Текст книги "Прорицатель (СИ)"

Автор книги: Юлия Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА XXVIII

– Ты сильно занят?

Мей вздохнул, услышав голос Анны. Он никак не мог привыкнуть к тому, как неслышно она входит в его комнату.

Он отложил перо и размял затёкшие пальцы. Всё снова получалось не так, как он хотел – то слишком грубо, то чересчур лицемерно и лебезяще... Это была уже по крайней мере третья попытка сесть за письмо к Атти об их с Эйтоном неожиданной встрече и неприятном разговоре. Он знал, что обязан сообщить – и понимал, что сделает ей больно. Врагу не пожелаешь стоять перед таким выбором; лучше уж ещё раз услышать голос Близнецов из глотки Ридиема.

– Нет, не занят. Что-нибудь случилось?

Анна подошла к его столу и встала рядом, скрестив руки на груди и оглядывая царящий там беспорядок. Записи Мея разного рода причудливо смешались с книгами и свитками из библиотеки лорда Нииса, перьями, картами, огрызками яблок и засохшими хлебными корками; столешницу покрывали чернильные пятна. Мей вообще-то всегда был достаточно аккуратен и сам от себя не ожидал такого кавардака. Перед Анной ему стало слегка неудобно.

– Ничего, просто зашла проведать, – её белый строгий лоб прорезала озабоченная морщинка. – Знаешь, ты плохо выглядишь.

– Разве? – Мей провёл рукой по лицу и взъерошил волосы. Он знал, что Анна права: он чувствовал себя скверно – так, будто выпил много вина или давно не спал. Но ни то, ни другое правдой не было. – Садись, – он опомнился и пододвинул Анне кресло; она качнула головой и осталась стоять.

– Тебе будто подбили оба глаза. А потом пару раз проехались по спине дубинками.

– Да уж, нелестно...  – пробормотал Мей. – Просто я опять сижу с письмом.

– Ещё раз повторяю: ты не обязан это делать. Скорее всего, твоя сестра уже знает.

– Я должен сказать ей. Как я могу промолчать, если знаю правду?

«Хоть это и слишком неприглядная правда».

Он рассказал Анне сразу, как только вернулся из Города – его сжигали гнев и отчаяние. А потом было стыдно: почему она вечно вынуждена то утешать, то охранять его, словно он беспомощный ребёнок? «Ты не мужчина, – думал он потом, проклиная боль в голове. – Ты просто жалкая тряпка. Ты не способен даже защитить честь сестры; о каких Близнецах может идти речь?»

– Не кори себя, Мей. Здесь нет твоей вины, – сказала Анна, будто услышав его мысли. – Ты не можешь нести ответственность за всю подлость, что есть в мироздании.

– Это не вся подлость. Подло поступили с Атти... У тебя есть сёстры или братья? – вдруг спросил он.

Анна посмотрела в приотворённое окно – отсюда открывался широкий и спокойный вид на поля и крестьянские деревушки. Где-то пели незамысловатую песню, полную тоски, а над домишками вился дымок; рыжий отсвет заката лёг на её и без того золотые волосы.

– У меня была большая семья. Но потом не стало ни сестёр, ни братьев... Я давно одна.

– А родители? – у Мея даже сердце забилось чаще – неужели удалось вызвать её на откровенность?

Но его надежда тут же растаяла. Анна чуть насмешливо улыбнулась и взглянула на него в упор.

– Это не интересно – выслушивать моё жизнеописание. Не хочешь спуститься вниз? Скоро ужин. О тебе уже говорят, что ты живёшь затворником.

– Кто говорит – Веттон?... Завтра свадьба Таллиама, и я точно не побуду затворником...

Но противиться её обаянию Мей не мог; он дорожил каждым мгновением, проведённым с ней.

Они спустились, и в Большом зале всё уже было готово. Более того – семья Ниис с аппетитом уплетала баранину с овощами. Точнее – вся, кроме Таллиама и Керда, которых за столом почему-то не было (впрочем, по поводу Таллиама всё было ясно – скорее всего, сегодня ему кусок в горло не лез). Да ещё к Маире слово «уплетала», пожалуй, относилось мало – она всегда ела томно и изящно, крошечными кусочками.

