Текст книги "Новый мир. Книга 5. Возмездие (СИ)"

Автор книги: Владимир Забудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

На камере в коридоре я мог видеть, как Гаррисон с телохранителем и провожатой остановились около нужной двери. Боец занял позицию, прислонившись спиной к стене и не спуская рук с винтовки. Работница публичного дома, отперев нужную дверь для гостя, подобострастно поклонилась ему, и вручила связку ключей.

– Вам нужна какая-то помощь, сэр?

– Убирайся! – рявнкул тот.

– Как скажете, сэр, – поклонилась та, попятилась и засеменила прочь.

Когда дверь комнаты с громким хлопком распахнулась, Лейла сохранила полное самообладание – не шевельнулась, и не прекратила молитвы. Скрытая камера в комнате была расположена так, что дверного проема я не видел. Но в бликах горящих свечей я видел массивную тень показавшегося в двери человека. Некоторое время он стоял молча, сопел и, судя по всему, хищно смотрел на съежившуюся на кровати темную фигурку. Затем – сделал, судя по звуку, шаг внутрь. Дверь за ним захлопнулась.

– Молишься, да? А твоя вера не учит проявлять вежливость и покорность, когда является твой властелин? Не учит, что надо упасть ему в ноги и умолять о пощаде?

Лейла никак не отреагировала, словно бы сказанное не относилось к ней. Слова молитвы сделались чуть громче. Мужчина, который не был виден в кадре, приглушенно захохотал. Происходящее явно ему нравилось.

– Отлично. Просто отлично! Никогда не любил тряпок, которые сразу начинают скулить и умолять. Чем дольше будешь держаться как целочка, тем лучше.

Звуки за кадром подсказали, что мужчина расстегнул тяжелую пряжку и со свистом выдернул из брюк ремень. Вероятно, снял затем кобуру с пистолетом. Потом, кажется, стянул с тела футболку. И, в кадре появилась его массивная, широкая, голая по пояс спина. Под грубой кожей играли необычайно могучие для человека пятидесяти с гаком лет широчайшие и трапециевидные мышцы. Были заметны пара старых шрамов от пулевых ранений, один из которых был столь уродлив, словно спину разворотили из пулемета. На короткую бычью шею был посажен приземистый накачанный затылок с жестким бобриком чуть седоватых пепельных волос.

Гаррисон медленно подошел к кровати. Остановившись в паре шагов за спиной съежившейся женщины, вновь приложился к своей фляге. Не стесняясь, отрыгнул. Положил флягу на прикроватный столик, рядом со свечами.

– Пора посмотреть на твое личико, – прошептал он.

Ремень рассек воздух и безжалостно обрушился на спину женщины безо всякого предупреждения. Получив хлесткий удар, Лейла яростно взвизгнула. Отпрыгнула прочь, словно кошка. Оскалившись и опалив насильника неистовым взором гордых аметистовых глаз, она непримиримо и яростно зашипела что-то по-арабски.

– О, так ты еще и говорить не умеешь по-человечески? Это еще лучше. Я не для болтовни сюда прихожу, – удовлетворенно проворковал Гаррисон.

За первым жестоким ударом последовал второй, третий, четвертый…

– Это не слишком? Не пора что-то делать? – услышал я в ухе обеспокоенный голос Хуая.

Я так и знал, что первым нервы сдадут именно у него.

– Отставить, – велел я спокойно.

Я сосредоточенно глядел, как Лейла пытается закрыться от жестоких ударов ремнем и тщетно мечется от них по кровати. Очередной удар заметно рассек ей щеку. Она отчаянно метнулась в сторону, намереваясь соскочить с кровати и удрать в другую часть комнаты. Но мучитель был к этому готов. Его рефлексы были очень быстрыми, намекая на то, что во фляге плескался все же не обычный виски.

Он грубо схватил женщину за руку, бросил обратно на кровать, как тряпичную куклу. Затем навис над ней исполинской тенью и положил мозолистую ладонь на тонкую шею.

– Тебе некуда бежать, сука. Будешь здесь, со мной – столько, сколько я пожелаю, – прошептал он довольно.

