Текст книги "Принцесса для психолога (СИ)"
Автор книги: Татьяна Матуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)
– Рами еще ребенок! Он даже не был в твоем храме, у него нет поручителя, он не делал выбор. И – он далеко не единственный огненный маг в Империи.
– Но самый сильный, – спокойно заметила Марша.
Император сощурился. Что он прятал – вертикальные зрачки или дикий, почти не поддающийся контролю страх? Марша так и не поняла – хорошо спрятал, качественно.
– Почему? – глухо спросил он, – Сколько еще Небо будет испытывать принца на прочность? Разве мало ему?
– Его высочеству и дано много.
– Мы все вернем, – по-волчьи ощерился Рамер, – когда назначен день его Выбора? Через три недели? Он откажется от дара.
– Откажется? – Марша посмотрела в лицо императора.
– Он ребенок. Ему нечего делать в первой линии… борцов с концом света.
– Решать ему.
– Он и реш-ш-шит. Как надо.
Марша очень внимательно оглядела мужчину: властного, злого, обеспокоенного. Еще раз подумала, стоит ли посвящать его в некоторые подробности своих пророческих видений. И решила, что это будет лишним.
Императору незачем знать, что, выводя из под удара наследника, он обрекает на верную смерть второго самого сильного огненного мага в мире. Своего маршала.
Ни к чему такие откровения. Решение Рамер все равно примет. Какое оно будет – даже каменному идолу здесь понятно. Просто совесть будет грызть его не в пример сильнее – а к чему это? Все равно узор звезд на небе уже сложился и сердечная боль одного немолодого, усталого повелителя – не то, что может его поменять.
Боль вообще ничего и никогда не меняет.
– Как мне его спасти?
– Ты знаешь, – пожала плечами Марша. – Отменить день Выбора нельзя. Влиять на Выбор нельзя. Подбери ему правильного Поручителя. Такого, чтобы мальчик сам, добровольно сделал нужный тебе выбор. Это единственный шанс.
– Спасибо, – Рам с искренней признательностью посмотрел на жрицу. – Не ожидал, честно.
– Откат будет, – с безнадежностью в голосе предупредила она, – Змей почувствует…
– Отвечать будет не Рами? – уточнил император. – Я?
– Ты.
– Значит, отвечу. Дел-то куча, – император выпрямился, словно с плеч скатилась огромная, невидимая глазу тяжесть – и ощутимо повеселел. – А все же хорошо у тебя тут, Марша. Уютненько. Так бы и остался…
Жрица покачала головой.
– Прости, Повелитель.
– Сочтемся.
Рамер Девятый поклонился сначала женщине, потом статуе – и вышел так же стремительно, как вошел.
Глава 29 Шекер пишет письмо
Стража появилась утром, сразу после того, как ее комнаты покинул Священный. Ворвались, как орда захватчиков во вражеское селение, все перевернули, напугали птицу так, что он обделался жидким. И это его спасло, иначе – свернули бы шею. А так – побрезговали.
Привел банду Агар, и он же стоял на пороге, брызгая слюной.
– Да что случилось-то? – с недоумением спросила Шекер.
Ее с размаху бросили на пол, стремясь причинить боль. Но она вывернулась и упала правильно, так, чтобы не сильно ушибиться. Падать она умела. И не с кровати на пол, застеленный ковром, а с коня, поднятого в галоп, на острые и твердые камни Хаммгана. Этому ниомов учили на совесть, и мальчиков, и девочек.
– У тебя был мужчина. Его видели.
– Был, – кивнула Шекер.
– Мерзавка, – побледнел евнух, – так ты даже не отрицаешь, что изменила Священному кесару!
– Изменила… с ним же самим? – опешила Шекер. – Кто писал ваши законы. У него, вообще, с головой все было в порядке, в детстве не роняли?
– Молчи, тварь! Глаза в пол. Рот открывать, когда спросят…
– Да молчу уже, – Шекер перетекла в коленопреклоненную позу и послушно уставилась в пол. Так она тоже могла простоять долго, даже коленями на мелких колотых камешках.
– Кто вышел из твоей спальни клепсидру назад?
– Священный кесар, – отозвалась Шекер. – Он одарил недостойную своим вниманием.
