Текст книги "Море серебрянного света"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 69 страниц)

ГЛАВА 29
Каменные Стены

СЕТЕПЕРЕДАЧА/МУЗЫКА: Группы «Дикие Животные» вновь соединяется?

(изображение: брат и сестра Бенчлоу входят в больницу для предоперационного обследования)

ГОЛОС: Продолжается то, что, как признают даже самые преданные фанаты, стало самой экзотической сагой последнего времени. Сиамские близнецы Саския и Мартинус Бенчлоу, основавшие группу «Моя Семья и Другие Дикие Животные» и хирургически разделившиеся несколько месяцев назад для того, чтобы делать музыкальную карьеру по отдельности, продумывают возможность соединения.

С. БЕНЧЛОУ: «После того, как мы разделились, мы проводили все время в спорах. В результате мой новый продюсер сказал: – Что это с вами двумя, вы как будто соединились бедрами. – И, знаете, это заставило нас задуматься…»

М. БЕНЧЛОУ: " Вся эта идея разделения оказалась очень странной. Я никогда не думал, что мне будет так одиноко идти в туалет. "

ОН повторил свои слова, схваченный какой-то непостижимой силой. Темнота растаяла, но – так странно! – он как бы стоял рядом с самим собой и слушал собственный голос. – Я сирота.

– Извини, но ты должен узнать об этом, парень, – сказал Найлз по-настоящему взволнованным голосом, хотя его лицо на экране оставалось таким же непроницаемо-спокойным, как всегда. – По какой-то причине больница не в состоянии с тобой связаться, и они позвонили мне. Думаю, что ты можешь назвать меня запасным каналом связи, или что-то в этом роде.

– Я… я сирота, – в третий раз сказал Пол.

– Да, такое сбивает с ног, верно? – доброжелательно сказал Найлз. – Но, в конце концов, тебя трудно назвать ребенком, а? Но мне действительно очень жаль, Пол. Она прожила хорошую жизнь, не так ли? Сколько ей было?

– Семьдесят два. – Он сообразил, что живет в Америке уже полгода. – Семьдесят три. Совсем не старая. Я думал… я думал, что она проживет еще несколько лет. –  Я думал, что успею вернуться обратно и увидеть ее. Как я мог дать ей умереть одной?

– И все-таки она себя не слишком хорошо чувствовала? Лучше всего так, а?

На мгновение Пол возненавидел симпатичное лицо своего друга и его сочувствие. Лучше всего? Да, для члена семьи, в которой стреляют старых собак и лошадей, это кажется естественным.Мгновением позже вспышка ярости прошла.

– Да, наверно, – с трудом сказал он. – Я должен позвонить и заняться подготовкой…

– Уже сделано, парень. Она все предусмотрела. Хочешь, я пошлю тебе пепел?

Это было настолько странно и отталкивающе, что Пол на какое-то время задумался. – Нет. Нет, ни в коем случае. Не думаю, что она любила Луизиану. Скорее она бы хотела лежать рядом с папой. – Даже ради спасения жизни он не мог вспомнить имя этого так называемого парка поминовения, и никогда не был на месте успокоения отца – если ниша с дверью в стене из фибрамика, выглядевшей как мраморная, достойно того, чтобы его так называть. – Я взгляну на детали и позвоню тебе завтра.

– Замечательно. Мы в Дубках. – Самый простой способ сказать, что семья Найлза проводит полугодовой отпуск в своем имении в Стаффордшире.

– Спасибо, Найлз. Ты настоящий друг.

– Не волнуйся. Но как дела у тебя? Один из твоих американцев позвонил мне, очень странный звонок.

– Знаю. – Он прикинул, не рассказать ли Найлзу всю историю, но он и так в долгу у друга – скольким ты обязан тому, кто устроил сожжение тела твоей матери? – и не хочет опускаться еще глубже, рассказывая ему по телефону, который скорее всего прослушивается, о своих подозрениях и всех этих странностях. – Здесь все более-менее в порядке. Множество историй, будет о чем поговорить при встрече. Немного странно, но в основном я доволен.

Найлз недоуменно посмотрел на него, но, как обычно, решил, что лучше всего улыбнуться. – Хорошо. Только держись подальше от неприятностей, старина. И, еще раз, мои соболезнования.

