Текст книги "Валленштейн"

Автор книги: Владимир Пархоменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

Глава II
КРОВАВАЯ ДУБРАВА

(Молдавское княжество. Сучава, январь 1606 года)

Сытые кони резво бежали по утрамбованной многочисленными копытами и полозьями саней просёлочной дороге, которая змеилась между невысокими пологими холмами, поросшими густым буковым лесом, и вела из Плайю-Кузмин в Лукавицы. Эскорт из полутора десятков рейтар[27]27
  Рейтары — от нем. reiter – всадник – вид тяжёлой кавалерии в европейских армиях XVI-XVII вв., преимущественно из наёмников-немцев.


[Закрыть] сопровождал массивные сани. В эти добротно изготовленные дубовые сани, напоминающие кибитку на полозьях, цугом были запряжены сильные мекленбургские жеребцы. В санях удобно расположился, закутавшись в лисьи и волчьи шкуры, епископ Пазмани[28]28
  Пазмани Петер (1570-1637) – с 1629 г. кардинал. Положил начало венгерской литературной прозе. В 1623 г. основал венский Pazmaneum – семинарию для клириков, в 1635 г. – Тырновский университет.


[Закрыть], известный в Священной Римской империи иезуит, исполнявший в своё время даже обязанности венгерского провинциала[29]29
  То есть теневого правителя одной из 39 провинций, на которые иезуиты разделили весь мир. (Прим. авт.)


[Закрыть] в Гране[30]30
  Нынешний Эстергом. (Прим. авт.)


[Закрыть]. Он происходил из протестантской семьи, но очень рано, благодаря вмешательству в его судьбу отцов-иезуитов, стал на «путь истинный», принял католицизм. Он ещё в 1587 году вступил в орден иезуитов, благодаря чему сделал блестящую карьеру на поприще служения святому апостольскому престолу. Ко времени описываемых событий Петер Пазмани стал епископом и профессором ордена иезуитов, впереди его ожидало дальнейшее продвижение вверх по крутым ступеням церковной иерархии. Сейчас же Пазмани спешил на переговоры с молдавским господарем[31]31
  Господарь — титул правителей (князей) Молдовы и Валахии в XIV-XIX вв.


[Закрыть] Ароном-Воеводой, далеко идущей целью которых было продолжение войны с турками за освобождение христианских народов, порабощённых басурманами, в частности, венгров и валахов.

Это должно было развязать руки католическим монархам в борьбе и с внутренним врагом, то есть с реформаторами-протестантами[32]32
  Реформаторы-протестанты — термин «протестанты» связан с «протестом» в 1529 г. 5 князей и ряда имперских городов, вызванным отменой принятого в 1523 г. по требованию князей-лютеран постановления Шпейерского рейхстага о праве каждого немецкого князя выбирать религию для себя и своих подданных. Протестанты ставили целью реформирование католический церкви, выдвигая три новых принципа: спасение личной верой, исключительный авторитет Библии, право проповедовать и совершать богослужение без посредников (церковь, духовенство).


[Закрыть] – непримиримыми врагами католической церкви и Империи. Чтобы продолжать освобождение порабощённой части Венгрии, необходимо заручиться поддержкой католической Польши, которая страдала от варварских набегов турок и татар. Переговоры с польским королём Сигизмундом III[33]33
  Сигизмунд III Ваза (1566-1632) – король Речи Посполитой с 1587 г., король Швеции в 1592-1599. Активный проповедник Контрреформации.


[Закрыть] прошли успешно, сейм единогласно утвердил его решение помочь штатгальтеру[34]34
  Штатгальтер – наместник главы государства в Нидерландах исторических (область на северо-западе Европы, с конца XV в; принадлежащая Габсбургам и состоящая из 17 провинций – Фландрия, Брабант, Люксембург, Голландия и др.) и в землях Австрийской империи.


[Закрыть] Венгрии эрцгерцогу Маттиасу освободить от турок остальные две трети захваченных венгерских земель. И вот теперь необходимо было договориться с господарем о пропуске польских войск через молдавскую территорию в Трансильванию[35]35
  Трансильвания — историческая область на севере Румынии, с 1541 г. – княжество под суверенитетом турецкого султана.


[Закрыть] и Венгрию. В войне с турками уже принял участие наследник семиградского княжеского престола граф Бетлен Габор фон Иктар. Правда, он был ярым протестантом, но в данном случае у него и у Габсбургов[36]36
  Габсбурги — династия, правившая в Австрии с 1282 – герцоги, с 1453 – эрцгерцоги. Габсбурги были императорами Священной Римской империи с 1438-1806 (кроме 1743-45), а также королями Испании (1516-1700).


[Закрыть] враг общий, жестокий, весьма коварный и опасный – Османская империя[37]37
  Османская империя — сложилась в XV-XVI вв. в результате турецких завоеваний в Азии, Европе и Африке; в период наибольшего распространения (вторая половина XVI – сер. 70-х гг. XVII в.), кроме Турции, включала весь Балканский полуостров, значительную территорию на севере Африки, Месопотамию и др.


