Текст книги "Море серебрянного света"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 69 страниц)

ГЛАВА 12
Мальчик в Колодце

СЕТЕПЕРЕДАЧА/ МУЗЫКА: Христос не хочет быть " Суперзвездой".

(изображение: Христос со Светловолосой Сучкой на сцене)

ГОЛОС: Слегка беллетризованная история певца Иоганна Себастьяна Христоса, который вернулся на сцену после гибельного увлечения адренохромом и смерти в огне своей группы, станет сетевой драмой – если сумеет миновать критический участок.

(изображение: музыкальный обозреватель Патси Лу Корри)

КОРРИ:" Сейчас на сеть давят рекламодатели из Библейского Пояса (*Библейский пояс – регион в США, в котором одним из основных аспектов культуры является евангельский протестантизм. Ядром Библейского пояса традиционно являются Южные штаты. Связано это в том числе с тем, что здесь наиболее сильны позиции Южно-Баптистской Конвенции, одного из крупнейших религиозных объединений США ), которым не нравится герой по имени Христос, носящий собачью маску и поющий голым, не говоря уже о прочих менее приличных привычках. Сетевики предложили переименовать героя и назвать его " Иоганн Себастьян Суперзвезда". Теперь уже сам Христос хочет закрыть проект, но не хочет возвращать деньги. Дело пошло в суд."

(изображение: Христос на пресс-конференции)

ХРИСТОС:" Иск? Вы знаете, что могут сделать Международные Развлечения? Нагнуться и начать считать плитки на полу в душе…"

– ПРЯМ как в школе, тут, – с несчастным видом сказал Т-четыре-Б.

Пол очень давно не был в школе, но он знал, что имел в виду их юный товарищ.

Они были заперты в пузыре уже несколько часов, возможно полдня. В другой ситуации путешествие в прыгающем по волнам пызыре было бы восхитительным: течение толкало их через джунгли мира Кунохары, мимо огромных мангровых деревьев, чьи корни погружались глубоко в воду, их переплетения образовывали чудовищные здания из коры, большие, как города. Странные рыбы нюхали их, левиафаны из глубин обследовали маленький пузырь, но, к счастью, ни один из них не решился проглотить его. Птицы, размерами с грузовой самолет и расцвеченные, как взрывающийся фейерверк, созданный самим господом богом, крыса, размером со склад, водяные жуки, похожие на моторные лодки – они проплывали мимо самых разнообразных чудес. Но они, все четверо, были заперты в сфере, в которой едва хватало места для того, чтобы сидеть, вытянув ноги; они устали, закостенели и чувствовали себя совершенно несчастными.

Еще хуже, незаконченное послание Рени повисло в воздухе, как струйка отравленного газа. Ей угрожала страшная опасность, но друзья ничего не могли сделать для нее.

И вообще делать хоть что-нибудь, только сидеть и говорить, они спорили часами, но Пол думал, что они не приблизились к решению ни одной из загадок, которые стояли перед ними. Он рассказал все, что вспомнил из жизни в башне Жонглера, но хотя все были восхищены и поражены, никто не смог помочь ему найти смысл всех этих событий.

– Ну, что будет? – после долгого молчания сказал Т-четыре-Б. – Только плыть вперед, нас, это же просто эники-беники-бу, трое залезли в трубу, навсегда.

Пол печально улыбнулся. Лично он подумал о Винкене, Блинкене и Нуте, и об их деревянном башмаке, но их мысли шли одной дорогой.

– Мы идем в следующую симуляцию, – устало сказала Флоримель. – Скоро мы пройдем через ворота и Мартина попытается отправить нас назад в Трою; тогда, быть может, мы окажемся там, где сейчас Рени и все остальные. Мы уже говорили об этом.

Пол поглядел на Мартину, которая, казалось, не могла манипулировать ничем более сложным, чем ванное полотенце или ложка. Слепая женщина устало сгорбилась, вся ее уверенность в себе куда-то исчезла, или, по меньшей мере, изрядно уменьшилась. Ее губы двигались, как будто она разговаривал сама с собой. Или молилась.