– Я позвоню тебе завтра. Спасибо.

Его самого смущало то, что он сказал Найлзу, но, пока лифт бесшумно нес его наверх, слово не желал покидать голову.

Сирота. Я сирота. У меня не осталось никого…

Да, конечно, это небольшое преувеличение – он не видел маму с того времени, как уехал из Англии, но и пока он был там, он бы не стал двигать небо и землю, чтобы сохранить ее на этой стороне с того момента, как ей стало плохо в первый раз – но сейчас, когда она ушла, что-то действительно изменилось.

Что ты на самом деле должен сделать? Найлз ? Он достаточно добр и эффективен, он даже немного погорюет о тебе в крайнем случае, а потом вернется к своей обычной сказочной жизни. – Помнишь Пола Джонаса? – скажет он какому-нибудь очередному другу. – Я знал парнишку с Крэнли – мы вместе учились в университете. Он еще работал у Тейта? Бедный старина Пол…

Она встретила его в античном кабинете, тонкие черты ее лица были так неподвижным что казались маской, и улыбнулась ему, слабой официальной улыбкой. – Пойдемте, мистер Джонас. Пора начинать занятие.

Он остановился в двери, смущенный блеском в ее глазах – намек на возбуждение или даже страх. – Мисс Жонглер, я…

– Пожалуйста! – сказала она немного слишком пронзительных голосом. – Мы не можем терять время! Мы и так слегка опаздываем, дорогой мистер Джонас, но я вас не осуждаю. Вы должны понимать, что для меня время между уроками очень много значит.

Он разрешил втолкнуть себя внутрь, вовремя отдернув руку, которую, иначе, защемила бы закрывающаяся дверь. Он еще не успел вздохнуть, а она уже бросилась ему на шею, покрывая его лицо поцелуями.

– Мисс Жонглер! – Он попытался отцепиться, но она повисла на нем, как морская звезда на камне. – Ава! Ты сошла с ума? – Он подсунул одну руку под живот, закованный в корсет, и стал осторожно толкать назад, пока не смог схватить ее за плечи и оторвать от себя. Потрясенный, он увидел в ее глазах слезы.

– Здесь они нас не видят! – крикнула она. – Наш друг защищает нас!

Он едва заметил, что ее выдуманный друг каким-то образом стал и его другом. – Даже так, Ава – я уже говорил тебе, что это ужасная мысль. Этого просто не может быть.

– О, Пол, Пол. – Расстроенная, она нагнула голову и поцеловала его руку там, где он держал ее. Несмотря на чудовищное неудобство, даже безумие всего этого, что-то в нем ответило трепетом в паху, как будто зашевелилась спящая змея.

– Ава, перестань. Ты должна остановиться.

– Но Пол! – Она взглянула на него огромными мокрыми глазами. – Я только что узнала самую кошмарную новость. Я думаю, что папа… он собирается убить тебя!

–  Что? – Вот это уже слишком. На мгновение он возненавидел ее – несмотря на всю ее беспомощность и расстройство. Как так произошло, что он оказался в таком нелепом и смешном положении? С Найлзом Пенеддином никогда бы не случилось ничего такого. – Почему?

– Пошли наружу, – сказала она. – В лес. Там мы сможем поговорить.

– А думаю, что мы можем поговорить и здесь. Этот… твой друг-призрак, он защищает нас.

– Да! Но я не могу оставаться в этом доме. Сидишь в клетке, как зверь в зоопарке. Время… здесь время тянется очень долго! – Она опять набросилась на него, и хотя он отвернул лицо, отказавшись целовать ее, в ее напряженном теле чувствовалась такая болезненная мука, что он не мог больше сопротивляться и обнял ее, успокаивая как испуганного ребенка.

Она и есть ребенок,подумал он, его страх и растерянность смешались с печалью. Они сделали с ней что-то ужасное. Что бы это ни было, это преступление.

Ее волнующаяся грудь уперлась в его. Наконец она успокоилась. – Выйдем наружу, – сказала она. – Пожалуйста, Пол.