Он забавлялся над тщетными попытками женщины разжать сжимающие ее горло пальцы или укусить его ладонь. Силы в его узловатых крупных руках, похожих на руки грузчика или профессионального армрестлера, как казалось, вполне хватило бы на то, чтобы управиться с тремя такими как Лейла.

– Я просто купил тебя. Как овцу, – объяснил он, забавляясь ее попытками бороться. – Могу сделать с тобой все, что захочу. Могу даже прикончить ради забавы. Просто за это придется немного доплатить. Но бабок у меня хватит, чтобы замордовать дюжину таких, как ты. Если захочу, могу даже сделать это бесплатно, а эту дыру прикажу разгромить. Я могу сделать в этом городе все, что захочу. Но даже если бы на моем месте был какой-то поц с парой тысяч фунтов, он тоже мог бы сделать с тобой что захочет. Ты – ничто. Кусок мяса с парой дырок. И твой Аллах тебя не спасет…

– Командир, не пора ли действовать?! – вновь услышал я тревожный голос Ронина.

– Да, черт возьми, не пора ли нам лишь вмешаться?! – это уже был голос Гэвина.

– Заткнитесь оба и придерживайтесь плана, – пресек это я.

Гаррисон, тем временем, ощутимо возбудился.

– Покажи-ка, что у тебя есть!

Разжав железную хватку, он начал яростно разрывать и сдирать с пленницы одежду – пока та, вопреки яростному сопротивлению, не осталась нагой. Странно было видеть Лейлу такой. Никогда не думал, что мне это когда-то предстоит.

Её тело в неровном свете свечей казалось практически идеальным – царственная прямая осанка, тонкая осиная талия, длинные стройные ноги, упругие маленькие ягодицы. На миг мелькнули подтянутые груди, оказавшиеся больше, чем мне это всегда казалось под одеждой. По гладкой смуглой коже пробегали нервные мурашки. Через миг она судорожно прикрыла соски рукой – жест человека, для которого стыд не отступает даже под действием инстинкта самосохранения. Пятясь задом, она отползла к изголовью кровати. Коленки плотно сжались, прикрывая ее промежность, где угадывался коврик небритых черных волос, какие могла иметь лишь женщина, не заботящаяся о том, как будет выглядеть в бикини или о том, что ее увидит голой мужчина.

Гаррисон рассмеялся. Он явно был в восторге от того, что видел.

– Стесняешься? – хмыкнул он.

Его голова качнулась в сторону другой, запертой половины комнатки, и он красноречиво зазвенел ключами в руке.

– Видишь, что там? Я могу усадить тебя в это кресло или привязать к растяжкам – и не только рассмотреть, но и отпялить во все дыры. Я же вижу, что ты этого хочешь. Вижу эти мурашки у тебя на коже – это страх, но такой страх, от которого манда сама собой мокреет. Конечно, ты жаждешь втайне, чтобы тебя жестко оттрахали, как и каждая тупая баба, которая корчит из себя монахиню. Но тебе не повезло. Так жестко, как люблю я, даже тебе вряд ли понравится.

Ремень снова со свистом разрезал воздух, и на этот раз обрушился на голое тело в районе ягодиц. Лейла вскрикнула и переползла к другому краю кровати, где ее настиг еще один беспощадный удар. Причитая на арабском, она съежилась на краю кровати, спрятав лицо. Я заметил, как одна ее рука как бы невзначай упала с кровати и повисла – как казалось, совершенно безвольно. Это был знак.

– Джек и Роза, ваш выход, – наконец скомандовал я.

На камере, установленной в коридоре, я мог видеть, что дверь одной из комнаток борделя, второй или третьей по счету от той комнаты, где неистовствовал Гаррисон, распахивается. С громким смехом оттуда вывалился Гэвин, по-свойски обнимая за плечи Киру, на ходу потягивая из бутылки пиво. Телохранитель сразу же весь подобрался, сосредоточил на них все свое внимание. Те сделали вид, что не заметили его – и, хихикая, прямо на его глазах слились в долгом откровенном поцелуе, не стесняясь пользоваться языками. Я заметил, как взгляд телохранителя невольно перемещается чуть в сторону, чтобы не видеть этого.

Тем временем, в дальнем конце коридора раздался беспокойный шаркающий топот ног работницы борделя. Это не была частью плана. Должно быть, «мадам» не посвятила своих подчиненных в то, чему здесь предстояло произойти.

«Проклятье!» – подумал я, сжав зубы.

– Ай-ай-ай, – запричитала она. – Вы не должны быть тут, мистер и мисс! Вы должны были вызвать меня вначале! Я же говорила! Так вы можете невзначай столкнуться в коридоре с другими гостями! Это совсем нехорошо!..

– Что за хрень?! – оторвавшись от Киры, развязно спросил Гэвин, слегка переигрывая, пытаясь сойти за пьяного балагура. – Я, бляха, выпить хочу! Я че это, бляха, разрешения просить должен?!

– Не сердитесь, мистер, но у нас есть строгие правила…

– Это же гребаный бордель! Какие на хер правила?! – продолжил бушевать тот.

– Я отведу вас сейчас в бар. Только, пожалуйста, быстрее, – взмолилась работница.

Гэвин, имитируя пьяного, нехотя кивнул. Кира, тем временем, достала прямо из своего топика пачку сигарет, открыла ее и разочарованно поморщилась.

– Дай сижку, милый, – попросила она у Гэвина.

– У меня закончились, чтоб тебя! – отозвался тот досадливо.

Гэвин повертел вокруг глазами, и как бы невзначай остановился взглядом на телохранителе. Тот, хоть и без особого интереса, но все же настороженно следил за сценой в коридоре.

– Эй, приятель! – имитируя панибратство выпившего, обратился ирландец к охраннику Гаррисона, с ходу делая пару развязных шагов в его направлении. – Курево есть?!

Я сразу заметил, что их с Кирой любительская актерская игра не сумела усыпить бдительность наемника. Как и следовало ожидать, Гаррисон не взял в последнюю линию обороны кого попало. Его движения были быстрыми и четкими, однозначно намекая на опыт и на сильные биостимуляторы в крови. Как и надлежит в случае неожиданного приближения подозрительных личностей, он предусмотрительно сделал шаг назад, дабы вновь нарастить дистанцию, и доведенным до автоматизма движением пальца снял свою винтовку с предохранителя.

– Ни шагу ближе, придурок! – предупредил он холодно.

– Эй, да ты чего?! – с добродушной улыбкой возмутился Гэвин, замирая на месте.

– Пошел отсюда! Дважды повторять не буду!

«Ближе не подпустит», – решил я. Повернувшись к Тени, кивнул. Мы двинулись к двери, ведущей из подсобки, где мы прятались, в коридор. На камере, установленной в комнатке, я видел, как Лейлу тем временем в очередной раз жестоко стеганули ремнем по обнаженной спине. Ее рука, свисавшая с кровати, как бы конвульсивно сжалась.

Гаррисон, распалившись, грубо схватил ее за плечо, силой перевернул со спины на живот… и рука арабки молниеносно метнулась, вонзив заряженный шприц, который она только что вытащила из тайника под кроватью, прямо в шею недавнего мучителя. Тот почти успел среагировать. Схватил ее за запястье – но лишь в тот момент, когда шприц уже глубоко вонзился в тело. Дьявольский блеск, который мелькнул в ее глазах при виде шока и паники в глазах охотника, внезапно сделавшегося жертвой, чье тело в этот самый миг схватил паралич, не поддавался описанию.

Моя левая рука легла на дверную ручку и осторожно повернула ее в тот самый момент, как правая сняла с предохранителя гиперзвуковой пистолет П-407, «Новый пустынный орел» – один из пары пистолетов, ставших, благодаря запасливости Джерома, моими трофеями от покойного ныне интенданта Гриза из «Чистилища». Этот пистолет стрелял с грохотом артиллерии, который не унял бы ни один глушитель. Но из здешнего подвала со звукоизоляцией, призванной заглушить вопли истязаемых садистами жертв, это все равно никто не услышит.

В момент, когда я тихо выскользнул из коморки, неприметная дверь в которую находилось за спиной у телохранителя, его внимание было всецело поглощено Гэвином и Кирой, которые старательно строили круглые глаза из-за неожиданной агрессивности парня, у которого они хотели всего лишь стрельнуть сигаретку.