– Добрый вечер, – сказал Мей, шлёпаясь на своё место – рядом с Веттоном. Его порция начинала остывать. Лорд Ниис кивнул ему и отпил вина из кубка, приветливо отсалютовав им перед этим.

– Как продвигается Ваша работа? – любезно спросила леди Ниис – она выглядела порядком утомлённой беготнёй по поводу свадьбы.

– Работа? – переспросил Мей, ножом отпиливая баранину. Он много раз говорил, что ничем определённым не занимается, но забывчивая леди Амельда, видимо, продолжала считать его не то чудаковатым учёным, не то странствующим поэтом. – Я только изучаю некоторые книги, миледи.

– Мей просто выжидает время, матушка, – промурлыкал Веттон; отъевшись и отдохнув дома, он стал похож на сытого кота. – Как скоро прибудут Леверны?

Леверны были одним из древних – хотя и не древнее Ниисов – аристократических родов, и Мей видел их имена в разных генеалогических перечнях, которые изучал в Долине. Он даже помнил их герб – змею, увенчанную короной из листьев. Однако теперь он был прежде всего благодарен Веттону за то, что тот перевёл тему.

– Через пару часов, если ничего не случилось в дороге, – леди Амельда тяжело вздохнула. – Вейр, дорогой, нельзя пачкать скатерть.

Боковым зрением Мей зацепил лёгкую, почти неприметную улыбку Анны. Почувствовав его взгляд, она осторожно пододвинула к нему блюдо с ореховым пирогом.

– Не забудь попробовать потом, Мей. Это пекла тётушка Фэнни, она весьма талантлива в своей сфере.

Многих рассмешила эта формулировка. Лорд Тернегар усмехнулся в бороду.

– Иногда мне кажется, что леди Анна училась остроумию в Академии за Рекой Забвения.

– Не согласна с Вами в том, что остроумию можно обучиться, милорд, равно как и в том, что я имею счастье им обладать, – гладко ответила Анна. Мей заёрзал на своём стуле с высокой резной спинкой. В секунды, подобные этой, он всё ещё ощущал себя полным неучем и деревенским дурачком.

– Какая же у тебя сила воли, старина, – еле уловимо шепнул Веттон, наклонившись к его уху. Мей знал, какой у Анны чуткий слух, и поэтому густо покраснел. Что она может подумать после этого?

Его спас вошедший слуга. Точнее, вбежавший.

– Милорд, миледи, господа, – выпалил он и закашлялся, раскланиваясь. – Простите за беспокойство... Вы срочно нужны... Случилось непредвиденное...

– Дерек, говорите по существу, – одёрнула его леди Амельда, промокнув губы кружевной салфеткой (она знала по именам всех слуг в замке). – Что произошло?

– Лорд Таллиам и лорд Керд возле конюшни, – пролепетал несчастный Дерек. – И они... Они подрались.

Сгущались сумерки. Когда они всей гурьбой прибежали к конюшне, дело принимало опасный оборот. Братья в полном молчании катались в грязи и старательно мутузили друг друга; перевес при этом явно был на стороне Керда. Было странно и жутко видеть их, всегда прекрасно ладивших, за таким неподобающим занятием. Вокруг столпились слуги; многие из них тайком усмехались, но подойти никто не решался.

– А ну прекратить, живо! – вскрикнул лорд Тернегар, багровея от гнева. Он выхватил у кого-то горящий факел и подбежал к сыновьям, размахивая им, как воин мечом. – Что вы себе позволяете, подлецы? Может, это я завтра женюсь?!

– Какой позор! – запричитала леди Амельда, заламывая руки. – Фэнни, пожалуйста, уведи детей... Мальчики, что могло вас так поссорить?

Веттон пошёл помогать отцу. Мей ринулся было за ним, но тот неожиданно властным жестом остановил его.

– Пусть сами разбираются, – шепнула Анна, придерживая его за локоть. – Мне это не нравится, тут что-то не так.

