Текст книги "Море серебрянного света"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 69 страниц)

ГЛАВА 45
Отправлено

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НЕКРОЛОГ: Роберт Уэллс, основатель Телеморфикс

(изображение: Уэллс на корпоративной вечеринке «при свечах»)

ГОЛОС: Роберт Уэллс, пионер новых технологий и один из самых богатых людей в мире, вчера умер от сердечного приступа. Уэллсу, основателю Телеморфикс Корпорэйшн, было ровно сто одиннадцать лет.

(изображение: Оуэн Танабе, исполнительный секретарь Уэллса)

ТАНАБЕ: "Он ушел именно так, как и хотел – в офисе, погруженный в сеть, до последнего мгновения стремясь улучшить человеческую жизнь. И хотя он ушел, еще многие годы идеи Боба Уэллса будут вести нас вперед… "

ОН рассмеялся, очень громко. Ничего не мог с собой поделать. Сердце горело от возбуждения, мысли искрили и закручивались, как струйки дыма. Сейчас он жил настоящей жизнью, как в конце охоты – как будто галлюциногенное искажение времени ввело его в многочасовой оргазм.

Хор в голове достиг крещендо. Камера наезжает поближе. Лицо расплывается, но холодно привлекательно. Победитель. Неодолимый.

Он держит за глотку всех своих врагов в сети – слепую женщину, Жонглера, суку Сулавейо, даже саму операционную систему. Все они трепещут перед ним. Он разрушитель, зверь, человек-дьявол. Бог.

А снаружи?…

Вернуться обратно, чтобы увидеть их у своих ног. Последний длинный выстрел. Завершающий.

Дред поглядел на два тела, лежавшие на полу чердака. Дульси лежала молча, в луже крови, нелепо раскинув руки и ноги, как марионетка с перерезанными нитками. Полицейская еще двигалась, но совсем немного, ее голова подергивалась, она часто дышала, на губах пузырилась красная артериальная кровь. Он нахмурился. Даже сейчас, в ослепительной величественности мгновения, он вспомнил мантру против сверхуверенности.

Дред приглушил внутреннюю музыку, наклонился и перевернул полицейскую на бок. Она еле слышно хрипела, но в остальном не реагировала ни на что, даже когда он пошевелил рукояткой ножа, торчащего из ее спины. Позор оставлять ее без внимание в ее последние мгновения, но идет слишком большая игра, не до нее. В любом случае она не в его вкусе – он не любил таких коренастых. Он быстро обыскал ее пальто, нашел Глок в наплечной кобуре и вытащил его. Прижал ствол к голове полицейской, потом вспомнил, что даже после того, как он вернется в сеть, камеры наблюдения чердака запишут ее последние мгновения.

Зачем тратить еще одну медленную смерть?подумал он. Дульси и так умерла разочаровывающе быстро.

Он немного поразмышлял, потом вынул пули из пистолета полицейской и разборного револьвера Дульси, и сунул все оружие в карман купального халата. Он опять нагнулся к полицейской и нашел ее полицейский блокнот. Прости, дорогуша, но никаких звонков. Он бросил блокнот на пол и мял пяткой до тех пор, пока детали не захрустели, потом отбросил в сторону.

Нет смысла искушать умирающую женщину,весело подумал он. Женщины не могут сопротивляться искушению – красивые вещи, яркие цвета, лживые надежды. Они как животные, в этом отношении.

Он опять забрался на кровать для комы и нахмурился, увидел, что запачкался в крови и нарушил чистоту белой простыни. Ничего нельзя поделать. Придется вырезать при редактировании фильма.Но, с другой стороны, быть может будет замечательно выглядеть?.. Он быстро убедился, что камеры сняли все, что произошло на чердаке, и что он сам будет на виду, даже когда вернется в сеть. «Уверенный, беспечный, ленивый, мертвый», верно? Только не этот парень.

Дред опять включил музыку погромче, триумфующий вал струнных и литавр. Опять зазвучал хор, в костях черепа запели сотни голосов, и он упал в завоеванную им вселенную.

Пол мог только беспомощно глядеть на то место, где мгновение назад стоял Феликс Жонглер. Еще секунду назад старик был там, а потом просто исчез – лопнул, как мыльный пузырь.

