355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юлия Пушкарева » Прорицатель (СИ) » Текст книги (страница 9)
Прорицатель (СИ)
  • Текст добавлен: 4 июля 2019, 22:00

Текст книги "Прорицатель (СИ)"


Автор книги: Юлия Пушкарева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА XXV

Теиг давно так не волновался. Он метался по дому, не зная, за что взяться. Прикрыл дверь в комнату отца, чтобы оттуда не так оглушительно доносился храп. Поставил стол поровнее. Даже попробовал причесаться. Если бы неподалёку был Мей, он наверняка бы насмешливо скривился и назвал его девчонкой. Хотя нет, о Мее лучше не думать сейчас. Он и так ощущает себя редкостным негодяем – будто выкупался в грязи.

На улице темнело. «Уже скоро», – радостно и обречённо подумал Теиг. Скоро Риэти придёт в этот старый дом и увидит его таким же толстым, нелепым, трусливым идиотом, как всегда. Ещё и кое-что услышит. Он до сих пор не понимал, как осмелился решиться на то, что собирался сделать. Может быть, ему опустили на затылок что-то тяжёлое, а он и не заметил. По крайней мере, Мей сказал бы что-то в этом духе.

Нет, ни в коем случае не думать о Мее. Уже вовсю весна, а от него ни слова. Слава богам, если он жив. «Конечно, он должен быть жив. Лучше бы умер подлец вроде меня».

На днях Теиг получил коряво исписанную грамотку о том, что закончил школу, и нанялся носильщиком к местному богатому торговцу – другой работы не нашлось, хотя, надо признать, носильщиком он был никудышным. Вряд ли торговец нашёл бы себе кого-то ещё более неуклюжего и медлительного, но пока терпел.

Теиг снова раскрыл книгу на том самом месте. Пару дней назад, в очередной раз пролистывая жуткие страницы, он наткнулся на эти строчки – и ощутил, как волосы зашевелились на голове. Строки эти были обведены аккуратной рукой господина Тейно, и это оказалось, пожалуй, ужаснее всего.

До него донёсся лёгкий стук в дверь. Теиг одёрнул одежду, вздохнул и на цыпочках двинулся туда – не хватало наступить на скрипучую половицу и разбудить отца. Он, скорее всего, подумал бы, что до сих пор в пьяном бреду, если бы увидел в их логове девушку – к тому же из хорошей семьи и опрятную.

– Привет, – звонко сказала она, переступая порог. Её чёрный локон легонько коснулся его щеки; Теиг отступил – его обдало знакомым жаром. Он вымученно улыбнулся и приложил палец к губам; Риэти понимающе кивнула и перешла на шёпот: – Так что ты нашёл? Только скорее, а то меня хватятся дома.

– Проходи сюда, – он указал на стол, где лежал, обнажив свои гибельные страницы, фолиант кровавого цвета. Риэти кошачьим движением скинула плащ и повесила его на спинку стула; Теиг стал смотреть в книгу, чтобы не видеть её так близко. – Читай вот здесь, – он ткнул пальцем пожелтевший лист. – Кажется, я понял, зачем твой отец держал у себя книгу по тёмной магии.

– «А если кто захочет изнурить видящего и сжечь его, как пламя сжигает сухие листья – пусть сговорится с тем, у кого есть путь к сердцу видящего, – зашептала Риэти. – Пусть приведёт его имеющий путь к видящему, и да истребится зло ценой крови видящего». Дальше я не понимаю.

– Я тоже, – дальше был малоразборчивый набор обрядовых фраз. – Но здесь главное.

– Почему? – она беспомощно подняла на него глаза. – Может, я очень глупа, но я правда не могу понять. Причём тут какой-то видящий?

– Ты не глупа, – поспешно запротестовал Теиг, – я ведь тоже не сразу разобрался. Смотри, – и он начал загибать пальцы. – То, что мы знаем: сам брат градоправителя зовёт на ужин сестру Мея – раз. Она не идёт – два. За Меем охотятся – три. Он резко уезжает в Долину Отражений – четыре. Тем временем твой отец получает повышение лично от градоправителя – пять и избегает любых разговоров о Мее и магии – шесть. Наконец, ты находишь у него эту книгу – семь. Во что это складывается?

