Текст книги "Аналогичный мир - 3 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 70 страниц)

Женя на кухне перебирала туески и банки и, когда он остановился в дверях, подняла голову и улыбнулась.

– Иди ложись, Эркин, я только уберу сейчас и тоже лягу.

Он кивнул, ответно улыбнулся и пошёл в спальню. Дурак он, конечно, Женя так устала за эти дни, а он вздумал…. Играться, апельсины подсовывать. В спальне он быстро разделся, убрал с кровати ковёр и лёг.

Когда Женя вошла в спальню, он лежал на спине, закрыв глаза, укрытый по грудь одеялом. Руки закинуты за голову, лицо спокойно. Женя тряхнула головой, распуская узел, сняла и бросила на пуф халатик, полезла под подушку за ночной рубашкой и… что это? Она вытащила из-под подушки два ярко-оранжевых больших апельсина. Апельсины?! Но… Женя, забыв о ночной рубашке, обернулась к Эркину.

– Эркин, это ты их положил? Зачем? Эркин? – он не отвечал, даже не шевелился, и тут Женя поняла, вспомнила. – Эркин, два больших апельсина, – сказала она по-английски, засмеялась и продолжила по-русски: – Да? Эркин, я же знаю, ты не спишь.

В щёлочку из-под ресниц Эркин видел её. Женя сидела передним на кровати с ногами, держа в растопыренных пальцах два апельсина, и смеялась, глядя на него. Он не выдержал и рывком сел, откинув одеяло.

– Женя, я… я не мог больше… я…

– Ты провокатор, – грозным шёпотом сказала Женя.

Эркин сразу же лёг перед ней поверх одеяла.

– Души меня! Ты всегда меня после этого душишь.

– Что?! – уже всерьёз возмутилась Женя. – Ты чего несёшь?

– Же-еня, – жалобно протянул Эркин, – ну, ты называешь меня провокатором, а потом душишь. Так уже… – он стал считать на пальцах, – уже три раза так было. Давай, Женя. Мне, знаешь, как приятно.

– Ах, ты мазохист этакий! – накинулась на него Женя.

Выронив апельсины, она тискала и тузила его. Эркин давился от смеха, но всё-таки спросил:

– А это кто?

– Кто «кто»? – не поняла Женя.

– Ну, ты меня назвала, как это… А, ма-зо-хи-ст.

– Потом объясню, – отмахнулась Женя.

Потому что она уже почему-то лежала на Эркине и обнимала его, а его руки гладили её спину и ягодицы.

– Ладно, потом, – не стал спорить Эркин, выгибаясь под Женей на арку. – Женя, хочешь в лошадки?

– Чего? – удивилась Женя и засмеялась. – Ты что, Эркин? Как это?

– А так, – он снова лёг и слегка приподнял её над собой, напряг мышцы. – А теперь садись на меня. Вот так. Тебе удобно? Ты на мои ноги обопрись.

Женя так растерялась, что молча подчинялась его рукам, двигавшим её. Эркин усадил Женю, войдя в неё легко и точно, взял её за руки и озорно улыбнулся.

– И поехали…. Шагом-шагом, рысью-рысью, и в галоп, – приговаривал он в такт толчкам по-английски, крепко упираясь в постель лопатками и ступнями. – Шагом-шагом, рысью-рысью, и в галоп…

Удивлённое смеющееся лицо Жени, подкатывающаяся, уже ощутимая волна, жар и холод, прокатывающиеся по спине… шагом-шагом, рысью-рысью, и в галоп… и в галоп… и судорожно цепляющиеся за него руки Жени, и её глаза… и в галоп… и в галоп…

Он лежал, переводя дыхание и щурясь на желтовато-белые, как сливки, колокольчики люстры. Женя лежала рядом с ним, он слышал её дыхание, ещё частое, но выравнивающееся, успокаивающееся. Было тихо и спокойно. Эркин вздохнул, успокаивая дыхание, и осторожно повернулся набок, лицом к Жене. Она лежала, закрыв глаза и улыбаясь. Эркин приподнялся на локте, разглядывая её. Да, это она, её матовая чуть смуглая кожа, маленькие и такие… аккуратные груди. Он вёл взглядом по её телу, и Женя, не открывая глаз, потягивалась под его взглядом. Мягким плавным движением он дотронулся до неё. Будто проверял: настоящая ли она, не сон ли это. Кончиками пальцев он гладил её плечи, грудь, живот, касался шеи, обводил контуры её губ и щёк…

– Господи, как хорошо, Эркин, – Женя блаженно вздохнула и потянулась.