Он разрешил вывести себя за дверь кабинета, в последнее мгновение отпрянув от нее, чтобы, выходя из предполагаемой зоны безопасности, сделать картинку на мониторах наблюдения более приличной.

Она заставила меня поверить ей, сообразил он . Этот призрак, ее тайный друг. Быть может кто-то действительно взломал систему, незамеченный Финни и Маддом. Никогда не поверю, что они найдут такое поведение приемлемым.

В доме было тихо, все служанки куда-то подевались – не на работе? Болтают о сумасшедшей дочери хозяина в современных раздевалках на нижних этажах? Или висят в шкафах, как марионетки, ожидая, пока невидимый кукловод опять не использует их?

Они должны быть настоящими людьми,сказал он себе. Из-за готической атмосферы дома он уже наполовину верил в любую, даже самую причудливую идею. Я наткнулся на одну из них. Вы не можете натыкаться на голограммы, и пока нет роботов, так напоминающих людей.Он надеялся, что выживет, вернется обратно в Англию и однажды сможет рассказать все Найлзу и остальным друзья, желательно со стаканом в руке. Вот рассказ, который не переплюнет никто из них!

Нетронутый завтрак Авы стоял на столе на веранде. Пол, глотая слюни, посмотрел на него – его завтрак ограничился одним стаканом кофе. Выйдя в сад, его ученица пошла быстрыми мелкими шагами. На мгновение ему захотелось побежать за ней, но он вспомнил о глазах, смотрящих на него, и пошел так неторопливо, вразвалочку, как только мог.

Она ждала его в эльфийском кольце, глаза блестели, но слез еще не было. – О, Пол, – сказала она, когда он вошел в круг, – если бы всегда могли быть вместе. Способны говорить друг другу то, что думаем, и не бояться!

– Ава, я не понимаю, что происходит. – Он сел рядом с ней, не слишком близко. Она с упреком посмотрела на него, но он решил не обращать на это внимания. – В последний раз, когда мы были здесь, ты сказала… ты сказала мне, что у тебя есть ребенок. Сейчас ты говоришь, что твой отец хочет убить меня. Не говоря уже о твоем друге из мира призраков. Как я могу поверить во все это?

– Но у меня былребенок, – негодующе сказала она. – Я никогда бы не стала врать в таких делах.

– А… кто отец?

– Не знаю. Не человек, если ты это имеешь в виду. – Она на мгновение замолчала. – Возможно Бог. – Не было и намека на шутку.

Теперь Пол убедился, что она, без всяких сомнений, сумасшедшая. Назойливый контроль со стороны ее отца, жизнь пленницей в этом удивительном месте – зоопарк с одним животным! – все это полностью расстроило ее сознание. Он знал, что должен встать, вернуться в дом, спуститься в офис Финни и уволиться, потому что ничего хорошего из этого не выйдет. Он знал, что должен сделать, но, по какой-то причине, остался, возможно из-за боли, скрытой за нежным лицом Авы.

– И где ребенок? – спросил он.

– Не знаю. Они забрали его – даже не дали мне посмотреть на него.

– На него? Ты знаешь, что это был мальчик? Кто тебе сказал?

– Врачи. Да, я знаю, что это мальчик. Я знала об этом еще до того, как начала его вынашивать. Мне приснился сон. Очень странный.

Пол покачал головой. – Боюсь, я не слишком хорошо понимаю тебя. Ты… у тебя есть дитя. Но ты никогда не видела ее. Врачи забрали ее у тебя.

–  Его. Да, забрали его.

– Его. Когда это произошло?

– Сразу после того, как ты стал моим учителем, шесть месяцев назад. Ты помнишь? Я была больна и пропустила несколько уроков.

– Сразу после того, как я появился? Но… но ты не выглядела так, как будто вынашиваешь ребенка.

– Срок был еще небольшой.

Пол по прежнему ничего не понимал. – И ты никогда… – Он заколебался, сообразив, что говорит с ней как будто она действительно девушка, жившая двести лет назад. – И ты никогда… не была с мужчиной?

Она рассмеялась, неожиданно громко, и оживилась. – И кто это может быть, мой самый дорогой Пол? Бедный старый доктор Ландро, которому лет сто, не меньше? Или один из этой ужасной парочки, работающей на моего отца? – Она пожала плечами и подвинулась поближе к нему. – Нет, я не была ни с кем. И вообще, для меня не существует никаких других мужчин, мой любимый Пол. Только ты.

Он уже не мог сопротивляться ее ласкам. – Но кто-то же забрал ребенка?

– Не знаю, наверно. Несколько недель я плохо себя чувствовала. В то утро я был совсем больна. Я пришла к врачам и они проверили меня – по меньшей мере так я думала. Только потом я обнаружила, что они забрали у меня ребенка прежде, чем он вырос. Каким-то образом я знала это, Пол – знала! Но я уверилась в этом только тогда, когда мисс Кинли сказала мне.

– Мисс Кинли?.. – Он чувствовал себя так, как будто пришел на спектакль в перерыве, и сейчас безнадежно пытается представить себе, что происходила в первом действии. – Кто?..

– Одна из нянечек, которые приходили вместе с доктором Ландро. Но Финни увидел, как она шепчется со мной, и теперь она не приходит. Мисс Кинли была очень добра ко мне, она квакер, знаешь таких? Ей не нравилось работать здесь. Конечно ей было запрещено рассказывать мне о ребенке, но она ужаснулась тому, что они сделали, и сказала доктору, что собирается посмотреть, не стало ли мне лучше, а вместо этого пошла со мной в сад и рассказала обо всем. – По щеке Авы скатилась слеза. – Ребенок даже не вырос!

– То есть ты знаешь, что у тебя должен был быть ребенок только из рассказа нянечки?

– Я знаю, Пол. Я видела сны, и там во мне был ребенок. И когда она рассказала мне о том ужасе, который они со мной сделали, я все поняла.

– Это больше, чем я могу сказать о себе. – Птицы над головой чирикали громко и весело. Пол невольно спросил себя, почему они сами слышат все, но их разговор, похоже, действительно не слышит никто.

Что-то здесь происходит,подумал он. Они никогда не дали бы нам сидеть здесь и разговаривать вот так, верно?Но, может быть, они и так знают, что девушка сошла с ума и хотят посмотреть, как на это отреагирует Пол. Проверка на лояльность? Если так, то я больше не хочу эту работу так сильно. На самом деле я вообще больше не хочу эту чертову работу.

Тем не менее в рассказе Авы было кое-что такое, от чего так легко не отмахнешься. Это не означало, что ее слова правда – все это могло быть истерической фантазией мисс Кинли, которую та навязала доверчивой и беззащитной Аве – но это могло означать, что девушка не полностью сумасшедшая. И, в любом случае, она точно была жертвой.

– Давай поговорим о кое-чем другом, – сказал он, заметив, что она придвинулась еще ближе, так ее бедро, прикрытое гофрированной нижней юбкой, уперлось в его. – Почему ты думаешь, что твой отец хочет убить меня?

– О! – Ее глаза расширились, как если бы она совершенно забыла об опасности, из-за которой полчаса назад плакала навзрыд. – О, Пол, я не вынесу, если потеряю тебя, я так испугана!

– Просто расскажи мне все.

– Мой друг сказал мне. Ну, ты знаешь, мой друг.

Пол скривился. – Да, знаю. Твой призрак. Что в точности он рассказал тебе?

– Ну, он не совсем рассказал – он показал. Точно так же, как он показывает мне тебя, когда ты находишься в своей комнате. – Она нахмурилась – очень красиво, как в старых книгах. Неужели воспитание по старинке автоматически порождает людей, похожих на иллюстрации к старым книгам? – Пол, что такое Грааль?

– Грааль? – Вот уж вопрос, которого он не ожидал. – Гм… Грааль… мифический объект. – Несмотря на университетский курс по литературе и дюжину лекций о прерафаэлитах, нельзя сказать, что он хорошо все помнил. – Святой Грааль. Мне кажется, что это чаша, из которой пил Иисус во время Последней Вечери. Вроде так. В средние века легенды о Граале соединись с циклом о Короле Артуре. –  Я говорю как филистер-американец, над которым мы с друзьями всегда насмехались, подумал он. – Мне кажется, что есть и другие значения, например котел из ирландского фольклора, но не помню точно. А что?