Надеюсь, она не сдалась,с внезапным страхом подумал он . Без Рени, которая толкала нас вперед, она – это все, что у нас есть. Флоримель тоже умная и храбрая женщина, но она не может предвидеть события, как эти две, а сейчас она слишком зла и обескуражена. Т-четыре-Б – ну, он всего лишь подросток, и не слишком терпеливый.

А я сам?Даже мысль о том, чтобы взять на себя ответственность за жизнь этих людей, заставила его поежиться . Да, парень, вляпался ты в дерьмо, по самые уши, и хорошо это знаешь. В последние несколько недель ты испытал то, что никто – никто! – не испытывалв реальном мире, и выжил. За тобой охотились монстры, ты сражался в кровавой Троянской войне. Тогда почему ты не хочешь стать лидером, если это необходимо?

Потому что мне и так достаточно трудно быть Полом Джонасом,ответил он самому себе. Потому что достаточно трудно сознавать, что не помнишь огромный кусок своей жизни. И еще потому что я чертовски устал, вот почему.

Почему-то это прозвучало не слишком хорошим извинением.

Мартина зашевелилась и села прямее. – Я обеспокоена, – сказала она. – Очень многим.

– А кто нет? – проворчала Флоримель.

– Тем, что у Кунохары был информатор среди нас? – спросил Пол.

– Нет. Даже если это правда, мы ничего не можем поделать с этим, и я хочу верить, вы все ничего не знаете об этом. – На мгновение ее невидящий взгляд остановился на Т-четыре-Б, который даже поежился от неудобства. – Я обеспокоена песней, которую напевает этот… эта операционная система, наверно я так должна называть ее. Той самой, которую я научила ее петь.

– Ты можешь называть его Иной, – сказала Флоримель. – Многие другие называют его так, и это легче выговорить.

Мартина беспокойно махнула рукой. – Не имеет значения. Я обеспокоена тем фактом, что в этой песне, быть может, есть ответы на некоторые наши вопросы, но я почти не помню событий того времени.

Пол пожал плечами. – Мы вообще не знаем ничего кроме того, что ты рассказала нам.

– Я рассказала все, что хотела рассказать. Тогда… я экспериментировала. Я общалась дистанционно с тем, кого считала другим ребенком – странным испуганным ребенком, вызывавшем жалость. Я играла с ним в разные игры, как, наверно, делали и другие дети в институте. Я учила его рассказывать сказки и петь песни. Я думаю, что научила его и этой песне, которую он поет. – Он внезапно замолчала, уставившись в никуда.

– И теперь ты думаешь, что тот ребенок и есть этот Искусственный Интеллект? – закончил за нее Пол. – То есть по какой-то непонятной причине вы все учили операционную систему быть человеком.

Т-четыре-Б тряхнул головой. – Ни хрена себе. Эти старые пердуны из Грааля свободно сканировали, у?

– Сказки, – тихо сказала Мартина. – Да, сказки и песни, которые я пела, рассказывая сказки. Ну и что? Боже мой, это было так давно!

– Я не помню песню, – сказала Флоримель. – Слишком много всего произошло на вершине горы – было не до нее. Слишком страшно.

Мартина взмахнула руками, как будто пыталась удержать равновесие. Остальные молчали. Пол надеялся, что, когда она заговорит, станет немного легче, но вместо этого слепая сказала: – Мы почти на месте.

– Что? Где?

– В конце симуляции, я чувствую… уменьшение. Все заканчивается. – Он покачала головой. – Я должна замолчать и сосредоточиться. Я хочу, чтобы мы прошли через ворота плавно и медленно, но мы не в состоянии управлять нашим движением, так что я попытаюсь взять управление на себя. Если смогу, переброшу нас в Трою. Если нет, тогда невозможно предсказать, где мы очутимся.

На мгновение все замолчали, пузырь поднимался и опускался на волнах.

– На той стороне… мы будем в лодке? – хрипло спросила Флоримель.

Мартина, почти не слушая, раздраженно покачала головой, сосредоточившись на чем-то, что никто из них не мог ощущать.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Флоримель Пол.