– То есть, по-твоему, мой отец получил повышение, потому что помогал градоправителю убить Мея? – в глазах у Риэти читались испуг и недоверие. – Даже если это так, причём здесь Атти?

– Имеющий путь к сердцу видящего. Если допустить, что Мей – видящий, хоть я и не знаю, что это означает, – он не хотел говорить даже ей о фразе Мея, обронённой в день его отъезда: «Я вижу будущее», – то Атти – верный путь к нему. Она – его сестра и дорогой ему человек. Они искали таких людей, чтобы Мей лишился своей защиты. Со стороны это выглядело бы как влюблённость Мезора аи Декара в симпатичную нищенку и ни у кого бы не вызвало подозрений.

– Слишком сложно, – помедлив, возразила она.

– Зато продуманно. Но они упустили такую возможность. Не знаю, откуда у твоего отца взялась эта книга, но этот способ наверняка обеспечил ему повышение... Извини, – виновато добавил он, увидев выражение её лица.

– Всё в порядке... Я просто не могу поверить, – они немного помолчали; из переулка слышались шаги и голоса, а из-за стены – храп господина аи Дерро. А потом Риэти решительно захлопнула книгу и объявила: – Я не выйду за часовщика.

На несколько мгновений Теиг потерял дар речи и просто смотрел на неё, не зная, что сказать.

– Но... но... Ваша свадьба через три дня, – он давно считал дни, и сегодня была его последняя возможность успеть.

– Ну и пусть, – она капризно дёрнула плечом. – Я просто уйду оттуда.

– Но твой отец...

– Мой отец негодяй, – неожиданно жёстко перебила она. – Он чуть не убил Мея, хотя видел, что я...  – она прикусила губу и провела ногтём по столешнице. – Я... Я любила его, Теиг. О боги, какой же я была дурой!..

Потом её черты исказились, и случилось нечто невероятное – следующие несколько минут она жалобно и сдавленно, с невнятными причитаниями рыдала у него на плече. Ошарашенный Теиг молча гладил её по голове. После принёс воды и сказал:

– Риэти, ты же знаешь... В общем... Сейчас это совсем ни к чему, и я знаю, что ты мне откажешь, но я обязательно должен это сказать...

– Да, – тихонько перебила она. – Да, я стану твоей женой.

ГЛАВА XXVI

Жизнь Мея, недавно превратившаяся из мелкого озерца в бурливую реку, снова изменила русло – потянулись размеренные и спокойные дни в замке Ниис. Каждое утро, обед и вечер он ел за столом семьи Веттона, каждую ночь спал под их крышей, бродил по их исполинскому, древнему, как Город-у-Белого-Камня, жилищу и ничем не мог отплатить им за гостеприимство – и не простое, а спасающее его жизнь гостеприимство. Его мучили совесть, раскалывающая голову боль (видения посещали его чуть ли не с каждым закатом и становились всё более запутанными) и присутствие Анны. Впрочем, к последнему он начал даже как-то привыкать, хоть это и оставалось подобием изысканного и сладкого сумасшествия.

Веттон в очень общих чертах объяснил достопочтенным лорду и леди, что делает в их доме оборванный чужеземец с нищенским говором и чудаковатым именем. Надо полагать, в восторге они от этого не были, но молча смирились – особенно леди Амельда, которая была готова приютить кого угодно ради своего ненаглядного Веттона.

Конечно, в пребывании здесь были и свои преимущества – например, он мог сколько угодно наблюдать за настоящей, большой семьёй – за тем, как лорд Тернегар смеётся над привычкой Веттона вставать в полдень, как леди Амельда отдаёт распоряжения по хозяйству, Маира пытается музицировать, Таллиам и Керд охотятся в леске у Города, обсуждают книги или играют в «лисью нору», [5]5
  [5] «Лисья нора» – старинная настольная игра, когда-то пришедшая ко дворам королей Дорелии из Кезорре.


[Закрыть]
а младшие дети просто мучаются с разного рода учителями (Мей вспоминал, как беззаботно провёл собственное детство, и считал себя счастливым человеком). Медленно, но верно он привыкал к рокочущему басу лорда, внутрисемейным перебранкам, слезливому нраву леди. Близнецы остались далеко, что тоже весьма успокаивало.

