Текст книги "Аналогичный мир - 3 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 70 страниц)

– А вот и я!

– Ты яичницу умеешь делать?

– Не знаю, не пробовал, – фыркнул Андрей. – А что?

– Тогда я сам. А то Алису пора будить.

– Давай, разбужу, – с воодушевлением предложил Андрей.

– Уже, – в кухню вошла, затягивая поясок на халатике, Женя. – Доброе утро, Андрюша. Ой, яичница, ты молодец, Эркин. Алиска, ты меня слышишь? Не копайся. Андрюша, для хлеба в шкафчике возьми, Алиса, умываться, Эркин, я сейчас сделаю, ты чаю свежего завари…

Не подчиняться этому вихрю распоряжений невозможно. И вот уже все сидят за столом, трещит на тарелках яичница, дымится в чашках чай, громоздятся на тарелке бутерброды и конфеты в вазочке…

Женя с гордостью оглядела стол и села есть. Подгонять никого не приходилось. И тут же обговорили, что, разумеется, Алису поведёт на занятия Женя.

– И не дёргайтесь, когда придёте, тогда придёте.

– Угу, – Андрей прожевал яичницу, скорчил рожу Алисе и ответил наипочтительнейшим тоном. – Как скажешь, Женя, так и сделаем.

Эркин поперхнулся чаем и так кашлял, что Андрей и Женя вдвоём шлёпали его по спине к полному восторгу Алисы.

Отсмеявшись, Эркин допил чай и встал.

– Спасибо, Женя. Андрей, пошли.

Андрей встал из-за стола с явным сожалением и из кухни выходил чуть ли не задом наперёд, демонстрируя, что не в силах глаз оторвать от остающейся на столе еды. Женя хохотала до слёз, Алиса визжала от восторга.

На улице Эркин смог продышаться. Андрей шёл рядом, гордо оглядывая улицу и неся свой ящик.

– Ну, ты даёшь, – наконец выговорил Эркин.

– Бери на здоровье, братик, – фыркнул Андрей. – Мне для тебя ничего не жалко.

И Эркин снова заржал. О вчерашнем они не поминали. Эркин свой долг выполнил, рассказал, а теперь Андрею решать. Это его отец, его кровь, и Эркин примет любое решение.

Залитые утренним солнцем улицы безмятежно спокойны. Молодая, ярко-зелёная листва, ослепительно голубое, ещё не выцветшее от летней жары небо. Эркин надел вместо непромокаемой куртки джинсовую, когда-то выигранную в Бифпите. Андрей покосился на него и улыбнулся. Ничего, брат, выжили мы назло всем, из такого дерьма, что и подумать страшно, выбрались, так что теперь… всё наше!

В Старом городе никакой сонной тишины. Во всех садах, огородах, дворах кипит работа. Весенняя страда. День упустишь – за год не наверстаешь. Андрей с жадным интересом вертел головой, разглядывая, удивляясь и восхищаясь.

И в Колькином дворе было шумно. Колька в одной тельняшке разбирал груду досок и бруса, горланил пёстрый петух, путался в ногах Колобок.

– О! – восхитился Колька, увидев Эркина и Андрея. – В самый раз, братишки!

– Главное – к жратве не опоздать, – засмеялся Андрей. – А остальное само приложится. Ну, где тут куриный дворец?

Рассмеялась и вышедшая на крыльцо Эсфирь.

– Во, мама Фира, – радостно заорал Колька. – Какой брат у Мороза.

– Честь имею представиться, – тряхнул шевелюрой Андрей. – Андрей Мороз собственной персоной. Улыбнулся и Эркин своей «настоящей» улыбкой, но спросил нарочито строго:

– Мы дело делать будем?

– А куда ж мы денемся?! – хохотнул Андрей.

И Эркин, сразу вспомнив привычку Андрея работать под трёп, счастливо засмеялся.

Женя быстро убрала на кухне, заглянула в комнату Андрея – полный порядок, в спальню – ну, Эркин, как всегда, всё успел.

– Алиса, одевайся.

А к осени Алиска, похоже, вырастет из матроски, для школы надо будет купить что-нибудь попрактичнее, или форма будет? Там, в её школе-пансионе, была форма. И не сказать, чтобы удобная и красивая, но обязательная, это в колледже уже кто в чём, а здесь… это надо будет уточнить. Сегодня совсем тепло и сухо, так что можно без ботиков, а беретик… нет, беретик для комплекта.

– Алиса, альбом и краски взяла? Карандаши?

– Ну, мам, вот же, я ещё вчера всё сложила.

Женя уложила Алискино хозяйство в сумку, проверила свою сумочку. Ключи, деньги – всё на месте.

– Алиса, пошли.

На улице светило солнце и было так тепло, что Женя расстегнула плащ. Алиса шла рядом, и сама гордо несла сумку с набором для рисования. Догнали Зину с Димом и Катей. И, как обычно, дети пошли впереди, а мамы сзади. Тем более, что Зине надо было поделиться с Женей потрясающей новостью. Вчера она опять была у врача, всё хорошо, всё слава богу, а новость в том, что в Культурном Центре новые курсы, для будущих мам, и не по желанию туда, а по направлению врача, и ходить надо обязательно.

– Это же очень хорошо, – авторитетно заявила Женя.

– Думаешь? – засомневалась Зина. – Всё ж-таки раньше-то без этого обходились, и рожали, и выращивали.

– Ну, так мало ли что раньше было и чего не было.

– А ты ходила, когда Алиску носила?

– Нет, – Женя сразу и вздохнула, и улыбнулась. – Но я ещё раньше, в колледже, прошла такой курс.

– Ну да, ну да, – закивала Зина. – Конечно, раз надо, так, значит, и надо.

Помолчав, заговорили о школе. Дима тоже записали в новую школу.

– На три языка, – и, как всегда говоря о Тиме, Зина торжественно вздохнула. – Мой так и сказал, что знания лишними не бывают.

– Да, – с жаром согласилась Женя. – И ещё один язык – всегда хорошо.

– Свою-то тоже в тот класс записала?

– Ну да.

– Я вот думаю только, – Зина вздохнула уже не гордо, а озабоченно, – не тяжело будет? Головка-то маленькая.

Дим сердито обернулся на эти слова, но промолчал.

– Да не думаю, – улыбнулась Женя. – Два языка они уже учат, и ничего.

– Говорят, этот, как его…

– Шауни, – подсказала Женя.

– Ну да, – кивнула Зина. – Трудный он, говорят, ну, ни что не похожий.

– Всё трудно, когда не знаешь.

– И то, – согласилась Зина.

О том, что шауни – дикарский язык и на хрена такое дикарство – об этом она тоже уже много слышала и даже внутренне была согласна – Зина благоразумно промолчала: Мороз-то индей, понятно, что жена со всем индейским согласная. И ещё ей хотелось расспросить Женю о её девере, что из мёртвых воскрес, но они уже пришли.

Поднимаясь по широким пологим ступеням главного входа, они обогнали черноволосого парня в военной форме без погон. Он шёл медленно, опираясь на резную палку. Дим уважительно оглянулся на позвякивание его медалей.

Отправив детей в класс, Женя и Зина разошлись. Зина пошла на свои курсы – ну, так удачно, что то же время, что и у детей, не надо дважды ходить. А Женя побежала на почту. Там никто не помешает.

Работа шла весело. Очень легко Андрей занял ведущее место, покрикивая на Кольку и Эркина. Но, как и раньше, у него это получалось так весело и необидно, а сам он настолько явно знал своё дело, что работа спорилась и взрывы хохота не мешали стуку молотков и визгу пилы. Колобка мама Фира забрала, чтоб не лез под руки, и солёные шутки Андрея заставляли Кольку приседать и корчиться от смеха.

– Ну, – Колька вытер слёзы и взял молоток. – Ну, ты даёшь, братишка.

– Я ещё и не то могу, – многообещающе сказал Андрей. – Давай, Эркин, не до вечера же колупаться, курочки же бездомные, петух обижается.

– Не смеши, – попросил Эркин, подавая ему сбитый щит. – Дыхалка же сбивается.

И когда мама Фира пришла звать их обедать, доделать оставалось сущие пустяки.

– Пожрать – это всегда хорошо, – Андрей ударом молотка вогнал доску в паз и спрыгнул вниз. – Ну вот, после обеда покроем и пусть себе кудахчут.

– Когда с яйцом, то квохчут, – поправил его Колька, помогая собрать инструмент в ящик.

– Скажи, какие тонкости! – восхитился Андрей.

За работой так разогрелись, что остались в одних рубашках. Но рукавов Андрей по старой привычке не закатал и, умываясь, только манжеты расстегнул.

Сели за стол, и мама Фира разложила по тарелкам винегрет и селёдку. Колька разлил по стопкам водку.

– Ну, за здоровье и за удачу.

– Чтоб всем всего и побольше, – тряхнул шевелюрой Андрей.

– И сразу, – добавил Эркин, – чокаясь с Андреем и Колькой.

Стопка маленькая – на один глоток, и Эркин выпил спокойно.

