Текст книги "Новый мир. Книга 5. Возмездие (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц)

– Это с какого хера?! – играя мускулами, прокричал он, равняясь с Ши, у которого он выигрывал по росту по меньшей мере на половину головы, хотя по ширине плеч они были примерно равны. – Ты че, оборзел, узкоглазый?!

– Новенький? – полюбопытствовал Ши, с обманчивой невинностью ухмыльнувшись.

Чувствуя за собой поддержку толпы, бугай сплюнул и яростно проревел:

– А тебе что за дело, недоносок?! Становись себе в очередь – и не звезди, а то я тебе сейчас очко на глаз натяну, понял?!

Договорить он не успел. Продолжая улыбаться, Ши как-то незаметно сократил расстояние между ними до минимума – и хорошо рассчитанным движением ударил того лбом в переносицу. Раньше, чем бугай успел оправиться от коварного приема, последовала короткая серия мощных ударов по корпусу, и напоследок – сильный тычок ногой с разворота в лицо, достойный опытного каратиста. Бугай был повержен.

– Слышите, вы, уроды моральные?! – свирепея на глазах, грозно заорал Хон на остальных зэков в очереди. – Пока мы боролись за свободу, приносили себя в жертву во имя высоких идеалов, вы – убивали, воровали, насиловали!!! А жрачку вы хотите получить первыми?! Да мы вас тут сейчас всех нахер убьем!!! Братцы, а-ну навались!

Но «наваливаться» не пришлось. Едва плотные ряды сжавших кулаки «революционеров» накатили на очередь, словно мощный прилив, как разобщенные уголовники трусливо рассосались. Судя по отсутствию на лицах зэков особого удивления и по тишине их ропота, такое тут случалось далеко не впервые.

– Вот так это и делается, – подходя ко мне, сообщил возбужденный после короткой стычки Ши, удовлетворенно отряхивая руки, и тут же прикрикнул на остальных: – Не расходимся и не теряем бдительности, пока последний из нас не получит еду! И обратно уходим так же, группой!

– Обязательно было разгонять очередь? – спросил я шепотом, чтобы не оспаривать авторитет Хона при всех. – Можно ведь было и подождать,

– Ждать? Пока эти выродки нахаваются?! – насмешливо скривился Кореец. – С какой стати?!

– Они пришли первыми. А вы ведь, кажется, выступаете за равенство, – напомнил я.

– Равенство между людьми! А не между людьми и собаками!

Во взгляде Ши не было и тени сомнений в его правоте.

– Мы – узники совести! Жертвы репрессий! Мы здесь из-за своих убеждений! А эти выродки?! Даже если рассматривать их как плод несправедливого уклада общества, в котором они выросли – все равно их затянули на самое дно их пагубные наклонности! Этим криминальным элементам, в отличие от нас, здесь самое место! И они останутся здесь даже после победы революции!

– Так что им теперь, с голодухи подохнуть?

– Все хотят жрать! Даже собаки! Вот и эти пусть жрут! Но не раньше, чем люди!

Ши разглагольствовал в полный голос, не стесняясь ни присутствия зэков, которые все еще толпились рядом, дожидаясь нашего ухода и глядя на нас с неприкрытой враждебностью, ни даже охранников, которые могли слышать все это сверху.

Подняв голову, я увидел, что интендант Гриз, вопреки ожиданиям, смотрит не на главного смутьяна, а прямо на меня. В первый миг я понадеялся, что мне просто показалось. Но затем он сказал что-то соседнему охраннику, явственно указав в мою сторону пальцем. Взгляд у него был недобрый. «Проклятье!» – подумал я, вспомнив вчерашний разговор с Ши.

Возвращаясь к бараку, я пребывал в задумчивости. Фрэнк, плетущийся рядом, как хвостик, на ходу вертел и брезгливо разглядывал свой «завтрак». В оловянной миске была малоаппетитная густая кашица с чем-то вроде комков мяса в подливе, хотя о том, кому это мясо принадлежало, и что представляет собой подлива, гадать не хотелось.