Первым заговорил Т-четыре-Б, совсем детским голосом, Пол такого от него еще не слышал. – Старый пердун Грааля… ушел, он? Сбежал, вообще? Совсем?

Сэм Фредерикс заплакала. Орландо Гардинер обнял ее за плечи мускулистой рукой варвара. – Я знала! – крикнула она четвертый или пятый раз. – Обалдеть – мы все такие идиоты! Он дожидался подходящего случая.

Пол мог только кивнуть, соглашаясь. Я должен был понять сразу, как только Жонглер заговорил о нем – устройства вроде этой зажигалки могут переносить своих владельцев в любое место.Но он дал убаюкать себя необычной разговорчивости Жонглера, его готовности выдать все секреты. Старик действовал как, человек, потерявший всю надежду. Пол распознал чувство и поверил ему.

– У нас осталось несколько минут, – тихо сказала Мартина.

– Все в руках Бога, – сказала Бонита Мей Симпкинс. – Мы не знаем Его планы.

– То что мы точно знаем, – ответила Мартина, – что это не в нашихруках.

Флоримель встала. – Нет. Я не верю. Я не отдам мою жизнь, и жизнь моей дочки, без борьбы.

– И с кем ты собираешься сражаться? – Полу было даже трудно говорить. – Мы недооценили его. А сейчас он ушел. И даже если он, почему-то, не выключит систему, что делать с этим? – Он указал на облачную стену, за которой, как мрачная марионетка-демон, вышагивал силуэт Дреда. – Как насчет его?

– Куда убежал мальчик? – спросил Нанди. – Мальчик Селларса. Он испугался и убежал.

– Там, – указал Орландо.

Пол увидел, как Чо-Чо сидит, скорчившись, на самом краю Колодца, маленькая тень на фоне мигающих огоньков. – Я приведу его, – медленно сказал он. Он знал, что такое быть брошенным всеми и растерянным. Мы встретим его все вместе, как и сказала Мартина.

– Что-то происходит, – лицо Мартины Дерубен посуровело, она вся напряглась. Пол заколебался, но все-таки пошел за мальчиком.

Конец,подумал Пол. Конец происходит, вот и все.

Слабеющее свечение Колодца заставило его вспомнить Аву, такую, какой она появилась в последний раз, страдающую, безнадежно сражающуюся с неизбежным . Прости, сказал он воспоминанию о ней . Кем бы ты ни была, прости. Ты рискнула всем ради меня – и потеряла все. А я потерял тебя.

Мальчик стоял на четвереньках, дрожа всем телом. Пол коснулся его, и он отполз вдоль края Колодца; Пола испугался, что он свалится внутрь.

Но какая разница, в сущности? Тем не менее он отдернул руку. – Успокойся, парень. Все в порядке. Я хороший. Можно смеяться, ну?

– Он здесь, – сказал мальчик.

– Нет, он ушел, Тот человек ушел.

– Не тот. Он в моей голове, verdad(* на самом деле, исп.)!

Пол помедлил, его рука все еще была вытянута к мальчику. – о чем ты говоришь?

– El viejo(* старик, исп.). Селларс! Он в моей голове – я его слышу! – Мальчик отполз немного подальше от края Колодца и от руки Пола. – Больно!

Боже мой,подумал По. Только не напугать его, иначе он упадет. Он присел на корточки рядом с мальчиком, потом опять вытянул руку. – Мы можем помочь тебе. Пожалуйста, вернись к костру. –  А что, если он упадет? И мы никогда не узнаем? – А что Селларс говорит тебе?

– Не знаю! Не могу понять – голова болит! Он хочет… он хочет… чтобы ты выслушал его. – Мальчик заплакал, а потом начал зло тереть лицо как если бы хотел загнать слезы обратно. – Уйди от меня, m'entiendes(* понял, исп.)? – Трудно было понять, кому он кричит.

Пол мог бы рискнуть, повернуться и позвать на помощь товарищей, но не был уверен, что кто-то видит их. – Чо-Чо – так тебя зовут, верно? Пойдем со мной. Человек, который сделал тебе больно, ушел. Селларс может сказать нам, как выбраться отсюда – как мы все можем выбраться отсюда. Ты ведь хочешь этого, верно?