После сурового воспитания Гэрхо Мей мучался бездельем; наверное, когда-то, пару лет назад, он бы совсем не возражал против того, чтобы пожить в замке, да ещё и за чужой счёт, да ещё и без всякой работы, но прошлый он теперь казался себе редкостным дураком. Поэтому, чтобы не шататься по замку просто так и не показываться лишний раз навязчивым служанкам, многие из которых были явно заинтересованы новым человеком, он проводил часы в библиотеке – она впечатляла. Листал страницы и ждал ежевечерней боли в черепе, чтобы записать: «Видение одиннадцатое... двенадцатое... шестнадцатое...»

Соображениями по поводу видений он иногда делился с Анной, и она выслушивала его, как всегда, внимательно – она вообще прекрасно умела слушать. Обычно это случалось по пути к Белому камню, куда они частенько наведывались.

Это место сразу произвело на Мея невероятное впечатление – тут пахло прошлым, пахло колдовством, пожалуй, в сотни раз сильнее и загадочнее его Дара. Огромный и замшелый серовато-белый валун лежал на пригорке, глубоко вминаясь в повлажневшую землю; вокруг завывал ветер, вечно гулявший в этих местах, а сверху нависало серое небо. «Скоро там будет очень красиво – всюду зацветёт вереск», – пробормотала как-то Маира, пряча глаза.

В первый раз, когда они пришли сюда, Мей чувствовал себя на редкость скверно. Анна рассказывала ему об одной из многочисленных осад замка, но он то слушал вполуха, то хмуро перебивал.

– Тебе здесь не нравится, да? – вдруг спросила она, останавливаясь неподалёку от камня. Ветер шевелил её волосы и играл полами плаща.

– Нравится, – неохотно ответил Мей, – но... я бы хотел вернуться в Долину.

– Когда-нибудь ты вернёшься, – серьёзно сказала она.

– Разве?... Мне казалось, это место уже закрыто для меня. Собаки взяли след, – он положил руку на камень и ощутил дрожь – как если бы дотронулся до звонящего колокола. В голове пронёсся какой-то шёпот – возможно, много веков назад, в эпоху королевств, здесь стоял волшебник, взглядом способный поднимать горы. – Я как заяц, за которым несутся гончие. Помнишь, Керд вчера рассказывал?

– Ты не заяц, – Анна тоже положила ладонь на камень – свою рядом с его, – ты более ценный зверь. Гончим придётся постараться, чтобы разорвать тебя.

Мей мысленно решился и осторожно накрыл её руку своей – теплота и гладкость кожи вместо холодной шероховатости камня. Анна странно посмотрела на него, но ничего не сказала. Было удивительно хорошо просто стоять вот так, зная, что это вскоре закончится и одновременно не закончится никогда.

Прошло несколько мгновений, и она медленно высвободила руку. Мельком взглянула вверх – там собирались тучи.

– Пора идти. Нас, наверное, уже ждут к обеду.

* * *

Время тянулось, и не менялось решительно ничего – кроме того, что в замке начались приготовления к свадьбе Таллиама. Леди Амельда то и дело отчитывала дворецкого, дворецкий – служанок, а те грызлись между собой. Оттирались столы, из полузабытых сундуков доставались парадные портреты, знамёна и фамильное серебро, посыпались заказы портным. Маленький Вейр непрерывно хохотал над Таллиамом, который краснел от шуток Керда, а Маира, напевая что-то, заплетала косички Эйле. Веттон же... Просто оставался Веттоном и был невозмутим, как всегда.

Глядя на всё это и иногда кое в чём помогая, Мей как никогда скучал по дому. Он даже поймал себя на том, что критически поглядывает на половицы, думая, что наверняка покрасил бы их ровнее. Прорицатель-красильщик. Подмастерья старика Вейра бы долго смеялись.

Всё-таки стены, хотя и просторные, душили его, особенно когда невдалеке шумел Город, показавшийся лишь раз и такой манящий. Он долго упрашивал братьев Веттона, чтобы они взяли его с собой во время одной из своих поездок, но поначалу это было тщетно.

– Леди Анна запретила брать тебя в Город, Мей, – пожимал плечами Керд. – Она говорила, что тебя кто-то разыскивает и что это опасно.

