Текст книги "Новый мир. Книга 5. Возмездие (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)

Ответить на это мне было нечего.

– Так что всего пятеро, – добавил Джером. – Плюс к нам двоим. На большее – времени не хватило.

– Я удивлен, как ты успел сделать это, – признался я.

– Если я за что-то берусь – то делаю, грека.

– Во время этой заварушки никто из наших не пострадал?

– Нет, – ответил Джером, а затем скосил взгляд на тело Захери. – Если не считать этого парня. И его служанки, или кто она там? Ее тело мы нашли на первом этаже.

– Проклятье, – прошептал я, вспомнив девицу в парандже, открывшую мне дверь.

– А теперь, грека, ты должен объяснить, мать твою, что здесь вообще произошло! – потребовал Джером.

– Отложим объяснение! – перебила его Рина, и объяснила: – Местные очень взволнованы тем, что в дом к их любимому святоше ворвались какие-то чужаки и устроили тут пальбу! Сомневаюсь, что нам удастся им объяснить, что мы тут не при чем! Так что расскажешь все по дороге нахрен отсюда! Машина ждет!

Из окна действительно раздавался ропот. Выглянув, я убедился, что небольшая толпа уже собралась вдали, бросая косые взгляды на вооруженного человека, который топчется около дома Амира.

– Ладно, – согласился я. – Но вначале мне нужно кое-что забрать.

Глава 7

§ 42

Колесный бронетранспортер, облепленный листами динамической защиты, несся по пустынной дороге, оставляя за собой шлейф из потревоженного мощными колесами песка. Ваха, которую нам едва удалось покинуть, чудом избежав перестрелки с местным ополчением, скрывалась позади. Некоторое время все находящиеся в кузове люди молчали, ограничиваясь ругательствами, вполне уместными для тех, кого подбрасывало на ухабах так высоко, что они ударялись макушкой о металлический потолок.

– Дружище, полегче нельзя никак?! – наконец не удержалась от возмущенного крика Рина.

– Можно! – рассерженно отозвался с водительского места Миро. – Если хотим, чтобы нас тут всех вместе, бляха, прикончили противотанковой ракетой какие-то засранцы! Или ты готова поручиться за то, что группа, с которой вы разобрались – единственная?!

Я так и не нашел еще минутки, чтобы обмолвиться с ним хоть словом – спросить о Шаи, об Элли, о Мишке, о том что вообще произошло в его жизни за последние полгода, как Джерри ухитрился отыскать его и какого хрена он согласился на участие в этом безумии.

– Не кипятитесь, ребята, – доброжелательно остановил перепалку Илай Хендрикс.

Даже в штурмовой экипировке и увешанный оружием, он смотрелся добродушным великаном. Переведя на меня проникновенный спокойный взгляд, он молвил:

– Мы рады видеть тебя, кэп.

– Вам не следовало быть здесь, – ответил я, одаряя благодарным взглядом его, а затем Рэя Гао и Стефана Дуковича. – Но я чертовски рад, что вы тут.

– Да, да, да, момент чертовски трогательный, – передразнила меня Рина. – Только вот времени на приветственную попойку у нас нет. Как я понимаю, у нас на хвосте штурмовики этого твоего Чхона?!

– Не так уж засранцы и круты, – своим обычным угрюмым тоном молвил Стефан. – Разобраться с ними было несложно.

– Это были не они, – мрачно возразил Джером. – А наши вчерашние друзья из Сопротивления.

– Чокнутые фанатики! – отреагировала Рина, сплюнув. – Не следовало вам с ними связываться! Не говоря уже о чертовых евразах!

– Что сделано – то сделано, – отозвался с водительского места Миро. – Каков наш план?

Все взгляды мгновенно переместились на меня. Я вздохнул, прежде чем заговорить.

– Сопротивление – проект спецслужб. Патридж все это время дергал за ниточки, а эти идиоты и не подозревали об этом, – молвил я, напряженно вертя меж пальцев флэш-накопитель, только что добытый из тайника Амира. – Таким же идиотом был и я. Я гнался за личной местью, позволяя спецслужбам загребать жар моими руками, убирая одного за другим свидетелей их преступлений. Наивно надеялся, что рано или поздно доберусь до Чхона. А ублюдок в это время наблюдал за мной со стороны, смеялся и отдавал команды своим псам, чтобы за мной подчищали.