– Да уж, – сказал Мей, растерянно глядя на то, как лорд Ниис всей тяжестью стискивает Керда, отчаянно вырывающегося, с остекленевшими глазами, а Веттон пытается держать изодранного, грязного, тяжело дышащего Таллиама. Из конюшни доносилось ржание, от псарен – лай встревоженных собак.

– Будьте вы прокляты, если сейчас же не скажете мне, что заставило вас так себя вести! – рявкнул лорд Тернегар. Он хорошенько встряхнул Керда (у Мея от такого искры бы из глаз посыпались), но тот невозмутимо промолчал; оба Нииса будто онемели.

Леди Амельда начала тоненько всхлипывать; Мей подумал, как нелегко, наверное, Веттону держать Таллиама, который, впрочем, вроде бы стал успокаиваться. И вот случилось нечто совсем уж непредвиденное: Керд легко, как угорь, вывернулся из отцовских железных объятий, в один прыжок подскочил к Мею и повалил его в ту же грязь. Ничего не успев сообразить, он стал отбиваться, и они покатились по земле. Керд, конечно, был сильнее, да и натренирован лучше; вскоре он деловито уселся на Мея, всей тяжестью навалившись ему на рёбра и сдавливая руками горло. Сдавленно хрипя, Мей пытался сбросить его или хотя бы разжать пальцы; словно в тумане, он видел, как лорд Ниис с Веттоном безуспешно стараются стащить его. Положение становилось критическим – в планы Мея всё-таки определённо не входила смерть от удушья у входа в конюшню.

Вокруг суетились люди, но он их почти не видел и совершенно не слышал, глядя в остановившиеся глаза Керда, который уже не был Кердом. В глазах у самого Мея неумолимо темнело. Воздуха!.. Провалившись в гулкую пропасть, он увидел в зрачках Керда золотистый блеск взгляда Близнецов и пьяную пляску их стройных тел.

– Ты наш, ты наш, – шептали бесплотные губы. – Отдай нам себя, отдай нам свою жизнь. Ты уже мёртв, ты обречён, позволь забрать тебя быстро. Ты наш, Меидир аи Онир, и тебе не спрятаться.

А потом наваждение кончилось, и прохладный воздух живительной влагой пролился в его грудь. Он закашлялся от саднящей боли, и Керд грузно скатился с него.

Рядом на коленях стояла Анна, и в руках у неё было расколовшееся надвое зеркало.

ГЛАВА XXIX

Мей перекатился на бок и встал. Туман у него в голове медленно прояснялся. Он не собирался сейчас тратить время на лорда Тернегара, Веттона и даже бездыханного Керда – он схватил за руку Анну и потащил её к замку. Ему надоели бесчисленные неясности.

Как он и предполагал, за ними никто не последовал – семья Ниисов осталась разбираться с раненными в бою. Где-то наверху пропели трубы – чрезвычайно не вовремя прибыли Леверны.

Увязая в грязи, они дошли до чернеющей в ночи громады замка, и Мей подвёл Анну, лицо которой белело в темноте неясным пятном, к самой каменной кладке.

– Объясни мне, пожалуйста, что это было? – спросил он, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Тела и разум Таллиама и Керда захватили Близнецы – как Ридиема в Долине, – она вздохнула. – Они добрались до тебя и здесь, но рано или поздно это должно было случиться. Нам нужно уходить.

«Нам?»

Больше он не мог молчать. Он понимал, что это прозвучит, скорее всего, неуместно и по-детски, но отмалчиваться не имел права.

– Значит, снова бежать?... Знала бы ты, как мне надоело. Я не хочу провести так всю жизнь, Анна. Я хочу заниматься тем, чем должен, а не бояться лишний раз показаться на людях и шарахаться от каждого шороха из-за этой боли в голове и видений. Я всего лишь хочу видеть родных и друзей, хочу работать...  – «... хочу добиться твоей любви». – Скажи, когда это кончится?

– Это не кончится, если ты не стремишься умереть, – её голос стал холоднее. – Каждый из нас многого хочет, но обстоятельства значительно чаще распоряжаются иначе. Ты прорицатель, Мей – для тебя нет другой доли. Прими эту – или не принимай никакой.