Эркин счастливо улыбнулся. Женя открыла глаза и, увидев его лицо, тоже улыбнулась.

– А ты? Тебе хорошо, Эркин?

– Да, – сразу ответил он. – Лучше всех. Женя… Я посмотрю ещё, можно? Я так давно не видел тебя.

– Можно, – рассмеялась Женя. И серьёзно: – Тебе всё можно.

Эркин замер на секунду, осмысливая услышанное, а поняв, даже задохнулся.

– Женя… – наконец сумел он выговорить и повторил: – Женя…

Женя протянула руку и обняла его за шею, погладила по затылку, плечу.

– Какой ты красивый, Эркин.

– Да? – он словно удивился. – Я… я нравлюсь тебе?

– Ну конечно, – Женя рассмеялась. – Ты очень красивый. И я тоже тебя дано не видела.

– Смотри.

Эркин гибким движением встал на колени, быстро искоса посмотрел на трельяж.

– Женя, ты подвинься. Вот так, ага.

Он помог ей сесть, подсунув ей под спину обе подушки, ещё раз оглянулся на зеркала и отодвинулся к изножью кровати.

– А теперь, Женя, посмотри.

Женя ахнула и даже в ладоши захлопала.

– Ой, как здорово! Эркин, тебя во всех зеркалах видно.

– Смотри, – повторил Эркин.

Он стоял на коленях, расставив ноги, чтобы лучше выделялись бедренные мышцы. Медленно поднял руки, заложив их за голову, и… Женя завороженно смотрела, как текут, перетекают по его телу мышцы, вздымаясь и опадая. Он раскачивался, изгибался в беззвучном, но от того только более волнующем танце. И его двойники в зеркальных, уходящих в бесконечность коридорах вторили ему каждый по-своему, и Женя видела его сразу всего, со всех сторон.

Когда он остановился, переводя дыхание, Женя, взвизгнув, совсем как Алиска, кинулась к нему и на него, повалив на кровать.

– Эркин, – она быстро целовала его, приговаривая между поцелуями, – какой же ты молодец, Эркин, какой ты… необыкновенный, вот!

Эркин поцеловал её в подвернувшееся под губы ухо.

– Женя, тебе понравилось, да? Женя…

Они барахтались на кровати, перекатываясь по ней, целуя и обнимая друг друга. Пока не натолкнулись на валявшиеся у изголовья апельсины. С которых всё и началось. Эркин слез с кровати, прошлёпал к шкафу и достал из своих джинсов нож. Женя расправила постель, заново взбила и уложила подушки.

– Эркин, – позвала она.

– Иду, – сразу откликнулся он.

Они легли рядом, уже под одеялом. Эркин, ловко надрезая кожуру, очистил оба апельсина. Корки он положил на тумбочки у изголовья, и теперь апельсиновый запах смешивался с запахом хризантем.

– М-м, какие хорошие.

Женя с удовольствием, долька за долькой, ела апельсин.

– Какой же ты молодец, Эркин.

– Мгм, – Эркин прижимал языком дольку нёбу, чтобы кисловатый сок омывал рот, и, проглотив сладкую мякоть, радостно сказал: – Женя, я много купил. Двадцать штук.

– Вот и отлично! – обрадовалась Женя. – Апельсины очень полезны, – и лукаво подмигнула. – И приятны.

Эркин засмеялся и кивнул.

– Знаешь, я… я не знал, как сказать, что… ну… ну, и купил.

– Ты всё сделал правильно.

Женя обняла его и поцеловала. От её губ и пальцев пахло апельсином. Как тогда… нет, лучше. Эркин обнял Женю, прижал к себе.

– Ага, – согласилась Женя, обхватывая его за плечи. – Ага, ага.

Эркин поцеловал её в шею, тронул губами ушную мочку, и Женя засмеялась.

– Щекотно, – объяснила она, прижимаясь к нему.

– А так? – Эркин провёл губами по её щеке рядом с ухом.

– И так, – согласилась Женя и осторожно тронула губами его шрам. – Тебе не больно?

– Нет, никогда, Женя, мне хорошо так. Да? Женя?

– Да, да, Эркин… Эркин…

Женя всё плотней обхватывала его, тянула на себя, и Эркин уплывал в жаркой кипящей волне, прижимал Женю к себе, боясь потерять её в этом бешеном водовороте….

Он лежал на спине, и уходящая успокаивающаяся волна мягко покачивала его. Женя лежала рядом, и её рука так и осталась на его груди. Эркин покосился на её спокойное, улыбающееся во сне лицо, очень осторожно мягко снял её руку со своей груди и выскользнул из-под одеяла. Уже не шлёпая, а скользя по полу, подошёл к выключателю и повернул его. Наступила тёплая, пахнущая апельсинами темнота. В этой темноте он подошёл к окну и, отодвинув с угла штору, выглянул на улицу. Чёрное небо, белый снег внизу, безлюдье. Да, время уже сильно за полночь. Конечно, пусть Женя спит, а то он совсем голову потерял, обо всё забыл.

За его спиной вздохнула и шевельнулась Женя. Эркин снова расправил штору и по-прежнему бесшумно вернулся к кровати. Осторожно, чтобы не разбудить Женю, забрался под одеяло. Всё-таки стёганое одеяло – здоровская штука. Женя рядом. Он лёг так, чтобы она при желании легко дотянулась до него, и закрыл глаза. Но, кажется, заснул ещё до этого.

Будильник Женя не завела, и разбудили их стук в дверь и нетерпеливый голос Алисы.

– Ма-ам! Э-эри-ик! Уже утро! Вы где?

– Господи, – вздохнула Женя, выбираясь из-под одеяла и накидывая на голое тело халатик. – Ведь так её не поднимешь. Алиса, прекрати! Эркин сонно повернулся на живот, обхватив обеими руками подушку. Вставать не хотелось, а если Алиса по своей привычке полезет на кровать, то он всё-таки хоть собственным телом прикрыт.

Женя щёлкнула задвижкой, и Алиса ворвалась в спальню.

– Мама, Эрик! А ёлка?! Светло уже! Утро уже!

– Не шуми, – попробовала перехватить её Женя. – Дай Эркину поспать, он устал вчера.

Но Алиса уже подбежала к кровати и пытливо заглянула в лицо Эркину.

– Мама, он жмурится!

Женя отдёрнула шторы, впустив белый зимний свет. И тут Алиса увидела корки.

– Апельсины?! Вы тут апельсины ели?! Без меня?!

Она была настолько потрясена таким коварством, что даже не заревела. Эркин с трудом оторвал голову от подушки и приподнялся на локтях. Увидел расстроенное лицо Алисы.

– Женя, там в кладовке сумка… – и осёкся, сообразив, что сунул сумку к пакетам с подарками. А их-то показывать нельзя! Что же делать?

– Встанешь и сам достанешь, – мгновенно поняла его Женя. – Алиска!

Но Алиса увернулась от её рук, сбросила тапочки и запрыгнула на кровать.

– Эрик, смотри, давай кувыркаться.

Но кувырок у неё не получился, потому что она налетела на Эрика, а мама сказала:

– Хочешь апельсин?

– Ну да, – сразу согласилась Алиса, сидя на одеяле и потирая ушибленную о спину Эркина макушку.

– Тогда слезай и пойдём посмотрим, как ты постель убрала.

– А её и не убирала.

– Тем более.

Вздохнув, Алиса прямо по Эркину перелезла на другую половину кровати.

– Мам, а тапочки мои где?

– Ты их с этой стороны оставила, – рассмеялась Женя.

– Ага-а, – глубокомысленно кивнула Алиса и отправилась в обратный путь. Опять прямо по кровати и Эркину.

Эркин хохотал так, что у него подломились руки, и он ткнулся лицом в подушку. Смеялась и Женя.

Наконец она взяла Алису за руку, и они вышли из спальни. Отдышавшись от смеха, Эркин откинул одеяло и сел на кровати. Потёр лицо ладонями и рывком встал. Уходя, Женя закрыла дверь, и он спокойно подошёл к шкафу, открыл створку, где на полках лежало бельё. Его и Жени. Вот стопка его трусов. Он взял верхние. Женя так и сказала ему, что стираное будет подкладывать под низ, чтоб не получилось, что он одни и те же надевает. Натянув трусы, Эркин захлопнул дверцу и осмотрел себя в зеркале. Обтягивает, конечно, но… но ничего. Потянуться нужно: тело просило движения.

Он уже заканчивал, когда в спальню вошла Женя. Улыбнулась ему.

– Это такая гимнастика, Эркин?

Эркин замер с раскинутыми руками. Гимнастика? Да, в бригаде тоже так говорили.

– Что такое гимнастика, Женя?

– Ну-у, – совсем как Алиса протянула Женя и засмеялась, – сразу и не объяснишь. Потом, ладно?

– Ладно, – согласился он.

– Ты тогда заканчивай, умывайся, и будем завтракать.

Эркин кивнул. Женя ловко проскользнула мимо него к шкафу.

– Я только оденусь. Я не помешаю тебе.

– Женя! – потрясённо выдохнул он. – Ты не мешаешь. Что ты говоришь?!

– Ничего-ничего.

Женя быстро достала и, повернувшись к нему спиной, надела трусики, одёрнула халатик и вышла, по пути чмокнув Эркина в щёку и подобрав свисающий на пол угол одеяла. Эркин несколько торопело потёр щёку и наскоро закончил комплекс. Ну вот, теперь… да, одеться. Всё-таки… вдруг кто-нибудь зайдёт, да та же Баба Фима, время-то уже… совсем светло. День, пожалуй, не утро.

Он натянул джинсы и пошёл умываться. Алиса сразу прибежала в ванную держать ему полотенце и повизжать, когда он брызнет на неё водой. И уточнить насчёт апельсина. Ведь получается, что Эрик знает, где апельсины, а мама – нет. Такого же, чтоб мама чего-то не знала, не бывает.

– Эрик, а вот апельсины… – начала она издалека.

Но он сразу её понял.

– Иди на кухню, Алиса. Я их сейчас принесу.

Алиса попыталась идти за ним, но, войдя в кладовку, Эркин закрыл дверь, а потом вышел оттуда с сумкой. И от сумки пахло апельсинами!

– Эрик, апельсины, да?!

– Да, – улыбнулся Эркин. – Пошли на кухню.

– Пошли, согласилась Алиса и взялась за ручку сумки возле его ладони. – Я тебе помогу.

– Спасибо, – сказал он очень серьёзно.

На кухне он выложил на стол апельсины и отнёс сумку в прихожую, сложил и засунул в карман полушубка. И остановился, вдруг даже не поняв, а почувствовав, что спешить некуда, что бежать на работу не нужно, и запах ёлки означает совсем, совсем другое… Эркин тряхнул головой, отбрасывая ненужные, неприятные воспоминания. Может, и лезет вся эта дрянь в голову потому, что он без рубашки, как… да нет же, не в этом дело, совсем не в этом, и не в запахе, а в чём?

– Эркин, – позвала его Женя, и он радостно кинулся на её зов.

– Женя, сейчас, я только рубашку надену.

В спальне он надел чистую ковбойку, застегнул, заправил в джинсы. Осмотрел себя в зеркале. Ну вот, полный порядок. В спальне приятно пахнет апельсинами и от окна цветами. Уберёт он здесь потом, после завтрака.

В кухне пало ещё лучше. Яичницей и чаем. А возле чашки Алисы лежал апельсин.

– Ну вот, – улыбалась Женя. – Сейчас позавтракаем, всё уберём и займёмся ёлкой.

– И гулять пойдём? – спросила Алиса.

– Пойдём, – кивнула Женя. – Если всё успеем.

Ели быстро. Особенно торопилась Алиса, пытаясь как можно скорее добраться до апельсина.

– Эрик, ты его очисть мне, ладно?

Умение Эркина чистить апельсин так, чтобы кожура снималась лепестками, поразило Алису ещё в лагере. И смотреть, как он надрезает кожуру, было очень интересно.

– А дальше я сама.

– Сама, – кивнул Эркин, отдавая ей апельсин.

Женя мыла посуду, а он сидел и смотрел, как Алиса делит апельсин, стараясь не раздавить дольки, раскладывает их на три кучки, приговаривая:

– Мне… маме… Эрику… – и растерянно: – Ой, а эта долька лишняя.

– Ну и съешь её, – рассмеялась Женя.

Такой вариант решения радостно удивил Алису.

Женя расставила вымытую посуду на сушке и села к столу.

– Ну вот, поделила? И по сколько вышло?

– По четыре. А всего было… тринадцать, – серьёзно ответила Алиса.

– Правильно, – улыбнулась Женя.

И Эркин кивнул, подтверждая.

Медленно, смакуя, съели апельсин, и Женя радостно сорвалась с места.

– А теперь всё убираем, и за ёлку.

– Ага-а! – торжествующе взвизгнула Алиса.

Порядок в спальне навели быстро и пошли в большую комнату, наполненную запахами хвои и смолы. Ёлка так распушилась, что Эркину пришлось отодвинуть её от стены почти в самый центр комнаты. Женя принесла из кладовки большую коробу, ещё коробку, пакет и наконец корзину с ворохом бумажных флажков, цепей, фонариков – всего, что она с Алисой вырезала и клеила эту неделю.

Наряжать ёлку Эркину приходилось: в питомниках и Паласах надзиратели сваливали на рабов все работы, какие только возможно, – но то было совсем другое, и сейчас он, как и Алиса, удивлённо восхищался блеском шаров и звёзд.

Ёлка была такой высокой, что даже Эркину понадобилась табуретка, чтобы водрузить на верхушку стеклянный шпиль со звездой. Вешали стеклянные шары, шишки, смешные фигурки человечков, зверей и овощей. И с каждой игрушкой ёлка сверкала всё сильнее.

Они уже начали вешать склеенные Женей игрушки, оставив цепи и флажки напоследок, когда в дверь позвонили.

Разумеется, первой у двери оказалась Алиса. Мама строго-настрого запретила ей трогать замки, и она теперь нетерпеливо прыгала у двери. Эркин мягко отодвинул её в сторону и открыл дверь.

– Привет, – улыбнулся ему Тим. – Не помешал?

– Привет, – отступил, впуская его, Эркин. – Нет, мы ёлку делаем.

– Вот из-за ёлки я и пришёл, – Тим безукоризненно вежливо склонил голову перед Женей. – С наступающим праздником вас, извините, что обеспокоил, – он старался говорить только по-русски, но всё равно получалась смесь.

– И вас с наступающим, – улыбнулась ему Женя. – Проходите, пожалуйста.

Тим был в новой рубашке, а штаны и ботинки старые. «Правильно – понял Эркин, – это ж так, по-соседски заглянуть на минутку». Он улыбнулся.

– Так в чём проблема, Тим?

– В ёлке, – Тим развёл руками. – Я не знаю, как наряжать, а… Зина не помнит.

– А мы уже сделали, – влезла Алиса.

– Идёмте, – Женя строгой улыбкой остановила Алису. – Посмотрите, как получилось.

Они прошли в большую комнату. Женя показала, что купленное, а что самодельное, это вот просто цветную бумагу нарезать, переплести и склеить, а вот это в магазине продают готовые листы с заготовками, только вырезать и склеить. Тим слушал, кивал. Вздохнул, что склеить они уже ничего не успеют. Игрушки-то он купил, повесили, но ёлка… голая получается.

– Ещё конфеты можно повесить, – сказала Женя, – мандарины, орехи.

Тим обрадовался.

– Да, это выход. Спасибо. А… а подарки?

– Вечечером положите под ёлку. А разберёте завтра с утра.

– Понятно, – кивнул Тим. – Ведь сегодня Сочельник, так?

– Да, – кивнула Женя. – И с поздравлениями завтра ходить будут.

– Да, Баба Фима говорила. А… свечи вы не ставите?

– Свечи… – Женя вздохнула. – Я пожара боюсь. Нет, я купила и свечи, и подсвечники… Нет, их в последнюю очередь.

– Да, конечно, – согласился Тим. – Большое спасибо.

– Не за что, – улыбнулась Женя.

– Мама! – не выдержала Алиса. – Так подарки завтра? А сегодня?!

– И сегодня будет хорошо, – утешила её Женя. – Пойдём на кухню, я тебе кое-что покажу.

Когда они вышли, Тим тихо спросил Эркина по-английски:

– Ты подарки купил?

– Да, – так же тихо ответил Эркин. – И на Рождество, и на Новый год.

– Под ёлку положишь?

– А как же. Сегодня и тридцать первого.

– Ну да, – Тим огляделся. – Холл вы не делали ещё?

– Успеется, – Эркин улыбнулся. – Дом закончен, умирать пора. Слышал я как-то.

– Неплохо, – улыбнулся и Тим и перешёл на русский: – Ладно.

Эркину хотелось показать ему, как теперь стало, ведь Тим видел его квартиру пустой, но не знал, как предложить. Да и… стоит ли хвастаться?

– Купил ты тогда спальню? – спросил вдруг Тим.

– Купил, – кивнул Эркин. – Идём, покажу.

Спальня произвела на Тима впечатление. Он даже присвистнул, стоя в дверях.

– Однако… размахался ты.

– А чего жаться? – хмыкнул Эркин. – Нам на то и ссуду дали. На обзаведение.

Тим помрачнел. Он никому не мог и не хотел признаться, что по его подсчётам зарплаты хватает только на еду, и то впритык. А на всё остальное приходится брать из ссуды. И такое… роскошество ему не по карману.

– Значит, со спальни начал, – насмешливо сказал Тим.

– Думаешь, на полу удобнее? – так же насмешливо ответил Эркин. – Чего тогда у Филиппыча кровать покупал?

– Уел, – кивнул Тим. – А чего ещё сделал?

– Алисе комнату. Пошли, покажу.

Как и спальню, Тим оглядел кмонату с порога, кивнул.

– Понятно. Ладно, пойду.

– Счастливо.

Из кухни выбежала Алиса.

– Весёлого Рождества! – выпалила она по-английски.

– Весёлого Рождества, – ответил ей так же по-английски Тим, улыбнулся вышедшей из кухни Жене. – Благодарю вас, весёлого всем Рождества.

– И вам всем, – улыбнулась Женя.

Тим опять склонил в полупоклоне голову и ушёл.

Эркин закрыл за ним дверь и посмотрел на Женю.

– Будем ёлку заканчивать?

– Да, вы идите, я сейчас суп поставлю и приду.

Эркин и Алиса вернулись в большую комнату. Флажки, цепи, гирлянды… и ёлку обвесили, и… Эркин вздумал натянуть ещё под потолком от ёлки к углам комнаты, но тут же сообразил, что об этом надо было раньше побеспокоиться: и гирлянд не хватит, и неохота гвозди в стены вбивать. Ладно. Он что-нибудь придумает. На следующий год. Эркин даже остановился на мгновение. Да, у него будет следующее Рождество, и ещё, и ещё…

– Эрик, а это куда?

– Это? – Эркин взял у Алисы бумажный красный фонарик, оглядел ёлку. – Это вот сюда, а то здесь не ярко.

– Ага, – согласилась Алиса. – Так будет хорошо.

Они развесили оставшиеся фонарики и цепи, и Алиса побежала звать маму. Пусть посмотрит, как получилось.

Женя пришла, вытирая руки, осмотрела ёлку, восхитилась.

– Свечи остались, Женя, – улыбнулся Эркин.

– Да, – кивнула Женя, – надо. Но…

– Я знаю, как это делать, – улыбка Эркина на мгновение стала невесёлой, но он тут же тряхнул головой. – Они тоже в кладовке, Женя?

– Да, на третьей полке слева, ну, ты увидишь, пакет такой…

Женя прислушалась к чему-то и, ойкнув, убежала на кухню. А Эркин пошёл в кладовку за свечами.

На третьей полке слева лежало несколько пакетов из белой бумаги в синих снежинках и синей с белыми. Его подарки были в таких же. В каком же свечи? Эркин осторожно раскрыл первый пакет и, густо покраснев, тут же закрыл его. Прозрачный конверт с белой мужской рубашкой явно предназначался ему. Так Женя его пакеты не трогала, а он… Теперь он осторожно прощупывал пакеты и свёртки, не открывая их. Вроде… вот этот? Да, точно. Коробка со свечами и двадцать подсвечников с зажимами.

– Э-эрик, – заглянула в кладовку Алиса, – ну, ты нашёл?

– Да.

Эркин взял пакет и вышел, щёлкнув по дороге выключателем.

– Пошли свечи ставить, – улыбнулся он Алисе.

– И зажжём? – замирающим от предвкушения голосом спросила Алиса.

– Зажжём вечером, – сразу откликнулась из кухни Женя.

– Да, – кивнул Эркин. – Днём это не так красиво.

Алису это объяснение удовлетворило, и они продолжили наряжать ёлку. Эркин вставил свечи в подсвечники, а потом Алиса подавала ему по одному, и он закреплял их на ветвях.

– Ну вот, – Эркин отступил на шаг, оглядывая ёлку. – Хорошо получилось.

– Ага, – авторитетно подтвердила Алиса. – Мама! Посмотри, как красиво. Ну, мама!

– Иду-иду, – отозвалась Женя.

Она вошла в комнату и восторженно ахнула.

– Какие вы молодцы!

Эркин сложил опустевшие пакеты и коробки в корзину.

– Отнесу в кладовку.

– Да, и будем обедать. У меня уже всё готово. Алиса…

– Ну, мам, ты только посмотри!

– Я вижу, – улыбалась Женя. – Но, маленькая, праздник только начинатся. Сегодня Сочельник, и ужинать будем у ёлки.

– Здесь? – удивилась Алиса.

– Ну да, – Женя привлекла её к себе.

– А давай и обедать здесь, – предложила Алиса.

– Нет, – Женя ласково покачала головой. – Обедать будем на кухне. Идём умываться, у меня всё готово.

– Ладно, – согласилась Алиса. – Только я с Эриком.

– Идите, – улыбалась Женя.

Соблюдать все правила она, разумеется, не собиралась, да и не знала их. Из всего услышанного на работе и от Бабы Фимы Женя решила сделать в Сочельник праздничный ужин у ёлки и постный обед днём. В рабочие дни Эркину при его работе без мяса нельзя. И колядовать они не пойдут. Это ж в Старый город идти, да и колядует, в основном, молодёжь, и в их доме вряд ли кто об этом знает и будет. Так что они после обеда отдохнут или погуляют, потом сделают праздничный ужин и встретят Рождество.

Всё это Женя изложила за обедом. Эркин со всем согласился. Алиса тоже спорить не стала.

