Текст книги "Принцесса для психолога (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 38 страниц)

Глава 2 О землеописании и не только

Длинные темные волосы струились под пальцами ловкой девушки-невольницы, приобретая еще больший блеск и шелковистую мягкость. Руки служанки были такими легкими и аккуратными, что кесара почти не замечала, как избавилась от «парадной» прически, которую полагалось делать под венец… Сейчас девушка готовилась сделать ей вторую на сегодня прическу, тоже «парадную», но без венца.

Вечером предполагалась третья. Для визита "возлюбленного богоравного супруга". На тот невероятный случай, если этот визит вдруг состоится.

Волосы такого издевательства вполне могли и не пережить. Поэтому невольница не просто расчесывала, а укрепляла и питала их своей слабой магией. За это своенравная и капризная кесара ее и ценила.

По официальной версии. Для "своих" которые нам вовсе не "свои" – иными словами, для дворцовых соглядатаев, шпионов сопредельных государств, квирина евнухов, знатных родов – и просто праздношатающихся сплетников.

… Двери в ее апартаменты оказались певучими, и, если прислушаться – можно было научиться различать их песни и даже понимать смысл. В родном доме ей это удавалось, а здесь – времени мало, да и ни к чему вроде.

Неожиданно медитативный ритуал причесывания прервался и кесара кожей почувствовала, что в комнате кто-то есть. А двери, между тем, не пели – и это могло означать только одно. Ее навестил Священный Кесар. Правда, не вечером, а в обед – но какая разница.

Невольница затихла, как мышь, не зная, что делать. Вероятно, Богоравный велел ей исчезнуть, но хозяйка никуда не отпускала. Хозяйка сидела с плотно сомкнутыми веками и не собиралась их размыкать. Задремала? Или затаилась?

Хозяйку дворца Шариера, первую за полвека полноправную кесару, челядь боялась до обмороков. Хотя за два года никто не слышал, чтобы она повысила голос и не видел ее злой или огорченной.

Но ходили упорные слухи, что кесара – колдунья. И молодой властелин, не иначе, околдован. По какой же еще причине не взял он себе больше ни одной жены, а предпочитал делить ложе с рабынями?

По какой же еще причине богоравный дал ей право сидеть по левую руку (а не у ног) на торжественных приемах? По какой причине кесара сопровождала его уже во второе посольство?

Неземная любовь? Ах, расскажите эти сказки кому другому. От вездесущих глаз прислуги не укроется ничего – два года прошло со дня оглашения брака и еще ни разу кесар не посетил спальню супруги. Какая уж тут любовь?

Ну, а раз не любовь – точно, колдовство. А колдовство дозволено лишь жрецам, только они творят истинную волю Святых. Все остальные колдуют, чтобы утвердить темную власть демонов, это же даже дети знают!

И как было не перепугаться невольнице.

– Ты можешь меня оставить, Ари, – кесара улыбнулась довольно, словно сытая кошка, которой еще и за ухом почесали. Нагнать на прислугу суеверного ужаса и наслаждаться эффектом – было одним из любимых развлечений государыни.

Девушка испарилась быстрее утренних туманов надо дворцовыми прудами. Хотя дверь за ней все же скрипнула…

Богоравный обошел супругу, бросив взгляд на водопад длинных волос. За два года они отросли изрядно, обрезать их венценосным не разрешалось.

Кесара не шевельнулась. И бледное лицо с резковатыми, немного неправильными, но при этом вызывающе гармоничными чертами не изменилось. Он присел на туалетный столик. Молча.

Медленно, словно вода в слишком узкой, неоткалиброванной толком клепсидре, прокатились несколько мгновений. Никто из супругов не прерывал молчания. И, похоже, никого из них оно не тяготило.

И все же Священный Кесар уступил первым. В отличии от супруги, он не развлекался, а пришел по важному делу. Хотя, насколько он знал свою равноправную – у той одно другому никогда не мешало. Она и собственную казнь запросто превратила бы в развлечение – такой характер! И что с ней делать прикажете? Только принять, не забыв трижды поблагодарить Святых… а то ведь пошлют еще что-нибудь такое же своеобразное. Нет, в Бездну!

