Текст книги "Красное море под красным небом"

Автор книги: Скотт Линч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 48 страниц)

3

Реквин моргнул.

– Это невозможно.

– Это неизбежно.

– Мы сейчас говорим не о ловкости рук и не о лимонах, мастер Коста. Объяснитесь.

– Ноги устали, – сказал Локки. – И в горле пересохло.

Реквин взглянул на него, потом пожал плечами.

– Селендри. Стул мастеру Косте.

И стакан. Нахмурившись, Селендри принесла от стены красивый резной стул темного дерева с кожаной подушкой. Она поставила стул за Локки, и тот с улыбкой сел. Селендри повозилась еще немного и вернулась с хрустальным кубком, который передала Реквину. Тот взял бутылку и щедро налил в кубок вина. Красное вино? Локки мигнул – потом расслабился. Конечно, камекона, меняющееся вино, одно из чудес алхимии Тал-Веррара. Реквин передал ему кубок, потом сел, сложив руки.

– Ваше здоровье, – сказал он. – Оно вам очень понадобится.

Локки сделал большой глоток теплого вина и несколько секунд наслаждался тем, как прямо посреди глотка вкус абрикоса сменился кисловатым яблочным. Если его сведения из области торговли вином еще верны, такой глоток стоит не меньше двадцати солари. Локки одобрительно кивнул Реквину. Тот в ответ небрежно махнул рукой.

– От вашего внимания, мастер Коста, не могло ускользнуть, что мое хранилище – самое надежное в Тал-Верраре. Это единственное место во всем городе, которое можно назвать чрезмерно охраняемым, не исключая личных помещений самого архонта. – Реквин постучал по туго натянутой правой перчатке пальцами левой руки. – Или что он размещается внутри Древнего стекла, и доступ к нему возможен только с помощью ряда механических и металлургических чудес, которые, если мне позволено погладить себя по ягодицам, можно назвать несравненными. Или что половина приоров, членов городского совета, так высоко его ценят, что поместили в него свои личные состояния.

– Конечно, – ответил Локки. – Кстати, поздравляю вас с такой замечательной клиентурой. Но ваше хранилище охраняется механизмами, а механизмы сконструированы людьми. То, что один человек закроет, другой может открыть.

– Я снова скажу: это невозможно.

– А я снова вас поправлю. Трудно. «Трудно» и «невозможно» – двоюродные братья, которых часто путают, но у них очень мало общего.

– Вам легче родить маленького бегемота, чем добраться до моего хранилища, будь вы даже лучшим в мире вором. Это глупо: мы можем всю ночь сидеть здесь, меряясь членами. Я говорю: мой пять футов длиной, а вы говорите: мой шесть и стреляет по команде. Вернемся к разговору, имеющему смысл. Вы признаете, что обмануть механизм моих игр невозможно. Мое хранилище – самый надежный из всех механизмов; какую же плоть и кровь вы намерены обманывать?

– Возможно, эта беседа заставит меня отказаться от такой надежды.

– А какое отношение обман моих гостей имеет к проникновению в хранилище?

– Сперва, – ответил Локки, – мы играли, чтобы к нам привыкли и чтобы получить возможность понаблюдать за вашими действиями. Время шло, а мы не продвигались. А обман гостей просто делал игру более интересной.

– В моем заведении вам стало скучно?

– Мы с Джеромом воры. Много лет, отсюда до Каморра и обратно, мы воровали и мошенничали. Игра в «карусель» с богачами занимательна только первое время, но наша работа не продвигалась, и нам нужно было чем-то развлекаться.

– Работа. Да, вы сказали, что вас зачем-то наняли. Довольно сложное объяснение.

– Мы с партнером посланы сюда как первое звено очень сложного замысла. Кто-то хочет опустошить ваше хранилище. Не просто проникнуть в него – очистить. Оставить пустую оболочку.

– Кто-то?

– Кто-то. Не имею ни малейшего понятия, кто именно. Мы с Джеромом общались только с посредниками. Все наши усилия что-нибудь у них узнать оказались напрасны. Мы знаем о своем нанимателе не больше, чем два года назад.

– Вы часто работаете на анонимных нанимателей, мастер Коста?

– Только на тех, что платят огромные суммы в добром холодном металле. И могу вас заверить – этот платит очень щедро.

Реквин сел за стол, снял очки и руками в перчатках потер глаза.

– Так что за новая игра, мастер Коста? Зачем вы все это мне рассказываете?

– Я устал от нашего нанимателя. Устал от общества Джерома. Тал-Веррар мне очень нравится, и я хочу приспособиться к новым обстоятельствам.

– Хотите переметнуться?

– Если вы так формулируете, да.

– В чем же, по-вашему, моя выгода?

– Во-первых, вы получаете средство действовать против моего нынешнего нанимателя. Мы с Джеромом не единственные его агенты у вас. Наша задача – хранилище, и ничего больше. Вся информация, которую мы собираем о ваших действиях, передается еще кому-то. Ждут, пока мы взломаем ваше хранилище; есть и дальнейшие планы.

– Продолжайте.

– Другие выгоды взаимны. Мне нужна работа. Я устал бегать из города в город в поисках работы. Хочу поселиться в Тал-Верраре, найти себе дом, может быть, женщину. После того как я помогу вам разделаться с моим нанимателем, я хочу работать здесь, у вас.

– Затейником?

– Вам нужен старший по этажу, Реквин. Скажите, вы по-прежнему довольны системой безопасности вашего заведения? Как раньше, когда я не поднимался по этой лестнице? Я знаю, как мошенничать в каждой вашей игре, и, если бы не был умнее ваших служителей, давно был бы мертв. Кто лучше меня сможет обеспечить вашим гостям возможность честной игры?

– Ваше предложение… логично. А вот готовность отказаться от нанимателя – нет. Не боитесь его мести?

– Нет, если помогу вам стать для него недосягаемым. Когда враг распознан, можно справиться с любым, мужчиной или женщиной. У вас под контролем все банды Тал-Веррара, и приоры к вам прислушиваются. Разумеется, вы сможете принять меры, если мы узнаем имя.

– А ваш партнер, мастер де Ферра?

– Мы успешно работали вместе, – сказал Локки. – Но недавно поссорились. По чисто личному вопросу. Он нанес мне оскорбление и считает, что я его простил; уверяю вас, это не так. Когда мы справимся с нашим нынешним нанимателем, я хочу разделаться с ним. И хочу, чтобы он знал, что это я виновен в его смерти. Если возможно, я хотел бы сам убить его. Это и работа – таково мое единственное условие.

– Гм-м-м… Что думаешь обо всем этом, Селендри?

– Некоторые загадки лучше разгадывать, перерезав тому, кто загадал, горло, – прошептала она.

– Боитесь, что я хочу вас заменить, – сказал Локки. – Уверяю вас, когда я говорю «старший по этажу», это значит «старший по этажу». Ваша должность мне не нужна.

– Вы бы никогда ее не получили, мастер Коста, даже если бы захотели. – Реквин провел пальцами по правому предплечью Селендри и сжал ее здоровую руку. – Восхищаюсь вашей смелостью, но до определенного предела.

– Прошу прощения у вас обоих. Я не собирался запрашивать слишком много. Селендри, я с вами согласен. С вашей точки зрения, в вашем положении избавиться от меня представляется мудрым решением. Тайны опасны для профессии. Мне разонравился мой таинственный наниматель. Хочу более предсказуемой жизни. Мои просьбы и предложения прямые и честные.

– А взамен, – сказал Реквин, – я получаю возможность проникнуть в тайну угрозы моему хранилищу, которое я считаю неприступным.

– Несколько минут назад вы с такой же уверенностью говорили о своих служителях и их способности засечь шулера.

– Вы сумели проникнуть в мое хранилище так же, как обманули моих служителей, мастер Коста? Вам хоть что-нибудь удалось?

– Мне нужно только время, – ответил Локки. – Дайте мне его, и рано или поздно способ найдется. Я сдаюсь не потому, что это слишком трудно; я сдаюсь, потому что мне так хочется. Но я не прошу верить мне на слово. Присмотритесь к нашей с Джеромом деятельности. Расспросите, чем мы занимались в городе в последние два года. Наши достижения могут открыть вам глаза.

– Не премину, – сказал Реквин. – А пока – что мне делать с вами, мастер Коста?

– Ничего особенного, – ответил Локк. – Расспрашивайте. Не спускайте глаз с меня и Джерома. Позвольте нам играть в вашем Шпиле – обещаю играть честно, по крайней мере в ближайшие дни. Позвольте мне поразмыслить над планами и обдумать то, что мне известно об анонимном нанимателе.

– Выпустить вас отсюда невредимым? А может, лучше подержать вас взаперти, пока я удовлетворяю любопытство относительно вашего прошлого?

– Если вы собираетесь серьезно обдумать мое предложение, – сказал Локки, – то должны серьезно отнестись и к возможной угрозе со стороны моего нанимателя. Любой намек на то, что мы с Джеромом задержаны, и мы для вас потеряны. И ваш шанс – тоже.

– Вы хотите сказать, я утрачу возможность извлечь из вас пользу. То есть я должен поверить человеку, который предлагает предательство и убийство партнера.

– Вы держите мой кошелек так же крепко, как ваш стол держал мою руку. Все свои деньги в Тал-Верраре я разместил в Солнечном Шпиле. Можете поискать мое имя в любом счетном доме города. Не найдете. Я добровольно отдаю вам этот рычаг воздействия.

– Человек, затаивший зло – настоящее зло, мастер Коста, – может плюнуть на все белое золото в мире, чтобы достичь своей цели. Я слишком часто бывал такой целью, чтобы забыть об этом.

– Я не совершенство, – сказал Локки, забирая со стола одну из своих колод. Он несколько раз, не глядя, перетасовал ее. – Джером без всякой причины оскорбил меня. Платите мне и обращайтесь со мной хорошо, и я никогда не дам вам повод для недовольства.

Локки снял со стола верхнюю карту, перевернул и положил картинкой вверх рядом с остатками ужина Реквина. Это был «Повелитель копий».

– Если вы согласны, я добровольно и сознательно принимаю вашу сторону. Делайте ставку, мастер Реквин. Шансы на выигрыш хорошие.

Реквин достал из кармана очки и снова надел их. Он задумчиво смотрел на карту; какое-то время все молчали. Локки спокойно отхлебывал вино из своего бокала; вино стало светло-голубым и приобрело вкус можжевельника.

– Почему, – спросил наконец Реквин, – если отбросить в сторону все прочие соображения, я должен позволить вам нарушить главное правило моего заведения и оставить это безнаказанным?

– Потому что других мошенников ваши служащие обнаруживают на глазах гостей, – ответил Локки, стараясь говорить искренне и виновато. – За пределами этого кабинета никто не знает о моем признании. Селендри не сказала служителям, зачем ведет меня к вам.

Реквин вздохнул, достал из кармана золотой солари и положил поверх карты Локки.

– Пока ограничусь небольшой ставкой, – сказал он. – Сделаете что-нибудь необычное или подозрительное – и не доживете до того, чтобы передумать. При малейшем намеке на то, что ваши слова ложь, я прикажу залить вам в горло расплавленное стекло.

– М-м-м… справедливо.

– Сколько ваших денег в моем гроссбухе?

– Больше трех тысяч солари.

– Две тысячи отныне не ваши. Они останутся на счете, чтобы мастер де Ферра ничего не заподозрил, но я распоряжусь вам их не выдавать. Считайте это напоминанием о том, что мои правила можно нарушать только с моего согласия.

– Хм… Полагаю, я должен быть благодарен. То есть я благодарен. Спасибо.

– Отныне вы ходите по яичной скорлупе, мастер Коста. Ступайте осторожно.

– Значит, я могу идти? И считать, что поступил в ваше распоряжение?

– Можете идти. Считайте, что пока я вас терплю. Поговорим снова, когда я больше буду знать о вашем прошлом. Селендри проводит вас на пятый этаж. Убирайтесь.

Селендри с выражением легкого разочарования сложила медные пальцы своей искусственной руки, так что она снова стала цельной, а лезвия скрылись. Этой рукой она показала в сторону лестницы. Ее здоровый глаз свидетельствовал, что стоит только терпению Реквина иссякнуть, как ее терпение тоже испарится.

4

Жеан Теннан читал в небольшом закрытом помещении Золотой Галереи – клуба на втором ярусе Савролы, в нескольких кварталах от Виллы Кандессы. Галерея представляла собой лабиринт ниш из темного дерева, обитых кожей и хорошо звукоизолированных на случай, если обедающий хочет остаться в одиночестве. Официантам в кожаных передниках и красных шапках запрещено разговаривать, и на все пожелания посетителей они отвечают вежливыми отрицательными или утвердительными кивками.

Обед Жеана, копченый скальный угорь в соусе из коньячной карамели, лежал, разрубленный на кусочки, словно останки после битвы. Жеан медленно доедал десерт – марципановых стрекоз, чьи крылья из кристаллизованного сахара блестели в спокойном свете лампы. Он был поглощен чтением переплетенной в кожу трагедии Лукарно «Десять честных предателей» и не замечал Локки, пока тот не сел напротив него.

– Леоканто! Ты меня напугал.

– Джером. – Оба говорили почти шепотом. – Ты на самом деле нервничаешь? Уткнулся носом в книгу, чтобы не сходить с ума. Некоторые вещи никогда не меняются.

– Я не нервничаю. Просто сосредоточился на чтении.

– Не нужно.

– Значит, получилось? Ты успешно меня предал?

– Полностью. Предал и продал. Ты теперь ходячий мертвец.

– Замечательно! И как он к этому отнесся?

– Осторожно. Идеально, я бы сказал. Прояви он слишком большой энтузиазм, я бы встревожился. А не прояви вообще, что ж… – Локки сделал жест, словно несколько раз вонзил нож себе в грудь и повернул. – Это копченый угорь?

– Ешь. Он фарширован абрикосами и мягким желтым луком. Мне не очень понравилось.

Локки взял вилку Жеана и съел несколько кусочков угря; к начинке он отнесся терпимее.

– Похоже, мы потеряли две трети нашего счета, – сказал он, поев. – Налог на мошенничество – плюс предупреждение не испытывать больше терпение Реквина.

– Что ж, мы ведь не собирались уйти из города с этими деньгами. Было бы неплохо еще немного ими попользоваться.

– Верно. Но мне кажется, альтернативой была хирургия, хоть моя рука и не нуждается в ампутации. Что читаешь?

Жеан показал название, и Локки сделал вид, будто подавился.

– Почему ты всегда читаешь Лукарно? Всюду, куда бы мы ни поехали, тащишь с собой его глупые романы. Этот вздор размягчит тебе мозг. Кончится тем, что из мошенника ты превратишься в цветовода.

– Что ж, – ответил Жеан, – я бы тоже с удовольствием покритиковал твои любимые книги, мастер Коста, если бы хоть раз застал тебя за чтением.

– Я много читал!

– В основном историю и биографии – то, что приказывал читать Цепп.

– А что плохого в таком чтении?

– Что касается истории, мы живем на ее развалинах. А биографии – нам достались последствия того, что делали эти люди. Мне неинтересно читать это для удовольствия. Зачем разглядывать карту, когда уже добрался до места назначения?

– Но ведь романы – выдумка и никогда не имели ничего общего с жизнью; в них говорится о том, чего не было. Разве это не лишает их вкуса?

– Любопытный подбор слов: «выдумка и никогда не имели ничего общего с жизнью». Разве может быть лучшее чтение для людей нашей профессии? Почему ты всегда так враждебно настроен к выдумке, когда это наш хлеб насущный?