Охранник услышал скрип открывшейся за спиной двери. Среагировал на него, чтобы оценить обстановку. И это стало его роковой ошибкой. Оцени он ситуацию верно, открыл бы огонь по Гэвину и Кире, находящимся прямо перед ним как на ладони. Может быть, положил бы обоих, прежде чем я прикончил бы его сзади.

Как только телохранитель показал ему бок и часть спины, Гэвин хищно ухватился за рукоять пистолета, засунутого ему за пояс сзади, а Кира – потянулась рукой к сумочке, в которой было спрятано ее оружие. Но я опередил их. Наспех прицелившись (а на таком расстоянии промахнуться было сложно), я сделал единственный точный выстрел телохранителю прямо промеж глаз. Человеческий мозг не в состоянии был уследить за тем, как гиперзвуковая пуля прошивает черепную коробку и, просвистев в половине фута от испуганной работницы борделя в дальнем конце коридора, не успевшей ничего понять, пробивает насквозь дальнюю стену, а за ней – быть может, еще одну или даже несколько стен.

– А-ну лежать! – мигом выйдя из роли развязной пьяницы и войдя в столь же привычную роль опытной террористки, закричала Кира, оскалившись и угрожая взвизгнувшей было работнице борделя показавшимся из сумочки пистолетом. – На пол! Рот закрыла, курица!

Я не стал напоминать Кире и Гэвину, что их задача – прибрать все и прикрыть мой тыл. Я уверенно шагнул к двери, ведущей в комнатку Гаррисона, толкнул ее ладонью – и показался на пороге полуспальни, полупыточной, освещенной свечами.

Мой взгляд вскользь прокатился по обнаженной спине и ягодицам Лейлы, отмеченным парой свежих кровавых ссадин от ударов ремнем. Принцесса стояла к двери спиной, а к Гаррисону лицом, выпрямив свою величественную осанку, и даже не прикрываясь. Казалось, в этот миг она совсем не стеснялась своей наготы, и даже наслаждалась моментом.

– До чего же ты оказался глуп, что не узнал меня, – произнесла она сочным голосом, полным удовлетворения, схожим с сексуальным, следя за неподвижным выражением лица Гаррисона. – Страшный «Могильщик» попался, как мальчишка!

Лишь вдоволь насмотревшись на парализованного врага, она повернулась ко мне.

– Я же говорил, что тебе не стоило этого делать, – сказал я ей, покосившись на рану, но тут же тактично отведя взгляд от ее наготы. – Роза обработает тебе раны, как только они с Гэвином там закончат.

– Это не раны, а царапины, – ледяным тоном отозвалась она. – Я переживала такое, о чем этот жалкий, трусливый мерзавец понятия не имеет. И способна пережить еще больше во имя нашего дела. Я ни о чем не жалею.

– Тень принесла твою одежду, – заметил я, по-прежнему не глядя на нее, и сам удивляясь своей стеснительностью, да еще и в такой момент.

– Отлично. Тогда займитесь делом, пока я приведу себя в порядок. Время не ждет.

Мои глаза наконец встретились с глазами генерала Гаррисона. Прославленный «черный берет», бывший командир операций «Эклипса», экс-командующий эскадрона «Сатана», правая рука самого всесильного Чхона, убийца моего друга, Бена МакБрайда и палач тысяч новомосковских стариков и детей, сидел на полу, безвольно прислонившись к кровати. Его глаза были полны удивления и смятения из-за осознания, что он не может пошевелиться. Что он попался. Что с ним покончено. И все же смятение не было до конца полным до того момента, пока он не увидел меня.

Узнать меня было не так просто. По настоянию Лейлы я воспользовался услугами надежного пластического хирурга. Он очистил мое лицо от наиболее приметных шрамов и несколько изменил форму носа, сделав вновь похожим на человека – за эти две недели я как раз успел отойти от последствий операции. Мои волосы были коротко стрижены и с подкрашены в пепельно-черный цвет. На глазах были маскировочные линзы, меняющие рисунок сетчатки и ее цвет на голубой. Но, несмотря на это, он меня узнал.

За спиной было много суеты. Я догадывался, что в этот самый момент Тень бросает на кровать сумку, в которой была одежда Лейлы, и та, должно быть, начинает одеваться; что Гэвин затаскивает в подсобку тело убитого мною телохранителя, а Кира – связанную и с заткнутым ртом работницу борделя. Но все это меня не интересовало.

– Знаешь, Гаррисон, – произнес я доверительно, неотрывно глядя ему прямо в глаза. – Одно лишь это выражение твоей хари стоит всего, на что мне пришлось пойти, чтобы тут оказаться.

§ 23

За спиной я слышал шорохи, с которыми Лейла облачалась в свою экипировку. Тень стояла у меня за спиной молча, с извечным самурайским спокойствием, пока еще не прикасаясь к катане. Гэвин и Кира возились в коридоре. А я – смотрел на одного из своих самых заклятых врагов, упиваясь незнакомым прежде сладостным чувством мести.

– Я ждал этого момента семь лет. Семь долгих лет. Сын Бена за это время успел вырасти. Он уже учится в школе. Рассказывает одноклассникам, что его папа был полицейским, которого застрелили бандиты. Я знаю, ты давно не помнишь Бена. Ты уже говорил мне это в 93-м, в Новой Москве, упиваясь своей крутизной, перед тем как приказать выродку Блэку убить меня. Но скоро ты все вспомнишь. Обещаю.

Я кивнул в сторону садо-мазохистской части комнаты и велел Тени:

– Помоги мне перетащить эту тушу туда. Я пока еще слишком слаб, чтобы таскать двести двадцать фунтов отборнейшего дерьма.

Перетащить его, надежно пристегнуть руками и ступнями к браслетам и, уже растянутого на растяжках, обыскать по рукам и ногам, заняло у нас пару минут. Как я и ожидал, за его правой лодыжкой обнаружилась маленькая кобура, в которой был спрятан запасной мелкокалиберный пистолет BA-25 «мини» производства «Бразилиа Армз», а в левом сапоге был скрыт маленький кинжальчик.

Тень, не отличавшаяся особой щепетильностью, не поленилась надавить на какие-то точки в районе висков, чтобы разжать челюсти парализованного пленника, а затем придирчиво осмотреть зубы, найдя тот из них, который под видом пломбы скрывал в себе капсулу с быстродействующим ядом. Азиатка выковыряла капсулу с ловкостью и невозмутимостью истинного дантиста, воспользовавшись одним из найденных в комнате инструментов сомнительного содержания, похожих на гинекологические.

– Вот уж не знаю, как ты там ковыряешься, – прокомментировала Лейла, к тому времени закончив одеваться. – У этой свиньи изо рта просто ужасно воняет.

Перед тем как открывать футляр с заранее заготовленными Кирой ампулами и приступать к следующей части запланированного действа, я промотал перед глазами изображение со всех камер, чтобы оценить обстановку

На изображении со скрытой камеры в фойе борделя я мог видеть, что второй личный телохранитель Гаррисона по-прежнему дежурит там. Если повезёт, он пробудет там еще долго, ни о чем не подозревая и не выказывая беспокойства – ведь его босс обычно проводил много времени за своими садистскими утехами в подвале.

На изображении с мини-камеры, установленной на винтовке Джерома, я видел, что около джипов, припаркованных невдалеке от входа, тоже не происходит никаких подозрительных движений. Один наемник прохаживается под окнами борделя. Один курит, прислонившись к джипу.

Камера, установленная в коридоре подвального помещения борделя, где мы находились, демонстрировала, что Гэвин и Кира уже почти закончили со своей грязной работой. Тело мертвого охранника и связанная по рукам и ногам сотрудница публичного дома, некстати попавшаяся под руку, были уже заперты в подсобке. К счастью, в этот деликатный момент больше никто из клиентов в коридоре не показался.

Еще не помню, чтобы операции с таким уровнем риска проходили так гладко.

– Не беспокойся. Паралич скоро отпустит твои лицевые нервы, – пообещал я Гаррисону, открывая футляр с ампулами так, чтобы он хорошо их видел, и методично заряжая содержимое первой из них в шприц. – Нам вовсе не нужно твое многозначительное молчание. Как раз наоборот.

Я заметил, как взгляд плененного наемника тоскливо застыл на кобуре с личным оружием – мощным крупнокалиберным пистолетом с необычной высокотехнологичной накладкой на матово-чёрной рукояти – той самой кобуре, которую он, перед тем как приступить к истязанию своей жертвы, повесил на крючок около двери. Проследив за его взглядом, я красноречиво скрутил ему дулю.

– Поздно об этом думать, говнюк. Ты прокололся. И на телохранителей не рассчитывай. С тем, что за дверью, мы уже разобрались. Остальные – терпеливо ждут, пока ты закончишь развлекаться, и нас не побеспокоят. Твой биосигнал мы заранее заглушили и заменили «липой», которая никого не насторожит. А электромагнитный излучатель уже включен, и это значит, что никакая мудреная нано-хрень, напиханная в твою тушу, не сработает и не передаст никуда никаких лишних данных. Как видишь, мы хорошо подготовились. Не хуже того, как ты подготовился в 89-ом, впервые перейдя мне дорогу. Но не ты один здесь ученик Чхона, забыл?

Веки Гаррисона уже отчасти вернули свою подвижность. А вскоре он наконец смог впервые разлепить и губы. Как и следовало ожидать, его первым словом было:

– Ублюдок.

Я покрутил у него перед лицом заряженный шприц.

– Знаешь, что это, Гаррисон? «Сыворотка правды». Знаю, знаю, ее не существует. Но это вещество обязательно развяжет тебе язык. Жаль, правда, разум твой это затуманит. И ты не будешь вполне сознавать, что происходит. Но я готов пойти на эту жертву.

Закончив объяснение, я несколько раз стукнул по шприцу и вонзил его ему в вену.

– Сукин сын, – прошептал тот, и его рожа изогнулась в противной ухмылке. – Думаешь, что здорово все продумал, Сандерс? Думаешь, сделал меня? С кучкой своих тупорылых дружков – террористов?

– Меня зовут не Сандерс. Это прозвище впервые дал мне один ублюдок из интерната. А затем другой ублюдок, с которым мы оба хорошо знакомы, сделал его моим позывным в Легионе. Ты знаешь, о ком я говорю, не так ли, Гаррисон? Он и твое прозвище наверняка придумал, правда? Нам предстоит сегодня много говорить о нем. И не только о нем. Тебе, должно быть, было бы приятно думать, что все эти годы я вынашивал планы мести лишь против тебя. Но я тебя разочарую. Ты – это лишь начало. Начало о-о-очень долгого пути.

Судя по стуку двери позади, Гэвин и Кира присоединились к нам в комнате.

– Вот придурок, – Гаррисон нагло рассмеялся мне прямо в лицо. – Ты правда считаешь, что все это произошло просто так? Что ты такой, сука, ловкач? Да я таких, как ты, съедал на завтрак пачками. Ты – вообще не игрок! Ты – пешка!

– Как я и ожидала, одной дозы тут точно будет маловато, – оценивающе наблюдая за происходящим, с бесстрастием изрекла Кира.

– Кучка говнюков! – обведя лица присутствующих надменным взглядом, прорычал Гаррисон. – Видели бы вы это мелкое торжество на ваших лицах! Да вы – пыль! Неужели вы правда думаете, что что-то решаете?! Меня просто-напросто подставили! Разменяли! А вас просто использовали! Привели ко мне!

– Думаешь, твой патрон Чхон отдал тебя нам на съедение? Или вас с ним обоих отдали те, в чьих руках и вы – такие же пешки, как я? – переспросил я спокойно, пристально глядя ему в глаза, принимая из рук Киры вторую ампулу и заряжая ее в шприц.

– Попробуй в подмышку, – со знанием дела посоветовала Кира.

– Да пошел ты, сученыш, – осклабился мне в лицо Могильщик.

– Что ж, может, ты и прав, – согласился я, невозмутимо засаживая иглу в вену, которая проглядывалась среди вспотевших, седоватых волосков у Гаррисона под мышкой. – Я не переоцениваю своей роли в истории. Довольствуюсь тем, что имею. Если волею судьбы мне досталась скромная роль лопатки, которой суждено соскоблить с лица Земли такой жирный кусок дерьма, как ты, Гаррисон – я сыграю ее с честью. И даже с большим удовольствием.

Вторая доза явно начала делать свое дело. В глазах наемника стала заметна мутная пелена. Ухмылка сделалась совсем неестественной, заторможенной, словно у наркомана в состоянии блаженного наркотического транса. Подойдя ближе, я крепко схватил его рукой за горло, слегка прижал кадык, пристально глядя в глаза.