– Mentiroso (* врун исп.), – проворчал мальчик. – Слышал, что ты плел раньше. Мы все подохнем.

– Нет, если Селларс нам поможет. – Пол наклонился немного поближе. – Пожалуйста, пойдем со мной. Я не коснусь тебя, обещаю. Сейчас я повернусь и пойду к остальным, а ты пойдешь со мной. – Мальчик отполз немного подальше. Пол оглянулся, но никто из остальных не шел к ним, хотя кое-кто с любопытством смотрел на них. – Смотри. Я сейчас встану и пойду к огню. Ты можешь пойти со мной, если хочешь. Мы все здесь друзья. –  Кто он такой, этот пацан? Как я могу убедить его? – Ты сам знаешь, что это единственные люди на землю, которые могут помочь тебе. Действительно могут.

Он подождал несколько секунд, но мальчик не двигался и не говорил. Зная почти наверняка, что делает глупость – сколько минут им осталось, в любом случае? – Пол встал, повернулся и, не оборачиваясь, расслабленной походкой пошел обратно к костру. За его спиной не раздалось ни звука: даже если мальчишка там, то совершенно бесшумно идет по серой мертвой земле.

Ближе всех к нему были Флоримель и Нанди; они глядели на него с вопросом в глазах. Пол остановился рядом с ними и неторопливо сел, по прежнему не глядя назад.

– Зарежу любого, – пообещал мальчишка, – кто коснется меня.

– Тогда просто садись, – сказала Флоримель.

Пол прочистил горло. – С ним говорит Селларс.

– Что?

– Он пытается, – хмуро сказал Чо-Чо. – Но моя голова заперта.

Все остальные повернулись к ним. – Ребенок напуган, – сказала Бонни Мей.

– Перескажи нам то, что он пытается сказать, – сказала Флоримель. – Это все, что мы хотим. Мартина, ты слушаешь?

– Пытаюсь. Но… искажения, большие искажения.

Пол мог бы сказать, что это что-то намного худшее, чем искажения, но промолчал. И без того Мартина Дерубен выглядела так, как будто у ней голова разрывается от мигрени.

– Он опять заговорил, – внезапно сказал Чо-Чо. – Остальные наклонились к нему. – Он говорит… Он говорит… – Мальчик вздохнул и крепко закрыл глаза. Долгое напряженное мгновение он молчал, потом его челюсти заработали. –  Это… очень трудно, – наконец сказал он. –  Извиняюсь… за путаницу.– Голос был тот же, детский голос Чо-Чо, но совсем другие интонации.

– Селларс? – спросила Флоримель. – Это вы?

–  Да. – Глаза Чо-Чо оставались закрыты, хотя рот двигался, как если бы ребенок говорил во сне. – На самом деле, – продолжал Селларс, – я должен очень долго извиняться, но нет времени. Не так-то просто управлять нейтроканюлей ребенка и говорить с вами напрямик, но я должен сказать нечто очень важное и сложное, и малыш Чо-Чо просто не сумеет передать его вам.

– Что происходит? – В голосе Флоримель был и гнев и облегчение. – Где вы были все это время? Пока все в этой проклятой искусственной вселенной пытались нас убить?

– Боюсь, что у меня нет времени на объяснения. Я очень глубоко забрался в сеть и в операционную систему, и моя голова чувствует себя так, как будто готова взорваться. Но это самая маленькая из наших проблем. – Даже через детский голос Пол слышал невероятное напряжение.

– Вы знаете, что Жонглер сбежал? – спросил он.

– Что? – Лицо мальчика осталось бесстрастным, но голос дрогнул. – Жонглер?

Пол рассказал ему, с помощью остальных.

– Он давно планировал это, – несчастным голосом сказала Сэм Фредерикс.

– Ты ни в чем не виноват, Фредерико, – сказал ей Орландо. – Но если нам представится возможность, давай отрубим ему голову, идет?

– О, мой бог, – сказал Селларс. – Неужели… я не ослышался… Орландо Гардинер?

Орландо кисло ухмыльнулся. – Полный скан, а?