После селёдки ели борщ, макароны с мясом и пили компот из сухофруктов. Андрей шумно и весело восторгался каждым блюдом. Колька сиял так, будто сам готовил. Но объяснилось это в конце обеда. Когда вставали из-за стола, Колька сказал:

– Ну, спасибо, мама Фира, по-флотски накормила.

– Это как? – спросил, выходя во двор, Андрей.

– Ну, – стал объяснять Колька. – На флоте, ну, на кораблях такое. Борщ, макароны с мусором, ну, мясным фаршем, и компот. Вкуснота.

– Точно, – серьёзно кивнул Эркин. – Ты как, Андрей? Работать можешь? Или полежишь, отдохнёшь?

– Во! – восхитился Андрей. – Вот брат у меня. Другой такой язвы не найдёшь.

– Ну, до тебя мне далеко, – рассмеялся Эркин.

Колька с удовольствием заржал.

Работы и впрямь оставалось немного. И солнце стояло ещё высоко, когда Андрей с шиком заорал:

– Принимай работу, хозяйка!

А Колька залихватски свистнул. Колобок, как из-под земли выкатившийся им под ноги, попытался тоже свистнуть, но у него даже шипения не получилось. От обиды он чуть не заплакал, но тут его сгрёб в охапку Андрей и стал показывать столицу, подбрасывая в воздух. Колобок упоённо визжал. Ещё Андрею хотелось посмотреть, как у кур новоселье пройдёт, оценят ли они, что всё по науке сделано, по затрёпанной, многократно подклеенной книге «Птицеводство». Но Эсфирь позвала их пить чай.

– Обойдутся без тебя куры, – шлёпнул его по спине Колька. – Им петух всё разобъяснит.

Снова умылись, отмыли уже основательно руки и… и Андрей опять всё перекрутил. Чтоб пить чай не на кухне, а в горнице. Долго ли стол перетащить? Да им, троим, тут и плюнуть некогда. Сразу сообразив, зачем он это затеял, Эркин досадливо прикусил губу. Какой же он в самом деле… чурбан бесчувственный. Ведь понимал, что все эти «я подремлю»… «идите ешьте…» – это всё, чтоб им не мешать, а Андрей и понял, и вон, придумал, чтоб и Семён с ними со всеми чаю попил.

И пили чай долго, с шутками и смехом, с хозяйственными разговорами. И Андрей вёл разговор так, чтоб всем было хорошо. А потом стол утащили обратно в кухню и сидели уже просто так. И опять Эркин играл на гитаре и пел. И один, и на два голоса с Андреем, и Кольке подыгрывал, когда тот пел свои флотские песни.

И ушли уже в темноте.

И всё наоборот. В Старом городе усталая тишина, а за путями праздничный шум субботнего вечера.

– А здоровско ты играешь.

– Знаешь, – счастливо улыбался Эркин, – я же пять, нет, шесть лет гитары не держал, думал, забыл всё, и руки не те. Сам удивился, что получается. И что раньше играл, помню, и новое подбираю.

Андрей кивнул.

– Да, если что знал или умел, то уж не забывается.

Эркин быстро искоса посмотрел на него и отвёл глаза. Андрей словно не заметил этого и продолжил:

– Знаешь, я о шмотье, ну, вот нисколечки не жалею и не жалел, а за инструмент психовал. И ножи жалко. И призовой, и расхожий. А твой? Цел?

Эркин вздохнул.

– Нас когда арестовывали, оружие отбирали. И… и я рукоятку отломал.

– Чего?! – изумился Андрей. – Как это?

– Ну, о колено.

– Силён ты, братик, – покачал головой Андрей. – Я ж на совесть делал. А дальше что?

– Ну, я здесь уже кольцо приклеил и на ремешке с собой носил. А… а когда отец твой приезжал, я ему отдал, – уже твёрдо закончил Эркин.

– Это Бурлакову, что ли? – хмыкнул Андрей.

– Он твой отец, Андрей. Неужели… ты совсем ничего не помнишь?

– Помню, не помню… Не в этом дело, Эркин. Он сам по себе, я сам по себе. Он – Бурлаков, а я – Мороз.

– Андрей…

– Нет, братик, ни я ему, ни он мне не нужны. И хватит об этом, ладно?

Эркин пожал плечами.

– Ладно, – не очень уверенно согласился он.

Андрей благодарно тряхнул головой, подтолкнул брата плечом.

– А хорошие они, – с весёлой убеждённостью сказал он.

– Кто?

– А Колька, Семён, Мама Фира, а полностью она как?

– Эсфирь, – вспомнил Эркин. – А отчества я не знаю.

– Ну и ладно. И Колобок, – Андрей рассмеялся, – хоть куда пацан. Слушай, я не совсем понял, ну, Колька с Семёном – братья, а она им…? – он сделал выжидающую паузу.

– Они все трое – братья. Колька, Семён и Колобок. Я только не знаю, но Семён, вроде, старший. У них отец один, а матери разные.

– А? Ну да, понял, – Андрей покачал головой. – Надо же. А у Семёна с Колькой матери, значит, погибли. Ну… ну, бывает.

Несколько раз Эркина окликали знакомые, здоровались. Краткие обычные разговоры. Замечая быстрые любопытные взгляды, брошенный на Андрея, Эркин представлял его, знакомились, обменивались рукопожатиями, парой фраз на житейские темы и прощание. После очередной такой встречи, отойдя шагов на пять, Эркин негромко рассмеялся.

– Ты чего? – предвкушая шутку, спросил Андрей.

– А вспомнил. Я когда из тюрьмы вышел, добрался до лагеря, где Женя с Лисой были, так Алиса меня вот так же по лагерю за руку водила. Это Эрик, он вернулся, – пропищал Эркин очень похоже на Алису.

Андрей с удовольствием заржал.

– Да, слушай, а тебя чего все по фамилии зовут?

– А пускай, – отмахнулся Эркин. – Я же знаю, что это я. Ну, вот и пришли.

«Беженский Корабль» расцвечен огнями в окнах, кое-где на лоджиях светятся огоньки сигарет, слышны голоса, но слов не разобрать.

Эркин и Андрей вошли в свой подъезд, не спеша поднялись по лестнице. Коридор второго этажа пуст, но из-за дверей плывут запахи еды, и тишина живая, тёплая.

Эркин достал ключи и открыл дверь.

– Эрик! Андрюха! – сразу обрушился на них радостный визг Алисы. – Мама, они пришли! А у нас гости, вот!

Эркин, уже снявший кроссовки, медленно выпрямился. Гости? Кто?

– Вот и молодцы, – в прихожую вышла Женя. – Всё хорошо, да? Сейчас чаю попьём.

– Кто у нас? – тихо спросил Эркин, целуя Женю в щёку.

– Да ты знаешь её, – Женя быстро поправила ему воротничок рубашки. – Из машбюро, Андрюша, идём.

– Обож-жаю гостей, – пробормотал Андрей. – Особенно…

Договорить он не успел, потому что из кухни выпорхнула пухленькая блондинка.

– Ой, да что вы, да я пойду уже, здравствуйте, ой, Андрюша, да? Ой, мне про тебя уж нарассказали, – трещала она. – Да Любой можно, ну, с возвращением, ой, спасибо, Женя, я уж пойду, поздравляю вас, чудо-то какое!

Она даже успела поцеловать в щёки и Эркина, и Андрея, пригласить Андрея в гости и с обещанием скорой встречи попрощалась и вылетела за дверь.

– Это Люба Дерюжкина, – смеялась Женя. – Она на огонёк заглянула и вот…

– И сидела, и всё про Андрюху спрашивала, – влезла Алиса.

– Ценная информация, – кивнул Андрей. – Спасибо, племяшка. За чай спасибо, Женя, отказываться не в моих правилах.

– Дают – бери, а бьют – беги, да? – вмешалась Алиса.

– Это как получится, племяшка, – засмеялся Андрей.

Эркин уже спокойно отнёс ящик в кладовку, вошёл в ванную и, потеснив плечом Андрея, стал мыть руки.

После умывания и обрызгивания сели за стол. Женя налила всем чаю. Конфеты, печенье. Андрей живописно рассказывал, какой курятник они отгрохали.

– Куры лично благодарили, – очень серьёзно вставил Эркин. – А петух лапой шаркал.

Алиса от восторга пустила в чашку пузыри, а Андрей подчёркнуто уважительно посмотрел на Эркина.

– Да-а, браток, ты даёшь. Вот, Женя, как меня все ценят. Свидетельство очевидца!

Женя отсмеялась, похлопала по спине Алису, чтобы вела себя прилично.

– Андрюша, ещё чаю?

– Спасибо, Женя, но… рад бы, да не лезет, – и встал, опёршись на мгновение ладонью о плечо Эркина.

– Спать пойдёшь? – вскинул на него глаза Эркин.

– Почитаю немного, – улыбнулся Андрей. – Спокойной ночи, Женя.

– Спокойной ночи, Андрюша.

Андрей ещё раз легонько хлопнул Эркина по плечу и вышел. Женя отправила Алису в уборную и умываться на ночь, а Эркин стал готовить их вторую, «разговорную» чашку. И, помедлив, поставил на стол третью чашку. Вдруг Андрей захочет прийти.

Уложив Алису, Женя заглянула в кухню.

– Эркин, – позвала она.

– Да, иду, – сразу откликнулся он.

Он вошёл в комнату Алисы. Она уже закрыла глаза, но, когда он коснулся губами её щёчки, вздохнула:

– Э-эрик…

– Спи, маленькая, спокойной ночи.

И когда он договорил, Алиса уже спала. Эркин бесшумно вышел, мягко прикрыв дверь, и вернулся на кухню. Женя уже ждала его. Эркин сел и взял свою чашку, отпил и блаженно вздохнул.

– Хорошо-о.

Женя улыбнулась.

– На здоровье, милый. У нас тоже было всё хорошо. Алиску похвалили. А знаешь, Диму тоже записали в класс с тремя языками. Мне Зина сказала.

Эркин усмехнулся: ну да, Тим костьми ляжет, но не допустит, чтоб его хоть в чём-то обошли.

– Это я Тиму про Алису сказал.

– Ага, – понимающе рассмеялась Женя. – Ну, тогда понятно. На рынок я сегодня не ходила, у нас и так всё есть.

– Может, завтра? – предложил Эркин.

– Завтра и тебе, и Андрюше надо выспаться, – решительно сказала Женя, а, чтобы он не вздумал возражать, добавила: – И мне тоже.

– Понял, – Эркин допил чай и встал.

Быстро, ловкими и точными движениями он собрал и вымыл посуду. На секунду замер, прислушиваясь, и подхватил Женю на руки.

– Пошли спать, да?

– Ты идёшь, – Женя поцеловала его в переносицу, – а меня несут.

– Свет выключи, – попросил Эркин, пронося её в дверь.

В квартире было тихо. Алиса спит, из комнаты Андрея не доносилось ни звука. Но Эркин старался не шуметь и, когда вошёл в спальню, облегчённо вздохнул:

– Проскочили!

Женя, рассмеявшись, взъерошила ему волосы. Эркин положил её на кровать и, целуя в глаза, строго сказал:

– Тебе надо выспаться.

– Угу, – Женя поцеловала его в шею, отчего он сразу вздрогнул и замер. – Ты в душ пойдёшь?

– Д-да, – Эркин медленно выпрямился. – Ты ложись, не жди меня, ладно?

– Ладно-ладно, – тихо засмеялась Женя и, потянувшись, включила лампу на тумбочке.

Входя из спальни, Эркин оглянулся на Женю и улыбнулся ей.

В ванной он неожиданно столкнулся с вытиравшимся Андреем.

– Ты чего не закрылся?

– От кого закрываться? – засмеялся Андрей. – От тебя?

Эркин задумчиво кивнул и стал раздеваться.

– А… а если б это Женя была? – уже раздевшись, спросил он.

Андрей сразу стал серьёзным.

– Чёрт, не подумал. Извини, браток.

– Да ладно, – улыбнулся Эркин. – Ничего. Занавеси плотные, мы специально такие делали. Когда задёрнуто, ничего не видно.

– Понял, – кивнул Андрей.

Он затянул пояс на халате и, уже взявшись за ручку двери, обернулся:

– Спокойной ночи, браток.

– Ага, спасибо, – ответил уже из-под душа Эркин.

Вернувшись, к себе, Андрей погасил свет, сбросил на стул халат и лёг. Блаженно вытянулся под одеялом. Ну вот, завтра воскресенье, законный выходной, ноют натруженные мышцы, саднят свежие мозоли на ладонях. Можно спать хоть до полудня.

Эркин намылился и, блаженно покряхтывая, растирал себя под тугой струёй. И вдруг ощутил внезапную тесноту. Рядом с ним кто-то ещё?!

– Кто?! – дёрнулся он.

– Это я, – тихо рассмеялась Женя. – Ты меня не узнал?

– Женя? Зачем?

– Спину тебе потереть, – смеялась Женя. – Я тебя весь день не видела.

Эркин гибко повернулся, обнял её.

– А я тебя.

– Что?

– Помою. Давай? Ну, Женя, ты мне ни разу не разрешала.

– А я мочалку не взяла.

– А я ладошками.

И, не дожидаясь ответа Жени, не сомневаясь в нём, приступил к делу. Его намыленные ладони скользили по телу Жени, гладили и разминали.

– Эркин, – Женя обхватила его за шею и, отфыркиваясь от заливавшей лицо воды, поцеловала. – Как хорошо.

– А так? – Эркин поцеловал её в шею. – А теперь смоем.

– Ага. А потом я тебя намылю и помою.

– Давай, – сразу согласился Эркин.

И теперь он стоял, положив руки на плечи Жени, а её ладони гладили, намыливая, его тело.

Они долго топтались в душе, уже просто обнимаясь и целуясь под заливавшими их лица струями.

Наконец, Эркин со вздохом выключил воду.

– Уже поздно, да? Ты устала, а я…

– А я сама пришла, – рассмеялась Женя. – Поздно, конечно, но завтра воскресенье, выспимся.

– Ага.

Эркин завернул Женю в мохнатую простыню и вытирал мягкими промокающими прикосновениями.

– А я тебя, – Женя вывернулась и сдёрнула с вешалки другую простыню. – Ну-ка, подставляйся.

– Ага.

Потом наводили в ванной порядок, надевали друг на друга халаты, и наконец Эркин унёс Женю в спальню, снова раздел, уложил под одеяло.

– А сам? – лукаво спросила Женя.

– Уже.

Эркин сбросил халат на пуф, лёг и потянулся выключить лампу. Женя тут же обняла его за шею и потянула на себя.

– Попался?!

– Ага, – радостно согласился Эркин.

Лампу он всё-таки выключил. И они немного покатались и побарахтались под одеялом, пока Женя внезапно не заснула, уткнувшись носом в шею Эркина. «Как Алиса», – успел подумать, засыпая, Эркин.

Андрей поёрзал, перекатился с боку на бок, стараясь не просыпаться. Воскресенье – законный выходной, спи хоть до обеда. Пока есть не захочется, он не встанет. И с этим решением заснул.

Разбудим его самым бесцеремонным образом, дёргая то за плечо, то за волосы. Дёргали слабо, но надоедливо. Андрей злобно замычал и полез под подушку. Тогда с него стали стягивать одеяло. Озверев, он лягнул воздух, отобрал одеяло и завернулся в него. И тут до него сквозь ставший непрочным сон прорвался голос:

– Ну, Андрюха, ну, вставай, ну, утро уже.

Андрей чертыхнулся шёпотом и высвободил голову.

– Алиска, ты, что ли?

– Я! Андрюха, вставай.

Андрей с интересом оглядел румяную растрёпанную Алису в ночной рубашке до пят и спросил:

– А зачем?

– Как зачем?! – возмутилась Алиса. – Утро уже!

– Не-а, – мотнул головой Андрей. – Темно.

– Как темно?!

Алиса бросилась к окну и стала дёргать штору. Пока она воевала с тяжёлой тканью, Андрей быстро надел и туго подпоясал халат.

– Ну вот, – Алиса наконец сорвалась с непослушной шторой, и комнату залил золотой утренний свет. – Вот видишь, утро! А мама с Эриком ещё спят. Я к ним стучалась, стучалась, а они заперлись и не выходят. Андрюха, идём их будить.

– Интересно, но не заманчиво, – пробормотал Андрей.

– Чего? Я не поняла, Андрюха. Пошли, ну!

– Не нукай, не запрягла, – внушительно остановил её Андрей.

Чёртова девчонка, ведь не отстанет – это ясно, а сунься сейчас к Эркину… ей ничего, а ему Эркин точно башку отвинтит. И не объяснишь ведь малявку, зачем «мама с Эриком заперлись». Надо выкручиваться.

– Утро, говоришь, уже?

– Андрюха, светло же совсем!

– Ага, а ты чего тогда по-ночному?

Потрясённая таким вопросом, Алиса молча уставилась на него. Андрей решил закрепить успех.

– Хочешь утра, так иди и одевайся.

– Ладно, – после недолгого раздумья согласилась Алиса. – Будем делать утро, да?

– Будем, – вздохнул Андрей.

Когда Алиса убежала, он дотащился до стола и посмотрел на будильник. Восьмой час в начале. Спать да спать, так ведь не даст.

По дороге в свою комнату Алиса на всякий случай постучала в дверь спальни.

– Мама, Эрик!

Из-за двери донеслось мамино:

– Алиска, отстань. Мы спим.

– И не надо! – сказала закрытой двери Алиса. – Мы с Андрюхой будем делать утро.

И убежала.

В спальне приятный полумрак, сонная тёплая тишина. Женя сладко потянулась под одеялом, и сразу вздохнул и шевельнулся Эркин.

– Уже утро? Женя?

– Ага, – Женя снова потянулась, погладила его по взлохмаченной голове. – Спи, милый. Сегодня воскресенье.

Эркин поёрзал, повернулся набок и потёрся щекой о подушку.

– Там Алиса, что ли?

– Как всегда, милый, – Женя поцеловала его в переносицу. – Спим ещё…

– Мгм, – согласился Эркин и всё ещё сонным голосом уточнил: – Она про Андрея говорила, или мне приснилось?

– Говорила, – так же сонно ответила Женя и вдруг рывком: – Господи, что они там творят?!

И мгновенно, Эркин головы поднять не успел, как женя уже накинула халатик и вылетела из спальни. Эркин вздохнул, вылез из-под одеяла и пошлёпал к комоду одеваться.

На кухне оказалось всё не так страшно, как почудилось со сна Жене. Андрей с Алисой готовили завтрак, а что при этом у них пара кастрюль упала, так это ж пустяки.

Женя влетела в кухню в тот момент, когда Андрей показал Алисе, как жонглировать картошкой, и она теперь пыталась это повторить. Картошка летала по всей кухне.

Утренняя тишина закончилась решительно и бесповоротно. Суета, беготня, хохот Андрея и восторженный визг Алисы, сияющая «настоящая» улыбка Эркина – Женя, распоряжаясь, ахая и покрикивая, от души всем этим наслаждалась.

За завтраком решили, что сегодня никуда не пойдут. Такая неделя была, что надо и отдохнуть, и дел домашних накопилось.

– Так в кино мы не пойдём?! – возмутилась Алиса.

– Придумаем чего-нибудь поинтереснее, – утешил её Андрей.

Женя подозрительно посмотрела на него, и Андрей изобразил такое невинное удивление, что Эркин едва не поперхнулся чаем.

Алиса уже вылезла из-за стола и побежала в свою комнату: будить кукол и вообще наводить порядок, а Эркин допивал чай, когда Женя сказала:

– Андрюша, я вчера написала Бурлакову.

Андрей быстро вскинул на неё глаза, покосился на Эркина и очень спокойно сказал:

– Интересно. И зачем?

– Что ты живой, здоровый. Что приехал.

– Я спросил зачем, а не о чём, Женя.

– Он твой отец, – Женя говорила тоже очень спокойно. – Он имеет право, он должен знать. И это мы сказали ему, что ты погиб, значит, нам и о воскресении твоём говорить.

Лицо Андрея оставалось неподвижным, но лежащие на столе ладони сжались в кулаки.

– Так, – наконец кивнул он. – Понял. И когда ждать ответа?

– Тогда я ему писала, ответ через неделю пришёл.

– Хорошо, – Андрей даже улыбнулся. – Подождём неделю. А пока не будем об этом, – он не хотел, но последние слова прозвучали с просительной интонацией.

Женя и Эркин одновременно кивнули.

– Ты… – медленно заговорил Эркин, – ты не думай. Мы… мы всегда… за тебя, нак воей стороне.

– Спасибо, брат, – тихо ответил Андрей.

И после секундного, но показавшегося очень долгим молчания вскочил на ноги.

– Так, Женя, что делать? Чем помочь?

И Женя рассмеялась: такая готовность была в его лице и в голосе. Улыбнулся и Эркин.

– Пойду, хозяйством займусь.

– Во! – обрадовался Андрей. – Инструмент переберём.

Вообще-то Эркин боялся, вернее, побаивался, что Андрей будет недоволен его самоуправством: и в ящике рылся, и инструмент брал. Но, пока у Кольки работали, Андрей ему ничего не сказал. Так что, авось обойдётся.

– А гулять? – всунулась в кухню Алиса.

– Сейчас пойдёшь, – Женя быстро мыла посуду. – Одевайся.

– А все вместе?

– А обед кто будет готовить? – Женя отряхнула руки. – Давай быстренько.

Андрей по-хозяйски уверенно расположился за верстаком, разложив точильные бруски и круги. Эркин прикрыл дверь, быстро разделся и натянул свои рабские штаны.

– Ты это чего? – спросил, не оборачиваясь, Андрей.

– Пол буду натирать, – ответил Эркин и, не удержавшись, спросил: – Сильно я? Ну, инструмент попортил?

– Всё путём, браток, – Андрей попробовал на ногте лезвие стамески и прижал его к бруску. – Когда инструмент не в работе, он болеть начинает, – и повторил: – Всё путём.

Эркин кивнул, взял банку мастики, щётку, суконку и вышел, оставив дверь полуприкрытой.

* * *

За этой улицей так и осталось название Новой. Новенькие, ещё пахнущие краской и штукатуркой, домики, свежий асфальт, новые блестящие фонари. Такой улицы в Цветном ещё не было. Строила мэрия, домики в долгосрочную аренду с возможным выкупом. Первый десяток домов уже заселялся, а во втором десятке шла окончательная отделка под жильцов. Перед домом газон, за домом – хозяйственный дворик. Два этажа, подвал, чердак. Внизу кухня со столовой и кладовкой, гостиная с холлом, наверху спальни с ваннами, в подвале и на чердаке всякие приспособления для хозяйства. Это у всех, а детали… каждый сам придумает, а не можешь придумать или не знаешь, так есть архитектор с дизайнером. Помогут. За дополнительную плату, разумеется.

Стоя на крыльце своего дома, да уже своего, Ларри оглядывал покрытый нежно-зелёной травой и усыпанный одуванчиками газон. Сделать дорожку к крыльцу, пару клумб… Всё равно это ещё не газон, а зелёный пустырь, здесь ещё полоть, подсевать, стричь, поливать… работы много. Хватит и ему, и Марку.

– Пап, – позвал его из дома Марк. – Ты где?

– Я здесь, – откликнулся Ларри. – Иди сюда, сынок.

Марк выбежал на крыльцо и встал рядом, взял его за руку.

– Дом такой большой, пап.

– Ничего страшного, – улыбнулся Ларри. – Ты привыкнешь. Я думаю, Марк, мы сделаем не просто клумбу, а альпийскую горку.

– Давай, пап, – сразу согласился Марк. – Сейчас? А что это?

– Нет, – рассмеялся Ларри. – Не всё сразу, Марк. – он обнял сына за плечи, и Марк прижался к нему, но обхватить не смог: слишком уж большим для его рук был отец.

– У нас впереди много времени, – продолжал Ларри. – Мы всё успеем, Марк. Устроим и дом, и сад.

– Ага, – кивнул Марк и тут же поправился: – Хорошо. А сейчас что?

– Пойдём дальше устраиваться, – Ларри ласково потрепал его по кудряшкам.

Дом был построен, отделан, но не обставлен и не обустроен до конца. И всё же Ларри решил не откладывать переезд. И как только завезли самую необходимую мебель, они переехали. Ларри понимал, что пороть такую горячку совершенно незачем, но ждать не хотел. Это его дом. Пусть стены и полы ещё голые, пусть всего не хватает, но дом обживают, когда в нём живут.

Дом гулок и просторен, и очень светел. Они поднялись по лестнице в верхний узкий холл.

– А здесь тоже будет ковёр, пап?

– Дорожка, Марк. Да, ты же видел на фотографиях. Тебе понравилось?

– Да, – кивнул Марк.

Они вошли в его спальню.

– Ну, Марк, решай. Что ещё тебе нужно?

– Ну, пап…

Марк оглядывался и тихо перечислял:

– Кровать есть, стол, стулья, шкаф для одежды, шкаф для всего остального… тумбочка… Всё есть. Пап, ковёр ещё, да?

– Да, Марк. Зимой бывает холодно, думаю, в спальнях полы покрыть ворсалином. Помнишь, мы видели образец.

– Помню. Зелёный, да?

– Надо было, конечно, – вздохнул Ларри, – сделать это до мебели, но я ещё не знал про ворсалин.

– Ничего, пап, я думаю, мы справимся. Пригласим мастеров, да?

– Конечно, сынок.

Марк был счастлив, что отец обсуждает всё с ним, как с большим, и старался говорить степенно, по-взрослому. Но получалось не всегда.

Обсудив комнату марка, перешли в другую спальню, побольше, которую Ларри делал для себя. Мебель сюда только сегодня привезли, расставили, но комната ещё казалась нежилой. Так, картинка из каталога.

– Пап, – Марк ещё раз оглядел спальню и повернулся к отцу. – А ты скоро женишься, да?

– Женюсь? – Ларри удивлённо смотрел на сына. – Почему ты так думаешь?

– Ну, кровать такая большая, – объяснил Марк. – Я слышал, в магазине такую назвали супружеской, а супруги – это муж и жена, правильно?

Ларри кивнул и сел на край кровати. Марк сразу подошёл и сел рядом.

– А ты хочешь, чтобы я женился, Марк?

– Ну-у, – вздохнул Марк. – Я знаю, что это надо, пап. В доме должна быть… – он не хотел говорить слово «хозяйка» и, помявшись, тихо закончил начатую про себя фразу: – А у меня была бы мама.

Ларри кивнул. Да, он давно думал об этом. Ещё в имении, когда они на кухне спорили о детях, ему все говорили, что один он не потянет ребёнка, только Стеф его поддержал. А потом, когда они как-то были вдвоём, сказал:

– Отец – это великое дело. Но человеку нужна мать. Будешь выбирать когда, то ищи не себе жену, а сыну мать.

Тогда он просто согласился со Стефом, но сейчас… поглядев вокруг и подумав…

Ларри обнял сына.

– Правильно, Марк. Ты всё решил правильно.