Текст книги "Принцесса для психолога (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)

Долго ждать не потребовалось. Земля под ними шевельнулась, словно живая. Мгновенное головокружение заставило психолога ухватиться за Нари.

Принц на ногах устоял.

– Надо же, – сказал он, – а я тебе и не поверил. Думал – шутишь.

– Ага, любимая шутка у меня такая – тридцать с гаком километров по пересеченке прочесать, а потом ночью проснуться и юморить, – съязвил Руслан, вслушиваясь в отдаленный грохот. – Сейчас еще трясти будет.

– Гора просыпается? – принц старался выглядеть спокойно, но глаза – по полтиннику и крупные капли пота на лбу были красноречивее слов.

– Черт знает, – откровенно сказал Руслан, – не похоже. Слабовато так-то. Два – три балла, может, четыре, без приборов хрен скажешь.

– Не понимаю, – тихо сказал Нари.

– Да я сам больше выпендриваюсь, чем понимаю. Я же тебе говорил, что в вулканах не разбираюсь. Не моя специальность. Но вот такое ощущение, что земля из под ног выворачивается – оно возникает от того, что подземные газы снизу давят. И это до хрена опасно. В общем, времени у нас, похоже, еще меньше, чем мы с тобой думали.

– Сколько? – севшим голосом спросил принц.

Ответить психолог не успел – землю под ними тряхнуло еще раз, и так основательно, что он чуть не пришел на копчик.

Банти завозилась в мешке, намекая, что, по ее мнению, происходит что-то глубоко неправильное.

– Выбираемся?

Но Руслан поднял руку, прислушиваясь то ли к себе, то ли к отдаленному гулу, который становился все тише и тише.

– Знаешь, – сказал он, спустя минуту или две тревожного молчания, – я сейчас глупость скажу жуткую. А ты умно поступишь, если долбанешь меня по башке и рванешь отсюда вместе с Бантиком быстрее зайца.

– Говори, – усмехнулся принц.

– Надо бы… В общем, я бы немного вперед прошел и посмотрел, что там и как. Эти толчки – очень опасный признак, но если я увижу еще кое-что, смогу сказать точнее. И – если не увижу – тоже.

– Хорошо, – кивнул принц, – по голове тебя бить не буду. Ты большой и тяжелый, мне и тебя, и Банти не утащить. Значит, идем вперед.

– Идем вперед, – повторил Руслан, похоже, в шоке от самого себя. – Но если я скажу, что нужно бежать – подрываемся и бежим сразу, все лекции потом. Лава по рукаву движется довольно медленно, при удаче и хорошей подготовке, удрать от потока можно. Это не сель и не лавина.

– Очень понятно, – кивнул принц. Но, похоже, не обиделся.

Тоннель, который никаким тоннелем не был, уходил вглубь горы, но ветвиться не спешил. Они шли со средней скоростью, изредка останавливаясь, чтобы прокашляться. Запах усилился. Руслан крутил фонарь и очень внимательно осматривал стены, но того, что искал, не находил.

Принц нес лису и старался не поддаваться призракам прошлого, которые с каждым шагом овладевали им все сильнее.

Точно так же, десять лет назад, они шли с Сейди. И за одним из поворотов на них напали демоны. Страшные огненные демоны с горящими крыльями.

Как он тогда перепугался! Стыд жег Нари до сих пор – ата, старший сын, наследник. Спрятался за юбку сестры. А Сейди вскинула ладонь и… что было дальше, принц не помнил. Но, наверное, он все же вытащил сестру? Или это она его вытащила?

В себя он пришел уже в долине и самонадеянно решил, что обошлось. И только потом, гораздо позже, выяснилось, что бой Сейди с демонами не закончен и сестра его медленно, но верно проигрывает.

Сзади раздался легкий шлепок. Руслан стремительно обернулся, направил луч от фонаря и успел заметить, как на полу яркое оранжевое пятно быстро превращается в темную кляксу.

– Круто! – буркнул он, поднимая луч вверх и задирая голову.

– Ты что-то нашел?

– Ага… нашел. Едва ушел. Валим отсюда на хрен, принц. Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, мы, два идиота, почти до магматической камеры дочесали. Если тебя интересует мое ни разу не экспертное заключение, нужно хватать Сейди, в любом состоянии, грузить в лодку и грести отсюда на седьмой передаче, в любом направлении, пока мышцы не треснут.

– Русла, ты понял что-то очень плохое?

– Как… сдержанно, – скривился психолог. – Конец пришел твоему острову. Вопрос… может быть пары недель, а может и пары дней.

Больше они не разговаривали, просто шли. Очень быстро шли. Потом бежали. Шлепки за спиной повторились еще пару раз, а потом стена треснула прямо перед глазами, от верха до низа, оттуда полыхнуло нестерпимым жаром и вылетел огонь, прямо такой, как в прошлый раз. Бантик жалобно тяфкнула и нырнула в мешок с головой, а они едва успели шатнуться куда-то вбок – и бросились бежать еще быстрее.

Оказалось, они могли и это.

Выскочили из горы, вспотевшие, как черти, пропахшие тухлыми яйцами, разгоряченные – прямо на ледяной воздух где-то в другом месте, не там, где заходили а чуть ближе к водопаду. Руслан сначала не заметил в пейзаже никакой неправильности, потому что смотрел на кальдеру… Дымный столб поднимался, но был тонким и вскоре рассеялся. Надолго ли?

– Русла, – принц неожиданно схватил его за руку, – смотри, что это?

Оказалось, Нари потрясла мирная, пасторальная картина. Возле реки стоял кривой, но плотный шалашик, связанный из еловых веток. Рядом темнело кострище, а по берегу были раскиданы лотки, тазики, совки чуть посерьезнее тех, которыми ковыряются дети в песочнице. Ближе к шалашу валялось сито, а у берега торчал на приколе примитивный плот, связанный всего из двух бревен. Тут же, поперек плота, лежали весла.

– Что это? – громче повторил Нари, – подданным князя нет хода в заповедную долину, чтобы не тревожить духов.

– А они плевать на твоих духов хотели, – хмыкнул Руслан. – И, сдается мне, они такие же подданные князя, как и я. Смотри, какой инструментарий занятный. Лопаты, кирки, лотки. Даже шлюз самодельный состряпали, такие молодцы!

– Ты понимаешь, кто они?

– Тут понимать нечего, принц. Они – черные старатели. И надо бы нам с тобой рвать быстрее, чем от демонов, потому что такие парни всегда вооружены. А раз бизнес у них незаконный, то закопают нас тут с большой охотой.

– Но где они сами?

– Да удрали на равнину, чуть ниже – землю же трясло. А в таких случаях на открытое место сваливают. Вон, даже снарягу свою побросали.

– Почему же духи до сих пор не убили их? – изумленно спросил Нари.

– Предлагаешь остаться и поинтересоваться, как они с вашими духами договаривались?

Нари открыл рот для ответа, но в этот момент прямо у его ноги ударил в землю тяжелый арбалетный болт.

– Рвем отсюда, – крикнул Руслан и потянул его к реке.

– Ты куда? Тропа там!

– Сдурел, принц?! Их тут десяток, и с арбалетами, нас перестреляют, как в тире. Давай за мной, герой.

Неизменным десантным ножом Руслан в один взмах перерезал веревку, оседлал плот, подхватил короткое, плохо оструганное весло. Нари приземлился сзади. Второй болт, воткнувшийся прямо в дерево, убедил их, что все они делают правильно. Плот качнулся и отчалил.

– Ма-а-ать моя!

Секунда понадобилась Руслану, чтобы понять, что он недооценил речку. Может, проще было схватиться с черными старателями – и пофигу, что против десятка арбалетов с ножом и палкой?

Скорость они набрали сразу какую-то нереальную.

Весь прошлый опыт сплавов говорил Руслану, что если плато плоское, как стол, то серьезных порогов тут быть не должно… Но жизнь любит удивлять.

Похоже, из-за того, что извержений тут было чуть больше, чем до черта, лавовые потоки образовали ступени. Кто-нибудь катался в тазу по лестнице? Нет? Очень правильно делали, абсолютно здоровая психика и хорошо развитый инстинкт самосохранения. Обычно, такие и выживают.