– Отец говорил о нем с этими двумя жестокими людьми, которые на него работают, Финни и Маддом.

Пол покачал головой. – Ава, ты опять меня запутала.

– Мой друг – он показал мне этот разговор в зеркале. Или, скорее, он показал мне в зеркале Финни и Мадда, они говорили с отцом, который был в зеркале, большом, как стена. Он пришел к ним через зеркало, как и ко мне.

Финни и Мадд говорят со своим боссом через настенный экран, подумал Пол. Получается, что призрак Авы может не только шпионить за ней и Полом, но и шпионить за шпионами. – И?

– Отец сказал, что ему опять не удалось достичь Грааля. И еще он сказал, что пришло время для тебя – он назвал тебя "персонаж Джонас" – исчезнуть.

Пол отчаянно путался найти нить смысла в этом большом перепутанном ковре бессмысленности и глупости. – Ава, термин " Грааль" иногда используют, имея в виду что-нибудь важное – например проект или цель. Я не знаю, что делать, если меня захотят застрелить, и точно не понимаю, почему твой отец должен интересоваться такой мелкой сошкой, как я. – Он улыбнулся, показывая, что смирился с собственной незначительностью, но она по-прежнему озабоченно глядела на него.

– Он не говорил о том, чтобы уволить тебя, Пол, – жестко сказала она, как будто она стала учителем, а он – проказливым учеником. – Никелированный – Финни – сказал, что они готовы и ждут только слова от отца, а Мадд сказал: "Никто и не вспомнит о нем, в любом случае. У него есть только старая мать, которая долго не протянет. Она не в том состоянии, чтобы поднять шум." Я сама слышала это.

Что-то холодное и пугающее, как холодная мокрая рука, схватило его изнутри. Пола охватила паника, голова закружилось. Никто не говорит таким образом, когда хотят кого-нибудь просто уволить, никто. Звучит, как криминальная драма. Должно быть более простое объяснение. Определенно.

– Она уже умерла, – вслух сказал он. – Моя мама. Вчера.

– Пол, мне очень жаль. Тебе наверняка очень больно. – Глаза Авы опустились, показав огромные черные ресницы. – А я никогда не знала свою мать. Она умерла, когда я родилась.

Он внимательно посмотрел на нее. Краска возбуждения запятнала бледную кожу над высоким воротником. – Ты не… ты ничего не выдумала, Ава? Пожалуйста, скажи мне. Я не рассержусь, но я должен знать.

Она рассердилась, резко и заметно, как ребенок. – Выдумала?.. Но, Пол, я никогда не врала тебе, я… я люблю тебя.

– Ава, ты не можешь, я уже говорил тебе.

– Не могу? – Ее смех резко и мучительно царапнул слух. – "Любовь не сдержат каменные стены" – так, кажется сказал твой Шекспир. Я помню это из " Ромео и Джульетты".

Вот почему я бы никогда не преподавал эту пьесу одиноким впечатлительным девушкам,подумал он. Ох, я бы много чего сказал ее предыдущей учительнице. – Ава, я должен подумать. Слишком… слишком много информации. –  Что я несу, просто смех. – Мне нужно время, чтобы привести мысли в порядок.

– И тебе совсем нет до меня дела Пол? Совсем-совсем?

– Конечно я переживаю за тебя, Ава. Но ты говоришь о дьявольски сложных и опасных делах. – Она покраснела и закрыла ладошкой рот. Полу стало стыдно. По ее стандартам он выразился слишком сильно. – Ава, я даже не знаю, что и думать обо всем том, что ты мне рассказала.

Она положила руку на его, холодные сухие пальцы прижались к его коже. – Ты думаешь… ты думаешь, что я могу ошибаться, да? Или, еще хуже, ты думаешь, что я… какое слово? Истеричка? Безумная?

– Я думаю, что ты хороший и честный человек, Ава, – только и сумел сказать он. Он сжал ее руку, мягко убрал со своей, встал и тут его осенило. – Твой друг… он может поговорить со мной?

– Не знаю. – За тонким фасадом ее спокойствия скрывалось глубокое разочарование. Пол Джонас обрадовался, что не может видеть ее насквозь. – Я спрошу его.

Его разбудил мерцающий свет.

После длинного бесконечного вечера он наконец сумел заснуть, хотя ему мешало – или помогало – больше вина, чем обычно. Первая несвязная мысль – оконные шторы сломались, и мечутся как сумасшедшие вверх и вниз, сигналя ему, что пришел рассвет. Только немного придя в себя и сев на кровати, он сообразил, что это вспыхивает и гаснет стенной экран.

Вызов…?с изумлением подумал он. Почему без звонка? Мгновенный приступ страха. Тревога. Сработала система безопасности. Башня горит.

Он соскочил с кровати, спотыкаясь бросился к окну и раздвинул шторы. Снаружи царила глубокая ночь, внизу темнел миниатюрный город, освещенный оранжевым светом нефтяных вышек, единственных соперников звезд. По блестяще-темным стенам башни не бежало никакое пламя, вообще не было ни малейшего следа какого-нибудь беспорядка. Наверно экран испортился.

Пол Джонас.

Он резко повернулся, но в комнате не было никого.

Пол Джонас. Голос, пришедший ниоткуда, негромкий и навязчивый, как жужжание мухи у подоконника.

– Кто… кто это? – Но он знал даже раньше, чем спросил. Последние следы бестолковой пьянки исчезли. – Ты… Ты друг Авы?

–  Авиаль, – выдохнул голос. –  Ангела… – Стенной экран опять замигал, потом расцвел. Его наполнила Ава – не такая, какой она была сейчас, но Ава, освещенная светом солнца, сидящая под деревом, в широко раскинутых руках крошки для птиц, которые окружают ее, как толпа восхищенных лилипутян.

– Кто ты? – спросил Пол. – Почему ты разговариваешь с Авой – с Авиталь? Что ты хочешь от нее?

–  Хочу… хочу… безопасности. Безопасности Авиаль. – Голос говорил со странным выговором, как больной афазией. Пол был готов даже пожалеть его, но что-то в этом запинающемся нечеловеческом голосе пугало его до смерти.

– И кто ты такой?

–  Потерявшийся. – Он застонал, шипящий шум, как помехи при связи. –  Потерявшийся мальчик.

– Потерявшийся… где? Ты где?

Долгие мгновения молчания, потом образ Авы зарябил, исчез и сменился неровно мерцающими квадратами света. –  Колодец, – наконец сказал он. –  Внизу, в черном черном черном. – Он опять хрипло застонал. – Внизу, в черном колодце.

Все волоски на теле Пола встали дыбом. Он знал, что не спит – об этом кричал каждый трепещущийся нерв – но разговор скорее напоминал падение в ночной кошмар.

Он отчаянно поискал, за что можно зацепиться. – Ты сказал, то хочет безопасности Авы, хочет защитить ее, верно? От кого?

–  Жонглер.

– Но он ее отец! Неужели он может что-то сделать ей…?

– Не отец! – простонал голос. – Не отец!

– О чем ты говоришь? – Семейное сходство налицо, хотя жестокие ястребиные черты лица Жонглера в его дочери стали более мягкими и нежными. – Я не понимаю…

–  Пожирает детей, – опять простонал голос. Жонглер. Грааль. Помоги им. Слишком много боли. И… – Квадраты замигали быстрее, пока не превратились в почти осязаемую вспышку света. Пол беспомощно глядел на экран. –  Всех детей…

Свет замигал еще быстрее, стал очень ярким и ему показалось, что стена комнаты исчезла. Каким-то образом он упал в этот свет, в бесконечное сияние, призрачный голос оказался везде, могучий и потерянный.

Грааль. Пожирает детей. Так много!.. Делает им больно!

Он горел, как в огне, но ничего не мог сделать, потому что свет пронизывал его, лился сквозь него и сжигал его глаза; мозг превратился в кусок чистого кристалла. Начали появляться лица, лица детей и это были не просто картинки: он знал каждого ребенка, знал их жизни и истории, даже если они проносились мимо него как стайка воробьев, схваченная ураганом. Сотни крошечных сознаний пролетели сквозь него, затем тысячи, каждая казалась узлом болезненной темноты в море сияющего света, каждая была драгоценна и обречена на смерть. Потом темные вихри стали складываться в новую форму – большой серебряный цилиндр, плавающий в черной пустоте.

–  Грааль, – сказал голос, умоляюще и печально. –  Для Жонглера. Пожирает их. Ad Aeternum (* навечно, латынь ). Навсегда.

Пол обнаружил, что у него есть голос, но нет легких, которые могли бы вдохнуть воздух, и горла, которое могло бы закричать.

– Прекрати! Я больше не хочу ничего видеть!

Но ничего не прекратилось и он потерялся в буре страданий.

Он проснулся на ковре, в окно лился настоящий утренний свет. Голова казалась гниющим кочном капусты, неуверенно качающейся где-то над шеей. Он был несчастен.

И испуган до смерти.

Ночью он испытал то, что никак мог объяснить. Он не стал оскорблять себя, утверждая, что видел плохой сон – детали врезались в память навсегда, само положение на ковре перед экраном говорило без слов. Простых путей для объяснения не было. Ясно как день, с ним говорил не какой-нибудь хакер. В призраков он не верил, особенно в таких, которые появляются на стенном экране. Так что же все это значит?

Пол сел у окна, руки тряслись. Внизу, прямо под ним, только что пришвартовался один из кораблей на воздушной подушке, весело выкрашенный в бело-голубой цвет; ему этот паром показался увеличенной версией лодки Харона, везущей своих пассажиров в Аид, в котором он сам уже давно жил.

Он встряхнулся. Ему страстно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте, все равно где. Хватит. Он не может оставаться в этом черном здании. Он должен двигаться, ему нужно выйти наружу. Может быть тогда он сможет чего-нибудь придумать.

Одевшись, он почувствовал укоры совести. Ава. Если он просто исчезнет, хотя бы только на одно утро, она будет напугана. Опасаясь, что не сможет оторвать себя от нее, он решил не подниматься в ее дом и оставил сообщение у одного из многочисленных помощников Финни. " Мистер Джонас сообщает, что его мать умерла и он должен заняться ее похоронами. Его не будет весь день. Пожалуйста, попросите мисс Жонглер продолжить изучение геометрии и прочитать две главыЭммы . Занятия возобновятся завтра, в обычном порядке." Тем не менее он чувствовал себя виноватым, так же, как и тогда, в детстве, когда прогуливал школу.

Я должен проветриться,сказал он себе. Хотя бы ненадолго.

Выйдя из лифта в огромном вестибюле и идя к главной двери, Пол не смог побороть себя и обернулся, проверив, не идет ли кто-нибудь за ним.

Но вроде бы, уходя из Аида, ты не должен оглядываться. Откуда это, из легенды об Орфее? То, что ты не должен глядеть назад?

Как бы там ни было, за ним не шел ни плачущий призрак, ни одетый в черную форму охранник, хотя в огромном вестибюле было столько народу, что невозможно было сказать что-то наверняка. Волна смешивающихся голосов ударялась в мраморные стены зала и в кристаллический пирамидальный потолок, похожая на рев океана, как будто обрел голос поток детских лиц, ворвавшихся в его сон.

Он на мгновение задержался на площади перед главными дверями, и посмотрел вверх, на башню – высокий как гора палец из черного стекла, миллион черных просвечивающих панелей, соединенных между собой. Если это действительно ворота в нижний мир, неужели он, такой дурак, собирается вернуться назад? Он решил заняться кое-какими исследованиями, которые лучше делать подальше от огромной сети Джи Корпорэйшн, но что тянет его обратно? Обреченная девочка? Нужно иметь намного больше власти, чем есть у него, чтобы сломать ее золотую клетку. Что-то, что называется Грааль, угроза всем детям этого мира? Конечно он может намного больше сделать находясь снаружи – например сообщить эту тайну некоторым серьезным журналистам – чем внутри, под непрерывным наблюдением.

А не должен ли я уехать? Просто взять и уехать? Черт побери, разве эта работа? Да это безумие, вид паранойи, вот и все.

– С вашим значком что-то не в порядке, – сказала женщина. Он видел трап парома по другую сторону закрытой стеклянной двери, но дверь не собиралась открываться.

– Что вы имеете в виду?

Юная женщина нахмурилась, глядя на символы, пляшущие на внутренней стороне ее очков. – Я не вижу разрешения на выезд с острова, сэр. Боюсь, что вы не можете уехать.

– Что-то не в порядке с моим значком? – Он поглядел на нее, потом на трап, всего в нескольких метрах от него. – Тогда оставьте себе эту проклятую штуку.

– Вы не можете уехать, сэр. Служба безопасности не дала вам разрешения. Вы можете поговорить с моим начальником.

Прежде, чем полдюжины резких словечек успели сорваться с его языка, охранники – те самые, которых он наполовину ожидал увидеть в вестибюле башни – проводили его к спокойному офицеру для того, чтобы, как они уверяли, разрешить маленькое недоразумение.

По меньшей мере потом ему разрешили самому выйти из района пристани и вернуться в башню. У службы безопасности не было приказа что-то делать с ним, даже задерживать его, пока он оставался на острове. Слабое утешение.

Весь потный, несмотря на холодное утро, Пол стоял внутри вестибюля с лифтами, не зная, что думать и что предпринять. Не значит ли все это, что они слышали его разговоры и знают, что он собирается предать Джи Корпорэйшн, обвинив их в неподобающем обращении с дочкой хозяина? Или это все чистая случайность?

Он должен поговорить с Финни. Иначе он точно сделает то, что ему отчаянно хочется сделать: вернуться в свою комнату и напиться вдрызг. Нет, от должен быть невинен и трезв, как стеклышко.

Очередной помощник Финни заставил его ждать двадцать пять минут. Из окна открывался великолепный вид на город – разрывающий сердце вид на город, до которого было не добраться, хотя он казался так близко, что протяни палец и ткнешь в шпиль Речной Башни.

Наконец ему разрешили войти. Финни как раз заканчивал разговор. Он поглядел на Пола, странным образом его глаза были почти не видны за очками. – Что случилась, Джонас?

– Я… мне не разрешают уехать с острова. Служба безопасности.

Финни спокойно глядел на него. – Почему?

– Не знаю! Что-то не в порядке с моим значком. Они сказали, что он не нравится службе безопасности.

– Оставьте значок моему помощнику. Мы проверим, в чем дело.

Пол испытал чувство облегчения. – Тогда… могу ли я взять небольшой отпуск? Мне нужно кое-что сделать в Новом Орлеане. – Наступила тишина, и Пол понял, что должен объяснить побольше. – Моя мать умерла. Мне надо позаботиться о похоронах.

Финни посмотрел на свой блокнот, хотя его экран был пуст. – Так печально слышать это. Мы сделаем всё необходимое.

– Но я хочу сделать всё сам.

Финни опять посмотрел на него. – Хорошо. Оставьте значок моему помощнику.

– Но я хочу уйти, прямо сейчас! Уехать с острова, сделать то, что должен. Я хочу сказать… что вы не имеете права держать меня здесь. Не давать мне уехать.

– Но, мой дорогой Джонас, почему вы так торопитесь? Безусловно вы можете сделать все распоряжения через сеть, и с еще большим успехом. Все эти процедуры службы безопасности могут показаться вам глупыми и мелочными, но, поверьте, они очень серьезны. Смертельно серьезны. Если кто-нибудь пытается уехать с острова – или, наоборот, приехать на остров – без правильно оформленного значка, то я даже боюсь себе представить, что с ним может произойти! – Финни позволил себе слегка улыбнуться. – Так что держитесь твердо и будьте хорошим мальчиком. Развлекайте мисс Жонглер. А мы все проверим… в свое время.

Вернувшись в лифт, Пол почувствовал, что ноги не хотят держать его. С трудом добравшись до свей комнаты, он выключил свет, аккуратно отключил стенной экран и пару раз проверил это, в почти полной темноте, нарушаемой только светом, лившимся в щель между портьерами, уселся на пол и надрался до чертиков.

Он видел, как пальцы касаются кнопки лифта, видел как свет рассвета, просачивавшийся в коридор, исчез, когда за ним закрылась дверь – видел, но ничего не чувствовал. Винные пары все еще кружили голову, он ничего не чувствовал и мало чего соображал. Но он знал, что сейчас раннее утро, и что еще одну ночь таких чудовищных снов ему не пережить.