– Лжешь! – взвизгнул Агар. – Ты не могла этого знать, но Священный еще вчера отправился во владения хассэри, на которых напал твой отец. Богоравного не могло быть здесь.
– Он был здесь, – не поднимая головы, спокойно и негромко произнесла Шекер. – И я докажу это. Мое право – потребовать допроса с менталистом.
– На что ты надеешься, глупая самка? Менталист скажет, что ты лжешь и тебя зашьют в мешок.
– Пусть сначала скажет, – буркнула Шекер, – а потом как Небо рассудит. Я ни в чем не виновна.
– Сами сюда, – распорядился евнух, – Если спит – разбудить и притащить, для него есть работа. Эту… сторожить. Поставить четырех аскеров у дверей и чтобы никто к ней не входил. Никто, даже если сюда явится сам Святой Древний Каспер и потребует свидания с прелюбодейкой – не пускать! Вы поняли, медноголовые?
Аскеры глухо ударили себя в грудь кулаками.
– Сидеть здесь! – велел евнух, – И не вздумай на косе удавиться, на Огненной равнине найду.
Шекер ни словом не возразила. Сказано же – молчать, она и молчит. Больше всего Агар был похож на перепуганного коня, а с такими говорить вообще бесполезно, остается только делать привычные, понятные и самые простые вещи, чтобы их мир поскорее пришел в норму.
Почему ее не потащили вниз, в подвалы? Видно, евнух помнил, что Священный назвал Шекер Жемчужиной Шариера и повелел своей головой отвечать за ее жизнь и здоровье.
Интересно, сколько у нее времени? Вряд ли много, уж больно злым был Агар. Значит, не стоит терять ни мгновения.
Шекер торопливо оторвала от листа принесенной ей бумаги узкую полоску. Писать ее не учили, рисовать картинки времени не было. И она сделала то единственное, что могла: быстро исчертила весь клочок значками для вышивания.
Вынуть из клетки ученого, привычного к таким вещам голубя, намотать ему на лапу записку и закрепить шелковой ниткой, открыть окно и бросить птицу в белесое небо Шариера, было делом пары мгновений.
Она успела!
Теперь пусть ночной вор отрабатывает долг своей жизни. Он же не успел за прошедшие недели разучиться лазить через заборы?
Что-то еще она могла сделать для своего спасения? Ах, да, помолиться. Хорошо. Будем молиться.
Птице с невзрачным оперением, но говорящим именем: "Нейри" – Гонец, потребовалось совсем немного времени, чтобы добраться до пригородов Шариера и, покружив над ничем не примечательным домом с плоской крышей, нырнуть в узорную голубятню.
Его бы и не обнаружили до вечера, но тут вмешался случай. Гонец, не смотря на свои выдающиеся качества и немалую цену, был птицей вздорной и соседей терпеть не мог. Прибыв домой, он, первым делом, поскандалил, выгоняя братьев с лучшего места. Записку обнаружили сразу.
Мальчишка, отряженный хозяйкой смотреть за голубями, сверкая босыми, грязными пятками понесся через сад к дому.
В Белисаре начали строится очень давно, раньше, чем был возведен дворец Священного и главный Храм, раньше, чем поднялся высокий городской вал. Если строго следовать исторической правде – то это Шариер был пригородом Белисара, а не наоборот.
Здесь жила старая аристократия. Семьи, которые уходили корнями в те времена, когда кесарии еще не было. Был вольный город-порт, куда заходили корабли со всего света, был караван-сарай, где товар с морских кораблей переваливали на сухопутных – и был круг на холме, где по праздникам служили Темным Богам.
И жертвы приносили, как же без них. Никчемных и строптивых рабов и преступников, осужденных на казнь, всегда хватало. Такого добра навалом, куда не плюнь.
А потом на кораблях приплыли жрецы в серых хламидах с лицами, закрытыми капюшонами и принесли новую веру.
И все стало гораздо лучше. По крайней мере, жрецы говорили так. Не верить им оснований как будто не было.
– Что это? – с недоумением спросил молодой парень, слишком светлокожий для Шариера, но здесь это не бросалось в глаза. В Белисаре таких было десять на дюжину. – Какой-то шифр? Птицу я отдал Шекер, она сказала, что не умеет писать и мы договорились, что сам голубь будет знаком, что она во что-то крепко вляпалась и ей нужна моя помощь.