Дождавшись, пока я взгляну на него, Фрэнк сбивчиво заговорил:

– Послушай, Димитрис. Мне рассказали о твоей ситуации. Сказали, что я должен прикрывать тебя, приглядывать за тобой в оба глаза. И я… я просто хотел сказать, что ты можешь рассчитывать на меня. Я тебя не подведу. Это очень большая честь, что мне доверили…

– Что за чушь ты городишь, Фрэнк?! – не справившись с раздражением, перебил его я.

В ответ на эту вспышку он удивленно начал моргать, явно не понимая, в чем дело.

– Нет здесь никакой «чести»! Я даже не один из ваших! Меня здесь, вероятнее всего, скоро прикончат! И тебя тоже, если ты окажешься неподалеку! Думаешь остаться в истории из-за того, что урки выпустят тебе кишки в какой-то дыре на краю света в компании «самого» Димитриса Войцеховского – какого-то парня, который что-то там сказал по телику?! Да ты не в себе, что ли, мужик?!

– Я делаю то, что нужно, во имя Сопротивления. Во имя революции!

Но такой ответ раздосадовал меня еще больше.

– Да какая нахер «революция»?! Отжимать толпой жратву в тюряге – это твоя «революция»?!

– Но при чем здесь? В смысле… Мы ведь боремся… чтобы люди… ну, нормальные люди, не уголовники… не жили, как скоты, – не очень-то связно пробормотал он, заметно растерявшись.

Приблизившись к родному «революционному бараку», толпа рассосалась – каждый пошел искать угол, где можно спокойно съесть добытый паек. Ши с Гэвином и еще парой подручных, не оборачиваясь, торопливо зашагали наверх, занятые каким-то очень оживленным разговором на нарочито пониженных тонах. Составлять им компанию я пока не стал – решил вначале поесть где-то в тихом уголке.

Я умостился с краю нижней ступени лестницы, ведущей на верхний этаж барака. Нос с интуитивным подозрением принюхался к кашице, и особенно к кускам странного мяса в ней, с тоской вспоминая о безвкусной стерильной пище в «зоне 71». Но выбирать не приходилось. Сжав ноздри для меньшего восприятия запаха, я принялся есть. Фрэнк присел рядом, исправно исполняя роль моего телохранителя. К своей порции он пока не прикасался.

– Так за что ты сидишь? – спросил я, устав молчать после пятой или шестой ложки довольно мерзкой кашицы, и вспомнив вчерашний разговор о нем с Ши.

– Я же говорил. Я политзаключенный.

– Это ни о чем мне не говорит. Каждый сидит за что-то конкретное. Что ты сделал? Написал что-то крамольное в соцсети? Стишки сочинил про то, что Патридж – педераст? Устроил одиночный пикет около правительственного здания?

Не дождавшись ответа, я сам же и добавил:

– Хотя нет, за такое в «Чистилище» не садят. Одну знакомую мне диссидентку, которая вела очень неприятные журналистские расследования против властей, посадили то ли на восемь, то ли на десять лет. Что же надо было пришить, чтобы влепить пожизненное?

– В наше время человека могут посадить ни за что. В Содружестве нет никакого правосудия.

– Да хватит уже ходить вокруг да около! – отмахнулся я. – Колись!

Нетрудно было заметить, что эта тема ему неприятна. Он долго ерзал на месте, прежде чем наконец найти нужные слова:

– Я пытался спасти десятки, а может быть и сотни тысяч людей.

– Каким образом? – удивленно поднял брови я.

На этот раз поиск подходящих слов длился еще дольше.

– 25-го сентября я и мои товарищи пытались помешать режиму применить оружие против народа в Сиднее.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы переварить и оценить смысл этих слов.

– Ты хочешь сказать?.. – не веря своим ушам, переспросил я, перестав есть и медленно отставляя миску в сторону. – … что ты – один из психопатов, которые захватили Бокс-Хэд?!

Выражение лица политзаключенного было красноречивее слов.

– Черт бы тебя побрал! Но ведь даже ваш Фримэн заявил, что он тут не при чем!

– Это была инициатива руководителя нашего ревкома, – торопливо пробубнил он. – Ситуация требовала быстрых решений. И ему пришлось действовать на свой страх и риск.

– Господи! А ведь я так и думал! – изумленно покачал головой я.

