Текст книги "Море серебрянного света"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 69 страниц)

Вставай, дура!прошептал последний голос, но что-то в нем прорезало туман, собравшийся в голове, мглу, единственную защиту от чистого животного ужаса. Она попыталась встать и едва не упав, и вжалась в спасительную спинку стула, дожидаясь, пока ноги не перестанут трястись. Стул скрипнул. Она в панике вздрогнула и поглядела на Дреда, который лежал неподвижно, ну прямо бог, вырезанный из темного дерева. Она проковыляла к лестнице и с трудом спустилась вниз, как какая-нибудь калека. Дверной звонок прозвучал опять, но микрофон находился наверху; здесь, на нижней площадке, он казался далеким звуком, тонущим в океане.

Если я сейчас лягу,подумала она, то, через несколько минут, уже не услышу его.

Вместо это внутренний импульс заставил ее протянуть руку, набрать код на замке и открыть дверь. Сверху она увидела, что человек в дверном проеме ниже ее, но шире и крепче. Темные вьющиеся волосы, глаза, суженные подозрением или тревогой. Женщина.

Женщина…подумала она. Если это женщина, я должна сказать ей что-то… предупредить ее…Но она не могла думать. Она ничего не помнила. Темнота, повсюду темнота.

– Извините меня, – после секундного молчания сказала незнакомка, твердым и глубоким голосом. Извините, что беспокою вас в воскресенье вечером. Я ищу человека по фамилии Хантер.

– Здесь… нет… – Дульси оперлась о дверь, чтобы не упасть. – Здесь нет никого с таким именем. – Часть ее обрадовалась. Она опять могла закрыть дверь, отправиться наверх и накрыться темнотой, как одеялом. Но… Хантер? Почему это слово звучит так знакомо? Почему все звучит знакомо, уж если на то пошло?

– Вы уверены? Прошу прощения, я вас не разбудила? – Женщина с участием посмотрела на Дульси, в выражении ее лица чувствовалась озабоченность и что-то еще. – Как вы себя чувствуете?

К ней начали возвращаться воспоминания, как из другой страны, или даже из другой жизни. Хантер – эти имя того, на кого оформлены документы на чердак. Она видела его в системе Дреда, и подумала, что это случайный псевдоним, но сейчас… – Боже мой, – сказала она.

Женщина шагнула вперед и взяла ее за руку – мягко, но было ясно, что она сможет сжать и посильнее, если захочет. – Мы можем поговорить? Я – детектив Скоурос. У меня есть к вам пара вопросов. – Ее глаза скользнули в темноту за Дульси. – Вы можете выйти наружу?

Дульси, захваченная врасплох, почти парализованная, сумел только пробормотать – Я… я не могу… Он…

– Это дом кого-то другого?

Великолепный вопрос – и чей же это дом, на самом деле? Иноземье, так они называют его. Иной. Где-то? Нигде?Дульси засмеялась. И собственный смех ей не понравился. – Нет, он… ушел…

– Тогда поднимемся наверх. Как вы себя чувствуете?

Она могла только кивнуть. Я призрак,подумала она, пытаясь вспомнить, на что это похоже – находиться по ту сторону тьмы. Не имеет значения – призванный или изгнанный. Я ничего не могу с этим поделать.

Они поднялись по лестнице и женщина в пальто вынула что-то из своего кармана. На мгновение Дульси подумала, что это револьвер, но это оказался маленький темно-серебряный блокнот. Женщина поднесла его ко рту, как если бы говорила в него, и тут Дульси с ужасом вспомнила, что на экране ее собственного блокнота открыты эти ужасные файлы, и любой может их увидеть. Нуба 27. Эти извивающиеся пальцы, как будто потерянные и тонущие в глубинах океана…Даже через оцепенение она почувствовала укол беспокойства и стыда, как если бы эти сцены ужаса принадлежали ей, и, оказавшись на верхней площадке, взяла женщину за руку.

– Это не мое, – объяснила она. – Я не знаю. Я… он…

Она повернулась, все еще держа женщину за руку, и увидела, что кровать для комы пуста.

– Просто скажите мне… – женщина начала, но не закончила. Воздух со свистом вышел из нее, она споткнулась и, сделав несколько шагов, упала навзничь на пол чердака. Из ее спины торчал огромный нож, появившийся там как будто из ниоткуда, несколько дюймов лезвия виднелись между рукояткой и красным ручейком, вытекавшим из того места, где сталь пронзила пальто. Дульси потрясенно глядела на женщину, только что говорившую, а сейчас молчаливую и неподвижную. Темнота мгновенно вернулась, затянув туманом все вокруг.

– Дорогая, чем же ты тут занималась, пока папочки не было дома?

Дред вышел из тени за дверью чердака. На нем был белый купальный халат, небрежно завязанный.

Он прошел мимо нее, ступая по кошачьи бесшумно босыми ногами, и остановился над полицейской. Дульси видела, что глаза женщины еще открыты, в уголке ее рта трепетал красный пузырь. Дред наклонился к ней, его лицо оказалось в нескольких сантиметров от ее.

– Жаль, но у меня нет времени заняться тобой по настоящему, – сказал он ей. – Тебе пришлось как следует поработать, добираясь до моей двери. Но все случилось слишком быстро и мне не до игр. – Он выпрямился, усмехаясь, маньяк, наполненный энергией, которая освещала его как рождественскую елку. – А ты, Дульси, моя маленькая кошечка, чем ты тут занималась? – Его взгляд скользнул на ее блокнот, все еще стоявший на стуле, на экране мелькала одна сцена насилия за другой, и его глаза раскрылись еще немного шире – хотя и так были широко открыты, как у человека, стремительно мчащегося вниз с американской горки. – Ну, моя маленькая шлюшка, по моему ты стала слишком любопытной, не так ли?

Дульси, не осознавая, что делает, попятилась к маленькому прилавку, где находились все ее кофейные принадлежности. – Я не…. я не… почему?..

– Почему? Это вопрос, не так ли, моя сладкая? Почему? Потому что мне это нравится. Потому что я это могу.

Она остановилась, уткнувший спиной в выдвижной ящик, пальцы нащупали ручку. Она вспомнила, что в нем лежало. Что-то вернуло к жизни, плеснув на ее мысли холодом, как ледяной водой, и в первый раз за этот час она могла думать. Иисус, надо заставить его побольше говорить, сказала она себе. Он чудовище, но любящее поговорить чудовище.

– Но почему? Ты… тебе не было необходимости так делать.

– Потому что я могу трахаться совершенно законно? – На его губах появилась ироническая улыбка. И он стал высоким, очень высоким, как небо. – Это ничто. Секс – ничто. В сравнении.

Она уже открывала ящик, тихо и медленно, боясь, что ее бьющийся пульс и дрожащие пальцы заставят ее поскользнуться и уронить его на пол. – Что… что ты собираешься сделать со мной?

– Избавиться о тебя. Ты сама знаешь, что я должен, любимая. Но ты хорошо поработала на меня, так что я сделаю это быстро. Концы должны быть быстрыми и человечными, верно? Разве не об этом говорят все учебники по бизнесу? Кроме того сейчас я занят – очень, очень занят. – Он улыбнулся; если бы она не знала, что находится под этой маской, она бы поклялась, что это искренний и очень добрый парень. – И теперь я могу обходиться без тебя. У меня все под контролем. Вот бы тебе увидеть, что происходит с сетью и твоими старыми друзьями! Я не люблю уходить оттуда, даже на минуту – там сейчас происходит такое! – но я верю, что сумею сохранить активную связь с моими служащими и без тебя.

Ящик наконец открылся. Она испуганно вздохнула, чтобы заглушить легкий скрип, и начала шарить в нем пальцами. Не было нужды изображать страх, совсем не было. Он глядел на ее гипнотизирующим взглядом, его зрачки были такие большие и черные, как ствол…

Пистолет. Где пистолет?

Она резко повернулась, так быстро, как только могла, и, поставив все на карту, вытащила ящик до конца. Пустой ящик.

– Не это ли ты ищешь? – спросил он.

Она повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он вытаскивает его из кармана купального халата. Блестящий железный ствол глядел ей между глаз.

– Я не идиот, моя сладкая. – Дред покачал головой, издевательски разочарованно. – И ты помнишь, что я сказал о скорости?..

Он направил ствол слегка ниже. Дульси почувствовала, как что-то ударило ее в живот и отбросило назад, тут же она услышала громкий треск выстрела. Потом она была уже на той стороне, пытаясь понять, как много вещей должно перестать работать одновременно. Ей захотелось позвать на помощь, закричать, но воздуха не было – огромный кулак сдавил ей грудь. Руки инстинктивно прижались к животу. Она посмотрела вниз и увидела, как между пальцами течет кровь. Она убрала руки и кровь побежала прямо на пол, где уже образовалась широкая лужа.

– Я передумал, – сказал он.

ГЛАВА 41
Играть Рыцарем

СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: «Автоматическая слежка» не нелегальна, судебное решение

(изображение: аватар подсудимого Дункана, «Смеющегося Мстителя»)

ГОЛОС: Региональный суд ООН постановил, что нет ничего незаконного в программе, следующей за клиентом, входящим в виртуальную симуляцию и даже убивающей его симулоид, пока это не нарушает законов узла. Речь идет об Аманде Хоек, семнадцать лет, Южная Африка, школьница. Ее преследует кусок кода, созданный ее бывшим любовником, который, по словам ее адвоката, «систематически преследовал ее и много раз убил.»

(изображение: Дженс Вервоерд, адвокат Хоек)

ВЕРВОЕРД: "Бедная девушка не в состоянии пользоваться сетью – хотя это жизненно необходимо как для занятий в школе, так и для социальной жизни – потому что в каждом узле за ее виртуальным персонажем увязывается аватар обвиняемого, который оскорбляет, атакует и уже много раз сексуально приставал к ней, как словесно, так и через осязательные рецепторы узлов ВР. И тем не менее судьи решили, что это просто детские сетевые шалости… "

ДАЖЕ плывя и умирая в сверкающей тьме Рени не могла избавиться от привкуса страха – но страха кого-то другого.

Не кого-то,подумала она, чего-то. Как может предмет, машина, кусок кода, бояться!..

Операционная система коснулась ее, а потом отбросила прочь, зашвырнула в темные глубины своего сознания, оставила тонуть в море звезд. Медленно тонуть – постепенно уходило сознание, куски личности. Что-то похожее она почувствовала перед тем, как система разозлилась, и это наполнило ее ужасом. Сейчас она медленно плыла, пульсируя как умирающее эхо, между одинокими пятнами света, и знала, что операционная система живет в постоянном страхе, даже худшем, чем она может себе представить – в состоянии полного нечеловеческого ужаса, даже далекие отзвуки которого могут убить.

Ну, и какая мне разница?спросила она себя. Умереть так или умереть от страха? Она чувствовала, как уходит, растворяется, но это было так постепенно и медленно, что… стало неважно. Говорят, что замерзающие до смерти радуются смерти. Тело и сознание разделяются, убивающий холод становится похож на тепло, и последний сон приходит как лучший друг. И с ней будет то же самое.

Но я не хочу уходить,рассеянно подумала она, и даже сумела себя в это убедить, слегка. Даже если это не больно. Я не хочу резать нить.

Никогда не увидеть Стивена, Мартину и остальных, Фредерикс… и! Ксаббу… Вроде это из его поэмы, или нет? Что-то про смерть – или что-то про нить?..

Есть люди, другие люди,

Порвавшие мою нить.

И теперь

Грустно мне здесь жить:

Нить оборвана.

Она почти слышала, как он говорит ей, слышала его мягкий голос, со слегка чужими интонациями, с привычкой говорить слишком быстро в самые неожиданные мгновения, а потом замедлиться так, чтобы один слог прозвучал мелодией.!Ксаббу.

Нить порвали мою,

И теперь

Как чужие мне эти

Края,

Потому что оборвана нить.

Что такое эта оборванная нить? Жизнь? Мечта? Канат, на котором держится вселенная?

Все это вместе?

Она слышала эти слова так, как если бы он стоял рядом с ней, как стоял в мгновения тоски и растерянности, непоколебимое пламя во тьме.

Как открыты мне эти края —

Пусты,

Потому что оборвана нить.

И теперь

Несчастен я в этих краях.

Потому что нить оборвана.

Она слышала эти слова так, как если бы он стоял рядом с ней, как стоял в мгновения тоски и растерянности, непоколебимое пламя во тьме.

Несчастен я в этих краях,повторила она себе. Потому что нить оборвана. Потому что я одна.

Как открыты мне эти края– сказала она темноте, плывя и распадаясь. Я бегу от этого ужасного ребенка, Иного, оставляя за собой обломки себя.

Пусты,прошептала она вспыхивающей пустоте. Потому что нить оборвана.

И тут что-то ее ошеломило, привлекло ее распадающееся внимание. Голос. Голос?

Операционная система,подумала она. Она позвала меня обратно. Интересно, что означает слово «обратно»? А слово «меня»?.. Думать было все тяжелее и тяжелее.

Потому что нить оборвана.

Песня донеслась к ней через пустоту, но не как звук, а как что-то меньшее и большее, одновременно. Брызги света, как будто далекий взрыв в вакууме, крошечное биение тепла на дне замерзшего, вялого океана. Сонный шепот, услышанный на пороге бодрствования, идея, мысль, запах, приглушенный стук сердца. Это…

!Ксаббу?

С другой стороны вселенной тихий шепот: Рени?..

Невозможно. Невозможно! !Ксаббу! Иисус милосердный, это ты?

Внезапно распад показался ей не благом, а злом. Внезапно она захотела получить назад все, что потеряла, хотя, быть может, уже слишком поздно. Она почти ушла, почти распалась на составляющие части, почти стала недолговечным облаком частиц в море звезд.

Нет,подумала она. Он где-то там, снаружи. Снаружи!Она должна бороться, плыть к нему, но не чувствовала реальности – здесь не было силы тяжести, не отчего оттолкнуться. !Ксаббу! Я тону!

Рени.Голос, слабый, почти не слышный. Иди ко мне.

Где ты?

Рядом с тобой. Всегда рядом с тобой.

И она открыла всю себя и почувствовала его, как он и сказал, рядом с собой, неопределенное расплывчатое облако, как будто во время долгого ночного прилива вселенной две галактики встретились и, как призраки, проходят сквозь друг друга.

Я чувствую тебя,сказала она. Не бросай меня.

Не бросай меня,эхо отозвался его голос. Верь мне.

Она верила. Он потянулась к нему, страстно желая, чтобы нить не порвалась.

Коснулась,сказала она. Я коснулась.

Я чувствую.

И они встретились и обнялись – шириной во много световых лет, но близкие, как прилив и отлив, слившие на один удар сердца, две матрицы обнаженных мыслей стянулись в темноте и крепко ухватились друг за друга в бесконечном любовном объятии.

У нее опять было тело. Она знала это, даже с закрытыми глазами, потому что она прижалась к нему так близко, как не прижималась ни к кому.

– Где мы? – наконец сказала она. Она слышала, как бьется его сердце, быстро и сильно, слышала его дыхание. Все остальное молчало, но она не нуждалась во всем остальном.

– Не имеет значения, – сказал он. – Мы вместе.

– Мы… занимались любовью.

– Не имеет значения. – Он вздохнул, потом засмеялся. – Я не знаю. Но думаю… да, мы любили друг друга.

Внезапно она сообразила, что боится открыть глаза. И обхватила его еще сильнее, хотя и не думала, что такое возможно. – Не имеет значения, – согласилась она. Я думала, что никогда не найду тебя.

Его пальцы коснулись ее лица, холодные, настоящие. Она так испугалась, что все-таки взглянула на него, несмотря на все. Да, на нее глядело сверху вниз его лицо, его дорогое лицо, освещенное холодным вечерним светом. И в его дорогих глазах стояли слезы. – Я… я не мог поверить… не мог дать себе поверить… – Он опустил свой лоб и коснулся ее. – Я так долго плыл… в этом свете. Тонул. Звал тебя. Распадался…

Она заплакала. – У нас есть тела. Мы можем плакать. Мы… дома? В настоящем мире?

– Нет.

Обеспокоенная странным тоном, Рени села, не переставая обнимать его, боясь, что иначе они опять растают, станут нематериальными.

Умирающий свет освещал серый ландшафт, чужой, но странно знакомый. На мгновение ей показалось, что они вернулись на вершину черной горы, но там не было голых безлистных деревьев и пушистых кусты.

– Вначале я решил, что мы находимся там, куда я нырнул, когда искал тебя, – медленно сказал! Ксаббу.

– Нырнул?.. Куда?

– В Колодец. Но я ошибся. – Он указал на небо. – Гляди.

Она подняла голову. Ярко сверкали звезды. Луна, круглая и желтая, висела над горизонтом, как зрелый фрукт.

– Это африканская луна, – сказал он. – Луна Калахари.

– Но… но мне показалось… ты сказал, что мы не вернулись обратно… – Она отклонилась назад и уставилась на него. На нем была набедренная повязка из шкуры какого-то животного, а рядом, на грязной земле, лежали лук и колчан со стрелами. И она, тоже, была одета в шкуры.

– Это твой мир, – тихо сказала она. – Симуляция мира бушменов, куда ты брал меня – боже, с того времени прошел целый век! Где мы танцевали.

– Нет. – Он опять качнул головой, вытер слез со щек и глаз. – Нет, Рени, это кое-что другое – совсем другое.

Он встал, протянул руку и помог встать ей. Браслеты из стручков акации, завязанные вокруг его щиколоток, зашуршали.

– Но если это не твой мир…

– Там костер, – сказал он, указывая на мигающий свет, сделавший песок пустыни в красно-оранжевым. – За тем возвышением.

Они пошли через сухую котловину, пыль покрывала их ступни, и казалось, что они идут через облако. Серебряный свет луны играл на дюнах, камнях и колючих кустах.

Лагерный костер оказался маленьким и слабым, его питало всего несколько тонких прутьев. И никакого следа человека, только огромная ночная пустыня.

Прежде чем Рени успела что-нибудь спросить,!Ксаббу указал на глубокий овраг, который разрезал землю сразу за лагерем, сухая оболочка давно умершего потока. – Внизу, – сказал он. – Я вижу его. Нет, я чувствую его.

Рени не видела ничего, кроме трепещущих теней вокруг огня, но голос! Ксаббу заставил ее внимательно поглядеть на него. Лицо было очень серьезное, но глаза горели восторженным огнем, про любого другого она бы сказала, что у него истерия.

– Что это? – Испуганная, она взяла его руку.

Держа ее руку в своей, он свел ее вниз и остановился рядом с костром. Она не могла не заметить, что на пыли не было других следов, кроме их. Посмотрев вниз, в овраг, она увидела, что ручей, вырывший его, не полностью умер: слабая струйка воды текла по самому низу, такая узкая, что спустившись вниз, она могла бы перегородить ее одной ступней. Рядом с ручейком что-то шевелилось – очень, очень маленькое.

!Ксаббу сель в пыль рядом с узким провалом. Его браслеты зашелестели.

– Дедушка, – сказал он.

Богомол посмотрел вверх, вздернув треугольную голову и подняв повыше пилообразные руки.

– Полосатая Мышь. Дикобраз. – Спокойный тихий голос шел отовсюду и из ниоткуда. – Вы пришли издалека посмотреть на конец.

– Можем мы сесть около костра?

– Можете.

Рени начала понимать. – !Ксаббу, – прошептала она. – Это не Дедушка Богомол. Это Иной. Он взял образ из твоего сознания, каким-то образом. Мне он показался в виде Стивена – как будто он мой брат.

!Ксаббу только улыбнулся и посильнее сжал ее руку. – В этом месте он Богомол, – сказал он. – Наконец-то, как бы ты не называла это, мы встретились со сном, которому мы снимся.

Она села рядом с ним, чувствуя себя слабой и эмоционально истощенной. Она хотела только одного – быть вместе с! Ксаббу. Может быть он и прав,подумал она. Зачем сражаться? Логика исчезла, мы в чьем-то сне.Если Иной решил пообщаться таким образом – а возможно иначе он вообще не умеет! – остается только принять его правила. Она попыталась заставилась его, в облике Стивена, посмотреть на мир ее глазами; в результате его гнев и разочарование чуть не убили ее.

Богомол опустил свою сверкающую голову к земле, потом опять поднял, изучая их крохотными выпуклыми глазками. – Скоро придет Всепожиратель, – сказал он. – Он придет и сюда, к моему костру.

– Еще можно кое-что сделать, Дедушка, – сказал! Ксаббу.

– Погоди, – прошептала Рени. – Я думаю, что если в этой сказке и есть Всепожиратель, то это он. Он сам. Иной.

Насекомое, похоже, услышало ее. – Мы в конце мира. Моя борьба окончена. Большая голодная тень вскоре сожрет все, что я сделал.