– Это не обычная лодка, – ответила она. – Мы уже были в этой симуляции и уходили из нее. Рени и! Ксаббу использовали один из самолетов энтомологов, который перенес нас далеко за ворота. Но это? – Она раскинула руки. – Это пузырь, кое-что такое, чего не было, пока Кунохара не создал его. Будет ли он существовать на той стороне? Или просто… исчезнет?

– Господи Иисусе. – Пол потянулся и схватил руку Мартины. – Хватайтесь друг за друга. По меньшей мере в воду мы свалимся вместе. – Слепая женщина никак не отреагировала. Флоримель схватила ее за другую руку и они оба схватились за Т-четыре-Б, бледного и молчаливого, как и Мартина. Течение стало быстрее, пузырь понесся через белую пену. – Мне кажется, впереди еще один водопад. – Пол старался говорить как можно более спокойным голосом.

– Крышу сносит, как, – проворчал Т-четыре-Б, пытаясь выглядеть таким же спокойным, как Пол. – Искрит.

– Держитесь покрепче. – Флоримель закрыла глаза. – Если мы упадем в воду, перед падением глубоко вздохните. Не пытайтесь сопротивляться и плыть, пока не поймете, где верх и низ.

– Если мы сможем плыть, – едва слышно прошептал Пол. Мартина рядом с ним полностью окостенела, сосредоточившись на каком-то непостижимом сигнале.

Течение стало еще быстрее. Пузырь перепрыгивал с гребня одной быстро движущейся волны на другую, едва касаясь поверхности воды. Его крутило во все стороны, на мгновение Флоримель и Т-четыре-Б оказались над головой Пола, потом свалились на него, все четверо превратились в шевелящуюся груду, из которой торчали колени и локти. Каким-то образом они ухитрились не разжать руки; мгновением позже пузырь выпрямился, оставив их лежать на спине, молчать и тяжело дышать.

Вокруг них появились сияющие каскады голубых искр. Пузырь прыгнул в воздух, упал, заскользил, закрутился.

Где же следующий?лихорадочно подумал Пол, когда его ноги опять взлетели над головой. Боже мой, где же следующий?

Туман из голубых искр полностью окружил их. Мартина заворчала от боли и упала прямо на колени Полу в то самое мгновение, когда пузырь испарился и они плюхнулись в темную воду.

– Мы все еще живы, – сказал Пол. – Он сказал это вслух и очень громко, частично потому, что сам не очень верил в это. Пузырь исчез, и Пол уже успел пожалеть об этом. Его заменила маленькая грубая лодка, которую, похоже, надо было толкать шестом, хотя на борту не было ни шеста, ни весел. Шторм, который приветствовал их в воротах, утих, но они успели вымокнуть насквозь, да и воздух был довольно холодный. Мокрая одежда пола уже начала покрываться льдом.

Вода вокруг них стала черной. Земля, насколько можно было видеть через туман, наоборот была белой. Их окружал снег, белый снег.

– Как Мартина? – спросила Флоримель.

Пол подтянул ее поближе к себе. – Продрогла, дрожит, но, надеюсь, придет в себя. Мартина, ты слышишь меня?

Т-четыре-Б, прищурившись, изучал полярный ландшафт. – Не похоже на Трою, мне.

Мартина слабо простонала и тряхнула головой. – Да, не Троя. Я не смогла найти симуляцию Трои в информационном хаосе ворот. – Она покрепче обняла себя руками, но по-прежнему дрожала. – Мне надо было действовать так быстро! Многие из ворот оказались закрыты – информационные системы ворот похожи на здания, и большинство из них не светились.

– Так гдемы? – спросила Флоримель. – И, если уж мы не попали в Трою, что мы собираемся делать?

– Замерзнуть, если не разожжем огонь, – сказал Пол, сжав зубы; он тоже дрожал. – Обо всем остальном позаботимся позже, если выживем. Надо высаживаться на берег. – Хотел бы он сам быть уверен в своих словах. Симмир вдоль берегов реки напомнил ему Ледниковый Период, хотя он очень надеялся, что ошибается; невозможно забыть гигантских гиен, которые охотились за ним на ледяной реке, очень похожей на эту. Он не хотел бы опять повстречаться с любой первобытной мегафауной.

– Здесь негде разжечь костер, и не из чего. – Флоримель указала на ледяные холмы, простиравшиеся от берегов реки вплоть до далеких, окутанных туманами гор. – Ты видишь деревья? Или что-нибудь деревянное?

– Впереди более высокие холмы, – сказал Пол. – Там, где река поворачивает – кто знает, что находится за ними или даже под ними? Может быть это какой-нибудь футуристический симмир, и здесь есть поземные дома с атомными печками или чем-то похожим. Мы не можем сдаться. Иначе замерзнем.

– Не обязательно, – резко сказала Флоримель. – Мы не Рени и! Ксаббу, чьи настоящие тела плавают в жидкости. Наши тела лежат на кроватях при комнатной температуре. Как мы можем замерзнуть? Холод может обмануть наши нервы, но это совсем не то же самое, когда ты чувствуешь холод по-настоящему. – Несмотря на свои слова она тоже задрожала от холода. – Психосоматически нас можно убедить отдать больше тепла, как будто мы замерзаем, но ведь мы не можем заморозить самих себя?

– Согласно твоей логике, – сказала Мартина, стуча зубами, – гигантский скорпион не может перекусить нас пополам – это только осязательная иллюзия. Но никто из нас не захотел проверить это предположение, верно?

Флоримель открыла было рот, и тут же закрыла его.

– Нам нужно найти то, что можно использовать как весла, – сказал Пол. – Иначе нам потребуются дни для того, чтобы куда-то приплыть.

– Мы должны как можно теснее прижаться друг к другу, – сказала Мартина. Независимо ни от какой соматики я чувствую, как тепло быстро уходит из наших виртуальных тел.

Все сгрудились в центре лодки. Даже Т-четыре-Б, не самый общительный из их числа, не жаловался. Лодка плыла, очень медленно, по черной реке, гладкой как стекло.

– Давайте поговорим, – вскоре сказал Пол. – Хоть немного отвлечемся. Мартина, ты говорила, что помнишь сказку, рассказывая которую пела песню, ту самую, которую… поет Иной.

– Это-то и п-проблема. – Она никак не могла перестать дрожать и едва могла говорить. – Я н-не п-п-помню. Так давно! Очень старая сказка. О мальчике, м-маленьком м-мальчике, который упал в дыру.

– Спой песню. – Беспокоясь за нее, Пол начал растирать руки и спину, пытаясь немного согреть ее. – Может быть это нам что-нибудь скажет.

Мартина тряхнула головой, потом тихим дрожащим голосом запела: –  Ангел коснулся меня, ангел коснулся меня… – Она нахмурилась, вспоминая. –  Рекой– нет – Река омыла, и я очистился.

Теперь Пол явственно вспомнил песню, жуткие звуки, внезапно зазвучавшие на вершине черной горы. – Ты думаешь, это что-нибудь значит?..

– Я знаю эту сказку, – внезапно сказала Флоримель. – Одна из любимых сказок Эйрин. Из собрания Гурнеманца.

– Ты знаешь ее из собрания немецких сказок? – удивленно спросила Мартина. – Но это народная французская сказка.

– Что это? – спросил Т-четыре-Б.

– С-сказка, – ответила Мартина, пораженная до глубины души. – Ты не знаешь, что такое с-сказка? Боже мой, что они сделали с нашими детьми?

– Нет, – недовольно сказал Т-четыре-Б. – Что это?

Он указал на вершину снежной горы, находившуюся где-то в километре впереди, вздымавшуюся ввысь из снежных холмов, которые Пол видел раньше.

– Гора снега, – несколько резко сказал Пол, потому что хотел услышать о сказке, которую вспомнила Флоримель. Но мгновением позже он вздрогнул от удивления, потому что понял, что видит не снег и не лед. – Великий боже, ты прав, это башня. Башня!

– Ну, а ты думаешь ослеп, я? – проворчал Т-четыре-Б. Потом нахмурился и повернулся к Мартине. – Не хотел никого обидеть.

– Поняла. – Мартина нахмурилась и прислушалась. – Не чувствую н-никаких признаков жизни. Не чувствую н-ничего, кроме льда и снега. Что вы видите?

– Вершина башни. – Пол сощурился. – Очень… очень узкая. Похоже на минарет. Украшенная. Но не вижу ничего под ней. Черт побери, это течение такое медленное!

– Да, минарет, – подтвердила Флоримель.

– Может быть это Марс, где я уже был, – возбужденно сказал Пол. – Такой очень странный мир, приключения в духе поздно викторианской эпохи. Там был множество мавританских зданий. – Его взгляд скользнул по бесчисленным милям смертельной белой пустыни, простершейся по обеим берегам реки. – Что здесь произошло?

– Дред, – тихо сказала Мартина. – Держу пари, в этом месте побывал человек, называющий себя Дред.

Теперь уже все напряженно пытались что-нибудь рассмотреть, за исключением Мартины, которая дала своему дрожащему подбородку опуститься на грудь. Когда они подплыли ближе к огромному снежному холму и торчащему из него шпилю, Пол увидел что-то на берегу перед ними, намного меньший предмет, покрытый снежными заносами. – А это еще что за чертовщина?

Т-четыре-Б, который наклонился так далеко вперед, что маленькая лодка наклонилась на бок, сказал: – Это штука из Тат-Тат и Сфинкс, вроде – ну, знаете, такое сетевое шоу для микро? Такое животное, с горбами, они на нем ездят.

Пол, чьи познания в поп культуре быстро уменьшались с того времени, как он закончил школу, только покачал головой. – Сфинкс?

– Он имеет в виду верблюда, – сказала Флоримель. Если бы она не сжала зубы, чтобы не стучать ими, она бы улыбнулась. – Это верблюд, замерзший. На твоем Марсе были верблюды?

– Нет. – Теперь, когда они подплыли ближе, Пол увидел, что парень прав. Мертвый верблюд стоял на коленях на берегу реки, зубы обнажены в чудовищной улыбке, кожа натянута так сильно, что, казалось, голова и шея мумифицировались; и все-таки это безусловно был верблюд. – Наверно мы в Египте Орландо. Или еще в чем-то похожем.

Мартина зашевелилась. – Т-того человека звали Нанди. Если мы действительно в Египте, в-в-возможно мы найдем его. Орландо и Фредерикс говорили, что он из Круга, эксперт по воротам. Он может помочь нам найти Рени и остальных.

– Если он здесь, и не стал эскимо, – предположил Т-четыре-Б.

– Древний Египет с минаретом? – кисло спросила Флоримель. – В любом случае я передумала, и мы вполне можем замерзнуть от холода. Так что давайте направимся к этой башне, Египет это или не Египет, иначе мы все скоро будем… эскимо.

– Придется грести собственными руками, – сказал Пол. – Мы должны попасть туда как можно быстрее, иначе отморозим себе все, что возможно.

– Время от времени надо вынимать руки, чтобы согреть их, – сказала Мартина. – Двое гребут, двое греются. Начали.

В первое мгновение, погрузив руки в черную воду, Пол почувствовал только пронзительных холод, как будто руки промыли спиртом перед уколом. Потом кожа загорелась, как огонь.

Был только снег и совсем не было льда, пока они пробирались к открытой арочной двери здания, темневшего под завернутой в белое башней – невероятное счастье, и Пол горячо поблагодарил судьбу. Через несколько мгновений они очутились в богато украшенной прихожей, потолок который украшал великолепный повторяющийся узор из голубых, золотых и черных геометрических фигур. Они не остановились, но продолжали идти, прижимая замерзшие руки к животу.

Еще три двери, еще три богато украшенных помещения, и они очутились в комнате поменьше, на стенах которой висели полки с рядами переплетенных к кожу книг, где с радостью обнаружили выложенный плиткой камин и поленницу с дровами.

– Мокрые, – сказал Пол, непослушными окостеневшими пальцами укладывая поленья в очаг. – Нужно что-нибудь на растопку. Не говоря уже о спичках.

– Растопка? – Флоримель взяла с полки книгу и вырвала из нее несколько страниц. Полу показалось, что она делает что-то кощунственное, но он мгновенно сообразил, что вполне сможет жить с таким чувством. Взглянув на одну страницу, он обнаружил, что она написана по-английски, но таким затейливым шрифтом, что буквы походили на арабские. Измяв страницы и рассредоточив их вдоль полена, он увидел красивую лакированную коробочку, стоящую в алькове над камином. Он открыл ее и поднял вверх то, что нашел. – Я думаю, что это называется кремень и сталь, и слава богу за них обоих. Как бы я хотел, чтобы здесь был! Ксаббу! Кто-нибудь умеет ими пользоваться?

– Пока мне не исполнилось десять лет, в нашем Убежище Гармонии даже не было электричества, – сказала Флоримель. – Дай их мне.

Прошло около четверти часа, звук клацающих зубов постепенно затих, и только тогда Пол сумел оторвать руки от чудесного тепла камина. После небольшого исследования он обнаружил целую кладовую, полную мягких ковриков, в которые он и остальные завернулись от головы до ног. Согревшийся и чувствующий себя почти человеком, он подобрал одну из выброшенных книг и открыл ее.

– Совершенно точно, это должен был быть арабский мир – книга посвящена Его Величеству Калифу, Гаруну аль-Рашиду, Хммм. Кажется это сказака о Синдбаде Мореходе. – Пол посмотрел на полки. – Я думаю, что это все тома Тысячи и Одной Ночи, целая библиотека.

– Не собираюсь проводить тысячу ночей в эскимосской дыре, я, – проворчал Т-четыре-Б. – Забудь. Забудь навсегда.

– Это просто имя книги, – сказал ему Пол. – Знаменитое древнее собрание сказок. – Он повернулся к Мартине и Флоримель. – Что напоминает мне…

– Я уже говорила, что не помню эту сказку, – начала Мартина.

– А я, что помню. – Флоримель слегка отодвинула ее от огня. Завернутая жесткий ковер, с самодельной повязкой через глаз и большую часть головы, она выглядела как какая-нибудь средневековая лесная ведьма.

А это смешно, подумал Пол, потому что у нас уже есть одна ведьма – Мартина.Очень любопытная ассоциация, верная, хотя и странная.

– Я расскажу ее так, как помню. – Немка нахмурила свое и так страшное лицо. – Я помню ее только потому, что моя дочь хотела слышать ее – и еще несколько других из собрания Гурнеманца – множество раз, и поэтому не прерывайте меня или я потеряю ритм и забуду какую-нибудь часть. Мартина, я уверена, она будет немного другой, чем та, что знала ты, но ты расскажешь мне об этом потом, договорились?

Пол увидел, как призрак улыбки мелькнул на лице слепой женщины. – Договорились, Флоримель.

– Хорошо. – Она поправила свою мокрую, но уже высыхающую одежду, и открыла рот, но потом опять закрыла и посмотрела на Т-четыре-Б. – И если ты что-то не поймешь, я объясню тебе все потом, когда закончу. Слышишь, Хавьер? Не прерывай меня, или я выброшу тебя в снег.

Пол ожидал вспышки гнева, или, по меньшей мере, подросткового негодования, но мальчик только улыбнулся. – Чизз. Стучи в сенсоры. Слушаю, мне.

– Правильно. Очень хорошо, вот все, что я помню.

Однажды, давным-давно, жил мальчик, которого родители берегли, как зеницу ока. Они очень любили его и очень боялись, что однажды с ним может что-нибудь произойти. Поэтому они купили ему огромного пса, по имени Неспящий, который стал его верным товарищем.

Но даже если тебя любят родители и Бог, невозможно избежать несчастных случаев. Однажды, когда отец мальчика работал в поле, а мать готовила обед, мальчик пошел гулять и ушел далеко от дома. Неспящий попытался его остановить, но мальчик шлепнул пса и отослал его прочь. Пес побежал к маме мальчика, чтобы позвать ее, но, прежде, чем она пришла, мальчик провалился в заброшенный колодец.

Очень долго мальчик падал, крутился и переворачивался в воздухе, пока, наконец, не ударился о дно колодца очень глубоко под землей, на берегу подземной реки. Его мать, узнав, что случилась, побежала к своему мужу, но ни одна веревка из тех, что были в доме, не могла достичь дна колодца. Они привели всех жителей деревни, но даже когда они связали вместе все свои веревки, они не смогли добраться до дна.

Родители мальчика крикнули ему, что он должен быть храбрым и сильным, и тогда обязательно найдет способ выбраться из этой глубокой дыры. Он услышал их и слегка ободрился, они бросили ему немного еды, завернутой в листья, чтобы смягчить паденье, и он решил использовать ее самым лучшим образом.

Поздно ночью, когда его родители и другие жители деревни пошли спать, мальчик испугался, что он остался один на дне колодца, начал плакать и молиться богу.

Никто не услышал его, кроме Неспящего. Как только храбрый пес услышал плач своего маленького хозяина, он бросился в большой мир, чтобы найти того, кто поможет мальчику в колодце.

Родители мальчика каждый день бросали ему еду, он пил воду из подземной реки, но все равно каждую ночь ему было очень печально и одиноко, и, думая, что никто не слышит его, он горько плакал. Даже его пес, Неспящий, не нашел никого, кто бы мог помочь ему, и никто не слышал его плач за исключением Дьявола, который жил глубоко под землей. Дьявол не мог пересечь текущую воду, и не мог утащить его в Ад, но он стоял в темноте на том берегу реки и мучил мальчика, рассказывая ему заведомую ложь: будто родители забыли его, и вообще все, кто живет на земле, давным-давно сдались и потеряли надежду вытащить его. Мальчик плакал, все громче и громче, пока, наконец, его плач не услышал ангел и не появился перед ним в виде бледной прекрасной женщины.

– Бог защитит тебя, – сказала ангел мальчику и поцеловала его в щеку. – Прыгни в реку и все будет хорошо.

Мальчик сделал так, как она говорила ему, потом вскарабкался на берег, мокрый и дрожащий, и запел песню: – Ангел коснулся меня, ангел коснулся меня, река омыла, и я очистился.

На вторую ночь Дьявол послал из темных глубин змею, чтобы она напала на мальчика, но Неспящий нашел охотника, храброго человека с ружьем, и привел его к краю колодца. Охотник не мог вытащить мальчика из колодца, но его острые глаза заметили змею, он выстрелил из ружья и убил ее. Мальчик остался цел и невредим. И мальчик опять помолился Богу, прыгнул в реку, выбрался обратно и запел: – Ангел коснулся меня, ангел коснулся меня, река омыла, и я очистился.

На следующую ночь Дьявол послал призрака, чтобы тот напал на мальчика, но Неспящий нашел священника и привел его к краю колодца. Священник не мог вытащить мальчика из колодца, но он увидел призрак и бросил в него четки, заставив призрака убежать обратно в ад. И мальчик помолился Богу, прыгнул в реку, выбрался обратно и запел: – Ангел коснулся меня, ангел коснулся меня, река омыла, и я очистился.

На следующую ночь Дьявол послал за мальчиком все силы ада, но Неспящий привел к краю колодца девочку-крестьянку. Казалось, что девочка не могла спасти мальчика от всех сил ада, но на самом деле это была не крестьянка, а сама ангел, которая помогла ему вначале. И сейчас она слетела вниз, на самое дно колодца, держа в руках ярко пылающий меч. Адские силы увидели его, испугались и убежали.

– Бог защитит тебя, – сказала ангел мальчику и поцеловала его в щеку. – Прыгни в реку и все будет хорошо.

Мальчик опять вошел в воду, но когда он захотел выбраться на берег, она подняла руку и покачала головой. – Бог защитит тебя, – сказала она. – Все будет хорошо.

Только тут мальчик сообразил, что он должен сделать, и, вместо того, чтобы выйти не берег, доверился воде. Река долго несла его через тьму, но поцелуй ангела горел на его щеке, хранил его теплым и невредимым, и когда, наконец, он выплыл на свет, то оказался не больше не меньше, чем в самом Раю, который освещало лицо Бога. И очень скоро пес Неспящий и любимые родители присоединились к нему, и, если я не ошибаюсь, они все еще там.

– Я уверена, что где-то ошиблась в деталях, – сказала Флоримель после нескольких долгих мгновений, когда все молча сидели и слушали треск и шипение пламени. – Но это очень близко к тому, что много раз я читала моей… моей Эйрин. – Она нахмурилась и потерла уголок своего здорового глаза. Пол, охваченный сочувствием и состраданием, отвел взгляд.

– Ты сказала, объяснишь части, которые не вьехал, я? – спросил Т-четыре-Б.

– А что ты не понял?

– Все.

Флоримель едва подавила смех. – Мне кажется, ты шутишь. Хавьер, ты же не дурак, и это сказка для детей.

Он пожал плечами, но не обиделся. Пол даже спросил себя, не становится ли этот угрюмый подросток мужчиной. Возможно все дело в том, что у него нет защитной брони.

– А ты, Мартина? – спросила Флоримель. – Ты помнишь эту же самую сказку? Мартина?

Слепая покачала головой, как будто проснувшись из полусна. – О. Извини. Да, очень похожа – но это было так давно. Возможно есть некоторые отличия. В моем варианте собаку звали "Никогда-Не-Спит", и, мне кажется, был не охотник, а рыцарь… – Она опять замолчала, поглощенная каким-то внутренним разговором. – Прошу прощения, – сказала она через мгновение, – но… но когда я услышала песню и сказку, я вспомнила то ужасное время. – Она взмахнула руками, опережая слова утешения. – Но это еще не все. Сказка заставила меня задуматься.

– О песне? – спросил Пол.

– Обо всем. О том, что говорил Кунохара – причина для таких странных действий Иного может быть в тех сказках, которых я научила его. Но я думаю, что это было бы слишком просто. Многие дети в институте должны были рассказывать ему сказки – уверена, что сама рассказывала ему много сказок. Сказки – это то, что врачи часто просили нас рассказывать, возможно для того, чтобы проверить нашу память и психическое здоровье. Если какая-то одна сказка повредила операционную систему и ее растущий интеллект, дело тут не в сказке и не в песне, которых она услышала очень давно.

Пол мигнул. На него накатилась волна усталости. Опасности мира Кунохары, бегство по реке, холод этого мира; только сейчас об почувствовал, насколько истощен. – Прошу прощения. Я не понял.

– Я думаю, что он принял эту историю близко к сердцу, если вы извините мне не самую подходящую метафору, потому что она больше, чем любая другая, нашла ответный отклик. – Мартина тоже выглядела очень усталой. – Для Иного это был рассказ о его собственном положении.

– То есть ты хочешь сказать, что он считает себя маленьким мальчиком? – сказала Флоримель, с почти злым оживлением в голосе. – Маленьким мальчиком с собакой? В дыре?

– Возможно, хотя и несколько упрощенно. – Мартина на мгновение наклонила голову. – Пожалуйста, Флоримель, дай мне возможность подумать вслух. У меня нет сил на споры.

Немка на мгновение смешалась, но потом кивнула. – Хорошо, давай.

– Быть может он не думает о себе как о мальчике, о человеческом ребенке, но если это на самом деле это искусственный интеллект, что-то почти человеческое, можно попытаться представить себе, как он чувствует. Что сказал Дред, в то мгновение на горе, когда он появился в образе гиганта. «Твоя система все еще сражается со мной, но я теперь знаю, как причинить ей боль.» Метафора… или нет. Возможно, когда система, чья индивидуальность постоянно росла, стала делать совсем не то, что хотело Братство, они должны были пытаться как-то воздействовать на нее, и она воспринимала это как боль.

Пол внезапно вспомнил кошмарную сцену: Иной, скованный цепями, корчащийся от боли. Прометей. – То есть он считает себя узником.

– Узником в темноте. Да, возможно. – Мартина перевела дыхание. – Его наказывали просто так, беспричинно – мучили, как Дьявол мучает людей, наслаждаясь страданиями других. И он сидел в темноте многие годы – по меньшей мере три десятилетия, может быть больше – надеясь, что однажды его спасут от боли и освободят, и пел ту самую песню, которую маленький мальчик пел на дне глубокого темного колодца. – Внезапно ее лицо исказилось от гнева. – Ужасно даже думать об этом, верно?

– Ты думаешь, он делал все это… против своей воли? – спросила Флоримель. – То, что он сделал моей Эйрин, другим детям, твоему другу Сингху – все это его заставляли делать, как раба? Как солдата на военной службе? – Она выглядела потрясенной. – Очень трудно в это поверить.