Текст книги "Море серебрянного света"

Автор книги: Тэд Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 69 страниц)

– Я все еще не понимаю, почему у вас есть опыт в таких делах, миссис Пирофски, – сказал он ей, – но как бы вы его не приобрели, вы знаете, что делаете. Если бы у меня был день, я бы рассказал вам обо всех странностях, которые обнаружил, изучая все эти дела. Какой бы не был источник ваших голосов, не может быть простым совпадением, что вас притащили к башне Жонглера. Мы хотим объединить наши силы – это даст вам возможность быстро получать ответы, а ответы нужны нам для того, чтобы положить конец этому ужасному преступному заговору.

Сам заговор, как она поняла его из слов Селларса, напугал ее до смерти. И хотя майор оказался военным специалистом, экспертом в вопросах безопасности, она так и не смогла понять его место в крошечном движении сопротивления – и уж совершенно невероятным казалось то, что в каком-то мотеле его ждали жена и ребенок. Кроме того она не слишком понимала, насколько во все это дело был вовлечен Рэмси, знал ли он что-нибудь о заговоре, когда расспрашивал ее в первый раз, но уже то, что она получила на свои вопросы ответы, а не снисходительные взгляды, заставил ее отбросить остатки смущения.

Соренсен грубовато, но очень тщательно, напомнив ей давно умершего отца, просмотрел ее крошечный рюкзак, который она собиралась взять на остров, и добавил ее одну маленькую вещь – серебряное колечко с одним чистым камнем. Искристый камень, объяснил он, совсем на гемма, но линза с передатчиком, спрятанным внутри. Кольцо с камерой.

– С ним мы будем видеть все, что вы сидите, миссис Пирофски, – сказал ей Селларс. Оказавшись в дружеской компании после недель самокопания, добровольной ссылки и одиночества, которое стало еще более жестоким после того, как голоса покинула ее, Ольга с удовольствием осталась бы подольше с Рэмси и другими, но Селларс сказал, что у них совсем нет времени. После того, как он очень мягко подтолкнул ее к вторжению на остров, пообещав, что использует все свои таланты и сделает ее появление как можно более легитимным, ей больше не захотелось спорить.

И он действительно сделал то, что обещал.

Оказавшись на передней палубе вместе с остальными, обдуваемая горячим влажным ветром, Ольга больше не могла сопротивляться искушению и посмотрела на черную башню. Издали она выглядела как средневековый собор, высокий шпиль поднимался над более привычным для взгляда современного человека зданием, но на фоне закатного неба башня скорее походила на черную гору ее снов, странный монолит из черного камня, изогнутые части фасада, изрытые бороздами как лицо Селларса, как будто скорчились от боли – вполне современный стиль.

Выглядит так, как будто давно ждала меня – всю мою жизнь. Но как такое возможно, если я услышала голоса всего несколько недель назад?Тем не менее ей никак не удавалось отделаться от чувства, что она на пороге открытия, к которому так долго шла.

Это то, о чем я думала раньше – внезапно понять суть какой-нибудь религии. Ты знаешь вещи, ты уверена в них – и не имеет знает значения, что или почему говорят другие.

Но большинство религий обещало спасение. От этой черной башни такого ждать не приходилось.

Они причалили в еще одном огромном складе, настолько близком к башне, что пол неба за ним казалось черным. Вблизи башня не казалась такой уж ошеломляюще высокой – хотя наверняка не меньше тысячи футов в высоту – но ее размеры и тяжесть просто подавляли. Она видела ее издали, видела через туманы над заливом, и все равно оказалась не готова к ее сбивающему с толку присутствию.

Это крепость, а не офис,поняла она. Ее создал тот, кто воевал, или собирался воевать. Хотя, может быть, и не против армий.

Она не могла не вспомнить лекции об архитектуре, которые много раз слышала от отца, пока их цирк кружил по всей Европе – он всегда рассказывал о зданиях, оставшихся от фашизма или коммунизма, хвастливого капитализма или бесстыдного империализма. Все они буквально кричали о своей важности, и, несмотря на все свои различия, было в них что-то общее, публичное – то, чего у башни Джи Корпорэйшн не было и в помине. Единственное, что пришло ей на ум, – крепость эпохи Ренессанса в Италии, хотя и намного меньшая, располагавшаяся на острове в центре города и предназначенная для обороны, а не для красоты.

Я никогда не видела офисного здания в миллиарды долларов, которое бы так ясно говорило «Убирайся отсюда»,подумала она. И я не обращаю внимание на предупреждение – посвистывая прохожу мимо вывески «Оставь надежду всяк сюда входящий». Что ты делаешь, Ольга?

Но она уже знала ответ.

Эстер нашла ее молча стоящей в уголке и пытающейся собрать мужество, чтобы вслед за галдящими рабочими войти в огромный внешний переход, по которому можно было попасть ко входу в лифты и коридоры небоскреба. – Давай, дорогуша, – сказала она, касаясь руки Ольги и заставив ее подпрыгнуть от неожиданности, – они начали отсчет времени, когда твой значок прошел через дверь. Через десять минут эту станцию закроют и ты потеряешь зарплату за полчаса.

Ольга промямлила извинение и пошла вслед за Эстер. Огромное черное здание, его полированные стены, блестевшие в лучах заходящего солнца, вызывали у ней невероятное отвращение.

– О, но почему у тебя этот рюкзак?

Ольга попыталась сделать вид, что удивилась. – А что в этом такого?

– Предполагается, что ничего нельзя вносить внутрь, – сказала Эстер. – Я думаю, они бояться, что мы украдем или что-то еще в этом роде. – На ее лице появилось недовольное выражение. – И они очень настаивают на этом. О, дорогуша, ты должна была спросить меня. Я бы подсказала тебе оставить его в твоем шкафчике на эспланаде.

– Я не знала. Там только немного еды и лекарств.

– У них есть ящик, и, когда ты входишь на корабль, они просвечивают тебя какими-то икс-лучами или чем-то еще. – Эстер нахмурилась. Ну, нам придется найти место, где можно оставить его. Ты же не хочешь неприятностей в первый же день работы.

Ольга покачала головой. Нет, она конечно не собиралась попадать в неприятности в первый день, но она не собиралась и расставаться с рюкзаком. При быстром осмотре все вещи выглядели совершенно безобидными, но если они посмотрят более тщательно, то ей обеспечено намного более пристальное внимание, чем любому среднему уборщику.

Сунув рюкзак в одно из тех местечек, куда уборщики складывали плащи и другие предметы, не нужные во время уборки, Ольга начала свой первый (и, как она горячо надеялась, последний) день как уборщица в Джи Корпорэйшн. Эстер, Ольга и еще шесть других женщин должны были под надзором местных наблюдателей убирать офисы на Уровне Б, двумя этажами ниже улицы. Ольга слегка волновалась, думая о том, что они работают в большой трубе под поверхностью озера, но вскоре забыла об этом. Более того, у нее не было ни малейшей возможности осмотреться или заняться намного более опасными делами, которые она планировала – огромный объем работы просто подавлял. Аккуратно переступая через колпакообразных роботов-пылесосов, они шли из помещения в помещение, опорожняя мусорные корзины, подметая полы и чистя места общего пользования. Особого внимания требовали туалеты – их требовалось отмыть дочиста. Как самой новенькой в смене, она получала самые неприятные задания, ей приходилась чистить щеткой унитазы и писсуары, и еще заливать их ферментативным раствором, цветочный аромат которого не мог полностью скрыть слабый запах химии. Эстер предупредила Ольгу, что нельзя ни коем случае проливать. Казалось, что это просто экономия, но, случайно капнув на руку, Ольга почувствовала, как кожа загорелась.

Уровень Б оказался шире, чем надземная башня, и в нем находилась сотни офисов. Ночь тянулась долго. Окруженная облаком испарений, слушая странное пение пары других женщин и постоянное чавканье серых роботов-пылесосов, Ольга осознала, как ей повезло, что ее маленькая фантазия жить такой жизнью не стала правдой.

Как они могут выносить это?спросила она себя. Надзиратели смотрят на тебя чуть ли не в упор, как строгие учителя, и некоторые из них не разрешают даже говорить, только шептать. Я всегда думала, что во время такой работы можно поговорить или пошутить с другими бабами, ни с тех пор, как мы сошли с корабля, их как подменили. Неужели компания платит им так мало, что эти женщины бояться потерять даже несколько минут работы?

Ответ появился сам собой, когда она на мгновение остановилась, опершись о стол рядом с одним из туалетов, и стенной экран за ней ожил, активированный ее прикосновением. На экране появился ребенок, сидевший в паруснике, личное фото, использованное как обои, но тут же около нее, как по волшебству, возник один из наблюдателей, толстый человек с тяжелым дыханием, по имени Лео.

– Что вы сделали?

– Ничего. Я… я просто оперлась на стол. Я не хотела…

– Да, не хотела. Где ваш значок?

Она показала ему. Он прищурился и нахмурился, как будто обозлился из-за того, что был вынужден заниматься своей прямой работой.

– Первый день, а? – сказал он. Прозвучало не слишком успокаивающе. – Сейчас я прочитаю лекцию, очень хорошую лекцию. Вы должны не прикасаться ни к чему, кроме того, что чистите. И, если вы хотите сохранить работу, зарубите это себе на носу. Снаружи полным-полно народу, которые будут счастливы получать вашу зарплату. Не прикасайтесь ни к чему. А теперь повторите.

Ольга, усталая и разъяренная, тем не менее была вынуждена сохранять вид испуганной почтительной служанки. – Я никогда не коснусь ничего.

– Верно. Чертовски верно. – Он повернулся заковылял прочь, маленький и толстый защитник законов о частной собственности и неприкосновенности собственности корпораций.

Только поближе к самому концу смены, когда более счастливые уборщики верхних этажей уже могли увидеть блеск рассвета за черными шторами окон, Ольге удалось остаться одной. С разрешения Эстер, она отправилась в еще не чищенный туалет и зашла в самую дальнюю кабинку. Уверенная, что глаза и, возможно, уши следят за каждым ее движением, она спустила штаны и трусы, уселась на унитаз и молча поблагодарила Создателя, что ей не придется говорить вслух. Не размыкая губ она сказала кодовое слово, которое ей дал Рэмси, и мгновением позже услышала его голос в ухе.

– Ольга, как вы? Мы беспокоились о вас.

Она попыталась не засмеяться. Просто работаю как большинство нормальных людей, подумала она. – Все хорошо. Но не было возможности позвонить раньше.

– Я подключен к этому узлу все время, так что не колеблясь вызывайте меня в любой момент, когда я чем-то могу помочь. – В его голосе проскользнула виноватая нотка, которую она раньше не слышала, как будто он думал, что сам толкнул ее в логово льва, хотя на самом деле она сама бросилась в него.

– И? – спросила она, немного дразнясь. Как только ты научишься, говорить не размыкая губ совсем просто, решила она, пока кто-нибудь не испугает тебя заговорив в слух. – Если я окажусь в беде, неужели вы сумеете вытащить меня отсюда?

Рэмси болезненно помолчал. – Селларс хочет поговорить с вами, – наконец сказал он. – Но не отключайтесь, когда он закончит – я хочу сказать вам еще пару слов.

Слабый хриплый голос старого человека оказался на удивление успокаивающим. Кем бы он там ни был, этот Селларс, в этой необычной ситуации он не казался таким уж странным. – Здравствуйте, миссис Пирофски, – сказал он. – Мы все очень рады слышать ваш голос.

– Я думаю, что вы можете называть меня Ольга. Учитывая то, что сейчас я сижу на горшке со штанами на щиколотках, "миссис Пирофски" кажется слегка формальным.

В его голосе послышалась улыбка. – Очень хорошо, Ольга. Я очень рад, что мы можем поговорить опять, хотя и в таких обстоятельствах. Были ли у вас трудности во время собеседования в Ориентации?

– Нет, не думаю. Все прошло очень гладко. Как вы добились этого?

– Сейчас не время для деталей. Вы сумели сохранить ваш рюкзак?

– Да. Правда как раз сейчас его у меня нет, но я могу легко добыть его.

– Отлично. Позвоните мне, когда смена закончится и он будет у вас в руках. Лучше всего вам не находиться там слишком долго, поэтому все остальное я скажу вам тогда. А сейчас сделайте только одну очень важную вещь. Сможете ли вы поднести значок к разъему на шее? Я думаю, что за вами наблюдают, так что попробуйте сделать вид, что счищаете с него какую-нибудь грязь. Я думаю, что смогу считать код значка. – Она сделала так, как он просил. – Отлично. Благодарю вас, – с удовлетворением сказал он. – А теперь с вами хочет поговорить мистер Рэмси.

Мгновением позже в ухе послышался голос Рэмси. – Я хочу сказать только одно – будьте поосторожнее, хорошо?

Теперь она по-настоящему засмеялась, от удовольствия. – Все в порядке, сынок. А ты одевайся потеплее и ешь побольше овощей.

– Ольга, прошу прощения – что в точности…? – он говорил, когда она отключилась, все еще улыбаясь.

За эти десять часов на ногах она устала больше, физически, чем за месяцы предыдущей жизни, и, когда смена подошла к концу, едва стояла на ногах. Пятничная ночь давно сменилась субботним утром, но она, погруженная в бессолнечные глубины здания, знала об этом только по часам, висевшим на стенах. Она почти чувствовала чудовищную гору из пластика, стали и фибрамика, нависшую над ней и отделяющую от дневного света, как если бы затерялась в подземелье или в глубинах подземной тюрьмы.

И только сейчас начинается настоящая работа,подумала она . Боже, как я хочу спать!

Она устало поболтала с Эстер и остальными, убирая орудия уборки, и они медленно пошли обратно на пристань. Потом с быстро бьющимся сердцем, испуганная, но полная странного, неожиданного веселья, она резко остановилась.

– О, нет!

Эстер обернулась. Под ее глазами залегли глубокие круги, и Ольга в первый раз спросила себя, куда возвращаются другие женщины. К любимой семьи или мужу? Или к чему-нибудь хоть чуть-чуть лучшему, чем эта отупляющая работа на копях фараона? Она надеялась на это. – Что с тобой, дорогуша? Ты выглядишь так, как будто увидела призрак.

– Мой рюкзак! Я забыла свой рюкзак!

Эстер покачала головой. – Я говорила тебе, не бери его с собой. Но ничего страшного – ты заберешь его в понедельник, когда мы вернемся.

– Я не могу. Там мои лекарства. Я должна их взять. – Она отступила назад, и махнула остальным женщинам рукой, молясь о том, чтобы усталость не позволила им проводить ее обратно. – Я сейчас возьму его и вернусь. Идите вперед.

– Корабль уходит через несколько минут…

– Я успею. Но, если я опоздаю на него, счастливых выходных. – И добавила, от чистого сердца. – Благодарю за помощь! – Потом повернулась быстро пошла против потока одетых в серое уборщиков, пока Эстер и ее озабоченные призывы не остались далеко позади. Теперь, надеюсь, она не будет искать меня на переполненном корабле или после того, как он пришвартуется, по меньшей мере не слишком усердно.Она посадила семечко раньше, сказав, что дочка должна забрать ее в рабочей одежде – из-за визита к врачу . И если Селларс, считавший код моего значка, сделает то, что пообещал, то все будет выглядеть так, как будто я приехала на корабле и уехала на нем. Если повезет, у меня есть время до вечера понедельника – и что это мне даст?

Два с половиной дня, чтобы найти сердце зверя. Очень много. И очень мало.

Большая комната, в которой она оставила рюкзак, была совершенно пуста, за исключением одного единственного мужчины-уборщика со шваброй и ведром, мывшего пол. Она кивнула ему, взяла рюкзак и отправилась обратно на пристань, но по дороге свернула в одну из лестничных клеток и снова поднялась на Уровень Б. Она знала, что мистер Селларс и майор Соренсен проделали какой-то трюк с камерами слежения, но знала и то, что не сможет сделать абсолютно ничего, если наткнется на компанию сотрудников из плоти и крови, поэтому она быстро и осторожно шла к намеченной цели, маленькому шкафу в одном из рабочих коридоров. Убедившись, что сможет открыть его изнутри, она захлопнула за собой дверь и рухнула на пол, в полной темноте. Сердце билось как сумасшедшее и она вся дрожала.

Слегка придя в себя, она произнесла кодовое слово и в ухе немедленно появился голос Рэмси, настолько успокаивающе знакомый, что она удивилась сама себе.

– Ольга? Как дела?

– Достаточно хорошо, особенно если человек, опекающий меня, не будет слишком усердно искать меня на корабле. Но эта бедная женщина едва не валится с ног от усталости. Очень тяжелая работа. Все мои суставы болят, а кожа на руках треснула. И это после одного дня!

– Обещаю, что в этом году дам моей уборщице огромную премию, – сказал Рэмси, но не смог выдержать шутливый тон до конца. Он слишком серьезен, подумала Ольга. Даже если мир действительно катится в тартарары, он слишком серьезен.

– Вы должны были родиться евреем, – сказала она, – как я. Тогда бы вы узнали, как справляться с такими делами.

Оглушающая пауза. – Я не понял, что вы хотели сказать, Ольга. Вы меня полностью сбили с толку. Но я рад, что вы в безопасности. И горжусь вами. Селларс хочет поговорить.

– Здравствуйте, Ольга, – сказал старик. – Я полностью присоединяюсь к чувствам мистера Рэмси. У нас не слишком много времени, и я собираюсь вам дать так много, как только смогу. Но ничего не записывайте, на случай, если вас схватят.

– Не беспокойтесь, – сказала она, устраиваясь поудобнее в темноте и молча разговаривая с людьми, которые могли находиться на другой планете. – Сейчас у меня нет сил даже поднять карандаш.

– Надеюсь у вас все-таки осталось немного сил и вы можете взять кое-что из вашего рюкзака.

– Пакет?

– Да.

Она рылась в рюкзаке, пока не нашла фонарик и, с его помощью, пакет с военным рационом Рэмси – или, скорее Соренсена, как она предполагала – в котором была еда на несколько дней и который занимал намного меньше места, чем обычный ящик с обедом. Была там и бутылка воды, что казалось излишним в здании, в котором были тысячи питьевых фонтанчиков. На дне пакета она нашла тщательно упакованный ящичек с меткой "стероиды", на котором рукой самой Ольги было написано "две после каждой еды".

– Нашла.

– Откройте его, пожалуйста, я должен провести маленькую проверку. – Она аккуратно распаковала его, чтобы потом можно было вернуть в прежнее состояние, и вытащила узкий серый прямоугольник, размером с ее ладонь. Он оказался на удивление тяжелым и она с недоверием посмотрела на него.

– Скажите мне, что сейчас произошло, – сказал Селларс своим обычным мягким голосом. Мгновением позже на его поверхности свернул крошечный красный огонек.

– Зажегся красный свет.

– Хорошо. Теперь я уверен. Ольга, вы можете опять запаковать его и положить обратно.

Все еще взволнованная, она вернула его обратно в рюкзак, вместе с едой, и накрыла своим свитером. – Это… бомба? – наконец спросила она.

– Бомба? О боже мой, конечно нет. – В голосе Селларса прозвучало искреннее удивление. – Нет, мы не собираемся уничтожать всю систему – внутри ее наши друзья. Это было бы все равно, что подложить бомбу в дом, где держат заложников. Нет, Ольга, этот предмет называется зуб вампира – особый вид информационного кабеля, который майор помог мне добыть. Если мы найдем то, что ищем, нам понадобится посылать и принимать файлы с намного большей скоростью, чем та, что я использую сейчас.

– Теперь я чувствую себя лучше.

– Ну, бутылка воды – вот это действительно бомба. – Он хихикнул, тихий гудящий звук. – Но очень маленькая, только для того, что сделать дымовую завесу. Мой бог, я же забыл сказать вам.

Я ушла из реальности,подумала Ольга. Неужели я считала безумным мир детских фантазий? Этот безумнее в десять раз.