– Значит, пост держать – это мяса не есть? – уточнил Эркин.

– Ну да. И ещё чего-то, я не помню всего. А тебе же без мяса нельзя.

– Ну, я в имении, значит, пять лет пост держал, – усмехнулся Эркин и перешёл на английский. – Рабам мясо не положено.

Алиса удивлённо посмотрела на него.

– Сегодня английский день, да?

– Нет, но это неважно, – улыбнулась Женя. – Доедай, И я чай налью.

– С конфетами?

– С конфетой, – поправила её Женя. – Эркин, положить ещё?

– Нет, спасибо, – мотнул он головой, придвигая к себе чашку с чаем.

– А гулять пойдём? – спросила Алиса. И окунула лицо в чашку, чтобы пошли пузыри.

– Алиса! – возмутилась Женя. – Будешь так себя вести, никуда не пойдёшь!

Алиса вздохнула и выпрямилась.

Женя быстро убрала со стола, вымыла и расставила посуду.

– Ну вот, давайте одеваться.

– Гулять?! – взвизгнула Алиса.

– Гулять, – рассмеялась Женя.

И озабоченно посмотрела на окно, за которым сыпал мелкий снег.

– Ветра нет, – понимающе сказал Эркин. – Не страшно.

– Да, – кивнула Женя. – Алиса, идём одеваться.

– Ага-ага! – Алиса пулей вылетела из кухни.

Выходя, Женя оглянулась на Эркина, и он кивнул, показывая, что всё понял. Ну так, не дурак же он, чтобы мёрзнуть, когда есть одежда.

В спальне он быстро переоделся и уже застёгивал рубашку, когда вошла Женя.

– Эркин, ты тёплое поддел?

– Да, конечно, – улыбнулся он ей. – Ты тоже теплее оденься. И, я думаю, санки возьмём.

– Ага! – радостно всунулась в спальню Алиса.

– Вот и идите доставать санки, – распорядилась Женя, копаясь в шкафу и бросая на кровать вещи.

Эркин взял Алису за руку, и они пошли в кладовку. Алису сюда пускали нечасто, и ей было очень интересно. После покупки шкафов и комодов на полках стало гораздо свободнее. Стеллаж-то делали с запасом на долгие годы. И Алиса, закинув голову, осматривала его с тем же выражением, как разглядывают на лесной поляне верхушки деревьев.

Санки лежали внизу у двери, и достали их до обидного быстро. Но Женя, когда надо, тоже умела всё делать мгновенно и уже ждала их в прихожей. Алису всунули в её сапожки, надели шапочку, обмотав длинные ушки вокруг шеи, надели на неё шубку, застегнули на все пуговицы и крючки, надвинули капюшон, повязали ещё шарфик, зелёный, как и сапожки, узлом назад, на руки варежки. Эркин бурки, полушубок и ушанку, Женя обулась, повязала платок и надела пальто, взяла сумочку. И наконец они вышли и заперли на оба замка дверь…

– А мы гулять идём, – радостно сообщала Алиса встречным. – С наступающим вас.

Ей улыбались и тоже поздравляли, и её, и маму, и Эрика, а некоторые желали весёлого Рождества по-английски. И Алиса вежливо отвечала им тоже по-английски. Ведь отвечать надо на том языке, на каком к тебе обращаются.

На улице сыпал мелкий снег и начинались сумерки. Алиса села на санки, и Эркин повёз её.

– А куда мы идём? – спросила Алиса.

– А куда глаза глядят, – весело ответил Эркин.

– Это мы идём, – засмеялась Женя, – а ты едешь.

– Мам, а ты тоже садись, – предложила Алиса. – Мы поместимся.

– Не болтай на морозе, – строго сказала Женя и добавила: – Эркину будет тяжело.

– Ни капли, – сразу возразил Эркин. – Давай, Женя.

– Не выдумывай, – Женя поправила ему шарф. – В другой раз.

Когда начались магазины, Алиса слезла с санок, и теперь они шли медленно, останавливаясь у каждой, украшенной разноцветными лампочками витрины. Да и народу стало много. Кто спешил сделать последние покупки, а кто просто гулял, как и они. В некоторых витринах были сделаны целые картины, а где просто стояли украшенные ёлки. У одной из витрин постояли подольше. Там была не просто картина, а с фигурками. Что-то вроде хижины, но больше всего это походило, по мнению Эркина, на простой небогатый и давно не ремонтировавшийся щелястый хлев. В плетёной кормушке для скота лежал младенец, а вокруг вперемешку стояли люди и животные. Он бы понял смысл, если бы люди и младенец были бы рабами, Ну, родила прямо в хлеву за работой, бывает, но чтобы белые вот так… Странно.