– Вляпалась, – сдвинув темные, широкие брови к переносице, со значением проговорила женщина лет двадцати семи – тридцати, лицом и статью похожая на парня. Для пустынницы такой возраст означал уже почти старость, и выглядели хозяйки шерстяных домов как старухи.
Но хозяйку этого дома время пощадило: ни одной серебряной нити в черных косах и морщинки только у глаз, да еще одна, вертикальная – на переносице. Это означало только одно – сильную кровь оборотней.
– Ну, ты же знаешь, – парень улыбнулся, обаятельно и немного заискивающе, – дворец Священного… Вляпаться там легче легкого. Даже если сам никуда не полезешь – за волосы затащат.
– И зачем тебе вляпываться с ней за компанию?
– Ами… – протянул он. Не подействовала. Даже морщинка между бровями не разгладилась. – Как на счет того, что она хорошая девочка и заслуживает помощи?
Морщинка стала еще глубже.
– Она спасла мне жизнь, на мне долг…
Брови почти сомкнулись на переносице, напоминая крылья диковинной черной птицы.
– Она дочь царя ниомов и может быть нам полезна, – выбросил парень последний козырь.
Женщина все еще молчала, но лицо приобрело задумчивое выражение.
– И что ты от меня хочешь? – наконец, спросила она.
– Совета. Женского совета. Ты ведь тоже женщина и должна понимать, как мыслила Шекер. Что это за шифр и кто может его расколоть? Ами…
Она неуверенно взяла послание, снятое с ноги голубя. Вгляделась, щурясь. Брови удивленно поднялись.
– Что? – поторопил ее парень, – Ты, действительно, понимаешь, что это такое?
– Это вышивка, – неуверенно проговорила Ами. – Не полная. Скорее – фрагмент каймы или чего-то в этом роде… но до чего же странный. Не думаю, что это будет красиво.
– Вышивка? – вытаращился он.
– Ну, да. Здесь обозначена очередность цветов. Камель, алый, зеленый чай, нефритовый… снова нефритовый и опять алый. Снова зеленый чай, алый, опять камель… Какое-то совершенно дикое сочетание. Ни смысла, ни узора.
– Подожди, – вскинул руку парень, – повтори, что ты сказала? Что это за демонские заклинания.
Ами снисходительно улыбнулась.
– Это названия шелковых ниток для вышивки. По цветам. Камель – такой нежно-песочный, светлый, с оттенком серого. Камелопардовый – более насыщенный, с золотом. Зеленый чай, зеленый мох и зеленое море – разные цвета. Хотя и немного похожие, но в узоре ты их не спутаешь.
– Ничего не понимаю, – паренек помотал светлыми вихрами, – она что, хочет ниток для вышивания? Тогда зачем по два раза писать алый и этот, как его… карамель?
– Камель, – рассмеялась Ами, – Ну, может, она думала, что с первого раза ты не поймешь и не запомнишь. Наверное, ты показался ей очень тупым.
– Показать эти нитки ты мне можешь?
– Конечно, – пожала плечами Ами, – но двух цветов у меня нет. Вот эти, – она ткнула пальцем в значки, – Сангрия и Нефрит. Они очень редкие и дорогие, мне не по карману. Такими только царевны и шьют… Но, Дамир, если бы они у меня были, я бы не стала их так чередовать. Это же жуткая безвкусица. Она что, шить шелком не умеет?
– Видела покрывало, которое я принес? – мгновенно ощетинился парень.
Ами снова нахмурилась.
– Это очень хорошая работа, – неуверенно сказала она, – может быть, шила не сама Шекер?
Парень схватился за голову, запустив пальцы в волосы.
– Ничего не понимаю, Ами! Но она же это написала, значит, считала, что я сразу пойму? Значит, это что-то совсем простое. У этих ниток есть какое-то символическое значение? Как у цветов для букетов, или камней?
Женщина удивленно покачала головой:
– Цвета – они и есть цвета. Золотой и серебряный используют только для царских одежд. Белый – траурный, им не шьют, если не хотят позвать смерть. Два цвета, я уже сказала – страшно дорогущие, за них несколько кошелей жемчуга отдают… Но это все. Никаких других значений я не знаю.