– Все в порядке, – сказал Селларс, – слушайте внимательно и я объясню вам, что вы должны делать дальше. У нас меньше трех дней, потом они начнут понимать, что происходит что-то странное – если, конечно, все пойдет как надо. В здании еще есть люди и вы не должны допустить, чтобы кто-нибудь из них увидел вас. Я попробую сделать что-нибудь с системой наблюдения, но это намного труднее, чем вы можете себе представить, и, откровенно говоря, почти безнадежно. Но у нас нет выхода.

Ольга задумалась. – Теперь я могу поверить, что вы еврей, мистер Селларс.

– Боюсь, что не понял вашу мысль.

– Не имеет значения. – Она вытянула болящие ноги так далеко, как только позволял крошечный шкаф. – Вперед – я слушаю.

ГЛАВА 24
Вырваться из Доджа

СЕТЕПЕРЕДАЧА/БИЗНЕС: Плохой год для руководителей компаний

(изображение: похороны Дедобланко, Бангкок, Таиланд)

ГОЛОС: Смерть Имоны Дедобланко, владелицы Криттапонг Электроникс, ясно дала понять, что для руководителей бизнеса настали плохие времена. Некоторые миллиардеры, в том числе возможно самый богатый и безусловно самый знаменитый китайский финансист Цунь Бяо, умерли за последние несколько месяцев. Другие просто не показываются на публике, включая Феликса Жонглера, престарелого Франко-Американского предпринимателя, редко покидающего свой дом в Луизиане.

(изображение: бизнес обозреватель Ше-Ра Моттрам)

МОТТРАМ: «Да, за последнее время мир бизнеса потерял нескольких очень важных фигур, и рынок слегка задрожал. Конечно, многие из них были очень старыми. Тем не менее, – ирония судьбы! – двое самых старых, Жонглер и Роберт Уэллс, еще живы и дрыгают ногами. Быть может они даже испытывают определенное удовольствие, видя, как их более молодые соперники один за другим сходят на обочину…»

ПОЛ пристально поглядел на гибкого темного человека, лежавшего связанным на полу пещеры. В ответ пленник уставился на него, сузив глаза, как если бы был бешенным псом, порывавшимся укусить. Пол не сомневался, что если дать пленнику возможность, тот с удовольствием разорвет ему горло. – Тысячи? Что вы имеете в виду?

Бат Мастерсон толкнул пленника кончиком сапога и заработал взгляд концентрированной ненависти. – То, что и сказал, приятель. Они набросилась на нас, и вначале мы решили, что это обычная военный отряд Команчей или Шайенов. Видишь ли, когда тебя пытаются убить как-то не до взаимных представлений – и только потом мы сообразили, что они все совершенно одинаковы. Это какая-то тайна, честное слово. Сейчас я думаю, что это другое племя, в котором все долгое время женились друг на друге. – Тем не менее он говорил не слишком уверенно, как будто сам сомневался в своих словах.

– А по моему это дьяволы, – сказал бородатый человек, который стерег Дреда. – Земля открылась и ад выплюнул их. Совсем просто.

– Но, Дейв, черт побери, почему ад должен быть полон окторонами (* человек, имеющий 1/8 часть негритянской крови)? – Мастерсон дернул себя за бороду. – О. Простите, леди.

Мартина, не обращая внимания на их слова, прошептала, как во сне – Это Дред, но и, одновременно, что-то меньшее. Я чувствую это совершенно отчетливо. Он скопировал себя – используя собственное тело, возможно он из какого-нибудь индейского племени.

– М'дам, – сказал ей Мастерсон, – должен признаться, что не могу понять, о чем вы толкуете. Вы что, встречали этих парней раньше?

Пол пожал плечами, пытаясь сообразить, что можно сказать. – Не совсем. Это трудно объяснить.

– Встретил его, я, – сказал Т-четыре-Б. – Схватил его, тоже, – добавил он, совершенно напрасно.

Пока ошеломленный Мастерсон стоял и чесал голову под цилиндром, Пол положил руку на плечо Мартине. Надо что-то делать, но совершенно бесполезно пытаться объяснять распад сети симам, живущим в ней. – Что теперь?

– Даже если миллионы их ждут нас внизу, – тихо сказала Мартина, – мы должны пройти сквозь них. Другого пути отсюда нет. – Она повернулась к Мастерсону. – Вы можете проводить нас к Додж Сити? Или, по меньшей мере, сказать, что нас там ожидает? Мы не хотим идти туда, но у нас нет выбора.

– Если вы, ребята, хотите, чтобы вас убили, – предложил человек по имени Дейв, – спускайтесь с утеса и дуйте прямо. И крякнитесь, очень быстро и чисто.

– Загадочный Дейв обычно говорит очень мало, – сказал Мастерсон с кислой усмешкой, – но любое его слово – чистое золото. И он прав. Только спуститесь вниз и тут же умрете. Без вопросов. Лучше оставайтесь с нами – будете жить, да и у нас рук прибавится.

– Мы не можем, – сказал Пол, отчаянно желая, чтобы дело обстояло иначе. Он слышал о Дреде вполне достаточно и ужасался его, чудовище ничем не лучше Финни и Мадда, но с мозгами. Мысль о тысячах, ждущих… – Боже мой, как я хочу остаться. Но мы должны идти.

– Но почему, черти меня раздери? – Мастерсон почти кричал. – Откуда вы? И, более важно, неужели у ваших матерей родились безмозглые дети?

Флоримель, которая все это время разглядывала сим Дреда со смесью ужаса и отвращения, наконец заговорила. – Мы не можем остаться. Нам нужно попасть в Додж Сити. И мы не можем ничего объяснить.

– Это… это религия, так вы могли бы сказать, – сказал Пол, в последней отчаянной попытке что-то объяснить. – Мы можем поклясться.

Мастерсон какое-то время молча глядел на них. – Я должен был догадаться раньше, только увидев ваши странные костюмы. И все равно, это плохая сделка. Мы потеряем вашу помощь, вы потеряете свои жизни. – Он недовольно сплюнул, только случайно не попав в рычащее лицо Дреда.

– Вы можете указать нам лучшую дорогу туда? – спросила Мартина. – Мы не знаем этих гор и не хотим повстречаться с монстрами, которые уже однажды схватили нас.

– Ха, вы найдете, что родственники этого парня намного хуже любого шакала, – проворчал Мастерсон. – А если вы хотите найти путь в эту адскую дыру…

– Я могу довести их до реки, – сказал чей-то голос.

Пол повернулся и увидел черного мужчину по имени Тит, который слушал, опершись рукой о стену пещеры. – Спасибо тебе. Ты очень собр.

– Посмотрим, что вы будете чувствовать, когда они будут снимать с вас скальпы, – сказал Тит. – Я думаю, что вы все дураки, но мне все равно надо идти в долгий рейд и я смогу присмотреть за вами, пока буду недалеко. Но нужно подождать до темноты.

Мастерсон пересек пещеру и тут же вернулся с револьвером Пола в руках. – Возьми, – сказал он. – Я перезарядил его. Я считаю смертным грехом потерять такое оружие и напрасно потратить пули, но, видимо, это мой долг как христианина.

Пол посмотрел на желтоватую ручку и вороненый ствол как на змею. – Я же сказал, что больше не хочу нести его. Кроме того, если их там тысячи, что хорошего принесут мне шесть пуль?

Мастерсон подбросил его в руке и наклонился к уху Пола. – Я думаю, что у тебя есть немного здравого смысла, приятель. Неужели ты думаешь, что я разрешу тебя взять этих женщин вниз без револьвера? Неужели ты думаешь, что когда они схватят их, то просто убьют?

Пол, почувствовав камень в горле, только сглотнул и взял револьвер.

Совсем мало людей собрались посмотреть, как они уходили. Остальные беженцы похоже решили, что нет смысла тратить время на группу обреченных на смерть фанатиков. Полдюжины людей стояло у внешнего края пещеры, и только Энни Ладю казалась слегка опечаленной.

– Я никак не могу поверить, что вы уходите… и даже не взяли с собой еды.