– Дедушка, все может быть совсем иначе, – сказал! Ксаббу. – Есть те, кто в состоянии помочь тебе – наши друзья и союзники. Взгляни, вот твоя Возлюбленная Дикобраз, у нее ясные мысли и отважное сердце!

Отважное сердце, подумала Рени. Ясные мысли? Ни черта подобного. Только не в этой долбанной сказке. – Мы хотим помочь, – сказала она вслух. – Мы не только хотим спасти наши жизни, но и жизни детей. Всех детей.

Прошла минута, и только тогда богомол покачал головой. – Для первых детей слишком поздно. Всепожиратель уже начал есть их.

– Но ты – мы – не можем сдаться! – Рени почти кричала, несмотря на самые лучшие намерения. – Не имеет значения, что все выглядит очень плохо. Мы должны сражаться! Пытаться победить!

Богомол съежился, стал совсем маленьким, почти пятнышком тени. – Нет, – прошептал он, на мгновение его голос стал несчастным и хриплым, почти детским. – Нет. Слишком поздно.

!Ксаббу сжал ее руку. Рени отклонилась назад. Как бы расстроена она не была, она поняла, с опозданием, что эту… штуку, независимо от ее внешнего вида, невозможно убедить сделать правильные вещи.

Последовало долгое молчание. Наконец! Ксаббу сказал: – Не думал ли ты о другом мире, за пределами этого? Мире, в котором добрые спасутся и опять вырастут?

– Его рот полон огня, – прошептал Богомол. – Он не бежит, а летит, как ветер. Он пожирает все, что я делаю. За его пределами нет ничего. – Какое-то мгновение он молчал, съежившись, мягко потирая передними лапками друг о друга. – Но, мы думаем, плохо быть одному. Хорошо быть там, где пока еще горит огонь костра. Хорошо слышать голоса.

Рени закрыла глаза. Вот к чему все пришло – она заперта в воображении сошедшей с ума машины и ждет конца в мире, построенном из мыслей и воспоминаний! Ксаббу. Очень интересный способ умереть. Жаль, что она никому не расскажет о нем.

– Слишком тихо, – сказал Богомол. Он сам говорил очень тихим голосом, так, шуршание ветра в колючем кустарнике. – Дикобраз, моя дорогая дочка, ты печальна. Полосатая Мышь, расскажи мне историю о том, как перышко стало луной.

!Ксаббу взглянул вверх, немного испуганно. – Ты знаешь эту историю?

– Я знаю все твои истории. Расскажи, пожалуйста.

Вот так, в мгновение спокойствия, под ночным африканским небом – казалось, это мгновение может длиться вечно, хотя Рени и знала правду – !Ксаббу начал повторять историю о том, как Богомол создал жизнь из кусочка выброшенной кожаной сандалии. Умирающий богомол сидел на земле рядом с тонкой струйкой ручейка, внимательно слушал рассказ о собственной сноровке и, казалось, находил его очень интересным.

* * *

ОНИ приготовили не просто огонь, но стену огня – перед углом комнаты сложили арку из бумаги, ящиков, пустых мешков из-под зерна, короче из всего, что могло гореть. За огненным барьером они навалили всю оставшуюся мебель, не прикрученную к полу – столы, стулья, даже крышки от неиспользуемых В-капсул. Пустоту между ними они заткнули тонкими армейскими матрацами.

Но все это не остановит пули, мрачно подумал Джозеф. И собак.

Монитор замигал, привлекая его внимание. – Они движутся. Зажигай.

– П-проверка, – сказал Дель Рей, не слишком хорошо скрывая панику в голосе, – но я подожду, пока ты не будешь с нами. А сейчас скажи, что там происходит.

Джозеф посмотрел на четырех наемников, которые, наклонившись над ямой, оживленно жестикулировали, и почувствовал себя полностью голым. Наемники уже надели на себя одежду для боя: кучу оружия, пуленепробиваемые жилеты, шлемы с очками. Ему не слишком нравилось, что его засадили за мониторы, и только потому, что он якобы прозевал то, что происходило наверху раньше. Как мы собираемся остановить летящий на нас грузовик? И чудовищных собак?Но все его недовольство было ничто, по сравнению с ужасной уверенностью, что все кончено. – Они готовы, – вслух ответил он. – Здесь мне больше делать нечего.

– Только скажи нам, что они делают, – потребовал Джереми.

– Одевают собак, – сказал ему Джозеф.