– Объяснения будут позже – если будет такая вещь, как позже, – сказал им Селларс. –  Операционная система останавливается, готовится к уничтожению. Сейчас я обязан установить с ней контакт. Наша единственная надежда – заставить ее жить немного подольше, чтобы вы успели уйти, и это очень призрачная надежда. А теперь, быстрее. Я вижу след. Несколько минут назад кто-то из вашей группы был в контакте с самым сердцем системы.

– Да, с Рени Сулавейо, она внутри. Мы говорил с ней через устройство доступа, – печально сказала Флоримель. – Но его забрал Жонглер.

Пол ждал, что Селларс что-то скажет, хоть что-нибудь, но голос, говоривший через виртуальное тело Чо-Чо, молчал. – Так что? – не выдержал наконец Пол. – Мы были готовы сдаться, пока не услышали ваш голос. Это все, что вы можете дать нам?

– Я думаю, черт побери, – огрызнулся Селларс. –  И, признаюсь, не знаю что делать. Я испробовал все, что возможно, с моей стороны, но мыслящая часть операционная системы изолировала сама себя и не отвечает.

Пол повернулся к Мартине Дерубен, которая, казалось, слушала их только наполовину. – Мартина, ты рассказывала мне, как нашла дорогу из другого странного мира – ты и! Ксаббу открыли ворота, помнишь? Ты можешь сделать это еще раз?

– Открыть… ворота?.. – Боль в ее голосе можно было пощупать пальцами. Она и Селларс говорили так, как будто их обоих искусали до смерти пчелы, пока они пытались вести торговлю. – Рени…!Ксаббу… они… за пределами любых ворот.

– Но у тебя в руке только что был коммуникатор. – Пол наклонился ближе, пытаясь заставить ее сосредоточиться. – Ты чувствуешь… след? Ты говорила, что когда мы вернулись с горы в мир Кунохары, ты чувствовала связь, каким-то образом видела ее в сознание – схватилась за нее, и вытащила за собой нас. Давай, Мартина, ты можешь делать то, что не может никто из нас. Другой возможности не будет!

– Сделай это, – неожиданно сказал Т-четыре-Б. Он вытянул руку и коснулся пальцев слепой женщины. Она вздрогнула, испугавшись. – Будь сильной. Не хочу крантоваться, нас – еще нет!

– Но связь с миром Кунохары была еще активна, – слабо сказала Мартина. – Я поймала ее еще до того, как она растаяла.

– Попытайся, – резко сказал Пол. – Ты – наша единственная надежда.

– Он прав, – сказала Флоримель, но более мягко. – Все в твоих руках.

– Это… нечестно, – Мартина тряхнула головой. – Боль… я не могу выносить ее.

Пол подполз к ней и обнял. – Ты можешь, – сказал он. – Ты уже совершала чудеса. Бога ради, Мартина, чего тебе стоит еще одно?

Она закрыла лицо руками. – Тогда у меня ничего не болело, – хрипло прошептала она. – А сейчас я вся горю. – Пол было начал что-то говорить, но она покачала головой. – Нет. Молчи. Мне нужна полная тишина.

РЕНИ, сбитая с толку, яростно уставилась на зажигалку. Оранжевая луна низко висела в небе, насмешливо глядя на нее. – Нет! Я слышала ее – ты тоже слышал ее. Она только что была здесь.

– Да, я слышал ее, – сказал! Ксаббу. – Но я слышал и голос Жонглера.

– Но что произошло? – Рени никак не могла совместить крайности: радость услышать Мартину, возбуждение от контакта с друзьями, потом отвратительный сюрприз – голос Жонглера, выкрикнувший что-то о высшем приоритете. И теперь…

– Ничего, – сказала она, повторив последовательность. – Зажигалка, она мертва.

!Ксаббу вытянул руку. Рени отдала прибор ему, потом посмотрела на крохотное тельце умирающего богомола. – Надеюсь, ты счастлив, – проворчала она. – Теперь наши друзья ушли, навсегда. Если бы я не была уверена, что это работа Жонглера, я бы подумала на тебя…

Умираю.Везде-нигде голос был едва различим. Пытался до последнего… пока дети… могут быть… спасены.