– Что теперь? – спросил Джерри.

– Перед тем как выбить стул у меня из-под ног, Ши сказал мне о дальнейших планах Сопротивления. Они собираются уничтожить верхушку объединенной оппозиции. Идиоты не ведают, что служат орудием в руках у Патриджа. Я должен им помешать.

– Как? – сосредоточенно спросила Рина. – Ты знаешь, где именно и по кому именно они нанесут следующий удар?!

– Штаб оппозиции находится в Турине. Обычно лидеры оппозиции сидят там. Но они постоянно разъезжают по всему миру, проводят встречи, – заговорил Илай задумчиво.

– Подгорица! – вдруг осенило Миро. – Там через два дня, 31-го, состоится саммит, на котором будут обсуждать созыв Совета Содружества! Того самого, где должны отстранить Патриджа! Все лидеры оппозиции будут там!

– Я представляю себе, какая там будет охрана, – покачал головой Джерри. – Понадобилась бы целая армия, чтобы напасть на саммит.

Я уже не слушал их – набирал нужный номер со своего коммуникатора.

– Да, Дима? – с некоторым удивлением ответила Мей.

– Вы сделали что я просил? Схватили Аффенбаха?! – без подготовки спросил я.

– Дима, я не знаю, что сделано, а чего не сделано. Я не могу обсуждать это обычными средствами связи. Почему бы тебе не воспользоваться способом, который мы оговорили?

Пока она задавала вопрос, в моей голове пронесся целый поезд мыслей, связанных с возможностью или невозможностью посвятить евразийцев в сделанные мною сегодня открытия. С кем они предпочтут иметь дело – с хорошо знакомым Патриджем или с непредсказуемыми новыми лидерами Содружества? Готовы ли начать кампанию против Сопротивления, которое годами поддерживали, получив доказательства, что из-за него торчат уши Патриджа? Чего они вообще хотят? Слишком много вопросов, для ответов на которые у меня просто нет информации.

– Мне нужна твоя помощь, Мей, – заговорил наконец я. – Просто помощь, и никаких вопросов.

– Дима, так это не работает, – возразила она. – Я же уже говорила тебе.

– Поверь мне.

– Не я принимаю решения.

– Тогда сделай так, чтобы те, кто принимают их, поверили мне. Это – в последний раз. Обещаю.

– Но…

– Я сейчас в АСР, недалеко от Вахи. Сбрасываю тебе координаты. Мне нужен транспорт, который срочно перебросит десантную группу численностью до семи человек по воздуху в район Подгорицы. Вместе с легким бронетранспортером. Было бы здорово, если бы на борту было снаряжение вроде того, что мы имели в Мериде.

– Да ты хоть понимаешь, о чем ты просишь? – аж прыснула Мей, поражаясь моей наглости.

– Сделай это, Мей. Речь идет о жизни и смерти. Прошу. Иначе нашему с тобой плану про беседу на твоем балконе в Шэньчжэне точно не суждено будет сбыться.

Некоторое время по ту сторону “провода” царила гробовая тишина.

– Я попробую, – наконец ответила она.

– Черт возьми, Дима! – выругался Джерри, едва я прервал связь. – Я уже по горло сыт сотрудничеством с разными ублюдками! Теперь ты хочешь доверить нашу жизнь евразам, а потом хвататься за голову и вопить, что и они нас предали?!

– Если ты со мной – то со мной, Джерри! И вы все – тоже! – повысил я голос, свирепо осмотрев всех. – Кто-то должен принимать решения! Принимать их быстро! И это буду я, черт возьми! Еще вопросы есть?!

Ответом мне было молчание, а затем мрачные кивки. Я, тем временем, уже делал следующий звонок. Сам не заметил, в какой момент мои пальцы начали дрожать. «Давай, Лори, давай», – шептал я мысленно. – «Боже, пожалуйста, пусть она возьмет трубку. Пожалуйста!» Но она не отвечала.

– Мы можем быть уверены, что это Подгорица? – наконец хмуро спросил Джерри.

– Я в этом уверен, – кивнул я, не переставая мысленно молить Лауру о том, чтобы она ответила на мой звонок по спутниковой связи. – Хон говорил об уничтожении всей верхушки оппозиции. Они это сделают в Подгорице. Прямо на саммите, или в преддверии. В пику всему миру. Лучшего момента – не придумать.

Ответа от Лауры так и не было. Проклятье!

– Дима, нас с тобой весь мир считает опасными террористами, – вкрадчивым голосом напомнил Джером, кажется, сам удивляясь тому, что в кои-то веки именно он в нашей парочке исполняет роль голоса разума. – Членами Сопротивления. Лидер которого, как ты помнишь, на днях озвучил прямую угрозу лидерам оппозиции. Если мы окажемся в Подгорице – нас пристрелят, как собак, первые же силовики, которые нас засекут, не задумываясь ни на секунды. Нам не дадут и слова сказать.

– Он прав, – рассудительно заметил Миро. – Вам с Джерри там лучше не появляться. Это самоубийство. Лучше уж как-то предупредить их об опасности. Ты можешь позвонить Лауре?

– Она не отвечает. Я не знаю почему, – встревоженно ответил я.

В этот момент поступил обратный звонок от Мей.

– Транспорт будет через шесть часов. Сбрасываю координаты, – спокойно сообщила она таким тоном, будто и не подозревала, что совершила настоящее чудо.

– Спасибо тебе, Мей! – воскликнул я.

– На борту будет два «Бусин Баолей». Магнитные щиты неисправны, из-за этого списаны. Но все остальное должно работать. Также там будет танковый парашют. Подойдет для бронетранспортера. Я поверить не могу, что говорю это. И понятия не имею, как мне удалось убедить нужных людей это сделать. Сама думаю, что это была ошибка, которая может стоить мне работы и головы, и я еще о ней не раз пожалею.

– Мей, я правда так тебе благодарен…

– Это был последний раз, когда с тобой играют в такие игры вслепую. Я не шучу.

– Я это понимаю.

– Ты имеешь какое-то отношение к смерти Амира Захери, новость о которой только что дошла из Вахи? Не хочешь сказать хоть слово о том, что там творится? И что вы забыли в Подгорице? Это как-то связано с готовящимся саммитом?

– Надеюсь, когда-нибудь я смогу рассказать тебе об этом. И о многом другом.

§ 43

Шесть часов спустя, на закате, я, прищуриваясь, глядел, как гиперзвуковой многоцелевой воздушный корабль «Синьтьенвон», евразийский аналог U-3, приземлился посреди пустыни, подняв настоящую пылевую бурю своими посадочными двигателями.

На какую-то долю секунды у меня возникло ощущение дежа-вю. Двадцать лет назад я так же экстренно и неожиданно улетал из-под Генераторного, не зная, что ждет меня впереди. А шесть лет назад транспортный корабль уносил меня из тех же самых мест во второй раз – навстречу большой войне, с которой я не чаял вернуться. Очередная новая страница в моей жизни снова начиналась с посадки на борт воздушного судна.

– Миро, я до сих пор не могу поверить, что ты ввязался в это, – произнес я, обращаясь к брату, который все еще сидел за рулём бронетранспортера.

– Ага. У меня тоже есть ощущение какого-то сюрреализма, – кивнул тот, следя, как открывается десантная дверь евразийского транспортника.

– Брось дурить и возвращайся к жене и дочери, Миро.

– Я так и сделаю. И заберу с собой тебя, к твоей, я надеюсь, будущей жене и будущим детям. Я однажды обещал отцу присмотреть за тобой, Дима. И это обещание никто не отменял.

Я вздохнул и не удержался от усмешки.

– Ты же говорил, что с возрастом избавился от тяги к героизму, братишка.

– Один раз – не считается. И хватит болтать. Командуй!

– Загоняй БТР в десантный отсек. И сразу начинай крепить на него танковый парашют.

– Дима, мой батальон «Рысь» был десантным подразделением. Но я служил в нем гребаных двадцать лет назад! И с тех пор парашютным спортом не увлекался!

– Что ж, надеюсь, к парашюту прилагается инструкция.

Стоящий невдалеке Рэй, со злостью рассматривая герб евразийских ВВС на фюзеляже воздушного судна, тем временем, проворчал:

– Если бы это не ты приказать, капитан – я скорей сдохнуть, чем лететь на это дерьмо.

Я виновато прищурился, вспомнив, что Гао – ветеран 1-ой добровольческой бригады «Возмездие», набранной в конце войны из бывших узников евразийских концлагерей, в которых у большинства погибли родные и друзья.

– Я тоже никогда не думал, что доведется якшаться с этими подонками, – мрачно высказался Стефан, глядя на корабль примерно с таким же выражение. – Я лично убил больше пятидесяти в отряде «С-1» за время войны.

– Я тоже убивал их солдат в своей прошлой жизни. Хоть и не горжусь этим, – примирительно заметил своим пасторским тоном Илай. – Но времена меняются. Та страшная война – окончена.

– Да, – кивнул угрюмо Джером, задумчиво следя за тем, как БТР подъезжает к десантному отсеку. – Зато теперь идет другая. В которой ты уже хер разберешь, где свои, а где чужие. Люди, которые вчера прикрывали твою спину, завтра уже готовы повесить тебя на гребаном чердаке. Я еще вроде не стар. Но чувствую себя слишком старым для всего этого дерьма.

Вздохнув, я посмотрел в глаза каждому и заговорил:

– Никто из вас не обязан лететь со мной, ребята. Вы уже и так выручили меня. Мне будет даже легче, если буду знать, что вы выживете и попробуете по-человечески устроить свои жизни. Слишком много моих парней уже погибло на моих глазах.

В ответ все пятеро мрачно промолчали.

– Это особенно касается тебя, Рина, – продолжил я, добавив голосу решительности. – Мне бы и в голову не пришло, что ты кинешься спасать меня, сломя голову, пока твой маленький сын, грудной младенец…

– Ты бы лучше молчал об этом, Дима, – ответил вместо нее Джерри. – Мог бы и сказать мне!

– О чем? – недоуменно нахмурилась Рина.

– У него скоро будет дочь! – выпалил Лайонелл раньше, чем я успел остановить его.

На этот раз на меня уставились все пятеро. А Джерри продолжил:

– Лаура, его девушка – вполне вероятно, сейчас там, в Подгорице. Вместе со своим отцом, одним из лидеров оппозиции. Поэтому Дима и рвется туда так отчаянно. А вовсе не из фанатичной любви к этой кучке старых болтунов или неодолимого желания расстроить планы своих недругов ценой собственной жизни. Но почему-то он стесняется нам в этом признаться. Как будто желание защитить своих близких не является, пожалуй, единственной адекватной причиной, по которой люди проливают свою и чужую кровь.

Я так и не нашелся с ответом или дополнением – лишь выдохнул и развел руками, бессильно признавая его абсолютную правоту.

– Я чертовски рада, – первой нашлась Рина. – Первые пару лет пацаны от девчонок не особо отличаются. Так что твоя сможет донашивать за нашим Мэттом шмотки.

– Капитан, это чудесная новость, – присоединился к ней Илай со своей широкой улыбкой добродушного медведя. – Я никогда не сомневался, что Господь не оставит такого прекрасного человека, как ты, без радости отцовства. Не сомневайся – с твоей любимой и малышом все будет в порядке.

– Да, капитан, – со свойственной ему мрачностью кивнул Стефан. – Мы позаботимся об этом.

Мне осталось лишь еще раз вдохнуть и окинуть их всех благодарным взглядом.

– Не вздумайте умереть. Никто из вас, – пригрозил им я.

– Для мы есть не первая заварушка, кэп, – нескладно ляпнул Рэй, подмигивая мне.

– Ну хорошо, – вздохнул я, и в мой голос вернулись командирские интонации. – Давайте тогда на борт! Живо!

Они трусцой ринулись в сторону десантного отсека транспортника, который ждал, не заглушая полностью двигателей. Джером задержался, окинув меня вопросительным взглядом.

– Иди, – кивнул я ему. – Я задержусь тут ненадолго.

– Лаура так и не отвечает?

– Нет. Вполне возможно, она у врача. Или просто спит. Или на каком-то мероприятии. Может быть тысяча причин, – отмахнулся я, изображая свою тревогу меньшей, чем она была на самом деле, хотя я и не в состоянии был обмануть его.

– Порядок, Дима? – спросил он, прищурившись.

– Да. Иди! А я тут сделаю пару звонков, после которых надо будет быстро улетать, пока по нам не долбанула орбитальная артиллерия.

Когда он направился в сторону десантного отсека, я вздохнул, и несколько секунд напряженно раздумывал, прохаживаясь из стороны в сторону по песку, думаю, стоит ли мне на самом деле делать то, что я задумал.

– Ленц слушает, – ответил на мой вызов деловой мужской голос.

Странно, но даже столько лет спустя этот голос, чьи интонации было сложно различить из-за рева двигателей неподалеку от меня, вызвал в душе вихрь противоречивых эмоций. Бывают страницы, которые никогда не удается перевернуть полностью.

– Это я, Роберт, – произнес я.

Краткое время в трубке звучала тишина.

– Я слушаю тебя, Дима, – ответил он затем ровным голосом – как будто между нами ничего и не произошло, как будто он не знал о моем нынешнем положении и занятии.

– На чей ты сейчас стороне? – прямо спросил я.

– Я давно на пенсии. Дима, тебя очень плохо слышно. Ты на каком-то аэродроме?

– Сейчас не время для лжи, Роберт! – повысил голос я. – Именно сейчас, один раз в жизни, ты должен сказать мне правду, без уверток! Потому что передо мной сейчас лежит гребаный файл с твоим гребаным именем! Толстенный файл, лоснящийся дерьмом, в котором достаточно информации, чтобы я застал тебя со спущенными штанами прямо в твоем уютном домишке в Марабу, или в твоей старой конспиративной квартирке в Олтенице, или в еще одной в Цюрихе! Они слили на тебя все, что только можно! Здесь есть даже о некоей Селене Ортега, и ещё о некоей Тине Спенсер – из числа твоих многочисленных девчонок-информаторов, которых ты всю жизнь использовал, а вдобавок потрахивал, как когда-то Клаудию Ризителли! Этот файл передал мне Густав Аффенбах, полковник СБС! Ты ведь слышал о нем?! Вундеркинд-шахматист, который после инсценировки его смерти в 92-ом перешел на нелегальную работу в образе Германа, информатора Сопротивления! От него же я получил файлы на Гаррисона, Брауна, Томсона, на говнюка Торричелли! Знаешь, что это значит?! Патридж списал тебя! Он хочет видеть тебя мертвым! И если я не реализую это его решение – то это сделает Чхон! Где-то в своих расчетах ты, похоже, просчитался, старый интриган! И не прикрыл свой зад! Так что задаю тебе еще один раз гребаный вопрос – на чьей ты, мать твою, стороне?!

Я был уверен, что смутить Роберта Ленца не может в этой жизни ничто. Однако чуть ли не впервые в жизни, я ощутил в его голосе нотки беспокойства.

– Мы должны встретиться, Дима. Такие вопросы не обсуждаются по телефону.

– Либо ты отвечаешь мне, Роберт, либо я сейчас ложу трубку, и больше не делаю ничего для того, чтобы спасти твою гребаную старую задницу в память обо всем том, что было!

– Ну ладно! – даже сквозь шум я ощутил, как он вздохнул. – Хорошо, здесь большого секрета нет. Я сейчас определенным образом сотрудничаю с оппозицией. С настоящей оппозицией, естественно, а не с теми сумасшедшими, с которыми ты, насколько мне известно, имеешь сейчас дело. Я впечатлен тем, как ты хорошо информирован. Но что бы ты ни был намерен от меня потребовать…

– Лидеры оппозиции уже съехались в Подгорицу?! – без перехода спросил я.

– Ты что, смеешься надо мной?! – не удержался Роберт от того, чтобы повысить голос. – Ты правда думаешь, что достаточно помахать передо мной моим грязным бельем – и я поддамся на простой, как дверь, шантаж, и предоставлю тебе такую информацию, допустим она даже у меня есть, после того, как твой новый патрон Фримэн в прямом эфире объявил об открытии охоты на руководство оппозиции?!

– Хочешь, чтобы они уцелели?! Тогда пусть держатся подальше от Подгорицы, и вообще не собираются вместе! Сопротивление собирается их всех уничтожить! Слышишь?!

– А ты, значит, разносишь их угрозы?

– Послушай меня, бляха! Я пытаюсь предупредить тебя об опасности!

– И я должен верить тебе?

– Послушай меня! Лаура Фламини – дочь одного из лидеров оппозиции, Робера Фламини! Я люблю ее! Тебе это известно, не говори что нет! Она сейчас где-то рядом с ним, выполняет роль его помощницы! Неужели ты думаешь, что я не заинтересован в ее выживании?!

– А откуда мне знать, что ты действительно предупреждаешь, а не говоришь это для того, чтобы сорвать саммит или сегодняшнее совещание? Откуда мне вообще знать, говоришь ли со мной ты или кто-то другой? А если даже это ты – делаешь ли ты это по своей воле или под принуждением? Дима, если ты адекватен, то должен понимать, что у меня нет ни малейших причин тебе верить!

– Ты сказал – «сегодняшнее совещание»?! – переспросил я.

– Я уверен, что там каждый день проходят какие-то совещания! – как ни в чем не бывало мгновенно сориентировался старый интриган, постаравшись скрыть несвойственную ему оплошность. – Но если бы даже я знал об этом что-то…

– Да хватит уже, Роберт! Проговорился – так проговорился! Что бы там не происходило – пусть там по крайней мере усилят охрану! Речь не о паре психов из Сопротивления! За этим стоит Патридж! Патридж решил пойти ва-банк, завалить всю оппозицию, ты это понимаешь?! Алло! Роберт, ты слышишь меня?! Ты меня слышишь?!

Но я напрасно надрывался – связь прервалась. Попытка восстановить ее результатов не дала. Либо Ленц положил трубку и заблокировал меня, либо помехи создал кто-то другой.

– Вот дерьмо, – прошептал я в отчаянии, с тревогой глядя в чистое небо, висящее над пустыней.

Говоря Джерому о страшной опасности, которую я подвергал нас этим звонком, я не шутил и не преувеличивал. Можно было ни секунды не сомневаться, что звонок перехвачен, а наше местоположение зафиксировано спецслужбами, и где-то в их недрах уже развивается бурная деятельность. Надо было убираться отсюда немедленно. Но вначале…

Я подсоединил к спутниковому коммуникатору флэш-накопитель, найденный в подвале у Амира. Информация на нем занимала не так уж много места – вполне достаточно, чтобы отправить одним сообщением. «Можешь больше не напрашиваться на аудиенцию к доброму дедушке», – нацарапал я торопливо, перед тем как отослать записи Рамади на номер спецпрокурора Анны Миллер.

§ 44

Евразийцы мало беспокоились о комфорте тех, кто путешествует в десантном отсеке их транспорта. Перегрузка при взлете была такой, что Стефан и Миро с непривычки блеванули, а остальные – позеленели и едва сдержались. Пилот не стал извиняться «за временные неудобства» – отделенный от нас запертой кабиной, он вообще не подавал признаков жизни, едва ли подозревая о том, кого и уж тем более зачем он экстренно доставляет на Балканы.

Если мне не изменяли познания в географии и тактико-технических характеристиках евразийской авиации, то расстояние в почти 4000 миль, которые отделяли наше местоположение от побережья Адриатики, гиперзвуковой «Синьтьенвон» на своей крейсерской скорости способен был преодолеть менее чем за 1,5 часа. Времени было мало.

Пока остальные отходили от перегрузки, я включил и направил на себя камеру:

– Добрый день всем. Говорит Димитрис Войцеховский. Спасибо, что вы все еще смотрите эти записи. Верите ли вы мне и поддерживаете меня, или считаете чокнутым психопатом и просматриваете эти видео лишь ради забавы – я благодарен вам. Вполне возможно, что это моя последняя запись. Я говорю это все время, но в этот раз – все особенно серьезно. Она окажется в Сети так скоро, как позволят коммуникации. Если окажется. И, вполне возможно, что к тому времени я уже буду мертв.

Вздохнув и кратко продумав последующие слова, я произнес:

– В последние недели вы привыкли ассоциировать меня с организацией, которая называет себя «Сопротивлением». Но с этим покончено. Мне в любом случае стоило положить этому конец. Стоило помнить, чему меня учили родители. Что насилие и жестокость никогда не доводят до добра. Что жизнь состоит из уступок, компромиссов, умения находить общий язык с разными людьми. Я сделал ошибку, позволив загнать себя в замкнутый круг мести. В глубине души я понимал это едва ли не с самого начала. Но вырвался я из этого круга не из-за груза моральных терзаний. Озарение оказалось намного более внезапным и жестоким.

Сделав долгую паузу, я молвил:

– Сопротивление – это обман. Есть лишь одна причина, по которой эта организация так долго и безнаказанно развивалась и ширила свое влияние – почти с самого начала она находилась под контролем спецслужб Содружества. Спецслужбы использовали ее как «пугало», чтобы держать общество в постоянном страхе и оправдывать авторитаризм. Я давно подозревал это. Но теперь у меня есть конкретные факты. Это была идея Карима Рамади, бывшего заместителя директора СБС. Идея, одобренная лично Протектором Содружества, сэром Уоллесом Патриджем. Перед своей смертью Рамади, терзаемый раскаянием, раскрыл эту тайну своему давнему врагу, создателю и первому идеологу Сопротивления, чьи идеи он извратил и сделал орудием обмана – Амиру Захери. Однако Амир не решился открыть тайну миру – из жалости и симпатии к миллионам смелых и честных людей, жаждущих перемен, которые все эти годы принимали Сопротивление за чистую монету. Сегодня Амир погиб от рук тех, кто исповедовал извращенные спецслужбами идеи Сопротивления. От рук людей, зараженных вирусом ненависти, ослепленных пропагандой, которую озвучивают спецслужбы устами так называемого «Фримэна» – выдуманной личности, которой никогда на самом деле не существовало. Однако Амир не унес свою тайну в могилу. Вот, что он мне завещал.

Я замолчал, и включил одну из записей. На ней был бодрый голос Карима Рамади.

– Социологическое моделирование показывает прямую корреляцию между падением уровня опасений из-за внутренних и внешних угроз и ростом поддержки либеральных и демократических идей. История знает множество примеров. Еще в конце прошлого века власти довоенной Россия вынуждены были регулярно подогревать тему чеченской террористической угрозы для сохранения лояльности населения идеям «твердой руки». В начале следующего века ее сменила тема внешних угроз – противостояние с Западом, войны в бывших советских республиках. Похожая картина наблюдалась и в США. Если бы не теракты 11-го сентября 2001-го – никогда не была достигнута общественная поддержка военного вторжения в Ирак в 2003-ем.

– Нет доказательств, что американские спецслужбы причастны к этому, – возразил другой голос.

– А это не важно. Иногда тебе везет, и желаемые события случаются сами. Но если нет, то ты вынужден создавать их. Господа, давайте посмотрим правде в глаза. Лишь сильная рука способна сохранять стабильность в Содружестве наций и удерживать нас на пороге новой всемирной катастрофы. Это отлично понимаем мы с вами. Но не массы. Темные времена остались позади. Сытые обыватели, уютно разместившие свои задницы где-нибудь в Сиднее, Мельбурне или Окленде – это уже не напуганные иммигранты, едва вылезшие из палатки. Они уже забыли о том, что такое пустоши, радиация, кислотные дожди, голод, жажда, мексиканка, мародеры и бандиты, хаос и беззаконие. Им начинает казаться, что вернулся Старый мир, мир изобилия и стабильности. А если так – то должны вернуться и старые власти, старые политики – мелкие, подленькие, льстивые, потакающие мелким прихотям среднестатистического избирателя. Массовая память устойчива. Она не стирается за одно поколение.

– Я уже слышал все это несколько лет назад, – донесся спокойный голос Уоллеса Патриджа. – И тогда меня убедили, что проблему решит заострение миграционного вопроса. Этого мало?

– Боюсь, что да, господин Протектор. Иммигранты и их протесты раздражают народ, но они не видят в них глобальной угрозы. Тем более, что либералы на каждом углу кричат, что эту проблему можно легко решить путем уступок и подачек, взявшись за руки и обнявшись. Эти идеи прельщают людей, переживших Апокалипсис – они готовы на многое, чтобы сохранить мир и стабильность. Наши исследования показали, что есть лишь две угрозы, способные полностью снять эту проблему и убедить население в необходимости сохранения авторитарного режима. Это евразы или терроризм.

– Нагнетать евразийский вопрос сейчас не нужно, – возразил Патридж. – Градус ненависти и так слишком велик. Человечество движется к консолидации. Это – единственный, неминуемый путь. Мы сильнее и эффективнее евразийцев, и рано или поздно интегрируем их. Наше население должно быть более или менее готово к такому повороту событий.

– Тогда у нас остается только одно решение, – вновь заговорил Рамади. – Терроризм.

– Это решение кажется мне абсолютно надуманным. Исламские фундаменталисты? Сепаратисты? Все это – проблемы из вчерашнего дня. Выживание после Апокалипсиса объединило человечество, размыло границы между странами, народами, культурами, верованиями. Национализм, религиозный фанатизм – это призраки прошлого, – возразил Патридж.

– Так и есть, сэр. У современного терроризма должно быть совсем другое обличье – такое же глобализированное, как весь наш современный мир. И мы нашли его. Нащупали наживку, на которую маргинальные слои общества клюнули бы. Всемирная революция. Кардинальное перераспределение благ. Микс старого-доброго коммунизма и разного рода параноидальных теорий заговоров про масонов и богачей, правящих миром.

– Не таких уж параноидальных, если разрешите припомнить доктора Дерновского или сэнсэя Нагано, – саркастично заметил кто-то приз присутствующих.

Но Патридж оставался серьезен.

– Это весьма рискованно – выращивать в обществе слой пролетариата, потенциально лояльный евразийцам с их коммунистическими идеями. Мы находимся в середине глобальных цивилизационных трений. Я полагаю, что наша неминуемая интеграция едва ли будет легкой и гладкой – у евразийцев есть свое видение этого процесса, в котором первую скрипку играют они, и в один прекрасный момент они могут попробовать переломить баланс сил. Понимая это, с нашей стороны было бы крайне неразумно создавать своему стратегическому противнику отличное подспорье для наращивания своего влияния у нас в тылу.

– Я бы не беспокоился об этом, сэр. На эту наживку клюнут лишь те, кто и так подвержен влиянию соответствующих идей. Это небольшой процент населения – от десятых долей процента до пары процентов, в зависимости от того, насколько сильно раскрутить пропаганду. Мы вытащим латентных радикалов и нигилистов из тени, чтобы они были у нас на виду. Будем тщательно держать этого монстра Франкенштейна под контролем. В случае открытого конфликта с евразийцами – мы очень быстро задавим его.

– Это опасно. Но не так опасно, как позволить либералам всерьез поднять головы, – поддержал его другой голос. – Они пока еще не решаются открыто тявкать на вас. Но все мы понимаем, что у них на уме. А акулы из Консорциума никогда не прочь поиграть на политических процессах. Если поддержка оппозиции скакнет до 20 %, то они превратятся в серьезную внутреннюю проблему.

– Даже если так – я бы не хотел наращивать собственный антирейтинг, – возразил Протектор. – Если меня будут публично называть Антихристом – пусть даже это будут делать явные психи и маргиналы – то в головах людей будет заложен нежелательный ассоциативный ряд, которым рано или поздно воспользуется наш реальный противник, внешний или внутренний. Я хочу, чтобы основной негатив преподал на долю Консорциума. Если уж эти радикалы, которых мы создаем, будут бороться за изменение нынешнего строя – то пусть основным источником зла в их учении будет олигархия.