– Что?

Джозеф прищурился на монитор. – Нет. Вначале я решил, что они закутывают собак в одеяло, но они делают что-то другое. – От одного вида этих тварей кишки завязывались в узел и не хотели развязываться. Огромные звери дрожали от возбуждения, их подрубленные хвосты махали без остановки. – Они… они используют одеяло, чтобы что-то сделать. Может быть понесут их. – Он с ужасом глядел, как люди, стоявшие около пробитой в полу ямы, дружно взялись за веревки, привязанные к одеялу, на середине которого, как король, сидел первый чудовищный мутант. – О! О! Они используют одеяла, чтобы спустить на них собак вниз, через дыру.

– Черт, – выругался Дель Рей. – Время зажигать огонь. Иди сюда!

Джозефу не надо было повторять дважды. Он пробежал через темную лабораторию, перепрыгнул через стену из бумаги, взобрался на баррикаду из мебели и спрыгнул вниз, едва не сбив Дель Рея. – Давай, зажигай!

– Я пытаюсь, – простонал Джереми. – У нас было слишком мало бензина, что бы смочить бумагу по-настоящему. – Дрожащими пальцами он махнул еще одной сигаретой Рени. С негромким «пых»бумага вспыхнула. Голубое пламя побежала по самодельному барьеру, и Джозеф почувствовал укол надежды.

– Почему нет света? – прошептал он. – Так мы не сможем стрелять по ним.

– Потому что у нас две пули, а у них тысячи, – ответил Дель Рей. – Джозеф, кончай спорить, идет?

– Темнота не обманет собак, – заметил Джозеф, но более спокойно.

Дель Рей вроде простонал, хотя немного странновато. – Слушай, Джозеф, мне очень жаль – я не хотел, чтобы моими последними словами к тебе были "заткнись". Но все-таки заткнись.

Длинный Джозеф почувствовал, что сердце стало слишком большим, хотя и слабым, и пытается биться побыстрее, хотя что-то давило на него изо всех сил. – Извини, мы все на взводе.

– Я тоже, – сказал Дель Рей. – Бог знает, я тоже.

– Кто-то приближается, – треснувшим голосом сказал Джереми. Они все уставились за пламя, пытаясь заметить движение на другом конце лаборатории.

Грудь Джозефа сжималась все сильнее и сильнее. Он попытался представить своих предков-зулусов, которыми так часто хвастался: вот они глядят от своего костра в африканскую ночь, храбрые и сильные, их не пугает ничто, даже рычание льва; он попытался, но не смог. Единственное оружие, стальная полоса с нижней стороны стола в конференц-зале, безвольно лежала в его потной руке.

Пожалуйста, бог, подумал он. Не дай им повредить Рени. Сделай это быстро.

Джозеф увидел, как что-то движется на дальнем конце лаборатории – низкая тихая тень. Потом увидел вторую. Первая посмотрела вверх, поворачивая голову из стороны в сторону, как на шарнирах. Ее глаза поймали свет костра, сверкнули две желтые злые точки.

Громкое «бум»заставило Джозефа подпрыгнуть. Что-то проломилось через их маленькую стену огня и покатилось к их убежищу. Мгновением позже над ним взметнулось облако дыма, который заполнил глаза и проник в легкие. Он замахал руками, слыша задушенные крики Джереми, но прежде, чем он успел что-то сделать, огромная тень перепрыгнула стену огня и, рыча, приземлилась прямо на него.

Его швырнуло на пол и что-то стало рвать его руку – он почувствовал острие серебряной боли, более яркое, чем любой огонь. Он попытался сопротивляться, но на него навалилось что-то более тяжелое, чем он сам, что-то, что хотело вонзить зубы в его живот. Над его головой гремели выстрелы, но они казались очень далекими и не имеющими смысла. Тварь взяла его, достала его. Он услышал, как один из его товарищей что-то гневно крикнул, потом пистолет Дель Рея выстрелил и выплюнул пламя прямо над головой, и тяжелое тело соскользнуло с него.

Джозеф поднялся на ноги, стараясь отдышаться. Мимо, как цепочка фейерверков, пролетела автоматная очередь – катоккатоккатоккаток. Еще несколько собачьих теней прыгнули через остатки огня; он услышал еще выстрел, потом еще и еще. Через дверной проем в затянутое дымом помещение прыгнуло несколько человеческих фигур. Затуманенному взгляду Джозефа показалось, что их много, намного больше, чем четыре.