В голове прокрутились слова Анны Миллер о слабой согласованности различных ячеек Сопротивления, а затем моя перепалка по этому поводу с Джеромом, свято верившим, что штурм Бокс-Хэд – это провокация властей.

Фрэнк, тем временем, торопливо начал оправдываться:

– Десятки тысяч безоружных людей были в опасности! Режим отдал приказ утопить все протесты в крови! Это к тому времени было уже решено! Что мы должны были, сидеть сложа руки?!

– Откуда ты знаешь, что это было «уже решено»?! – проскрипел я.

– Эта информация была у нашего командира! У него есть свои каналы!

Я с ухмылкой покачал головой.

– А ты не думал, что твой «командир» – провокатор?!

Такое предположение искренне оскорбило Фрэнка.

– Как ты можешь такое говорить?! Он пожертвовал своей жизнью во время этой операции!

– А что, если спецслужбы специально скормили ему дезинформацию?! Чтобы вы, кретины, напали на термоядерную электростанцию?! И дали им законный повод ввести режим антитеррора?!

Я рассерженно покачал головой.

– Мать твою, мужик! Да ты хоть понимаешь, что если бы эта штука взорвалась – то погибли бы миллионы невинных людей?! Погиб бы я сам, и практически все близкие мне люди!

– Мы не собирались ничего взрывать! Целью акции было наоборот, заставить власти воздержаться от насилия! У нас даже не было доступа к реактору! Мы не успели взломать системы защиты!

– «Не успели»?! – сразу же зацепился я за его слова.

Фрэнк запнулся, видимо, запоздало осознав, что сболтнул лишнего.

– Командир объяснил, что нужно получить реальный контроль над реактором, чтобы убедить власти в серьезности наших намерений. Чтобы власти ни за что не пошли на штурм станции! Если бы нам удалось это сделать – не было бы разгона протестующих! Мы бы до сих пор диктовали им свои условия!

Я изумленно покачал головой, и заключил мыслью вслух:

– Я жру баланду с чокнутым.

Фрэнк насупился.

– Я надеялся, что ты поймешь, – изрек он обиженно.

– Напрасно, – решительно покачал головой я.

– Димитрис, я понял, что ты относишься к нашей акции неоднозначно. Так к ней относятся многие в Сопротивлении. Но поверь, мы ни за что не повредили бы невинным людям. Я – такой же борец за правду и свободу, как и ты…

– Ты – долбанный псих! Или сказочный идиот! Даже не знаю, что хуже. Это во многом именно из-за таких, как ты, у нас и установился тоталитаризм! Чтобы оправдать закручивание гаек, нужна угроза, близкая и понятная большинству людей. В Темные времена такой угрозой были радиация, катаклизмы, анархия. Позднее – евразийцы. А теперь – такие, как вы!

– Не будь нас, они придумали бы другую угрозу!

– Вот пусть бы и придумывали! Но им не придется! Ведь вы упростили им задачу!

Я вздохнул, потянулся за миской и нехотя принялся доедать свою порцию.

– Знаешь что, Фрэнк? – не глядя на поникшего мужика, заговорил я с набитым ртом. – Я не хочу продолжать этот разговор. Давай сойдемся на одном – просто держись от меня подальше. Я и так не самая популярная здесь личность. И не хочу разгуливать в компании бомбиста, который чуть не стер с лица Земли Гигаполис.

– Но мне поручили защищать тебя! – запротестовал он.

– Надеюсь, не так же, как ты «защищал» людей в Сиднее?

– Димитрис, пожалуйста, – жалобно прошептал тот. – После всего, что произошло, я не на самом лучшем счёте. Мне дали шанс доказать, что я надежен. Исправиться.

– Наконец-то ты хотя бы честно признался, что дело в спасении твоей шкуры, а не моей.

– Я не то хотел сказать! Ты не так понял!

– Да забей. Я не возьму в толк, о чем ты вообще говоришь. Ты вообще видел себя со стороны, «защитничек»? Во многих заварушках побывал?! До того как записался в команду смертников на Бокс-Хэд? Кем ты вообще был до этого? Слесарем? Продавцом? Бухгалтером?

Смущенное молчание было красноречивее слов.

– Я был водителем фургона службы курьерской доставки, – наконец изрек он, и тут же уточнил: – В последнее время. До этого… я много где работал, в общем.

«Водитель машины службы доставки!» – повторил я мысленно, подавив тяжкий вздох. – «Несчастный сукин сын, как тебя угораздило влезть во все это?!»

– Как ты выжил при штурме? – отважился я наконец на прямой вопрос.

– Меня оглушили. Я ничего не успел сделать! – пролепетал он излишне торопливо, и его щеки ощутимо покраснели.

– Говори правду! – надавил я по старой полицейской привычке, почуяв слабину.

Его глаза боязливо уставились в пол, а губы задрожали. Некоторое время казалось, что он решил уйти в глупую молчанку, и я больше ничего не добьюсь. Но через время он заговорил:

– Когда ворвалась группа захвата, я… я… я сам не знаю, что случилось. Автомат, он… как-то сам выпал. Я испугался. Запаниковал. Я… я поднял руки вверх. Я… я молил не стрелять.

Эти слова явно дались ему нелегко. Глядя на его багровое, скривишееся от стыда лицо, я против воли ощутил жалость, которую всегда инстинктивно испытывал к слабым и раздавленным. Каким бы идиотским не был его поступок, какими бы ужасающими и необратимыми не могли оказаться его последствия, если бы все вышло из-под контроля – по правде говоря, он был всего лишь жертвой обстоятельств. Простаком, оказавшимся не в то время и не в той компании. Именно таких сильные мира сего испокон веков и использовали.

– Не того ты стыдишься, мужик, – вздохнул я. – Это были единственные твои разумные решения в долгой цепочке крайне неразумных. Лишь благодаря им ты все еще жив.

– Димитрис, прошу, не презирай меня! Я не герой, как ты.

– Кто тебе сказал, что я – герой?

– По тебе это за милю видно. Ты твердый, сильный бесстрашный. Я не такой, я это понимаю. Я, может и трус. Может, и слабак. Но я не предатель! Я эсбэшникам ничего не рассказал! Никаких тайн не выдал! – затараторил он торопливо.

– Не городи чепухи, – устало отмахнулся я, снисходительно посмотрев на беднягу. – Любая информация из человека выкачивается в течение пары часов. Сила воли и твердость характера тут не имеет значения. Это просто технологии, которыми в СБС владеют в совершенстве. Если ты будешь рассказывать, что ты им «ничего не рассказал» – то в глазах любого мало-мальски смыслящего в этом человека будешь выглядеть лжецом.

Фрэнк открыл было рот, но так и замер, не найдя нужных слов.

– Но вот что касается «тайн» – я охотно верю. Откуда тебе было их знать? – продолжил я.

– Я и правда ничего не знал! Я был новеньким. Меня привел в ячейку мой коллега, с которым мы до этого вместе ходили на демонстрацию, буквально за месяц до тех событий. На улицах как раз был разгар протестов. Все вокруг делали что-то полезное. И я решил, что тоже должен внести свой вклад. Сделать в жизни хотя бы что-то, чем смогут гордиться потомки.

– У тебя есть дети?

– Да. Дочка. Ее зовут Эмми. Ей сейчас девять. А у тебя?

– Не обзавелся.

– Я редко вижу Эмми. В смысле, редко видел. Теперь-то уже… вряд ли когда-нибудь увижу.

В глазах Фрэнка появилась неподдельная грусть.

– Она растет с матерью, – продолжил он, хотя я не расспрашивал. – А отношения у меня с бывшей хуже некуда. По правде говоря, я сам виноват. У Эм нет ни малейших причин жаждать встречи со своим горе-папашей, который много лет бегал от алиментов, прозябая в дешевых наливайках. Но знаешь… это может прозвучать лицемерно, но я люблю ее. Правда люблю. Я понимаю, что сделанного уже не воротить, что я уже упустил шанс стать нормальным отцом. Но мне всегда хотелось сделать хоть что-то, после чего Эмми сказала бы с гордостью: «Это мой папа».

Я подавил тяжкий вздох. Как часто бывает, чем ближе я присматривался к этому человеку, тем меньше у меня получалось ненавидеть его или презирать.

– Я еще в жизни не встречал более идиотского способа вызвать чувство гордости у дочери, чем твой. Но я, кажется, уже достиг возраста, когда перестал удивляться безумию, на которое идут люди из, казалось бы, лучших побуждений.

Не найдя что ответить, Фрэнк повесил плечи.

– Мне жаль, что я сейчас перед тобой так жалок. Но я могу быть сильным. Я…

– Фрэнк, послушай меня внимательно, – проникновенно произнес я, пристально заглянув ему в глаза. – Посмотри на меня!

Он поднял взгляд. Его глаза были похожи на глаза нашкодившего кота.

– Каждый из нас горазд на что-то свое, – проникновенно заговорил я. – Никто наперед не знает, кто и когда совершит поступок, который действительно что-то изменит в этом долбанном мире. Такие поступки могут быть большими или маленькими, простыми или сложными. Может быть, твоя судьба толкает тебя к тому, что ты должен еще хотя бы раз в жизни должен обнять свою дочь, и сказать ей, что у нее есть отец, который ее любит, и сожалеет о сделанном. И один Бог знает, не будет ли этот маленький поступок важнее всего, что делают все твои «революционеры», мнящие себя меняющими мир, всесте взятые.

– Димитрис, спасибо тебе…

– Я еще не закончил! Одно я могу сказать точно: из тебя такой же «защитник», как из меня – фотомодель. При первой же заварушке тебя прикончат за секунду. Дело тут не в характере, а в банальном уровне подготовки. А я, если буду думать о том, как спасти обе наши задницы, а не одну лишь свою – тоже скорее всего склею ласты. Так что, если ты правда так хочешь мне помочь, сделай одолжение – не мешайся под ногами, и держись подальше. Лады?

– Я… э-э-э…

– Ну вот и славно.

Хлопнув его по плечу, я решительно встал. Сверившись с таймером, который оставлял мне до начала каторги всего чуть меньше сорока минут, я зашагал на верхний этаж барака.

– Ну что? Как тебе здешние лакомства? – бодро спросил Ши, завидев меня.

– Пока еще умудряюсь держать в себе.

– Это тебе не лобстеры, да? – гигикнул он, вспомнив памятный вечер в «Ауруме». – Ничего, скоро привыкнешь. Жрачка – это всего лишь жрачка.

Корейца я застал в компании Гэвина и еще пары приближенных. Со своими пайками они уже успели справиться. Все были одеты, собраны и готовы выдвигаться в любой момент. Ши ковырял в зубах невесть где раздобытой им щепкой. Гэвин от скуки игрался с заточкой, кладя ее на один палец и заставляя балансировать.

– У вас тоже скоро смена, ребята? – спросил я, осмотрев эту четверку.

– Только через три часа, – буркнул Гэвин.

– Димон, ты же не думал, что мы тебя отпустим одного? – наконец пояснил ситуацию Ши. – Мы с мужиками – твой почетный эскорт. Доведем до предбанника, и проследим, чтобы ты заступил на свою смену живым.

– Предбанник?

– Предбанник Ада. Так мы тут называем сектор около лифтов, спускающих рабочие бригады в копальни. Думаю, у тебя хватит воображения понять, почему.

– Ты уверен, что мне необходим эскорт?

– Какой смысл было вырывать тебя вчера из лап Султана, чтобы сегодня так же легко отдать тебя обратно? Поверь – этот шакал своего шанса не упустит.

– Спасибо тебе ещё раз, – только и смог сказать я.

– Да не за что! Как там этот фрукт, кстати? Видел, покумекал ты с ним. Похож на «подсадного»?

– Да подсадный он, сто процентов! – нетерпеливо воскликнул Гэвин

– Исключать нельзя ничего и никогда, – взвешенно сказал я. – Но мне почему-то так не кажется. Обычный потерянный мужик с кучей жизненного дерьма за плечами. Оказался не в то время и не в том месте.

– Именно такие образы эсбэшники обычно и лепят. На жалость давят, – пояснил Гэвин.

– Ну да ладно! Может, какой толк с него и будет, – закруглил тему Кореец. – Даже никудышная пара рук порой пригождается. А не пара рук – так туша, за которой можно укрыться от удара.

Я внимательно посмотрел на своего бывшего одногруппника, но не увидел на его лице и тени сомнений из-за сказанного. Жесткость не была показной – это была часть его натуры.

– Я сказал ему держаться подальше. Мне он только мешал бы, – сказал я.

Верно угадав подоплеку моего ответа, Кореец с любопытством хмыкнул.

– Было бы кого беречь! Лучше бы о своей заднице думал! – со свойственной ему прямотой возразил Хон, и поучительным тоном добавил: – На войне каждый ресурс имеют свою цену. Человеческий ресурс, в том числе. И твоя цена намного выше, чем этого ничтожества – в худшем случае крота, в лучшем просто слабака и неудачника. Удивительно, как ты не постиг этих элементарных законов, пройдя через большую войну.

Я не сразу понял, почему эти слова так сильно резанули мне ухо. Лишь очень запоздало я осознал, что Ши практически слово в слово повторил фразу, которую я в свое время слышал совсем от другого человека, при совсем иных обстоятельствах. В памяти всколыхнулись отголоски недавнего ночного кошмара. Показалось, что тень великана, готового раздавить меня, нависает надо мной наяву, а глубоко в ушах звучит эхо его ледяного смеха.

– Есть «законы», которые я никогда не хотел бы постигать, – отрезал я.

§ 9

Путь к «предбаннику» пролегал мимо того самого ринга, около которого я в свое время столкнулся с подручными Султана. Как и в прошлый раз, здесь царило изрядное оживление. Зэки нетерпеливо толпились вокруг помоста, на ходу уплетая только что полученные пайки. Под сводами пещеры гремел усиленный мегафоном голос Гриза, который, утомившись наблюдать за процессом выдачи продпайков, уже успел переместиться на платформу над рингом.

– Держитесь за задницы, отрепье! Сейчас будет славный махач! Сейчас посмотрим, чего стоит наше пополнение! Встречайте заключенного, осужденного за многочисленные жестокие убийства, сопротивление при аресте, каннибализм и еще по шести статьям! Это полный отморозок! Дикарь, рожден на пустошах! Имя и фамилия неизвестны, так как на человеческом языке этот ублюдок не говорит! Он такой свирепый, что во время «приветственного марафона» он отгрыз руку другому зэку, который провалился в ущелье, чтобы тот не потянул его за собой!

Я невольно замер. Тут же остановились и остальные. Ши вопросительно оглянулся.

– Ну же, я не слышу вас, недоноски! – прокричал интендант.

Однако не услышать толпу было трудно. Зэки галдели, свистели и улюлюкали так, что эхо от их ликующего вопля, должно быть, разносилось по всей огромной пещере. Обрывки их возбужденных разговоров долетали и до нас.

– Поглядим, что за птица…

– Ого-го! Посмотри, какой здоровый! А рожа-то… Надо ставить на него!

Между голов людей в толпе я мог разглядеть, как на помост ринга вылезает знакомый уже чернокожий великан с телом, покрытым художественным шрамированием. Я не представлял себе, как дикарь, не говорящий на распространенных языках, сумел произвести все то взаимодействию с другими людьми, какое требовалось, чтобы заявить о своем желании принять участие в каких-то соревнованиях. И вскоре понял, что никакого желания, похоже, не было.

Африканец время от времени крутился вокруг своей оси, хватаясь то за живот, то за шею, и свирепо рыча от боли – словно он оказался под градом укусов шершней. Его налитые кровью дикие глаза затравленно бегали по шумящей толпе. Издавая рев, от которого кровь стыла в жилых, он нервно метался по рингу, грозя толпе огромными кулаками и выкрикивая что-то на незнакомом наречии. Поднятия головы и взгляда на Гриза, который время от времени активно шевелил пальцами, оказалось достаточно, чтобы разрешить загадку – дикаря выперли на бой с помощью «Бича Божьего».

– Ого! – присвистнул Ши, оценив объект моего внимания. – Выйти один на один против этого существа может только законченный псих.

Многие зэки держались того же мнения и спешили делать ставки. Выждав, пока толпа раззадорится от вида носящегося по рингу свирепого монстра, Гриз вновь поднял мегафон:

– А теперь встречайте! В левом углу! Осуждённый за дезертирство, мародёрство, разбой, убийство миротворца в военное время, а также другие преступления! Наёмник из самого «Железного Легиона»! Чемпион Новой Джакарты по боям без правил! Матео Варгас!

– Вот дерьмо, – пробормотал я изумленно.

Когда объявили Матео, толпа вновь взорвалась криками. Ор десятков глоток был таким оглушительным, что у меня заложило уши. Некоторые зрители подпрыгивали, чтобы получше увидеть взбирающегося на ринг латиноамериканца. Желающих сделать ставки было множество, и, несмотря на дикий вид первого поединщика, некоторые заключенные ставили на второго.

Матео вышел на ринг медленно, расслабленно, широко улыбаясь. Он был по меньшей мере на три – четыре дюйма ниже соперника. Но его обнаженный торс не имел ни капли жира и сверкал рельефными, твердыми мускулами, какие создавались лишь многолетними напряженными тренировками. Он оглядывал сияющим взглядом толпу и ободряюще хлопал у себя над головой в ладоши, поддерживая ликующие крики. На мечущегося по рингу противника он даже не взглянул.

– Знаешь этого парня? – поинтересовался Ши.

– Он служил там же, где и я.

Зэки вокруг, тем временем, не теряли времени даром:

– Ставлю пачку сигарет на здоровенного!

– А я сегодня рисковый! Три сигареты на латиноса! Больше нету!

– Три пакована чая на большого! И пачку сигарет!

«Ты что, спятил?!» – подумал я, ошарашенно глядя на самодовольного Матео. – «Он же тебя сожрет живьем!» Матео, однако, совсем не выглядел испуганным, чего ожидаешь от человека, решившегося на столь самоубийственный шаг. Скорее он походил на звезду реалити-шоу – с ослепительной улыбкой, смелый и уверенный, эдакий герой, легко и безмятежно идущий на бой со страшилищем.

Глядя, как он безмятежно улыбается толпе и приветствует ее в то время, как Кинг-Конг за его плечами, понукаемый болью, судя по всему, уже изготавливается к прыжку, я едва удержался, чтобы не отвернуться в сторону.

– Обернись же ты! – крикнул я.

Наконец дикарь, понукаемый невидимыми жалами, понял, чего от него хотят мучители – и с разъяренным рыком прыгнул на жертву.

Вначале казалось, что у латиноамериканца нет ни единого шанса. Его громадный соперник попер на него с мощью паровоза и яростью носорога, так что казалось, его не остановить иначе как из пулемета. Однако Матео был не так прост, как казалось. С притворно расслабленным видом он дождался броска, чтобы в последний момент ловко ускользнуть от него.

– Ого-го! Неплохо! – с видом знатока оценил такой маневр Ши.

Бывший легионер вновь уклонился от мощного удара чудовищного кулачища. Затем – еще от одного. С каждым следующим промахом великан делался свирепее, и его удары становились еще сильнее, но еще менее точными.

Наконец, выждав момент, Матео ловко сделал противнику подножку, свалив того на ринг главным образом за счет его же веса – техника, весьма распространенная в айкидо. Улучив миг, Матео улыбнулся и захлопал над головой в ладоши, призывая публику громче поддерживать его. Создавалось впечатление, что он просто играет с противником, не задумываясь, что ценой ошибки в этом гладиаторском шоу является смерть.

Дикарь, которого Гриз продолжал раззадоривать невидимыми укусами, вскочил быстрее, чем ожидал Матео, и кинулся на него с удвоенной яростью. В следующие две минуты ор толпы был таким оглушительным, что я долго еще после этого тер уши, пытаясь вернуть нормальный слух. Африканец дрался с яростью дикого животного, норовя схватить, придушить и поломать свою жертву. Сил для этого у него хватило бы с лихвой. Однако профессиональный боец Матео, сохранявший хладнокровие, каждый раз оказывался чуточку ловчее. Как танцор, он в последний момент изящно уходил от бросков противника или блокировал их, а отвечал редкими, но меткими ударами кулаков и ног в лицо, по ребрам, по щиколоткам соперника. Глядя на то, с какой грацией и каким мастерством он двигается, я невольно восхитился, признав, что на такое я был способен разве что на пике своей спортивной карьеры – да и то, мой стиль не был столь раскованным.