– Дети? – горько спросила Рени. – Ты не спас ни одного ребенка. Ты что, не слышал меня? Жонглер, человек, который построил тебя – он напал на нас!

Нет. Дьявол. Все еще… дьявол. Тот, который делает все больнее и больнее…

– Я что-то чувствую, – спокойно сказал! Ксаббу.

– Что?

– Что-то. Очень далекое. – Он нахмурился и закрыл глаза. – Похоже на слабый след. Как мускусный след антилопы, уносимый ветром. – Он широко открыл глаза. – Игра в веревочки! Кто-то просит сыграть в веревочки.

– О чем ты говоришь? – начала было Рени, потом вспомнила. – Мартина! Помнишь, ты и Мартина?..

Он опять закрыл глаза. – Я что-то чувствую, но… очень трудно.

Нет.Ветер-шорох голоса богомола стал немного слышнее. Нет, ты не должен опять открывать нас… ему…

– Заткнись! – Рени даже передернуло от гнева. – Наши друзья пытаются дозвониться до нас!

Богомол поднялся на ноги-прутики. Крошечные глаза застилала темная пленка. Ты приведешь сюда дьявола, очень быстро – и украдешь последние мгновения.

– Думаю, потерял ее. – !Ксаббу вцепился в зажигалку с такой силой, что костяшки пальцев побелели, резко выделяясь на его коричневой коже. – Она так далеко!

Нет… не должна… Нет!

– Перестань! – сказала Рени, и тут пустыня вокруг них, цвета ночи, янтарная луна и даже горящие звезды стали расплываться и таять. – Остановись!

Но было уже слишком поздно. Небо и земля слились вместе и закрутились, как если бы кто-то сунул палку в горшок с краской и начал шевелить ею. Рени вытянула руку и схватила крошечное насекомое, но оно одновременно росло и сокращалось, и, даже уменьшаясь, господствовало надо всем; потом стало крошечным пятнышком пустоты и быстро улетело от нее.

После долгого мгновения хаоса мир опять успокоился.

– !Ксаббу? – выдохнула она, сражаясь с головокружением.

– Здесь, Рени. – Его рука коснулась ее, схватила, сжала.

Они все еще находились в пустыне, в выдуманном! Ксаббу Калахари, но сейчас она напоминала ту самую яму, в которой Рени говорила с мнимым Стивеном. Звезды, еще мгновение назад такие яркие, стали невообразимо далекими и тусклыми, как последние угольки догорающего костра. Рени и! Ксаббу скорчились на самом краю сухой равнины, земля над ними вытягивалась в стену ямы, овраг и крошечный ручеек находились далеко от них, быть может в полсотни метров ниже их полки. Несмотря на расстояние и умирающие звезды, свет оставался невероятно ярким, как во сне. Рени увидела, что фигурка, съежившаяся около ручейка, больше не походила на богомола, но не была и ребенком. Что-то, что невозможно определить – маленькое, темное и очень одинокое.

Все умрет. Голос-выход поднялся, как струйка дыма. Невозможно… спасти детей.

На грубом каменном полу ямы мерцало что-то серебряное и безнадежно недосягаемое, как одна из звезд над головой. Внезапно оно выпустило ноги, став похожим на крошечного металлического жука, отползло от одинокого ребенка-неребенка, слепо перевалилось через край реки и кануло в воду.

Зажигалка,сообразила Рени. Последняя маленькая надежда, вспыхнувшая в пустыне, исчезла. Мы потеряли ее. Мы потеряли все.

– Это солнце, – рядом с ней прошептал! Ксаббу. На мгновение ей показалось, что он обращается к ней, но он говорил с закрытыми глазами и совершенно непонятно что. – Да. Оно опускается. Все ниже. Пальцы, широкие большие пальцы. Вот – садится за холмами.

БОЛЬШЕ она не могла держать глаза закрытыми, несмотря ни на какой риск. Апатия уже наползала на нее, темный туман с красным светом и крошечными взрывающимися звездочками. Еще несколько мгновений, и она решит, что лучше сдаться. Ноющая боль – она знала, что в спине, но чувствовала так, как будто она проходила через все тело и выходила через грудь – стала более далекой. Боль отступала.