– Я живу в реальном мире, – сказал Локки, – и мои методы принадлежат этому миру. Ты сам сказал, это профессия. Практика, а не романтичный каприз.

Жеан положил книгу перед собой и постучал по переплету.

– Вот куда мы с тобой направляемся. По крайней мере ты. Поищи нас в исторических книгах – и найдешь в примечаниях. Поищи в легендах – и увидишь, что нас помнят.

– Найдешь преувеличения, хочешь ты сказать. О нас лгут. Топчут. Правда о нас умрет вместе с нами, и никто ее не откроет.

– Но это лучше забвения! Помнится, когда-то ты любил драматичность. Любил пьесы.

– Да. – Локки сложил руки на столе и еще больше понизил голос. – И ты знаешь, к чему это привело.

– Прости, – со вздохом сказал Жеан. – Мне не следовало вспоминать именно эту рыжеволосую тему.

У входа появился официант и вопросительно взглянул на Локки.

– Нет, нет, – сказал Локки и положил вилку Жеана на тарелку. – Боюсь, мне ничего не нужно. Просто жду, когда мой друг прикончит этих сахарных ос.

– Стрекоз. – Жеан положил в рот последнюю стрекозу, проглотил почти не жуя и сунул книгу в карман. – Принесите счет, я расплачусь.

Официант кивнул, убрал тарелки и оставил небольшой листок, прикрепленный к деревянной дощечке.

– Прекрасно, – сказал Жеан. – Почему бы нам не погулять? Может, возьмем лодку и отправимся к Изумрудной Галерее? Там есть отличные кофейни и музыка. Разве не пристало Лео и Джерому немного развлечься и потанцевать?

– Джером может выпить столько эля, сколько захочет, и приставать к танцовщицам из таверн, пока солнце не прогонит нас в постель. А Лео посидит и посмотрит на эти развлечения.

– Может, поиграем в прятки с людьми Реквина?

– Возможно. Черт возьми, как бы мне хотелось, чтобы где-нибудь на крыше над нами сидел Жук. Пара глаз наверху нам бы пригодилась: в этом проклятом городе никому нельзя доверять.

– Я тоже хотел бы, чтобы с нами был Жук. И точка, – со вздохом сказал Жеан.

Они шли по фойе клуба, негромко разговаривая о каких-то воображаемых делах мастеров Коста и де Ферра, обмениваясь легкими импровизациями ради тех, кто за ними подглядывал. Едва минула полночь, они вышли в знакомый спокойный порядок за высокими стенами Савролы. Здесь очень чисто. Никаких скупщиков старья, ни крови на камнях, ни мочи в стоках. Серые кирпичные улицы хорошо освещены серебристыми фонарями в качающихся железных рамах; весь район, кажется, обрамлен ярким лунным сиянием, хотя сегодня небо затянуто темными тучами.

В тени слева от Локки их ждала женщина.

Локки и Жеан пошли по улице, и она пошла рядом с ними. Один из стилетов выпал из рукава в руку Локки, прежде чем он подавил рефлекс, но женщина держалась в ярде от них, и ее руки были сложены за спиной. Молодая, невысокая, стройная, с черными волосами, собранными в длинный хвост. Модное платье и четырехугольная шляпа с длинным серебристо-серым шарфом, который при ходьбе летел за ней, как корабельный вымпел.

– Леоканто Коста, – сказала женщина спокойным приятным голосом. – Я знаю, что вы и ваш друг вооружены. Не нужно создавать трудности.

– Прошу прощения, мадам?

– Шевельнете лезвием в руке, и ваше горло пробьет стрела. Попросите вашего друга оставить топорики под курткой. Просто пойдем дальше.

Жеан начал продвигать руку к плечу; Локки перехватил ее и покачал головой. Они не одни на улице: люди идут по своим делам, но кое-кто из них смотрит прямо на них с Жеаном. В переулках в тени неподвижно стоят еще какие-то люди в не по сезону темных и теплых плащах.

– Дерьмо, – сказал Жеан. – Крыши.