– Объясни мне, я просто не понимаю. Ты же твердила, что в Ниисе я буду в безопасности, а главное – и мой драгоценный дар. А сейчас они опять достали меня – так же легко, как раньше. Куда идти теперь? Что может быть надёжнее Долины и Нииса? Научи меня защищаться, если хочешь спасти, – продолжал он, не дав ей перебить. – Научи бороться с ними, как учил Гэрхо – я же видел, как ты вытащила их из Керда... Тебе нужно, чтобы я жил, – так научи меня, а не прячь без конца!

Мей перевёл дыхание и умолк. Ночь полнилась шумом – издали доносились мужские голоса, визгливый плач леди Амельды, эхо топота копыт по мосту и внутреннему двору. На небе высыпали первые звёзды; Анна выступила из тени, и теперь её озаряло их мягкое сияние.

– Я воспользовалась зеркальной магией, чарами Отражений – и посмотри, что стало с моим зеркалом, – она подняла осколки. – Они сильнее меня, Мей, они ведь духи из Цитадели Порядка... Я знаю место надёжнее других. Это связано с магией – могущественной, древней магией. Под Белым камнем лежит вход в убежище, портал... В то место, откуда я родом.

Мей вспомнил то, что обрывочно слышал о порталах от Гэрхо. Ну конечно. Как он не догадался сразу.

– Ты из другого мира. Как мой отец.

Анна кивнула.

– Я расскажу тебе больше, обещаю. Только доверься мне. Мы пойдём туда вместе.

Вместе. Глядя на неё, Мей терял голову. Он слишком старательно держал себя, выбрал броню, которую не был в силах вынести. Он шагнул к Анне и поцеловал её прямо в губы – тонкие и горячие, со вкусом терпкого мёда. В воздухе резко просвистело, и Мея обожгла пощёчина. Он отпрянул; Анна молча, со странной улыбкой смотрела на него.

– Ты забылся.

– Да.

– Я прощаю. Не стоит этого делать, – и она легко пошла вдоль стены – к одному из чёрных входов. – Собирай вещи, Мей. Мы уйдём на рассвете, до свадьбы Таллиама, чтобы не задерживаться. Не советую засыпать этой ночью – Близнецам легче подобраться к спящим.

ГЛАВА XXX

Айрег послал за Мезором среди ночи, и тот понял сразу – что-то серьёзное. Он всё равно не спал – не мог уснуть, – поэтому поднялся легко, почти как в молодости, и последовал за заспанным слугой с канделябром в руке. Они шли по тёмным, душным коридорам, и ковры скрадывали шаги, но резиденция полнилась шёпотами, шорохами, тревожным перестуком подошв. На лбу Мезора выступил пот; сердце глухо стучало в груди, а голова болела. Впрочем, она теперь болела непрерывно – он не помнил, которую по счёту ночь почти не спал. Может, вторую, а может, и четвёртую.

– Выйдите все, – тихо, но твёрдо, как обычно, велел Айрег, когда он вошёл. Вокруг градоправителя суетились слуги и сиделки, негромко переговаривались лекари, плакала какая-то женщина...  – Мезор, подойди.

Вся эта разношёрстная толпа двинулась к дверям, и Мезор, не дожидаясь, пока последний покинет помещение, упал перед кроватью на колени. Айрег будто уменьшился или совсем обесплотел: костлявые руки, похожие на лапы хищной птицы, лежали поверх одеяла, под которым еле просматривалась какая-то рельефность, напоминавшая о существовании иссохшего тела. Глаза смотрели с той же спокойной ясностью, как всегда, но черты лица заострились, как у покойника.

«Это игра света, – сказал себе Мезор. – Просто игра света, больше ничего».

– Ты меня звал?

– Да, – Айрег глядел куда-то поверх его головы. – Достань моё завещание из шкатулки с документами.

Мезор отошёл к столу, открыл шкатулку и выудил конверт – он знал его наощупь. Айрег, сощурившись, отнёс бумагу от глаз.