– Грифель дай, – скомандовал Дамир. – И перечисляй по очереди. Кстати, как эти ваши схемы читаются?
– Обычно, – не поняла вопроса Ами, – как шьются, так и читаются. Первая строка справа налево, вторая слева направо, третья снова справа налево…
– Легче небо уронить, а потом обратно повесить, чем с этой вашей женской премудростью разобраться, – от души сказал парень, – Камель, Алый, Зеленый, Неф… Постой, Ами! Смотри сюда, на первые руны. Или мне это видится?
– К…А…З…Н… – Ами запнулась, схватила листок, вгляделась в него. – Казнят завтра, если не спасешь, – уверенно прочла она. – Вот что здесь написано! Некоторые руны пропущены, но она, наверное, не знала, что их тоже нужно писать. Обычное дело для неграмотных.
– Демоны, – шумно выдохнул Дамир, – И как я ее спасу? Наложницы покидают дворец только мертвыми.
– Мертвыми, – медленно кивнула Ами. И так же медленно, холодно улыбнулась. – Кажется, я понимаю, зачем твоя Шекер упомянула такие редкие и дорогие нитки. Даже во дворце их не может быть слишком много, торговцы и возят их по чуть-чуть, одну-две катушки. Девушка и впрямь умна!
– Придется растрясти отцовскую кубышку, – отозвался Дамир, – но ты знаешь, где можно купить такую редкость?
– Мне ли не знать, – Ами хмыкнула.
– Поможешь? – загорелся парень.
– При одном условии.
– Луну с неба? Корону пустыни? Мешок алмазов?
– Часть ниток будет моя!
– По рукам! – Не раздумывая, сказал Дамир.
– Не знаешь ты, на что подписываешься, – засмеялась женщина, – но назад пути нет. Ты пообещал, Дем. Слово царя тверже сухаря!
Глава 30 Поход в честь Стеклянной принцессы
Дожди обрушились на столицу внезапно: холодные, обильные, с тугими струями и – грязные. После них оставались неопрятные потеки на стеклах. Прислуга во дворце сбилась с ног, пытаясь их отчистить. Маги – бытовики лежали с переутомлением и в ход пошли ведра, тряпки и лестницы.
А еще – совершенно неожиданно похолодало. В домах затопили камины. Люди закутались в толстые плащи и подняли воротники. Странности погоды привычно списывали на гнев Небес и ждали от Святых Древних более внятных указаний. А их пока не было. Небеса молчали.
Его светлости, герцога Монтреза, смена моды не коснулась. Он продолжал ходить в ладно пригнанном легком камзоле. Два верхних крючка неизменно были расстегнуты, обнажая шею, слишком тонкую для мужчины.
Придворные, красуясь друг перед другом и перед дамами, повязывали шелковые шейные платки… Эшери платка не носил и ему было совершено не интересно, что думают о такой "невыносимо неизящной" привычке дворцовые модники. Изящества герцогу природа и так отвесила с избытком, немного меньше – как раз и будет то, что нужно.
Что ж… женщины с этим спорить бы не стали.
Принц без титула, наоборот, был застегнут наглухо. И в прямом, и в переносном смысле. Его смуглое лицо с аккуратной черной бородкой не выражало ничего, даже недовольства погодой. И голос был насквозь обычный:
– Каванараги успокоилась. За последнюю неделю жизнь на островах почти пришла в норму, жители даже рискнули вернуться в свои дома. Но мой человек считает, что это временное затишье.
– Есть основания? – хмуро спросил Змей.
– Выход на поверхность газа и горячих вод… Это признаки того, что в глубине горы есть камера с незастывшим расплавом.
…Была у стратега привычка сильно переоценивать собеседника. Почему-то ему казалось, что все вокруг умны, образованы и так же быстро соображают. Временами это сильно раздражало.
– Гора может снова заснуть? – спокойно уточнил Змей.
Марка передернуло:
– Терпеть не могу разрушать чужие надежды, – сообщил он, глядя в пространство. – А когда-то любил… Вовсе невозможным я бы это не назвал, мой император. Но деньги на такой исход не поставлю.