Вскоре лицо дикаря стало мокрым от крови, которая хлестала из рассеченной брови. А Матео лишь вспотел и покраснел, но выглядел невредимым. В какой-то момент всем показалось, что чернокожий наконец сумел заключить противника в свои стальные объятия, и живым уже не выпустит. Но Матео чудом выкрутился – ударил своего противника лбом в нос, а когда тот на миг растерялся – схватил за затылок, нагибая к полу, и в эффектном прыжке «угостил» в подбородок коленом.

Обескураженный, дикарь в слепой ярости нанес мощный удар справа. Но Матео технично блокировал его предплечьем и левой нанес коварный встречный хук по челюсти, отчего голова противника вывернулась в другую сторону, а брызни пота, перемешанного с кровью, разлетелись по всему рингу. Еще один полный отчаянной ярости удар дикаря ушел в никуда – и Матео ударил правой противнику в солнечное сплетение.

Африканец согнулся, издав болезненный стон. В этот момент мне стало ясно, что несмотря на дикий вид, это обыкновенный человек. И сейчас он испытывает боль и даже, наверное, страх, столкнувшись с противником, над которым не получается взять верх.

Матео не дал ему времени оклематься. С лихого размаха он ударил противника снизу в подбородок, вероятно, сместив челюсть. А когда тот зашатался, тщетно силясь балансировать на ослабевших, разъезжающихся по рингу ногах – быстрым и целенаправленным прямым ударом ноги добил противника, повергнув его на помост.

Глядя на тело тяжело дышащего гиганта, лежащее на ринге, я испытывал серьезные сомнения, что тот сможет полностью восстановиться без медицинской помощи, на которую в «Чистилище» рассчитывать не приходилось. Толпа была в экстазе. Матео победно поднял сжатые кулаки вверх и улыбнулся своей ослепительной улыбкой, не обращая внимания на дергающееся за спиной тело.

– Ни хрена себе! – восхитился Гриз. – Похоже, у нас есть новый любимчик публики! Давайте все пожелаем ему не сдохнуть в шахтах подольше! И тогда нас будет ждать еще много подобных шоу!

В этот момент в моих ушах раздался неприятный писк. Таймер в уголке глаза показывал 00:14:59. Пару раз раздраженно моргнув, я увидел на земле перед собой созданную с помощью дополненной реальности красную стрелочку, указывающую мне направление к месту назначения.

– Внимание! – произнес бесстрастный синтетический голос в моем ухе. – Вы приписаны к: 102 бригаде! Место работы: рудники! Заступить на смену надлежит через: 15 минут! Опоздания недопустимы! В случае задержек физическое стимулирование будет применено!

– Что там, предупреждение? – догадался Ши. – Какая у тебя бригада?

– 102-ая.

– Хм. Да, это одна из новых. Ладно, потопали. Здесь уже смотреть не на что.

Отправка заключенных на каторжные работы осуществлялась в глубине пещер – в секции, которую называли «Спуском в Ад» или «предбанником Ада». Четыре здоровенных зарешеченных лифтовых шахты, в каждой из которых, судя по ширине, мог разместиться грузовой лифт на 20–30 человек, сейчас были пусты. Табло над каждой шахтой горело большими красными цифрами, обозначающими номера следующих бригад, которым предстояло спускаться следующими. Рядом с номерами бригад велся обратный отсчет до времени спуска.

В направлении лифтов тянулось прямоугольное пространство, окаймленное крутыми отвесными скалами – это и был «Предбанник Ада». Он был разделен металлическими решетками на восемь коридоров – по два к каждому лифту. Парные коридоры предназначались для бригад, уходящих со смен, непарные – для тех, которым предстояло заступить на работу.

Каждый из «входных» коридоров был разделен турникетами на три отрезка. Ближайший к лифту фрагмент коридора предназначался для ожидания лифта уже подготовленной к спуску бригадой. Следующий отрезок представлял собой помещение для подготовки к работе, где зэки экипировались немногочисленным снаряжением. Завершающий фрагмент коридора был занят бригадой, которая ждала своей очереди пройти в зону подготовки.