– Как твое настоящее имя? Откуда ты появился, засранец?

Некоторое время мутноватый взгляд растерянно бегал по сторонам.

– Да пошел ты, урод, – прошипел он с задержкой.

Я молча протянул ладонь Кире за третьей ампулой.

– Ты уверен? – засомневался она.

– Да, – подтвердил я, и, повернувшись назад к Гаррисону, заверил: – У меня хватит на тебя этого дерьма, Гаррисон. Я узнаю все, что мне требуется.

– Ты – труп. Это все, что тебе нужно знать, – пробормотал тот снисходительно. – Ты всегда был трупом с отсрочкой. С того самого момента, как тебя вырастили в долбанной пробирке, ты был обречен. Ты – обыкновенное оружие. Ты лишь думаешь, что мыслишь. Что имеешь собственные цели.

– А ты? – готовя третий укол, поинтересовался я. – Ты – не оружие, ублюдок? Или, может быть, у тебя есть нормальная человеческая жизнь? Может быть, где-то кто-то ждёт тебя? Любит? Может, есть дом? Планы, мечты?

Шприц снова вонзился ему в вену.

– Нет, – покачал головой я. – Нихера у тебя нет. Загаженный бордель у черта на куличках и дешевые шлюхи, которых ты избиваешься, пытаясь заглушить в себе комплексы, забыть о своей ничтожности – вот и вся твоя «личность», Гаррисон. Даже у твоего кореша Вахида было нечто вроде души. Каким бы двинутым на голову он ни был, но он нуждался в чем-то большем, чем быть просто оружием. Но ты… ты просто дерьмо.

– Сука, – прошипел тот яростно, пуская слюну. – Я сделал столько, сколько тебе и не снилось, мелкая ты сучья падаль. Я всю жизнь стоял на страже этого гребаного мира!

– Да срать тебе на мир, – покачал головой я. – Ты – обыкновенный садист.

– Да что ты знаешь?! Что ты знаешь, ублюдок?! Ты не видел, сосунок, что происходило в Темные времена! Не видел истинного лица людей! А я – мать твою, видел! Не я сотворил такое с этой проклятой планетой! Мне было 9, когда случился Армагеддон! Никто мне не утирал соплей! В 10 я впервые взял в руки, впервые убил!

Гэвин у меня за спиной прыснул и спросил:

– Как думаете, он ожидает, что мы сделаем ему скидку за тяжелое детство?

Но Гаррисон, накачанный тройной дозой «сыворотки правды», не слышал его и не останавливался.

– Темные времена и пустоши сделали меня тем, кем я есть! Выковали мой характер! Показали мне, как выживать! Научили видеть людей насквозь! Их истинную суть! Знать истинную цену их словам и поступкам! И я никогда в жизни об этом не жалел! Худшим проклятием для меня было бы родиться таким, как ты, Сандерс! Морально немощным, слабым, тупым слюнтяем, выращенным такими же слабаками!

Мои кулаки сжались. Но я заставил себя быть сдержанным и спокойным. Видео уже записывалось. Оставалось лишь задавать вопросы.

– Ты убивал ни в чем не повинных людей в Латинской Америке в 70-ом, в составе «черных беретов». Вырезал целые поселения, лояльные к «пантерам», поголовно.

– Да, сука! Благодаря этому райские и цветущие «зеленые зоны», которые построили для болванов вроде твоих предков, до сих пор стоят, где стояли! А не лежат в руинах, полные смердящих трупов! Вот чего ты не способен понять своим ущербным мозгом! Резня – способ предотвратить другую резню! Убийство – способ предотвратить другое убийство! Но мир полон чистоплюев, которые не желают этого признавать! Они понимают это! Но бояться произнести вслух! И для этого им нужны такие, как мы!

– Нет никакого «мы», – с отвращением покачал головой я.

– Как бы не так! Ты такой же, Сандерс! Только мельче и слабее! А главное – ты лжешь себе! Спятивший волк, возомнивший себя овцой – все равно остается волком, сколько бы он не блеял! Разница лишь в том, что с него нет никакого толку!

