений.

Айрег всегда и во всём был первым: в науках, богатстве, вкусе, отношениях с женщинами, даже в езде верхом. Невидимые волны власти и железной воли, исходившие от градоправителя, рано или поздно настигали любого, в том числе и его брата. И чем больше Мезору хотелось превзойти его хоть в чём-то, тем меньше у него это получалось. Но, что ещё страшнее, он никак не мог обратить на себя внимание. Что бы ни сделал Мезор, где бы он ни отличился, он всегда наталкивался лишь на равнодушный и отчуждённый взгляд чуть раскосых серых глаз Айрега. В детстве и юности это доводило почти его до отчаяния, хотя он сам бы не смог сказать, почему. Иногда ему до злости хотелось получить любой знак братской преданности: улыбку поддержки, рукопожатие, похлопывание по плечу... Разумеется, эти глупые ожидания давно оставили Мезора. Оставили – и слава богам.

Но вот страх – давящий, опутывающий жёсткими нитями – сохранился. Мезор чувствовал это и теперь, когда ждал Айрега в одном из его кабинетов.

В резиденции градоправителя никогда ничего не менялось. И в конкретно этом кабинете, где Мезор бывал сотни раз, тоже: удобные алые кресла, неприметный, журчащий в углу фонтанчик, широкий письменный стол, аккуратные книжные стопки... Мезор сидел и тревожно ждал: ему предстоял не очень приятный разговор.

Дверь тихо скрипнула, и вошёл Айрег; его тёмно-синее одеяние на фоне красной обивки стен кабинета било по глазам. Когда-то Мезор обязательно вскочил бы при появлении брата, но теперь остался сидеть – во многом потому, что совершать резкие движения уже стало физически тяжело.

– Какие новости? – поинтересовался Айрег, усаживаясь. Он никогда не здоровался с братом в привычном смысле этого слова.

– Я был у них, – со вздохом начал Мезор. – Можешь уведомить Близнецов, что всё почти улажено. Но я до сих пор не понимаю, зачем устраивать всё так сложно? Почему просто не схватить мальчишку и не доставить его сюда?

– Это было бы глупо и необдуманно, Мезор, – назидательно сказал Айрег. – И грубо. Их мотивы нас не касаются. Мальчика должен привести кто-то из его кровной родни, это точно. Прочее меня не касается; разве ты не знаешь, кто такие эти близнецы?

– Знаю... К сожалению. Я не хотел бы знать это. И не хотел бы, чтобы ты с ними сотрудничал. Честно сказать, мне неприятно принимать в этом участие.

Айрег пожал плечами; выражение его тонкого лица совершенно не изменилось.

– Не думал, что ты настолько брезглив, Мезор. Я ведь прошу тебя только установить связь с его сестрой. Его мать явно не пойдёт к тебе ужинать, а вот доченьку отправит – где ещё она найдёт такое выгодное предложение? А в следующий раз, когда она будет достаточно тебе доверять, пусть приводит с собой брата, вот и всё... Не требую же я, в самом деле, от тебя женитьбы на дочери посудомойки, – он усмехнулся. – Если, конечно, ты сам не намерен.

Мезор вздрогнул, как от пощёчины.

– Это не смешно, Айрег. Я не праведник, но и не растлитель малолетних; её мать сказала, что ей двадцать один. Надеюсь, ты помнишь мой возраст?

– Какая похвальная щепетильность. Должен напомнить, что твоя супруга (светлая ей память) тоже не была тебе ровесницей... Ладно, не нужно злиться. Но тебя, вероятно, сильно смущает и то, что мальчишку должны убить?

В кабинете повисла тишина. Мезор опустил взгляд и долго молчал, уставившись на носки обуви. Он не противился своей роли – и ощущал грязь, от которой уже никогда не отмыться. Он не ответил.

– В общем, всё будет сделано тихо и аккуратно – Близнецов лучше не подводить, – негромко продолжил градоправитель. – Мезор, эта девушка хотя бы красива?

– Да, очень. Вся семья поразительно миловидна. Я не встречал таких людей в тех кварталах, – признал младший аи Декар, с гадливостью вспоминая Улицу Кожевников.

– А кто отец детей? – задумчиво спросил Айрег, постукивая пальцами по столешнице.

– Понятия не имею. Но Кейла родом из фермерской семьи.

– Кейла – это твоя посудомойка? – уточнил градоправитель. Мезор кивнул. – Из фермеров – и пришла сюда с двумя детьми, одна? Занятно... Всё это крайне занятно. И мальчик... Он похож на мать?

– Немного. Не так сильно, как его сестра. И, кстати сказать, я не заметил в нём ничего необычного. Не представляю, чем он мог так помешать Близнецам и... тем, кто ими руководит.

– Я тоже не представляю, Мезор, – взгляд Айрега бродил по корешкам книг; он всегда рассматривал их, когда думал о чём-то значительном. – Но, как бы там ни было, мы выполним их просьбу.

– На твоём месте я бы не стал доверять Близнецам, Айрег, – решился возразить Мезор; его снова начало беспокоить покалывание в груди. – По-моему, юноша абсолютно безобиден.

Айрег хищно прищурился.

– Как всё-таки повезло Городу-на-Сини, что ты не на моём месте, брат.