Текст книги "Аналогичный мир - 3 (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зубачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 70 страниц)

– Ну, конечно. Конечно, всё – правда.

Она поцеловала его в щёку и ещё не сказать ничего, ни шевельнуться не успела, как он сам разжал объятия, и они одновременно встали.

– Будем делать ёлку, да?

– Ну, она уже сделана. Почти, – Женя ласково погладила его по плечу. – Я там купила кое-чего по мелочи, орехи, мандарины… Вот их и добавим.

– А я конфет купил, – засмеялся Эркин. – Мне так и сказали в магазине, что они для ёлки. И… стол сейчас переставить?

– Да, – сразу согласилась Женя. – Давай сейчас.

Она сняла со стола клеёнку, и Эркин – она-то думала, что он перетащит стол волоком, ну, если вдвоём, то перенесут, а он – обхватил стол, поднял его и пошёл. Женя только ахнула и бросилась вдогонку, чтобы хоть дверь ему подержать.

– Господи, Эркин, ты же надорваться мог.

– Женя, да разве это тяжесть, что ты, – рассмеялся Эркин. – Вот здесь поставим, чтобы ёлку видеть, да?

– Ага, левее чуть, вот так. Сейчас я пакеты принесу.

Женя принесла оба пакета, свою коробку с нитками и иголками, и они сели за работу.

Орехи вешать не стали: Женя не могла вспомнить, как делается петелька, а мандарины и конфеты в блестящих золотых и серебряных обёртках они повесили. Не все, конечно, впереди целая неделя, придётся ещё вешать.

– Я помню, – Женя ловко протыкает мандарин толстой длинной иглой, – приходили гости, поздравляли, и папа прямо с ёлки снимал и угощал. Мандаринку и конфету. Или яблочко… Маленькие такие яблочки, их ещё райскими называют.

– Ага, – радостно кивнул Эркин. – И мы так сделаем, да?

– Конечно! Ой, каша! – Женя вскочила и убежала на кухню.

Эркин развесил подготовленный конфеты и мандаринки, собрал нитки и иголки в коробку и отнёс её в спальню, поставил на комод рядом с памятной по Джексонвиллю шкатулкой для денег и низкой широкой вазочкой, больше похожей на чашку без ручки – Женя называла её смешным словом «пиалушка» – для мелочи. Там, в Джексонвилле, ещё была фарфоровая статуэтка – пеликан с птенцами, но её Женя взяла, а грабители разбили, он увидел тогда на полу осколки. Ладно. Эркин тряхнул головой и хитро улыбнулся. Ладно, завтра посмотрим.

Он вернулся в большую комнату, где Женя уже разворачивала большую, подаренную им на новоселье, белую скатерть с вытканными белыми же розами. Он помог Жене ровно её выложить.

– Ну вот, у меня уже всё готово. Давай переодеваться, и я буду Алису будить.

Эркин кивнул. Ну да, вечер же праздничный, так что надо, как Колька говорит… припарадиться, вот. И ещё: полный парад, адмиральский смотр. Интересно, что такое «адмиральский», но это потом.

В спальне он быстро переоделся, вернее, снял тёплое бельё и сменил рубашку. Многоцветная, яркая. За призовое место на ножах. И пояс нарядный, тоже приз. Эркин оглядел себя в трюмо и улыбнулся возникшему вдруг отражению Жени.

– Какая нарядная рубашка, – восхитилась Женя. – Тебе очень идёт.

Эркин порывисто повернулся к ней, обнял. Женя поцеловала его в щёку рядом со шрамом, поправила ему прядь на лбу.

– Ты очень красивый, Эркин, – убеждённо сказала она.

– Это ты красивая, Женя, – ответил Эркин, касаясь губами её виска.

Женя рассмеялась.

– Ну вот, а я ещё тоже принаряжусь, так то ли ещё будет.

– Ага, – Эркин сразу разжал объятия. – Ага, я не буду мешать.

– Ты не мешаешь, – Женя ещё раз поцеловала его.

Эркин отпустил её: конечно, Жене надо переодеться. Он сел на пуф у двери и смотрел, как Женя сосредоточенно перебирала в шкафу свои вещи, выкладывая отобранные на кровать, и как она переодевается. Поясок, длинные тонкие чулки, туфли на каблучках, бюстгальтер, белая кофточка с кружевами и чёрная юбка, маленькие блестящие серёжки в ушах… и золотая шаль на плечах.

– Ну как? – обернулась к нему Женя.

Эркин восхищённо улыбнулся, и Женя рассмеялась.

– Ну вот. Пойду Алиску поднимать.

– Давай я, – встал Эркин. – А то ты такая нарядная…

– Ладно, – не стала спорить Женя, медленно поворачиваясь перед трюмо.

Эркин с трудом оторвал от неё взгляд и буквально вытащил себя из спальни.

В комнате Алисы стояла темнота, и эта темнота была очень уютной. Эркин щёлкнул выключателем. Алиса спала, как всегда, раскинувшись. Благо, кровать большая, «на вырост» Женя брала. «Ну и правильно, – подумал Эркин, – Растут дети быстро, не менять же мебель каждый год». Когда зажёгся свет, Алиса не проснулась, а вздохнула и повернулась набок. Эркин подошёл к окну, поправил штору.

– Алиса, – позвал он её от окна.

Она опять вздохнула, и Эркин подошёл к ней. Погладил по голове. Тонкие мягкие волосы приятно рассыпались под ладонью.

– Алиса, просыпайся.

– Э-эрик, – Алиса вздохнула, не открывая глаз. – А мне ёлка снится. И конфеты.

– А они на самом деле есть, – рассмеялся Эркин.

– Да-а? – удивилась Алиса.

Она открыла глаза и расплылась в улыбке, увидев Эркина.

– Эрик, какой ты наря-адный.

– Вот и вставай, – вошла в комнату Женя. – Будешь тоже нарядная. Сегодня же праздник.

– Ага, – Алиса вылезла из-под одеяла и встала на кровати. – А сегодня-сегодня, или это уже завтра-сегодня?

– Я не понял, – признался Эркин.

– Ну-у… ну это…

– Иди умывайся, – велела Женя. – Тогда и объяснишь.

Алиса попробовала прямо с кровати спрыгнуть в тапочки, но промахнулась и упала бы, если бы Эркин не подхватил её. Женя грозно нахмурилась, и Алиса пошла в ванную.

Женя быстро убрала и застелила постель. Обычно хотя бы часть этой работы делала Алиса, но сегодня, ради праздника… Эркин согласно кивнул.

– Конечно так, Женя.

– Ну вот.

Женя раскрыла шкаф, достала и положила на кровать красную матроску, белые гольфы с пушистыми помпончиками, поставила у кровати ярко-красные блестящие туфельки.

– Ой! – восхитилась вошедшая в комнату Алиса. – Мам, а беретик?!

– Ну, кто же дома ходит в беретике? Сделаем красивый хвостик с бантом.

– Ага, ага, – Алиса торопливо стягивала с себя пижамку. – Мам, и туфельки!

– А как же. Тапочки же с нарядным платьем не надевают, – объяснила Женя.

Эркин поглядел на туфельки Алисы, на ноги Жени, обтянутые тонкими чулками, на её чёрные туфли на каблуках и незаметно вышел из комнаты. Где его кроссовки? В кладовке? Но вчера, доставая сапоги, он их не видел? Тоже в спальне в шкафу?

Да, они были там. И опять, как и летом, набиты бумагой. Он вытащил бумагу, достал из комода носки и переобулся. Вот так. А то джинсы с поясом, рубашка нарядная и шлёпанцы… Неловко. Женя нарядная, Алиса тоже, надо и ему.

Шлёпанцы он поставил у кровати со своей стороны, а бумагу понёс выкидывать на кухню в ведро. Женя уже была там.

– Ты переобулся? – сразу заметила она. – Ну, правильно.

– Мам, чего нести? – вбежала в кухню Алиса.

Женя как раз раскладывала на тарелке печенья в форме цветочков и ягод, когда до них донёсся из коридора смутный шум, а потом зазвенел дверной звонок, и тут же в дверь забарабанили. Эркин быстро переглянулся с Женей и пошёл к двери. Алиса рванулась следом, но Женя придержала её. Эркин, не оборачиваясь, махнул рукой, показывая, чтобы они укрылись в кухне. Конечно, ничего такого, но всё-таки…

– Кто там? – спросил Эркин.

Ему ответил многоголосый хохот, взвизги и ещё что-то совсем непонятное, но… но, насколько он смог не так понять, как почувствовать, неопасное. Помедлив с пару секунд, Эркин всё-таки открыл.