– Я ведь поставил подпись?

– Да, она здесь.

– Ты тоже?

Мезор промолчал.

– Мезор, подпиши сейчас.

– Айрег, я...

– Возьми перо и подпиши.

Мезор никогда не умел противиться властным ноткам в этом голосе. Он вывел своё имя рядом с именем брата. «Нижеподписавшийся согласен и подтверждает перед богами и людьми, что...» Он только что поклялся, что будет править – и хотел этого меньше, чем когда-либо ранее.

– Убери на место, – сказал Айрег, убедившись, что всё верно. Мезор дёрнулся было подать воды, но он остановил его царственным жестом. – Нет, не надо. Я уже ухожу. Попрощайся со мной, Мезор – ты теперь последний Декар на свете.

«Но Меакар...» – с горечью подумал Мезор, однако счёл лучшим промолчать. Он не сразу осознал, что плачет – он, мужчина с сединой в волосах. Последний раз это случилось с ним лет в восемь, когда Айрег бросил ему что-то совсем уж унизительное. Отец тогда приказал выпороть его – как он выразился, «по розге за слезинку». Аи Декар не должен рыдать, как девица.

– Я жалок, – выдохнул он, заметив выражение лица Айрега.

– Нет, – тот усмехнулся краем рта. – Просто ты мой брат.

– Я твой брат.

– Но ты не плакал, когда умирала Лилиан. Она всегда уверяла, что любит тебя и мечтает подарить тебе сыновей.

– Я не любил Лилиан, – сказал Мезор. Они помолчали.

– Прости меня, – Айрег посмотрел на него в упор, а потом закрыл глаза. – Я был плохим братом. Отвратительным отцом, посредственным мужем и годным градоправителем...

– Лучшим градоправителем, – поправил Мезор. Он не мог заставить себя произнести «был».

– Спасибо... Не будь ни с кем мягок, Мезор. И никого не слушай. Делай только то, что считаешь нужным, – не то, чего хотят другие, и не то, чего хочешь ты.

Всё это он говорил, не поднимая век. На Мезора повеяло холодом – как если бы кто-то открыл окно.

– Айрег, – в панике позвал он и взял брата за руку.

– Да?

– Не умирай, – это звучало как просьба из детства, как жалобное «Не ходи туда, Айрег, пожалуйста... Тебя ранят». Будучи ребёнком, он, естественно, не знал, в чём соль тренировочных поединков для наследника...

Айрег снова криво усмехнулся.

– Пора мне. Давно пора, – он прерывисто вздохнул, и по его телу прокатилась судорога. Рука Мезора наполнилась равнодушной тяжестью. Медленно таял свечной воск, а Мезор стоял на коленях и не понимал, что произошло.

* * *

– Мне пора, – сказал Теиг и поцеловал её в лоб. Риэти опустила глаза и улыбнулась, чувствуя себя самой скромной в мире. Ей нравилось быть такой – новое и странное ощущение.

– Буду ждать.

Он вздохнул и поплёлся к двери – смешной, сутулый, пухлый, с дряблыми щеками и грустным взглядом, в чёрном балахоне, в кои-то веки выстиранном (Риэти долго полоскала его после свадьбы; вода была вся чёрная, а она – в мыльных брызгах, но ей до странности нравилось).

... В тот день они просто шатались по Городу, забредая в самые злачные и самые безлюдные места – туда, где ни разу не были. Риэти разулась и ходила босиком по мокрой земле, а Теиг боялся, что она простудится. Прохожие оглядывались на них – ещё бы. Её платье превратилось в нечто ужасное, а дома (дома в Медном переулке) она расстригла его на тряпки – в хозяйстве пригодятся.