Они с принцем с размаху влетели в совершенно жуткий зигзагообразный поворот под девяносто градусов, с "горкой". Руслан отчаянно заработал веслом, пытаясь убраться от правого берега, на который их сносила мощная, почти неодолимая сила течения. Сзади шуровал принц и, похоже, делал что-то нужное – на "горке" они оказались посередине и с воплем, в фонтанах ледяных брызг, обрушились вниз…

Глава 33. Выбор Рами

Комната Выбора оказалась небольшой. Шагов пять в длину и шесть в ширину. Окно под самым потолком, совершенно темное. Даже звезд в нем не видно – интересно, почему? Курильница, простая, без украшений, стояла посреди комнаты на треноге. Тонкая струйка дыма винтом поднималась вверх. Когда налетал ветер от окна, она рассыпалась едва видимыми спиральками, а потом собиралась в изящный вензель, и он плыл к потолку медленно, величественно, с каждым мигом теряя совершенную форму и изящество и обращаясь во что-то иное. Чудеса без магии. Картины без художника…

Это было настолько красиво, что Рами засмотрелся.

Пахло дымом. Самым обычным, так пахли сухие ветки, которые Обжора подбрасывал в костер во время их вылазок в горы. Принц потянул носом, стараясь по дыму определить состав смеси в курильнице. И с удивлением понял, что это никакая не смесь. Самый обычный дым от самых обычных щепок.

Что теперь? Должны появиться камни? Но их пока не было, и это логично. Как дать ответ, пока не задан вопрос.

– Здравствуй, сын двух отцов…

Голос был таким тихим, что казался плодом воображения. Рами так бы его и определил, если бы не слова.

– Здравствуй. Почему – сын двух отцов?

– Я это виж-ш-ш-у. Соверш-ш-енно отчетливо. Странно, что не видит никто другой…

– На то ты и сверхъестественное существо, чтобы видеть больше других.

Змей обозначился в дыму, не существом из плоти – а просто намеком, тонким абрисом. Огромная голова, похожая на голову ящерицы тиа, которую увеличили раз в сто и снабдили гнутыми, острыми, тонкими но, похоже, вполне рабочими рогами.

Змей… бодается?

Мысль оказалась такой шокирующей, что весь страх вымела из головы начисто.

Принц с любопытством принялся рассматривать Покровителя: чешуи не было, была кожа на которой проступали узоры, похожие на тиснение. Вытянутая треугольная морда заканчивалась двумя отверстиями, которые чуть-чуть, почти неощутимо шевелились.

То есть он – дышит? Или… нюхает?

Глаза оказались неожиданно яркими, темный кобальт смешивался в них с расплавленным янтарем в пропорции девять к одному… из этих глаз, воистину, смотрела вечность.

– Нравлюсь?

– Нравишься, – пожал плечами Рами, не видя смысла скрывать очевидное.

– Не напугал?

– Меня? – принц не выдержал и засмеялся, – у меня отец оборотень, дядя – маршал, а мама – вообще из Кайоры.

– Твоя стихия – огонь. И насколько ты в ней хорошшшш?

– Пройду Выбор, буду лучшим.

– Нескромно…

– Зато честно.

Голова Змея парила над курильницей то уплотняясь почти до материального состояния, то становясь почти сном или смутным воспоминанием. Он смотрел на принца, а принц смотрел на него. И оба молчали. Ждали…

– Ты знаешшшь, юный маг, что чем сильнее дар, тем труднее выбор? – спросил, наконец, Змей.

– Это справедливо. Сильный дар не должен достаться слабому.

– Готов проверить, насколько ты силен?

– Я же здесь.

– Хорошшшшо… Вот мое условие, юный маг: два отца – это много. Одного ты отдашшшь. За дар. Тем более, один из них пытался сжульничать. Помешшшшать свободному выбору. Это будет справедливо. Ты же любишь справедливость…

А вот теперь и камни появились. Небольшие, примерно с ноготь. Гладкие. Не рубин и даже не хрусталь, самая обычная речная галька, гладкая, отполированная водой. В "крапушках". Они лежали на краю жаровни, на расстоянии вытянутой руки и манили очевидностью решения.

А разве оно не очевидно?

– Нечестно. – Принц сощурился и внимательно посмотрел на парящую в дыму голову. – Ты читеришь!