– Но леди Анна мне не матушка, – замечал Мей, стараясь выражаться изысканнее. Обычно это возражение пропускалось мимо ушей.

Таллиам же взбудоражено бормотал:

– Да-да, обязательно, но сейчас я должен идти, – и убегал заниматься делами наследника или выслушивать родительские поучения.

Тем не менее, по какой-то счастливой случайности, когда до свадьбы оставались уже считанные дни и все в замке, кроме Анны, Мея и Веттона, носились как в лихорадке, Керд махнул рукой и велел привести лошадь из конюшни.

Лакей с отсутствующим выражением лица придержал Мею стремя, из-за чего он, влезая в седло, чувствовал себя донельзя неловко. Но всё же большим счастьем для него стало вновь оказаться верхом – он успел подзабыть это, а теперь со смехом вспомнил свою первую поездку.

– Чему ты так рад? – мрачно спросил Таллиам; он был белее холёного жеребца, на котором гарцевал.

– Просто хороший день. Обгоните, милорды? – и, хохоча как безумный, Мей пришпорил лошадь. Она тут же сорвалась с места, и он еле удержался в седле, но это всё равно было удивительно здорово.

С той же скоростью он доскакал до самых стен Города; кони братьев Ниисов покрылись испариной, но ни разу не обошли его. Ветер хлестал в лицо, а из-под копыт летели комья грязи, и в голове у Мея почему-то билась одна мысль: «Вырвался!».

– Проклятье, почему ему привели Быстроногую? – тяжело дыша, воскликнул Керд, когда они въезжали в распахнутые ворота.

– Понятия не имею, – устало отозвался Таллиам. – Ну что, здесь мы разминемся?

Мей кивнул. Они наскоро договорились встретиться у ворот на закате и разъехались. Конечно, Мей мог пойти с ними в городской дом к отцу Таллиамовой невесты, но его не приглашали, да и сам он не рвался туда.

Город-у-Белого-камня теперь показался ему ещё грандиознее, чем в первый раз, и он жадно впитывал новые впечатления. Щербинки на каменных зданиях, скрип ступенек, ведущих в лавки, даже конский навоз – всё было так, как в Городе-на-Сини, и одновременно не так. Другие люди, другие стены, другие интонации речи. Мею почему-то вспомнилось странное ощущение, которое он испытал, когда они с Анной стояли возле Белого камня, – ощущение поразительной, давящей на уши тишины и абсолютного покоя. Будто ничего вокруг больше не было, будто всякая жизнь замерла, прислушиваясь к дальнему гулу.

Может быть, поэтому он сильно удивился, увидев знакомое лицо. Толпа вынесла его к порту, где воняло рыбой и перекрикивались грузчики. Река Зелёная давным-давно кормила этот Город, много веков назад сделав его крупнейшей торговой точкой к северу от Великого леса. И толку от неё было явно больше, чем от священного Белого камня. Хотя, разумеется, вслух это никто бы не признал.

Нескладный сутуловатый паренёк в домотканой рубахе разговаривал с краснолицым, бурно жестикулировавшим толстяком, который то и дело тыкал пальцем в одно из стоявших на якоре суден и, брызжа слюной, что-то громко доказывал. Не веря собственным глазам, Мей спешился и подошёл.

– Эйтон? – позвал он, уверенный, что обознался.

Парень обернулся и взглянул на него. Это и правда был Эйтон – тот же нос с горбинкой, и лохматые брови, и россыпь веснушек... Разве что стал ещё костлявее с тех пор, как они в последний раз виделись. Глаза у него были тёмно-карие, почти чёрные, и это напоминало об Атти. В груди у Мея зашевелился гнев.

Несколько секунд они просто молча смотрели друг на друга, не зная, что бы такое сказать. Наконец толстяк не выдержал и дёрнул Эйтона за рукав.

– Эй, я что, с бревном говорю? Ты понимаешь или нет, что последний заказ не окупился? Ты знаешь, чем это нам грозит, щенок ты шелудивый?

– Извините. Давайте обсудим это позже, – проговорил Эйтон с отсутствующим видом и жестом пригласил Мея отойти.

Толстяк, по-видимому, не способный осознать такую дерзость, вытаращил глаза и разразился потоком брани, но Эйтон уже поспешно увлекал Мея в сторону, к верфи. Они остановились возле кучи ящиков, набитых каким-то барахлом.

– Что ты здесь делаешь? – почему-то шёпотом спросил Эйтон, встревоженно оглядываясь. Злость Мея окрепла.

– Это я у тебя хотел спросить. Ты же работаешь в Городе-над-Озером, разве нет?...

– Это долгая история, – он отмахнулся. – Я ввязался в долги и не мог больше там оставаться... Но ты... Проклятье, Мей, ты должен быть с Атти, ты же её брат!

– Это ты мне говоришь, что я должен быть с Атти? Вы с ней обручены!

– Уже нет, – ещё тише прежнего сказал Эйтон. – Я разорвал помолвку.

Мей потерял дар речи. Всё, чего ему хотелось, – броситься с кулаками на обладателя этой наглой и запуганной рожи; но, во-первых, он не хотел обманывать себя – он бы не справился с ним; а во-вторых, вокруг было слишком много народу, и их бы быстро разняли. С отвращением он понял, что бывший женишок Атти не случайно выбрал место для беседы.

– Можно узнать, с какой стати? – запредельно ровным голосом спросил он. – Ты вообще представляешь себе, как она переживала? Как она ждала тебя?

Он опустил голову.

– Пойми, всё дело в том, что я уехал...  – пробормотал он. – Я... Я хотел как лучше, но не смог. Скоро я женюсь – на Лейле, это дочь моего нанимателя. Я ныряльщик за жемчугом, Мей. Ты не представляешь, какие реки золота меня ждут. Ты бы тоже не удержался на моём месте...

– На твоём месте, – холодно перебил Мей, – я бы скормил себя рыбам, чтобы земля не носила такую гниду. О боги, как же ты жалок. Сестра никогда не простит тебя – даже если ты приползёшь на коленях к нашему дому.

Эйтон молчал – а что он мог на это ответить? На песке в нескольких шагах от него Мей заметил кусок толстой железной цепи. С оружием он обращаться как раз не умел, а вот цепь... Какое счастливое совпадение. Если обмотать вокруг шеи и затянуть хорошенько... Он будто видел Атти – совсем одну, зябнувшую зимами, проводившую дни и ночи в работе, видел её сияющие глаза после каждого присланного листка бумаги. Опозоренную, обесчещенную Атти. Кто в Городе-на-Сини возьмёт замуж дочь судомойки, от которой отказался жених?

Цепь бы вполне подошла. Эйтон проследил за его взглядом и побелел.

Но Мей только посмотрел на него ещё раз, а потом ушёл. Ему хотелось скорее вернуться в замок.

ГЛАВА XXVII

Казалось, только в день свадьбы Риэти весна взяла своё окончательно. Впервые стало тепло именно в той степени, в которой необходимо. Душистый от запаха цветущих яблонь ветер ласково гнал облака по ясному небу и трепетно касался молодой травы. Город жил, как и всегда, как в каждый свой день. Люди работали, торговали, любили и скандалили, смеялись, считали деньги и воровали; градоправитель медленно и тоскливо умирал в своей резиденции. А Риэти выходила замуж.

Она была в изумрудно-зелёном платье, как и хотела, и дорогой, слишком дорогой для их доходов шёлк обтекал её юное, красивое тело, а ноги стискивали изящные башмачки из мягкой кожи. Госпожа эи Тейно всё утро трудилась над её волосами, укладывая их в замысловатую причёску с обилием лент и искусственного жемчуга; подружки из семей побогаче приносили ей кто шпилек, кто флакончик духов (самых дешёвых, но и это было неслыханной роскошью в их квартале); господин аи Тейно курил трубку и оглядывал её с довольным и гордым видом, отдавая последние распоряжения. Он даже нанял коляску, чтобы дочь не шла до храма Льер пешком. У кумушек-соседок только и толков было, что о богатстве семьи Тейно.

Сама же Риэти сидела, стояла или разговаривала как восковая кукла; ей не хотелось ничего, кроме как смотреть в одну точку. Вчера перед сном она даже помолилась Льер, чего давно уже не делала. «Владычица, – просила она, вспоминая, как дробится солнце в струях Сини, – приведи ко мне Меидира. Я знаю – ты можешь всё. Пусть случится чудо, пусть он вернётся завтра и заберёт меня. Я пойду куда угодно, даже к Отражениям, только пусть он придёт».