И замер, оглушённый криками, хохотом, шумом трещоток и дудок.

– Ой, – с радостным удивлением сказала за его спиной Женя, – это же ряженые!

– А хозяину здоровья, а хозяйке красоты! – прокричал возникший перед ними парень с размалёванным лицом и в вывернутом наизнанку полушубке и неожиданно ловко выдернул Эркина и Женю из двери в коридор. Алиса выскочила сама.

Завертелся сумасшедший пёстрый хоровод, визг детей, смех, крики, кто-то, переодетый медведем, женщины в мужской и мужчины в женской одежде, хохочущие, веселящиеся от души соседи… И Эркин, забыв обо всём, хохочет над шутками и припевками, и уворачивается от ловящего его медведя, и пляшет с незнакомой закутанной в большой платок женщиной, потряхивающей… да у неё грудь ватная, не меньше двух подушек под кофтой, или это тоже парень…?

Вам всем счастья, а нам на радость!

Парень в вывернутом полушубке подставляет мешок, и туда сыпятся вынесенные из квартир конфеты, яблоки, пироги, бруски сала, свёрнутая в круг колбаса, и Женя, смеясь, бросает в бездонный мешок мандарины.

– Спасибо всем, Рождества всем, – кланяются ряженые. – Спасибо этому дому, пойдём теперь к другому.

И уже нет их. И, смеясь, поздравляя друг друга с наступающим, приглашая завтра зайти, ёлку поглядеть и поздравиться, соседи расходятся по квартирам.

Уже закрыв дверь и оказавшись в неожиданно гулкой тишине, Эркин сообразил, что грудастая баба, выдернувшая его из общего хоровода в круг, приговаривала и ржала Колькиным голосом. Эркин тихо засмеялся и покрутил головой. Ай да Колька, надо же такое придумать. А кто ж тогда медведем был? Не старшой же.

В большой комнате Женя с влажными от смеха глазами заканчивала расставлять на столе тарелки с праздничным угощением. Алиса шумно и деятельно помогала.

Наконец сели за стол. Сладкая рисовая каша с изюмом, густой, похожий на кисель компот, печенье, орехи, конфеты… Ужин очень понравился и Алисе, и Эркину. А потом Женя унесла на кухню грязные тарелки, Эркин зажёг свечи и выключил люстру, и они сидели за столом, ели всего понемногу и смотрели на нарядную, переливающуюся огнями ёлку. Эркин потряс Женю и Алису умением колоть орехи без щипцов, одними пальцами. Четыре больших – Женя их называла грецкими – ореха кладёт на ладонь, покатает, примериваясь, и сожмёт кулак, а потом раскроет, и Алиса с Женей прямо с его ладони выбирают ядрышки.

– Мам, а петь будем? – вдруг спросила Алиса.

Она смутно, но помнила прошлое Рождество, когда мама её учила особым «рождественским» песням.

– Давай, – согласилась Женя. – Слова помнишь?

– Динг-динг, беллз, – неуверенно начала Алиса.

К изумлению Жени, Эркин сразу подхватил.

– Ты её знаешь? – удивилась Женя.

Эркин кивнул, не прерывая пения. Так они и пели теперь втроём, глядя на ёлку. Спели про Рождественские колокола и звёзды, про ангелов в облаках и тишину на земле, даже про пастухов и волхвов Эркин знал.

Женя обняла, прижав к себе Алису.

– Вот мы и встретили Рождество. Спать пора, маленькая.

– А подарки? – сонно спросила Алиса.

– Сейчас ляжешь, – Женя говорила тио, с ласковой напевностью, – загадаешь про себя и утром увидишь.

– Всё, что захочу?

– Всё-всё, что загадаешь. В Рождественскую ночь все желания исполняются.

Алиса закрыла глаза и вздохнула совсем сонно. Женя тихо рассмеялась и встала, держа Алису на руках. Эркин сразу вскочил на ноги, протянул руки.

– Давай я…

Женя отдала ему Алису.

– Ага, отнеси её. Сейчас уложим и…

Эркин кивнул, поняв несказанное.

Он отнёс Алису в её комнату, положил на кровать, расстегнул и снял с неё туфельки. И отпрянул. Нет, ему этого нельзя, он не сможет этого сделать… по-простому, а как учили его – нельзя! И когда вошла Женя, он быстро вышел, скрывая лицо.

В кладовке он взял свои пакеты. Этот – синий – с подарками на Новый год. Проверяя себя, заглянул. Да, так и есть. Его уберём на прежнее место. А из белой бумаги возьмём.

Эркин принёс пакет в большую комнату и стал выкладывать под ёлку, оклеенные блестящей бумагой коробочки и свёртки. Ну вот. Он выпрямился и оглядел получившуюся горку. А хорошо смотрится. И свечи… догорают, надо, пожалуй, погасить и заменить, вставить новые. Свечи… в кладовке.

Пока он ходил за свечами, Женя раздела и уложила Алису и тоже пришла в большую комнату. Она не поняла, чего так испугался Эркин, но чувствовала, что лучше об этом не спрашивать, и когда он вошёл с коробкой свечей, просто сказала:

– Тебе помочь?

– Нет, – благодарно улыбнулся Эркин. – Это нетрудно. А… остатки свечей…

– Огарки?

– Да. Огарки выкинем?

– Нет, – улыбнулась Женя. – Будем гадать. Ну, топить воск. Знаешь?

– Нет, – мотнул он головой, быстро вынимая из очередного подсвечника огарок и вставляя новую свечу. – Как это, Женя?

– Увидишь, – тихо засмеялась Женя.

Она быстро переложила печенье и конфеты, смела в совочек скорлупки и крошки. А остальное пусть так и стоит. Утром придут к ёлке, так чтобы было нарядно и красиво. И приятно.

– Эркин, посмотри, как тебе?

Он готовно обернулся на её зов.

– Очень красиво, Женя. Так на завтра оставим?

– Ну да. Чтобы праздник с утра.

– Хорошо, – улыбнулся Эркин. – Очень хорошо. Ну вот, ещё две свечи, и всё.

Женя подошла к нему и придержала пружинящую ветку.

– Ага, спасибо, Женя. Ну вот.

Они стояли рядом и смотрели на ёлку. Эркин обнял Женю за талию и привлёк к себе.

– Хорошо, правда?

– Да, – Женя положила голову ему на плечо. – У меня ещё не было такого Сочельника.

Эркин мягко повернул её к себе, поцеловал в корни волос, в глаза, углы рта. Женя обняла его, погладила по затылку, шее.

– Ох, Эркин, милый мой.

Их губы наконец встретились, и Эркин рискнул плотно прижать свои губы к её губам, и Женя не отстранилась, не зажалась, а подалась к нему. Эркин вёл губами по её лицу, шее, подставлял своё лицо её губам.

– Женя, милая, Женя…

Он её вёл, или она его, но они вышли из большой комнаты, пересекли тёмную прихожую и вошли в спальню. Кто-то из них включил свет, наверное, это сделал всё-таки Эркин. Он бережно, мягкими гладящими движениями расстёгивал её кофточку и юбку, а Женя расстёгивала его рубашку, гладила его плечи и грудь.

– Господи, Эркин…

И тут он понял, что ему надо отпустить Женю, потому что ей не справиться с его поясом, и кроссовки просто так с ног не сбросишь, они же на шнурках. Это… он… он не умеет этого! Ну, пояс – ладно, джинсы тоже, а кроссовки…

Словно поняв его замешательство, Женя рассмеялась и поцеловала его.

– Раздевайся и ложись. Я сейчас.

– Женя… – потрясённо выдохнул он.

– Всё хорошо, – она ещё раз поцеловала его, легко вскочила и как была – в одном белье – выбежала из спальни.

Эркин посмотрел ей вслед, прерывисто вздохнул и сел на кровать. Больше всего ему хотелось порвать эти чёртовы шнурки, даже пальцы дрожали, когда он расшнуровывал кроссовки. И, сбросив их, он, не сдержавшись, швырнул их в угол, так же содрал и закинул, не глядя, носки. И бросился ничком на кровать, прямо на ковёр, уткнулся лицом в мягкий ворс. Было нестерпимо обидно. Что… что всё было так хорошо, а он всё испортил.

Женя бегом принесла из кладовки в большую комнату свои пакеты и выложила под ёлку подарки. Вздохнула, глядя на груду, приготовленную Эркином. Ну, так бы и заглянула, ну, наверняка вон та коробочка для неё. Но не Алиска же она, чтоб до утра не дотерпеть. Нет-нет, всё на утро! Она решительно встала, выключила свет и побежала в спальню.

Эркин ничком лежал на кровати, прямо на полу небрежной тряпкой валялась его нарядная рубашка, а в углу кроссовки и носки. Что это с ним? Женя быстро присела на край кровати, обняла его за плечи.

– Эркин, что с тобой?

Он мгновенно повернулся на спину.

– Женя… ты… ты не сердишься на меня?

– За что? Что ты выдумал, Эркин?

И по её удивлению он понял, что… что всё хорошо, и порывисто сел, привлёк к себе Женю.

– Женя, милая.

Он провёл рукой по её спине, словно погладил, привычно нажав на застёжку бюстгальтера, и поцеловал освободившиеся груди. Женя засмеялась.

– Ой, Эркин, а я тебя, а? Хочешь?

– Ага, – радостно выдохнул он, выгибаясь, чтобы ей было удобнее.

Конечно, с поясом она бы без него не справилась, у ковбойских поясов особые пряжки. Расстёгивала и раздевала его Женя неумело, явно вслепую и случайно задевая точки, но голова у Эркина пошла кругом. А когда ладонь Жени, сдвигая с него трусы, коснулась его лобка и члена, он даже задохнулся на мгновение, такой горячей волной его обдало.

– Ох, Женя…

– Что? – склонилась над ним Женя.

– Хорошо-о, – даже как-то простонал он.

Ёрзая спиной и ягодицами по ковру – руками он обнимал и гладил Женю – Эркин вылез из джинсов и трусов и ногами столкнул их на пол. Мягким движением он сдвинул по бёдрам Жени вниз к её коленям её трусики и пояс, не отстёгивая чулок. И дальше, помогая себе ногами к щиколоткам и дальше, совсем убрать. Отстёгивать их он уже не мог, не было сил, да и… да и уже незачем. Женя, её тело рядом, её руки на его теле, он же не знал, не думал, что это такое, что это возможно…

– Женя… Женя…

– Что? Что, милый?

– Спасибо тебе, – выдохнул он, обессиленно откидываясь на спину.

– А за что? – лукаво спросила Женя, вытягиваясь рядом.

– Что ты есть, – тихо ответил Эркин.

Они лежали поперёк кровати. Эркин повернулся набок, поцеловал Женю в плечо, в шею.

– Ты есть, Женя, ты ведь в самом деле есть, да, Женя? Это же не сон, правда?

– Правда.

Женя ощупывающим движением погладила его по лицу, шее. Эркин приподнялся на локте, наклонился над Женей.

– Женя, тебе ведь неудобно так, можно я…

Она кивнула, не дожидаясь конца фразы, и Эркин осторожно вынул шпильки изеё узла, и, когда он потянулся над ней, чтобы положить шпильки на тумбочку, Женя поцеловала его в грудь. Эркин вздрогнул и замер. Потом медленно разжал кулак, высыпав шпильки на тумбочку. Губы Жени всё ещё касались его груди, и, пока он убирал руку и ложился обратно, они скользили по его груди и шее.

Эркин лёг и попытался перевести дыхание. Сердце бешено колотилось о рёбра, как после бега, дрожали и беспорядочно подёргивались мышцы. И преодолевая эту дрожь, он снова повернулся набок и положил руку на грудь Жени, погладил так, чтобы сосок скользнул между пальцами.

– Женя, ты такая красивая. Я… я не знаю, как сказать… спасибо тебе, Женя, если бы не ты, меня бы не было уже, нет, Женя, пойми, я… я же не знаю ничего, со мной никогда… нет, я не о том, Женя, я не могу без тебя, если что с тобой случится, я жить не буду, Женя…

Он говорил и гладил, трогал Женю, целовал её грудь, живот, уже не понимая, что и зачем он говорит, чувствуя только руки Жени на своей голове и плечах, только её тело под своими губами и руками.

Женя гладила его литые плечи, ерошила и приглаживала ему волосы, такие… приятные на ощупь, блестящие в свете люстры. Господи, что он там говорит, она не понимает и не хочет понимать слов, она только слышит его голос, такой красивый, глубокий, она даже не понимает, на каком языке он говорит. Она обнимает, прижимает его к себе. Такого большого, сильного…

Опираясь выпрямленными руками о постель, Эркин осторожно навис над Женей и, когда она готовно подалась навстречу, вошёл сильным и точным толчком. Женя охнула, засмеялась и, вскинув руки, сцепила пальцы на его шее.

– Так? – счастливо спросил Эркин.

– Так, – смеялась Женя, – и так… и так… родной мой… И опять его накрыла горячая волна, и опять бешеный водоворот, когда сердце у горла, сохнут губы и глаза, и Женя… Женя смеётся, ей не больно, ей хорошо…

…Женя медленно, как просыпаясь, закинула руки за голову и потянулась. Её движение разбудило Эркина. Он вздрогнул и открыл глаза.

– Женя?

– Да, – Женя снова потянулась и села. – Ох как хорошо.

– Да? – Эркин приподнялся на локтях. – Правда? А сейчас…

– А сейчас, – мечтательно сказала Женя и вдруг прыснула. – Придумала! Сейчас мы пойдём, съедим по мандаринке. Снимем с ёлки.

– Давай, – согласился Эркин.

– Тогда пошли, – Женя схватила его за руку и потащила за собой. – Только тихо, а то Алиску разбудим.

Эркин, разумеется, не стал сопротивляться. Ни одеться, ни даже обуться Женя ему не дала и сама не оделась. Так, голыми, держась за руки, они и пошли. Пересекли тёмную прихожую и вошли в наполненную запахами хвои, апельсинов и конфет большую комнату. Эркин свободной рукой включил свет.

Искрилась и сияла ёлка, и они остановились перед ней. Женя тихо засмеялась.

– Мы как Ева с Адамом.

– А? Понял, – тут же кивнул Эркин. – Помню, поп в Джексонвилле рассказывал, – и улыбнулся, соглашаясь с Женей: – Смешно.

Женя оглядела ёлку.

– Даже жалко, – и вздохнула: – Такая красота.

– Давай вон те два, – предложил Эркин. – А я потом фонарик перевешу и закрою.

– Давай, – согласилась Женя.

Эркин отпустил руку Жени, легко потянулся и вытащил откуда-то из глубины ёлки два мандарина. Ёлочные ветви щекотно кололи ему грудь и руки. Не больно, даже приятно. Он отдал мандарины Жене, перевесил фонарик из золотистой бумаги и большой белый шар с фиолетовыми звёздами, отступил на шаг.

– Ну как, Женя?

– Потрясающе! – она чмокнула его в щёку.

Эркин озорно посмотрел на неё.

– Держишь их?

– Мандарины? – улыбнулась Женя. – Держу.

– А я тебя.

Эркин легко подхватил её на руки.

– Пошли обратно.

– Это ты идёшь, – Женя рукой с зажатым в ладони мандарином обхватила его за шею, – а меня несут. Ага, свет я выключу.

Другой рукой, тоже с мандарином, она по дороге ударила по выключателю.

Дверь в спальню они оставили открытой и свет не выключили, так что заблудиться было невозможно. Эркин внёс Женю в спальню и усадил в центре кровати, а сам сел рядом. Женя очистила мандарины – их тонкую кожицу не надо надрезать – протянла на ладони Эркину.

– Бери любой.

Эркин сел поудобнее, скрестив ноги, и взял ближний к нему мандарин. Короткие пухлые дольки лопались во рту, обрызгивая нёбо и язык кисловатым соком.

– Красота! – вздохнул Эркин, доев мандарин.

– Ага, – согласилась Женя.

Они быстро посмотрели друг на друга и одновременно засмеялись и кивнули, всё поняв. Быстро собрали корки, и Женя разложила их на тумбочках у изголовий, чтобы приятно пахло, а Эркин убрал ковёр и сложил его на пуф. Быстро собрали и разложили по пуфам разбросанную по полу одежду. Эркин откинул одеяло.

– Я свет погашу.

– Ага, – Женя юркнула под одеяло и засмеялась, потягиваясь.

Эркин выключил свет и лёг. Обнял Женю.

– Спим? – губы Жени касались его уха. – Спокойной ночи, милый.

– Ага, – ответил он, уже закрыв глаза. – Спокойной ночи.

И последнее, что он ощутил, это рука Жени, натягивающая на его плечо одеяло.

Разбудила их, как всегда в выходные, Алиса. Но вчера, возвращаясь от ёлки, они забыли закрыть дверь на задвижку, и Алиса ворвалась в спальню с криком:

– Мама! Эрик! Там подарки уже лежат, а вы спите!

– Ох, – вздохнула Женя, – ну, началось.

Алиса прыгнула на кровать, споткнулась и упала на Эркина. И прежде, чем Женя успела встать, она полезла под одеяло. Эркин моментально повернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. Но это его не спасло.

Ну, Эрик, – Алиса пыталась ухватить его за плечо, слишком большое для её ладошек. – Ну, там, знаешь, сколько всего, ну, идём скорей.

– А ты что, – Женя откинула со своей стороны одеяло и встала, отыскивая свой халатик, – уже лазила туда?

– Не-а, ну, Эрик, ну, чего ты такой тяжёлый? – Алиса подсунула наконец руки под его шею и, сидя на его спине, пыталась приподнять его. – Там бантики красивые, мне потом так не завязать. Ой, мам, а ты голая! Я тоже так хочу!

Она отпустила Эркина, встала во весь рост, отбросив мешающее одеяло, и стала стаскивать с себя длинную ночную рубашку.

– Мам, Эрик, а давайте так! Так интересней!

– А мне шлёпать тебя удобней! – Женя сдёрнула Алису с кровати. – А ну марш умываться!

– Мам, а подарки?!

– Голым неумытым не положено, – строго ответила Женя. – Я же не иду!

Алиса поняла, что грандиозная идея похода голышом за подарками неосуществима, и подчинилась. Женя кое-как накинула халатик, взяла ночную рубашку Алисы и её саму за руку и вышла из спальни.

Эркин отсмеялся, вытер ладонями мокрое от выступивших слёз лицо и встал. Оглядел валяющиеся на полу свои и Женины вещи и покачал головой. Однако… порезвились… В щель между шторами пробивался свет. Эркин подошёл к окну, раздёрнул шторы и зажмурился: утро было солнечным. Он невольно рассмеялся и так, смеясь, пошёл к шкафу. Надо же, в самом деле, одеться. Он достал и надел трусы. И тут в спальню опять влетела Алиса. В трусиках и маечке, ещё не причёсанная, с горящими от холодной воды и возбуждения щеками.

– Эрик! Ты оделся! Идём! Скорей!

– Куда? – спросил Эркин.

– Да к ёлке же!

Алиса ухватила его за руку и потащила за собой. В дверях спальни встала Женя.

– Алиса!

– Я умыта и одета, – быстро ответила Алиса. – Эрик, идём! Ну, мам, ну, ты же одета, ну, пошли!

И Женя сдалась.

– Ох, Алиса…

– Ага, – сразу поняла лиса. – Значит, можно? Ну, мы пошли, ты нас догоняй.

И повела Эркина за руку к дверям. Женя посторонилась и попросила вдогонку:

– Без меня не трогайте.

– Ну да, – согласилась Алиса. – Мы только глазками, – и объяснила Эркину: – Маме же тоже интересно.

Эркин кивнул.

В большой комнате было сумрачно из-за задёрнутых штор, и ёлка высилась тёмной, чуть поблескивающей громадой. Они подошли к ней. Груда блестящих пакетов и коробок таинственно сверкала в густой, почти чёрной тени под ёлкой. Алиса зачарованно вздохнула. И невольно вздохнул Эркин.

– Не трогали? – вбежала в комнату Женя. Ну, молодцы.

– Ну мы же слово дали, – ответила, не оборачиваясь, Алиса. – Мам, давай ещё немного постоим и посмотрим.

– Ну конечно, – согласилась Женя.

Алиса взяла её за руку, и они так постояли втроём. Потом Эркин мягко высвободил руку, подошёл к окну и отдёрнул шторы. В комнату ворвался по-зимнему белый свет, ойкнула Алиса, засмеялась Женя, и даже ёлка будто дрогнула и повернулась к свету. Заискрились, заблестели шары и игрушки на ёлке, целлофан и фольга пакетов.

– Ну, теперь-то можно? – тоненьким голоском попросила Алиса.

– Может, – кивнула Женя.

Испустив торжествующий вопль, Алиса нырнула под ёлку.

Они доставали и вскрывали пакеты и коробки, тут же решая, кому это предназначено. Восторженный визг Алисы не умолкал ни на секунду.

И вдруг коробки и пакеты кончились. Но на столе, стульях, прямо на полу теперь лежали новые, нарядные, необыкновенные вещи. Кукольный сервиз… белая мужская рубашка… полупрозрачный узорчатый шарфик… книги в блестящих обложках… белое с кружевами платьице… фарфоровый лебедь, гордо выгнувший шею и приподнявший крылья… блестящие чёрные мужские полуботинки… ажурные, узорчатой сеточкой чулки… и ещё… и ещё… и ещё…

– Господи, Эркин, – вздохнула Женя, любуясь лебедем. – Поставим на комод в спальне, да?

Эркин счастливо кивнул. Его подарки понравились, значит, правильно выбирал и советовали ему в магазинах тоже правильно, без подвохов.

Алиса хватала то одно, то другое, пока Женя, ничего не замечая, смотрела на Эркина.

– Эркин, а… а почему лебедь?

– Мне сказали, – Эркин прерывисто вздохнул, – мне казали, лебедь не живёт один. Если с другим что, он насмерть разбивается, не может жить.

Женя медленно кивнула, погладила пальцем лебедя по выгнутой шее, поставила его на стол и обняла Эркина.

– Спасибо, милый.

Он мягко обнял её.

– Спасибо тебе, Женя. Я… я никогда не дарил, я не умею этого, тебе понравилось?

– Да, конечно же, да, Эркин…

– Мам! – вмешалась Алиса. – Я хочу сейчас платье одеть.

– Ой! – очнулась Женя. – Ну, конечно, наденешь. Ой, времени-то уже сколько, господи, Эркин, и ты всё новое надень.

И завертелась утренняя обычная круговерть. Не совсем обычная, конечно, но… убрать, приготовить завтрак, переодеться…. И только в спальне, открыв шкаф, Эркин сообразил, что всё-таки он лопухнулся. Жене же переодеться не во что! У Алисы платье, у него рубашка, брюки, а у Жени… чулки с шарфиком?! Он покраснел так, что ощутил приливший к щекам жар.

– Эркин, ты чего? – влетела в спальню Женя. – У меня уже всё готово, ты что?

– Женя, – он резко повернулся к ней. – Женя, а ты? Прости меня, я не знал, не сообразил…

– Чего? – не поняла Женя и тут же заторопилась. – Давай, Эркин, обувайся, как раз ботинки к этим брюкам, я сейчас быстренько. Вот, посмотри на себя. Тебе очень хорошо.

Эркин послушно посмотрел на себя в зеркало. Ну, если Жене это нравится… хотя… как-то он был в большом двойном Паласе, и беляки там так и приходили, и потом видел, ладно, это всё неважно…

– Женя, а ты что наденешь? Я же…

– Ты же, ты же, – весело ответила Женя, кидая вещи на убранную и застеленную кровать. – Всё, Эркин, всё хорошо, ты молодец.

– Женя, у меня всё новое, у Алисы, а у тебя… – и с отчаянием: – Женя, я не знал, что на Рождество дарят одежду, мне никто не сказал.

– Эркин, – Женя быстро обняла его, поправила воротник новой рубашки, – да, сюда нужен галстук, ладно, это потом, Эркин, – она снова обняла его, быстро поцеловала и отстранилась, – сегодня праздник, понимаешь, Эркин, всё хорошо, у нас праздник. А теперь иди, я сейчас переоденусь и приду.

Она мягко, но решительно подтолкнула его к двери. Спорить Эркин не мог и не хотел, и выше6л из спальни. Сейчас они позавтракают и… и будет ещё что-то, пойдут гулять или в гости, или к ним кто-нибудь придёт, или ещё что-нибудь придумают. Сегодня праздник, и завтра, десять дней праздников, с ума сойти!

– Эрик, – позвала его Алиса. – Посмотри, как красиво.

Он вошёл в её комнату, и Алиса стала ему показывать свой стол, где уже был расставлен новый сервиз, а вокруг сидели Линда, Спотти, Мисс Рози и Дрыгалка и праздновали Рождество. Вместо угощения на тарелочках и в чашечках лежали разноцветные стерженьки из мозаики. Красные – конфеты, жёлтые – апельсинки, синие – чай, а зелёные – … Алиса не закончила объяснений, потому что Женя позвала их к столу. На рождественский завтрак.

В окно светило солнце, сверкали ёлка и снег на перилах лоджии за окном, и всякие вкусности на столе, и никуда не надо спешить, и десять праздничных дней впереди!