Текст книги "Валленштейн"

Автор книги: Владимир Пархоменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

Глава XIX
ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

(Герцогство Мекленбургское. Шверин, 31 мая 1630 года)

Три человека в одинаковых чёрных, плотно облегающих тело одеждах, в чёрных матерчатых шлемах, скрывающих большую часть лица, скорым шагом подошли к резиденции герцога. Дворцовая стража во главе с Гауптманом Девероксом их беспрепятственно пропустила. Все трое несли в руках по ведру, какие-то щётки и веники с длинными деревянными держаками, у каждого через плечо был перекинут моток крепкой верёвки и длинная цепь с круглой гирькой фунтов[240]240
  Фунт — равен 0,45359237 кг.


[Закрыть] в десять. Троица уверенно направилась в здание резиденции. Стража у запасного хода по знаку Деверокса их тоже спокойно пропустила.

– Ночи стали совсем короткими, а дни невероятно длинными и жаркими. Завтра – первый день лета. Камины будут разжигать редко. В них за эту холодную зиму накопилось слишком много сажи, – увидев трубочистов, задумчиво констатировал барон Хильденбрандт.

Граф Кински согласно кивнул, снимая свою шляпу и подставляя красивое, с правильными чертами лицо ласковым солнечным лучам, между тем, как Цезарио Планта с рассеянным видом молча глядел вслед чёрным фигурам.

Герцог Валленштейн был предупреждён о визите Отто Штернберга, то есть барона Хильденбрандта. У главного входа на парадной лестнице гостя и сопровождавших его Цезарио Планта и графа Кински встретил дворецкий и, почтительно поклонившись, провёл в роскошную гостиную.

Фехтовальщик и телохранитель его высочества, также как и граф Кински – давний проверенный соратник Валленштейна, который переманил на сторону герцога немало протестантов из Чехии, имел доступ в личные покои герцога в любое время.

Валленштейн сидел за огромным столом из тёмного морёного дуба и разбирал какие-то бумаги. Без всяких церемоний и прочих излишних условностей придворного этикета герцог сразу же, чисто по-солдатски приступил к делу, задав прямой вопрос:

– Градисканская война давно закончилась, но, полагаю, вы прибыли по поручению маркграфа фон Нордланда и курфюрста Саксонского Иоганна Георга?

– Совершенно верно, ваше высочество. Из-за событий, связанных с несостоявшейся казнью барона фон Рейнкрафта, назначенная по просьбе маркграфа фон Нордланда встреча сорвалась по независящим от нас причинам.

– Если не ошибаюсь, судя по всему, маркграф фон Нордланд является доверенным лицом не только курфюрста Саксонского, но и курфюрста Бранденбургского, а также самого шведского короля Густава Адольфа? – спросил герцог. – Таким образом, мне придётся вступить в переговоры со злейшим врагом Лиги и лично императора?

– Переговоры с политическим противником – ещё не предательство! – глубокомысленно изрёк барон. – Дипломатия – дело тонкое и часто предотвращает ненужные разорительные и кровопролитные войны, решает судьбы целых народов и стран.

– Вы полагаете, – оживился герцог, – маркграф фон Нордланд в состоянии остановить войну, которая длится уже целых двенадцать лет, и заодно решить судьбу германских государств в Европе?

– Я уверен, ваше высочество, что он может успешно справиться с ролью посредника между вами и Густавом Адольфом. Кроме того, есть весьма влиятельные лица, которые помогут провести вам успешные переговоры с курфюрстом Иоганном Георгом, я уже не говорю о курфюрсте Бранденбургском – близком родственнике маркграфа фон Нордланда, что тоже немаловажно, – ответил Хильденбрандт.

– Когда же прикажите мне принять этого таинственного и всемогущего маркграфа, может быть, мне самому отправиться в Бранденбург или в Саксонию? – с нескрываемой иронией осведомился герцог.

– Он будет здесь очень скоро, – спокойно пообещал барон. – Причём, не один: с ним будет доверенное лицо Иоганна Георга.

– Когда же, завтра, послезавтра, через неделю, месяц? – недоверчиво усмехнулся герцог.

– Сию минуту, ваше высочество, – с невозмутимым видом ответил барон и торжественно представил вошедших в кабинет графа Кински и Цезарио Планта: – Маркграф фон Нордланд и граф Кински – посланники шведского короля и саксонского курфюрста.