– А что насчет залива Мапуту, 75-го? Закатывать людей живьем под стройплощадку, где богачи смогут выстроить свои поместья – это тоже такая служба миру и человечеству?!

– Спроси у тех, кто живет сейчас в этих поместьях! У тех, чьи товары ты всю жизнь хавал и покупал в супермаркетах, чьи приказы ты выполнял, за кого ты голосовал! Спроси, сильно ли волнует их, что они играют в гольф на костях каких-то упрямых идиотов, которых никто уже не помнит! Может быть, тогда до твоей неудачно модифицированной башки наконец дойдет, как устроен этот мир!

Я задавал вопросы один за другим, почти не отвлекаясь, не отходя от списка, следя за временем. Камера исправно записывала все, что он говорил. В качестве юридического доказательства для трибунала в Содружестве эта запись наверняка была бы признана юридически ничтожной. Любой неискушенный наблюдатель невооруженным глазом в состоянии был оценить, что Гаррисон, чьи глаза застилала мутная пелена, а изо рта шли слюни, находится в состоянии, крайне далеком от адекватности.

Однако мне было уже плевать на трибуналы в Содружестве.

– Операция в трущобах, Сидней, 89-ый. Я хочу знать все, – велел я.

К этому моменту он сделался вялым, неразговорчивым. Как-то странно дергался, как будто намеревался выблевать. Так что я педантично вколол последнюю дозу, чтобы сломить остатки воли к сопротивлению. Это сработало. Но после четвертой дозы речь Гаррисона стала еще менее связной, совсем утратила сознательность и эмоциональность. Это было похоже теперь на бормотание человека во сне.

– Сидней, 89-ый, – повторил я.

– Рутина.

– Подробнее!

– Фанатики… закупали стволы у бандюков, чтобы начать… очередную… мать-их «револлюционную борьбу». Эсбэшники… захотели, чтобы мы исподтишка подсобили… сиднейским копам… разворошить это гнездо. Но главарей… велели не брать. Такие полезные идиоты… нужны… как пугало… для обывателей.

– Это не всё!

– Ну и ещё задачка… Поймать и направить в нужное место одного идиота… Сандерса.

Кажется, он уже даже не понимал, что тот самый Сандерс сейчас перед ним.

– Каков был план?!

– У этого лощеного хитрожопого… сукина сына… Аффенбаха… или как его… было пару вариантов…. как все это провернуть. Все, сука, какие-то… мудреные. В итоге мы… сымпровизировали. Но все… прошло успешно. У меня всегда… все… так проходит…

– Бен МакБрайд. Тайсон Блэк убил его по твоему приказу?

– Срал я на Мак-хер-его. Надо было… прикончить… пару копов. Для… антуража… А… кому… какое… на хрен… дело?

– Тварь, – сжав зубы, процедил я, едва удерживаясь, чтобы не вмазать ему. – А что с Новой Москвой, 93-ий? Это твои сукины дети запустили в город «Зекс»?

– Отлично сработало. А кому… что…. за дело? Кому… не плевать… на… евразийцев? Им… точно… было бы…плевать. Мне… все… должны… сказать «спасибо».

– Обязательно скажут, ублюдок. Даже не сомневайся! Кто отдавал тебе все эти приказы? Назови фамилию!

– Заказчики. Меня… это не интересовало. Была… лишь работа. И… вознаграждение.

– Мне нужна фамилия твоего прямого руководителя! Назови ее!

– У меня… давно нет… никаких… «руководителей.» Только… наниматели.

– Мне плевать, как ты это называешь! Я хочу услышать чертову фамилию! Назови ее!

Затуманенные глаза пробежались по мне неосмысленно.

– Чхон, – наконец процедил я сквозь зубы, яростно глядя в его беспомощно клипающие зеньки. – Он все время стоял у тебя за спиной! Все время тобой руководил! Ты – лишь его марионетка, Гаррисон! Я хочу знать о нем все! Все!

Происходило что-то странное. Наемник широко усмехнулся.

– Чушь. Мною… никто… не руководил…

– Не ври мне, говнюк! Ты выдашь мне Чхона! Выдашь с потрохами! Ты меня понял?!

Его взгляд вдруг сделался совсем неосмысленным.

– Лишь тьма. Лишь тьма вокруг, – прошептал он.