Но Льер не услышала Риэти. Не пришёл никто, и ей в любом случае предстояло стать женой сегодня – только вот чьей? Или часовщика Лерто, или Теига – смешного, по-собачьи преданного увальня Теига, который смотрит на неё с этим отвратительным вожделением. Конечно, выбор она уже сделала, и надеяться на чудо не имело смысла. Это последний день, принадлежащий лично ей. По дороге до коляски под руку с отцом и в самой коляске рядом с плачущей матерью Риэти почему-то разбирал нервный смех.

Коляску потряхивало на каждой рытвине и каждой кочке, а лошадёнка была довольно-таки куцей и неприглядной, но люди шарахались в стороны, как от настоящей кареты. Это доставило Риэти удовольствие, и она ненадолго отвлеклась – вдруг издали её действительно можно принять за аристократку. Однако, увидев молочно-белые стены храма, она вспомнила, что в школе при нём учился Мей. Школа находилась с другой стороны, и нужно было пройти через задний двор, чтобы попасть туда; Риэти поняла, что очень хочет это сделать, но уже ждали гости – и сам господин Лерто, щёгольски одетый и прилизанный. Он что-то говорил ей, но она не слышала; вокруг улыбались хорошо и смутно знакомые лица, но они не оставались в памяти, промелькивая и исчезая. Потом появился Теиг.

Он прибежал, запыхавшись, когда Риэти и часовщик уже проходили положенные семь кругов вокруг фонтанчика, символизировавшего Синь, а дряхлая жрица с седыми космами и выступающими венами на руках речитативом читала молитвы. Он принялся проталкиваться через гостей (впрочем, нельзя сказать, чтобы это далось ему трудно, – их было не больше двух десятков) и подавать Риэти отчаянные знаки. Она не знала, чего ей хочется больше – то ли радостно рассмеяться, то ли смерить его презрительным взглядом.

– Перед богами и людьми даёшь ли ты клятву быть мужем Риэти, дочери Тейно, до мгновения своей смерти, хранить ей верность и защищать её? – проскрипела жрица.

– Да, – спокойно ответил часовщик.

«... и защищать её». Только Мей мог защитить её. Только он имел на это право. Почему, почему она поняла это так поздно?

Жрица обвязала руку господина Лерто чёрной лентой и потянула её к Риэти. Та почти неосознанно отодвинулась.

– Перед богами и людьми даёшь ли ты клятву быть женой Пелия, сына Лерто, до мгновения своей смерти, хранить ему верность и заботиться о нём?

Пелий. Она ведь до сих пор даже ни разу не слышала его имени.

– Нет, – сказала она. Жрица недоумённо вытаращила глаза – казалось, что сейчас они вылезут из орбит. Лицо жениха осталось каменным, но в уголках его губ появились гневные складки. Многие гости ещё не осознали, что произошло, и продолжали улыбаться и переговариваться. Госпожа Тейно плакала и дальше, но теперь уже слезами горечи. Господин Тейно дёрнулся, выругался вполголоса и пошёл к Риэти. Она не стала дожидаться его, сама обошла фонтанчик и спустилась с возвышения, на котором они стояли. К ней, согласно их незамысловатому плану, поспешил Теиг. Она взяла его за руку, обвела взглядом притихшую публику и провозгласила:

– Вот тот, кто предназначен мне судьбой и богами. Вот мой муж.

Теиг стал багровее свёклы и потащил её к выходу из храма, пока никто не успел отреагировать. Отец что-то кричал вслед, кто-то даже погнался за ними... Риэти не заметила, когда они перешли с шага на бег, но скоро её причёска растрепалась, подол порвался, а башмачки увязали в грязи – непонятно когда начался дождь и теперь хлестал широкими струями, поливая всё и всех вокруг, перестуком по крышам благословляя бунтовщиков.

– Свободна! – кричала Риэти в дождящее небо, прыгая и хлопая в ладоши, сдирая с себя камни и серебро; редкие прохожие смотрели на неё как на сумасшедшую. Теиг пытался её держать, но слишком боялся сделать ей больно, поэтому она легко вырывалась и снова принималась бесноваться. – Свободна! Свободна! – кричала она, и ветер уносил её крики.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю