355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юлия Пушкарева » Прорицатель (СИ) » Текст книги (страница 34)
Прорицатель (СИ)
  • Текст добавлен: 4 июля 2019, 22:00

Текст книги "Прорицатель (СИ)"


Автор книги: Юлия Пушкарева



сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА XVI

Раньше Мей не знал, что драконье пламя способно открывать порталы. Да что там – он был убеждён, что под ним нельзя выжить, не будучи каким-нибудь огненным демоном или не умея выстраивать защитные сооружения из зеркал, которые так любят Отражения.

Оказалось, что он ошибался: в шквале огня из пасти Ерлиенна было... красиво. Мей понимал, что это звучит безумно, но именно так чувствовал: будто очутился внутри нераскрывшегося жёлто-багряного цветка, по лепесткам которого вились синие и белые прожилки. Его объяли жар и покой, а время точно остановилось; несколько упоительных секунд он был как бы за пределами собственного тела, заворожённый дыханием Эсалтарре, чьё невидимое присутствие ощущалось поблизости, позабыв о мече Бдящего Бога, войне, даже о Кнеше и Даре... Но блаженство до обидного скоро закончилось: портал выплюнул Мея в холод и в самое сердце битвы.

От тяжести меча он чуть не потерял равновесие, а потом обнаружил, что положение и без того довольно неустойчивое: они оказались на каком-то утёсе – небольшом отростке скалы, зависшем прямо над морем. Внизу ревели волны, но ещё громче были крики и треск огня, которые ветер доносил с запада вместе с тошнотворным запахом горящей плоти. Мей посмотрел туда и остолбенел.

Всё-таки они опоздали слишком сильно.

– Да...  – протянул Кнеша, созерцая творившееся в портовом городке: трёх каменных драконов, нарезавших круги, точно стая голодных грифов, горящие у берега корабли, залитую кровью и заваленную изрубленными телами гальку...  – Выходит, такие путешествия занимают больше времени, чем через обычный портал.

– Выходит, – машинально откликнулся Мей, облизав пересохшие губы. Он пытался определить, где имперские войска и где защитники Армаллиона, но все отличительные знаки и знамёна настолько обгорели, покрылись грязью или пропитались кровью, что жёлтого не осталось, как и серого. Он шагнул в сторону, чтобы скала не перекрывала часть обзора; в городе было несколько очагов схватки, но, кажется, самый ожесточённый бой кипел чуть за его стенами, у высоких железных ворот, ведущих внутрь этой самой скалы и сейчас наглухо закрытых засовом. Значит, это и есть...

– Храм Богини, – Кнеша озвучил его мысль. Мей кивнул, и, запустив пятерню в волосы, вдруг понял, что она дрожит. Этого ещё не хватало... Ему не раз доводилось видеть битвы, случалось и самому попадать в переделки, и трусом он вовсе себя не считал, хотя умелым воякой назвать ни за что бы не решился. Однако привыкнуть к этому было выше его сил – к своему стыду, он ужасно завидовал невозмутимости Кнеши.

– Надо найти, где разместили механизм Доминика, – собравшись с силами, сказал он, и, заведя руку за спину, достал меч. Клинок отозвался приветственным звоном, и Мей, скользнув ладонью по острым граням изумруда в рукояти, ощутил, как к нему возвращается уверенность. – Как ты думаешь...

– Я могу отвести вас туда, – раздался где-то совсем рядом женский голос.

Женщина отделилась от скалы, как тень, буквально в паре шагов. Мей удивился, как никто из них сразу не заметил её, и на всякий случай не стал убирать меч.

– Кто Вы такая? – незнакомка скривила тонкие губы в странной улыбке, и Мей, невольно отметив, что это у неё получается не менее безумно, чем у Кнеши, обратил наконец внимание на её одежду – грязное и потрёпанное, местами порванное, наглухо закрытое одеяние. Белое.

Он вздрогнул и посмотрел ей в глаза. Очень тёмные, почти чёрные – зрачок едва различим; большие и свирепые, как у хищной птицы. Всего только и красивого на худом немолодом лице, что эти глаза.

Ошибиться он не мог – женщина из его видения. Мей порылся в памяти и вспомнил, как назвал её Император.

– Госпожа Сейхтавис?

– Да, – после небольшой заминки она кивнула. – Но лучше зовите меня Змейкой... Вас только что здесь не было, откуда...

Её вполне закономерные расспросы прервал чей-то стон. Жрица ахнула и с неожиданной прытью бросилась назад – ближе к скальной толще, где располагался самый защищённый на утёсе пятачок земли, укрытый в тени и густо поросший мхом. Мей лишь теперь заметил, что там что-то шевелится – точнее, конечно, кто-то. Раненый? Этого ещё не хватало... Он смущённо переглянулся с Кнешей, который явно понимал не больше его, всё-таки спрятал меч и приблизился.

Сейхтавис (или Змейка – мирское имя, которое почему-то предпочитала странная женщина) озабоченно склонилась над застывшим в обмороке хлипким пареньком лет двенадцати-тринадцати. Он был без доспехов, зато с жёлтой нашивкой Лирд'Алля на рукаве; из маленькой, но чрезвычайно опасной раны на виске всё ещё сочилась кровь. Жрица приложила к ней кусок ткани, шепча что-то неразборчивое и поддерживая паренька под затылок бережно, точно сына. Мей был сбит с толку – во-первых, он знал, что жрицы Богини обязаны блюсти безбрачие, а во-вторых – как раненый подросток оказался настолько далеко от своих?

– Череп повреждён? – спросил он, решив не тратить время на выяснение подробностей. – Чем его ранили?

Змейка качнула головой.

– Камнем из пращи. Кажется, кость цела, но задели довольно сильно... Он спас мне жизнь, я не оставлю его вот так, – она беспомощно воззрилась на Мея. – Кто-нибудь из вас может отнести его к кораблям?... Если вы не люди Князя.

У Мея сжалось сердце, но тут поспешил вмешаться Кнеша.

– Госпожа моя, Ваш порыв похвален, но мы вряд ли поможем мальчику, если потащим его вот через это, – он махнул рукой в сторону берега, где лучники продолжали отстреливаться от драконов, а с кораблей к городу спешили последние резервы мечников. – Сами видите, как всё чудесно просматривается, а тут к тому же эти дилетантские огненные шары – не знаю, кто ещё пользуется такими грубыми заклятиями...

– Князь нанял островных колдунов-самоучек, – рассеянно пояснила Сейхтавис, не сводя глаз с паренька, который всё сильнее бледнел и шарил руками по мху, но в себя не приходил. – Но как же...

– И, к сожалению, нам не очень-то желательно приближаться к имперским войскам, – перебил Кнеша и мягко дотронулся до плеча жрицы, доверительно улыбаясь – видимо, решил пустить в ход все свои чары. – Оставьте его здесь, госпожа, так его не заметят ни с берега, ни с Храма – камень ведь оттуда пустили?

– Да, но...

– Так сейчас им не до того, насколько я могу судить. Взгляните-ка – ещё чуть-чуть, и ворота начнут таранить. Там только успевай поворачиваться... Кстати, как это княжеское войско пропустило их так далеко?

Запутавшись в чаще его слов, жрица некоторое время молчала, потом выговорила:

– Шапки... У них есть...  – тут глаза у неё расширились, сделавшись ещё больше, и она принялась обследовать землю вокруг паренька. – Шапки невидимости – он ведь тоже пришёл в ней... Она должна быть где-то здесь...

– Вот эта? – Кнеша поднял и отряхнул добротную меховую шапку; Мей мог бы поклясться, что он давно заметил её и ждал подходящего момента. – Как интересно, никогда не видел ничего подобного...

