Текст книги "Принцесса для психолога (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

Глава 47 Вызов

Сейди много ходила. Медленно, держась за стенки или за Руслана – больше она никого к себе не подпускала, а Нари и сам не подходил, боялся навлечь на сестру немилость духов.

Чудовищную по силе ломку они кое-как пережили. Руслан даже не представлял, что откат от натуральных стимуляторов, без капли синтетики, может быть таким мучительным. Принцессе становилось то лучше, то хуже. Несколько раз вроде бы все заканчивалось, она спокойно засыпала, а потом все начиналось снова, как будто никакого улучшения не было, приснилось оно, не иначе.

Пару раз Руслану показалось, что девочке конец. Но Сейди, похоже, была из тех, кого не возьмешь за рубль двадцать. Худая, бледная, с вялыми мышцами – она раз за разом выныривала из боли и беспамятства, и каждый раз смотрела все тверже. Как будто этот кошмар только добавлял ей сил.

Хвала Создателю, ломка была делом насквозь знакомым и привычным. Правда, своих препаратов под рукой не оказалось, но были местные "аналоги" и бездна терпения и понимания. Руслан уже проходил через это столько раз, что со счету сбился. В последний – с Татьяной, ту тоже ломало качественно. И она тоже не истерила, не требовала "немедленно все исправить", а стискивала зубы и терпела: боль, выкручивающую суставы, мучительные судороги, словно тисками сжатые виски, запах кислого, противного пота, кровь из носа. Терпела все бесконечные дни и ночи…

Девчонки вообще последовательнее мальчишек. И – если решили себя угробить, и если, вот так, твердо решили жить.

Сейди нужно было пить местные фиточаи и двигаться. Она пила – и двигалась. До изнеможения, пока не упадет. В первый раз, пока Руслан еще не понял этой ее особенности, он не успел. Девочка вдруг словно запнулась, покачнулась и не красиво осела, а тяжело рухнула "с высоты собственного роста" прямо на жесткий пол, с жутким звуком… Ушиблась больно. Больше он не отходил даже на полшага, чтобы вовремя подхватить.

Нари смотрел на него круглыми глазами, но ни о чем не спрашивал – и хорошо. У Руслана не было точных ответов. Все зависело от самой Сейди: справится – будет жить.

В этот раз она снова загнала себя до полусмерти и обвисла на его руках безвольной тряпкой.

Руслан вздохнул, подхватил ее и отнес на постель. Уложил поверх покрывала, с беспокойством наблюдая, как тонкое, словно написанное акварелью лицо снова заливает бледность.

Ресницы у нее были короткие, но густые и острые, и на самом деле кололись. Как иголочки ели. Как-то, убирая слезинку с уголка ее глаза, Руслан коснулся их подушечками пальцев и удивился. Никогда бы не подумал, что об ресничку можно наколоться – и больно!

– Массаж нужен, – сказал он, не оборачиваясь, зная, что Нари рядом и слышит.

Принц вздохнул за спиной.

– Я уже голову сломал… Кому здесь можно верить? Если Ай узнает, в каком она состоянии, нас тут всех вырежут в первую же ночь.

– Мне ты веришь? – прямо спросил Руслан.

– Тебе – да. Ты в моем ближнем круге. Но ты же не женщина.

Руслан вдохнул и выдохнул. Медленно. Спокойно.

– Вопрос стоит так: либо мы соблюдаем все приличия, либо мы пробуем выжить. Представь, что ты попал на необитаемый остров…

– Какая разница? – удивился принц. – Честь ата – это то, что видно с неба. А небо – оно везде.

– Глупость человеческая везде, – фыркнул Руслан, – Ну что плохого в том, что я просто немного помогу принцессе окрепнуть?

– Мужчина не должен видеть тело женщины, это оскорбляет духов.

– Вообще не проблема! Завяжи мне глаза.

Руслан повернулся к Сейди и, неожиданно, встретился с ней взглядом. Оказалось, она давно пришла в себя, но затихарилась и слушала. Хитрюга. Вся в своего тотемного зверя. Или зверь у нее насквозь соответствующий?

– Позволишь тебе помочь? – спросил он.

На прямой вопрос, обычно, следует прямой ответ, так? Но мысли принцессы ходили какими-то очень странными тропами. Она долго обдумывала его вопрос, а когда, наконец, открыла рот, Руслан чуть не упал, даром, что сидел, практически, на полу.

– Я тебе нравлюсь?

Глаза смотрели пристально и пытливо, и Руслан опять не мог разглядеть радужки из-за огромных зрачков.

…Недолюбленным детям врать нельзя. Это аксиома. Нельзя совать пальцы в розетку, рулить в пьяном виде и врать тем, кого родители недолюбили. Они все эмпаты, поголовно. Потому что так хотят любви, что рано учатся читать других, видеть потаенное. Чтобы соответствовать ожиданиям. А еще – они никогда не доверяют до конца и не умеют прощать. Совсем. Один раз соврал – даже в мелочи и, считай, вся терапия Бантику под хвост.

– Да, – кивнул Руслан. Она ведь не уточнила, как именно нравится. И его ответ был честным. Человек, который борется – не может не нравиться. – Это что-то меняет?

– Я… позволяю тебе, – медленно проговорила Сейди, – видеть меня. И трогать. Не надо завязывать глаза.

И облизнула сухие губы. Не специально, в этом Руслан мог бы поклясться, игры там не было ни на полногтя. Сейди была слишком надменна и честна, чтобы играть.

Боже, этот измученный ребенок и правда видит в нем… мужчину? Старом, седом, толстом, чужом и чуждом? Что у нее в голове?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Сейди? – Нари поспешно прикусил костяшки пальцев, чтобы не наговорить лишнего, но смотрел на сестру так неодобрительно, что, казалось, ее многослойное одеяние задымится.

– Глава дома Сейди, – поправила девушка. В высоком голосе ощутимо звякнули льдинки. Она с усилием села на постели, переждала приступ головокружения. И, глядя прямо в лицо Руслану, медленно развязала кушак своего верхнего халата.

Нет, это точно не была сцена соблазнения из восточных фильмов – тонкие пальцы двигались так неуверенно просто потому, что в них совсем не было силы, а кушак был завязан туго.

И смотрела она так вызывающе, потому, что и в самом деле бросала вызов. Вековым устоям, духам, своим братьям, своей болезни. Руслан хорошо читал взгляды. Этот говорил не: "Любуйся мной, желай меня". Совсем другой был посыл: "Возьми то, что я решила отдать. Не оскорбляй меня отказом…"

У нормального мужика в таких обстоятельствах все отсохнет к чертям!

– Дай я, – потерял терпение он, – Ты со своими семью халатами сто лет разбираться будешь.

Нари закрыл лицо руками и вышел, пятясь. Что он решил – непонятно. Да и разницы теперь? В его глазах они с Сейди все равно пали окончательно и повязаны теперь до самой смерти. Пожелай психолог слиться – принц его попросту убьет.

Даже интересно, что Руслан отмочил в прошлой жизни, что на нем повисла такая карма?

– Все будет хорошо, – пообещал он. Банальность, которую говорил тысячу раз. Иногда она сбывалась, как с Татьяной. Иногда – нет. Но в нее всегда верили.

Видно, умел он сказать эту банальность так, как нужно.

…Начал с классического поглаживания, пытаясь через ладони передать частичку своей уверенности и силы. Кожа Сейди годами не видела солнца и это не пошло ей на пользу, мраморная бледность смотрелась не "интересно" или "аристократично", а страшно. Руслан невольно подумал, что наставит на ней синяков – на такой нежной, тут хоть как извернись, а не убережешься.

Закончив с первым этапом он перешел к растиранию с легким смещением кожи. Аккуратно водил руками вдоль мышечных волокон, чтобы помочь принцессе расслабиться после изматывающих упражнений. "На тонус" будет завтра. Или послезавтра.

Тело девушки оказалось… совершенно аморфным. Вместо мышц – сопли, вместо косточек – птичьи перышки. Руслан не на шутку боялся сместить эту эфирную конструкцию неосторожным движением.

А ведь когда-то она готовилась стать воином и любила танцы с мечами. С двумя мечами – и не самыми легкими. Задел у этого тела был хорошим, и он еще чувствовался в прямой королевской осанке, в красивом и гордом развороте плеч, в сильных ступнях, не изуродованных здешней непонятной и неудобной обувью.

Но и десять лет болезни никуда не делись. Сейди напоминала сильную птицу, которой на взлете перебили крылья. И сейчас она отчаянно пыталась вернуть хоть что-то.

Перед основной частью, разминанием, Руслан едва не перекрестился, впервые в жизни жалея, что у него такие сильные кисти рук и жесткие пальцы.

Может быть, все же стоило довериться знающей женщине? Неужели из всей толпы прислуги не найдется никого, кто не бросится со всех ног выслуживаться перед Главой Аем? Но, снявши голову, по волосам не плачут.

– Что? – неожиданно спросила Сейди совершенно спокойным голосом, – все плохо у меня?

– Да нормально все, – заверил Руслан, – даже лучше, чем я думал. Дистрофии нет, кости в порядке, а мясо нарастет. Со временем.

– А почему ты так… осторожен?

Руслан только что сообразил, что принцессе, скорее всего, массаж делали, поэтому и мышцы не атрофировались за почти десять лет сидения взаперти. Она, конечно, не поняла, но, видимо, как-то почувствовала разницу.

– Не хочу причинять тебе боль, – признался он.

– Я не боюсь боли, – равнодушно проговорила Сейди, поворачивая лицо к Руслану и укладывая голову на жесткую, почти плоскую подушку. – Вся жизнь ата – боль, с рождения и до смерти.

– Это неправильно, – он помотал головой, – девочек нельзя постоянно испытывать на прочность.

– А что надо делать с девочками? – Как-то очень по-взрослому спросила она.

– Любить, – ответил Руслан, почти не задумываясь. – Вы – украшение жизни. И ее продолжение.

Она длинно вздохнула. Руслан испугался, что все же причинил ей боль, проследил за своими руками и понял, что так оно и было… но Сейди даже не вздрогнула и не вскрикнула. Она и в самом деле привыкла к боли, считая ее неотъемлемой частью своей жизни. И, прости Господи, кажется, не видела в ней повода для тревоги или обиды.

– Хороший план, – со смешком согласилась принцесса, – Жаль, неосуществимый.

– Это почему? – удивился Руслан.

– Потому, что я сама все испортила. Ты не такой… не тот… – принцесса запнулась, подбирая слова. Руслан быстро улыбнулся:

– Не тот, кто тебе нужен? Так это не конец света. Какие твои годы, встретишь еще нужного.

Она вздохнула еще глубже. И спросила в пространство:

– Интересно, все мужчины такие?

– Какие? – массаж поглотил Руслана целиком, он весь ушел в кисти рук, не особо заботясь о том, что мелет его язык. И следующие слова принцессы прозвучали для него, как гром среди ясного неба.

– Непонятливые. Я уже три раза тремя разными способами показала свое истинное отношение к тебе. А ты все еще не понял…

– Что я должен был понять?

– Я хочу тебя в мужья. Хочу взять тебя за руку в семейном Святилище, при всех, ни от кого не скрываясь. Хочу, чтобы ты вместе со мной правил Энгури. Беда в том, что ты… не хочешь. Я только не понимаю, чем я плоха. Я даже решилась показать свое тело, а это то, что девы ата никогда не делают. Если бы ты почувствовал отвращение, я бы отпустила тебя…

– А так – не отпустишь? – слегка подколол Руслан.