– Рискуем? – негромко спросил он, – Или положимся на острый ум младшего принца без титула?

– Рискуем, – немедленно ответила кесара. Она все давно обдумала, а мотать нервы богоравному ей и в голову не пришло. – Если бы здесь был Эшери, я бы и пальцем не шевельнула. А так…

Кесар улыбнулся.

– То есть, если бы дело попало в руки твоего сеньора, ты бы согласилась пустить его на самотек?

– Угадал, – кивнула кесара, – в этом случае я бы и возможной гибелью вселенной не обеспокоилась. Маршалу не в первый раз спасать всех и вся. Если он в деле, можно расслабиться и идти танцевать.

– Все же ты в него влюблена, – посмеиваясь, подколол ее кесар.

– Ни капли!… Если только чуть-чуть. Ну, хорошо – до тьмы в глазах и готовности взойти за ним на костер – но что это меняет?

– Ничего. Что это может менять, моя равноправная? Любовь – могучая и необоримая сила, но только если она взаимна.

– Значит – рискуем, – подытожила кесара, – я или ты?

Властелин вздохнул:

– Хотел бы. Но мне Змей не поверит, а дело слишком серьезное.

– Значит – я! – девушка легко поднялась с низкого кресла, в два движения скрутила темно-русый шелковый водопад в узел на затылке, закрепила магией, избежав возни со шпильками, и, все так же, не глядя на супруга, протянула руку. Он подал ей плащ. Легкий, черный, глухой. С большим капюшоном, который закрыл почти все лицо кесары. Заклинаний на нем было больше, чем узелков на ткани.

Девушка скользнула к двери, мягко, как кошка – и уже взялась за ручку, когда в спину ей прилетело короткое – и такое неожиданное:

– Лесс…

– Да, мой богоравный супруг.

– Будь осторожна. Хотя бы до заката солнца.

– Вот это просьба… – кесара даже не сочла нужным скрывать, что удивлена. – А после – можно будет сходить с ума сколько угодно?

– А вечером я снова навещу тебя. И попрошу быть осторожной до восхода.

– А если я скажу – нет?

– Я буду убедительным. Очень…

Кесара почувствовала, что брови лезут на лоб. Хорошо, под капюшоном не видно. Что это такое было, кто скажет, а? Кесар постарался придать своим словам вид угрозы – но угрозой от них и не пахло. А пахло совсем другим. За два года брака кесара впервые услышала в голосе мужа что-то… что-то подозрительно похожее на беспокойство.

Но времени было мало, и она выскользнула в коридор, бросив на себя простейший отвод глаз. Назад так и не оглянулась – а хотелось!

– Значит, Каванараги.

Слово упало в гулкую тишину кабинета, как тяжелый булыжник в пруд и от него пошли круги: мощные, ощутимые всеми фибрами.

Кесара невольно поежилась. Была у нее мысль, наивная и трусливая, как она поняла сейчас – что все не так страшно, как показалось им с Янгом. Что Рамер Девятый и принц без титула все знают и не считают ситуацию опасной. А она – просто молоденькая дурочка, которая запаниковала, взбаламутила толпу больших людей, отвлекла от серьезных дел и сейчас огребет за это по самые уши, кончики которых уже начали, было, алеть.

Облегченно алеть. Как было бы славно получить сейчас суровых люлей за глупость и трусость, и вернуться к себе с красными щеками и ушами – и легким сердцем.

Наивная…

Она сидела на низеньком диванчике, поджав под себя ноги – так никогда и ни при каких обстоятельствах не повела бы себя благородная графиня, но за последние два года кесара просто привыкла к этому. В Фиоле комфорт и возможность расслабить тело ценились и были почти культом. И сейчас разбалованное тело решило само, что хорошо и допустимо.

– Скажите, богоравная…

– Без титулов, – буркнула кесара, злясь на себя за нарушение этикета, но не находя сил принять более подобающую позу. Да и – в этой компании всем, кажется, без разницы. – Я здесь не как соправительница Фиоля, а как агент Росомаха. Надеюсь, что я все же оправдала свой диплом. Хоть и с опозданием на два года.

– Для внедрения на такой уровень это очень неплохой срок, – сдержанно улыбнулся Винкер. – Поведайте нам, как была сделана эта находка.

– Случайно, – пожала плечами Лесс. – Во время нашего визита ко двору Энгури.

– Насколько я знаю… Поправьте меня, если я ошибаюсь – протокол встречи на уровне правителей строг. Княжество закрыто и вас не должны были допустить дальше дворца, – Антрацитовые глаза императора были черны, как та самая Бездна, которой обожал ругаться его младший брат, – для вас было сделано исключение?

– Нет, – мотнула головой Росомаха, – никаких исключений, ни для кого – это политика Энгури и, насколько я знаю, менять ее никто не планирует. Исключение мы сделали для себя сами.

Две пары глаз, одинаково внимательных, уставились на нее.

– Ночью… мне не спалось. Я сидела и смотрела на звезды в окне. И тут – показалось, что кровать куда-то поехала. Вместе со мной. Я вскочила, пол качнулся и я, неплохо так, приложилась о спинку. Синяк не сходил неделю. Никаких звуков не было – тишина. Но в окне, на фоне прозрачного неба, словно нарисовалась небольшая струйка серого дыма.

– Хм… – отреагировал Его Величество. – И? Как объяснили вам эти события подданные Энгури?

– В том-то и дело, что никак. Но зато очень живо интересовались, как нам спалось на новом месте. Я притворилась пустоголовой дурочкой и заверила, что все прекрасно, гостеприимство выше всяких похвал. И, не могли бы высокочтимые господа одарить нас милостью и позволить прогуляться по дивным окрестностям дворца. Возможно, совершить паломничество к Священной Горе.

– Что вам ответили?

– Стандартно, – кесара криво улыбнулась, – посвященные другим богам и силам не могут ступать на священную землю Каванараги. Это возможно лишь в одном случае. У подножья горы имеется монастырь – и если мы изъявим желание принять Путь Небесной Тропы, мы можем присоединиться к жрецам. Но, в таком случае, назад мы уже не вернемся. Путь к Каванагари для гисинов – это всегда путь в одну сторону. Либо в монастырь, либо в колодки каторжников и на галеры Энгури.

– Гисинов? – переспросил Змей.

– Всех, кто не является подданным любого из княжеств Полуночи, – со вздохом пояснил Марк, – чужаков.

– Тогда как вот это, – император слегка качнул шкатулку, – попало в ваши нежные руки, леди Росомаха?

Наверное, стоило оскорбиться и напомнить Змею, что он, вообще-то, разговаривает не со своей подданной, а с соправительницей огромной державы, с равной. Девушка вскинула голову. Но успела сообразить – именно так Его Величество с ней и разговаривал. Как с равной. С подданной он бы никогда не позволил себе таких рискованных пассажей.

– Мой супруг ходил туда. Один. Следующей же ночью. Недалеко, иначе он бы просто не успел вернуться до рассвета. Но уже то, что он смог собрать образцы, практически, на границе священной земли…

Кесара в смятении поглядела на Императора.

– Каким же был разлет? – растерянно спросила она. – Минимум, полторы лиги… Это, вообще, возможно? И, если возможно – то что значит?

Темные брови недоверчиво сошлись к переносице:

– Пошел и собрал образцы? Прямо вот так вышел из дворца, который является последней линией обороны, и который охраняют лучшие воины Энгури? А потом спокойно вернулся – и этого никто не заметил?

– Это же Янг, – хмуро отозвалась она, – Если вас не убеждает, что во время нашего выпуска он бродил по резиденции Вашего Императорского Величества, как у себя дома… Так он еще дважды, без ведома хозяина, посещал Монтрез.

Император крякнул.

– Он бестелесный дух или демон, попустительством Святых Древних обретший плоть?

– Да нет, – насмешливо оскалилась Росомаха, – всего-навсего жрец Рауши.

– Белый ассасин, – сообразил Марк, – не удивляйся, Рам. Эти ребята и не такое могут. И, что же было дальше, госпожа моя?

Кесара благодарно кивнула.

– А дальше – нам быстро отказали, практически, по всем пунктам договора, свернули визит и почти вытолкали в портал. Со всеми положенными реверансами и дипломатическими плясками, конечно.

– У вас создалось ощущение…

– Они боялись, что мы что-то увидим. Не предназначенное для глаз гисинов – и это не ощущение. Это уверенность.

Повелитель встал. Легкими, пружинистыми шагами пересек кабинет из конца в конец, несколько раз. Гости не решились ему мешать. Наконец, он остановился.

– Я вас услышал, госпожа моя. Что я могу сделать для рода Валендорских или для вас лично?

Услышь Росомаха такой пассаж два года назад, она бы смертельно оскорбилась. Ей, дворянке, предлагают награду за преданность трону? За то, что в ней пестовали с сопливого детства… Но два года при дворе Священного Кесара изменили ее. Исподволь, незаметно, но необратимо.

Она выбралась из мягких объятий диванчика, сделала изящный реверанс. И тихо произнесла, глядя прямо в лицо Змея:

– Ваше Величество разрешит мне подумать?

– Благоразумие говорит мне, что этого лучше не делать, – на губах императора мелькнула тень улыбки. – Но я не всегда слушаю этот голос, леди Росомаха. Да. За мной долг, я его признаю. При свидетеле. Нужна клятва?

– Благоразумие требует взять ее с вас. Но я тоже не всегда слушаю этот голос. Да пребудет с вами благословение Святых Древних.

Еще один реверанс, и кесара направилась к дверям.

Бросив предупреждающий взгляд на Императора, Марк в два шага нагнал девушку и легонько придержал за плечо.

– Алессин… Я спрошу у вас одну вещь. Не от себя. Но – я скоро увижусь с Эшери. Он бы обязательно спросил. И не простит мне, если я этого не сделаю. Вы позволите?

– Спрашивайте, – через мгновение ответила она.

– Как вы, Алессин?

Она усмехнулась:

– Срочная эвакуация не нужна.

Марк мотнул головой:

– Я не об этом.

Кесара подняла голову и Винкер поразился, насколько яростным огнем полыхнуло ее, обычно, невозмутимое лицо.

– Передайте маршалу, что он сделал отличную ставку. И она сыграла. Я ни о чем не жалею, господин Винкер. И не пожалею, даже поднимаясь на эшафот. Этого достаточно для вашего спокойствия?

– Да, моя госпожа, – Марк поклонился и учтиво открыл перед девушкой двери.

В кабинете слова повисла тишина. И на этот раз она не прерывалась долго. Братьям было о чем подумать.

– Каванараги… Его Святость, Треми, в своем трактате "О явлениях земных и потусторонних" писал, что в этом месте демоны пытаются пробить ход в мир людей.

Марк непочтительно фыркнул:

– Я бы посоветовал тебе сей трактат закинуть в этот демонов портал, пусть почитают… Но, поразмыслив, скажу так: проще в ближайшем болоте утопить.

Змей фыркнул в ответ:

– А ведь он – светоч веры. Не стыдно?

– Какая вера – такой и светоч. Стыдно должно быть тому, кто на такую глупость хорошую бумагу перевел.

– А если серьезно? – Император взглянул пристально, – сам знаешь, я военку заканчивал, нам если что и рассказывали про землю подробно, так о том, как в ней окопы рыть или валом поднимать. А про вулканы… очень ознакомительно. Каванараги – один из "неспящих", но всерьез он бушевал в последний раз еще при Рамере Третьем. Тогда, говорили, волна была под сто сорок футов. Конечно, у страха глаза велики…

– Можешь верить. С четырех островов полностью все население смыло – как и не было. И тел не нашли.

Змей покачал головой. Не то, чтобы недоверчиво, в словах имперского стратега он давно не сомневался. Но… как-то все это было слишком.

– Поправь меня, – тихо сказал он, – острова начали активно заселять недавно? То есть, если Каванараги проснется сейчас, количество жертв можно умножать на десять?

– Скорее на сто.