– Отдайте, – жрица бесцеремонно, без всякого страха выхватила у него шапку и, перевязав голову пареньку, водрузила её сверху. Мей и моргнуть не успел, как мальчик исчез – пустое место да примятый мох. Что и говорить, очень полезная магия – Император знает, что делает.

Во всех случаях, кроме Богини.

– Но ведь так его не найдут свои после боя...  – опомнилась Змейка и снова потянулась к шапке, но Кнеша осторожно и твёрдо удержал её.

– Госпожа моя, если кость цела, он очнётся и сам – если не сможет дойти, то достанет ума позвать на помощь. Если же нет... Иногда жертвы неизбежны. Вы сделали для него всё, что могли. Умоляю, время дорого, а нам очень нужна Ваша помощь.

– На чьей вы стороне?

– А Вы?

Она помолчала.

– Уже ни на чьей. Князь держал меня в плену за сговор с Императором и Домиником, но сейчас я просто хочу прекратить всё это. Раньше же...

– Мы знаем, – прервал Мей, и она удивлённо умолкла. – Вы хотели разбудить ту, кому служите. Пожалуйста, выслушайте меня – это очень важно, там гибнут люди, и погибнут ещё многие, если Вы не поймёте... Богиню нельзя будить. Конечно, Вы думаете иначе, Вы думаете, что с её пробуждением наступят новые времена...

– Они действительно наступят.

– Да, но не в том смысле, – «Она же фанатичка», – в отчаянии напомнил себе Мей. Как в пару минут убедить фанатика, что дело его жизни было ложью?...  – Ваш мир будет разрушен, просто не выдержит такого перекоса сил...

– Конечно, не выдержит, – спокойно сказала Змейка. – Я всегда это знала.

Мей некоторое время таращился на неё без каких-либо дельных мыслей. Да что там – пожалуй, без мыслей вообще.

Как это возможно? Бывает ли такое?

– Эмм... То есть Вы знали, что пробуждение Богини приведёт к концу света, и всё-таки добивались этого? – уточнил Кнеша, интерес которого к этой женщине явно возрос в разы после таких слов. Змейка кивнула.

– Само собой. Это не разглашается, но в Ордене учат не рыбу потрошить... Все, кто способен хоть немного думать, рано или поздно понимают это. Таких, разумеется, единицы, и кто-то из них обычно становится Верховной. Она должна быть посвящённой – таков закон.

Несколько секунд царило молчание, и из оцепенения Мея вывел только драконий рёв где-то совсем неподалёку. Он вздрогнул и вжался спиной в скалу, вдруг осознав, что против Эсалтарре даже меч Бдящего Бога будет бесполезен.

– Другими словами, конечная цель Ордена – уничтожение всего живого? – Кнеша продолжал докапываться до истины, и его интерес определённо переходил в восхищение. Его всегда болезненно занимали извращения всякого рода. Мей вздохнул; боги, сколько же времени они потеряли... Такого шанса больше не будет. Сейхтавис должна знать, где лежит это чудовище, но какие силы нужны, чтобы заставить её отвести их туда? Неужели придётся прибегнуть к оружию? Одна мысль об этом была ему отвратительна, но если это единственный способ...

– Не совсем так, – снисходительно улыбнулась Сейхтавис. – Считается, что пробуждение Богини очистит мир от скверны, истребит всё греховное и ненужное... Но я давно не верю в это. Я была не старше его в день, когда добралась до правды, – она кивнула на место, где минуту назад лежал раненый. – И, сколько себя помню, я искренне хотела этого. Я жаждала смерти, всеобщего небытия. В жизни столько боли – так разве это не высшее счастье, казалось мне? Просто не существовать...

– А Император знает? – спросил Мей, которого пронзила почти физическая боль от этих признаний. – Или Серый Князь?...

– Нет, конечно. И внутри Ордена тайна известна лишь избранным, а уж мужчины никогда до неё не допускались. Мужчины живут днём и ясностью, служат Бдящему Богу... Есть старое местное присловье – о том, что вам не понять красоты трёх вещей: покоя, темноты и гниения, – она помолчала, будто перебирая что-то в памяти. – Но я изменила своё мнение, не смотрите на меня так. Иначе не стала бы рассказывать всё это. Случилось... Кое-что, перевернувшее меня. Неважно, что именно. Я отреклась от своего сана. Я хочу, чтобы Праматерь спала вечно.

У Мея словно гора рухнула с плеч. Он собрался поблагодарить Змейку и скорее отправиться в путь, но Кнеша недоумённо спросил:

– А как Вы узнали, что можете нам доверять? И что наша цель – не дать Богине проснуться?

Жрица загадочно улыбнулась и впервые показалась Мею... Не красивой, нет, но какой-то пугающе притягательной. Так, как она, должны выглядеть ведьмы во время обрядов – с этими чёрными космами и подвижными длинными пальцами...

– Разве может быть союзником Богини тот, кто приходит искать волшебную паутину из древесины Клайда-Трума вот с этим мечом за спиной?...

* * *

Дорогу до нужного места они начали, прячась в тени и царившей вокруг суматохе. Кнеша отдал Сейхтавис свой плащ, чтобы она, закутавшись в него, не была так заметна в белом, а Мей старался по возможности не поворачиваться к встречным спиной, чтобы не вызвать подозрений роскошной отделкой ножен и рукоятью меча. Почти бегом спустившись по крутой тропке, жрица привела их к большому неровному пролому у самой земли – в той части, которую можно было бы назвать фундаментом, не располагайся Храм внутри скалы. Зияющая дыра высотой в полтора человеческих роста явно не образовалась сама по себе, о чём красноречиво свидетельствовали лежавшие вокруг обгорелые тела; Мей содрогнулся, наблюдая неестественные, отчаянные позы, в которых людей настигла смерть. Вообще же здесь было довольно безлюдно, ибо сердце боя действительно сместилось к воротам.

Сейхтавис нырнула в пролом, но потом остановилась и оглянулась, неуверенно глядя на них:

– Требуется так много сил, чтобы провести в Святилище Праматери постороннего, тем более мужчину... Оттого и Серый Князь до сих пор не попал туда. Это место защищено древней магией. Боюсь, меня не хватит на вас обоих.

– Так не пойдёт, госпожа моя, – возразил Кнеша, явно сдерживая раздражение. – Жизнь моего друга слишком ценна, чтобы отпускать его в такое место в одиночестве.

После этой фразы, сказанной вполне серьёзно, Мей на мгновение потерял дар речи. Потом прокашлялся и, решив оставить обсуждение этого до лучших времён и более мирной обстановки, предложил:

– Мы могли бы разделиться. Если бы ты пока нашёл Серого Князя...

– Да, это было бы замечательно! – воскликнула Сейхтавис, прямо-таки засветившись изнутри. – Вы отлично подойдёте на роль императорского посла. Вы выглядите и говорите именно так, как нужно; остановите эту глупую бойню!..

– Я, конечно, польщён, – пробормотал Кнеша, с сомнением глядя в сторону ворот. – Но, во-первых, велика вероятность, что меня поджарят или подстрелят раньше, чем я попаду на переговоры, а во-вторых – где я его найду?...

– Представьтесь послом и спросите любого княжеского воина, Вам сразу укажут дорогу.

– Имперцы услышат меня и уличат в обмане.

– Они ведь простые люди, им невдомёк, кого и зачем присылает командование. Вы можете сказать, что прибыли только что. Прошу Вас...

– Дельная мысль, – поддержал её Мей. – Попроси по крайней мере приостановить битву, в ней нет ни малейшего смысла. Скажи, что Орден переменил мнение, а Армаллион сохранит нейтралитет... И вообще, по некоторым причинам, – он многозначительно приподнял бровь, намекая на давнее знакомство Кнеши и Князя и ту почти вассальную службу, которую Князь нёс для него, – успех тебе почти обеспечен.