Нечестно! хотел он крикнуть, но рот горел, горло сжалось. Трясущийся Дель Рей скорчился рядом с ним, держа в руке пистолет с одной оставшейся пулей. Джозеф не слышал его огонь из-за треска других револьверов, не видел даже вспышки, но на полу валялись две собаки.

Две одним выстрелом, поразился Джозеф, дым туманил его легкие и его голову . Как и сказал. Как тебе это удалось, Дель Рей?

Но прежде, чем он смог что-то сообразить, из-за дыма появилась еще одна собака-мутант, перемахнула через стену столов и матрасов, как молния ударила Джозефа в грудь и опять бросила на пол. Рычащая голова ткнулась ему в лицо, горячая мокрая морда вцепилась в горло и вышибла из него воздух.

ПОЛ Джонас лежал у ног Сэм, дергаясь и стоная, как человек, получивший удар электрическим током. Сэм сама пришла в сознание несколько секунд назад, и теперь пыталась понять, что происходит. Плачущий ангел мелькнула и растаяла в воздухе над Колодцем. Близнецы, на этот раз в виде Джека Спрата и его жены, взбешенные ее исчезновением, кричали в бессловесном гневе, хватали плачущих беженцев и бросали их в сверкающую яму, которая не захотела принять ее саму. Но из этих беззащитных созданий никто не явился назад, не появлялась и ангел.

– Сэм Фредерикс! – Голос Мартины. Но ее саму было не видно из-за мечущейся толпы напуганных созданий. Сэм попыталась схватить руку Пола и оттащить его в безопасное место, но пальцы соскальзывали с его потной руки, и он дергался, как человек, мучимый ночным кошмаром. Кто-то рядом с ней тоже схватил Пола и вместе они оттащили его подальше от толпы, на самый край Колодца. После невероятных событий последних минут Сэм почти не удивилась, что ей помог Феликс Жонглер.

– Нам надо уходить отсюда, – проскрипел он. – Я не могу управлять этой версией Финни и Мадда. Где твои друзья?

Сэм потрясла головой. В этом хаосе казалось невозможным найти хоть кого-нибудь; она могла только стоять над Полом и защищать его от обезумевших молочниц и впавших в панику гномов.

– Фредерикс! – Голос Мартины опять ударил по ушам, но на этот раз Сэм заметила ее саму в дюжинах метрах от них по краю Колодца, окруженную некоторыми другими; все они находились на крошечном кусочке берега, буквально в пяди над сверкающей поверхностью. Сэм нагнулась, схватила Пола под мышки и попыталась приподнять верхнюю часть тела. Его голова безвольно болталась, открытые глаза бессмысленно смотрели в небо. Жонглер подхватил его под ноги, и они наполовину понесли, наполовину поволокли его туда, где сгрудились Мартина и остальные, на какое-то время вырвавшись из худшей части хаоса.

Лицо Пола Джонаса медленно повернулось к ней. На мгновение в его глазах появилась мысль.

–  Скажи им закрыть окно... – прохрипел он, как если бы это означало что-то очень важное и полезное, потом его глаза закатились и он опять улетел в бессмысленное бормотание.

Они сделали еще дюжину неуверенных шагов, потом что-то схватило ее за щиколотку и бросило на землю.

– Верните нам принцессу! – прошипел голос сзади. Она попыталась ползти вперед, но кто-то крепко и больно держал ее за ногу; потом ее перевернули на спину, как тряпку. – Мы хотим принцессу! – потребовал Джек Спрат и тряхнул чем-то рядом ней. Это была другая жертва – маленький человек с выпученными глазами, одетый в зеленое, свисавший из другой руки чудовища. Джек Спрат наклонился ближе, слепое лицо, зернистое как старое дерево. Она так испугалась, что не могла дышать или кричать. Сэм стала брыкаться, но не могла сбросить обвившие ее пальцы. Высокое как дерево создание вздернуло ее в воздух, махнуло ею сверху вниз, но потом его внимание привлек брыкающийся человек, одетый в зеленое. Монстр сдавил шею пленнику мягким, почти исследовательским образом, и с интересом следил за тем, как ноги зеленого человека задергались еще быстрее, а потом помедленнее.