В ответ на недоумевающий взгляд, Марк развернул на столе карту, обмакнул перо в серебряную чернильницу, стоявшую тут же, и широкими штрихами изобразил, практически, прямую стрелку.

– Здесь по дну океана идет тектонический разлом. И прямо на его линии находятся: раз, два, три… "спящих", давно спящих. Но если про геологию вам в военке не рассказывали, то уж про детонацию ты должен знать лучше меня. Обрати внимание на вот этот симпатичный конус с кальдерой, который находится уже непосредственно в твоих владениях, – Винкер обвел кружком область, которая захватила почти всю провинцию. Небольшую горную провинцию.

– Аньер, – Змей тихонько зажмурился и потряс головой. – Не просыпался больше тысячи лет.

– Для геологических процессов это – мгновение, – безжалостно отозвался Марк. – Поднять летописи о его последнем пробуждении? Далеко ходить не нужно, они здесь, в Аверсуме. Записей с места нет.

– Не осталось, – кивнул Император. – Никого. Пять городов… Но ведь это худший расклад. Не обязательно все произойдет именно так.

– Совсем необязательно, – легко согласился Марк. – Сходим, помолимся?

– Интересно, твое ехидство – результат тяжких лишений в юности? – подчеркнуто спокойно спросил Змей. Шипящих ноток в его голосе почти не было. – Ставь задачу, стратег.

– Простая будет задача, Ваше Величество. Мы должны как можно быстрее достать кролика из шляпы. При условии, что у нас нет ни кролика, ни шляпы. Зато есть молодой посол с очень специфической проблемой со здоровьем.

Глава 3 Игра в уверенность

Как живется военному целителю в мирное время? Да отлично! Заработок гораздо выше, чем жалование… И не нужно говорить, что на военном факультете учат только раны штопать. Неправда! Учат всему, что нужно знать хорошему целителю. Потому, что с солдатом на войне может случиться все то же самое, что и с любым мирным гражданином. Плюс еще и раны. Конечно, раны случаются чаще. Но еще – ожоги, обморожения, расстройства желудка и кишечника, что уж говорить о всяких мелких травмах.

Словом, с такой специальностью ты везде устроишься. И даже в столице. Правда, не в самом центре, но так оно и лучше, спокойнее. Больше времени на учебу. Да, настоящий целитель учится всю жизнь.

А известность, от которой напрямую зависят гонорары – это дело наживное. А пока – так и вовсе лишнее.

Почему же тогда Верна выбрала именно военную специализацию, не мирную? Можно подумать, у нее был шанс выбрать что-то другое! У шестой дочери небогатых горожан, которые не набрали денег даже на то, чтобы единственную одаренную дочь грамоте выучить. Грамоте учили сына – он же мужчина! А девчонка – что? Замуж – и к плите.

Верна выменяла у брата рунник на помощь в сведении синяков, за драки дома ругали. Выменяла – и научилась разбирать. Сама! Ну, почти. Любимому братику пришлось расплачиваться внеклассными занятиями за все, что чуть серьезнее синяка. Он, конечно, отыгрался и таскал к ней всех своих безголовых, но петушистых приятелей… так что практика у нее еще тогда была обширная. И дар свой не раз она вычерпывала до донышка. Чудом не перегорела, кто бы ей сказал еще, что это опасно. Особенно, когда границу не чувствуешь, не научили.

Но – повезло. А что не лопнуло, то растянулось.

И все равно Школа Целителей не светила ей ни при каком ветре – туда приходили дети богатых купцов и даже четвертые – пятые сыновья баронов. Путь целителя считался если не почетным, то уж и не позорным. Урона чести здесь не было…

Кто заложил ее "незаконную практику", Верна понятия не имела. Зачем он это сделал, из каких "высоких" соображений нажаловался в магистрат на девчонку, которая лечит разбитые коленки в обмен на уроки письма и счета? Не все ли равно… Она и по сей день была ему благодарна.

Человек в неприметном сером плаще с фибулой в виде скорпиона пришел под вечер и быстро, уверенно все расставил по местам. Будущий маг учится в школе при магистрате, о ее дальнейшей судьбе заботится Его Светлость.

Родители – на выбор получают либо уважение от герцога и кое-какие налоговые льготы, либо три месяца исправительных работ. За что? За незаконную лекарскую практику, например. Или за что-нибудь еще. Всегда найдется за что – главное, как следует поискать.

Понятно, родители выбрали уважение. А Верна оказалась в Школе. На военном факультете, но другого выбора Его Светлость не предоставил. Он все же маршал, и в первую очередь его интересовали солдаты. Самые разные, в том числе и с целительским даром.

Но когда войны нет, солдат может расслабиться и немного пожить в свое удовольствие. Сходить в лавку Амтера и выбрать ароматную воду, например. Почему – нет? Тем более, если такой поход оплачивается дополнительно.

Верна до сих пор удивлялась невероятной, просто феерической безграмотности столичных жителей. Даже у них, в крохотном Магере, последний рыночный нищий считал своим долгом уметь хотя бы отличать буквы от цифр. Здесь, в сердце Империи, граф ставил вместо имени оттиск перстня с родовой печаткой и ничуть не стеснялся невежества. Откуда это шло?

В Школе учили не только стрелять и драться, в первую очередь – думать. Собирать информацию и раскладывать ее "по полочкам", как это делают аналитические машины. Только в голове. Или, если не выходит – на бумаге.

Верна "собирала и раскладывала" больше года и пришла к выводу, что всему виной – снобизм и лень. Если ты уже в Аверсуме, значит, жизнь и так удалась, куда больше-то? Вывод был откровенно наивный и детский, недостойный выпускницы Школы Старателей, но все остальные гипотезы не выдержали проверки реальностью.

Эта мысль пришла в голову молодому военному целителю при виде вывески одной из самых известных в столице аптек – большой флакон с мерцающими внутри звездочками. То ли лаборатория парфюмера, то ли берлога отравителя… Благо, в этом квартале все и без надписей знали, что скрывается за массивными дверями из серого дуба.

Верна их легонько толкнула, усиленные заклинанием, они поддались от одного касания – и оказалась в царстве яркого света, стеллажей до самого потолка, заполненных глиняными и фарфоровыми горшочками с узким горлом – и резких запахов. Двери за спиной мягко захлопнулись и разбежались по лавке блики, отраженные зеркалами на них.

Справа от дверей громоздилась пирамида небольших дубовых бочонков с медом, воском и вином – на вине делались многие снадобья. Слева к стене было приколочено чучело здоровенной ящерицы, с крупную собаку размером. Верна не представляла, где водятся такие, но, видно, аптекарь там бывал – хвастаться чужими трофеями было как-то не принято.

Дальше – мешки и мешочки с порошками дешевыми и безобидными. Аптекарь готовил их тут же, за здоровенным прилавком – и ступка никогда или почти никогда не простаивала. Мерный стук пестика о ее базальтовые стенки был привычен. Он встречал Верну всякий раз.

– Благословения Неба, господин Амтер, – негромко сказала девушка.

– А, Верна, – старик даже головы не поднял и это было не пренебрежением, а своеобразным признанием, пропуском в "клуб". Любой зельевар ревностно хранил свои секреты от "профанов". Но между собой иногда делились. Тем, что не жалко, понятно – но и это хорошо. Все в суп, все пригодится.

Она потянула носом:

– Толокнянка? Очистительный сбор?

– С небольшими дополнениями, – улыбнулся старик, – чтобы не так противно было. Дамы не любят это средство, потому что от одного запаха их выворачивает на собственные шелковые туфельки.

– Но ведь и должно выворачивать? – удивилась Верна. – Иначе, какой в нем толк.

– Да, но не сразу же. Чуть попозже.

– Пусть сначала деньги заплатит? – понимающе кивнула целительница.

– Все то вы понимаете, Верна и причем – всегда правильно, вот ведь удивительно? Не подскажете, какое зелье пьете, чтобы добиться такого потрясающего эффекта?

Аптекарь шутил и Верна ответила в тон:

– Отчего же не подсказать, секрета тут нет. Но зелье сложное. Правильные книги, хорошие учителя и много-много свободного времени.