– Ладно, ладно, – Кнеша поднял руки, сдаваясь под двойным напором. – Я попробую, но ничего не обещаю... В том числе и остаться в живых – так что не удивляйся, если вдруг потеряешь сознание от боли... Простите, госпожа, долго объяснять. Отдайте мне хотя бы мой плащ, чтобы я больше походил на посла и меньше – на бродягу.

Мей хмыкнул: Кнеша вряд ли напоминал бы бродягу даже в сгнивших лохмотьях и комьях грязи, разве что задался бы такой целью намеренно. Но Сейхтавис вернула ему плащ, став белым пятном в чёрной пасти провала.

– Идите за мной след в след, – сказала она Мею, – не останавливайтесь и ни в коем случае не оборачивайтесь. Не касайтесь стен, не верьте голосам и видениям, если они доберутся до Вас. Говорите только со мной.

Она протянула руку к стене, вытащила из скобы факел, и он вспыхнул у неё в руке. Мей напрягся: это не было той магией, к которой привык он и которой обучали Отражения – скорее что-то вроде Силы Нери, когда её источник – где-то вовне. В случае жрицы источником явно была Богиня, и Мею стало не по себе в исходивших от неё потоках волшебства, подспудных и неочевидных. Что, если в последний момент она передумает и решит помешать ему?... Он отбросил эту мысль и шагнул в пролом вслед за Сейхтавис.

– Удачи, – пожелал Кнеша, и Мей выдавил улыбку в ответ.

* * *

Они долго петляли по тёмным коридорам, спускаясь глубже и глубже в тёмное чрево скалы. Это было очень похоже на путь за зельем для Тролля, только в укрупнённых масштабах: тоннели представляли собой всё-таки прорытые людьми, хоженые помещения. При этом обжитые места вроде подземелья с рядами опустевших зарешёченных темниц, большого холодного погреба, многочисленных лестниц и переходов, которые начинались и заканчивались грубо вырубленными арками, чередовались с заброшенными участками, где гуляли сквозняки, процветала плесень да шарахались от света факела летучие мыши. Сейхтавис уверенно шагала вперёд, и Мей только диву давался, как она запомнила этот сумасшедший маршрут.

В какой-то момент проходы стали уже, потолки – ещё ниже, и спёртый воздух теперь мешал дышать. Однажды Мей закашлялся, ощутив непривычную боль в груди, и Сейхтавис недовольно дёрнула плечом, призывая к тишине. Но терпеть становилось сложнее по мере спуска. Вскоре меч начал наливаться странной тяжестью – до того, что заныла спина. Ещё через сотню шагов каждый вдох отдавался болью в рёбрах, как если бы Мей сломал парочку, так что он еле поспевал за жрицей, которая явно не испытывала никаких неудобств.

Когда идти стало совсем невмоготу от звона в ушах, испарины и радужных кругов перед глазами, Мей даже собрался просить о передышке, но тут перед ними выросла покрытая резьбой каменная плита. Сейхтавис остановилась перед ней и обернулась; в дрожащем свете факела её узкое лицо с острыми чертами казалось ещё бледнее.

– Теперь будет сложно, – предупредила она. – Святилище начнёт сопротивляться Вам.

Мей задохнулся от такой новости.

– То есть до сих пор не сопротивлялось?...

– До сих пор были обычные охранные чары, давление и магия самого Храма. Дальше всё намного сложнее... Помните, что я сказала наверху.

Сейхтавис с невнятным шёпотом провела ладонью по плите, и Мей лишь сейчас понял, что изображала резьба: неумелые рисунки пыток и казней. Он прикусил губу и дотронулся до зеркальца на поясе, чтобы успокоиться. Однако оно было бессильно здесь – как и любые его способности, кроме Дара.

Плита, скрежеща, отъехала в сторону, и у Мея вырвался возглас удивления. Вот чего он точно не ожидал...

Они вступали в очередной тоннель, но совсем другого рода: пол и стены были прозрачны, словно большая трубка из стекла или горного хрусталя, а за ними плескалась синь. Тёмные массы воды, пропускавшие жалкие остатки света Льёреми, со всех сторон окружали небывалый тоннель, сделанный точно стеклодувом-великаном, и Мей не мог оторвать взгляд от поразительного зрелища. Изнутри тоннель освещали мягко сияющие белые сферы; в их отражённом дробящемся свете мимо проплыла медуза, похожая на порванную вуаль. Мей восхищённо проследил за её полётом; тоннель уходил в даль и глубь и заканчивался чем-то тёмным, неразличимым отсюда.

Кто, как, когда мог сотворить это?! И почему внутри свободно можно дышать?

Мей был готов задать вопросы вслух, но Сейхтавис приложила палец к губам.

– Тише, не выделяйте своё присутствие... Вас и так заметят.

Как выяснилось через пару шагов, она была права. На Мея навалилась такая тяжесть, что колени подогнулись, и он сполна прочувствовал, что находится под толщей воды. Неумолимая Сейхтавис даже не оглянулась и лишь задула ставший ненужным факел. Стиснув зубы от натуги, Мей сделал ещё шаг. И ещё один.

Уходи.

Он вздрогнул. Голос, глубокий и звучный, заполнил весь тоннель, но жрица никак на него не отреагировала. Вспомнив её предупреждение, Мей шагнул ещё...

Уходи, враг.

Голос определённо принадлежал женщине – и в то же время кому-то больше, чем просто женщина. Он был совершенно равнодушен – так говорили бы камни, обрети они речь, – но в нём проскальзывало змеиное шипение. И Мей понял, кто обращается к нему.

– Нет, – процедил он.

Прочь. Или умрёшь.

Мей застонал от нестерпимой боли во всём теле – так мучительно терзали только Узы Альвеох, и он даже на миг испугался, не случилось ли что-нибудь с Кнешей там, наверху. В глазах потемнело; он рухнул на четвереньки, сражаясь с собственной плотью. Боль жгла, крошила, мешала думать; он уже не видел ни Сейхтавис, ни красоты моря вокруг, зато видел кое-что другое.

Яркие картинки собственной смерти проносились по его сознанию – хозяйка этого места посылала их, изощрённые, злобные и кровавые.

Убирайся.

Мей видел себя распластанным на дыбе, сваренным живьём, порубленным на куски; видел страшные, жутко изобретательные опыты со своим телом. Они больше вызывали омерзение, чем пугали, и Мей разозлился: она всерьёз считает, что может запугать его вот такими примитивными фокусами?...

– Не уйду, – он поднялся, отгоняя навязчивые мороки, и, шатаясь, побрёл вперёд.

Уходи, чужак. Уходи сейчас. УХОДИ.

Это билось в голове беспрестанно, и кто-то явно прощупывал его разум: образы стали другими – теперь Мей видел замученными и убитыми в разных вариантах мать с отцом, Атти, Нери и Кнешу... Он зарычал от гнева и выхватил меч.

– Не на того напала, тварь. Я видел и не такое!

Сейхтавис ахнула где-то впереди, прокричала что-то усмиряющее, но Мею было уже наплевать. Богиня издевалась над ним, проникая в новые и новые пласты его памяти, показывая в исковерканном виде самые потаённые страхи, вины и желания.

Ты проиграешь. Ты просто возгордившееся ничтожество. Не тебе тягаться со мной. Уходи, человечек.

С последним словом издёвка стала откровенной: так называл его один Гэрхо, и совсем с другой интонацией... Мей сосредоточился и напряг всю волю, сбрасывая её путы, а потом побежал вперёд с поднятым мечом Бдящего Бога. Плавно сужавшееся к концу лезвие сверкало в его руках, будто невиданное жало, а крики Сейхтавис превратились в истошные вопли, и до Мея дошло, почему: стены тоннеля покрылись сетью трещин, реагируя на враждебное оружие.

Мей понёсся с удвоенной скоростью – и, достигнув того тёмного места, увидел её.

Она странно выглядела в этом прекрасном месте, ибо воплощала уродливое искажение любых законов красоты, любой гармонии. Глаз Мея с трудом охватывал громадные размеры, путался в сложных формах: клубки темноты, щупальца, клыки, чешуя и обнажённые кости сплетались и вновь расходились, источая холод и могильный мрак. Богиня возлежала на невысоком постаменте и, казалось, жила в единстве с морским дном и подземельями Храма – такая же жестокая, безмолвная, непостижимая. Её землистая грудь равномерно вздымалась и опадала в ритме мелких волн, приливов и отливов, а глаза – несколько десятков, разбросанных по всему телу – были плотно закрыты.

Но Мей знал, что этот сон хрупок, и знал, что произойдёт, когда он прервётся. Богиню с трёх сторон окружала возведённая подручными Доминика тонкая паутина из того же вещества, что своды Клайда-Трума; потоки волшебства двигались по золотистым отросткам, пульсировали, прорываясь иногда во вспышки, и Мей понял, что сооружение, видимо, только крепнет от битвы наверху, что Богиню питает пролитая кровь...

– Стены!.. – до него донёсся пронзительный крик жрицы этой самой Богини; обернувшись, Мей увидел Сейхтавис, в панике метавшуюся по тоннелю, который исходил трещинами и лопался; сквозь щели начала просачиваться вода, готовая хлынуть в полную мощь. – Скорее, мы захлебнёмся!..

– Ну уж нет, – пробормотал Мей... Ерлиенн прав – он должен и будет жить; не для того он шёл сюда, чтобы так глупо погибнуть. Дар обязывает его сражаться за жизнь – свою и чужую, ибо ему дано видеть, а значит – защищать.

Он лишь теперь понял, насколько не случайна эта встреча с Богиней, с её нелепым и страшным культом. Не менее не случайна, чем с Близнецами, Анной и Кнешей... Дар лучше знал, что ему нужно; Дар снова и снова приводил его на край пропасти, чтобы прорицатель научился ценить красоту Жизни, её боль и всепоглощающий свет, разлившийся по множеству миров...

Мей поднял меч Бдящего Бога – и перерубил ближайший отросток.

В короткий удар он вложил всю силу, на которую был способен, – не только рук, но и мысли, и Дара. Он рубил не просто паутину Доминика – он рубил темноту и злобу, ошибки и отчаяние, страдания и грехи. Он рубил свои сомнения и вину неизвестно за что, которая преследовала его с того самого дня, как он узнал о своём Даре, и которую он тщетно пытался искупить, принося пользу людям и не-людям без надежды на благодарность. Рубил тоску по семье и бездомность, и шум чужих Городов, и тоскливую память об отце и Анне, и зеркала Отражений, и величие замка Ниис, и придворные интриги Рагнарата, и бессмысленную смерть чудаковатого профессора Пиарта. Он рубил снова и снова, потому что не все ветки поддались сразу; рубил с остервенением, будто был для этого рождён, рубил, как немой, которому вернули голос. В ушах у него стоял рокочущий смех Ерлиенна и шорох его крыльев; он говорил о полёте и свободе, о выборе, о жизни, полной счастья и смысла – желанной, чудесной, цветущей где-то вдали. И под стуком ударов Мея сотрясалась золотая паутина, а где-то на просторах Мироздания зверь сбрасывал шкуру, становясь человеком, и кентавры хмурились, наблюдая за звёздами, и дриада покидала своё дерево, чтобы плясать при луне. Падали и восставали из праха королевства, возводились и рушились города – а мужчина шёл охотиться и пахать землю, а женщина прижимала к груди заплаканного младенца... И Мей-прорицатель, находясь под толщей воды, знал, что там, наверху, кончилась битва и Льёреми засияла иначе – ибо пробуждение Богини больше не грозило ей. И вздохнул, уверенный, что поступил правильно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю