Текст книги "Принцесса для психолога (СИ)"
Автор книги: Татьяна Матуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)
Глава 22. Смена статуса. «Все сложно»
Дверь хижины хлопнула в стену, впустив ветер, пахнувший горячей пылью и человека – худого, или, скорее, стройного, одетого в простые штаны и длинную рубаху, и плохо и криво стеганую жилетку поверх нее. На ногах у него были на диво приличные сапоги, головной убор отсутствовал как явление, оружие – тоже. Лицо закрывал плотный серый платок.
– Привет, Нари, – кивнул Руслан, – ты вовремя. Я кашу сварил. С рыбой.
Не разуваясь, принц прошел в дом и уселся на низкую скамейку, так и не сняв платка с лица. Психолог по привычке продолжал мысленно называть Нари "принцем", но это было не так. И выяснился сей факт почти сразу, как только угнанная лодка ткнулась в причал… вернее, в половину причала. Вторая была сломана ударом воды или упавшим камнем. Причал никто не чинил – то ли некому, то ли (что более вероятно) не чем.
До ближайшего леса надо было еще добраться, а проснувшаяся гора вволю поплевалась здесь пеплом – взвесь до сих пор висела в воздухе. Пепел лежал на всей поверхности острова, в том числе и на дорогах, а дожди прошедшие следом, превратили их в нечто непроезжее. И, судя по всему, надолго.
Если у Энгури вообще было это самое "надолго". Чем дольше Руслан смотрел вокруг, тем сильнее крепло в нем убеждение, что надо хватать детей, второго упрямца связать спящим или оглушить – и грести отсюда любым плавсредством, хоть на двери, как в фильме "Титаник". Вулкан вел себя прилично, но время от времени дым все же поднимался и земля начинала дрожать. А в долине, лежавшей внизу и напоминающей марсианские ландшафты, били в воздух струи крутого кипятка.
До княжеского имения они добрались пешком. Принц фыркал и морщился, но по сторонам глядел настороженно. Было видно – состояние села его удручает. Слишком много брошенных строений с вынесенными окнами и дверями, сломанными заборчиками и – уже разграбленных.
Руслан ожидал классического средневекового замка, укрепленного по всем правилам фортификации – все же князья, защитники земли. Все эти разговоры о двух мечах и поголовном военном обучении, даже для женщин, наводили на определенные ассоциации.
Оказалось – недооценил семейку своего нового знакомого, и сильно.
"Замок" оказался скорее городом. Или все же деревней, но обнесенной стеной почти в два человеческих роста. За ней поднимались крыши каких-то длинных строений, а потом поселок карабкался вверх по горе.
Склон резал на две неравные части мощный и ухоженный сферический желоб. Дренажный? По ходу, так, иначе зачем бы он тут? Верхушка то ли срыта, то ли изначально была плоской… И вот на ней-то стоял замок. Небольшой – всего-то каких-нибудь три этажа с чердаком. Это при том, что резиденция Рамера Девятого поднималась над землей всего на два этажа!
"Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой." – Песенка крутилась в голове Руслана, пока они, как "ходоки до барина", торчали за воротами, ожидая… Чего? Вероятно, пока гонец добежит до замка, отыщет какое-нибудь лицо, способное принять решение и принесется с приказом назад. Это если вообще побежит. Может – потащится нога за ногу.
Это было нормально? Судя по лицу Нари – нет, ни в коем случае. Его должны были встречать здесь с оркестром, цветами и танцующими женщинами. Не обнаружив ни того, ни другого, ни третьего, принц набычился и сделался неразговорчив.
Ждали они долго. Наконец, в воротах приоткрылось окно и "ходоки" услышали неуверенное:
– Нарима Эйя, санчие…
Принц не шевельнулся.
Голос повторил, но Нари словно застыл.
– Эй, – осторожно позвал его Руслан, – там не тебя зовут?
Принц смерил его убийственным взглядом.
– Русла, я, правда, устал тебя прощать. Ты делаешь ошибку за ошибкой, это заставляет усомниться в твоем уме. Зовут какого-то Нарима – изгнанника, крестьянина…
Гласу свыше (с ворот) похоже, надоело ждать и он просто бросил на землю круглый пенал, перевязанный красной лентой с кучей деревянных и медных бебехов на конце.
Спустя еще полчаса ожидания, Нари, наконец, сообразил, что что-то тут не так и подобрал выкинутый футляр. Открыл. Пробежал глазами свиток. Не поверил и перечитал еще два раза – Руслан специально следил за его глазами. Но, похоже, и на третий раз содержимое свитка не изменилось.
Спрашивать ничего не стоило – два меча все еще висели за спиной принца и развитая интуиция подсказывала психологу, что от того, чтобы пустить их в ход, мальчишку отделяет пара секунд.
Нари свернул свиток. Убрал его обратно в пенал и сунул за пазуху сильно потрепанного халата. А потом повел себя очень странно: выпутался из мечей, сложил их, перетянул ремнем и передал Руслану. Тот взял, недоумевая.
А принц добыл из недр национального костюма половину платка… ту самую и завязал лицо. Так же молча. И побрел по тропинке вниз.
Руслан последовал за ним, подозревая, что случилось что-то очень серьезное, что-то, что нарушило планы Нари… Птица, потерявшая гнездо. Не на это ли намекал фамильяр? Куда он, кстати, провалился. На крыльях-то всяко быстрее, чем на веслах. Руслан ждал, что чайка встретит их здесь, но этого не случилось.
Постепенно более-менее приличные дома сменились откровенными трущобами, здесь уже было поживее, чем в "верхнем", богатом селе, и более многолюдно. Под ногами копошились дети, грязные, словно не мылись с рождения. Люди перекрикивались через заборы и бурно жестикулировали, но на них никто не обращал внимания.
Поправка – на Руслана бросали вскользь любопытные взгляды, но и только. Никто не сделал попытки заговорить. А Нари словно стал человеком-невидимкой.
Миновав трущобный район они спустились к ручью, где лепился… видимо, местный "нахалстрой" – домики, а, вернее – будки, слепленные из того, что добрым людям никуда не сгодилось. Плохие, явно бракованные доски, камни, земляные кирпичи, бочки – все вперемешку, лишь бы кое-как держалось.
К одной из этих будок подошел принц. Постоял, словно не веря сам, что собирается сюда войти. А потом все же переступил порог. Фигурально выражаясь – такой высокотехнологичной штукой, как порог, строитель будки не озаботился. Полом, кстати, тоже – он был земляной, просто хорошо утоптанный.
Интересно, блохи здесь есть? Судя по интерьеру – им раздолье. А кто еще? Змеи? Ящерицы? Тараканы?
Поговорить они смогли только к вечеру, когда Нари немного отошел от новостей. В хижине-будке оказался примитивный очаг, который немедленно задымил все, что можно и нельзя. Руслан с неудовольствием заметил, что дым (при отсутствии окон) утекает довольно резво, значит где-то есть отверстие. Интересно, может туда затечь вода? Или вопрос неактуален, и вода по любому затечет через отсутствующий порог.
Относительно способности этих стен хранить тепло Руслан никакими вопросами не задавался. Тут у него с самого начала иллюзий не было. Зимой здесь, по любому, сдохнешь, даже если зима европейская.
Интересно, чье имущество они так нагло заняли? Нари был уверен, что никто их не попросит… означало ли это, что хозяину жилье больше не понадобится?
Через полтора часа Руслан был опасно близок к тому, что в цивилизованной жизни называют депрессией.
Но горячая вода и брошенная в нее горсть чайной смеси делают чудеса.
– Теперь я понял, что хотел мне сказать Цундар, – заговорил Нари, глядя вниз и в угол. Плохой взгляд, профессионально отметил Руслан, но перебивать не стал. Умение слушать было большой частью его профессии, – Я больше не Энгури. Это был свиток отречения от рода.
Он замолчал. Молчание было долгим.
– Я все еще здесь и готов слушать, – напомнил о себе Руслан.
Нари вздрогнул, покосился на него с изумлением, словно и впрямь не ожидал увидеть. И повторил, громче, раздельно, как умственно-отсталому.
– Я отныне не принц и ничего не могу для тебя сделать. Ты свободен, Русла, и можешь идти куда хочешь.
– Приятно, – кивнул психолог и не шевельнулся. О том, что он, вообще-то, и раньше это мог – тоже напоминать не стал, это было не к месту и не ко времени. – А подробности будут?
– Какие могут быть подробности? – тускло удивился Нари. – Родители погибли. Тут многие погибли. Глава рода сейчас – мой брат Ай. Он всегда меня ненавидел. Мы родились с разницей в год, я – старше. Но когда я… заболел, отец поменял очередность наследников и сделал меня третьим.
– Третьим? Не вторым? – уточнил Руслан.
– Он тоже надеялся, что к Сейди вернется душа. Похоже, когда Ай получил родовую печать, первое, что он сделал – это выкинул меня из семьи.
– Какой душевный молодой человек, – поцокал Руслан, – и что, он имел право это сделать?
– Кто бы ему помешал? – Нари шевельнул плечом, – мамы нет, Сейди молчит, я – на краю света. Уверен, он сочинил какую-нибудь историю о том, что я сбежал, или…
– Что ж, одной загадкой меньше.
– Ты о чем? – вяло трепыхнулся Нари, – какие загадки?
– Почему расстегнулся ошейник. В тот момент, видимо, твое отречение уже вступило в силу.
– А, ну да. Скорее всего, – покивал принц. Бывший принц.
– И что ты намерен делать?
Принц не ответил. Он сидел на лавке, глядя в угол с таким видом, словно пришел на вокзал с билетом на поезд, который идет прямиком на тот свет. Все уже сделано, ничего изменить нельзя, осталось только дождаться своего вагона. ПТСР как оно есть, ни убавить, ни прибавить.
А ведь казалось, что мальчишка крепкий. Хотя… Он только что мать с отцом потерял, удивительно, что хоть так-то держится.
Руслан немного подумал и решил сварить кашу из остатков прихваченной в деревне крупы. Колодца поблизости не было, видимо аборигены брали для готовки воду из ручья. Дичь… Но если профильтровать и как следует прокипятить, может и прокатит. Только бы не пришлось принца с ложечки кормить. А… куда он денется? Накормит. Раз уж ввязался в эту тупую историю с двумя, как теперь выяснилось, "проблемными" детьми.
Хотя, судя по поступкам нынешнего главы рода, "проблемных детей" там трое. Вот что получается, когда родители занимаются всякой хренью: управлением государством, наукой – чем угодно, только не воспитанием собственных детей. Одно хорошо – проблемы третьего отпрыска Энгури к Руслану никаким боком.
– Передвинь ноги, мне нужно за водой сходить, – сказал он и взял кастрюльку.
Нари подчинился без звука. Уже одно это было плохим, очень плохим признаком.
С водой Руслан провозился долго, а с дровами и кашей – еще дольше. Обыскав хижину, он нашел остатки окаменевшей соли и, вроде, какие-то специи в баночке, но с ними экспериментировать не стал. А вот масла не было никакого, и единственный способ как-то с этим жить, был – сварить жидкую кашу. Почти суп.
Ну, суп – так суп. В голодный год и теща – мама.
К тому времени, как каша дошла до нужной кондиции, принц окончательно "ушел"… Видимо, у них это было семейное: чуть что – сбегать. Синдром детей, которых никогда не хвалили, зато ругали щедро, со вкусом и фантазией. "Ничего, достанем и из грядущего", – вспомнил Руслан бессмертную "Формулу любви".
Он аккуратно, помня о скорости и силе подопечного, положил руку ему на плечо. Подержал. Не дождался реакции и несильно надавил. Принц шевельнулся, пытаясь освободиться. Есть контакт!
– Как тебя зовут, – негромко, но предельно четко произнес Руслан, не обрывая тактильный контакт.
– Нарима-Ката-Энгу… Нарима – Изгнанник.
– Хорошо, – порадовался Руслан, – какой сегодня день – знаешь?
Этот вопрос оказался слишком сложным. Но мальчик слегка расшевелился.
– Как ты себя чувствуешь?
– Отвратительно, – буркнул он, и это было уже больше похоже на того Нари, который похитил Руслана, "обратил в рабство" и всю дорогу мотал ему нервы то пьянством, то еще чем-нибудь.
– Очень хорошо, – обрадовался психолог, – Осознал, что тебе плохо, значит, одной ногой встал на путь, который приведет к улучшению.
– Ты тупой? – спросил Нари грустно, но уже насквозь нормально. Руслан не обиделся. Врач на больных не обижается. – Это… необратимо.
Принц коснулся рукой того места, где халат топорщился. Видимо, там лежал злосчастный свиток.
– То есть, вернуться в род тебе нельзя? – уточнил Руслан. – Ну так это же здорово! Чего ты куксишься? Я бы на твоем месте до потолка прыгал! Хотя… потолок тут низкий. Как врач – не советую. Сотрясение в полевых условиях лечится плохо.
– Не понимаю тебя?
– Что тут понимать? Твой братец – дебил тебе прямо княжеский подарок сделал. Он тебе жизнь подарил.
Нари встрепенулся. До него начало доходить. Как до жирафа, правда!
Руслан не выдержал, оседлал скамейку напротив и принялся объяснять: подробно, обстоятельно, понятно. Как своим практикантам:
– Насколько я понял, это отречение означает, что ты больше не связан с правящим родом, ничем и никому не обязан. Ты можешь спокойно свалить отсюда в любом направлении и это не будет считаться дезертирством, потому что эта писулина официально освободила тебя от присяги.
– Я никуда не поеду без Сейди, – угрюмо буркнул принц.
И Руслан окончательно успокоился, по крайней мере, на счет этого пациента. Нарима-Изгнанник выглядел как человек, у которого на этом свете есть дела. Значит, в ближайшее время рецидива не будет.
А потом… нужно его, правда, уболтать на кодирование. Когда безусый мальчишка так квасит, это трэш. Он же, наверное, еще растет!
Каша получилась преотвратная, но голодный принц не привередничал. Или ему нормально было, у них в каменном замке, да в немытых котлах, может, так и готовили. После ужина он ненадолго вышел и вернулся с хорошим, даже на вид тяжелым дрыном.
– Палку себе сделаю, – объявил он.
Ну, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось. Кстати, может быть, Нари был и прав. В такие времена ходить по острову совсем без оружия, наверное, было рискованно. А чем мечи-то не устроили? Или… изгнанник не имеет права на меч? Сурово, однако.
Сам Руслан пошарил по сундукам и обнаружил оставленную одежду. Самую простую, крестьянскую… но не в его положении привередничать. За время путешествия костюм, пошитый очень недешевым портным, пришел в такой вид, словно его носили бомжи, долго и по очереди, а потом все-таки выкинули. Посчитав, что в таком виде ни на одну приличную свалку не пустят.
– Пойду, – объявил принц, закончив вооружаться и облачаться в одежды, согласно новому статусу. – Ты со мной не ходи. И один изгнанник привлекает внимание, а уж двое… Подходить к нам, конечно, не будут, кто рискнет навлечь на себя гнев небес! Но заметить – заметят, будь уверен. А я пройду так, что ни одна собака не тяфкнет.
В этом Руслан как-то вообще не сомневался. После того, как принц украл весла в деревне, в его криминальный талант он верил как в восход солнца и в то, что земля – круглая.
– Буду утром, – постановил Нари и вышел, аккуратно и без стука прикрыв за собой дверь.
Ночь прошла спокойно. Землю не трясло, и это давало некоторую надежду, что, если Нари, и впрямь удасться привести сестру, и завтра они отчалят, то вполне успеют до очередного извержения убраться подальше.
Интересно, в каком состоянии девушка? Нормально ли ест? Насколько ей повредит переход по морю в лодке? Как она отреагирует на незнакомого человека и радикальную смену обстановки. Это может подтолкнуть к улучшению, а может и вовсе загнать заблудившееся сознание в тупик.
Но придется рисковать. Оставаться на крохотном острове, где вот-вот рванет здоровенный вулкан – это уже даже не глупость, а вполне осознанное самоубийство.
Как ни удивительно, психолог отлично выспался, только к утру замерз, как бобик. Но тут ничего поделать было нельзя. Устройство здешнего очага не предполагало никакой его самостоятельности. Протопить и лечь спать тут бы не получилось. В лучшем случае – прогорит, потухнет и очень быстро выстынет. А в худшем – сгорит к чертям вся эта будка и половина, а то и больше – города. Да, наверное, и горело – Руслан только сейчас понял, почему все это убожество не разваливается от естественных процессов гниения – это у воды-то! А потому и не гниет, что не успевает. Выгорает раньше.
Желание убраться из "нахаловки" и, вообще, с острова, стало почти нестерпимым…
Принц вернулся в аккурат к завтраку. Один – и в таком настроении, что, похоже, психотерапию надо было начинать заново.
– Что еще случилось? – ворчливо спросил Руслан.
– Ай хочет отдать Сейди демонам. Чтобы гора снова заснула. Я так и не смог ее увидеть. Но говорят, ей хуже. Она уже не встает.
Глава 23 Золотой Мост
До заката оставалось недолго, поэтому обратно во дворец не поехали, а разместились в комнатах коменданта. Он уступил их Священному с великий охотой: и комнаты, и ужин, и собственную жену «послужить богоравной»…
– Что такое Золотой Мост? – спросила Лесс, едва мужчины покинули комнаты.
Женщина, пышная, как копна сена, с глазами, чернеными так, что хлопья краски сыпалась на щеки – прижала ладонь к сердцу… ну или к чему-то в том месте. До сердца там было не добраться.
– Это очень красивый и очень древний обычай, богоравная. Я его никогда не видела…
Тьфу!
Все, что удалось вытрясти из челяди: "Золотой Мост" – своего рода божий суд. Если есть только слово против слова. В Империи в таких случаях назначали судебный поединок.
Если и здесь что-то близкое, то переживать не о чем. Янг этого наемника уделает и не запыхается.
Алессин немного успокоилась, и даже смогла поужинать. Кормили в тюрьме не хуже, чем во дворце. После ужина она села на диван, чтобы скоротать время ожидания за приятным ничегонеделанием… Не сиделось.
Неприятная мысль зудела над ухом, как надоедливая муха – и никак ее было не отогнать. Если "Золотой Мост" – всего лишь поединок, чего так испугался наемник? Ведь сражения – это его хлеб, а Священный, вся кесария знала об этом – держал обет не касаться оружия.
Что-то здесь было не так!
Так ничего и не надумав, Росомаха поняла, что последнюю клепсидру просто без толку мотает себе нервы. Она выпрямила спину, загнула ноги в "неприличную", но удобную цевию и принялась выравнивать дыхание. Вдох на четыре счета. Задержать дыхание на два. Выдох на пять. Опять задержать на два. И снова – вдох на четыре… Дисциплине тела в роду Валендорских уделяли много внимания и успокаивать расходившиеся нервы учили с ранних лет. Маг без железного самоконтроля – мертвый маг.
В назначенный час за ней пришел не супруг, а жена коменданта. По случаю редкого события она облачилась в праздничное покрывало, а глаза накрасила еще больше, хотя казалось – куда?! Выходит, нет предела совершенству. Интересно, если ей сказать, что от злоупотребления могут ресницы выпасть – побережется? Скорее всего – нет. Стремление женщины к красоте – одно из самых беспощадных.
На небольшом утоптанном плацу во внутреннем дворе, уже толпились воины и слуги, но дам провели сквозь толпу, в первый ряд. Специально для них были поставлены два стула.
Росомаха с тревогой осматривалась. Вроде бы пока ничего особенно жуткого тут не было. Полосу препятствий немного переделали: сняли бревно и положили у стены. Яма с жидкой грязью была засыпана песком, вровень с краями и по всей длине стояли… козлы? Это было сильно похоже на держатели для оружия.
К чему они тут?
Рядом располагался большой, почти в рост человека, вертикальный барабан с туго натянутой воловьей кожей и здоровенным билом. На расстоянии примерно в десять шагов стояли четыре жаровни с уже тлеющими малиновыми углями, а рядом – аскеры со специальными веерами для розжига огня.