Пестик застучал по ступке быстрее, и немного в другой тональности. От блеклых губ Амтера по лицу разбежались улыбательные морщинки.

– Да не так, чтобы сильно сложное, госпожа моя. Я бы взялся приготовить. Но уж больно ингредиенты редкие. Не вдруг и достанешь. А уж последний – и вовсе раритет. Сколько живу на свете, а видел – считанные разы. В руки же и вовсе не брал.

– А хотите? – Девушка лукаво прищурилась, – правда, с собой немного, но подержать – хватит.

Амтер так удивился, что даже перестал перетирать высушенную траву. А Верна, не говоря больше ни слова, взяла со стула длинный полотняный фартук и такую же косынку, повязала русые с рыжиной, волосы так, чтобы не выбивались. Прикрыла слишком дорогое для прислуги платье и шагнула за прилавок, потеснив старика.

– Я закончу работу. А вы пока можете… ну, хотя бы, выпить чаю в кафе напротив. Там сегодня изумительные булочки с корицей и шарики с имбирным кремом и лимоном.

– Ох, – улыбательные морщинки стали глубже и резче, – Верна, Верна… знаете, на чем взять старого аптекаря. Но если придет покупатель?

– Я обслужу его, вежливо и почтительно. Насколько я вижу, эти ваши "таинственные письмена" на горшочках – всего лишь названия зелий. Просто написаны в зеркальном отображении.

– О… но как вы это поняли?

– А для чего еще вам зеркало на двери? Вы же не придворная дама, чтобы каждый миг беспокоиться, не растрепалась ли прическа.

– Ваша взяла, – Амтер шутливо поднял руки, – вы разбили мое сопротивление по всем фронтам.

– Ничего удивительного, господин Амтер. Я ведь не только целитель, я еще и солдат Императора, – отозвалась Верна и продемонстрировала крепкую, сильную ладонь. На безымянном пальце светлело простое железное кольцо. – Все, что нужно перетолочь в порошок вот в этом мешочке?

Нарима-Ката-Энгури-Янисти-Ши… в общем, третий принц и посол Энгури, одного из самых закрытых княжеств Полуночи, твердым шагом подошел к дверям лавки с довольно приметной вывеской и решительно взялся за ручку.

Ему стоило большого труда отказаться от положенной охраны – таком деле лишние глаза были ни к чему.

– Добрый день, почтенный, – проговорил принц, поднял глаза – и едва не выругался. Вместо благообразного старичка за прилавком деловито суетилась молодая рыжая девчонка. Видимо – прислуга. – Эй, ты, немедленно позови хозяина.

Рыжая пышечка подняла голову, окинула его, принца, внимательным взглядом и, видимо, что-то поняла. Потому что опустила глаза, прижала руки к телу и учтиво поклонилась ему.

– Приветствую Высокого гостя и сожалею. Мастер уединился для молитвы.

На мгновение принц почувствовал себя почти дома – служанка из аптеки обратилась к нему, конечно, не на языке родного княжества, на более распространенном диалекте земель Сегуата. Но поклон был правильный. Именно так кланяются… нет, не принцу, о том, что он принц девчонка знать не могла. Но – воину. Откуда знает? Хотя, мало ли.

– Ты ошиблась, – бросил он, – так кланяется воину только другой воин. Прислуга должна встать на колени. Но я прощаю тебя. Как скоро вернется Мастер?

– Сегодня уже не вернется, Высокий гость. Если вы желаете что-то приобрести, я продам.

– Я желал говорить с Мастером. Но раз Небо этого не хочет, не стану с ним спорить.

Принц резко развернулся на каблуках и вышел, стараясь убраться из аптеки как можно скорее, пока его огорчение не спровоцировало новый приступ унизительной болезни.

А ведь, отправляясь в этот путь, он был полон надежды! Отец почти списал его со счетов, командовать войсками он не может. В качестве дипломата… скажите еще что-нибудь такое же смешное.

Но Нарима-Ката все же уговорил отца доверить ему посольство. Потому что в далекой Империи жили маги-целители, которые по слухам, могли исцелить все. И вот, когда он, наконец, нашел в себе силы переступить через свою гордость и прийти к одному из Мастеров – тот как раз отбыл на молитву! Воистину, Небеса были против его затеи.

А тут еще эта рыжая!

Верна смотрела вслед невысокому пареньку в непривычных, многослойных одеждах и с двумя мечами за спиной, с недоумением. Но, поразмыслив, понимающе улыбнулась. Конечно, разговор и не мог произойти.

В глазах Его Высочества она служанка, а с прислугой ему и говорить-то зазорно. Тем более, о своей беде.

Но ведь – пришел, решился. Молодец, мальчик. Хотелось бы ему помочь, но… Верна задумалась. И собственные мысли ей совсем не нравились.

Старичок-аптекарь, древний, как законы природы и такой же обязательный, явился точно через одну чашку чая с булочкой. Плюс дорога неторопливым, прогулочным шагом до кафе и обратно. За это время Верна успела перетолочь все, что нужно, помогая себе магией.

Господин Амтер, увидев гору порошка, удивился, восхитился (хотя, скорее, должен был огорчиться – его ж еще и продать нужно!), долго и многословно благодарил помощницу, настаивая на оплате.

Верна отказывалась… потом позволила себя уломать и привязала к поясу кошелек со звякающим содержимым. Не сильно толстый, да и она, будем честны, не перетрудилась.

На улице девушка не выдержала и сунула пальцы в кошелек, пересчитывая монеты. Четыре… И – не медь. Совершенно не медь. Оплата за "оперативный выход" поступила.

Улица упиралась в линию первых высоких каменных домов, отсюда были видны ярко красные и темно шоколадные крыши. Редкими заплатками просвечивали мшисто-зеленые, они были очень дорогими и редкими. Зеленая крыша всегда означала достаток.

Интересно, куда направился разочарованный принц? Домой, переживать? Это был худший вариант, а если, как учили в Школе, пробежаться по лучшим? Ресторан? Время еще раннее. Кафе? Верна сильно сомневалась, что непритязательная кухня здешних заведений могла конкурировать с тем, что принцу подадут в доме, точнее, небольшом дворце, снятом посольством.

Парк? Что там делать в одиночестве? Кататься на лошади? А то он не накатался, пока посольство преодолевало Пьесторские горы и Виет. Больше двух месяцев "катался".

А вот лавка артефактов и оружейный магазин казались равно перспективными. Мальчики – они везде мальчики и просто обязаны страстно любить опасные игрушки.

…Медальон или руна? Верна подбросила монетку, посмотрела на сгиб руки и улыбнулась. Выпал медальон. Темные Боги дали добро на приключение. А теперь – невидимость или отвод глаз? Разница принципиальная. Невидимость – это именно то, на что намекает слово: высокоуровневый щит, который скрывает тебя полностью и никто не увидит и не почует. Но и ты ничего не почуешь, энергетический щуп за пределы щита не вытянешь.

Отвод глаз – это почти немагическая практика. Можно сказать – медитация. Ты входишь в подобие легкого транса и убеждаешь себя, что ты никому не нужна и не интересна. Если получится – делаешь что угодно, никто не обращает внимания. Все дело в сигналах, которые подает мозг. Обычно он настроен на максимум: "Я тут, я хорош, оцените меня и дайте что-нибудь такое же хорошее". А тут ты меняешь настройки на минимум: "Проходите мимо, я не стою вашего драгоценного внимания…"

Отвод глаз всегда давался Верне легко, не смотря на яркую внешность. Решено! Девушка закрыла глаза и скользнула в привычное, давно отработанное состояние. И, шагнув к лавке оружейника, взялась за ручку.

Принц был там – крутил парные сабли, хмурился, словно съел что-то невкусное. А, крутанув изящные клинки над головой, откровенно поморщился. Что-то ему не нравилось. Даже интересно, что с этими клинками не так. На вид – неплохие, хоть и не лучшие. Но чтобы оценить вернее, нужно взять в руки. Жаль, не срослось…