Каллиопа Скоурос знала, что это плохой знак.

Надо было подождать, пока Стэн перезвонит,подумала она, и кашлянула еще одним кровавым пузырем. Как я хочу, чтобы он был здесь. Смотри, Чан, на этот раз я надела чешую. Поэтому нож не прошел через легкие в сердце. Поэтому я не умру еще пару минут. Уйма времени.

Да, уйма. Для чего?

Каллиопа попыталась перекатиться с боку на живот. Если бы она могла ползти, тогда могла бы что-нибудь сделать – может быть даже сползти по ступенькам и выползти из двери чердака. Кроме того так меньше возможностей задеть за что-нибудь ножом. Она знала, что не должна вынимать его – сейчас только лезвие ножа и противоударный гель защитного жилета частично запечатывают рану. Без ножа, который почти убил ее, она бы умерла за несколько секунд.

Бесполезно. В ее руках нет столько силы, чтобы перекатиться на живот, и уж тем более она не сумеет поднять свое тело. Все часы тренировок и вся ее подготовка пошла к черту, и она как рыба, брошенная на дно лодки. Быть может она и протащит себя несколько дюймов, но ей никогда не спуститься по ступенькам.

Кто-то слегка застонал рядом с ней. Каллиопа приподняла голову, но из-за своего положения на полу не увидела ничего. Джонни Дред должен быть в другой части комнаты – она слышала, как он пересек ее и забрался на то, что должно быть странной кроватью, стоявшей в углу. Больше она его не слышала. Кто же стонал?

Женщина – та самая, что жила с ним. И которую он только что убил.

Каллиопа, медленно вращаясь вокруг бедра, повернулась на бок и заскользила сквозь лужу собственной крови, пока не увидела женщину, тоже лежавшую на боку, как если бы она и Каллиопа были двумя последовательными кадрами очень странного рекламного ролика. Лица женщины было смертельно бледно, но глаза были широко открыты. Глядит. Глядит на меня.

Женщина опять слегка застонала.

Да, мне тоже, сестра.Каллиопа пыталась остаться в сознании и делала вид, что не замечает наползающую на глаза темноту и на беспорядок в мыслях. Мы обе хотели его, хотя, как мне кажется, по разным причинам. И обе неправильно оценили его.

Другая женщина открыла глаза пошире. Она еще раз слегка простонала.

Как будто она хочет мне что-то сказать. Что на извиняется? Что она не знала, что он дома? Сейчас, какая разница?

Потом она увидела, что из-под груди женщины торчит уголок ее блокнота, обрызганный чем-то красным, как если бы его разрисовал ребенок. Она упала на него и телом спрятала от Дреда. Умоляющий взгляд женщины метнулся на него, потом на Каллиопу.

– Я вижу его, – попыталась сказать Каллиопа, но вместо слов изо рта появились только пузырьки крови. Я умру, если попробую взять его,подумала она, мысли путались. Но я точно умру, если не попробую.

Она попыталась вытянуть руку, надеясь схватиться ногтями за ковер и подтянуть себя вперед, но в грудь немедленно врезался дротик боли, как будто кто-то ударил по рукоятке ножа, торчащего из груди. Перед глазами собралась тень и даже нитки ковра начали уплывать все дальше и дальше, пока не стали похожи на странный покрытый снегом лес, видный из окна самолета. И тут она обнаружила, что если будет извиваться, как червяк, то сможет сдвинуться на пару дюймов вперед, оставаясь на боку.

Меня никогда не учили это делать…Она старалась не обращать внимание на жгучую боль, сопровождающую каждое движение. Ковер хватался за нее и не давал ползти. Все эти премудрости, как влезать на стены, точно стрелять… Они должны были учить нас… ползать… как червяк…

Червяк закашлялся. Червяк свернулся от невыносимой боли, даже попытался крикнуть беззвучным пузырящимся выдохом. И когда электрошокер слегка отодвинулся, червяк молча выругался и пополз дальше.

Как жаль, что у меня нет мозга в каждой части. А у червяка, есть? Или это у динозавра? Племянники Стэна должны знать.

