Текст книги "Аналогичный мир - 3 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 70 страниц)

В углу дивана перед камином неподвижно сидел человек. А коляска продолжала катиться по инерции к бару.

В следующее мгновение Стэн ударом по колесу затормозил её, едва не опрокинув, и выхватил пистолет.

Пришелец медленным плавным движением поднял руки ладонями вперёд.

– Я голый.

– Ковбой?! – изумлённо спросил Стэн.

Тем же плавным движением Фредди сдвинул шляпу на затылок, открывая лицо. Стэн опустил, но не убрал пистолет.

– Что тебе нужно?

– Поговорить.

Лёгким наклоном головы Фредди указал на маленький столик перед диваном. На столе бутылка коньяка и две рюмки. Стэн невольно усмехнулся: судя по марке, разговор серьёзный. Что ж, если Ковбой сразу не выстрелил… но всё равно.

– Я полицейский. Нам не о чём разговаривать.

Фредди раздвинул губы в улыбке.

– Твоего напарника, Гаррета, кончил Найф. Так?

– Да, – настороженно кивнул Стэн.

Неужели Ковбой всё-таки причастен и знает того парня? И что? Пришёл откупать? Робинс опять прав?!

– Да, – повторил Стэн. – И что тебе до этого?

Фредди кивнул. Медленно потянулся к бутылке – Стэн машинально отметил тонкие кожаные перчатки на его руках – и налил коньяк. Себе на дно, отпил, налил во вторую рюмку и снова себе. Стэн улыбнулся уже открыто.

– Мог и не стараться. Я же знаю, что ты кольту не изменяешь.

Улыбнулся и Фредди, ожидая, когда Стэн возьмёт рюмку.

– За что пьёшь? – пистолет по-прежнему лежал на коленях Стэна.

– За кого, – поправил его Фредди. – За парня, который выпустил кишки Найфу.

– За него выпью, – Стэн убрал пистолет и взял рюмку.

Они одновременно коснулись губами тёмно-жёлтой пахучей жидкости, глотнули.

– Чего ты хочешь, Ковбой? Закрытия дела?

Фредди качнул головой.

– Я не хочу невозможного.

– Верю, – кивнул Стэн. – Это невозможно. Ты знаешь, где парень?

– Я хочу это знать.

– И…?

– И когда вы на него выйдете, дай мне знать.

– За сколько шагов?

– Как сможешь.

– И почему я это сделаю?

– Долги надо платить.

Стэн кивнул.

– Что ты ему должен?

– Я – жизнь.

– Понятно. А если это не тот?

– Мешать не буду.

Стэн снова кивнул, внимательно разглядывая собеседника. Знаменитый Ковбой, киллер, чистильщик экстра-класса, уорринговец, как и Найф, кстати и уорринговские карты у обоих не сохранились, тоже наводит на размышления, но трудно поверить, что не знал, что Найфа убирали без него, но, похоже, что так, и похоже, что к тому парню у него свои… чувства.

– А если ты будешь первым?

И твёрдый спокойный ответ:

– Дам знать.

Стэн кивнул. Следующим должен был последовать уговор о деньгах, но оба понимали: его не будет. Стэна не покупали.

Молча глядя друг на друга, они допили свои рюмки, и Фредди встал. Ушёл, не прощаясь и не оглядываясь. Любые слова будут уже лишними.

Стэн вернулся на кухню и выключил плиту. Кофе наполовину выкипел, а стейк… фольга спасла, получился пережаренный, но не сгоревший. Плиту придётся отмывать, ну, это не слишком большая проблема. Но… но никогда не думал, что Ковбой способен на такое. Что ж… Да, он вступил в сговор с преступником, и не жалеет об этом. Когда Пенроз позвонил, что экспертиза в общем закончена… да, и он читал этот акт… да за одно то, что лицо Найфа было залито слезами, что значит Найф понял, прочувствовал свою смерть… да за одно это он вытащит того парня, сам вместо него сядет!

Он накрыл на стол и принялся за ужин. От коньяка приятно кружилась голова. Кто бы подумал, что Ковбой в коньяках разбирается. Ну, это ему могли и подсказать. Хотя… вряд ли Ковбой потерпит подсказку. И подсказчика.

Сев в машину, Фредди сразу включил мотор и рванул с места. Тяжело говорить голым, но рисковать он не мог. В таких разговорах хитрить нельзя, в мелочах особенно. Ну, что ж, что мог – он сделал, а дальше… самим им трепыхаться нельзя, наведём, Алекс тогда всё чётко разложил, значит, ждём.

Отъехав на два квартала, он привычно проверил улицу за спиной, содрал и выкинул на ходу в окно перчатки, удачно попав в канализационный – здесь он всегда открыт – люк, и прибавил скорость. А неплохо Чак справился с «ферри». Из обычной легковушки сделал… машину. Что значит – и улыбнулся – профессионал. Бульдог его, конечно, основательно выпотрошил, ну, так это Бульдог, и менять шофёра и автомеханика им пока незачем.

* * *

Крис и раньше замечал, что за хорошим обязательно идёт что-то плохое. Только-только у них с Люсей всё наладилось, всё стало так хорошо, что сам своему счастью не веришь, так на тебе! У Люси разболелась рана на боку. Он сам каждое утро и на ночь накладывал мазь и повязку… и ничего не мог понять. Жёлтые корки жёстко топорщились чешуйками, ожог под ними перестал мокнуть, и блеск стал другим. Люся жаловалась, что повязка ей мешает, хотя он старался сделать всё как можно лучше. И мазь ведь хорошая, «бальзам Вишневецкого», а не помогает. Люся стала плохо спать, плачет.

– Люся, – они лежали рядом в постели, её рука у него на груди. – Люся, может… я утомляю тебя? – нашёл он нужное слово. – Ну… этим.

– Нет, – Люся погладила его по груди. – Нет, Кирочка, мне… мне хорошо, когда у нас… это. Правда. Нет, я не знаю, отчего.

– Люся, а если мази больше класть?

– Ну, куда уж больше, она уже наружу проступает, нет, Кирочка, ты всё хорошо делаешь. Это я такая, – она вздохнула, – невезучая.

Вздохнул и Крис и, повернув голову, коснулся губами лба Люси – она лежала на боку.

– Люся, что мне сделать для тебя?

– Ой, Кирочка, – она вздохнула уже по-другому, не под плач, а под смех. – Мне так хорошо-о… Знаешь, когда я вот так, с тобой, я и бока не чувствую, – и хихикнула. – Вот если бы на работу не ходить…

– Ага, – подхватил Крис. – Встали, поели и снова легли.

Люся негромко засмеялась, потёрлась носом о его плечо.

– Ой, хорошо бы, Кирочка, да без работы есть будет нечего. Давай спать, да?

– Давай, – согласился Крис, хотя усталым себя не чувствовал. Странно, но после волны усталости не было. Мягкая блаженная пустота, покой, но не усталость.

– Кира, – уже совсем сонным голосом сказала Люся, – ты руку положи мне на бок, ладно?

– Да, конечно.

Он повернулся набок лицом к ней и мягко накрыл своей ладонью её повязку. Люся вздохнула, и он почувствовал, как обмякает, расслабляется её тело. Конечно, на боку спать неудобно, непривычно, но ничего, потерпит. И надо поговорить с Юрием Анатольевичем, попросить посмотреть Люсю. Он же врач, лечил Люсю, а если что будет нужно из еды там что-нибудь особенное, то сходить в город и купить – не проблема, деньги есть.

Под эти мысли Крис и заснул.

Рабочий день уже заканчивался. Аристов отдал Люсе пачку обработанных историй болезни.

– Это всё в регистратуру.

Картотеку он теперь ей не доверял, сам ею занимался, но в остальном… в остальном всё было как раньше. И Люся решила рискнуть.

– Юрий Анатольевич, я… я попросить вас хотела…

Она запнулась и покраснела так, что здоровая половина лица сравнялась по цвету с обожжённой.

Аристов поднял взгляд от своей рабочей тетради.

– И о чём? Ну, – и улыбнулся, – проси, раз хотела.

– Юрий Анатольевич, вы… вы не посмотрите меня? – и, увидев его удивление, заторопилась: – Меня бок совсем замучил, и мазь вдвое мажу, а не проходит, я ни спать, ни работать не могу.

– Да? – Аристов порывисто встал из-за стола. – Ну-ка, за ширму и раздевайся, посмотрим твой бок.

Люся послушно положила обратно на стол стопку папок и, расстёгивая на ходу халатик, пошла за ширму. Раздеваясь, она слышала, как щёлкает переключатель на селекторе, журчит вода из крана… Её давно не смотрели, с весны, и, когда Аристов вошёл за ширму, она прикрыла грудь руками.

– Нет, Люся, подними руку, мне же так не видно.

Аристов снял повязку, стёр тампоном мазь. Люся затаила дыхание.

– Так больно, Люся? А так?

– Н-нет, – неуверенно ответила она, – как-то…

– Как? – терпеливо спросил Аристов.

– Ну-у, щекотно как-то.

– Так-так, понятно. Так, Люся. Так, что ты говоришь? Болит у тебя?

– Ну, не очень болит, ну, я не знаю, свербит, ну, прямо так бы и выдрала себе сама всё.

– Понятно. Ну, Люся, – голос у Аристова стал весёлый, – поздравляю.

– С чем? – изумилась Люся.

– С регенерацией, Люся. Ну-ка, постой так.

Он смазал ей бок – запах был новый, незнакомый – и наложил повязку.

– Вот так, зуд это снимет. Одевайся.

– Ага, ага.

Пока Аристов мыл руки, она быстро одевалась и слушала. Вот он вернулся к столу, зашелестел бумагами, карточку её ищет, что ли? Ре-ге-не-ра-ция… что это? Как он говорил, получается, что хорошо. Она застегнула халатик, завязала поясок и вышла из-за ширмы.

– Юрий Анатольевич… – робко начала она.

Он опять что-то писал и ответил, не поднимая головы.

– Вот, Люся, по этому рецепту возьмёшь в нашей аптеке, много не мажь.

– Ага.

– И покажись дерматологу. Если процесс общий, то и голову он затронет.

Люся ойкнула, и Аристов оторвался от письма, увидел её испуганные глаза и рассмеялся.

– Всё хорошо, Люся, прямо отлично, заживление у тебя началось. Поняла?

Она неуверенно кивнула. Взяла рецепт и спрятала его в карман халата, забрала стопку историй болезни.

– Спасибо, Юрий Анатольевич, так это в регистратуру, да?

– Да, Люся.

Люсе очень хотелось спросить, можно ли им, нет, ей жить как живёт, но не решилась и убежала.

Аристов, перебрав картотеку, достал Люсину карточку и только начал писать, как в дверь постучали. Так обычно стучали парни: мягко, даже вкрадчиво, но не услышать нельзя.

– Да, войдите.

И удивился, увидев Криса. После той ночи, когда он застал его с Люсей, они фактически не разговаривали. Не специально, а как-то само собой получалось. Крис был со смены, в халате и шапочке.

– Извините, что побеспокоил, Юрий Анатольевич, – осторожно начал Крис.

– Ничего, – кивнул Аристов. – Заходи. Что стряслось?

– Нет, спасибо, ничего особенного, – Крис вошёл в кабинет, прикрыв за собой дверь. – Я хотел только попросить вас. Посмотрите Люсю, пожалуйста. У неё… её бок беспокоит.

Аристов с невольной улыбкой кивнул.

– Я её уже посмотрел. Знаешь, что у неё? – Крис мотнул головой, с надеждой и страхом глядя на него. – Регенерация. Знаешь, что это такое?

– Восстановление, – Крис сразу почувствовал себя на уроке. – Правильно?

– Правильно, – кивнул Аристов. – У неё восстанавливается наружный кожный покров.

Аристов говорил, используя термины, и все силы Криса уходили на понимание терминологии а на переживания уже не оставалось.

– Всё понял?

– Да, – кивнул Крис. – И… и ничего не менять, ну, как мы живём?

Аристову понадобилось минуты две, чтобы понять, о чём беспокоится Крис. А поняв, ответил очень серьёзно.

– Положительные эмоции способствуют процессу.

– Ага, – просиял Крис. – Спасибо, Юрий Анатольевич, извините за беспокойство, – и стремительно выскочил за дверь.

Словно боялся, что Аристов передумает и запретит ему… жить по-прежнему.

Как ни хотелось Крису найти и обрадовать Люсю, но он пошёл к Жарикову. Он должен поговорить с ним. Доктор Ваня всё сделал для него, пришёл тогда, той страшной ночью, успокоил, уладил всё, нет, он должен рассказать. И что парни с вопросами не лезут, хотя он же знает, как им это важно, так это тоже… доктор Ваня сделал. И сначала расскажет ему, посоветуется заодно, как для Люси лучше, а потом уже к парням пойдёт.

Жариков был у себя, хотя приём закончил и в соответствии с распорядком, и фактически, что совпадало довольно редко. И потому на стук в дверь он откликнулся сразу, приглашая войти запоздавшего и, скорее всего, непланового пациента.

– Здравствуйте, Иван Дормидонтович, – вошёл Крис. – Я… я пришёл поговорить.

– Проходи, садись, – улыбнулся Жариков и, пока Крис шёл от двери к его столу, привычно щёлкнул переключателем селектора и включил наружное табло над дверью. – Ну как, всё наладилось?

Утративший всю свою смелость на пути к его столу, Крис благодарно кивнул.

– Да, спасибо, Иван Дормидонтович, всё так хорошо… так хорошо, что даже страшно.

К удивлению Криса, Жариков не рассмеялся над получившейся бессмыслицей.

– И что хорошо, а что страшно?

– Хорошо? Ну, всё хорошо, со всем… – Крис замялся. – Ну… ну, я не могу об этом по-русски.

– Говори, как удобней, – сразу перешёл на английский Жариков.

– Ну, Люся не боится меня, – Крис перемешивал русские и английские слова. – И… этого не боится, ну, почти не боится. И… и у меня волна, каждый раз. Тот, ну, индеец, его на экспертизу привозили, он тоже говорил, что у него с… женой каждый раз волна. Я не поверил, все не поверили. А сейчас вот у меня. Подкатит и понесёт. Нет, я помню, где я, что я, чтоб Люсе больно не сделать, не напугать её, и… и как теряю себя, сразу и я, и не я. И… и я не знаю, как сказать, но… но мне самому хочется… этого.

И замер, ожидая слов Жарикова. Доктор Ваня улыбнулся.

– Это нормально, Кирилл. Да-да, нормальная реакция нормального человека.

– Но… но я же перегорел. И раньше. Мне никогда не хотелось этого.

– Чего? – терпеливо спросил Жариков.

– Траханья, – удивлённо ответил по-английски Крис. Неужели доктор Ваня забыл, что называется по-русски «этим».

– Траханье и любовь – разные вещи, Кирилл. Люсю ты любишь, потому тебе и хочется. А трахаться, да ещё по приказу… – Жариков не договорил, считая продолжение фразы излишним.

Крис медленно кивнул.

– Так… так, Иван Дормидонтович, у меня с Люсей, у нас любовь, так?

– Значит, так, Кирилл. В этом и есть разница, понял?

– Д-да. И… и Люся поэтому не боится? Да?

– Да, – энергично кивнул Жариков. – Именно так. А она? Ей хочется быть с тобой?

– Да. Я думаю, да, – Крис виновато опустил голову. – Я не могу рассказать вам, как у нас…

– А это тоже нормально. Но ей же хорошо?

– Да, – Крис вскинул голову и улыбнулся. – Да, у неё, Юрий Анатольевич сказал, что у Люси регенерация началась, – он уже говорил только по-русски. – От положительных эмоций.

– Ну, совсем хорошо, – обрадовался Жариков. – Прямо отлично.

Крис кивнул, облегчённо переводя дыхание.

– И ещё, Иван Дормидонтович, я расскажу парням, не о Люсе, о себе. Чтоб не психовали, чтобы поняли, – он заговорил опять по-английски. – Надо ждать волну. Придёт волна, и ты всё сможешь. А без волны это и не нужно.

Крис не спрашивал, не советовался, но Жариков согласно кивал. Да, всё так, всё правильно. Молодец Крис, и «волна» – это не оргазм, не только и не столько оргазм, они избегают слова «любовь», но, видимо, именно её называют «волной».

– Иван Дормидонтович, вы придёте к нам, на разговор?

Жариков на секунду растерялся.

– А… не помешаю?

– Нет, – твёрдо ответил Крис. – И Юрия Анатольевича позовём. Он тоже… переживает за нас.

– Спасибо, – растроганно сказал Жариков. – Конечно, придём.

Крис легко встал.

– Я пойду, Иван Дормидонтович. Как мы с парнями о дне договоримся, ну, когда собираемся, чтобы все были свободны, я скажу. И вам, и Юрию Анатольевичу. Спасибо большое, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – попрощался Жариков.

И, когда за Крисом закрылась дверь, остался сидеть неподвижно, не достал ни тетрадей, ни карточек. Хотя знал, что надо записать, сразу, по горячим следам, и не мог…

…Обнажённое смуглое тело, застывшее неподвижно лицо-маска. Выход из депрессии всегда сложен, и чем сильнее была двигательная активность до депрессии, тем глубже, вплоть до паралича, депрессия и, соответственно, сложнее выход. Юрка сказал, что парня зовут Крисом и он откликается на это имя.

– Крис.

Еле заметно вздрагивают длинные пушистые ресницы.

– Посмотри на меня.

Медленный поворот головы. Чёрные глаза смотрят в никуда.

– Тебе что-то болит?

– Нет, сэр.

Голос такой же безжизненно равнодушный, как и лицо.

– Почему ты спишь, не укрываясь? Тебе жарко?

– Я сплю, как положено, сэр.

Да, все парни так спят. На спине, закинув руки за голову и разведя ноги. И ничем не укрываются, даже простынями. Попытки укрыть их вызывают слёзы и просьбы пощадить, не мучить. Повышенная чувствительность кожи? Не подтверждается. Чистая психика. Даже в депрессии, стоит отвернуться, всё сбрасывают с себя. Стремление к обнажённости. Эксгибиционизм в чистом виде. Но ведь и наедине, без зрителей то же самое. Тогда это что-то другое.

– Тебе нравится твоё тело?

И мгновенная гримаса страха и злобы дёргает это лицо, напоминает прежнего, буйствовавшего так, что приходилось привязывать к кровати.

– Скажи, что подумал.

– Будьте вы прокляты!

Тихий слабый голос, но какая сила ненависти.

– Говори дальше.

И ответ, заставляющий улыбнуться.

– Нет, не хочу, сэр.

И обычное обращение звучит ругательством…

…Всё было, и вот… Жариков тряхнул головой. Нормальный мужчина с нормальными реакциями. Всё-таки они с Юркой не зря уродовались. А у Люси, значит, регенерация. Тоже отлично. Эффект неожиданный, меньше всего он думал об этом, но раз так получилось… Надо Юрке позвонить, выяснить, насколько правильно Крис его понял, ну и насчёт Люси узнать поподробнее.

Жариков снова тряхнул головой и достал свои тетради, одновременно вызывая по селектору Аристова.

ТЕТРАДЬ ВОСЬМИДЕСЯТАЯ

Как всегда весной достаточно одного по-настоящему солнечного дня, чтобы всё зазеленело. И по дороге едешь, как по зелёному коридору. И погода отличная, как на заказ, лучше и не придумать.

Чак вёл грузовик играючи, рисуясь своим мастерством, хотя пассажиры у него сегодня такие, что ничего в этом не понимают и потому оценить не могут. И что? А ничего! Всё обошлось, всё хорошо, хотя страху тогда хлебанул… и не в полиции, нет, конечно, он перетрухал, чего самому себе врать, и выболтал всё, что мог, лишь бы от него отвязались, но настоящий страх был потом…

…Закончив последний переезд, отнеся ящики в указанное место и получив положенные чаевые, он уже не спеша спокойно шёл к машине. Сейчас в гараж, как всегда всё подготовить на завтра и домой, обедать, да нет, к чёрту обед, просто закрыть за собой дверь и лечь, и никого и ничего не видеть, а обед, душ и всё остальное – потом. Он достал пачку сигарет, она оказалась пустой. Он скомкал её, швырнул в урну и свернул к маленькому киоску. Старый, весь сморщенный однорукий продавец продал ему пачку с таким равнодушным лицом, будто не видел ничего. На ходу закуривая, он подошёл к машине и в последнюю секунду, уже берясь за ручку, увидел на переднем сиденье Фредди. Страх сразу обдал ледяной волной. Но отступать поздно и некуда. Он открыл дверцу и сел за руль.

– Прямо.

– Слушаюсь, сэр. Прямо.

Короткие чёткие приказы. На втором повороте он понял: машина идёт за город. Но ослушаться не посмел. И на выезде из Колумбии новый приказ:

– Налево и второй направо.

– Слушаюсь, сэр, – шевельнул он онемевшими, как после сильного удара, губами.

Брошенный патронный завод. Не так разбомблённый, как разграбленный, коробки цехов и складов, всё остальное вывезли и растащили. Здесь и конец?

– Останови.

Он послушно затормозил посреди пустого в каких-то мелких обломках двора.

– Здесь не помешают, – ему почудилась в голосе Фредди насмешка. – Рассказывай.

– Что, сэр?

– Всё, – короткий и предельно ясный ответ.

И он рассказал всё. Как его арестовали, о чём спрашивали, что он отвечал, как выглядели те, кто допрашивал. Он говорил, а Фредди молча слушал, не поворачивая головы, с неподвижным равнодушным лицом. Он говорил и ждал пули. Но выстрела всё не было. И струйки пота на лице и спине. А потом он замолчал, и потянулись бесконечные секунды ожидания.

– В город.

Он вздрогнул.

– Сэр?

– Я сказал: в город.

– Да, сэр, слушаюсь, сэр.

Он дал газ, резко развернул машину и выехал так, будто удирал от погони…

…Чак достал сигарету и закурил, не отпуская руля.

– Закуришь? – предложил он сидевшему рядом Ларри.

– Нет, спасибо, – Ларри улыбнулся, смягчая отказ.

– Дыхалку бережёшь? – усмехнулся Чак.

Сидевший на коленях у Ларри Марк покосился на Чака, блеснув белками, и снова уставился вперёд.

– Нет, – просто ответил Ларри. – Я и раньше не курил.

– Хозяин не позволял, – понимающе кивнул Чак.

– Он и сам не курил.

То, как Ларри говорил о своём хозяине, задевало Чака. Он нахмурился.

– Тоскуешь ты по нему, что ли?

Ларри пожал плечами.

– Он научил меня всему, что я знаю и умею. И его убили.

– В заваруху, что ли?

– Нет, ещё раньше. СБ.

Чак быстро искоса посмотрел на него. Однако, просто он об этом говорит. Но… у Ларри свои проблемы, а у него свои.

Ларри впервые ехал в машине – не в кузове, а вот так, на мягком сиденье – и наслаждался дорогой. Марк сидел у него на коленях, удобно прислонившись к нему спиной, и тоже наслаждался. В кузове все их вещи в двух мешках и корзина с инструментом. Они едут в большой город, в Колумбию, будут теперь там жить. Да, конечно, было бы разумней поехать сначала одному, устроиться, а потом забирать Марка, но когда Фредди говорил с ним о переезде и предложил именно этот вариант, он покачал головой.

– Сэр, я обещал Марку, что мы не расстанемся. И уедем только вместе.

И Фредди понял и согласился. Удивительно, как Фредди всё понимает.

В Колумбии его ждёт работа ювелира. Фредди говорил – магазин-салон с мастерской. В основном, работа на заказ. Что ж, это он может. Ларри невольно улыбнулся воспоминанию…

…Миссис Кренкшоу – так ему назвали эту леди Фредди и Джонатан – рассматривает браслет. Переплетённые стебли плюща, на некоторых листьях росинки бриллиантов. Не на всех – это было бы уже вульгарно, бриллианты небольшие, но безукоризненные.

– Да, – кивает миссис Кренкшоу, – это достойно Левине.

И он благодарно улыбается её похвале…

…Да, Хозяин был бы доволен. Вещь получилась настоящая. И заплатили хорошо. Конечно, камни не его, их дал Джонатан, перерасчёт оказался непростым, остаток золота пошёл на плату за камни, а за работу заплатили уже лично ему. На первое время и скромное обзаведение им хватит. И есть ещё заказы. Правда, контракт не переписали, но это, наверное, не столь важно. Фредди обещал, что с жильём проблем не будет. Уже легче.

Чак покосился на улыбающегося Ларри. Ишь, как всем доволен, хотя, конечно, ювелир – дело выгодное. Но и рисковое. А ему и своего риска хватает. У каждого свои проблемы. И всё же… всё же хорошо, что Ларри будет жить в тех же меблирашках. Всё-таки они оба на одного хозяина работают, и если что… подмоги от Ларри никакой, конечно, хоть и силён мужик, да к силе ещё готовность бить нужна, а этого у Ларри и близко нет, как такого слабака в бараке не задавили… но всё-таки, хоть сзади себя поставить, чтоб спину прикрыть, можно будет, мало ли что. Нет, конечно, против Фредди Ларри не пойдёт и даже не подумает о таком, но… Нет, надо отношения наладить, не дружбу, конечно, друг тебя всегда первым и предаст, и выдаст, а чтоб врагом не был и хватит.

– Ты ведь у Май жить будешь? Ну, в её меблирашках.

– Да, – кивнул Ларри. – А ты? Тоже там?

– Ну да. Лучшее заведение на весь Цветной. Чисто и тихо. Что ещё надо?

– Да, – согласился Ларри. – Слушай, меблирашки – это, значит, мебель есть?

– Самое простое, – стал рассказывать Чак. – Посуду тоже можно, но я себе свою купил. Бельё постельное тоже. Можешь её, а можешь своё. И насчёт уборки удобно. Раз в неделю приходят. Честно, ничего не пропадает, – и усмехнулся. – Проверено.

Ларри задумчиво кивал, слушая его. Вот, значит, о каком жилье говорил Фредди. Что ж, это его устраивает. Если и плата окажется посильной…

– Ты много платишь?