– Я… что? – поразился Змей. Не столько обвиняющему тону, сколько слову, которого он никогда не слышал. За всю свою очень долгую жизнь.

– Ты не можешь требовать от меня такой платы. Эти жизни не мои. Жизнь отца принадлежит Империи. А Марк… Ты ведь его имел в виду? Он вассал принцессы Румона и только миледи Иоланта может распорядиться его жизнью как своей. Платить чужим – все равно, что взять бесплатно.

В дыму обозначился хвост – тонкий, гибкий, с шипом – и, просвистев на курильницей разбил дымные струи на лоскутки.

– Шшшь… Чш-ш-штоше принадлешшшит тебе, юный маг?

– Моя жизнь, моя честь, моя душа и мое слово, – без секунды на раздумье перечислил Рами.

– А твое сердце?

Принц невежливо фыркнул:

– Еще скажи – рука. Я посмеюсь. Когда мне придет время жениться, этот вопрос решит Совет Лордов, меня никто не спросит даже из вежливости. И если невеста будет хоть на волос краше крокодила, порядочнее ростовщика и добрее демона бездны – то я благословлю Небо.

– А если нет? – сощурился Змей.

– Буду плакать, колоться и есть кактус.

– Ха… – фыркнул и Змей, – юный маг знает, что такое долг. Да… Жизнь твоя мне без надобности. Честь… Занятно, но не сейчас. А жаль, что ты не Эшшшш. Уж он бы точно не смолчал. Душшша ценна лишь если отдана по склонности, а не в уплату. Да ты банкрот, Рами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Принц качнулся с носков на пятки и, глядя себе под ноги, с хорошо сделанным безразличием бросил:

– Вексель?

– Шшшшш… – От неожиданности голова Змея сделалась совершенно прозрачной и почти истаяла, а когда собралась снова, выражение плоской рогатой морды было нехорошо задумчивым.

– Хотел бы я знать, кто тебе так удачно подобрал поручителя. Дашшше сквозь стены я чувствую его направляющую руку. Больше никто не смеет… играть так дерзко… Твое слово, юный маг… Этот вексель меня устроит…

Рами склонил голову на бок, внимательно глядя на Змея.

– Слово… что передашшшь своему поручителю то, ш-ш-што я тебе сейчас скажу…

– Слушаю.

– Слово принца…

– Перед тем, как взять камень – обязательно. Если я решу взять белый. Что я должен передать Марку.

– Любовь открывает двери в ад.

– И только? Странная цена. Это же просто поговорка, ее знают все.

– Ты передаш-ш-ш-шь не сейчас… позже… когда его с головой затопит чернейш-ш-шее отчаяние. Слово?

Рами отчаянно искал подвох. Так отчаянно, что даже вспотел – и заметил это, только когда холодная соленая капля сорвалась с кончика носа. Нелегкое это дело оказалось – говорить с богом.

– Что-то тут не так, – он качнул головой, – пожалуй, я все же рискну пойти по стопам Эшери.

И протянул руку к красному камню.

Змей словно выстрелил в потолок и на мгновение рассыпался искрами – щепки затрещали, дым стал чернее.

– Это же всего лишшшь пословица… Ее знают все…

"Не бери камень, пока не поймешь, к какому решению тебя подталкивает это существо…" – негромкий и спокойный голос Марка прозвучал так близко, что Рами чуть не обернулся, посмотреть, не стоит ли поручитель рядом.

Хотя и знал совершенно точно, что, пока он не возьмет в руку один из камней, двери не откроются.

…Да Змею без разницы, вообще, останется ли Рами магом, – понял вдруг принц, – но для него почему-то очень важен Марк. И дурацкая пословица, которую стратег должен услышать не когда-нибудь, а "в момент чернейшего отчаяния".

Фантазия у принца была богатая, но представить Марка в отчаянии, да еще чернейшем… Перед этим она пасовала.

– Ты предвидишь будущее?

– Да, отрок, – просто ответил Змей. Без своего характерного шипения, к которому Рами уже привык и даже стал находить обаятельным. – Что ты хочешь узнать? Один вопрос – один ответ.

– Лимиты? – фыркнул принц.

– О будущем нельзя знать тому, кто его творит. Но если совсем чуть-чуть – то можно.

– Что будет, если я возьму красный камень?

– Мир изменится.

Взгляд кобальтовых глаз был выматывающим настолько, что Рами почувствовал – еще минута и он позорно упадет в обморок. Он торопливо развернул подарок Марка и сунул за щеку. Легче стало сразу, просто от одного вкуса – горько сладкого, маслянистого. А еще – от воспоминаний о кайорских пещерах. Тогда юному принцу все это казалось отличным приключением. И только месяцы спустя дошло – опасность была смертельной и спаслись они то ли благословением Гуадлаахе, то ли гением стратега, то ли просто – чудом.

Иногда чудеса случаются.

– Показать можешь? Как изменится мир? – мягко попросил он, неосознанно копируя интонации маршала Монтреза. Это была та самая мягкость, которая никогда… или почти никогда не встречала отказа. Потому что все знали – за ней стоит сокрушающая сила. И только хорошее воспитание удерживает Эшери от того, чтобы спустить ее с цепи.

– Ссс-сс… – просвистел Змей, – вот голос, которому я никогда не мог противиться… Он из меня веревки крутит…

– Не переживай, – весело подмигнул принц, подкрепившийся шоколадом, – Ты в хорошей, а, главное – большой компании. Он их из всех крутит. Право, не представляю, зачем ему столько веревок? Ты не в курсе?

– Это второй вопрос, – мгновенно среагировал Змей.

– Пошутил, – отмотался Рами, – дурацкая шутка, извини.

– Смотри… принц… наследник. Но, лучше бы тебе поверить мне на слово. Это не самое приятное зрелищшше…

Рами не было долго. Очень долго. Марк был терпелив, но когда почти вытекла вода во второй клепсидре, он встал и сделал несколько шагов по коридору.

Ему в свое время понадобилось мгновение, чтобы взять белый камень и шагнуть к дверям с осознанием того, что свершилось все, чего он страстно желал.

Это был выбор, сделанный не умом. Сердцем. Не взвешенный, не просчитанный. Как кольцо для Маргариты. Как решение выйти на магическую дуэль с князем Гевором, вместо Эшери. Как та ночь у костра в лесу, единственная ночь с Алетой, первая и последняя.

Когда грохот сердца, слетевшего с тормоза, полностью забивает голос разума – это плохо. Но иногда с этим просто ничего не поделаешь – остается только матерно ругаться и разгребать последствия.

А то, что мальчик там так долго это, пожалуй, хороший признак. Значит, он все же включил мозги. Помоги ему Небо и, как говорила Маргарита – гены?

Ток горячего воздуха и запах дыма коснулся его ноздрей. Марк стремительно развернулся. Принц стоял в дверях бледный, даже сероватый – как кусок льна. Под глазами темнели круги. Черты лица заострились и сделали его до ужаса похожим не на Марка, а на Рамера Девятого. Волосы слиплись от пота и… Бездна! Марк сначала даже не поверил себе, решил – пыль или паутина. Но, присмотревшись, убедился: все так и есть. У левого виска двенадцатилетнего мальчика жестоко и неправильно серебрились несколько совершенно седых волос.

…Кому много дано, с того много и спросится!

Марк шагнул вперед и сгреб принца в охапку.

– Ты как? – шепнул он.

– Мрак! – принц содрогнулся. – Как Эшери мог с ним торговаться, вообще?

– Демоны знают. Эшери все может. С этим нужно просто смириться. И постараться не завидовать.

Рами поднял руку, сжатую в кулак. Пальцы тоже были белыми и тихонько дрожали. Винкер осторожно взял его кулак в ладони и понял, что тот еле-еле помещается. Не говоря ни слова он начал растирать пальцы, запястье, предплечье.

Принц несколько раз крупно вздрогнул. И, наконец, смог разжать кулак.

На ладони… лежали оба камня. Красный. И белый.

– И что это, к демонам, значит? – тихо спросил Винкер.

– Он сказал, что мне придется нести оба мешка. И однажды я буду готов заплатить любую цену, только чтобы избавиться от дара. В том числе и ту, которую я… почти решил не платить.