Какое тебе дело до динозавров, Скоурос,спросил ее Стэн.

Они интересные,ответил она. Они вымерли, потому что были слишком глупыми. Слишком большими. Слишком медленными. И не носили чешую.

Нет, носили, даже на уикенд. Но они не брали с собой своих партнеров. Вот в этом и была их беда. Спросите Кендрика – он любит такие вещи.

Все в порядке. И это не имеет никакого значения. Они умерли давным-давно, верно? А я сейчас сяду на диван… и немного отдохну.

Ты устала, Скоурос?

О, да, Стэн. Я действительно устала… очень устала…

Туман слегка рассеялся. Перед ней находилось что-то бледное. Луна? Удивительно близко. Но разве сейчас время для нее?

Нет, этот призрачный белый круг – лицо женщины, в сантиметрах от нее. Мой бог, нет. Я сейчас отключусь, прямо сейчас. Не хватает кислорода…

Каллиопа сдвинулась еще на несколько дюймов и коснулась пальцами блокнота, почувствовала выпуклую поверхность.

Не могу его открыть – он под ней…

Он слегка толкнула женщины головой, пытаясь заставить ее сдвинуться с блокнота, но хотя глаза незнакомки были широко открыты, она не пошевелилась. Черт побери, только не говори мне, что она мертва, пожалуйста, пожалуйста… Мертвый вес. Прямо на нем.Каллиопа толкнула руку немного вперед и с каким-то безумным интересом наблюдала, как та сомкнулась на блокноте. Она потянула, но пальцы соскользнули. Она попробовала еще раз, сражаясь с кровью, которая была не только на руках, полу и блокноте, но и туманом висела в воздухе, и даже залила ей уши, так что звук ударов сердца казался странным и далеким, как голос в морской ракушке.

Медленно, она протянула вторую руку. Луч боли в спине был ярче и жег больнее, чем любой огонь. Пальцы схватили блокнот и потянули. Он освободился.

Каллиопа мяла пальцами кровавую крышку, пока не нашла место, где надо коснуться. Блокнот открылся, сверкнул поразительно чистый экран.

Нет крови,осознала она. Наверно последнее такое место на Земле…

Она не имела понятия, что видит на нем, открытые файлы, движение в окнах – перед глазами все плыло. Она молилась только о том, чтобы аудио вход был включен. Она попробовала заговорить, не получилось, закашляла, заплакала, и попробовала опять. Голос вышел, тихий как шепот робкого ребенка.

– Позвони ноль… ноль… ноль.

Каллиопа разрешила голове опускаться до тех пор, пока не коснулась пола, который показался ей мягким, как пуховая подушка и пригласил поспать. Надо было еще добавить код полиции, но она даже не подумала об этом. Теперь все на коленях бога – считает ли блокнот ее голос? Установлен ли он так, что воспринимает голосовые команды? И даже если все сработает, сколько времени потребуется им, чтобы прислать машину?

Я сделала все, что могла,подумала она. Может быть… отдохнуть… немного.

Она не знала, прошли минуты или секунды, но она вынырнула из другого, еще более густого тумана, и увидела, как что-то движется перед ней. Каллиопа открыла глаза пошире, но это было все, что она могла сделать. Даже если это был сам Дред, она не верила, что может сдвинуться и на сантиметр.

Это оказалась еще одна окровавленная рука. Не ее.

Женщина, с лицом бледным как бумага, протянула руку, ее пальцы медленно тянулись к нему, как красно-белый паук. Каллиопа, не веря собственным глазам, смотрела, как рука поползла по экрану и начала неуклюже, но целенаправленно, открывать файлы и двигать картинки.

Она уничтожит звонок. Каллиопа попыталась было пошевелиться, но мускулы не подчинились. А что если он еще не считал мой голос? Какую еще хрень делает эта идиотка?

Окровавленная рука задвигалась медленнее, опять коснулась экрана, остановилась, потом соскользнула вниз, оставив за собой переливающийся малиновый след. Через быстро сгущающийся туман Каллиопа услышала, как женщина глубоко булькающе вздохнула.

Все,подумала Каллиопа. Она мертва.

– Отправлено, – прошептала женщина.