Герцог от неожиданности вскочил со своего места.

– Ещё со времени учёбы в Падуанском университете я знал, что от вас можно ждать любого сюрприза, но на этот раз вы, барон, судя по всему, превзошли самого себя! – воскликнул он. – Это же мой личный астролог и фехтовальщик, а второй – мой новый оберст, которому, судя по всему, я слишком рано доверил полк отборных рейтар!

– Тем не менее, ваше высочество, ваш астролог и личный фехтовальщик – это никто иной, как маркграф Адольф фон Юранденбург-Нордланд, а граф Вильгельм Кински, как уже давно известно вашему высочеству, до настоящего времени оставался официальным вождём чешских протестантских изгнанников, нашедших приют в Саксонии, и поэтому всегда поддерживал тесные отношения с курфюрстом Иоганном Георгом, – невозмутимо объяснил Хильденбрандт.

Граф Кински и Цезарио Планта при этих словах учтиво поклонились.

– Значит, в ответ на все оказанные мною милости вы всё это время шпионили в пользу шведского короля, курфюрстов Бранденбургского и Саксонского? – зловещим голосом процедил сквозь зубы герцог. – За это вас следует сначала обработать на дыбе, а затем вздёрнуть на виселице! Кажется, мои полковые палачи засиделись без работы! – Рука Валленштейна потянулась к серебряному колокольчику.

– Вздёрнуть нас вы, ваше высочество, всегда успеете, но позвольте сначала сообщить вам, что шпионить в пользу шведского короля для нас не имело никакого смысла, как, впрочем, и в пользу курфюрстов, хоть курфюрст Бранденбургский и является моим родным братом, – хладнокровно заметил маркграф. – Вряд ли Густав Адольф вынашивает планы объединения всех северогерманских земель в одно сильное государство и тем более мечтает о создании Великого Германского Рейха от моря до моря, курфюрстам же это просто не под силу, ведь у них нет армий, подобных вашей. Собственно говоря, в случае возникновения сильного германского королевства, а тем более в случае возникновения Великого Германского Рейха, в состав которого войдёт даже освобождённый от турок Константинополь, шведским королям придётся делить господство на Балтике и в Океане с этим новым могущественным государством, а оба курфюрста, как и остальные мелкие князья, просто утратят свои наследственные права на единоличную власть в своих землях. В лучшем случае им позволят остаться вассалами основателя новой королевской династии. Передо мной и графом Кински совершенно другая цель, а именно – создание действительно сильного германского государства. И только по этой причине мы уже давно ищем избранника, который сумеет основать новую королевскую династию, способную успешно править будущим Великим Германским Рейхом, и ставку мы сделали на вас, ваше высочество.

– Вот как? – усмехнулся герцог и отдёрнул руку от колокольчика.

– Не забывайте, ваше высочество, что именно маркграф фон Нордланд вырвал вашу дочь из рук тайного врага! – вставил своё слово Хильденбрандт.

– Да, это так, – согласился герцог. – Однако, я не намерен нарушать присягу, данную Его Католическому Величеству Императору Фердинанду II.

– Ваше величество, вас на это никто не подстрекает, – сказал граф Кински, склоняя голову в учтивом поклоне, – но земли Северной и Восточной Германии, раздробленные на мелкие княжества, в любом случае фактически уже не принадлежат императору, которому я тоже служу верой и правдой. Однако, не лучше ли объединить все северогерманские и восточногерманские земли, где население уже давно заражено протестантской ересью, в одно сильное государство под властью короля новой династии и, если это необходимо, даже сохранить вассальные отношения с императором, хотя Габсбурги, к сожалению, вряд ли способны создать Великий Германский Рейх от моря до моря? В противном случае эти земли приберёт в свои жадные руки Густав Адольф, и войне конца и края не будет! Таким образом, ваше высочество, в настоящее время лишь вы способны до конца выполнить великую миссию германского дела!

Герцог задумался.

– Императору не угодно объединение этих земель, – выдавил он наконец из себя.