[Закрыть].

Если переговоры с Ароном-Воеводой пройдут успешно, то уже в начале лета этого 1606 года можно будет выступить в поход против турок.

Епископ Пазмани, будучи человеком не только достаточно бесстрашным и расчётливым, не теряющим голову даже в критических ситуациях, но и привыкшим к аскетическому образу жизни, не стал брать с собой огромную свиту из помощников, слуг и охраны, а ограничился десятком немецких рейтар. Их возглавил молодой, безумно храбрый, но в то же время не по годам рассудительный и опытный в военном деле простой богемский рыцарь Валленштейн, о котором от собратьев-иезуитов епископ слышал много лестного. Именно иезуиты рекомендовали ему нанять этого рыцаря в качестве командира эскорта. В последний момент в конвой нанялся побывавший во многих переделках барон фон Илов. Епископ его хорошо знал и не остановился перед лишними расходами, чтобы заполучить на службу этого опытного воина. Проводником у епископа был казачий полковник и бывший войсковой писарь Запорожской Сечи[38]38
  Запорожская Сечь — организация украинских казаков в XVI-XVIII вв. за днепровскими порогами, до 1654 г. – «казачья республика»; вела борьбу с крымскими татарами и турками.


[Закрыть] Пётр Конашевич по прозвищу Сагайдачный, которого сопровождали ещё четыре казака. Довольно рослый, широкоплечий, с тонкой гибкой змеиной талией, он в отличие от своих собратьев-казаков носил светло-русую бородку и, если бы не лихо заломленная папаха с красным шлыком, казачий жупан и кунтуш, а также засунутая за пояс полковничья булава, его можно было бы принять за студента старших курсов семинарии. Он и в самом деле закончил Острожский коллегиум, учился в Ягеллонском университете, но по примеру отцов и дедов остался верен православию и, зная, что ему неоткуда ждать богатого наследства, отправился искать удачи на Сечь. Полковник был уроженцем этих мест, поэтому и оказался в роли проводника.

После переговоров с епископом Пазмани в Зборове польский король специально послал в качестве проводника именно полковника Конашевича-Сагайдачного, которому на Сечи улыбнулась удача. И благодаря личной храбрости, а также холодному аналитическому уму и блестящему образованию он сумел сделать стремительную карьеру, став к тому времени вторым после кошевого атамана человеком в Запорожской Сечи. Он сам подобрал людей, по его мнению, наиболее пригодных для этого рискованного путешествия. Выбранные полковником четыре казака – и особенно сотник Иван Мак и хорунжий Юзеф Пржиемский – в бою стоили двух десятков вооружённых до зубов турок или татар.

Епископ с эскортом проехали Збараж, Теребовль, Чертков, миновали Заставну у границ Молдавского княжества[39]39
  Молдавское княжество – феодальное государство в 1359 – сер. XIX в. (включало Молдову, Бессарабию, Буковину), с начала XVI в. было под властью Османской империи.


[Закрыть], ненадолго остановились в Черне и теперь, проскочив Чагор и Плайю-Кузмин, двигались в сторону Лукавицы. Сытые лошади хотя и медленно, но довольно уверенно доволокли сани до гребня очень пологого холма, отделяющего Плайю-Кузмин от Лукавиц.

– Местные жители называют «готарем» границу между сёлами. Сейчас мы как раз подъезжаем к самому готарю, – объяснил Валленштейну Конашевич. – Места эти довольно дикие, всюду непроходимые леса и чащи, хорошо, если обнаружатся узкие просеки, именно по ним предстоит добираться до Валя-Кузмин. Есть ещё одно неприятное обстоятельство: это время года. В диком лесу можно нарваться на стаю голодных волков, но хуже их двуногие хищники – гайдуки[40]40
  Гайдуки – он венгер. hajduk – пехотинец – в XV-XIX вв. участники вооружённой борьбы южнославянских народов против турецких завоевателей.


[Закрыть]. Эти не дают спуску никому – ни туркам, ни местным жителям. Всех норовят ободрать, как липку. Лукавицы, куда мы вскоре доберёмся, – настоящее гнездо разбойников.

– Надо полагать, мы можем попасть в неприятную историю, – насторожился Валленштейн. Если бы он не сопровождал Пазмани, то рад был бы опасному приключению, но теперь, выполняя свою миссию, он не мог подвергать риску жизнь епископа.

Не успела вся кавалькада подъехать к готарю, как внезапно Валленштейн, у которого был особенно тонкий слух, первым услышал какие-то странные звуки и поднял руку, требуя внимания. Сани и охрана замерли на месте, и все вдруг ясно услышали громкие вопли. Звук, похожий на крик о помощи, приближался, чудилось, будто кого-то нещадно бьют, и несчастный от дикой боли орёт что есть мочи.