– И чего это? – спросила Алиса.

– Это младенец Христос, – стала объяснять Женя.

Эркин и Алиса выслушали её рассказ очень внимательно и остались рассматривать витрину, а Женя зашла в магазин и вышла оттуда с большим пакетом.

– А здесь что? – сразу заинтересовалась Алиса.

– Это на ёлку и на завтра, – не очень понятно, но внушительно ответила Женя, передавая пакет Эркину.

Вернее, он попросту отобрал его. И они пошли дальше. Быстро стемнело. Но горели все витрины, вывески и даже на заснеженных деревьях висели гирлянды цветных лампочек. Полюбовавшись витриной кондитерского, где всё-всё – даже ёлка! – было сделано из конфет, плиток шоколада, пряников и ещё чего-то несомненно вкусного, и подождав там Эркина, который вышел тоже с пакетом, даже большим, чем у Жени, перешли через улицу и отправились обратно, рассматривая витрины уже с этой стороны. А когда витрины кончились, Алиса снова села на санки, оба пакета поставили ей на ноги, она обхватила их, чтобы не упали, и они пошли домой.

Таким освещённым Эркин их дом ещё не видел. Тёмных окон совсем мало. Ну да, сегодня все дома, готовятся к празднику. А вот и их подъезд. Женя взяла пакеты, и Алиса слезла с санок. Эркин взял санки, отобрал у Жени один пакет, который потяжелее. Алиса помогла Жене открыть дверь и подержала её, пока проходил Эркин, а потом побежала вприпрыжку вверх по лестнице.

Коридор был полон детворы. И когда вошли в свою квартиру, Женя спросила.

– Пойдёшь в коридор?

Алиса растерялась. Она же не знает, что в этих пакетах, ни мама, ни Эрик ничего не говорили. Но и в коридоре интересно. А…

Женя быстро раздела её, помогла снять сапожки.

– Ладно. Сейчас пополдничаем, и я буду ужин готовить.

Полдничали чаем с печеньем и конфетами. Алиса несколько раз выразительно смотрела на стоявшие рядом со шкафчиком пакеты, но её взглядов ни мама, ни Эрик не замечали. Правда, Эрик отдал ей свою конфету. А потом ей почему-то захотелось спать.

Уложив Алису, Женя вернулась на кухню и села перебирать рис.

– Сейчас поставим кашу, – сказала она Эркину, – закончим с ёлкой, положим подарки и будем Рождество встречать.

Эркин кивнул. Он сел напротив Жени и занялся перебором белых продолговатых зёрнышек.

– Стол тогда к ёлке перенесём, да, Женя?

– Да, конечно. Накроем скатертью, поставим всё, зажжём свечи, – перечисляла Женя, быстро двигая по клеёнке рисинки. – Какой чистый рис, правда? Совсем грязи нет.

– Да, хороший, – согласился Эркин. – А что, на Рождество надо рис есть?

– В Сочельник, мне рассказали, едят кутью, ну, кашу из пшеницы с ягодами и взвар, – Женя улыбнулась. – Но рис вкуснее, и варится быстро. А взвар… вроде компота.

– Ага, понял, – Эркин улыбнулся. – Ну вот, у меня всё.

– И у меня всё.

Женя быстро сгребла рисинки в кастрюлю и встала.

– Сейчас промою и поставлю.

Эркин сидел за столом и смотрел на Женю. Блаженное чувство покоя, безопасности… он вдруг как-то ощутил его. Женя оглянулась на его взгляд и улыбнулась ему.

– Устал?

– Нет, что ты? – Эркин даже удивился её предположению. – Просто смотрю… на тебя.

– И как?

– Хорошо, – блаженно вздохнул Эркин.

Женя рассмеялась, накрыла кастрюлю крышкой и подошла к нему. Эркин ловко, не вставая со стула, вывернулся из-за стола, протянул ей навстречу руки, и Женя сама не поняла, как оказалась у него на коленях.

– Господи, Эркин, – Женя обняла его голову, прижала к себе, – господи…

Эркин уткнулся лицом в её шею и замер. Женя перебирала его волосы, взъерошивала и приглаживала иссиня-чёрные упругие пряди.

– Эркин, милый мой, Эркин…

Наконец Эркин оторвался от неё, поднял голову и немного виновато улыбнулся.

– Женя, я поверить не могу, что это всё на самом деле, что не сон… Я тебя столько раз во сне видел… И летом когда, на выпасе, и раньше ещё… И вот… Это же вправду, Женя? Не обман, да?