Пол нахмурился. Как объяснить, что еда им не нужна и они не могут позволить себе тратить на нее время? Все эти недомолвки, неспособность сказать людям правду об их собственном существовании… Чувствуешь себя как бог серди смертных, но вряд ли большинство богов были так несчастны. – Это все из-за нашей религии, – сказал он, как будто это что-то объясняло.

Энни потрясла головой. – Ну, я не самая лучшая христианка, которую вы можете повстречать, но бог в помощь вам всем. – Она резко повернулась и ушла в пещеру.

– Я не предлагаю вам руку, – сказал Мастерсон, – потому что не одобряю такую глупость. Но я, вслед за Энни, говорю вам "удачи". Хотя, откровенно говоря, не могу себе представить, чтобы кому-нибудь из вас повезло. Тит, ты, по меньшей мере, должен вернуться назад.

– Что… что ты собираешься делать с пленником? – спросил Пол.

– Давайте скажем так, – сказал Мастерсон, – пусть он не рассчитывает на нежное обращение с собой. Мы не собираемся задавать банкет в его честь. Но это будет намного быстрее чем то, что случится с вами в Додже, если его родственники вас схватят. – Он кивнул головой, коснулся шляпы, прощаясь с Мартиной и Флоримель, и увел остальных провожающих в пещеру.

– Н-да, очень весело, – сказал Тит. – А теперь мы должны идти. Вы идете вслед за мной, и очень тихо. Если я подниму руку, вот так, просто стойте – не говорите ничего, только стойте. Дошло?

Река под ними уже спряталась в тенях, когда они отправились в путь, вершины далеких гор окрасились в темно-фиолетовый цвет. Пол замыкал колонну и с трудом видел своих товарищей, хотя самый ближайший из них был всего в нескольких метрах впереди.

Сколько миров? – спросил он себя. –  Сколько миров падают в тень прямо сейчас?

Но это был не тот вопрос, над которым можно долго раздумывать на высоте тысячу футов над долиной реки, спускаясь вниз по крутому склону.

Тит уверенно вел их вниз, но все равно они шли достаточно медленно. Больная нога не позволяла Флоримель идти быстро, а Т-четыре-Б вообще не любил высоту, когда не мог себе представить, что играет в какую-нибудь свою любимую игру. Прошло не меньше половины ночи, прежде чем они почувствовали в воздухе влагу, хотя уже какое-то время слышали рокот реки.

Тит говорил очень мал, и только во время остановок. Он родился и вырос в Марикенде, сын освобожденного раба, и оттуда сбежал на запад. Большую часть взрослой жизни он работал следопытом – Пол даже не знал, что бывали черные ковбои, но Тит уверял, чтобы их тысячи на юго-западе. Он перегнал стадо шортгорнских овец из Техаса в Додж Сити, и беспечно пропивал заработанные денежки в ту ночь, когда земля задвигалась.

– В жизни не видел ничего страшнее. – В слабом лунном свете его было почти не видно, но, катая во рту табачную жвачку, он на мгновение сверкнул бледными скрюченными зубами. – Хуже только сотни одинаково выглядящих дьяволов на лошадях, которые появились позже, крича и завывая. А тогда все затряслось и земля начала выпирать складками – сначала я подумал, что вот-вот провалюсь прямо в ад, потом увидел, как горы растут на глазах прямо вокруг нас, как тростник. Я думаю, что это был Судный День, о котором мне рассказывала мама. А может быть и конец света. Почему нет? Уйма народу верит в это.

Так оно и было – для них, подумал Пол. Но когда они все умрут, то встанут ли опять и начнут заново, как народ Зазеркалья? Или Дред заморозит эту симуляцию и она будет в постоянном упадке?

Тит оказался прав – горы выпирали из земли как сорняки. Подойдя к дну долины они не нашли ни предгорий, ни пологих склонов – только валуны и каменные осыпи вокруг корней горы. Началась сама трудная часть пути, каждый шаг угрожал обрушить камнепад, и только вступив на болотистую плоскую землю рядом с рекой, Пол сообразил, что уже какое-то время видит свет над Додж Сити.