– Вот ведь, интриган чешуйчатый. Ничего в простоте не сделает, все через… хвост!

– А у него нет чешуек, – оживился Рами, – зато, представляешь, есть рога! Я еще подумал – Боги претемные, неужели Змей бодается?

– Как? Бодается?

Такого хохота эти стены еще не слышали!

Глава 34. О тех, кто готов умереть за улыбку

Верна показала немолодой женщине – служительнице тяжелый бронзовый ключ и аккуратно отсчитала десять монет серебром. Та кивнула, так же деловито пересчитала плату и вышла, плотно прикрыв за собой двери.

Разницу во времени Верна вычислила правильно – зеркало потемнело сразу, и, спустя мгновение, по ту сторону обозначилась заклятая подружка, закутанная в белоснежную шелковую шамайту так, что снаружи остались одни глаза.

Что-то не то было в этих глазах… Но сначала – дело!

– Наш караван сейчас в Джистаре, – Лесс была деловита и собрана, – это последний город, дальше только поселения хичинов. Мы двигаемся в земли хассери, зеркал там нет. Если что-то очень серьезное, я, конечно, пошлю гонца, но с моей силой… нет никакой гарантии, что он пересечет море.

– Ты что-нибудь уже можешь сказать? Из того, что интересует Имперскую разведку?

– Немного, – заносчивая Росомаха заметно смутилась, – у меня нет эталона. Очень трудно понять, изменилось что-то или нет, если не представляешь, как это выглядело раньше. Город явно готов к обороне: стены патрулируют, у баллист дежурят полные расчеты, а не урезанные. Стражники на воротах досматривают тщательно… Нам кланялись, как Святому Касперу, Осиявшему Благодатью – но заглянули во все тюки, и не формально, а очень тщательно. Насколько это нормально? Я, вот, не знаю. Может, здесь просто градоправитель строгий.

– А по пути следования?

– По-разному. Где кроме денег ничего не спрашивали, но там, по-хорошему, и взять-то нечего, даже верблюдов толком не напоишь, колодцы тощие. Ограды нет, людей мало. А в поселениях побогаче – как в Джистаре. Рады до смерти, но даже под копыта заглянут.

– Встречали мужчины?

Росомаха покачала головой:

– Это ничего не значит. Здесь, в Хаммгане, женщин и в мирное время прячут. Хичины воруют их друг у друга, особенно молодых. И на красоту не смотрят, только чтобы здорова была.

Верна хмуро свела брови:

– Значит, пока никаких следов того, что племена ссорят нарочно?

– Между хассэри и ниомами война. Может быть, там удастся ухватить ниточку. Или уже в Шариере. Там сейчас тоже горячо будет.

Лекарка немного помолчала, но все же решилась спросить:

– Что-то не так?

– Все идет как задумывалось, – твердо отозвалась Росомаха. – И эта девочка… Шекер… Она в самом деле хороша. Если меня все же достанут… Передай милорду, чтобы присмотрелся к ней. Она может заменить меня. Во всем.

– И в постели Священного Кесара? – прямо спросила Верна. Что поделать, особой деликатностью лекарка не страдала.

– Может быть, – Алессин пожала плечами. Ее самообладанием можно было стены крушить, как тараном.

– Ревнуешь?

– Я Валендорская, мы не ревнуем. "Убей или успокойся". – Она немного помолчала. А потом все же не удержалась. – Я могу спросить?..

– Можешь, – вздохнула Верна, – только я не отвечу, ты же знаешь. Нельзя.

– Ну, хотя бы, намекни, – жалобно попросила Росомаха, – хотя бы о том, что можно.

Верна задумалась.

– Ну… когда в следующий раз встретишь Иголку, обращайся к нему: "Ваша милость"…

– Он получил дворянство?! – взвизгнула Алессин, – Здорово как! А… ты?

– А мне пожелай удачи. И милорду тоже.

Росомаха зажмурилась, помотала головой. И перед тем, как погасить зеркало, шепнула:

– Благословение Неба. И Ада, если нужно. Передай милорду, что я бы хотела и дальше наслаждаться изумительными стихами Решви…"

В славном городе Джистаре портальный зал находился недалеко от рынка, что было и удобно, и со всех сторон правильно. Росомаху, в сопровождении рабыни, не знавшей ни одного языка, кроме родного, встретил десяток аскеров – и Янг. Подсадив ее на лошадь, кесар привычно взял в руки повод.