В лучах закатного солнца, сделавших тени длинными и резкими, а цвета – тусклыми и неважными – это выглядело красиво и зловеще.
– Почему нет лекаря? – удивилась Росомаха. На судебных поединках в Империи он присутствовал обязательно.
– Не понадобится, – ответил комендант. – Кто не солгал, тот Золотой Мост пройдет невредимым.
– А кто солгал?..
Ее вопрос остался без ответа, но Лесс и так поняла. Солгавший не выживет. Но почему?
Аскер, стоявший за барабаном, взял било, размахнулся и с силой ударил. Один раз. Глухой и невыносимо густой звук поплыл над крепостью. Он был долгим, таким долгим, что Росомахе показалось – боги растянули время.
Вперед выступили воины с саблями. По команде, синхронно, вынули сабли и подставили лезвия последним лучам солнца, позволяя их омыть. Зрелище было настолько красивым, что Лесс залюбовалась и не заметила, откуда взялись у воинов в руках шелковые платки. А они появились и каждый из аскеров, по очереди, подбрасывал в воздух платок и не без лихости разрубал его саблей, демонстрируя смертельную остроту лезвия. А потом подходил к засыпанной яме и аккуратно клал саблю в держатель. Острием вверх. Сабли ложились крест-накрест, частой гребенкой, пока не заполнили все пространство от одного столба до другого.
Со вторым ударом ввели "взыскующих правды". Оба были простоволосы и обнажены по пояс, чтобы исключить кольчуги, заговоренные рубахи и амулеты.
– Во времена моей юности, равноправная, по Золотому Мосту шли нагими и босыми, как в тот день, когда мы приходим в мир. Но с годами все становится проще… – уронил комендант. Росомаха так и не спросила его имя, а теперь было поздно.
Она во все глаза смотрела на "взыскующих". Наемника жрец, действительно, подлечил – он шел ровно, не морщась от боли и выглядел могучим и умелым бойцом. Но все же что-то с ним было не так. Не то слишком бледен, не то… приглядевшись, Росомаха увидела крупные капли пота на его лице. Хотя вечер был не жарким.
Она перевела взгляд на Янга. Их брак был политическим, ни тот, ни другая не чувствовали особенной необходимости его подтверждать… Так что раньше обнаженным Лесс супруга не видела. Священный Кесар оказался по-юношески тонок в кости. В густых сумерках было не рассмотреть, есть ли шрамы, но родимых пятен не наблюдалось. Ни одного. И кожа сухая.
– Жребий? – уронил в тишину комендант и потянул, было, руку за оружием.
Наемник хотел что-то сказать, но кесар его опередил:
– Не нужно. Мы договорились об очередности. Я иду первым.
– Это не совсем по правилам, – попытался возразить комендант.
– Но допускается, если никто не возражает, – сказал Янг.
Барабан ударил снова – и аскеры взмахнули веерами, раздувая рыжее пламя. Отблеск огня упал на…
Вместо бревна между столбами был протянут… даже не канат. И не веревка. Струна – толщиной чуть больше волоса. Ее было не разглядеть и вблизи, но огненные блики дали такую возможность и Росомаха с нарастающим ужасом увидела тончайшую золотую нить, протянутую от одного столба до другого. Над саблями.
Она похолодела. Показалось – сердце замерло на вздохе и забыло, как биться. Росомаха поняла, что такое Золотой Мост, почему его так боялся наемник и что сейчас произойдет.
Запредельным, почти невозможным усилием воли она заставила свой голос звучать спокойно и равнодушно:
– Любезнейший, разрешите мое недоумение. Насколько я вижу – струна слишком тонкая. Она не может выдержать веса даже ребенка, не то, что взрослого мужчины.
– Струну благословил жрец, – пояснил комендант, – она выдержит столько таров, сколько нужно. Лишь бы ступивший на мост был правдив.
…Боги Претемные, не закричать бы!
Росомаха увидела, что Янг направляется к ней и выпрямилась. Комендант отодвинулся, давая им необходимое уединение.