– Вне всякого сомнения, – согласился Кински, – но это не значит, что германские и чешские народы должны быть поголовно истреблены из-за такой недальновидности. Тевтонам и чехам ростовщики и почитатели сатаны вроде тамплиеров лукаво навязывали такую глупость, как различие в языке, на котором поются ветхозаветные псалмы. А ведь, к примеру, Франция из-за кровопролитных религиозных войн, развязанных гугенотами, потеряла едва ли не треть населения[241]241
  «... Франция из-за религиозных... войн... потеряла едва ли не треть населения» — религиозные войны между католиками и гугенотами, добивавшимися ряда политических и военных прав, а также права исповедовать свою веру, начались во второй половине XVI в. Французские католики в своей борьбе опирались на объединившиеся вокруг королевского дома силы. Только 24 августа 1572 р. в ходе массового избиения гугенотов, начавшегося в Париже в ночь на праздник Св. Варфоломея и затем перекинувшегося в провинцию, было убито около 30 тысяч человек. При Ришелье репрессии против гугенотов были продолжены.


[Закрыть]. Ещё более печальная судьба уготована многострадальному германскому народу, а также чехам, если эти народы, наконец, не получат сильную единоличную власть могущественного монарха и если не будет навсегда покончено с неимоверными политическими амбициями мелких князьков и Ватикана!

– Выходит, я должен вступить в переговоры с Густавом Адольфом и, опираясь на его поддержку, подчинить себе курфюрстов Бранденбургского и Саксонского, отобрать земли у Бременского, Брауншвейг-Люнебургского и даже Силезского герцогов, не считая герцога Померанского, а также захватить более мелкие земли и, таким образом, создать своё собственное королевство – Германский Рейх, то есть империю? – подвёл итог Валленштейн.

– Другого выхода нет, ваше высочество, – ответил маркграф. – Густав Адольф окажет поддержку, правда, временную, пока не заметит, что под его носом создаётся новая сильная Германия и этим обязательно надо воспользоваться, как можно скорее, – говоривший вдруг замолк и внимательно прислушался.

– Армия престарелого, но всё ещё неуёмного фельдмаршала Тилли стоит у границ моего герцогства! Есть ли гарантия, что Густав Адольф успеет вовремя высадить свои войска в Померании и в случае необходимости придёт мне на помощь? – спросил герцог.

Вместо ответа маркграф бесшумно подскочил к двери, ведущей из кабинета герцога в коридор, резко дёрнул её на себя – в его объятия свалилась горничная герцогини. От неожиданности она вскрикнула и рванулась было назад, но Нордланд проворно сгрёб её в охапку, затащил внутрь и быстро захлопнул дверь.

– Вот, ваше величество, это и в самом деле настоящий шпион! – прокомментировал он.

– Кто тебя подослал? – зловещим голосом поинтересовался Валленштейн.

Клара, понуро опустив голову, молчала.

– Скорее всего, иезуиты, – ответил за неё маркграф. – У них всюду – глаза и уши. Вы, ваше величество, уже имели возможность в этом убедиться, когда была похищена ваша дочь. Теперь совершенно ясно, кто помогал отцам-иезуитам!

Герцог схватил колокольчик и изо всех сил затряс им. Немедленно вбежал встревоженный камердинер.

– Карл, немедленно пришли сюда гауптмана Деверокса! – рявкнул герцог.

Бравый вояка появился почти мгновенно в сопровождении двух гвардейцев.

– Взять эту дрянь и бросить в застенок, вызовите любого полкового палача и заставьте её вспомнить всё, даже то, чего она не знает! – заорал взбешённый до предела Валленштейн.

– Будет сделано, ваше высочество! – рявкнул в ответ Деверокс и подал знак гвардейцам.

Те, не мешкая, грубо схватили визжащую, как свинья под ножом, девушку и поволокли её по длинным запутанным коридорам в мрачное подземелье. Офицер учтиво поклонился и вышел следом.

– Вот на кого можно положиться до конца! – улыбнулся герцог. – Согласитесь, господа, что верных людей в наше время – не так уж много! Итак, вы, маркграф, уверены, что в том случае, если я приму окончательное решение – вступить в союз с Густавом Адольфом, – высадка шведских войск не заставит себя долго ждать и обязательно произойдёт в землях герцога Богуслава Померанского? Поэтому меня, как вы понимаете, очень интересует, когда именно произойдёт эта высадка?

– Уже в конце июня этого года, ваше высочество, когда установится тёплая погода, и войска, а также флот будут приведены в полную боевую готовность, – заявил маркграф. – После этого шведское войско двинется по направлению к Кольбергу, а затем – через земли курфюрста Бранденбургского на Франкфурт и дальше в Саксонию, что позволит нейтрализовать имперскую армию под командованием фельдмаршала Тилли.

– Я бы предпочёл подождать до конца лета, когда будет собран урожай зерна и будет заготовлено достаточное количество фуража и провианта для моих войск, и... – герцог не успел договорить, как Нордланд тем же бесшумным шагом быстро метнулся к камину, достал из кармана камзола небольшой двуствольный пистолет, взвёл курки и выстрелил вверх, прямо в дымоход.

Из каминной трубы раздался душераздирающий вопль, и вниз посыпалась сажа. Стрелявший ухмыльнулся и разрядил в дымоход другой ствол. В трубе послышался какой-то шум, и что-то тяжёлое и чёрное с криком грохнулось на каминную решётку.

– Зачем вы убили трубочиста? – удивился герцог.

– Разве вы, ваше высочество, ещё не поняли, что это не трубочист, а обыкновенный шпион, который всё это время нас подслушивал? Кстати, на крыше дворца находятся ещё двое его сообщников! – воскликнул маркграф. – Их необходимо достать во что бы то ни стало!

Герцог, выругавшись, схватился за колокольчик, и во дворце мгновенно поднялась тревога: гвардейцы гауптмана Деверокса выскочили во двор и, став в шеренгу, тщательно целились из мушкетов в две чёрные фигурки трубочистов, скользящие по красной черепице на крутой островерхой крыше.

Хильденбрандт, прежде чем покинуть кабинет герцога, тщательно осмотрел и обыскал раненого, у которого одна из двух пуль, попавших в седалище, раздробила какую-то кость таза. Отобрав у лжетрубочиста кинжал и искусно припрятанный карманный пистолет, его покинули, так и оставив лежать навзничь на полу у камина, в полной уверенности, что злоумышленник не сбежит.

Во дворе Замка грянул дружный залп. Герцог с доверенными лицами шведского короля и немецких протестантов поспешил наружу. Один из шпионов, вероятно, был серьёзно ранен и покатился по наклонной поверхности крыши вниз. Раздался дикий вопль, и его тело грохнулось с высоты четырёх этажей на вымощенный булыжником двор. Последний лжетрубочист успел юркнуть за огромную печную трубу. Деверокс, не мешкая, приказал гвардейцам тщательно обшарить всю крышу дворца и поймать шпиона во что бы то ни стало. Однако того и след простыл. Третьим лжетрубочистом был никто иной, как Хуго Хемниц, оправившийся от недавнего ранения в шею. Успев влезть в одну из труб, упираясь ногами и спиной в кирпичную кладку дымохода, он торопливо спускался вниз. Надеясь на свою, выработанную годами наблюдательность и в этот критический момент уповая на милость Господа, иезуит был убеждён, что обязательно попадёт не куда-нибудь, а в покои самой герцогини. Когда тяжело ранили его напарника, брата Герхарда, Хемниц сразу же бросил страховочную верёвку и сделал отчаянный рывок в сторону заранее намеченной каминной трубы на крыше. Отличная зрительная память, умение не терять хладнокровие и ориентацию в критических ситуациях, поразительная ловкость и выносливость и на этот раз не подвели этого зловещего иезуита. Очутившись в камине, который находился в спальне герцогини, он, весь чёрный от сажи, выскочил наружу, словно чёрт из преисподней в тот самый момент, когда обнажённая герцогиня, стоя перед огромным венецианским зеркалом, освещённым двумя свечами из чёрного воска, расположив перед собой горшок земли с могилы покойника, недавно умершего от чёрной оспы, и череп повешенного год назад на крюке поджигателя и убийцы, проводила магический ритуал, вызывая дьявола.

– Восстань! Восстань! Восстань же из ада и приди ко мне! – твердила герцогиня глухим монотонным голосом. Внезапно заметив позади себя отражённый в зеркале чёрный силуэт, герцогиня громко вскрикнула и чуть не свалилась в обморок, но как истинная сатанистка, прошедшая посвящение в известной часовне в подземельях резиденции самого епископа, она, набравшись силы духа, резко обернулась.

– Мой повелитель! – вскричала она в диком восторге.

Хуго Хемниц в ответ залепил ей хорошую оплеуху и, выхватив острый, как бритва, кинжал, протянул его герцогине.

– Я пришёл, суккуба! А теперь немедленно иди в кабинет своего мужа и принеси мне в жертву лежащего у камина человека по имени Герхард! Эта жертва очень угодна мне! Помоги ему умолкнуть навеки и с миром уйти с этого света, где правлю я – князь тьмы, в лучший мир – в преисподнюю, где тоже правлю я, ибо этот человек слишком большой праведник, он верой и правдой служит Католической церкви. Спеши, суккуба, ибо этот иезуит уже напал на след угодного мне вашего тайного братства посвящённых и готовится всё донести инквизиции! – замогильным голосом прогудел Хемниц, пользуясь тем, что герцогиня не узнала его.

Оставив ошарашенной герцогине кинжал, он с этими словами осторожно выглянул в коридор и, угрожающе кивнув в сторону кабинета её мужа, бросился к хорошо известной ему потайной двери, от которой ход вёл к склепу под часовней, а затем к выходу из подземелья на кладбище, где его уже поджидала осёдланная лошадь и двое послушников во главе с графом Лауэнбургом.

Не успела герцогиня и глазом моргнуть, как иезуит исчез, словно растворившись в воздухе, совсем как настоящее исчадие ада, которое она только что вызывала из преисподней.

Когда герцог в сопровождении маркграфа, барона Хильденбрандта и графа Кински вернулся в свой кабинет, их внимание привлекла нелепая поза шпиона: он лежал там же, где его только что оставили, но теперь лицом вниз, а вокруг головы бедняги расплылась огромная лужа крови.

Хильденбрандт первым подбежал к неподвижному телу лжетрубочиста и рывком за волосы поднял его голову. Изумлённому взору присутствующих открылась страшная зияющая рана на горле несчастного.

– Ему только что перерезали глотку! – воскликнул барон. – Кровь ещё бежит из вен!

– Кто это мог сделать?! – вскричал герцог.

– Надо срочно допросить горничную, – подсказал маркграф.

Герцог, пробормотав проклятие, схватился за колокольчик, и в кабинет опрометью вбежал камердинер.

– Пусть гауптман Деверокс немедленно приведёт сюда эту проклятую стерву – горничную её высочества! – велел Валленштейн.

Потянулись минуты тягостного ожидания, во время которых герцог нетерпеливо мерил широкими шагами расстояние между стенами своего огромного кабинета.

– Чёрт знает, что такое! Даже в моей резиденции завелись шпионы и враги! Крыс и то меньше, чем этих негодяев! – цедил герцог сквозь зубы.

Вскоре в коридоре раздался звон шпор, и гауптман влетел в кабинет, сделав несколько шагов, остановился перед герцогом как вкопанный. По его виду было легко понять, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

– В чём дело, гауптман, где эта сволочь? – раздражённо спросил Валленштейн.

– Ваше высочество, – ответил растерянным голосом Деверокс, – пока мы гонялись за этими проклятыми трубочистами, горничная самым подлым образом успела удавиться в застенке, используя для этой цели шнурок из собственного корсета!

Герцог побагровел от злости, Нордланд невольно подался вперёд, а барон Хильденбрандт и граф Кински переглянулись между собой.

– Как это могло случиться? – невольно вырвалось у маркграфа.

– На эту бестию мы надели кандалы и надёжно приковали к стене, но, вероятно, длина цепи позволила ей действовать скованными руками. Вот она и сумела каким-то непостижимым образом распустить корсет на спине, выдернуть шнурок и затянуть его на шее.

– Всё понятно, можете идти, гауптман, – вздохнул герцог. – Положительно, вокруг меня уже созрел заговор.

Гауптман Деверокс поклонился и вышел.

– Итак, что мы имеем на данное время? – спросил герцог, обращаясь к маркграфу, которого до сегодняшнего дня считал не только своим астрологом, но и телохранителем.

– Вы, ваше высочество, находитесь в смертельной опасности, – начал тот. – Похоже, ваши враги любой ценой попытаются воспрепятствовать вам в достижении великой цели и, более того, в самое ближайшее время они постараются избавиться от вас. Ведь несколько попыток покушения уже было.

– Да, тогда мне действительно уже нечего терять, – резко заявил герцог. – В своё время я сделал для императора всё, что мог, и фактически именно я спас империю от полного разгрома и династию австрийских Габсбургов – от верной гибели, но теперь я отчётливо чувствую, как какая-то неумолимая грозная сила стремится меня уничтожить. Похоже, Фердинанд фон Штайермарк от меня окончательно отвернулся. Таким образом, другого выхода у меня нет. Придётся воспользоваться помощью Густава Адольфа. Итак, когда я смогу начать переговоры с его величеством шведским королём?

– Уже в середине следующего месяца, – ответил маркграф, – в крайнем случае, в конце июня. До этого времени вам, ваше высочество, необходимо продержаться любой ценой: не вступать ни в какие политические игры, продемонстрировать свою лояльность Ватикану и особенно самому императору. Главное, чтобы имперские войска, а также войска Лиги преждевременно не оккупировали земли Северной Германии, ибо тогда наступит конец всем нашим планам, а вы лишитесь герцогства Мекленбургского.

– Я согласен с вами. Передайте Густаву Адольфу, что я готов вести переговоры. – С этими словами герцог подошёл к высокому стрельчатому окну и отодвинул тяжёлую штору, бросив рассеянный взгляд во двор: труп лжетрубочиста уже убрали. Двое дюжих ландскнехтов волокли в сторону конюшен отчаянно упирающегося Мишеля Дюбуа.

Герцог с шумом распахнул створки окна и крикнул:

– Что ещё натворил этот маленький негодяй?

– Поставил лошадь её высочества вашей дочери в стойло рядом с необъезженным, норовистым двухлетним жеребцом, и тот копытом поранил ей бабку! – прокричал в ответ один из ландскнехтов.

– Этот маленький ублюдок как слуга никуда не годится. Ни к чему хорошему и полезному не способен! Всыпьте ему как следует и отправьте на кухню дрова таскать! – приказал герцог.

Цезарио Планта тоже подошёл к окну и, стоя рядом с герцогом, с любопытством наблюдал, как у конюшни ландскнехты деловито растянули на скамье визжащего мальчишку, оголив ему зад, стали методично и аккуратно наносить удары шомполами от мушкетов. Громкие вопли долетали до самого кабинета герцога.

– Ваше высочество, отдайте его мне, – вдруг предложил Цезарио Планта. – Мой слуга ещё в начале мая куда-то запропастился, вероятно, сбежал, так как я, похоже, был не в меру слишком строг с ним, с этим мальчиком я быстро разберусь и, можете не сомневаться, излечу от лени. По крайней мере, скучать от безделья ему уже не придётся, и это пойдёт ему лишь на пользу. К тому же он, говорят, дворянского происхождения, а вернее, обыкновенный бастард – плод греха, согласно старинному господскому праву первой ночи.

– Можете забирать этого бездельника. Я буду только рад избавиться от него, – сказал герцог с усмешкой. – И, поверьте мне, маркграф, вам лучше не пригревать на груди эту ядовитую змею.

Если бы только герцог мог подозревать, насколько он был прозорливым в этот момент! Однако Нордланд лишь беспечно усмехнулся наивному, как он полагал, предупреждению герцога. Однако как бы то ни было, нелёгкая миссия маркграфа, барона Хильденбрандта и графа Кински была выполнена, и они торжественно откланялись.

– Курфюрст Саксонский Иоганн Георг пропустит через свои земли армию Густава Адольфа. Об этом уже есть договорённость с чешскими изгнанниками. Кроме того, чешские изгнанники тоже окажут поддержку вашему высочеству, я в этом ручаюсь, – заверил герцога на прощанье граф Кински, учтиво кланяясь и последним покидая кабинет.

– Может быть, но нам с маркграфом придётся сильно поторопиться, и главное – держать всё в строжайшем секрете: как вы уже убедились, враги обложили меня, будто свора охотничьих собак медведя в собственной берлоге, – с досадой заметил герцог.

Граф Кински снова поклонился в ответ и поспешил удалиться вслед за своими спутниками.