– Хочешь посетить торговые ряды, несравненная? – негромко спросил он.

– Нет, – она покачала головой, – смысла не вижу. Подарки хэссари есть, а выбирать что-то для себя лучше на обратном пути.

– Ты грустишь. Мне больно это видеть.

– Терпи, Богоравный супруг, – невесело улыбнулась Алессин, – я же терплю.

– Тебе не по вкусу, что я хладнокровно сыграл чужими жизнями?

– Ты кесар и в своем праве. И я всем сердцем желаю тебе удачи.

– А то, что твоя жизнь – тоже ставка в этой игре? – спросил Янг.

– Супруг мой, себе я желаю удачи тоже, – отозвалась Росомаха, невесело, но спокойно.

– Что я могу сделать, чтобы ты снова улыбалась?

– Не просить меня об этом. И, возможно, это когда-нибудь случится само.

– Твое желание – закон, несравненная, – вздохнул Янг и повернул к постоялому двору, где остановился караван из Шариера.

К дому градоправителя Священный так и не завернул. Новости о войне, принесенные почтовой птицей, гнали его вперед. Торжественная встреча и торжественные проводы растянулись бы на неделю, а то и на месяц.

– Отбываем завтра, затемно, – объявил он, – рассвет будем встречать уже в Хаммгане, а через пять дней, если ничего не случится, заночуем в шерстяных домах хассэри.

– Священный, – молодой аскер из хорошего рода, взятый в свиту недавно, пока еще не усвоил навык общения жестами, который Янг предпочитал в пути. – Будет ли нам дана возможность отдохнуть в Джистаре?

– А ты устал, Вала? – удивился Янг.

Парень смутился:

– Не то, чтобы сильно. Но…

– Да в Дом Радости он хочет сбегать, – хохотнул аскер постарше.

– Мне нужны пять человек, чтобы обеспечить охрану наших животных и поклажи. Остальные могут располагать своим временем. Но в три клепсидры пополуночи я вас жду.

– Как же так? – удивился воин, – А охрана вашей особы и Равноправной?

– Свою супругу я сберегу сам. А меня хранит Рауша.

Воин открыл, было, рот, чтобы возразить. Но показались ворота постоялого двора, перед которыми приплясывал от нетерпения мальчишка-слуга – и все разговоры стихли.

Это правило аскеры Священного усваивали сразу – при посторонних рты на замки. Никаких разговоров, споров или, не дай Святой Каспер – ссор. Шамайту на лицо, взгляд – преданный, кулак у сердца. Чтобы ни у кого не возникло дурной мысли, что в маленьком отряде могут быть какие-то разногласия. Даже по такому вопросу, как: идти к распутным девкам, или не ходить.

Кесара заняла несколько комнат на втором этаже длинного дома с плоской крышей. На крыше, как здесь случалось часто, был разбит небольшой садик в котором пышно цвели найтари. Бело-розовыми цветами, как облаком, были плотно укутаны тонкие ветви. Зелени листьев почти не просматривалось.

Алессин поднялась в сад, чтобы остаться одной. Правда, полного одиночества не получилось – девчонка-рабыня все равно ходила следом, как хвостик, но Лесс в том большой беды не видела. Она ведь молчала, а, значит, не нарушала ход мыслей кесары.

А мысли были невеселые. Верне она сказала правду – но не всю. Росомаха, действительно, не увидела ничего особенно угрожающего в Хаммгане, а чутье к делу не привяжешь. Но вот как раз оно и било тревогу.

Логических оснований для нее как будто не было – их небольшой караван пропускали везде, верблюдов и лошадей меняли по первому слову, были предупредительны и даже льстивы, но… Лесс не отпускала мысль, что на дне глаз всех этих незнакомых людей прячется что-то хитрое и довольное. Словно их с Янгом заманивают в ловушку.

Тогда становилось очень понятно все это показное дружелюбие и отсутствие препон – зачем чинить их дичи, которая сама идет туда, куда ее хочет загнать охотник?

И с Янгом не посоветуешься. А он бы ее понял, как никто другой. Даже лучше, чем Эшери. Посвященный Рауше глубоко верил в интуицию и считал ее таким же надежным инструментом познания, как зрение, слух или обоняние. Он бы не стал ее вышучивать, наоборот, постарался разобрать все ее смутные предчувствия по дням и клепсидрам, и найти то, что насторожило Лесс.

Но с мужем, согласно легенде, они сейчас были "в ссоре".

Через пять дней, край, через неделю они будут в землях хассери. Дальше простирались обширные территории, где правил царь ниомов. Отец Шекер. Забыть об этом никак не выходило, уж больно ладный складывался узор, не хуже, чем тот, что эта дикая неграмотная царевна вышила на покрывале. Красивая наложница привлекает внимание кесара. Бесплодная супруга становится обузой. Священный приглашает ее в паломничество в монастырь Рауши, якобы, помолиться о наследнике… Путь лежит через земли, охваченные войной.

То, что в предгорьях ее ждет смерть, Росомаха без всяких сомнений записала в "дано". Сомнения были в другом – Серая Госпожа ждет ее одну или вместе с Янгом. Дочь царя ниомов была сказочно красива и ее отец, наверняка, считал, что она не только давно делит постель с кесаром, но уже и понесла от него… не зря же в этой ее головной повязке оказалось столько интересных вещей.

А, значит, Священный становился не нужен.

Будь проклят обжигающий огонь его серых глаз, прохладный шепот, сильные руки. Из-за них сердце сжимала тревога, похожая на тупую боль – и не давала сосредоточиться, сделать правильный расклад, вынести за скобки лишнее, оставив только необходимое. И найти идеальное решение.

Сзади послышался шорох, едва слышный, но Лесс стремительно обернулась, формируя в руке воздушное лезвие, пригодное и для того, чтобы ударить и для того, чтобы метнуть.

За спиной стояла та самая девочка – рабыня. Почему она посмела приблизиться?

Алессин смерила ее испытующим взглядом, безмолвно задавая один вопрос: что ты делаешь там, где тебе не место?

Девочка поняла правильно. Они все были на диво понятливы и Росомаха подумала, что, скорее всего, это какая-то извращенная форма естественного отбора – другие в Шариере не выживали.

Рабыня опустилась на колени, ожидая разрешения говорить. Интересно, а если дать ей это разрешение не голосом, и не жестом – а мысленно, поймает?

– Богоравная, – тихо заговорила девушка, – я недостойна наступать на вашу тень… Но… вы в последнее время так грустны…

"Не грустна, а задумчива. Но ты вряд ли поймешь разницу, в твоем представлении у женщины имеется огромное сердце и ни на полногтя мозгов. Зачем они – ведь мужчины думают обо всем. А если мужчина начинает думать неправильно, женщине остается только грустить. Отличная позиция! Главное – позволяет ничего не делать, даже для спасения своей собственной жизни".

– Я хотела сказать, что готова на все, лишь бы моя госпожа улыбнулась…

"Вот, еще один человек, которому жизнь не мила без моей улыбки. Интересно, почему они все умереть за нее готовы, а подождать, пока мне захочется улыбнуться – нет. Неужели отдать всю жизнь легче, чем несколько дней или недель? Или все проще – девушка лжет, перекуплена и втирается мне в доверие?"

– Спасибо, Сати. Я тебя услышала. И, возможно, скоро напомню о твоих словах.

Прозвучало зловеще, но рабыня, похоже, осталась полностью довольной. Она робко улыбнулась Алессин, отползла на коленях немного назад… Правильно сделала, если бы поднялась так близко от нее, Росомаха ударила бы просто на рефлексах. Но девочка не могла об этом знать… Или знала? Кто ее просветил в таком важном вопросе? Или опять все проще – она боится пощечины и делает так всегда? Местные дамы не скупятся на такие "знаки внимания", да еще кольца носят, с камнями. А рассеченное лицо – это вечная ссылка на кухню.

Рабынь, обеих, Алессин себе подбирала сама, взяла их из "нижних", уверенная, что девчонки будут благодарны за возвышение и преданы. Неужели ошиблась?