На следующее утро пришёл, угрюмо постучавшись, её отец. Он грубовато отстранил Риэти, не взглянув на неё, и заперся в комнате с Теигом и господином Дерро (увидев её в их доме и услышав гордую фразу Теига «Это моя жена», сапожник даже, кажется, протрезвел); у них был долгий мужской разговор, и Риэти могла разобрать лишь отрывки фраз. Потом отец ушёл (выражение его лица не изменилось), а Теиг, отирая пот со лба, виновато сказал, что семья Тейно обязуется помогать деньгами, но отныне разрывает с семьёй Дерро всякие отношения. Впрочем, госпожа Тейно потом приходила с пирожками с морковью – и увещевала, и плакала (конечно же, втайне от мужа), но Риэти теперь не так-то просто было сломить. «Я знаю то, чего никто из вас не знает», – часто хотелось ей сказать всем окружающим, причём она сама затруднилась бы выразить, в чём оно, это знание, заключается. «Госпожа Дерро», – с удовольствием повторяла она про себя, идя на рынок с корзинкой, или нарезая лук для похлёбки, или подметая пол. Ещё она поняла, что хочет родить сына – и даже знала, в чью честь его назовёт. Теиг чуть не умер, когда услышал её идею, но в конце концов она убедила его.

... – Чуть не забыл, – Теиг хлопнул себя по лбу и остановился.

– Ты опоздаешь, – заметила Риэти.

– Сейчас-сейчас... Просто ты ведь не знаешь. Этой ночью умер градоправитель – мне отец сказал.

– Теперь градоправитель – его брат? – она никогда не имела охоты разбираться в политике, но, разумеется, слышала, что Меакар отрёкся.

– Да, Мезор. Детей у него нет – и, видно, не будет. Последний Декар.

– Ясно, – на самом деле от этого ей не было ни печально, ни радостно. – Ступай, а то правда опоздаешь.

Когда он ушёл, она села за своё вышивание – когда-нибудь надо будет закончить это покрывало. Плавно, один за другим ложились стежки – тут будет дерево, а тут поле... Ей было так спокойно, и неспешно скользила игла.

ГЛАВА XXXI

Мей в последний раз окинул взглядом своё временное прибежище и закрыл за собой дверь. Легко подхватил сумку и пошёл к лестнице. Он вдруг понял, что ему надоело прощаться – снова и снова, как по замкнутому кругу. То с Городом-на-Сини, то с Долиной, теперь с замком Ниис... Долго ли ещё это продлится?

– Вам помочь, господин Меидир? – спросил вышедший из-за поворота чинный слуга.

– Донести сумку? – Мей даже остановился от удивления, а потом вспомнил, что здесь это в порядке вещей. – Нет, спасибо.

Он спустился, разглядывая стены – алую драпировку, все эти гобелены, портреты в витых золочёных рамах, свечи, сейчас не горевшие... Он знал, что внизу ждёт Анна – с этой безумной ночи он ещё не видел её. Он поморщился и провёл по лицу свободной рукой. Слишком болезненно врезались ему в память и её слова, и вкус её губ, и мазнувшая по щеке оплеуха...

«Нет, я не должен думать об этом».

Конечно, не должен. В сто раз разумнее поразмышлять хотя бы над тем, куда – и каким образом – они теперь отправляются. И как спастись от Близнецов, если это всё-таки возможно.

– Господин Меидир, мы будем Вас помнить, – с дежурной вежливостью проговорила леди Амельда и убежала смотреть, всё ли готово к свадьбе, а лорд Тернегар его обнял. Похлопал по спине и прогудел:

– Прости, что тебе пришлось пережить такое в нашем доме. Не хочу лезть в чужие дела, но удачи тебе.

– Я очень благодарен, милорд, – Мей поклонился так низко, как мог. – Вам незачем просить прощения. Это Вы простите за то, что так долго обременял Вас.

– Э, какие пустяки... Приезжай ещё, мы всегда будем рады, – он уже развернулся, чтобы уйти и подпустить стоявшего поодаль Веттона, но вдруг хлопнул себя по лбу ладонью (Мей почему-то только сейчас заметил, какая она у него широкая и красная – совсем не как у лорда). – Чуть не забыл. Маира просила тебе передать...

Он сунул Мею в руку что-то маленькое, завёрнутое в белый платок, и быстро ушёл. Веттон заглянул ему через плечо и осклабился. Это был засушенный стебелёк густо-фиолетового гелиотропа.