– Пятьдесят в месяц. Зато никаких проблем. Даже, – Чак снова усмехнулся, – даже телефон есть.

Он исправно платил за телефон, хотя ни разу ещё им не пользовался, так только для проверки пару раз позвонил в справочную службу. Да и кому и зачем ему звонить? В контору в случае болезни? Так здоровья у него теперь… На квартиру Бредли? Незачем, и лучше бы такой нужды не было. И тоже, в случае чего, Полу Эйлифу, адвокату из фирмы Гроунса. Нет, лучше, без таких случаев. Хотя все три номера он помнил наизусть. И пожалуй… да, вон за тем поворотом можно остановиться на ленч. И размяться немного. Земля здесь федеральная, съезд с дороги свободный.

– Сейчас остановимся, перекусим. И вообще, – Чак ухмыльнулся. – Разомнёмся.

– Да, – ответно улыбнулся Ларри. – Не помешает.

Марк радостно просиял широкой улыбкой. Ему давно уже кое-чего хотелось, но он мужественно терпел. Чак мягко съехал с дороги и остановил грузовик за кустами, помог Ларри справиться с дверцей. Марк с такой скоростью выпрыгнул из машины и рванул в заросли, что мужчины рассмеялись и тоже вышли.

Кусты прикрывали их с дороги, пологий склон с журчащим внизу по промоине ручейком, свисты и щёлканье птиц, бабочки… ну, до чего же хорошо! Чак достал термос с кофе, а Ларри флягу с молоком. Мамми ему специально перекипятила, чтобы не скисло. У обоих сэндвичи, у Ларри ещё конфеты и печенье для Марка. Поглядев, как Чак сноровисто накрывает походный стол, Ларри спросил:

– Часто в дороге ешь?

– Приходится, – кивнул Чак. – График держать надо. По минутам маршрут рассчитан.

Ларри уважительно покивал. Конечно, работа у Чака не из простых, что и говорить.

– Вот до места тебя довезу и дальше по маршруту.

Уважение Ларри льстило Чаку. Работу ювелира он немного представлял, и что Ларри у Фредди с Джонатаном не на последнем месте, тоже видел, так что…

Марк, поев, убежал к ручейку искать тритона или ещё кто там в воде живёт, а мужчины ещё немного посидели. Ларри расспрашивал о жизни в Колумбии, и Чак его посвящал во всякие хозяйственные и житейские мелочи. В чьей лавке мясо лучше, у кого можно купить одежду – в рабском в городе ходить зазорно, а что в имении парадной одеждой было, так в Колумбии такое уже будничное, расхожее. Кабаки Ларри не интересовали, а про школы Чак ничего не знал.

– Ладно, – Чак встал, отряхивая штаны. – Поехали, а то из графика выбьемся.

Ларри кивнул и тоже встал.

– Марк! Ты где?

– Здеся! – вынырнул из кустов Марк.

– Здесь, а не здеся, – поправил его Ларри, собирая остатки ленча. – Мусор из волос выбери.

Рукава рубашки Марка были мокры до локтей, а в волосах запуталась веточка.

– Я тритона чуть-чуть не поймал, – сообщил Марк, выдирая из кудряшек ветку.

– А может, это он тебя ловил? – заржал Чак. – В проточной воде тритоны не живут.

Марк обиженно надул губы, но промолчал. Чака он, как и остальные малыши в имении, побаивался. Правда, отец рядом, большой и сильный, всё на свете знает и умеет, с ним ничего не страшно.

Снова сели в машину, и Чак выехал на дорогу.

– Ну, всего ничего осталось.

Серая лента шоссе, зелёные деревья и поля по сторонам. Всё чаще встречные и обгоняющие их машины, мимо маленькие то ли последние городки, то ли первые пригороды. Чак свернул на боковую со старым выщербленным покрытием дорогу.

– Сразу в Цветной въедем, не хочу в центре лишнее светиться.

Ларри понимающе кивнул. Конечно, Чаку виднее, как лучше ехать, он-то сам здесь в первый раз, не знает ничего.

Окраина Цветного квартала напоминала Цветной в Краунвилле, но попадались дома покрепче и понаряднее, на одном из перекрёстков они увидели темнокожего полицейского в форме, а потом Чак вдруг свернул со словами:

– Не по маршруту, но покажу.

Целая улица недостроенных, но уже видно, что крепких двухэтажных домиков, каждый со своим газончиком или лужайкой впереди и хозяйственным двором с садиком сзади.

– Муниципалитет строит. В долгосрочную аренду, – Чак насмешливо хмыкнул. – Кто побогаче может и купить. В собственность.

Ларри задумчиво кивнул и уточнил, не спрашивая:

– В рассрочку конечно.

– Это как? – не выдержал Марк.

Чак пренебрежительно повёл плечом.

– Мне и так хорошо, – и вывернул грузовик на поперечную улицу.

Здесь двух-, а то и трёхэтажные дома сливались в сплошную улицу, магазины, бары, кафе, какие-то… конторы, что ли, кино? – вертел головой Марк.

– Да, кино, – кивнул Чак и наконец остановился у длинного трёхэтажного дома, уходившего от улицы в глубину сада и с дверью в торцовой стене. – Приехали.

Над дверью выгнутая полукругом вывеска: «Майэлла. Меблированные квартиры».

У двери на жёстком стуле из гнутых металлических трубок сидел плечистый негр с сединой в курчавых волосах и в тёмной, но не рабской, а городской одежде. Оглядев вылезающих из машины Чака, Ларри и Марка, он крикнул в приоткрытую дверь.

– Эй, Май, девочка, это к тебе.

– Привет, – кивнул ему Чак, вынимая из кузова и передавая Ларри их туго набитые мешки и корзину.

– Привет, парень! – охотно отозвался негр. – Ну же, Май!

– Ты чего это расшумелся? – спросил властный, но не злой грудной голос.

Из глубины дома появилась «девочка Май» – темнокожая женщина лет тридцати с небольшим в туго обтягивающем её ядовито-зелёном костюме. Быстро, но очень внимательно оглядев Ларри, она улыбнулась.

– Лоуренс Левине?

– Да, здравствуйте, – обращение «мэм» Ларри опустил, но его тон и лёгкий полупоклон были безукоризненно вежливы.

Чак кивнул, прощаясь сразу со всеми, сел в кабину и уехал.

– Идёмте, – Май легко повернулась, приглашая Ларри за собой. – Уладим с бумагами.

– Хорошо, – Ларри взял корзину и мешок, второй подхватил Марк.

Мимо приветливо кивнувшего им негра они прошли в просторный холл с диваном, креслами и даже пальмой в кадке.

– Подожди меня здесь, сынок, – сказал Ларри.

Марк, зачарованно глядя на пальму, послушно сел на жёсткий деревянный диван. Ларри положил рядом с ним мешки и поставил на пол корзину. Май терпеливо ждала его у двери в свой кабинет. Маленький, безукоризненно чистый, как и холл. Стол с телефоном и неплохим письменным прибором, шкаф, несколько стульев. У стола Май обернулась к Ларри и улыбнулась.

– Садись, – достала из лежащей на столе папки и протянула ему лист бумаги. – Читай. Грамотный ведь.

Она не спрашивала, но Ларри кивнул и взял лист. И пока он читал, Май разглядывала его. Надо же, Бредли за него ручается, а по виду так ничего особенного. Ну, высок, силён, надо думать, но для подобного Бредли Чака держит под шофёрской крышей, а этот явно не для таких дел, но зачем-то он Бредли нужен. А раз нужен, то… не дура она, чтоб с Брели связываться. От Чака ни беспокойства, ни задержек с деньгами, и с этим, надо думать, так же будет. Она своё дело когда заводила, для того и плату до потолка подняла. Чтоб солидные люди жили.

– Да, я согласен, – Ларри взял с её стола ручку и подписал контракт.

Май кивнула, и убрала лист в уже другую папку в шкафу, достала связку ключей.

– Тебя как, Лоуренс?

– Можно Ларри.

– Пойдёт, меня Май. Держи, твоя на втором этаже, номер двадцать пять, убирают раз в неделю, дядюшке Пинки скажешь, в какой день чтоб к тебе приходили. И если ещё что нужно, к нему же.

– Спасибо, – Ларри взял ключи.

– Стирка, – она снова быстро оглядела Ларри, – готовка, обо всём договориться можно. За отдельную плату, конечно.

Ларри понимающе кивнул, но разговора не поддержал.

В холле Марк по-прежнему разглядывал пальму и даже не сразу заметил, как отец подошёл к нему.

– Идём, сынок.

Ларри легко взвалил себе на плечо оба мешка, взял корзину. Май проводила их до дверей, вошла с ними, быстро показала, где что и как, и если и удивилась тому, что Ларри знаком и с душем в ванной, и с газовой плитой на кухне, то виду не подала, пожелала счастливого отдыха с дороги и ушла, оставив их обживаться.