– Может, какого-то беднягу на кол сажают, где-то сразу за готарем, – высказал своё предположение полковник Конашевич. – В этих местах такая казнь – обычное дело.

– Вполне вероятно, – угрюмо согласился сотник. Мак, внимательно прислушиваясь к душераздирающим воплям.

– Да, похоже на то, – согласился Валленштейн, успевший повоевать с турками в Венгрии и в Трансильвании. – В Семиградье мне как-то приходилось видеть целые леса из острых кольев, на которых в страшных мучениях агонизировали несчастные. Жаль, что этот варварский обычай, унаследованный турками и татарами от гуннов, появился и у венгров, ляхов, валахов и других христианских народов.

– Дурное дело – нехитрое, – буркнул сотник Мак. – Наши коронные и наказные гетманы тоже таким образом развлекаются.

– Успокойтесь, Панове, – вдруг усмехнулся полковник, – это не вопли умирающего на колу. Это песня.

– Песня? – разом воскликнули Валленштейн и барон Илов.

– А вы прислушайтесь.

И действительно, изумлённые путешественники смогли разобрать слова, судя по всему, какой-то весёлой песни, которую распевал горластый мужчина. Было такое ощущение, что это визжит только что оскоплённый хряк. Вскоре они увидели двигающуюся к ним навстречу подпрыгивающей воробьиной походкой странную личность в грязных домотканых штанах, так называемых портяницах, явно украшенных обильными пятнами мочи, в чёрных, высоких, кожаных сапогах и коротком овчинном тулупе, из-под которого почти до самых колен свисал подол грязной домотканой рубахи. Чёрные длинные пряди из-под высокой чёрной бараньей шапки-качулы неряшливыми лохмами свисали почти до самых лопаток. Этот бравый парень был выше среднего роста, но сутул. Его удлинённое горбоносое лицо украшали небольшие усы, которые очерчивали большой тонкогубый рот чёрной подковкой. Острый подбородок и чёрные цыганские глаза придавали его смуглому лицу какое-то странное, не то лисье, не то волчье выражение. За узкой спиной этого типа на широкой кожаной перевязи висел барабан, а на тощей груди – небольшой бубен. Через плечо была перекинута нарядная сумка из домотканой шерстяной ткани, он то и дело прикладывал к губам сурлу, молдавскую свирель, наигрывая какую-то весёлую мелодию, а когда отрывался от сурлы, под удары бубна звучала песня, которую спутники епископа Пазмани было приняли за вопли умирающего на колу:

 
Чине май фрумос баети?
Ев – май фрумос баети!
Унди май фрумос баети?
Май фрумос баети ла Цара Фаджилор!
Чине май фрумос фитица?
Флория-Розанда – май фрумос фитица!
Унди май фрумос фитица?
Май фрумос фитица ла Сучава![41]41
Кто самый красивый парень?Я – самый красивый парень!Где самый красивый парень?Самый красивый парень в стране Буков!Кто самая красивая девушка?Флория-Розанда – самая красивая девушка!Где самая красивая девушка?Самая красивая девушка в Сучаве! (Искаж. рум.)

[Закрыть]
 

После этих в высшей степени любопытных слов следовали удары по бубну, затем свист сурлы и визг продолжался снова.

– Пожалуй, этот парень от скромности не умрёт, – заметил полковник, и на его лицо набежала тень, а вся ладная рослая фигура с очень широкими плечами и узкой, гибкой талией хищно подобралась. – Вы только послушайте, о чём вопит этот грязный ублюдок!

– Так о чём вопит этот бродяга? – полюбопытствовал Валленштейн.

– Этот бравый парнишка утверждает, что он, дескать, самый красивый парень в Прекрасной Стране Буков, то есть в здешних местах. В то же время в Сучаве обитает самая красивая девушка по имени Флория-Розанда. Насколько мне известно, это единственная дочь молдавского господаря. Эта красавица за каких-то пять минут любви получит двести монет и поэтому просто обязана раздеться и отдаться этому доброму молодцу, Аурелу Курджос[42]42
  Курджос – буквально – «задница вниз» или «опущенная задница». Такие странные фамилии до сих пор встречаются в Румынии, Молдавии и в Северной Буковине. (Прим. авт.)


[Закрыть] – так, судя по словам песни, зовут этого красавца, – охотно сообщил казачий полковник.

– Да, занятный молодец, – задумчиво произнёс Валленштейн, внимательнее осматривая путника с головы до ног. – А что, дочь господаря действительно столь прекрасна, что даже всякие бродяги сходят с ума по ней?

– Говорят, такой красавицы нет даже в самом султанском гареме, – серьёзно ответил Конашевич-Сагайдачный.

– Пожалуй, это уже выше всякой наглости распевать похабные песни о дочери самого молдавского господаря, – рассердился хорунжий Пржиемский. – Пройдусь-ка я ножнами по спине этого трубадура.

– Безусловно, пан хорунжий собирается поступить по-рыцарски, – усмехнулся сотник Мак. – Думаю, спешить не стоит, может, он просто сумасшедший.

– Похоже, пан сотник прав, – согласился полковник, повнимательнее приглядываясь к необычному певцу. – Эй ты! – окликнул он его, – подойди сюда!

– Нуй бадике, ев мадук ла акасы. Ларри видере! Попен кур![43]43
  – Нет, дядя, я иду домой. До свидания. Поцелуй меня в задницу (искаж.рум.).


[Закрыть]

– Ах ты, мерзавец! – сразу забыв о том, что только говорил, возмутился Конашевич-Сагайдачный. – Похоже, по твоей тощей заднице уже давно плачет кол! – И, обратившись к своим казакам, рявкнул: – Взять его!

Кони казаков мгновенно обступили путника. Однако тот нисколько не испугался и, спокойно глядя ничего не выражающими цыганскими глазами, вдруг ударил в бубен и снова завопил:

– Ев мадук ла акасы! Ла акасы ести ракия и фрумос фитица! Ев мадук ла Сучава! Ла Сучава ести дулче вино и фрумос фитица Флория-Розанда! Гоп! Гоп![44]44
  Я иду домой! Дома у меня есть водка и красивая девушка! Я иду в Сучаву! В Сучаве есть сладкое вино и прекрасная девушка Флория-Розанда! Гоп! Гоп! Гоп! (Искаж, рум.).


[Закрыть] – и он, не переставая вопить во всю глотку, принялся неистово выплясывать какой-то замысловатый местный танец.

Даже когда хорунжий Пржиемский выхватил из ножен саблю, бродяга как ни в чём не бывало продолжал петь, приплясывая на одном месте.

– Он действительно сумасшедший, – пришёл к окончательному выводу Конашевич-Сагайдачный, – гоните его ко всем чертям, пусть идёт своей дорогой.

Всадники расступились, и сумасшедший прошёл между ними, приплясывая и продолжая петь, затем внезапно остановился и воскликнул, обращаясь к несказанно удивлённому всем происходящим епископу:

– Мей бадике! Ды ми дову сути бани! Ев фрумос баети Аурел Курджос, врай, ев панталони джос![45]45
  Эй, дядя! Дай мне сотни две монет! Я красивый парень Аурел Вислозадый, если хочешь, сниму штаны (Искаж, рум.).


[Закрыть]

– Тьфу! – плюнул полковник и прикрикнул на бродягу: – Убирайся прочь, попрошайка!

– Погоди, сын мой, – остановил его епископ. – Отчего же бедному юродивому не помочь. Правда, двести гульденов[46]46
  Гульден — в XIII-XX вв. золотая, затем серебряная монета в некоторых европейских странах.


[Закрыть] для него будет многовато, да и собирается он их потратить отнюдь не на богоугодное дело, но так и быть – два гульдена можно ему дать на обед, на закуску и на ракию. – С этими словами епископ бросил бродяге две золотые монеты.

Тот ловко поймал их шапкой, нахлобучил её на голову и крикнул:

– Буда просте, бадике-попа![47]47
  Спасибо, дяденька-поп (Искаж, рум.).


[Закрыть] – затем он отошёл на несколько шагов, обернулся и добавил: – Ларри видере простолане! Попен кур![48]48
  До свидания, дураки! Поцелуйте меня в задницу! (Искаж, рум.).


[Закрыть] – И с этими словами, повернувшись к ним спиной, напевая дурацкую песенку, бодро зашагал дальше.

– Кажется, он больше прикидывается сумасшедшим, – произнёс Валленштейн, задумчиво глядя бродяге вслед.

Кавалькада двинулась тем временем навстречу довольно странным и даже таинственным событиям.

Едва сани с епископом и конвой скрылись за готарем, как сумасшедший, хитро подмигнув, снял со спины барабан, сдёрнул с него обруч с туго натянутой кожей и извлёк голубя, порывшись за красным кушаком, достал две бумажки, одну обратно сунул за кушак, а другую – с чёрной меткой – прикрепил к лапке птицы. Высоко подбросив голубя, он пронзительно свистнул, птица тотчас взвилась в небо, сделала широкий круг и стремительно понеслась на юг. Бродяга некоторое время смотрел ей вслед, и его губы кривились в странной улыбке.

Добравшись, наконец, в Лукавицы, епископ Пазмани со своей немногочисленной свитой остановился в придорожном пивном заведении, так называемом берерии[49]49
  Берерий – буквально «пивнуха» от румынского слова «бере» (пиво).


[Закрыть], находящемся на Гостинце – главной улице села. Здесь они решили немного отдохнуть и подкрепиться. Местные жители с угрюмыми суровыми лицами и какими-то странными насмешливыми взглядами сильно смахивали на разбойников с большой дороги и поэтому очень не понравились охране епископа. Несколько мрачных типов, сидевших за массивным дубовым столом, неспешно потягивая пиво и сливянку, изредка перебрасывались короткими отрывистыми фразами.

Валленштейн, прислушавшись к местному наречию, отметил общие с его родным чешским, а также моравским и словацкими языками слова и сразу насторожился, поняв, что разговор идёт о гайдуках, рыскающих в окрестных лесах, которые в последнее время сильно обнаглели. Особенно гайдуки свирепствовали в Кузминском лесу, грабя и убивая всех, кто попадался им в руки. Излюбленным местом, где они устраивали засады, поджидая свои жертвы, была дорога от Валя-Кузмин на Сирет. Несколько раз до ушей Валленштейна долетало имя – «Тома Кинэ», которое посетители берерия выговаривали с почтением и страхом, понизив голос до полушёпота. Рыцарь догадался, что речь шла о главаре гайдуков, который нагонял ужас на всю Северную Молдавию и добрую часть Мунтении[50]50
  Мунтения — название восточной части Валахии, расположенной к востоку от реки Олт.


[Закрыть], поэтому предложил епископу, пока ещё есть время, как можно быстрее трогаться в путь, чтобы засветло проскочить Дикий лес Фундои, а там, Бог даст, они по старому тракту доберутся от Валя-Кузмин до самого Сирета. В случае чего можно будет сделать остановку и заночевать в Тарашанах, куда Валленштейн планировал добраться до заката. Пазмани поначалу сомневался, но полковник поддержал рыцаря, и епископ неохотно согласился. Наскоро перекусив, под неодобрительными взглядами владельца берерия и местных жителей, вся группа поспешно собралась и тронулась в путь.

Фундою и Дикий лес им удалось миновать благополучно, если не считать, что просека была занесена высокими сугробами, лошадям и людям пришлось изрядно потрудиться, чтобы добраться в Валя-Кузмин, у которого в своё время молдавский господарь Стефан III Великий[51]51
  Стефан III Великий (?-1504) – с 1457 г. господарь Молдавии, в 1476 г. потерпел поражение и признал зависимость от Турции.


[Закрыть] врасплох захватил несколько полков ляхов. Когда они оставили позади это лесное поселение, стало совершенно ясно, что в Тарашаны до заката им никак не добраться. Оранжевый диск солнца завис на западе, над поросшими густым буковым лесом пологими холмами, затем стремительно нырнул за чёрные верхушки деревьев. Уже у самого Валя-Кузмин дорога круто пошла на подъём, и ближе к Тарашанам буковый лес сменили могучие ели. Густой, почти непроходимый ельник вплотную подступил к самой дороге.

– Где-то недалеко от этой дороги находятся курганы, хранящие благородные кости польских гусар, – мрачно заметил Конашевич. – Их более ста лет назад взяли в плен и казнили по приказу Стефана Великого, и эти курганы насыпали для устрашения польских шляхтичей.

– Поражаюсь азиатскому варварству, – тотчас отозвался Пржиемский. – Стефан Великий поступил явно не по-рыцарски: убить пленника легче всего. Но пусть не думают молдавские господари, что сумели запугать доблестное польское рыцарство, – договорить он не успел: внезапно раздался пронзительный свист, и вековая ель с треском упала, преградив им дорогу.

Кавалькада вынуждена была остановиться. Впереди за могучим поваленным стволом и за густой чёрной хвоей замелькали какие-то пешие, судя по всему, вооружённые люди в овчинных тулупах и в высоких бараньих качулах.

– Назад! – воскликнул Валленштейн, выхватывая седельный пистолет и взводя курок. – Это гайдуки!

Однако команда запоздала: за его спиной тоже раздался громкий треск падающей ели. Бежать по глубокому снегу в сторону от дороги, в непроходимую лесную чащу было бессмысленно: там между деревьев мелькнули горящие факелы.

Епископ с эскортом оказался в ловушке.

Валленштейн мгновенно оценил ситуацию, метким выстрелом свалив приблизившегося к ним гайдука, он приказал всем спешиться и, вспомнив случай, произошедший с ним ещё в Италии на дороге из Падуи в Кьеджу, скомандовал:

– К саням! Занимай круговую оборону!

Рейтарам и казакам не нужно было два раза повторять: уже через мгновение они, прикрываясь своими лошадями, грозно ощетинились короткими мушкетами и пистолетами. Епископ не остался безучастным наблюдателем и, откинув меховой полог в сторону, достал из-под сиденья длинноствольный испанский мушкет, положил рядом с собой обнажённую шпагу и пару отличных бельгийских пистолетов. Гайдуки со свистом и гиканьем ринулись на попавших в засаду людей. Однако град свинца отбросил их назад: на снегу остались лежать несколько трупов и тяжелораненые гайдуки, которые корчились от боли, вопили проклятия и просили о помощи. Те, кому повезло больше, поспешили исчезнуть в лесной чаще. Гайдуки залегли за поваленными деревьями, и было слышно, как они пререкаются между собой, перемежая спор угрозами и проклятиями, адресованными путникам.

– Обещают нас разорвать, привязав к нашим же лошадям, или посадить на колья, – перевёл Конашевич-Сагайдачный, перезаряжая свои пистолеты. – Они не оставят нас, но если мы продержимся до рассвета, то есть слабая надежда, что на этой дороге может появиться отряд сборщиков налогов из Сучавы. Однако, хватит ли у нас пороха и свинца?

– Тогда возьмёмся за шпаги и сабли, – хмуро сказал Валленштейн.

– Дорого этим оборванцам обойдётся встреча с пани Изольдой, – обнажая наполовину свой клинок, хвастливо заявил хорунжий Пржиемский.

Сотник Мак бросил на шляхтича короткий взгляд, но ничего не сказал, старательно орудуя шомполом в стволе длинной пищали.

– А что, пан сотник предпочитает пушку настоящему рыцарскому оружию? – не унимался хорунжий.

– Я предпочитаю в такое время года сидеть дома, – хмуро ответил сотник.

– Видно, пан сотник привык воевать только за деньги, как и всякий сечевой рыцарь, – засмеялся Пржиемский.

– А пан хорунжий за что воюет?

– Разумеется, как настоящий рыцарь, я воюю только за честь служить своей саблей его величеству королю Речи Посполитой[52]52
  Речь Посполита — название объединённого государства, которое по Люблянской унии 1569 г. образовали Польша и Великое княжество Литовское.


[Закрыть], – возмутился шляхтич.

– Вот и я говорю, – усмехнулся сотник Мак, – кому чего не хватает, тот за то и воюет.

Вокруг все прыснули от смеха. Хорунжий, разозлившись, выхватил из ножен саблю и воскликнул:

– Пся крев! Я сейчас сам, в одиночку, или разгоню эту шайку гайдуков, или умру, и тогда никто не посмеет заявить, что мне не хватает чести!

– Погодите, пан хорунжий, до утра успеется, – осадил его Конашевич-Сагайдачный. – Если пан хорунжий падёт смертью героя в бою с лесными ворами, то кто же защитит его преосвященство епископа? – Полковник с укором взглянул на сотника Мака и добавил: – Нам надо любой ценой продержаться до утра, а не размахивать саблями.

Пржиемский тотчас напустил на себя важный вид, надулся, как индюк, передвинулся поближе к саням епископа, бормоча под нос:

– Только сабля доброго католика, а не какого-то схизматика[53]53
  Схизматик – от греч. «схизма» – раскол – словом «схизма» обозначались любые распри, противоречия между группировками внутри Церкви (в том числе и конфликт между западной и восточной христианскими церквями).


[Закрыть] может послужить его преосвященству.

Между тем, не успел Конашевич-Сагайдачный столь дипломатично потушить ссору, как из-за поваленного дерева раздалось:

– Эй, простолане![54]54
  Глупцы (искаж. рум.).


[Закрыть] Если хотите уйти отсюда живыми и здоровыми, то несите немедленно полную шапку золота, отдайте лошадей и оружие, и тогда убирайтесь на все четыре стороны! До Тарашан сможете добраться пешком ещё сегодня, до полуночи!

Епископ и его спутники молча продолжали усердно работать шомполами в стволах мушкетов и пистолетов. Всем было ясно, что это обещание гайдуков гроша ломаного не стоило.

– Эй, простолане! Я, Тома Кинэ[55]55
  В буквальном переводе с румынского – Тома Пёс.


[Закрыть], вас спрашиваю: договоримся мы по-хорошему или нет? – В последних словах капитана гайдуков чувствовались чуть ли не жалобные нотки.

– Эй ты, голан![56]56
  Босяк, голодранец – одно из самых больших оскорблений в Валахии. (Прим. авт.)


[Закрыть] – крикнул в ответ Конашевич. – Подходи сюда, если желаешь. Полной шапки золота я тебе не обещаю, но свинца получишь вволю!

– Напрасно вы так, братцы! Мы хотели как лучше! Теперь держитесь! Тома Кинэ оскорблений не прощает! – пригрозил вожак гайдуков.

Разбойники, потоптавшись на месте, скрываясь в лесной чаще и за поваленными елями, нерешительно, со всеми предосторожностями продвинулись на расстояние выстрела, но едва пуля из казачьей пищали уложила одного из них наповал, они стремительно отхлынули назад.

– Раз так, мы будем в вас стрелять и перебьём всех ваших лошадей. Пускай не достанутся ни вам, ни нам! – закричал капитан гайдуков.

После этих слов раздалось несколько выстрелов, но наступившая темнота, деревья и значительное расстояние не позволяли как следует прицелиться. Кроме того, гайдуки явно уступали в воинском ремесле рейтарам и казакам.

– Если завтра не появятся сборщики налогов, гайдуки попытаются взять нас измором, – рассуждал вслух Конашевич-Сагайдачный. – Хорошо, что мы не нарвались на разъезд татар или турок, которые во время рождественских праздников имеют обыкновение охотиться за ясырем[57]57
  Ясырь — пленный.


[Закрыть], они считают, что христиане в это время беспечны: пьют, гуляют, веселятся, как могут, и начисто забывают об опасности со стороны басурман.

– Да, дурацкое положение, и сражаться не с кем, и не ясно, как выпутываться, – с досадой согласился Валленштейн.

Казачий полковник оказался прав: вскоре со стороны гайдуков запылали костры, от которых потянулся вкусный запах жареного мяса. Похоже, гайдуки устраивались надолго, решив вести осаду по всем правилам, не давая жертве ни передышки, ни возможности ускользнуть, с их стороны не было заметно никакого движения, казалось, они сами дают возможность епископу и его спутникам уйти в чащу, затеряться в лесу. Однако казаки, хорошо знакомые с повадками гайдуков, отлично знали и эту примитивную уловку: в лесной чаще гайдуки чувствовали себя как дома и мгновенно бы разделались даже с целым отрядом опытных воинов, которые не могли действовать там боевыми порядками и воспользоваться своим преимуществом в вооружении.

– Может, всё-таки попытаемся прорваться? – спросил епископ. – Кто знает, чем может кончиться это сидение на большой дороге в компании с лесными ворами?

– Ваше преосвященство, лучше немного подождать. Возможно, удастся выманить этих негодяев из леса и, когда они пойдут на нас, мы сможем уложить ещё несколько разбойников, тогда... – договорить Валленштейн не успел.

Внезапно вдали на освещённой мертвенно-бледными лучами молодого месяца дороге показались огромные тени всадников. Тени быстро приближались к поваленным деревьям, и если бы не глухой стук множества копыт, могло показаться, что это несутся призраки казнённых в Кузминском лесу ляхов. Расстояние между неизвестными всадниками, силуэты которых уже были отчётливо видны, и кучками гайдуков на дороге быстро сокращалось. Разбойники, всецело поглощённые осадой, не сразу их заметили, осаждённые же всё это отлично видели и у них под шапками и боевыми шлемами зашевелились волосы.

– Езус Мария, – перекрестился хорунжий Пржиемский. – Польские гусары восстали из могил, ибо их кровь вопиет о мщении.

– Скорее всего, это такие же живые люди, как и мы, – спокойно заметил епископ. – Только неизвестно: друзья это или враги? Не дай Бог, если это враги.

– Тогда уж лучше иметь дело с призраками, – усмехнулся Валленштейн.

Наконец и гайдуки заметили армию «призраков». Раздался пронзительный свист боевой тревоги. Словно цыплята, спасающиеся от острых когтей коршуна, бросились они врассыпную, стараясь скрыться в лесной чаще. Некоторым это удалось, но многие несчастные были изрублены саблями или насажены на пики, а кое-кому досталась ещё более горшая участь – они имели неосторожность попасть в плен. Когда стихли мольбы о пощаде, крики раненых, вопли и проклятия, сопровождающие свалку на лесной дороге, раздался из-за завала громкий голос, судя по всему, принадлежащий предводителю отряда ночных всадников.

– Ваше преосвященство! Я спэтар[58]58
  Высший боярский чин при княжеском дворе в Молдавии, ведал арсеналом; во время войны один из командующих армией. (Прим. авт.)


[Закрыть] Урсул Попеску. Только что на ваших глазах я одержал блестящую победу над целой армией гайдуков, которой командовал преступник капитан Тома Кинэ. Это были самые опасные и коварные разбойники в Молдавском княжестве! Я послан его величеством, молдавским господарем Ароном-Воеводой, чтобы лично сопроводить вас в Сучаву!

– Как вы докажете, что не являетесь такими же разбойниками, как гайдуки Кинэ, – с подозрением спросил епископ Пазмани, – и это не военная хитрость капитана?

– Очень просто, ваше преосвященство, – произнёс уже знакомый голос, и в круге, освещённом догорающим костром, появилась довольно внушительная фигура всадника в высокой медвежьей шапке и в дорогом кафтане, поверх которого была накинута роскошная соболья шуба. Комплекция спэтара полностью соответствовала его имени Урсул[59]59
  Медведь (рум.).


[Закрыть]. В правой руке всадника поблескивала сабля, а левой он держал за шиворот какого-то тщедушного, жалобно молящего о пощаде человека в вывернутом наизнанку овчинном тулупе.

– Смотрите, спэтар одним махом саблей снёс голову несчастному, ваше преосвященство, теперь вы убедились? Давайте следующего! – велел он своим воякам.

Когда в могучей руке Урсула Попеску затрепыхался третий несчастный, епископ Пазмани из чувства христианского милосердия поспешил сообщить, что он теперь, дескать, не сомневается в миссии доблестного спэтара. Однако несчастному гайдуку не удалось сохранить голову на своих плечах. Остальных же пленников на глазах епископа и его спутников скрутили ремнями и крепко привязали к сёдлам запасных коней.

– Колья под Сучаной на поле правосудия ждут и не дождутся ваших задниц! – обрадовал пленников Урсул Попеску.

В ту ночь спутники заночевали в Тарашанах, в простой крестьянской избе, полной всевозможных зловредных насекомых. Валленштейн был необычайно брезглив и с содроганием узнал в этой мерзкой живности вшей и блох. Недавно, до отъезда в Речь Посполиту с миссией епископа Пазмани, ему довелось присутствовать в Пражском замке в Градчанах на балу, устроенном оберштатгальтером в честь приезда императора Рудольфа II[60]60
  Рудольф II (1552-1612) – австрийский эрцгерцог, в 1578-1612 гг. император Священной Римской империи. В ходе междоусобной борьбы уступил брату Матвею в 1608 г. Австрию, Венгрию и Моравию, с 1611 г. – Чехию.


[Закрыть]. Под чарующие звуки музыки к нему неожиданно подошла сама баронесса Лукреция Некеч Вуков фон Ландтек, весьма богатая вдова. Она была лет на десять старше Валленштейна, но необычайная красота этой удивительной женщины сводила на нет разницу в возрасте.

Удостоенный неожиданной благосклонностью бледной красавицы с огромными тёмными глазами, Валленштейн был в замешательстве и во время танца несколько раз сбивался с такта. Баронесса с очаровательной улыбкой на резко очерченных губах искоса снисходительно наблюдала за ним, слегка склонив в сторону темноволосую головку с ослепительно белым пробором. Глаза баронессы были какими-то грустными, казалось, что на её прекрасном с правильными чертами лице лежала печать рока. В следующем туре партнёршей Валленштейна оказалась молодая графиня Терезия фон Геррах. В свои двадцать лет она уже имела трёх детей. Её муж, граф Карл Иоганн фон Геррах под знамёнами эрцгерцога Маттиаса в Венгрии сражался с турками, графиня отчаянно скучала и не упускала ни одного удобного случая, чтобы развеяться от домашней тоски. Валленштейн был очарован яркой красивой внешностью этого чудного цветка и тотчас забыл о Лукреции фон Лантдек, которая ещё минуту назад занимала все его мысли. Теперь, околдованный прелестным созданием, он полностью забыл о многозначительном, полном немого призыва взгляде баронессы. Пришёл рыцарь в себя, лишь когда на белоснежном воротнике Матильды фон Геррах, украшенном пышными брюссельскими кружевами, внезапно увидел медленно ползущую вошь довольно приличных размеров. Он сразу же заскучал – чары графини мгновенно исчезли, – но мужественно продолжал этот нескончаемый танец.

Бросив взгляд на вдруг окаменевшее лицо кавалера, молодая графиня очень удивилась и, тотчас перехватив его напряжённый взгляд, скосив на своё плечо огромные, как у газели, глаза, внезапно заметила мерзкое насекомое. Она улыбнулась, обнажив ровные жемчужные зубки и при этом как-то странно опустив углы рта, ничуть не смутившись, лёгким щелчком сбила вошь с пышного кружева. В то время даже королевские дворцы не могли похвастаться отсутствием блох и клопов, и наличие насекомых в складках одежды представительниц высшего света не было чем-то из ряда вон выходящим. Нелюбовь к водным процедурам превращала тела сиятельных господ в необычайно благодатную почву для обитания вшей и блох. Более того, бывало, что влюблённые парочки, будто невзначай, обменивались насекомыми-паразитами во время ухаживания. Были изобретены всевозможные воше– и блохоловки, и считалось шиком и большой удачей заполучить насекомое у предмета своей страсти и пересадить на себя для «смешения крови влюблённых».

Валленштейну не нравились подобные способы ухаживания, и в тот момент, когда он изо всех сил старался не подать виду, что увидел вошь на кружевном воротнике графини, рыцарь вдруг почувствовал на себе чей-то напряжённый взгляд. Слегка повернув голову с чеканным профилем влево, он встретился с таинственно блестящими огромными глазами, опушёнными длинными изогнутыми ресницами. Баронесса Ландтек смотрела на рыцаря несколько презрительно, но в то же время печально и понимающе улыбнулась. Когда произошла смена пар, баронесса завладела могучей рукой Валленштейна и сделала несколько ловких изящных танцевальных па. От неё слегка, как раз в меру, пахло благовониями и какой-то удивительной свежестью. Графиня фон Геррах тоже пользовалась благовониями, но несколько злоупотребляла ими и, кроме того, к благородным запахам примешивались другие, более резкие, среди которых особенно выделялся запах пота и давно немытого тела. Баронесса же была свежа, длинными изящными пальцами она играла веером, временами обмахиваясь им, и Валленштейн не заметил у неё никаких приспособлений для ловли насекомых.