Кесар наклонился к самому уху и тихо, на грани слышимости, шепнул на имперском:
– Прогони страх из своих прекрасных глаз, несравненная. Рауша не любит, когда в ней сомневаются. Пожелай мне справедливого суда и будь безмятежна. Безмятежность – а вовсе не страсть позволяет богам нас слышать.
– Но… – Лесс сглотнула, горло перехватило и вопрос так и не прозвучал.
– Да, – одними глазами улыбнулся Янг, – Я это уже делал. Ничего страшного здесь нет. Наслаждайся зрелищем, моя кесара. Такое ты увидишь не часто.
Супруг как-то сразу отдалился. Не спеша, он подошел к столбу и в тишине, несколькими рывками, забрался наверх. Встал. Снова застучал барабан. На этот раз аскер бил в него непрерывно, в одном ритме.
– Зачем это нужно? – снова не удержалась Алессин.
– Чтобы у взыскующего не было искушения быстро пробежать по мосту, – любезно отозвался комендант, – так могут многие. Цирковые артисты, всякие жонглеры и бродячие фокусники делают это на деревенских представлениях. Поэтому барабан звучит в особом ритме. Один удар – один шаг. Пропускать шаги можно. Ускорять – нельзя.
Янг стоял на вершине столба, облитый светом от горящих жаровен и слушал барабан. Его никто не торопил – вмешиваться в божий суд не полагалось. Наконец он, видимо, поймал нужное состояние и поставил ногу на струну. Она завибрировала.
Росомаха вцепилась в ткань покрывала так, что острые грани самоцветных камней обожгли тонкие пальцы болью. Она не заметила боли, потому что кесар в этот самый миг оторвал и вторую ногу – и полностью шагнул на Золотой Мост.
Широко раскинул руки. Поймал равновесие – и переступил, раз… другой. Приставляя пятку ровно к носку. Маленькими шагами, не спеша, в ритме барабанов он медленно заскользил над оскаленными саблями.
Густой звук ударов плыл над крепостью. Наемник обхватил себя руками, гася дрожь. Его рот ходил ходуном – то ли стучали зубы, то ли он беззвучно молился о том, чтобы кесар не дошел…
Чем дальше от опоры, тем сильнее провисала нить. Но Священного, казалось, это и вовсе не беспокоило. Он шел так же спокойно и ровно, не ускоряясь, но и не замедляя шаг, точно так же приставляя пятку ровнехонько к носку. Один шаг – длина ступни и не больше.
Барабан бил. Росомаха обмирала от страха и восхищения, и из последних сил дышала правильно, чтобы не сорваться на крик… Время словно остановилось для нее, а барабан стучал в ритме сердца.
Когда он, наконец, смолк и на площадь упала абсолютная тишина, девушка не поверила, что все кончилось. Он дошел!
Перед глазами качались жаровни, малиновый огонь, отсвет на оскаленных саблях.
– Взыскующий Янг доказал, что слова его правдивы. Что скажешь на это, взыскующий Дион? Готов подняться на Золотой Мост и положиться на милость богов?
– Нет, – замотал головой наемник, – Нет, нет…
За ним безмолвной тенью, без всякого приказа, вырос аскер с саблей.
– Тогда говори правду или умри, – уронил комендант.
– Никакого демона не было, я солгал! Это была женщина… Магичка. И она не нападала на нас, мы поджидали ее у дома, в который она зашла.
– Зачем, – спросил Янг, одевая поданную слугой рубаху, и опоясываясь кушаком.
– Надо было обыскать ее и найти записку или подарок от мужчины.
– Вот как… А если бы ничего не нашлось?
– Запугать эту служанку, чтобы она показала, что ее госпожа путается с посторонним мужчиной, нарушив обеты.
Супруга коменданта злобно фыркнула, но промолчала, приученная не открывать рта без приказа.
– Кто поручил вам опорочить честную госпожу?
– Не знаю, святым Каспером клянусь. Заказчик не назвал имени.
– Как он выглядел? – спросил комендант, – Мужчина или женщина?
Наемник открыл рот… лицо его перекосила судорога боли, он ухватился за грудь и повалился навзничь.
Янг присел рядом, взял за руку. Оттянул зрачок.
– Мертв, – сказал он, выпрямляясь. – С него взяли клятву молчания. Поэтому он ничего не сказал под пыткой.
– Почему же он развязал свой грязный язык здесь? – удивился комендант.
– Это божий суд. Понадеялся на милость высших сил и на то, что они защитят его, если он все же скажет правду. Но то ли веры в нем было слишком мало, то ли грехов на вороте повисло слишком много. То ли его нить больше не нужна в Гобелене… Рауша решила – и я не тот, кто будет оспаривать ее волю! Уберите его и закопайте за стеной.
Неслышным мягким шагом кесар приблизился к Росомахе. Она порывисто поднялась навстречу, собираясь… кинуться на шею? Разреветься, освобождаясь от пережитой жути?
…Говорят, хорошие мысли всегда вовремя? Лесс осенило точно не ко времени. Она застыла, переваривая свое озарение. И когда подошел Янг, готовый обнимать и успокаивать – она азартно выпалила:
– Я знаю, как нам его поймать!
– Эшери… – Алессин осеклась и быстро поправилась, – милорд нас научил одной игре. Она похожа на сто клеток, но клеток там всего шестьдесят четыре, зато фигур шесть видов: пехотинец, легкий конник, катафракт, крепость, король и королева. У каждого игрока по шестнадцать фигур и надо лишить соперника возможности атаковать.
– М-м… Так значит это – сражение, несравненная?
– Да, и я была не самой последней в этих боях, – Росомаха забралась на диванчик с ногами, карие глаза поблескивали азартом.
– Ничуть не сомневаюсь, – поощрил ее Янг.
– В этой игре есть единственный возможный ход, когда меняют свое положение на доске сразу две фигуры одного цвета: король и крепость. Ты же заметил, что все атаки направлены на меня? – Янг сдвинул брови, но Росомаха схватила его за рукав, – это здорово на самом деле! Наши противники разыгрывают рокировку. Это точно – она, потому что ничто другое не имеет смысла! В моей тени сейчас двигается еще одна фигура – на мое место. Мы должны просто вычислить руки, которые ее двигают.
Кесар сдвинул брови:
– Но, если я не ошибаюсь, в сражении нельзя отдавать инициативы врагу?
– И что ты предлагаешь, супруг мой?
– Ничего нового под солнцем. Всего лишь немного смутить и запутать наших противников… шаг влево, шаг вправо. Шаг в ловушку – два из нее. Пусть подергаются и засомневаются, правильно ли они выбрали фигуру. Не лучше ли было отдать предпочтение другой…
Они посмотрели друг на друга с восторгом детей, неожиданно обнаруживших на кухне целый кувшин шоколада и полное отсутствие взрослых.
…Янг стоял на Золотом Мосту, но в этот раз струна вела себя ужасно – пружинила и раскачивалась под ним. Он ловил равновесие, выпрямлялся, но кто-то как будто дергал ее, не давая ему сделать ни шага. Кесар боролся, его лицо было сосредоточенным, невероятно гибкое тело текло, как ртуть, стараясь скомпенсировать кульбиты рехнувшейся струны, но тщетно. Еще один рывок… Ноги в мягких кожаных сапогах потеряли сцепку со своей ненадежной опорой. Янг взмахнул руками и полетел вниз, спиной вперед, на лезвия сабель.
Он не закричал – падал молча. А застывшая от ужаса Лесс почему-то тоже не могла кричать. Хотела – но не получалось. Крик словно застрял в горле. Она задергалась, выдираясь из невидимого кокона бессилья и страха. И… проснулась.
Вокруг нее стыли густые сумерки. Тяжелый воздух пах водой и солью. А рядом, на широкой кровати, сидел супруг и тихонько тряс Росомаху за плечо.
– Что случилось? – она помотала головой, разгоняя кошмар, – Что ты здесь делаешь?
– Ты стонала. Мои комнаты близко, дверь между ними тонкая. Я услышал.
– А… понятно, – кивнула Лесс, – плохой сон приснился. У меня бывает на новом месте. Извини, что разбудила.
Она подтянула к себе покрывало и закуталась в него до самой шеи.