– Не обольщайся, – протянул он со своими обычными нотками, – сестрёнка просто в жизни не видела мужчин.

– Зря ты так говоришь, – сказал Мей; сам не зная зачем, бережно завернул цветок и убрал в карман. – Веттон...

– Да?

– Спасибо тебе.

– Пожалуйста... Осторожнее там, деревенщина. Может, ещё успеешь предсказать мне мучительную смерть от неправильного образа жизни.

– Вот ещё. Я не гадалка, – фыркнув, возразил Мей. Они коротко обнялись, и он направился к высоким резным дверям. Однако Веттон с беспечным видом пошёл рядом. – Ты что, меня провожаешь?

– Да так, меня просила дама твоего сердца, – небрежно бросил он, и Мею мучительно захотелось вкатить ему щелбан, а лучше парочку, но потом он вспомнил, что Веттон как-никак сын лорда.

Анна ждала их на улице – тоже пешая и совсем налегке, почти без вещей. Мей мрачно поздоровался, стараясь не смотреть на неё, но краем глаза успел заметить, что она кажется бледной и не выспавшейся.

– Как Таллиам и Керд? – спросила она у Веттона.

– Керд уже в порядке, а вот Таллиаму не очень хорошо. С ним сидит деревенский лекарь.

– Деревенский лекарь? – она нахмурилась. – Не лучше ли было бы позвать меня? Всё-таки я кое-что смыслю в этих вещах. Такая тяжёлая одержимость, к тому же для неодарённого... Это может иметь опасные последствия.

– Я знаю, но постарайся сначала убедить мою матушку обратиться к ведьме с таким делом, – снисходительно ответил Веттон. – А потом увидишь, как она отреагирует. Лучше уж это, чем ничего... А перенести свадьбу Леверны наотрез отказались. Мы уговаривали их всё утро.

– Мне жаль.

– Не беда. Никто в этом не виноват... Так что, мы идём?

– Хотя бы куда? – решился спросить Мей.

– К Белому камню, – сказала Анна, и он начал догадываться, зачем ей нужен Веттон. Они не спеша прошли по мосту через ров, потом – через поднятые ворота. Мей решил не оглядываться, хотя и знал, какое впечатляющее сооружение остаётся у него за спиной.

Вокруг стояла весенняя утренняя тишь, и всё было так мирно – не верилось, что этой же ночью в окрестностях творилось нечто настолько неправильное и жуткое. Лёгкий свет играл на стоячей воде во рву, заливал просторные поля, деревенские дома, лесок вдали и дорогу, убегавшую в сторону Города.

Ветер стал сильнее, когда они в молчании добрались до возвышенности с камнем. Веттон подошёл к валуну и деловито засучил щёгольские, расшитые серебром рукава.

– Не думаю, что с ним когда-нибудь обходились так фамильярно, – сказал он, кашлянув.

– Поставишь потом на место, – спокойно констатировала Анна. Веттон вздохнул и зажмурился, вытянул вперёд руки, нахмурился сосредоточенно и сначала просто молчал. Потом забормотал что-то на языке Отражений – какие-то сложные переливы звуков и смыслов. Воздух затрепетал от напряжения, а голову Мея пронзила острая боль – такая резкая, что он чуть сумку не выронил. Рядом с собой он слышал взволнованное дыхание Анны.

Пальцы Веттона дрожали мелкой дрожью, вены на висках вздулись, а аристократически белое лицо налилось кровью. Прошла ещё пара минут; его заливал пот; казалось, вся округа застыла в томительном ожидании. И вот громадный, коряжистый валун дрогнул, а потом с чавкающим звуком поднялся в воздух – и опустился на пару шагов левее, проделав в земле большую вмятину. Веттон со стоном упал на колени и захлебнулся кашлем.

– Быстрее, подходи и вставай туда, – скомандовала Анна. – Скорее, Мей, не тяни!

Под камнем оказалась толстая чёрная плита, покрытая письменами и звериными рисунками. Мей, сначала рванувшийся было помочь Веттону, вскочил на неё, и его потащило куда-то, размолов на тысячу кусков.