– Нет, – жестко отрезала Сейди и отвернулась.

…Вот ведь! Что брат, что сестра. Тяжелое детство, деревянные игрушки. Зима в кедах. Конфеты на сигнализации. Зато хватательный рефлекс прокачан как надо! И не объяснишь, что нельзя взять и объявить человека рабом, другом или любимым. Это так не работает.

– Что мне нужно сделать, чтобы ты согласился меня любить? – вдруг спросила она совсем другим, не "принцессиным", а обычным, почти нормальным, человеческим голосом.

– Выздоравливай, – добродушно посоветовал Руслан, – окрепни. Сейчас тебя любить технически проблематично. Еще поломаешь ненароком.

Сейди обиженно дернулась:

– Я сильная!

– Знаю. Вижу. И поверь – восхищен. До глубины своей старой, циничной души. Лежи, нельзя вертеться.

Когда он закончил, принцесса почти дремала. Руслан укрыл ее покрывалом до самых ушей, подозвал Бантика и положил рядом.

– Никого не пускай, пока я не разрешу, поняла, серая?

Лиса поняла и улеглась поверх принцессы с самым неприступным видом, на какой была способна. Девушка что-то пробормотала во сне, но глаза не открыла.

Руслан вышел из комнаты, задвинул за собой легкую дверь – ширму и перевернул клепсидру.

– Пока вода не кончится, – сказал он, – госпожу не беспокоить. Что бы не случилось, хоть небо на землю падай.

Две рабыни в дорогих и пышных одеждах, но с тусклым, затравленным взглядом, покорно кивнули и уселись у порога с несгибаемым намерением защитить вход в спальню своими телами.

Ничего они, конечно, не могли. Любой нота, если захочет, пристрелит или зарубит раба и через минуту уже не вспомнит об этом. Ценность жизни человека из низшей страты здесь равнялась… да ничему. Бросовый нож или деревянная миска с рынка стоили дороже.

Поперек дороги сунулся тот самый дед, который сопровождал Руслана к Сейди в день церемонии. Как-то он здесь прижился. Психолог в который раз напомнил себе узнать, в каком статусе – и тут же снова об этом позабыл. Слова деда начисто вымыли из головы посторонние мысли.

– Глава Ай послал госпоже вызов.

– Куда – вызов? – переспросил Руслан, все еще надеясь, что он ошибся, не так понял, перепутал слово чужого языка – и это что-то вроде приглашения на семейный ужин.

– Вызов на ритуальный поединок.

– Почему сейчас?

– Ты привел под руку госпожи Сейди девять семей нота. Глава Ай обеспокоен, он боится потери своего влияния.

– А по-другому он беспокоиться не пробовал? – буркнул Руслан, – например, помочь людям лодки построить?

Дед сделал вид, что не понял, хотя имперский знал превосходно.

– Что передать гонцу?

– Послать его неприличным маршрутом – не вариант? – поинтересовался Руслан, уже предвидя ответ. Вот интересно, где носит Нари, когда он, по-настоящему, нужен.

– Если госпожа не примет вызов, это будет означать, что она отказывается от борьбы за трон Энгури, – поклонился дед.

В пояснице они тут все были на диво гибкие и кланялись по любому поводу, иногда – по пятнадцать раз за разговор.

До Руслана только сейчас дошло, почему его так просто приняли за ровню принцессе. "Слово" Бантика, конечно, было весомым, но сработало не только оно. Психолог не гнулся, не было у него и привычки опускать глаза перед вышестоящими. Он знал себе цену и цена эта была не маленькой – так и держался. А эти… приняли его профессиональную гордость за родовую спесь. И тоже причислили к ата. Молодцы, что сказать!

– И чем это нам грозит?

– Может быть, и ничем, – дедок растянул губы в вежливой улыбке, давая понять, что сказал глупость, которую просто должен был сказать. В силу этикетных требований. А вот сейчас скажет умную вещь, и господину лучше бы "послушать ушами". – Пока Сейди болела, Глава Ай был спокоен за свой трон, поэтому ее не трогали…

Он замолчал и снова поклонился. Остальное Руслан должен был додумать сам.

– То есть, если мы возьмем этот вызов и выкинем в отхожую яму, то за…маемся от наемных убийц отмахиваться?

– Господин умен, – одобрительно кивнул дед.

– Вот ведь идиотизм, прости меня Господи! Сидят голыми жопами на бомбе и места делят, кому сесть повыше… Когда нужен ответ?

– На вызов отвечают сразу, господин. Что я должен сказать гонцу?

– А у нас есть варианты?

– Можно публично отречься от трона. Но… – старик замялся, подбирая слова.

– Да говори уже прямо, – потерял терпение Руслан.

– Пока госпожа была больна, это восприняли бы благосклонно. Сейчас… Глава Ай не самый доверчивый господин в Энгури. Он может заподозрить тонкую игру и повести себя не благородно.

– Другими словами, он – параноик и постарается убить сестру и всех, кого обнаружит рядом с ней, просто на всякий случай?

– Господин умен, – снова повторил дел, кланяясь, как китайский болванчик.

– Значит, вариантов нет. Передай Главе, что госпожа принимает вызов и… сколько можно тянуть кота за хвост? – дед удивленно вытаращился на него и Руслан, ругнувшись про себя, поправился. – Когда можно назначить дуэль, самое позднее?

– На исходе третьего дня, господин.

– Вот так и передай. На исходе третьего дня будет ему поединок. Что-нибудь еще?

Дед смотрел на него во все глаза.

– Госпожа Сейди слаба, – тихо проговорил он. – Неужели господин… пользуясь правом супруга…

– А у меня есть выбор?

Дед покачал головой.

– Не после того, как вы вошли к госпоже.

Перед глазами замелькали картины боя в темном коридоре под замком Бурь, а в ушах, помимо воли, зазвучал напористый голос Нари: "Никогда не нарывайся на поединок с ата, тебе его не выдержать…"

Принц был прав от и до. Шансов против Главы Ая у Руслана не было. Ни одного. Даже если тому правую руку к левой ноге привязать и вместо меча дать тупой столовый ножик.

– Ну и о чем ты тогда так долго раздумывал? – грубовато спросил Руслан. – Извини, это был риторический вопрос. Ты же знаешь, как правильно принимают вызов – и все такое? Действуй.

Глава 48 Нож Янека

По гребню мы шли долго. Очень долго. И это было не так, чтобы легко. В полушаге справа тропа ныряла в крутой обрыв. Смотреть вниз вообще не тянуло, голова начинала кружиться, а под ложечкой противно посасывало.

Поэтому я старалась держаться левого края. Там тоже был обрыв, но – более пологий. Хотя – не один ли черт… или демон? Под ногами перекатывалась сыпучая порода и съехать вниз было проще, чем, как говорили здесь, эр потратить.

Каванараги просто потрясла меня своим коварством: раз пять казалось, что уже все – дошли. Но когда мы все же забирались на "вершину", оттуда вдруг открывалось, что настоящая вершина маячит далеко-далеко, и до нее еще пилить и пилить.

Эшери своей волей, не слушая возражений, отнял у меня мешок и повесил себе на грудь. Второй, размером побольше и потяжелее, висел у него за спиной. Я сначала возмущенно пыхтела вслух, потом про себя. Потом… часа через полтора, переосмыслила ситуацию и молча извинилась. А еще через три, когда мы доползли до огромных каменных ворот и гора вдруг устремилась вверх, с наклоном под сорок пять градусов, я подошла и извинилась вслух.

Кот неопределенно хмыкнул, легонько обнял меня одной рукой, на мгновение прижал к себе – и тут же отпустил.

Что это было – и гадать не стоило. Полное отпущение всех грехов "по-монтрезовски". Иди и… можешь грешить дальше, все равно прощу.

Парни распаковывали мешки, доставая кошки и ледорубы.

– Выходим на предвершинный участок, – деловито объявил Обжора, – двигаться будем в связках траверсом. Последние футы очень крутые. Маргарита, о чем мечтаешь?

Я крутила головой, пытаясь сообразить, что не так. Дошло до меня не сразу. Но потом понимание обрушилось лавиной: в воздухе появилась новая нота! Неприятная, тревожная. Отчего-то я опознала ее сразу – это был едва уловимый запах тлена.

– Шаари, – сказала я, – надо бы фильтры в нос.

Обжора обернулся.

– Ты осторожничаешь, или?..

– Или. Ветер дует, – я плюнула на палец, облизывать его, грязный, врача не заставишь и под страхом смерти, – с долины. Конечно, интересно, кто там недавно помер, но я бы не советовала выяснять. Вдруг не от старости.

– Я слетаю мухой? – подорвался Рой, – с фильтрами, в щитах…

Обжора ненадолго задумался. И – покачал головой:

– Если пахнет, значит, точно мертв. Помочь не сможем, опасности от него нет. Незачем время тратить. На обратном пути, если этой дорогой пойдем, может, посмотрим. Перчатки одеваем!

В устах добрейшего Шаари такой лютый прагматизм звучал странно и жутковато.

Коричневый ландшафт сменился белым и грязно-белым в пропорции один к трем. На первый взгляд подъем не казался очень сложным, но, ступив на склон, я немедленно сообразила, в чем подвох – земля сыпалась из под ног и в любой момент можно было съехать на несколько метров вниз. Поэтому и страховали друг друга веревкой.

– Ничего, – Эшери подмигнул мне и Рою, – залезем. Не на такое лазили. Здесь, по крайней мере, воздух есть.

Холод как-то быстро утратил актуальность, я – так вообще взмокла. Оскальзываясь, мы карабкались к вершине на четвереньках. Предполагалось, что мы пойдем в связках: я с Роем, а Эшери с Обжорой, и будем страховать друг друга по очереди, но на практике получилось иначе. Обжора и Рой разведывали безопасный путь, а Кот тащил в гору меня.

Я очень старалась не быть обузой. Но получалось плохо.

Пару раз гора вздрагивала и мы скользили вниз, цепляясь кошками… Это злило так, что даже страх отступал.

Я перемазалась, как черт. Казалось, что бесовы "кошки" совершенно не помогают. В какой-то момент я вспомнила о подарке Янека, вытащила его из кармана и вогнала в породу почти по рукоять, даже не успев задуматься, что могу сломать лезвие.

Оно, кстати, выдержало, а я опомнилась.

Вокруг царило космическое безмолвие. Внизу, очень далеко, в синем тумане, торчал пик, укутанный снегом.

В синем… тумане…

– Эшери, – позвала я, и подбородком указала вниз.

Монтрез сощурился и долго разглядывал долину, оставшуюся внизу и справа.

– Выходит, мы вовремя оттуда ушли, – сказал он, наконец. – И хорошо, что не сунулись выяснять, почему там трупами пахнет. Это… до нас не доползет? Горячий воздух ведь поднимается вверх.

– Он и поднимается, – буркнула я. – Видишь, пока мы на него пялились, поднялся так, что заметно невооруженным глазом.

– Ползет, как нанятый за золото, – подтвердил спустившийся к нам Рой.

– Что это, как думаешь? – голос Кота не изменился, но морщинки в уголках изумрудных глаз стали заметнее. Он пристально вглядывался вниз и был, явно, озадачен. Такого Монтрез еще не видел.

– Какой-нибудь фумарольный газ, – пожала плечами я, – Дойдет до нас – понюхаю, определю точно.

– Насколько это опасно?

– Внизу – точно опасно, он горячий бывает, до тысячи градусов. Здесь… не думаю. Мы намного выше, пока доползет – остынет и концентрацию потеряет. Но фильтры лучше не убирать. Просто на всякий случай.

– Да это понятно, – кивнул Эшери, – так что, ходу вверх?

– Я тебе покажу "ходу", – передразнил Обжора, – знаешь, скольких таких, торопливых, внизу в мешки складывают? Если находят…

– Понял, глупость сморозил, заткнулся, – легко согласился Кот. И вдруг зацепился взглядом за мой "трофей".

– Э-э, – протянул он, отчего-то весело, – Маргарита, а откуда у тебя такой любопытный… прибор?

– Прибор? – опешила я, – Нож обычный, даже не острый. Мне его один знакомый подарил. В Несбере.

– Знакомый, – со значением протянул Кот. – Имя у твоего знакомого было?

– Янек, – тихо отозвалась я, начиная соображать, что с подарком что-то не так. Когда Ясь отдавал его мне, это была юкка из светлого металла, похожего на легкую сталь. Сейчас нож казался намного темнее. И, пока мы смотрели на него, потемнел еще.

– Подарки Янека бывают разными, – задумчиво проговорил Эшери, – не бывают только обычными. И бесполезными они, тоже, как правило, не бывают. И он тебе ничего не сказал? Что ж, запишем это в загадки.

Пока мы разглядывали необычный нож, Обжора поедал глазами долину, которая совершенно спряталась в клубах неизвестного газа. Сейчас он был не синим, а, скорее, серым. Темно-серым внизу и светлым вверху. И закручивался вихрями и змейками.

– Отдохнули? – спросил Шаари, и, получив утвердительный кивок от меня, мотнул головой в сторону вершины. – Тогда вперед.

На вершине было очень холодно, но я почти забыла об этом, засмотревшись на небольшое лавовое озеро, рубином горевшее в сумерках кальдеры.

Кот стоял рядом. Взгляд его зеленых глаз, буквально, прикипел к "кастрюльке богов", где на наших глазах лава поднималась на поверхность, застывала. Потом, под давлением снизу, трескалась, сползала к краю – и внутренний жар плавил ее снова. Все это повторялось раз за разом: четко, без сбоев, в едином ритме – словно работал безупречный механизм.

– Это ведь микромодель нашей земной тверди, – вдруг сказал Эшери. – Она точно так же всплывает, застывает, трескается. Смещается в строго определенном направлении… Только медленнее в тысячи раз.

– В миллионы, – поправила я, в который раз поражаясь его неукротимому любопытству.

Руки и ноги закоченели, но уходить не тянуло. Когда еще доведется постоять на крыше мира? Эшери посмотрел на меня с полным пониманием и почти сразу я почувствовала ток теплого воздуха вокруг себя, словно включили калорифер.

– Спасибо, – я удивилась. Марк как-то объяснил мне, насколько сложно сильным магам даются тонкие воздействия. Все равно, что наполнить водой пластиковый стаканчик из Ниагарского водопада – гораздо вернее этот стаканчик смоет вместе с тобой. Но вот ведь…

– Не за что. Хороший повод потренироваться. И, Маргарита, ты не одолжишь мне нож?

– Он тупой, – предупредила я.

– Ничего, я песочной "точилкой" пройдусь пару раз. А потом снова затуплю. Тебе ведь он для тренировки нужен?

Вот сделать круглые глаза – или не выпендриваться? Наверное, Кот видел меня на палубе. Нож уже не падал и… не порхал, конечно, но переползал с одной руки на другую вполне уверенно.

– Скорость со временем придет, – озвучил герцог мои собственные мысли.

…Даже не спросил, на кой добропорядочной жене и матери такое экзотическое умение. Хочешь – учись.

Коту понадобилось секунд пятнадцать, чтобы наточить нож Янека до бритвенной остроты. А потом… Я аж задохнулась от изумления и возмущения. Он намотал на руку свою толстенную, как канат, сверкающую на солнце золотую косу – и отхватил чуть ниже шеи.

Волосы немедленно взлохматил ветер и вид у прославленного маршала сделался каким-то мальчишеским и до ужаса расхристанным. Предвкушающая улыбка только добавила впечатления.

– Дурной пример заразителен, да? – Герцог утяжелил косу первым попавшимся камнем, прикинул на глаз расстояние – и метнул снаряд прямо в лавовую печь. Волосы вспыхнули, рассыпая искры, кажется, раньше, чем долетели.

…Прошло, наверное, очень много времени, прежде чем я обрела голос и смогла сформулировать хоть какой-то вопрос:

– Зачем?

– Родственникам привет передал.

– Родственникам… – соображала я медленно. То ли от усталости, то ли от высоты. – Марк сказал как-то, что у тебя в роду были огненные элементали.

– Проговорился, значит. Ожидаемо. – Кот кивнул, щурясь на солнце совершенно по-кошачьи.

– А… скажи, огненные элементали – это подвид демонов или вообще другой род?

Глаза Кота полыхнули таким изумлением, что жарко стало даже в пятках. И уши загорелись.

– Я что-то не то спросила? Извини, не знала, что это тайна. Если что, я – могила.

Взгляд Монтреза был долгим и совершенно нечитаемым. А вот смех, который раздался через минуту – привычным, мягким и теплым:

– Это была тайна только для тебя. Я имею в виду, из нашей компании. Остальные давно знали. Но после этого похода я бы не смог ее сохранить, надо было как-то признаваться. Я шел сюда и думал – что ты попытаешься сделать: меня в кратер кинуть, или сама туда сигануть? Близко не угадал! Тебе в первую очередь приспичило выяснить точно, какой породы был тот демон, который спутался с моей пра-пра… сколько ее там – бабушкой.

– Ну, как бы… вопрос по специальности, – отшутилась я. А потом дошло, что дело-то серьезное и шуткой я не отделаюсь. В мире, где жрецы полновластно правили почти везде, кроме крохотного Румона, да затерянного в океане Несбера, кровь демона в жилах была не лучшим наследством. Даже если именно она дала Монтрезам сильную огненную магию.

– И что, – спросила я, после некоторого молчания, – тебя теперь обязательно бояться? Вот прямо сейчас и начинать? А давай сделаем вид, что я ничего не поняла, так нам обоим проще будет. Потому, что со страхом у меня как-то не срастается.

– Интересно, за что же меня Боги так любят? – спросил герцог… кого-то. Наверное, небо над головой. – Ведь не родня никаким боком. Совсем другой… породы, – он покосился на меня и снова расхохотался, обнимая мир горящим взглядом.

…Позже я очень часто вспоминала его таким: стоявшим над жерлом неспящего. С криво обрезанными волосами, которые безжалостно трепал ветер и с совершенно сумасшедшей жаждой жизни в ярко зеленых глазах.

Если бы я знала заранее, какую боль мне будут причинять эти воспоминания… все равно не зажмурилась бы ни на секунду, настолько это было красиво!

А потом гора снова дрогнула, мы едва не улетели в кратер и быстро засобирались вниз. Эшери протянул мне нож, забыв затупить. Или, скорее, решил, что сейчас не время. Я, конечно, заметила в щербинке у ручки светлый волос, но сунула нож в поясной кошель вместе с ним.

Почему?

Не захотела чистить лезвие сразу после такой сногсшибательной откровенности герцога. Конечно, он вряд ли подумал, что я брезгую. Но, как сказал классик, осадочек бы остался. А зачем нам это? Совершенно ни к чему.

Вот так и связалась цепочка. Знал ли об этом Янек, когда дарил мне нож? Вряд ли. Но что-то такое предчувствовал – точно. Струна звучит в резонансе с миром, а мир уже тогда знал, какая непомерная цена будет заплачена за его спасение.

Знал – и плакал.