Он подвинул к себе карту, за прошедшие недели исчерканную вдоль, поперек и по диагонали. Уже третью или пятую. Пометки на них менялись, но красная линия, которую Марк провел несколько недель назад, оставалась неизменной. Художники получили задание переносить ее на каждую карту – она тянулась от островов Полуночи к восточному пику континента по дну Великого моря, повторяла очертания земли и заканчивалась у границ Империи, там, где поднимались Пьесторские горы.
– Проснулись Эри и Сенгутаир. Пока ничего фатального, но жители на всякий случай собрали вещи. Соседний Реарн готов их принять. Это… благородно. Потому что у короля Леона тоже проблем хватает. Он о них мудро помалкивает, но такие вещи не замолчишь. Границы-то открыты, купцы и путешественники ходят, и даже зеркалами.
Перо прогулялось по карте, стремительно и уверенно, и отметило размашистыми крестами пять территорий.
– Здесь трясло. Есть разрушения и жертвы. Пока немного, но это не самые густонаселенные провинции Реарна. Если тряхнет вот тут, – перо нарисовало шестой крест, меньше и тоньше, – жертв будет на порядок больше.
– Реарн постоянно трясет, – буркнул Змей.
– Все пять толчков произошли с того момента, как проснулась Каванараги. И – обрати внимание – все пять районов расположены строго вдоль линии. Как мыслишь, мой император, какова вероятность, что это – простое совпадение?
– Где-то близко к нулевой, – удрученно согласился Змей. – Еще немного, и жрецы объявят очередной конец света. Бездна! Вот паника – это последнее, что мне сейчас нужно.
– Невежество рождает чудовищ, – негромко заметил Эшери. – Но мне кажется, у имперского стратега есть понимание ситуации. Марк, ты готов объяснить нам, с чем мы имеем дело?
…А вот сейчас он не удержался. Привычка разгонять мозг взяла верх над обещанием, данным Маргарите. На несколько мгновений он все же прикрыл глаза, проверяя, все ли он помнит и заправляя тезисы доклада, как арбалетные болты в зарядный карман, аккуратно и точно. Чтобы ни один не переклинило.
То, что он собирался сказать императору, мягко говоря, не поощрялось. А чуть более честно – было ересью, за которую сжигали на площади, предварительно урезав язык.
– Мой император, маршал. – Низкий голос был абсолютно спокойным. – У меня есть, по крайней мере, одна хорошая новость. То, что мы наблюдаем – точно не конец света. Это, скорее, его середина. Я бы даже сказал, ближе к началу.
Герцог шутку оценил, веселая улыбка мелькнула и спряталась. Змей нахмурился. Но он и так был хмур, так что грозное движение бровями пропало втуне.
– Этот процесс продолжается с рождения мира.
– Название у него есть?
– Не в нашем языке. Но я попробую объяснить. Надеюсь, для присутствующих здесь не станет святым откровением, что суша не плавает в океане как… цветочки в проруби? Оба континента – лишь выпуклости обширной тверди, которые поднялись над водой. – Змей вперил в брата антрацитовые глаза. Монтрез согласно кивнул. Для него это откровением точно не было.
– Точнее, стоит говорить – поднимаются.
– Процесс не закончен? – первым сообразил Эшери.
Марк посмотрел благодарно и с чувством сказал:
– Насколько же проще говорить с человеком, который читал "Космогонию" Сая! Да, ваша светлость, он вовсю идет. Этот процесс рассчитан на эры. Твердь трескается, а на ее стыках либо выплавляется новая твердь, либо она уезжает вниз и расплавляется, бахая вулканами.
– То есть, демоны здесь не при чем, их, как всегда, безвинно оклеветали, – хмыкнул Змей, – получается, вулканы – вовсе не проклятье, а…
– Если переходить на термины Храма, они – скорее благословение. Предохранительный клапан, берегущий жизнь в мире. А на заре времен именно горячие горы дали толчок самому ее возникновению.
– Жрецам этого не ляпни, – потрясенно сказал император, инстинктивно понижая голос, – сожгут! Это даже не хула на Храм, это… какое-то лютое попрание основ. В особо циничной форме. Групповое, чтобы не попирать каждую по отдельности. Монтрез, – он развернулся к герцогу, – в этом, действительно, есть смысл? И сколько его?
– Вам в процентном соотношении, ваше величество? – невозмутимо уточнил Эшери, – Где-то девяносто девять к одному. Если сравнивать с "Молитвословом". Один оставим случайности.
– Я бы оставил ей больше, – возразил Марк, – А вот насколько… Надо бы глазами посмотреть, это всегда вернее. Зеркала врут.
Рам метнул в брата взгляд, наполненный самыми черными подозрениями:
– Ты же не собираешься туда лезть? – негромко спросил он.
– Боюсь, мой император, другого пути нет. Чтобы поставить задачу, я должен точно знать, с чем имею дело.
Тишина упала такая, что стало слышно, как косой дождь с нездешней силой лупит по стеклам. Новый дождь – по только что вымытым стеклам. Опять будет грязь…
Рам опустил черную голову и помотал ей так, словно надеялся… На что? Что невидимый венец повелителя свалится и укатится куда-нибудь в угол. И там потеряется.
– Отговаривать тебя… Ясно, прости. Кого берешь с собой?
– Лучше огня с огнем не справится никто. Я в деле, – сообщил Эшери. Не предложил, а именно сообщил, как о вопросе решенном.
Марк кивнул. Он и не сомневался.
– Еще?.. Вы же не пойдете туда вдвоем.
– К сожалению, двоих мало. Еще – Маргариту.
Антрацитовый взгляд моргнул. Медленно и два раза.
– Спятил. Тащить с собой даму, и, вдобавок, собственную жену. Я думал, она тебе дорога.
– Так и есть, мой император. Просто никто другой здесь не подойдет. Нужен лекарь.
– И что, их мало? Дам любого. Магического целителя, не вопрос!
– Его тоже возьмем. Но нужен лекарь, который поймет, с чем мы там столкнемся. Наша наука… просто не подходит. Не тот уровень.
– Она откажется и правильно сделает, – экспрессивно выдал Змей, – И я ее поддержу. А если нужно – и спрячу.
– Она согласна. – Марк улыбнулся. Без веселья, но с этим своим постоянным сволочным превосходством, которое… демоны знает на чем было основано, но работало безотказно. И так же безотказно бесило. – Она настояла сама. И привела аргументы, которые меня убедили.
В очередной раз Рама скрутил острый приступ банальной зависти: они шли на передний край, а он оставался в Аверсуме, протирать мантию на троне. Как… баба на чайнике. Зависть вылилась желчным:
– Чокнутые Винкеры! Как с одной руки кольца… Даже удивительно, что вы муж и жена, а не брат и сестра. Кто еще?
– Маги-водники. Сильные. С хорошим контролем стихии. Тарьен и Малье будут идеальны.
– Почему я не удивлен? – спросил император потолок над головой. – Но это ведь не все? Я хвостом чувствую грандиозный подвох.
– Еще – Рой.
– Тень принца? – Вот теперь Змей удивился, и сильно. – Ты уверен, что собираешь самоубийственную экспедицию, а не пикник в парке? Женщины, дети. Кто еще – пони и левретки? Понимаю, что нужен чуткий маг земли, но у Роя это даже не основная стихия… Шевалье – вам взрослых магов мало?
– Мне некогда устраивать кастинг, – перебил Марк, – и права на ошибку тоже нет. В Рое я уверен, как в себе. Во время нашего похода по кайорским шахтам он был единственным, кто меня ни разу не подвел. Другого мага земли, про которого я мог бы сказать то же самое, в радиусе ста миль от Аверсума просто нет.
– На его высочество никто не претендует, – мягко добавил Эшери, чутко уловив подоплеку императорской злости.
Рам обжег его взглядом, который мог бы расплавить металл. Но что огонь тому, кто сам – огонь? Раскаленное до состояние кипящей лавы недовольство императора стекло с Кота, как с гуся – вода.
Сообразив, что проигрывает поединок воли, Змей буркнул:
– Я подумаю. – И под двумя острейшими взглядами пояснил, – над тем, как их аккуратно разделить.
Рам вышел и в кабинете повисло молчание. Но не тягостное, а, скорее, уютное. Ни Марк, ни Эшери не торопились его прервать. Им неплохо вот так молчалось вместе. Слишком давно они знали друг друга.
Но, как оказалось, все же недостаточно хорошо.
– Демонова кошка, – выругался Марк, с несвойственной ему экспрессией, – чтоб ей… усы подпалило! Она все еще пытается заставить меня выбрать!
– Ты о чем? – поднял бровь его светлость.
– О ком, – поправил Марк. – Помнишь, я рассказывал, что в кайорских пещерах нарвался на духа Гуадлаахе.
– И он помог тебе с порталом… Я еще подумал, что в этой истории ты чего-то очень сильно недоговариваешь, но настаивать не стал. Зря?
– Кошка хотела за помощь твое кольцо.
– Польщен, – улыбнулся Кот. – Но… кольцо все еще при тебе. Значит, ты отказался рвать узы. Даже ради спасения принца?
– Вы, оба – не то, что я готов потерять. – Марк поднял голову и с вызовом посмотрел на Эшери. – Вот, сказал. Даже интересно теперь, как ты будешь жить с этим…
Золотая бровь поднялась еще выше. Взгляд его светлости, герцога Монтреза, сделался совершенно нечитаемым, а улыбка какой-то ненормально веселой.
– Я? Да легко, – выдал он, глядя прямо в глаза ошеломленному Марку. – С каких рогатых демонов ты, вообще, решил, что для меня это составит хоть какую-то сложность? Я думал, что был достаточно откровенен с тобой… в тот день, когда первый раз наполнил кольцо. И все эти годы наивно считал, что между нами все предельно ясно. Выходит, удивил? Серьезно? Вот теперь и мне, пожалуй, тоже стало интересно, как ТЫ это переживешь.
В изумрудных глазах зажглось что-то темное, не доброе и совсем не мягкое… но настолько прямое и честное, что Винкер почти растерялся.
– Эшери…
– Как на счет Ри? – Золотые ресницы на миг сомкнулись, а когда снова взлетели, это были просто глаза. Светло-зеленые глаза герцога Монтреза, внимательные и спокойные, без третьего и пятого дна и болотных огней, манящих в бездну. И самой бездны в них тоже больше не было. Словно почудилась. – Мы уже сто лет знакомы, почему не сделать еще один шаг?
Марк засмеялся. Вот ведь… Кот! То, что он творит и совершенно очевидно – и ни к чему не прикопаешься. Талант на грани гениальности. А, может, уже и за гранью.
– Отдариться нечем. – продолжая смеяться, ответил он, – Мое имя никак не сократишь.
– Когда я дарю – я просто дарю. – Кот подмигнул, – Бери. Будет здорово, вот увидишь.
Он думал, что на побережье пахло тухлыми яйцами? В долине ими не пахло, даже не воняло. Ими смердело так, что хоть топор вешай. Миновав аккуратные квадраты полей, разбитые, практически, на склонах и форсировав мелкую речку прямо по каменистому дну, они углубились в заросли печальных, низких и на две трети лысых елок.
Холодный ветер проникал под стеганые жилетки, а в штанах просто гулял, как у себя дома и Руслан с неудовольствием подумал, что выражение "яйца морозить" ни разу не метафора, а самая, что ни на есть, злая реальность. Данная им в ощущения без права отказаться от сомнительного "подарочка".
Зато местная обувь неожиданно оказалась выше всяких похвал. Сапоги не только не промокли ни в сырой траве, ни в реке, но и не скользили, и ног не натирали. Чудо, а не сапоги.
Мир насекомых тоже был чудный. От слова "чудовища". Психолог убедился на своей погрызенной шкуре, что на свете есть саблезубые комары и слепни – кровавые монстры, выгрызающие плоть на лету во-о-от такенными кусманами. Грустное открытие…
Руслан дышал тяжело, вонь и разряженный воздух смешались в коктейль, который не нравился его легким… вот только выхода у них не было.
Нари шел спокойно, словно вовсе не ощущал особой разницы между коридорами дворца и смертельными тропами долины Каванараги. А Бантик, так и вовсе получала удовольствие от прогулки. Похоже, звереныш засиделся во дворце.
Лиса неслась вперед – только дымчатый хвост мелькал меж голых, засыхающих стволов, покрытых серым налетом, потом бодро возвращалась назад, блестя глазами. Нос у нее ходил ходуном.
Бантик с самого начала показала себя полезным членом группы. Когда Нари свернул, было, к небольшому ручью, чтобы умыться и напиться, она тихонько, предостерегающе зарычала. От воды поднимался пар, трава имела странный оттенок – и они поспешили убраться от этого места подальше.
Из живности кроме них, Бантика и чудо-комаров, похоже, никого не было. Даже птахи не пересвистывались. Слиняли куда или… Остаток мысли Руслан предпочел не додумывать.
Миновав жидкий, и словно подпаленный лес, вышли на огромное лавовое поле. Длиной, как навскидку прикинул Руслан, по расстоянию до горы, километров семьдесят, а шириной – до дуры. Все деревья, ограждающие поле, были сплошь увешаны лентами и полосками ткани разной степени потрепанности.
– Это зачем? – сипло спросил Руслан.
– Чтобы духи не вышли.
– Вы же с ними вроде дружно живете?
– Это другие духи. Злые.
– А-а, – покивал психолог, – все понятно.
– Правда, что ли? – съязвил принц.
– Да где уж нам уж выйти замуж. Мы уж так уж, как-нибудь, – беззлобно огрызнулся Руслан. Бантик ехидно фыркнула.
Разумность лисы уже не удивляла.
Собственно, на этом и строилась гипотеза Руслана. Из-за этого и понесло в гору двух человек и лису. Сейди "потеряла душу" где-то в этих местах. И если душа и впрямь досталась лисе, то был вариант, что, поставив ее в схожие условия, они вернут беглянку назад.
Могло, правда, выйти и по-другому. Совсем плохо. Но Нари, крепко подумав, решил рискнуть. Сестра так ни разу и не поела, а кормить ее через духа до конца жизни… Если бы Бантик была слоном, может что и выгорело. А так – лучше призрачный шанс, чем никакого.
Уходить из дворца было страшновато – вдруг их сказочное везение закончится и дверь не откроется снова.
Об этом по умолчанию не говорили. Сначала нужно было пройти долину и углубиться в тоннели. Потом встретить демонов и попробовать вернуть душу принцессе клана. После этого уйти от демонов живыми и, желательно, целыми.
И вот, проделав все это, можно было начинать думать о двери. Пока – рано.
Тухлыми яйцами воняло по-прежнему, но то ли уже не так термоядерно, то ли они просто принюхались. Наступила сенсорная адаптация.
Гора торчала прямо по курсу, не давая сбиться. Она представляла собой классический усеченный шлаковый конус с внутренним кратером. Ородруин, блин. Только кольца Всевластия не хватает. Да и Бантик гораздо симпатичнее Горлума.
Небольшой ручеек упрямо пробивался сквозь шлаковые осыпи, но пить из него не рискнули. Лиса тоже обошла воду стороной.
Лавовое поле со стороны казалось совершенно безжизненным, но при близком контакте там обнаружились какие-то мхи, ягель и даже кустики с синими ягодами.
– Не ядовитые?
– Нет, – мотнул головой Нари. Руслан набрал горсть, закинул в рот и разжевал. Вкус оказался приятным, похожим на голубику, но больше кисловатым, чем горьковатым. – Во всяком случае, в обычное время, – задумчиво добавил принц.
– Главное, сказать об этом вовремя, – покивал Руслан.
Они двигались по направлению лавового потока, преодолевая наплывы. В щелях растрескавшейся, ноздреватой лавы, похожей на губку, каким-то чудом задержалась земля – горсти, не больше.
Но этих горстей хватало и кустарнику, и ягоднику. И даже лысым корявым елкам, которые не тянулись вверх, а предпочитали стелиться вдоль земли. И правильно делали – если судить по характеру рельефа, ветра здесь случались очень серьезные.
Ступать приходилось осторожно. Острые ребра валунов запросто могли разрезать ногу, даром, что в сапоге. Руслан очень быстро понял, что легкой прогулка не будет. Лавовое поле, на первый взгляд совершенно ровное, оказалось длинным и довольно нудным упражнением в осторожности, упрямстве и выносливости – именно в таком порядке.