Локки взглянул наверх. На противоположной стороне улицы на крышах трех– и четырехэтажных зданий параллельно им двигались несколько силуэтов. В руках у них было нечто изогнутое. Длинные луки.

– Кажется, преимущество на вашей стороне, мадам, – сказал Локки, пряча стилет в карман и протягивая пустую руку. – Чему обязаны счастьем стать предметом вашего внимания?

– Кое-кто хочет поговорить с вами.

– Очевидно, этот кое-кто знает, где нас найти. Почему бы просто не поужинать с нами?

– Разговор должен быть тайным.

– Вас послал человек из высокой башни?

Женщина улыбнулась, но ничего не ответила. Мгновение спустя она показала вперед.

– На следующем углу налево. В первом здании справа от вас увидите открытую дверь. Войдите в нее. Следуйте указаниям.

И, разумеется, за следующим перекрестком их ждала открытая дверь – из нее на землю падал прямоугольник неяркого желтого света. Женщина вошла первой. Локки, чувствуя присутствие еще самое малое четырех-пяти сопровождающих, кроме тех, что остались на крышах, вздохнул и рукой дал Жеану сигнал: спокойно, спокойно.

Они оказались в помещении, похожем на магазин. Им долго не пользовались, но здесь порядок. В комнате ждут еще шестеро: мужчины и женщины в кожаных дублетах с серебряными кольцами. Они стояли спиной к стене. Четверо держали заряженные самострелы, и это сразу подавило мысли о сопротивлении, которые могли возникнуть в голове Локки. Даже Жеану не выправить такое неравенство сил.

Один из людей с самострелами беззвучно закрыл дверь, и женщина, которая привела сюда Жеана и Локки, повернулась к ним. Ее плащ распахнулся, и стало видно, что и на ней обшитые металлическими кольцами кожаные доспехи. Она протянула руки.

– Оружие, – вежливо, но твердо сказала женщина. – Будьте паиньками.

Когда Локки и Жеан переглянулись, она рассмеялась.

– Спокойно, джентльмены. Если бы мы хотели вас убить, вы бы уже были приколоты к стене. Я позабочусь о вашем имуществе.

Локки медленно, покорно вынул один стилет из кармана, второй вытряхнул из рукава. Жеан последовал его примеру, расставшись с двумя топорами и тремя кинжалами.

– Мне нравятся мужчины, которые ходят ко всему готовыми, – сказала женщина. Она передала их оружие одному из тех, что стояли за ней, и достала из-под плаща два капюшона из легкой ткани. Бросила один Локки, второй Жеану.

– Пожалуйста, наденьте на головы. Тогда и перейдем к делу.

– Зачем?

Локки подозрительно принюхался к капюшону, и Жеан последовал его примеру. Ткань казалась чистой.

– Для вашей защиты. Хотите, чтобы все видели ваши лица, когда мы поведем вас под конвоем по улицам?

– Пожалуй, нет, – ответил Локки.

Нахмурившись, он надел капюшон и обнаружил, что оказался в полной темноте.

Послышался звук шагов и шорох плащей. Сильные руки схватили руки Локки и завели за спину. Мгновение спустя он почувствовал, как ему прочно связывают запястья. Опять шум и раздраженные хмыканья: по-видимому, потребовалось несколько человек, чтобы справиться с Жеаном.

– Вот так. – Голос женщины звучал сзади. – Идите спокойно. Не бойтесь упасть: вам помогут.

«Помогут» – она явно имела в виду то, что их схватили и потащили за руки. Локки почувствовал чьи-то пальцы на своих бицепсах и откашлялся.

– Куда мы идем?

– Прокатимся на лодке, мастер Коста, – сказала женщина. – Больше ни о чем не спрашивайте, я не отвечу. Пошли.

Дверь со скрипом раскрылась, и Локки на мгновение растерялся, но его подхватили, и способность ориентироваться вернулась. Они вышли в теплую и влажную ночь Тал-Веррара, и Локки почувствовал, что на лбу у него выступает пот.